Динамика психогенных расстройств, последовательность фаз состояния людей после психотравмирующих ситуаций

 

Опыт проведения аварийно-спасательных и других неотложных работ показывает, что при любой подготовке спасателей, каким бы не было руководство их действиями, спасатели не всегда выдерживают те психические нагрузки, которым они подвергаются. Масштабы психогенных потерь сотрудников МЧС России вследствие действия психотравмирующих факторов (последствий аварий, катастрофы, стихийного бедствия) превышают объем их физических потерь.

При всех видах чрезвычайных ситуаций среди лиц, оказавшихся в зоне того или иного бедствия, на фоне полученной психической травмы развиваются различные психические реакции, невротические расстройства и реактивные психозы, приводящие к психогенному развитию личности в среднем у 80% пострадавших. Из них у 20% - быстро проходящие острые реактивные состояния; у 70% - более продолжительное (до 2-3 суток) нарушение психики; у 10% - подобные нарушения затягиваются на многие месяцы и требуют специального наблюдения и лечения у психиатров и психоневрологов. У большинства лиц перенесших психическую травму в результате чрезвычайной ситуации, наблюдаются затянувшиеся невротические реакции.

Массовая психическая травма возникает в очагах поражения у 50-98% (при землетрясениях у 75-98%) пострадавших. У пострадавших в очаге чрезвычайной ситуации, как правило, преобладают такие эффективно- шоковые реакции как тревога, страх, беспорядочная двигательная активность, речевое возбуждение, дезориентированность поведения, ступорозное состояние и другие следовые реакции, являющиеся следствием полученной травмы. В последующем у них могут формироваться реактивно-депрессивные состояния, осложняющие течение хронических соматических заболеваний.

Следует отметить также нарушение психического здоровья у лиц, участвовавших в ликвидации последствий аварии. Эмоциональное напряжение с риском перехода в дистресс отмечалось в начальном периоде при решении организационных вопросов. В более отдаленные сроки связи с длительным напряженным трудом проявлялись вспыльчивость, раздражительность, несдержанность, нарушение сна, нарастание чувства разбитости, ощущение слабости и др.

В теории и практике используются три направления изучения психологических состояний и психопатологических проявлений у пострадавших во время аварий, катастроф и стихийных бедствий: определение феноменов, составляющих особенности индивидуальных и коллективных реакций на экстремальную ситуацию; изучение частоты и структуры психических нарушений; разработка вопросов организации профилактики и специализированной медицинской помощи.

В США при Национальном институте психического здоровья организован центр по изучению психических расстройств при критических состояниях, обусловленных стихийными бедствиями и катастрофами. Его деятельность направлена на изучение психосоциальных реакций в условиях стихийных бедствий и катастроф, проектирование и оценку соответствующих служб психического здоровья, разработку терапевтической тактики и изучение роли общественного влияния на предотвращение развития психических последствий.

Важное место занимает вопрос о динамике психогенных расстройств, развившихся в жизненно опасных ситуациях. В соответствии с работами Национального института психического здоровья психические реакции при катастрофах подразделяются на четыре фазы: героизма, «медового месяца», разочарования и восстановления. Героическая фаза начинается непосредственно в момент аварии, катастрофы и длится несколько часов. Для нее характерны - альтруизм, героическое поведение, вызванное желанием помочь людям, спастись и выжить. Ложные предположения о возможности преодолеть случившееся возникают именно в этой фазе.

Фаза «медового месяца» наступает после катастрофы и длится от недели до 3-6 месяцев. Те, кто выжил, испытывают сильное чувство гордости за то, что преодолели все опасности и остались в живых. В этой фазе катастрофы пострадавшие надеются и верят, что вскоре все проблемы и трудности будут разрешены.

Фаза разочарования обычно длится от 2 месяцев до 1-2 лет. Сильные чувства разочарования, гнева, негодования и горечи возникают вследствие крушения различных надежд.

Фаза восстановления начинается, когда выжившие осознают, что им необходимо налаживать быт и решать возникающие проблемы самим, и берут на себя ответственность за выполнение этих задач.

У многих людей, переживающих реальные тяжелые и опасные ситуации, действительно наблюдаются указанные фазы психогенных реакций. Это подтверждается рядом исследователей.

Диагностические установки при идентификации расстройств могут быть выявлены при рассмотрении ситуации в динамике. Выделяются три фазы экстремальной ситуации-фаза предвоздействия, воздействия и послевоздействия.

Фаза предвоздействиявключает в себя ощущение угрозы и беспокойства. Она обычно существует в сейсмоопасных районах и зонах, где часты ураганы, наводнения. Нередко эти угрозы игнорируются, либо не осознаются.

Фаза воздействия длится от начала стихийного бедствия до того момента, когда организуются аварийно-спасательные работы. В этот период страх является доминирующей эмоцией. Повышение активности, проявление само - и взаимопомощи сразу же после завершения воздействия нередко обозначается как «героическая фаза». Паническое поведение людей почти не встречается. Оно возможно, если пути спасения блокированы.

Фаза послевоздействия начинается через несколько дней после стихийного бедствия. Она характеризуется особенностями аварийно-спасательных работ и оценкой возникших проблем. Эти проблемы, возникающие в связи с социальной дезорганизацией, эвакуацией, разделением семей и т.п., позволяют ряду авторов считать этот период «вторым стихийным бедствием».

Специалисту МЧС России желательно обращать внимание на коллективность психической травмы при стихийном бедствии, определяя ее как «массовый, коллективный стресс». При этом авария, катастрофа, стихийное бедствие, воздействуя на социальную жизнь, разрушает связи людей и уменьшает чувство общности. Руководитель аварийно-спасательных работ учитывает взаимодействие и взаимовлияние индивидуальных и коллективных форм реагирования, решает вопросы, относящиеся к области социальной психологии.

Уровень стресса пострадавших при наводнении, чья собственность страдала выше, чем тех, которым наводнение непосредственно не угрожало. Реакции каждой из групп в значительной степени отличались друг от друга. Для тех, кто оказался на периферии наводнения, характерным было развитие напряжения, при котором возникало желание что-либо делать. Удовлетворение этого желания (предоставление работы) вызывало облегчение.

Во второй группе предвосхищение угрозы вызывало не только тревогу, но и неверие в то, что с ними может что-либо случиться. Когда угроза наводнения становилась очевидной, развивалось состояние растерянности, подавленности. Утрата собственности усиливала негативное воздействие, способствуя утяжелению депрессивных расстройств. Психологи обследовали лиц, пострадавших от наводнения, и нашли, что у 12% детей и 20% взрослых имелись легкие психические расстройства через несколько месяцев после бедствия. Осмотры пострадавших, проведенные через 2 года после наводнения, выявили симптомы тревоги, депрессии, напряженности, возбудимость, соматические расстройства, социальную изоляцию и изменение в моделях поведения. У 30% эти нарушения имели место и через 4 -5 лет. Увеличение потребления алкоголя было отмечено в 30% семей, курения - в 44%, а потребление медикаментов увеличилось на 52%. Более чем у 3/4 пострадавших отмечены нарушения засыпания и кошмарные сновидения. Через год после наводнения выявлены симптомы соматических и психических нарушений у 32% из тех, чьи дома и имущество были затоплены и у 19% из числа людей, чьи дома оказались вне зоны затопления.

Несмотря на некоторые различия в интенсивных показателях, четко проявляется тенденция к увеличению психических нарушений у лиц, которые оказались непосредственно в зоне затопления. Наряду с этим, приводимые данные позволили сделать некоторые выводы, судя по которым, люди воспринимают и оценивают опасность, а также избирают пути приспособления для защиты в зависимости от личного опыта, возраста, продолжительности проживания в районе бедствий и личных столкновений с опасностью. Следует различать опыт, полученный в центре стихийного бедствия и периферийный опыт. Первый делает человека более осмотрительным, второй позволяет недооценивать опасность. Например, обнаружено, что нередко у многих лиц перед началом урагана отмечаются «неверие и отрицание» опасности. Лишь немногие испытывали страх, а некоторые описывали свое состояние как «сноподобную нереальность». Когда ураган достиг апогея, это чрезвычайно быстрое и сильное, нередко разрушительной силы и значительной продолжительности движение воздуха, подавляющее большинство пострадавших испытывали страх либо с обездвиженностью, либо с двигательным беспокойством. Сразу же после урагана многие описывали свое состояние как «радостное карнавальное возбуждение», которое через 3-5 дней сменилось вялостью, апатией, через 10 дней выявились случаи неглубоких депрессий. Существует так называемый «страх погоды» у лиц, живущих в районах, подверженных воздействию ураганов. Психические последствия, вызванные этим бедствием, наблюдались и через год у 50% обследованных. Наряду с истерическими расстройствами, отмечалось большое количество жалоб астенического круга и нарушений сна.

Психические реакции при наводнении, урагане и других экстремальных ситуациях не носят какой-то специфический характер, свойственный лишь конкретному стихийному бедствию. Это скорее универсальные реакции на опасность, а их частота и глубина определяются внезапностью и интенсивностью стихийного бедствия. Так, выявляемый у ряда лиц «страх погоды» является скорее символическим: подобный же страх мог возникнуть в результате наводнения, землетрясения, урагана («страх наводнения», «страх землетрясения» и т.п.).

Из стихийных бедствий наибольшим психотравмирующим действием обладают землетрясения большой (иногда средней) силы. Внезапность возникновения (трудность непосредственного предсказания), фактическое отсутствие эффективных методов защиты населения, огромные разрушения и ощущения качающейся земли определяют комплекс физических и психических травмирующих факторов.

