Антропологическое российское направление.

Юрист Д.А. Дриль полагал, что преступление представляет собой результат взаимодействия как физических и психических особеннос­тей личности, так и факторов внешней среды: физических и общест­венных. Исходя из этого, Д.А. Дриль предлагал бороться с преступ­ностью или медицинским лечением, или благоприятным изменением жизненной обстановки[3].

Одним из наиболее известных врачей-антропологов являлась П.Н. Тарновская. На основании сравнительного изучения контрольных групп женщин с социально-отклоняющимся поведением (преступниц и проституток) и женщин с нормативно одобряемым поведением П.Н. Тарновская пришла к выводу о том, что женщины-преступницы анато­мически отличаются от законопослушных женщин (по росту, размеру челюстей, асимметричности лица и т.д.). Однако выводы П.Н. Тарновской приходили в противоречие с жизненной биографией исследо­ванных ею женщин, преступниц и проституток, поскольку большинст­во из них до совершения преступлений или занятия проституцией находились в тяжелых условиях. Это обстоятельство определило не­последовательность антропологических взглядов П.Н. Тарновской на политику борьбы с преступностью, поскольку она предлагала ис­пользовать не только карательный меры, но и меры по улучшению условий жизни людей (трудоустройство, организацию обучения и т.д.)

Антропологические теории причин преступности, безусловно, на­ходили поддержку в консервативных властных кругах России, пос­кольку объективно были направлены против реформаторских начал в обществе

Центрами научных исследований в нача­ле 20-х годов стали создаваемые в ряде крупных городов кабинеты по изучению преступника и преступности. Практически с самого на­чала исследовательская деятельность этих кабинетов носила ярко выраженный антропологический характер. Доминирующие позиции во многих кабинетах заняли представители психиатрии и других естес­твенных наук, которые в качестве основных детерминант преступно­го поведения выделяли психофизические аномалии личности. В ре­зультате криминологические исследования стали развиваться в ту­пиковом направлении, поскольку произошла полная подмена предме­та и метода социальной науки. Вместо изучения преступности и преступника изучалось поведение лиц, страдающих психическими откло­нениями, сами эти свойства; вместо применения методов, использу­емых в психологической и социальных науках активно использовались методы судебно-психиатрические.

С середины 60-х годов ситуация стала постепенно изменяться. Криминологические воззрения стали отклоняться от одной крайнос­ти к другой:

а) в области идеологической - от признания социализма анти­криминогенной системой до признания преступности вечным явле­нием;

б) в области собственно научного познания - от попытки най­ти одну-единственную причину преступности до признания невоз­можности вообще установить причины преступности.

В частности, в 1966 году И.И. Карпец опубликовал статью «О природе и причинах преступности в СССР», существует ли преступность, с присущим ему мужеством ответил честно и однозначно: «...коль скоро существуют причины, порождающие преступность, то и наличие правонарушений и преступности относится к закономер­ным явлениям»[4]. В этой же статье И.И. Карпец подверг критике бытовавшее среди советских юристов мнение об отсутствии при социализме социальных причин преступности. По мнению автора, если преступность, как социальное явление, реально существует, то оно должно иметь причины, которые носят социальный характер. И.И. Карпец отмечал, что в СССР нет коренных причин преступности (экс­плуатации человека человеком, безработицы, нищеты и т.д.), поэ­тому необходимо искать эти причины в пережитках прошлого, а так­же в негативном влиянии на социалистический лагерь империалис­тического окружения. Пережитки прошлого (главным образом капи­тализма) воплощаются в общественном и индивидуальном сознании граждан, а также в их поведений. Объективные трудности общест­ва, строящего коммунизм, а также отдельные недостатки и упуще­ния советского общества не вступают в качестве причин преступ­ности, они могут лишь способствовать совершению конкретных пре­ступлений. Наличие пережитков прошлого в сознании людей, живу­щих при социализме, И.И.Карпец объяснял относительной самостоятельностью сознания от породившего его базиса, в частности, от­ставанием сознания от позитивных изменений в обществе.

В дальнейшем, И.С. Ной высказался, что причины необходимо искать в особых психических свойствах личности, определенных генетически. Ной И.С. отмечал, что капи­тализм закономерно рождает преступность, при социализме нет социальных причин преступности, эти причины нужно искать в особых психических свойствах личности, определенных ге­нетически. Если такая личность попадает в негативную среду, то она совершает преступления. Придавая биологическому фактору свой­ство причины преступности, а социальному фактору свойство ее условия, И.С. Ной и предупреждение преступности перенес из сферы социальной преимущественно в биологическую сферу, поскольку предлагал в профилактике преступного поведения активно использовать рекомендации генетиков.