Отличительные черты «женской» речи

Для «женского» текста характерно частое использование уменьшительных суффиксов:

Только вот слабенький он был, много плакал, и не хотел кушать, и не хотел писать ровненько на чистой бумаге, а все подбирал по старой привычке тючки да сигаретные коробки и чертил каракульки, а то просто рисовал загогулины и закорючки (Т. Толстая «Поэт и муза»).

Женщины склонны к употреблению коннотативно нейтральных слов и выражений, эвфемизмов:

…И именно это послужило основанием решения в пользу мужа, который в иске ссылался на ее дурной нрав, а он возьми и проявись - нрав - в виде броска кольца в цель с соответствующим словесным сопровождением. Надо сказать, что слова были еще те! … (Г. Щербакова «…Все это следует шить…»)

Речь женщины более статична, поэтому в их текстах зачастую встречаются устаревшие слова и обороты:

Полутруп немедленно похитил Нинино заждавшееся сердце; скорбные тени на его фарфоровом челе, тьма в запавших глазницах, нежная борода, прозрачная, как весенний' лес, сложились в волшебную декорацию, незримые скрипки сыграли свадебный вальс - ловушка захлопнулась < …> Под столом, пыльная лепнина на потолке, синеватый свет сугробов из окошек, праздный камин, забитый хламом и ветошью (Т. Толстая «Поэт и муза»).

По своему объему «женский» словарь относительно меньше, женщина пользуется как бы ядром словаря (устоявшимся слоем лексики), т.е. лексическими единицами с более высокой частотой встречаемости в речи. Для женщин характерна склонность к употреблению «престижных», стилистически повышенных форм, клише, книжной лексики:

И даже трёхчасовая пыльная дорога до лагеря и вездесущий песок из раскрытой форточки старого внедорожника не смогли испортить настроения от поездки. Буйство красок природы и пикантные ароматы пряностей, незнакомая речь и улыбчивые лица - всё, абсолютно всё, завораживало своей неповторимостью (П. Ганжина «Увидеть настоящую звезду»).

В «женских текстах», в отличие от «мужских», больше лексем, обозначающих цвет, продукты питания, одежду:

Люся ответила, что голодна, съела кусок окуня по-польски, выпила чашку кофе с молоком, говорили в основном о девочках… (Г. Щербакова «…Все это следует шить…»)

Ненормативная и стилистически сниженная лексика используется в современной русской прозе как у мужчин, так и у женщин:

А нашу общую испорченную жизнь стряхнуть, как сопли с пальцев?

Как ты говоришь? - упрекнула Ирка.

А как ты поступаешь? Сейчас же собирайся и пойдем домой.

А что мы будем делать дома?

То же, что всегда. Я смотреть по телевизору хоккей, а ты трепаться с подругами по телефону (В. Токарева «Глубокие родственники»).

В «женском» тексте намного реже, чем в «мужском», встречаются окказионализмы:

А простодырая Тамара улыбалась вяло и загадочно, не подозревая, что на офлажкованном для личного счастья пространстве села посторонняя птица, раненная насмерть(Г. Щербакова «…Все это следует шить…»).

Направление называлось - когтизм, страшное было зрелище. Правда, получались какие-то подводные растения, звезды, висящие в небе замки, что-то ползучее и летучее одновременно.< …> «Ну вот, стало быть, нельзя, - шептал дорогой Гришуня, дыша сладкими ирисками, - это вдохновение, это дух, что ты поделаешь, он же бродит где хочет». - И глаза его светились лаской и почтением к бесноватой пачкунье (Т. Толстая «Поэт и муза»).

Что касается особенностей женского стиля письма на морфологическом уровне, то было выявлено, что женщины употребляют большее количество местоимений и частиц. Причем наблюдается тенденция к более частому употреблению частиц «не» и «ни»:

Во-вторых, брак - не шутка, это серьезный поступок, для некоторых прямо-таки святое. Правда, для меня не особо, я к штампику в паспорте отношусь довольно спокойно. Признаю его важность для семьи, но фетиш из него не делаю. Мы же не венчаться идем в конце концов (Г. Щербкова «…Все это следует шить…»).