Изучение реакций населения при крымском землетрясении (1927 г.), наблюдения, которые проводились на месте во время самого землетрясения, позволили сделать ряд выводов, в том числе о том, что в формировании реактивных состояний имеет значение не только «невропсихическая травма» (из-за внезапного разрыва горных пород земли и высвобождения механической энергии, сопровождающейся подземными толчками, ударами и колебаниями поверхности земли, охватывают обширные территории и значительные людские потери и т.п.), но и «постоянное напряжение, тоскливое, боязливое ожидание». К числу других заключений относятся следующие положения: нервнопсихические реакции в связи с землетрясениями у предрасположенных могут протекать довольно длительно и неблагоприятно; заболевания могут возникнуть не только «остро», но и спустя несколько месяцев после пережитого. С точки зрения ряда авторов, личностные факторы, которые могут влиять на восприятие землетрясений, трудно измерить и оценить с точки зрения их значимости для процесса приспособления к катастрофе. Землетрясения вызывают стресс, когда люди осознают их неотвратимость и не знают, что их ожидает.

По данным некоторых исследователей 43% из тех, кого охватывает чувство тревоги и страха, утверждали, что они опасались не за свою жизнь, а за имущество; 1 % опрошенных ответил, что землетрясения их не тревожат и они сохраняют спокойствие, уверенность в себе. Следует отметить, что многие лица, вошедшие в последнюю группу, в прошлом уже пережили землетрясения. При стихийном бедствии вообще и землетрясении, в частности, отмечаются ошибки в реальной оценке опасности. По их наблюдениям, паника крайне редка и возникает лишь в тех случаях, когда ситуация кажется безнадежной.

Проблеме психогений военного времени посвящено большое число исследований крупнейших отечественных психиатров (Осипов Б.П., Гуревич М.О., Краснушкин Е.К., Гиляровский В.А.). В этих работах достаточно четко показано, что война не дает новых, неизвестных мирному времени видов психических расстройств, ее патопластические влияния лишь в некоторой степени видоизменяют известные психические расстройства.

В формировании психогений военного времени у населения, помимо непосредственного этиопатогенетического фактора (переживания, связанные с угрозой жизни), существенную роль играют предрасполагающие факторы: информационная неопределенность, угроза существованию близких людей, ломка функционирования психофизиологической организации и основных жизненных стереотипов, утомление и т.п. При этом во многих случаях жизнь человека становится зависимой не от привычных условий, ведущих к благополучию в мирное время (материальное положение, образование, особенности труда и быта и т.п.), а от новых факторов - умения выжить без помощи других людей, укрыться от непогоды, найти жилье и пищу.

Современный уровень военной техники и средств массового поражения в значительной степени уменьшает различия в возможностях поражения как лиц, непосредственно участвующих в военных действиях, так и населения. Во время предшествующих военных конфликтов XIX столетия, когда различия между фронтом и тылом были значительными, психические расстройства у гражданского населения не представляли собой значительной проблемы. Однако опыт второй мировой войны, обобщенный в ряде работ, посвященных изучению результатов налетов авиации на мирные города, показал, что психическое напряжение, вызванное страхом и тревогой, достаточно велико. Л. Люнберг пишет, что после тяжелых налетов выжившие жители британских городов «...бродили среди руин, роясь в остатках своих жилищ. Их лица ничего не выражали, взгляд был пустым, глаза блуждали. Это безразличие приводило к тому, что эти люди часто не обращались своевременно за медицинской помощью.

Проявляющаяся на время тенденция игнорировать моральные стандарты часто находила свое выражение в том, что оставшиеся в живых горько оплакивали потерю своих жилищ и имущества, не обращая внимания на то, что один или несколько их родственников были убиты». Вместе с тем выраженных случаев психических заболеваний, требующих лечения в больницах, было не очень много (в Великобритании 1-2% людей нуждались в госпитализации).

Особое место принадлежит анализу психических нарушений, возникших во время ядерной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки. Д. Джанис подчеркивает, что психические расстройства отмечались у всех выживших. Чувство страха и полной беспомощности, продолжавшееся в течение нескольких дней и недель, нередко сопровождалось у человека «удивлением и непониманием того, что он еще жив». Второй эмоциональный шок развивался при виде огромного числа убитых, раненых, сгоревших. При этом, отмечает автор, второй шок был сильнее у тех, кто испытывал страх меньшей интенсивности непосредственно во время взрыва. Автор описывает также острые депрессивные реакции с выраженным чувством самообвинения, суицидальными действиями, когда оставшиеся в живых бросались в огонь, чтобы погибнуть. Спасательные работы были затруднены из-за того, что большая часть выживших покинула город, а те, кто оставался в нем, были растерянны, дезориентированы, вялы, безразличны.

Представленные данные по существу вводят в проблему психогенных расстройств, возникающих в разных катастрофических ситуациях и во время войны. Они показывают необходимость специального рассмотрения как клинических особенностей, так и вопросов профилактики и медицинской помощи при психических расстройствах, развивающихся в различных экстремальных условиях.

 

⇐ Предыдущая12345Следующая ⇒

Поделиться: