Глава вторая. Цвета кровавой вишни и серебра.

I catch your eyes in the dark
One look relives the memory

The Cure " Secrets"

Скучная лекция не способствует длительной задержке внимания на каком-то одном объекте, поэтому Чанель занят разрисовыванием своей тетради, а вовсе не конспектом. Полтора часа, отведенные на тему, тянутся невыносимо медленно, поэтому вскоре парень успевает заполнить своими изощренными художествами почти все белые листы. Рисовать всякую бессюжетную ерунду быстро становится слишком скучным делом, так что Чанель начинает коситься в сторону Криса, который, в отличие от нерадивого друга, сосредоточенно записывает за лектором совершенно непонятную муть. Пак иронично думает о том, что ему за подобную самоотверженность надо поставить памятник: сидеть с таким серьезным и умным, а главное ответственным, видом надо уметь.

Чанель задумчиво прикусывает кончик карандаша и вновь смотрит на друга, но на этот раз - оценивающе. Ифань действительно очень красивый, в нём есть какая-то изюминка, выделяющая его из университетской плеяды смазливых сердцеедов. Сразу и не скажешь, в чём именно отличие, но Чанель склоняется к мнению, что всё дело в глазах. В них воедино сплетаются ум и очаровывающая притягательность, а это воистину убийственное сочетание...

Карандаш приходит в движение – Чанель принимается рисовать на последней чистой странице. Это выходит почти бессознательно: он размышляет о внешности друга, а на бумаге постепенно оживает его задумчиво-печальный образ. Красивый овал лица, прямой нос, густые и слегка насупленные брови, чуть приоткрытые губы... Чанель хорошо рисует и умело обращается с карандашом, но вот глаза... Передать на бумаге их едва ли не магическую выразительность практически нереально. Парень раздраженно цокает языком: глупо загубить портрет из-за чувства, будто вот-вот накосячишь.

- Может, прекратишь на меня пялиться? Раздражает, знаешь ли, - замечает Крис, отрываясь от конспекта. В его голосе нет недовольства, только скрытая насмешка.

- Надо же мне заниматься хоть чем-то полезным, - оправдывается Чанель, пододвигая к другу свою тетрадь. – Вот, смотри.

Ифань с интересом разглядывает незаконченный портрет. Он, конечно, знает, что друг отлично рисует, но в этот раз тот явно превзошел самого себя. Это совсем не похоже на карандашный набросок – скорее уж на черно-белое фото. Хотя есть одно «но».

- Без глаз я выгляжу весьма жутко, не находишь?

- В них вся проблема, - никнет Пак. – Боюсь, что мне не удастся передать...как бы это назвать?

- Их небесную красоту? – ёрничает Крис.

- Идиот, - констатирует Чанель, забирая тетрадь обратно. – Пиши давай, а я постараюсь закончить до конца пары.

- Дерзай, - отзывается друг, вновь переориентируя внимание на вдохновенное повествование преподавателя.

Чанель подпирает щеку ладонью и вздыхает. Глаза – зеркало души, так ведь? Что ж, значит, ему никогда не бывать ловцом душ. По крайней мере, если дело касается Криса. Он всегда кажется немного недосягаемым...

С момента той страшной ночи, воспоминания о которой порой мешают Чанелю заснуть, прошел почти месяц. К счастью, Крис больше не исчезал и не звал во сне загадочного Чунмена. Он как будто вообще забыл о своей невыносимой любви – заставил себя забыть, выжечь из памяти добела раскаленным железом.

Каждый день теперь начинается одинаково: Крис встает за час до будильника Чанеля, уходит на пробежку, возвращается, принимает душ и вместе с другом собирается в университет. И каждый вечер завершается так же однотипно: ровно к двенадцати часам старший заканчивает все дела, ложится на кровать, отворачивается к стене и засыпает, словно от чёткой отлаженности его действий зависит способность поддерживать в себе решимость оставить прошлое в смутных воспоминаниях. Крис задал себе цель и уверенно следует путем полного исцеления. На его теле больше нет следов порочных прикосновений, если не считать небольшого шрама на шее. Чанель мог бы решить, что всё, наконец, разрешилось, но он почти каждый день замечает, как пальцы Ифаня касаются шрама, почти любовно обводят его и ненадолго замирают на шее, после чего непроизвольно скользят по всем местам, где раньше были царапины и багровые засосы.

От любви нельзя излечиться так быстро. Хотя было ли это любовью? Чанелю кажется, что самое подходящее слово для страсти Криса – «одержимость». Просто чудо, что ему удается держаться на расстоянии от этого Чунмена столь длительный отрезок времени. Пак ловит себя на мысли, что ему было бы очень любопытно увидеть парня, настолько вскружившего голову такому хладнокровному человеку, как Крис. Впрочем, как бы ни было сильно его любопытство, чувство неприязни выражено куда ярче.

Пара кончается, а у него так и не получается закончить портрет. Глаза... В них слишком много эмоций и чувств, которых Чанель пока не может до конца разобрать. Тетрадь отправляется в сумку. Может быть, когда-нибудь он сумеет...

***

Чонин умеет уговаривать и, как пренебрежительно выражается Лухан, «лить на уши патоку». Именно этой мыслью Чанель объясняет тот факт, что они с Крисом внезапно соглашаются прийти на очередную студенческую вечеринку, устроенную в одном из корпусов общежития благодаря тайному сговору с молодым комендантом. Нет, обычно они не против как следует повеселиться в компании хороших друзей, просто над Крисом до сих пор зловещей тенью парит призрак прошлых месяцев, а Чанель слишком озабочен душевным равновесием друга, чтобы предаваться легкомысленным забавам. Впрочем, прошло порядочное количество времени – разве вечеринка не должна помочь им развеяться и окончательно похоронить произошедшее?

Крис выглядит совершенно спокойным и уравновешенным, что не может не радовать. Он заново научился по-настоящему улыбаться и отвечать на реплики друзей ироничными высказываниями. Чонин бьет его по плечу и радостно возвещает о том, что друг наконец-таки вернулся к ним таким, как раньше, окончательно и бесповоротно. Бесповоротно ли? Чанель надеется, что это действительно так.

Праздник идет полным ходом: музыка и танцы переплетаются с разговорами и алкоголем, так что вскоре воцаряется непринужденная дружеская атмосфера. Чанель видит множество незнакомых лиц, но он знает, что Чонину они все точно известны – иначе бы их здесь не было. Отличительная черта его вечеринок: на них приходят только проверенные люди, от которых не будет неприятностей. Разумный подход.

Крис быстро теряется в этой круговерти: Чанель отворачивается всего на минутку, чтобы поздороваться с Луханом, но друг успевает удалиться, сославшись на то, что увидел какого-то знакомого. Что ж, Чанель ведь ему не мамочка? Он не обязан следить за ним двадцать четыре часа в сутки. Крису и самому тягостно от такой гиперопеки; пусть расслабится хотя бы сегодня.

Чанель продвигается сквозь толпу по направлению к импровизированной барной стойке. Благодаря усилиям Чонина общежитие и правда превратилось практически в копию бара: страшно даже подумать, что им грозит, если их засекут. Впрочем, не стоит с самого начала настраиваться на негатив: именно с этой мыслью Чанель садится и наливает себе выпить. Громкая музыка заставляет покачивать головой в такт, а танцующие вокруг тела настраивают на определенный лад; Пак расслабляется и поэтому не сразу замечает, что сидит уже не один.

На губах второго парня расцветает немного рассеянная улыбка, словно происходящее его немало забавляет и в то же время удивляет; тонкие пальцы вертят наполовину опустошенный стакан виски, опасно его наклоняя, но не проливая ни капли. Чанель ловит себя на том, что загипнотизировано наблюдает за этими странными пальцами, словно они манипулируют не только стаканом, но и им самим. Чувство недовольства этим фактом вынуждает его поднять взгляд выше, на лицо незнакомца, но это оказывается большой ошибкой: глаза парня, тонко подведенные черным карандашом, обладают еще большей притягательностью. Кажется, будто почти что неприличное внимание Чанеля парня совсем не напрягает: наоборот, он слегка склоняет голову набок, поддерживая зрительный контакт, от которого у Пака все внутренности сжимаются в тугой комок; кончиком языка проводит по розовым губам – так быстро, что едва заметно, - и вновь улыбается. И есть в этой улыбке что-то не менее странное: Чанеля бросает то в жар, то в холод.

- Я не знаю тебя, - слова вырываются сами по себе, но незнакомец только кивает, будто подобная реплика была ожидаемой.

- Меня зовут Бён Бэкхён, - тихий голос, почти шепот, заставляет Чанеля вздрогнуть. – И тебя я знаю – ты Пак Чанель.

- Откуда же? – Пак тяжело сглатывает и отводит глаза. Смотреть прямо на Бэкхёна – трудно. – Мы уже где-то пересекались?

- Нет, не пересекались. Но в этом городе не так уж много парней, способных привлечь моё внимание – и ты один из них.

Это звучит странно и даже немного жутко, будто Бён коллекционирует людей, а Чанель является любопытным экспонатом. Возможно, эта мысль могла бы быть забавной, но смеяться совсем не хочется.

- Я польщен, - бормочет он и мысленно называет себя идиотом. Было бы логично встать и уйти, оставить этого ненормального за своей спиной, но это внезапно оказывается непосильной задачей.

Чанель прикрывает глаза и скорее чувствует, чем видит, что Бэкхён придвигается ближе. От него пахнет чем-то сладким, но не приторным – и этот запах кружит голову. Музыка и люди отходят на второй план: они с Бэкхёном оказываются словно в коконе, отгораживающем их от остального – реального – мира. Чанель всей кожей чувствует исходящий от другого парня жар: это раскаленная лава, впрыснутое в вены пламя, падение в глубины преисподней. Он действительно чувствует это, или всему виной алкоголь?

Лицо Бэкхёна совсем близко, и уже Чанель облизывает губы, глядя на его соблазнительную улыбку. Это неправильно и более чем странно, но биение сердца заглушает музыку, а образы в глазах расплываются, становятся болезненно мутными. Ярким и чётким остается только Бэкхён: тёмные глаза, изогнутые в понимающей улыбке губы, скользнувшие к ладони Пака тонкие пальчики...

- Чанель!

Резкий голос Криса заставляет очнуться. Чанель вздрагивает и широко открывает глаза. Бэкхён сидит на приличном от него расстоянии и с невозмутимым видом потягивает виски. Но ведь он только что находился рядом?

Ифань подходит ближе и встает за спиной друга, крепко сжимая его плечо.

- Бён Бэкхён, что ты здесь делаешь? – Если голос Бэкхёна способен источать жар, то голос Криса может мгновенно заморозить, превратить собеседника в ледяную статую.

- Вы знакомы? – удивляется Чанель. Происходящее никак не желает укладываться в голове.

- Немного, - уклончиво отвечает Крис. Его глаза со злостью – и страхом? – буравят Бэкхёна. – Не думай приближаться к нему, понял?

- Ты так защищаешь этого парня. Крис, я ревную...

Ифань замирает, его взгляд стекленеет, а пальцы больно впиваются в руку Чанеля. Пак переводит взгляд на новое действующее лицо, вызвавшее такую реакцию. За спиной лукаво улыбающегося Бэкхёна стоит невысокий парень с волосами цвета кровавой вишни. В голове мгновенно проносится обрывок давнего разговора.

- Он очень красив?

- Дьявольски...

Чанель ни секунды не сомневается в том, что знает имя этого незнакомца.

- Чунмен... – Крис произносит это на выдохе, от чего звучание его голоса приобретает оттенок муки. – Сейчас мы покинем вечеринку и уйдем, а вы не будете пытаться нас остановить.

- Я хоть раз пробовал тебя остановить? – Вишневоволосый внезапно оказывается совсем рядом, словно за одно неуловимое мгновение преодолев пару метров. – Крис, скажи, разве я когда-либо принуждал тебя?

Чанель встает и делает шаг в сторону, потому что находиться рядом с этими двумя сейчас явно опасно: воздух вокруг них ощутимо вибрирует и чуть ли не искрится. Чунмен ниже Ифаня, но почему-то эта разница не так заметна; их равняет исходящее от обоих грозовое напряжение. Крис старается смотреть уверенно и твердо, но приблизившийся к нему вплотную Чунмен разносит его самообладание, кирпичик за кирпичиком. Пак вздрагивает, когда чувствует прикосновение к своей шее: пальчик Бэкхёна легко скользит по его коже. И когда он успел оказаться так близко?

- Чанель, уходим, - Крис с трудом отталкивает от себя Чунмена, хватает друга за руку и тянет к выходу.

Расспрашивать о произошедшем не хочется: в голове жуткая сумятица. Чанель оборачивается, но Чунмена и Бэкхёна позади уже нет. Они точно люди?

На выходе парней замечает Чонин, который тут же торопится осведомиться о причине их внезапного ухода. Крис оправдывает это усталостью и уже хочет переступить порог, но Чанель тормозит и спрашивает:

- Слушай, Чонин, ты знаешь парня по имени Бён Бэкхён?

- Нет, - удивленно хлопает ресницами друг. – Никогда не слышал этого имени.

Крис зло рычит и буквально выталкивает Чанеля за двери, не заботясь о том, как это выглядит со стороны. Он не просто напряжен – клокочет, как готовый к извержению вулкан.

- Как на вечеринку попали люди, которых Чонин не знает?

Это вопрос в воздух, но Крис всё же отвечает.

- Такие, как они, приходят сами.

***

Позже, уже в своей комнате, когда они собираются лечь спать, Крис ловит друга за руку и долго смотрит ему в глаза.

- Ты ни о чём не хочешь спросить?

- Честно? Я не знаю. Сейчас я просто хочу спать.

По глазам видно: Крис не верит, ждет подвоха. Но Чанель действительно чувствует, что его клонит в сон. Туман в голове рассеялся не до конца, и ему так хочется упасть в кровать, а утром обнаружить, что сегодняшний вечер был просто дурацким сном. И глаза Бэкхёна тоже были сном... И его тонкие пальцы, гуляющие по обнаженной коже. Парень встряхивает головой. Бред, какой же это бред...

Они выключают свет и расходятся по кроватям. Вопреки обыкновению, Крис не поворачивается к стене: Чанель ощущает, что ему в висок направлен острый взгляд.

- Пожалуйста, не думай о Бэкхёне.

Чанель делает вид, что успел заснуть – он не может этого обещать. Он с головой прячется под одеяло, готовится отдаться на милость Морфею, но тот приносит странные видения.

На ветвях старого дуба, что растет за их окном, он видит посеребренную лунным светом полупрозрачную фигуру, цепляющуюся за ветви красивыми тонкими пальцами.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 Следующая ⇒