Высокочастотным в «женских» текстах является также использование конструкций «наречие + наречие»:

Я мечтал о поездке в твою экспедицию очень давно. < …> До экспедиции очень тяжело добраться, а забравшись, - становишься заложником погоды, которая не всегда благосклонна к людям(П. Ганжина «Увидеть настоящую звезду»).

В речи женщины больше сложных прилагательных, превосходных степеней качественных прилагательных:

Душа-то у нее с годами становилась все богаче, и саму себя она понимала и чувствовала все тоньше, все больше жалела себя осенними вечерами: некому себя преподнести, такую стройную, такую чернобровую. Иногда она заходила в гости к какой-нибудь замужней подруге и, одарив чужого ушастого ребенка шоколадом, купленным в ближайшей булочной, пилa чай, долго говорила, все поглядывая на себя в темное стекло кухонной двери, где ее отражение было еще загадочнее, еще выигрышнее и выгодно отличалось от расплывшегося силуэта приятельницы(Т. Толстая «Поэт и муза»).

В письменной речи женщина употребляет обилие модальных конструкций, выражающих различную степень неуверенности, предположительности, неопределенности:

Но может быть, когда-нибудь через десять лет, мы с вами станем глубокие родственники.< …> Заслышав людей, он приоткрыл один глаз, и выражение его морды как бы говорило: может быть, с точки зрения сиамских и сибирских благополучных котов, я живу ужасно (В. Токарева «Глубокие родственники»).

На синтаксическом уровне «женский» текст отличает такая характерная черта как наличие множества вводных слов, определений, обстоятельств, местоименных подлежащих и дополнений:

Побывала она замужем - все равно что отсидела долгий, скучный срок в кресле междугородного поезда и вышла усталая, разбитая, одолеваемая зевотой в беззвездную ночь чужого города, где ни одной близкой души (Т. Толстая «Поэт и муза»).

При анализе синтаксической структуры «женских» текстов было выявлено, что женщины чаще используют сочинительную связь:

За Тамарой начал ухаживать вдовый инженер из соседнего отдела, и Тамара вдруг пошла ему навстречу, а про Сергея стала вспоминать с легким раздражением(Галина Щербакова «…Все это следует шить…»).

В письменном тексте женщины часто употребляют сложные предложения с разными видами связи:

К тридцати пяти годам после длительного периода невеселых проб и ошибок - не стоит о них говорить - она ясно поняла, что ей нужно: нужно ей безумную, сумасшедшую любовь, с рыданиями, букетами, с полуночными ожиданиями телефонного звонка, с ночными погонями на такси, с роковыми препятствиями, т изменами и прощениями, нужна такая звериная, знаете ли, страсть - черная ветреная ночь с огнями, чтобы пустяком показался классический женский подвиг - стоптать семь пар железных сапог, изломать семь железных посохов, изгрызть семь железных хлебов - и получить в награду как высший дар нет золотую какую-нибудь розу, не белый пьедестал, а обгорелую спичку или автобусный, в шарик скатанный билетик - крошку с пиршественного стола, где поел светлый король, избранник сердца(Т. Толстая «Поэт и муза»).

Высокочастотным в женских текстах является также использование простых предложений:

- Боже, какая тоска…

Ты замечаешь, как ты дышишь? - спросил Один.

Нет. А что?

Вот так и семейная жизнь. Она должна быть обычной и незаметной, как дыхание. Тогда она высвобождает в человеке творческие силы. На страстях живут одни бездельники (В. Токарева «Глубокие родственники»).

На стилистическом уровне женский стиль письма отличает гиперболизованная экспрессивность и более частое использование междометий типа ой!:

…И одна демобилизованная балерина, говорившая: «Ой, я еще позову наших»…(Т. Толстая «Поэт и муза»)

…Ах, знаете, некому написать портрет любимого человека, когда он, протирая заспанные голубые очи и выпростав из-под одеяла молодую мохнатую ногу, зевает во всю ширь! (Т. Толстая «Поэт и муза»)

Для «женского» текста характерна большая образность речи при описании чувств:

Да, - честно сказала Рона Тамаре, потерявшей разум от ядовитых испарений ненависти… (Г. Щербакова «…Все это следует шить…»)

Женская речь обнаруживает большую концентрацию эмоционально оценочной лексики:

Выслушав наконец и подругу - что куплено, да что пригорело, и чем болел ушастый ребенок, рассмотрев чужого стандартного мужа - лоб с залысинами, тренировочные штаны, растянутые на коленках, нет, такой не нужен, - уходила, разочарованная, уносила себя, изящную, за дверь, и на площадку, и вниз по лестнице, в освежающую ночь - не те люди, зря приходила, напрасно преподнесла себя и оставила в тусклой кухне свой душистый отпечаток, напрасно скормила изысканный, с горчинкой шоколад чужому ребенку, только сожрал, и измазался, и не оценил, вот пусть-ка его засыплет с ног до головы диатезом (Т. Толстая «Поэт и муза»).

Специфика «мужской» речи

На лексическом уровне «мужской» текст характеризуется использованием терминологии из сферы политики, экономики, техники:

Время тоже не стояло на месте. Горбачевская перестройка канула в лету, освободив дорогу криминальному разгулу ельцинскогобеспредела. В лихиедевяностые Лариска обзавелась криминальной крышей и, пристроив к дому флигелек, занялась знахарством (А. Панюшкин «Ведьма»).

В мужской речи отмечаются также стремление к точности номинаций, более сильное влияние фактора «профессия»:

По-настоящему он был тогда еще не Номером XII, а просто новой конфигурацией штабеля досок, но именно эти времена оставили в нем самый чистый и запомнившийся отпечаток< …> Она была огромной и выпуклой, она была очень старой, и ее бока, пропитанные чем-то чудовищным, издавали вонь такого спектра, что даже привычные к изнанке жизни работяги, катившие ее на ребре, отворачивались и матерились (В.О. Пелевин «Жизнь и приключения сарая номер XII»).

В «мужских» текстах отражается специфичность мужской картины мира: в письменной речи употребляется большое количество названий предметов, относящихся к сфере исключительно мужской деятельности:

В своей нулевой точке он находил пахнущиесвежейсмолойдоски, которые лежали штабелем на мокрой траве и впитывали своими гранями солнце, находил гвозди в фанерномящике, молотки, пилы и прочее - представляя все это, он замечал, что скорей домысливает картину, чем видит ее (В.О. Пелевин «Жизнь и приключения сарая номер XII»).

Мужчинам свойственно использование армейского и тюремного жаргона в текстах:

А потом появился Качан отмороженный на всю башку. Он только что отмоталочередной срок и ходил пьяный и злой. Дня не прошло как он объявился в Афанасьевке, и сразу замаячил в Ларискиной оторвановке. Он подловил ее за сараями, когда Лариска возвращалась из магазина. Придавив к неструганной, из горбыля стенке, лапал грудь и воняя перегаром лез целоваться. Пытаясь вырваться, она ударила его прямо в это слюнявое дупло с тошнотворным выхлопом (А. Панюшкин «Ведьма»).

Когда все успокаиваются, Лидочка берет гитару и, усевшись на стол, поет блатные песни (Ю. Мамлеев «Мистик»).

Для мужчин-авторов характерна большая, по сравнению с женской, тенденция к использованию экспрессивных, особенно стилистически сниженных средств, намеренное огрубление речи. Мужчины чаще используют бранную лексику и инвективы:

Ну, вот нехорошо меня Лариска сукой старой назвала, - а язык уже метет, что мол проститутка ты и, что характерно, сам всех твоих хахелей и перечисляет! < …> Что ж ты гад натворил-то?! Сучийтыпотрох!!! Да я же тебя, паскудник… (А. Панюшкин «Ведьма»)

Анализ морфологического уровня современных прозаических текстов выявил, что для мужского стиля письма характерно частое употребление вводных слов, особенно имеющих значение констатации:

Ведь не всю жизнь он здесь проведет. Задумайся он об этом, пришлось бы, конечно, ответить, что именно всю жизнь он здесь и проведет, как это вообще свойственно сараям, - но прелесть самого начала жизни заключается как раз в отсутствии таких размышлений… (В.О. Пелевин «Жизнь и приключения сарая номер XII»)

В «мужских» текстах более высокая частота использования существительных и прилагательных, которые употребляются в основном в положительной степени; в свою очередь, гораздо меньше глаголов и частиц:

Рассказывает Паша обычно полуголый, в одной майке и штанах, так что видна его волосатая, щетинистая грудь; из кармана вечно торчит сухая вобла. Его ближайшие поклонники: два-три инвалида, сухонькая старушка в пионерском галстуке и угрюмый наблюдательный рабочий, - цепочкой сидят около него, оттеснив остальных. Какой-то очень рациональный старичок в очках что-то записывает в кучки лохматых, комковидных бумаг (Ю. Мамлеев «Мистик»).

Для «мужских» текстов, по сравнению с «женскими», характерна более высокая частота использования существительных, причем мужчинам присуще употребление абстрактных существительных. Относительное количество существительных, приходящихся на одно высказывание, в речи мужчины значительно выше:

Она тяжело дышала и заглушила его неожиданный стон. Заметно было, что брился он тщательно и аккуратно, хотя его движения не подтверждали его внутреннее спокойствие. Ее борьба с простыней выдавала обострение ее менструального цикла. Он проснулся, вопросы исчезли во мгле (О.С. Малахов «Отпуск»).

Он ощутил себя и понял, что то, что ощущало, - то есть он сам - складывалось из множества меньших индивидуальностей: из неземных личностей машин для преодоления пространства, пахших резиной и сталью, из мистической интроспекции замкнутого на себе обруча, из писка душ разбросанной по полкам мелочи вроде гвоздей и гаек и из другого (В.О. Пелевин «Жизнь и приключения сарая номер XII»).

Мужчины больше пользуются глаголами активного залога, а женщины - пассивного. Объясняют это тем, что мужчина в обществе занимает более активную позицию, нежели женщина:

Он работал дольше, отдыхал меньше. Не хотел или хотел работать и отдыхать. Там, где он работал, было скучно, но отдыхать было скучнее. Он садился на стул и вставал несколько раз. Остался стоять. Раньше они кормили друг друга. Радовались этому занятию (О.С. Малахов «Отпуск»).

При анализе синтаксической структуры мужских текстов было выявлено, что мужчины чаще используют подчинительную, а не сочинительную связь:

Летним вечером, когда с нависающих крыш и чердаков двухэтажных дворовых домиков сыплется пение и визг котов, в уголочек тихо и достойно себе направляется Паша, здоровый, 40-летний мужчина с отвислым, как губы, животом.

Здесь, собрав народ, он, не торопясь, обстоятельно начинает свой длинный, смачный рассказ о загробной жизни, о том, как он побывал на том свете (Ю. Мамлеев «Мистик»).

Но, несмотря ни на что, он продолжал быть самим собой. В нем продолжали жить души всего того, чего его лишила жизнь: и хоть они стали подобны теням, они по-прежнему сливались вместе, чтобы образовать его, Номера XII, вот только для сохранения индивидуальности требовалась вся сила воли, которую он мог собрать(В.О. Пелевин «Жизнь и приключения сарая номер XII»).

Предложения в тексте, созданном автором мужчиной по своей длине в среднем короче, чем в женских текстах:

Временно это развлекало. Завтра может приехать чей-то родственник, или их уже нет, а может быть, их не было. Они бросали друг друга. Многие лица осели в мозгу. Каждое прощание было прощанием навсегда. Вероятно, им следовало отдаться одиночеству, иметь любовников, непринужденно развлекаться. Но он умел читать ее мысли в разнообразии городского словомира. Она слышала его отчаянный призыв, заглушаемый автотранспортным стоном(О.С. Малахов «Отпуск»).

В мужской письменной речи, по сравнению с женской, реже встречаются восклицательные и вопросительные предложения.

Например, в рассказе О.С. Малахова «Отпуск» объемом в 6 страниц автор использовал всего 5 вопросительных предложений и ни одного восклицательного.

На стилистическом уровне «мужской» текст отличает более частое использование парцелляции:

Поцеловать бы рассвет и выпить небо. Ее мысль прерывается звонком в дверь. Он был не продолжительным. Резкий звонок возбудил ее. Ожидание следующего звонка оказалось увлекательным занятием. Второй звонок - тягучий и настойчивый. Она как будто не обратила на него внимание. Потом были еще звонки. Их было несколько. Она уже напевала угасшую песню. Ее голос выдавал внутреннее удовлетворение. Вскоре тишина вновь разделила квартиру на части. Он расстраивался редко. Сквозь его глаза всегда просачивалась грусть. Он закурил сигарету(О.С. Малахов «Отпуск»).

⇐ Предыдущая12345Следующая ⇒

Поделиться: