Онтологическое доказательство существования классовой борьбы.

⇐ ПредыдущаяСтр 52 из 77Следующая ⇒

Для Марксовой " диалектики" характерно придание принципиального характера связи между понятием " родовая сущность вещи" и индивидуальным (видовым) проявлением ее свойств. Во многом такой постулат может быть назван схоластическим, во всяком случае, сенсуалистским: вещь есть то, чем она кажется в настоящий момент. Поэтому онтологическое доказательство существования классовой борьбы для Маркса выглядит как очевидный факт окружающего мира производственных отношений. Зримым проявлением этих отношений является противостояние богатых (капиталистов) и бедных (пролетариев). Действительность этого противостояния обусловлена настолько, насколько само это противостояние является выражением общего типа борьбы " верхов" и " низов" любого общества. Борьба тех и других - это родовая сущность любого общества по Марксу. Заметим, что для Гегеля, в верности диалектики которого Маркса безосновательно подозревают, действительность классовой борьбы имела бы смысл тогда, когда эта борьба преследовала бы хоть какой-то рациональный смысл. Впрочем, сам Маркс признавался, что его диалектика - это перевернутая диалектика Гегеля.

Так вот, борьба есть сущность общества, заметим, даже не солидарность в дюркгеймовском смысле, а борьба! Следовательно, любое общество есть лишь временная форма борьбы двух классов за доминирование в обществе. Итак, класс является тем демиургом истории, которая, по Марксу, должна еще только стать настоящей историей, когда в результате борьбы классов появится такой из них, который будет способен осознать свою связь со способом производственных отношений как родовую пуповину, а осознав это, будет способен разорвать ее - произвести самый революционный акт из всех возможных - отрицать самого себя. Для того чтобы это произошло, необходима выработка классового сознания.

Классовое сознание.

Носителем классового сознания является класс. Поэтому первое, на что необходимо обратить внимание, это то, чем является класс на самом деле. Иллюзорное представление, т.е. доисторическое, согласно марксизму, представление о классе говорит о нем как о группе людей, отличие которой от других групп обусловлено различием в имущественном положении. Таков смысл латинского classis, положенного в основу налоговой политики Древнего Рима, от которого и происходит сам термин. Тогда же появляются и наименования классов, ставших благодаря марксизму нарицательными. Так, латинское proletarii означало, что люди, входившие в этот класс, обладают только потомством - proles - в противовес lumpenproletarii, которые capite censi, т.е. не обладают ничем, кроме собственной головы. Выражение указывает, что римские цензоры считали их по головам. Таким образом, понятие класса мало чем отличалось от понятия сословия, корпорации или любой другой группы людей, основой отличия которой от остального населения служил узко понятый критерий группового интереса.

Маркс " усовершенствовал" это доисторическое знание согласно своей теории, связав класс с производственными отношениями. По Марксу деление общества на классы обусловлено наличием в обществе частной собственности. Частная собственность воспроизводит сама себя благодаря трудовой деятельности, производственным отношениям, которые возникают в связи и по поводу частной собственности. Есть люди, у которых эта собственность есть, и есть люди, у которых этой собственности нет. Наличие или отсутствие частной собственности позволяет делить общество на соответствующие классы. Поскольку неимущие вынуждены подвергать себя эксплуатации со стороны частных собственников, то класс собственников (капиталистов, эксплуататоров) находится в непримиримом (антагонистичном) отношении с классом неимущих (пролетариев, эксплуатируемых). Как известно, Ленин лишь улучшил определение класса, выдвинув в качестве главного критерия не саму собственность, а отношение к средствам производства. Иными словами, есть ли у человека право собственности на эти средства или нет. Читателю самостоятельно предлагается определить, насколько такое уточнение является удачным.

Итак, антагонистичные отношения эксплуататоров и эксплуатируемых лишь видимо носят форму мирного сотрудничества. Их борьба усугубляется тем, что благодаря существованию частной собственности происходит все большее отчуждение эксплуатируемых от результатов своего труда. Как следствие, бедные становятся еще беднее. Но производственные отношения при этом развиваются в прямо пропорциональной зависимости от уровня бедности. Чем выше уровень бедности, тем выше уровень производства. В результате невыносимой пауперизации масс эксплуатируемого населения обнаруживается общественное противоречие, которое ведет к революционному взрыву - снятию противоречия между трудом и собственностью.

Этот революционный вывод Маркса одновременно притягателен своим мессианским видением конца истории, совпадающим с ее началом, и одновременно совершенно нелогичным сопоставлением уровня бедности с уровнем производственных отношений. Однако заслуга Маркса не в этом, а в том, что он показал, как благодаря антагонизму эксплуататоров и эксплуатируемых вырабатывается классовое сознание, которое в марксизме понимается как осознание классом себя самого как некоего целого и осознание классом собственного положения в обществе по отношению к другим классам.

По Марксу, это классовое сознание имеет два уровня. Согласно гегелевской диалектике классовое сознание последовательно проходит две ступени своего становления: " an sich" и " fur sich". В принципе любой исторический класс способен достичь первой стадии - стадии осознания себя как самостоятельного целого, познать себя-в-себе. На этом уровне сознания класс осознает свою общность как общность экономических и тому подобных интересов. Именно эта форма классового сознания провоцирует экономическую борьбу эксплуатируемых за улучшение условий своего существования. Но эта форма сознания по своей природе к радикальному переустройству общества привести не может, поскольку она (эта форма) также иллюзорна, как иллюзорно любое представление, не связанное с собственной причиной - производственными отношениями.

Собственное существование эксплуатируемым видится в некой форме природного закона - эксплуатация так же естественна, как естественны любые другие формы человеческой жизнедеятельности. В реальности эта ситуация ведет к фетишизации любого конкретного факта собственного временного существования пролетария, который воспринимает эти факты в виде непреложных результатов действия законов общественного развития. Таким образом, содержание факта общественной жизни отождествляется с содержанием закона, который есть не что иное, как иллюзия, поэтому истинная причина общественного факта продолжает оставаться неизвестной. Классовое сознание эксплуататоров убивает историю, низводя ее до апологетики существующего, так что пролетарию не остается ничего иного, кроме тихого смирения.

Картина резко меняется, когда антагонистическое общение двух классов приводит пролетариат к критике собственного положения в обществе как отражения природы этого самого общества. Место природного, естественного и, как следствие этого, законного положения класса эксплуатируемых замещается понятием отчуждения этого класса от общества, поскольку последнее есть результат труда самого пролетариата, над которым этот пролетариат не властен. Пролетарий, осознав свою отчужденность от результатов своего труда, уже не воспринимает положение своего класса как естественное, раз и навсегда определенное. Он, пролетариат, согласно Марксу, познает истинную причину существования общественных порядков, следовательно, пролетариат постигает действительную историю. Он осознает себя как истинного и единственного творца этой истории.

В таком обществе, чреватом познанием отчуждения пролетариата от результатов собственного труда, в роли " производственной силы" выступает капитал, истолкованный Марксом как система отношений по эксплуатации пролетариата за счет отчуждения так называемого " прибавочного продукта". Истинно революционный скачок в классовом сознании пролетариата происходит, следовательно, тогда, когда эксплуатируемые осознают свою зависимость от этой капиталистической системы, тогда как рациональность ситуации, вся совокупность производственных отношений требуют обратного. Осознание этой обратности и представляет собой фундамент классового сознания " fur sich", оно революционизирует сознание рабочих, познавших собственное отчуждение от общественного производства. Тем самым капитал утрачивает свой естественный флер, он больше не кажется законом общественного развития, поскольку рабочий теперь видит действительную причину своего исторического положения.

Надо заметить, что именно в этом пункте теория " классового сознания" представляет собой одно из самых темных мест марксизма как системы мировоззрения, идеологии или как теории. Дело в том, что эмпирически так и не было доказано появление у пролетариев типа высшей формы классового сознания. У рабочих просто нет ни времени, ни сил, ни образования для выработки этого типа сознания. Казус Иосифа Дицгена только подтверждает это общее правило < 1>. Все эти формы были привнесены в рабочее движение извне. Пожалуй, единственной серьезной работой на эту тему является труд известного крупного теоретика марксизма Дьердя (Георга) Лукача " История и классовое сознание. Исследования по марксистской диалектике". Эта книга лишь недавно переведена на русский язык. Но и в этом труде читатель не найдет ни систематического учения, ни ответа на вопрос, как рабочим самим выработать тип классового сознания для себя. Единственный ответ на поставленный вопрос можно найти косвенным образом у Ленина. Согласно Ленину, воспользуемся его фразеологией: революционное сознание в пролетариат привносит революционная интеллигенция, которой претит роль лакея капитала. Хотя Ленин так и не ответил на другой резонный вопрос, возникающий из его варианта ответа: чем холуйство перед пролетариатом лучше холуйства перед капиталом?

--------------------------------

< 1> Иосиф Дицген - немецкий рабочий-кожевенник, современник Маркса и Энгельса. Считается, что он самостоятельно, независимо от Маркса, выработал учение, схожее с марксизмом. Однако этот тезис никогда не был подтвержден научным образом. Все работы Дицгена, опубликованные уже в СССР, представляют собой образчик чистейшего графоманства и свидетельствуют только о малообразованности их автора.

Вернемся тем не менее к основной нашей теме. Дальше, после того как рабочий увидел истинную причину собственного исторического положения, происходит нечто волшебное. Сознание, как известно, имеет историческую форму мышления " здесь" и " сейчас". Даже с точки зрения диалектики такая форма мышления объективна, поскольку отражает реальность. Но она же и субъективна, поскольку полный охват мышлением тотальности (всей совокупности причин, приведших к мышлению " здесь" и " сейчас" ) невозможен. Поэтому всякое сознание, классовое, марксистское и т.п., есть ложное сознание. Ложность предопределена конкретикой выхваченного из процесса мышления его исторического акта: " здесь" и " сейчас" неизбежно пасует перед потоком времени. История, следовательно, - это не то, что действенно на данном отрезке времени, а то, что имеет смысл для довольно долгого срока времени. История становится совокупностью тех идей, которыми руководствуются люди в потоке времени.

Следовательно, необходим инструментарий, посредством которого конкретные формы сознания становились бы вечными, вневременными - sub specie aeternitatis. Но марксизм не способен этого дать. Субъективизм (читай - конкретика) классового сознания будет выбирать из всего потока фактов общественной жизни только те, которые (sic! ) выгодны классу с точки зрения его интересов, понятых достаточно узко. Но при этом узкий интерес класса, его субъективное классовое сознание будет стремиться выдавать себя в качестве " мысли, адекватной объективной ситуации людей", как очень метко сказал уже упомянутый нами Д. Лукач. Поэтому любое классовое сознание порочно, поскольку оно ложно. Любое классовое сознание способно порождать только химеры. И классовое сознание пролетариата, по Марксу, родило одну из самых страшных химер - доктрину диктатуры пролетариата.

⇐ Предыдущая 47 48 49 50 515253 54 55 56 Следующая ⇒