Глава 2. Школа и педагогическая мысль в Дагестане во второй половине ХIХ в.

дагестан школа просвещение газета

После завершения Кавказской войны Дагестан окончательно втягивается в сферу общероссийской политической и экономической жизни. В конце 50-х и в 60-х годах XIX в. царское правительство проводит в Дагестане, ставшем одной из окраин России, административную, судебную и крестьянскую реформы, реформу сельского управления. Была образована Дагестанская область, разделенная на четыре военных отдела: Северный Дагестан, Верхний Дагестан, Средний Дагестан и Южный Дагестан, два гражданских управления: Дербентское градоначальство и Управление портовым городом Петровском с примыкающими к нему землями; введено так называемое военно-народное управление во главе с начальником Дагестанской области (позднее - военным губернатором), в руках которого сосредоточивалась вся военная и гражданская власть. Начальником области (военным губернатором) назначались исключительно лица из числа царских генералов. Вскоре после образования Дагестанской области была ликвидирована власть ханов.

В 60-х годах XIX в. под влиянием падения крепостного права в России в Дагестане была освобождена часть феодально-зависимых крестьян, освобождены рабы и отменено рабство вообще. Административно-судебные и крестьянская реформы 60-х годов, вызванные изменившимися политическими условиями, экономическим развитием края, дальнейшим обострением классовой борьбы, а также стремлением правящих кругов царской России подчинить экономику Дагестана интересам развивающегося русского капитализма, имели важные последствия. Они способствовали ломке патриархально-феодальных устоев в экономике и в быту горцев, создали определенные предпосылки для развития капиталистических отношений. Ускорился процесс сближения отдельных частей края, ликвидации их экономической раздробленности. Усилились связи населения Дагестана с соседними народами Кавказа.

В пореформенный период и в последующие десятилетия XIX в. в Дагестане бурно развивалось отходничество, которое усиливало подвижность населения, его связи с культурным миром, вносило новые, объективно-прогрессивные черты в жизнь горцев.

В 90-х годах XIX в. была проложена железная дорога по Приморскому Дагестану. Владикавказская железная дорога связала Дагестан с промышленными и культурными центрами внутренней России и Закавказья, способствовала более быстрому развитию фабрично-заводской промышленности, а следовательно, и городского населения края.

Изменения в социально-экономической и общественно-политической жизни Дагестана во второй половине XIX в. создавали объективные предпосылки для прогресса культуры горцев, сдвигов в области народного просвещения.

История народного образования в Дагестане до присоединения к России - это, как мы уже видели, история конфессиональной системы обучения подрастающего поколения, представленной религиозными мектебами и медресе, а также горско-еврейскими школами при синагогах. С вхождением Дагестана в состав России начинается новый период истории просвещения горских народов. Он характеризуется появлением светских учебных заведений, где выходцы из местной эксплуататорской верхушки стали обучаться основам современных знаний, проходить предварительную ступень, необходимую для подготовки в последующем к службе в местном военно-административном аппарате, в различных сферах хозяйственной, культурной и другой деятельности.

Первым по времени русским учебным заведением в Дагестане было Дербентское уездное училище, основанное в 1837 г. Училище это, как и уездные училища Закавказья, открытые на основании Положения от 12 мая 1835 г., имело целью распространение в крае «начальных сведений и приготовление учащихся к продолжению курса учения в Тифлисской гимназии». Дербентское уездное училище открылось в составе трех классов, из которых один - приготовительный. Наряду с другими предметами в училище преподавались армянский и азербайджанский языки. На содержание училища расходовалось 1780 рублей. [15]

В первые годы в училище обучалось небольшое число учащихся. Так, в 1838 г. число учеников Дербентского училища едва достигало 35 человек, причем из общего количества учащихся 14 являлись детьми дворян и чиновников. В последующие десятилетия число учащихся Дербентского уездного училища росло следующим образом: в 1848 г. в училище обучалось 57 учащихся, в 1858 г. - 84, в 1868 г. - 84, в 1878 г. после преобразования уездного училища в трехклассное городское - 125 учащихся.

В конце 40-х годов в Дербенте открывается второе учебное заведение - мусульманская школа. В отличие от уездного училища, в эту школу принимались только дети мусульман как говорилось в уставе, «всех свободных состояний». В 1849 г. кавказским наместником было открыто 8 таких школ, в том числе одна в Дагестане (г. Дербент). Мусульманские школы призваны были вооружить детей-мусульман знаниями_«по законам их веры» и помочь им «изучить русский язык в объеме, потребном для них в общежитии».

В организации мусульманских школ принимал участие известный русский ориенталист Н. Ханыков. С учетом советов Ханыкова разрабатывались программы и учебные планы мусульманских школ, проводилась комплектация преподавателями. Первый преподаватель Дербентской мусульманской школы Айгункади Дженгутайский также был назначен по рекомендации Ханыкова.

Для обучения в Дербентской школе из разных концов Дагестана съехались аварцы, даргинцы, кумыки, табасаранцы и представители других горских народностей. Среди учащихся, наряду с детьми школьного возраста, были 23-25-летние молодые люди. Большинство учащихся уже в первый год учебы в школе изучали помимо арабского и русский язык, хотя первоначально, согласно предписанию наместника Кавказа Воронцова, изучение этого языка не было обязательным. В короткий срок некоторые учащиеся научились читать по-русски довольно свободна.

Однако число учащихся Дербентской мусульманской школы было весьма невелико. По уставу в ней должно было обучаться 60 человек. К концу 1851 г. в школе обучалось всего 56 учащихся, из которых 8 жителей Дербента, остальные 48 учащихся из других мест Дагестана. В последующие годы количество учащихся из-за материальных затруднений, жаркого климата и «отдаленности Дербента от главных пунктов суннитского населения» сократилось. В связи с этим было признано целесообразным перевести школу в Темир-Хан-Шуру. Это мотивировалось и тем, что в окрестностях Шуры есть много «почетных лиц и служащих офицеров из мусульман, дети которых нуждаются в обучении их арабскому и русскому языку». Ознакомление же учеников «с русским языком возможно только там, где живут и русские в значительном числе, чтобы ученики могли сближаться». Этому условию отвечала Темир-Хан-Шура, где преобладало русское население.

В январе 1855 г. Дербентская мусульманская школа была переведена в Темир-Хан-Шуру, куда перешла и часть учащихся (13). С переводом школы в Темир-Хан-Шуру контингент учащихся еще более сократился. В ней обучалось всего 20 учащихся. Он оставался неизменным вплоть до начала 60-х годов. Правда, в 1857 г. была несколько расширена учебная программа школы. Кроме обучения чтению и письму, учащиеся стали изучать грамматику, арифметику, знакомиться с начальными сведениями по истории и географии.

Школа влачила жалкое существование. О материальной базе ее можно судить по тому, что на приобретение мебели и учебного оборудования в связи с переводом школы в Темир-Хан-Шуру было израсходовано всего 167 руб. 63 коп.1861 г. мусульманская школа вошла в состав открывшейся в Темир-Хан-Шуре горской школы. Последняя была учреждена на основании «устава горских школ», разработанного по поручению наместника Кавказа А. Барятинского в главном штабе Кавказской Армии и утвержденного царем 20 октября 1859 г. Школа имела целью «распространение гражданственности и образования между покорившимися горцами» и «доставление служащим на Кавказе семейным офицерам и чиновникам средств к воспитанию и обучению детей». Разумеется, «устав горских школ» имел в виду «распространение гражданственности и образования» не между всеми горцами, а лишь между представителями имущих классов- беков, богатых торговцев, чиновников, т.е. тех, кого царизм с полным основанием мог считать надежной опорой в проведении своей политики.

Устав определял, что горские школы учреждаются в виде опыта на четыре года «на степени уездных и первоначальных училищ». Личный состав горских школ состоял из штатного смотрителя, законоучителей православного и мусульманского вероисповеданий, трех учителей основных и одного учителя приготовительного классов.

Горская школа содержалась на средства, отпускавшиеся военным ведомством, и находилась в ведении командования вооруженными силами на Кавказе. При ней был учрежден пансион на 65 воспитанников, из них 40 казеннокоштных, в том числе 25 горцев из «почетных фамилий» северного и южного Дагестана и 15 детей русских чиновников. 25 воспитанников пансиона горской школы содержались за счет средств, находившихся в распоряжении кавказского наместника, и средств родителей. [16]

Темир-Хан-Шуринская горская школа открылась в составе трех классов (приготовительного, первого и второго) с 41учащимся.

Помимо учеников мусульманского училища в нее были приняты 18 учеников бывшей школы при 81-м Апшеронском пехотном полку. К концу 1861 г. число учащихся достигло 69 человек и в последующие годы росло следующим образом: в 1865 г. в школе обучалось 75 учащихся, в 1870 г. - 105 и в 1874 г., т.е. к моменту преобразования горской школы в прогимназию, - 144 учащихся. [16]

В 1861 г., вскоре после открытия горской школы, командующий Кавказской армией разрешил начальнику Дагестанской области «не стесняться при определении на казенный счет в школу, туземцев - тем, принадлежат ли они к какому-либо привилегированному сословию, а из детей русских чиновников и офицеров принимать и таких, которые были рождены во время состояния их отцов в нижнем звании».

Обучение в. горской школе велось по программам, принятым в закавказских уездных училищах. Особое внимание уделялось преподаванию мусульманского вероучения, по которому, как и по арабскому языку, учащиеся сдавали переводные экзамены. С 1870 г. в школе было введено обучение столярному и токарному ремеслу, а с 1872 г. - садоводству и огородничеству. Занятия по садоводству и огородничеству, например, вел уроженец сел. Кафыр-Кумух Темир-Хан-Шуринского округа Асеу Чаплау, прошедший подготовку в Никитском ботаническом саду в Крыму.

Таким образом, в горской школе известное внимание уделялось и практическим занятиям учащихся в области ремесел и сельскохозяйственного производства.

Комиссия, проверявшая учебную работу школы, писала об изучении в ней основных учебных дисциплин. Преподавание в приготовительном классе сводится к первоначальному обучению русской грамоте. Обучение черчению идет довольно успешно, причем обращается внимание на ознакомление учащихся с названиями различных предметов, с объяснением главных свойств и особенностей, встречающихся при чтении. Существуют уроки «плавного объяснительного чтения». Из приготовительного в первый класс переводятся ученики, которые довольно свободно читают, пишут и рассказывают прочитанное.

В первом классе начинается изучение грамматики. Большое внимание уделяется усвоению грамматических определений. Как недостаток отмечалось, что в третьем классе ученики занимались только сочинениями. Признавалось необходимым продолжение занятий по грамматике, так как они развивают «у детей способности мышления» и помогают «быстрому усвоению даже родного языка» [16].

Согласно отзыву комиссии, «некоторые из мусульман I, II, III классов почти совершенно усвоили русскую речь», по ученики «правильнее пишут, чем говорят». Отмечая недостатки в преподавании арифметики, комиссия указывала, что она, особенно в приготовительном классе, «проходится отчасти механически, отчего ученики не свободно делают арифметические задачи». Знания учащихся по географии и истории носили, по мнению комиссии, книжный, механический характер.

За время своего существования Темир-Хан-Шуринская горская школа выпустила 66 человек. Из них 7 человек, или 11%, поступили в гимназии и реальные училища, 56(85%)-на военную службу, а 3 человека занялись частной деятельностью или поступили на гражданскую службу16.

Вследствие крайней ограниченности программ 3-классная школа не могла служить подготовительной ступенью к поступлению ее питомцев в средние учебные заведения. Дети зажиточных горцев и царских чиновников, служивших в Дагестане, после окончания горской школы фактически были лишены возможности продолжать свое образование. К тому же в 1866 г. последовало распоряжение наместника Кавказа, согласно которому отменялись льготы выпускникам горских школ при поступлении в гимназии. Наместник приказал «приостановить действие параграфа 15 устава горских школ, предусматривавшего указанные льготы, и принимать воспитанников этих школ в гимназии не иначе как по экзамену, по программам, для гимназии установленным, и только в классы, соответствующие познаниям и возрасту поступающих, на основании общего Положения о кавказском учебном округе».

Бедной была материальная база школы. Помещение школы не позволяло выделить даже квартиры для смотрителя. Комнаты, в которых жили и учились учащиеся, не отвечали элементарным требованиям, отчего дети часто заболевали. Исполняющий обязанности врача школы писал 2 октября 1862 г., что «большая часть воспитанников страдает от простуды и не удивительно, когда отовсюду - из коридоров, полов и в окна здания - дует сквозной ветер». Пол столовой, служившей одновременно и помещением для занятий воспитанников, имел «большие скважины» в кухню, через которые постоянно сквозило, а при мытье пола вода текла в кухню, на плиту, где готовили пищу воспитанникам.

Таким образом, к исходу прошлого столетия в Дагестанской области имелось 26 русских школ, из них 14 школ в городах и 12 в сельской местности. Средних школ было две - обе в областном центре Темир-Хан-Шуре. Во всех 26 школах области обучалось 1896 учащихся, из них 495 девочек. В сельской местности Дагестана, где проживало около 95% населения области, обучением в школах было охвачено всего 493 ребенка обоего пола, или менее 26% от общего числа учащихся. В сельских школах обучалось всего 25 девочек.

Столь неприглядная картина народного просвещения в Дагестане на рубеже XIX-XX вв. убедительно показывает колониальный характер самодержавной «просветительской» политики на присоединенных окраинах. Более сорока лет потребовалось царизму после окончательного присоединения Дагестана, чтобы открыть 12? карликовых школ для более чем полумиллионного сельского населения области. В Гунибском округе, например, первая светская школа была открыта лишь в 1899 г., т. е. ровно через сорок лет после подавления освободительного движения горцев Дагестана и пленения Шамиля. С 1862 по 1870, с 1881 по 1887 и с 1892 по 1897 г. в сельской местности не было открыто ни одного учебного заведения.

Здесь уместно напомнить о рапорте попечителя Кавказского учебного округа исполняющему должность главноначальствующего гражданской частью на Кавказе от 22 января 1896 г., содержащем официальную характеристику состояния народного образования в крае. «Что мы видим вокруг себя? - спрашивает попечитель учебного округа.- Сколько местностей Кавказа остаются вовсе без школ, сколько еще местностей, где тысячи жителей, стремящихся привести детей к свету истины, не находят для них; места в тесных, темных, бедных народных школах! Сколько есть людей, жаждущих света и не находящих его».

Констатируя неприглядную картину народного просвещения на Кавказе, попечитель учебного округа, однако, не просил главноначальствующего увеличить средства на расширение школьной сети за счет сумм, находящихся в его (главноначальствующего) распоряжении, или войти с ходатайством об увеличении государственных ассигнований, а просил лишь о том, чтобы главноначальствующий гражданской частью рекомендовал начальникам губерний, областей и округов «разъяснить населению необходимость открытия начальных народных училищ» на себе средства.

Такой политикой царизм препятствовал проникновению передовой русской культуры на национальные окраины. В то же время самодержавие глушило и самостоятельное культурное творчество нерусских народов. Оно стремилось задушить всякое проявление национальной культуры, все то, что препятствовало проведению его политики насильственного «обрусения» нерусских национальностей.

Школы Дагестана, как и всего Кавказа, находились под жестким полицейским контролем. В 1867 г. было предписано во всех школах Кавказа вести преподавание только на русском языке. Но царизм этим не ограничился. Он делал все для того, чтобы затруднить доступ в школу детям трудящихся. 18 июня 1887 г. царский министр просвещения издал реакционный циркуляр, который еще больше ограничивал доступ в прогимназии и гимназии выходцам из бедных семей. Выполнение мер, намеченных в циркуляре, должно было, по мысли царского министра, освободить эти школы «от поступления в них детей кучеров, лакеев, поваров, прачек, мелких лавочников и тому подобных Людей, детей коих, за исключением разве одаренных необыкновенными способностями, вовсе не следует выводить из среды, к коей они принадлежат», так как это, «как показывает многолетний опыт, приводит... к недовольству своим бытом, к озлоблению против существующего и неизбежного, по самой природе вещей, неравенства имущественных положений».

В соответствии с этим циркуляром, с 1887/88 учебного года во всех мужских гимназиях и прогимназиях Кавказского учебного округа66 плата за обучение была повышена с 30 до 40 рублей. В течение долгого времени царское правительство не давало разрешения на открытие в Закавказье университета. Он был создан только после революции.

Оставаясь, в общем, крайне медленным, развитие школьного образования в Дагестане с конца 90-х гг. все же несколько оживляется. Происходит некоторое расширение сети школ, финансируемой за счет средств государственной казны. Это было вызвано теми социально-экономическими и общественно-политическими процессами, которые происходили в стране, в частности на ее национальных окраинах.

В 90-е годы Россия переживала период относительно быстрого подъема промышленного производства, происходило развитие капитализма вширь, он охватывал новые районы, создавая армию промышленного пролетариата, все больше вовлекая национальные окраины в классовые противоречий страны. Развитие капитализма сопровождалось усилением эксплуатации рабочих; одновременно росло и классовое самосознание рабочего класса, обострялась революционная борьба. В процессе борьбы против эксплуататоров рабочие и все трудящиеся убеждались в необходимости грамотности, образования. Понимание этого делало рабочий класс самым последовательным борцом за народное просвещение. Борьба рабочего класса и трудящихся крестьян, все возрастающие требования горского населения об открытии новых школ заставили царское правительство пойти на некоторое расширение школьной сети и в Дагестане.

С другой стороны, по мере развития промышленности и ее технического совершенствования увеличивалась нужда в грамотных рабочих, способных приносить капиталистам максимальную прибыль. Этот объективный процесс вынуждал царизм идти на уступки экономически усилившейся буржуазии, толкал на путь половинчатых, сопровождавшихся архиреакционными оговорками, реформ в области просвещения.

Архивные материалы свидетельствуют о том, что население Дагестана проявляло большой интерес к школе, к образованию. Это видно как из многочисленных ходатайств в адрес областной администрации и дирекций учебных заведений о принятии детей на учебу, так и из рапортов начальников округов военному губернатору Дагестанской области. Вот некоторые из них. 2 мая 1894 г. начальник Самурского округа писал военному губернатору Дагестана; «Жители сел. Ахты и других больших селений вверенного мне округа сознательно убеждены в необходимости давать образование своим детям, что доказывает большой наплыв желающих поступить в Ахтынское училище, и только незначительный размер его и ограниченные денежные средства заставляют зачислять лишь 45 обучающихся. Несостоятельность же местных жителей не позволяет дать своим детям дальнейшего образования за свой счет».

Главным тормозом на пути просвещения горских масс являлась политика царского правительства. На народное образование российская монархия выделяла гроши, и основную тяжесть расходов на школьное строительство и содержание школ она перекладывала на плечи трудящихся. А трудящиеся массы, и без того изнывавшие под двойным гнетом, были не в состоянии взять на себя еще и расходы на развитие образования. И если1 горские трудящиеся иногда с недоверием относились к русской школе, то главным образом потому, как вынуждены отмечать и официальные представители царской администрации, что не могли; поддержать ее материально. В этом нас лишний раз убеждают массовые отказы («за неимением мест») на просьбы жителей о приеме их детей в учебные заведения, находившиеся на государственом бюджете. Один из местных авторов писал в статье «Грамотность в горах Дагестана», опубликованной в 1900 г. в журнале «Этнографическое обозрение», что Темир-Хан-Шурипское реальное училище «закрывает свои двери более 3/4 горцев, жаждущих образования». Согласно далеко не полным официальным данным, в 1900 и 1901 гг. в приеме во Владикавказское реальное училище было отказано 75 процентам всех подавших заявления дагестанцам, а в Бакинске реальное училище из 13 подавших заявления было принято только 6 человек.

Несмотря на значительную поддержку со стороны населения царские власти отказывались отпускать средства на строительство школьных зданий.

Как и на других окраинах царской России, материальное положение учителя дореволюционной дагестанской школы было крайне тяжелым. Еще П.К. Услар в 60-х гг. прошлого века отмечал, что «звание сельского учителя материально есть самое неблагодарное. Этому званию могут посвятить себя люди, отказавшиеся от честолюбия, от надежды повыситься, - люди, дорожащие скудным куском хлеба и уверенностью, что завтра пройдет для них так же безмятежно, как и сегодня». [28]

Даже в конце XIX века в светских школах Дагестана почти не было учителей из местного населения. За 20 с лишним лет, прошедших со времени открытия «татарского отделения» Горийской учительской семинарии (1879 г.) до начала XX века, только трем горцам из Дагестана удалось окончить полный курс этого отделения и получить звание учителя народной школы. Кроме них работало несколько учителей-дагестанцев, не имевших специального педагогического образования.

Учителей было крайне мало, и это обстоятельство сказывалось на работе школ, затрудняло их укомплектование, создавало текучесть учительских кадров. Сошлемся лишь на один документ, характеризующий текучесть кадров учителей в сельских школах области в 90-х гг. прошлого века, - отчет начальника Андийского округа за 1896 год, где он, объясняя, почему среди населения округа «слабо развивалось убеждение о пользе школьного образования», пишет: «За пять лет, прошедших со времени открытия Ботлихской школы, в ней пребывало один за другим четыре учителя... Мог ли учитель хорошо узнать своих учеников и их родителей, когда один из них пробыл в Ботлихской школе около 6 месяцев, другой - всего 2»80.

Были и трудности, с которыми встречался русский учитель в горах. Незнакомая обстановка, незнание языка местного населения, его настороженность и недоверие, которые подогревались реакционным духовенством, затрудняли работу учителя, мешали его общению с горцами. Далеко не все могли выдержать эти и связанные с материальными трудностями испытания.» Однако те, кто в суровых условиях гор, несмотря на материальные лишения, честно и добросовестно служили благородному делу народного просвещения, пользовались глубокой и искренней любовью местного населения.

 

⇐ Предыдущая123456Следующая ⇒

Поделиться: