Антропологическое направление криминологии

⇐ ПредыдущаяСтр 42 из 48Следующая ⇒

Антропологическое направление в криминологии —учение о преступнике как особом человеческом типе (отклонении от нормы) и преступности как следствии вырождения. В основу данного учения положены принципы антропологии (науки об эволюции человека и нормальных вариантах его физического строения).

В общественном сознании криминальная антропология довольно прочно ассоциируется с именем Чезаре Ломброзо (1836-1909). Слава этого ученого вполне заслужена — его научные выводы основываются на изучении 383 черепов умерших, 3839 черепов живых людей; всего им обследованы и опрошены 26886 преступников, которые сравнивались с 25447 студентами, солдатами и другими добропорядочными гражданами. Причем Ломброзо изучал не только современников, но и исследовал черепа средневековых преступников, вскрывая их захоронения. На основе своих исследований Ломброзо сформулировал теорию преступного человека.

У прирожденных преступников Ломброзо отмечает аномалии черепа — он напоминает черепа низших доисторических человеческих рас. По его мнению, мозг прирожденного преступника по своим извилинам также отличается от мозга нормального человека и приближается к строению мозга у человеческого зародыша или у животного. Для них характерны атавистические признаки: чрезмерная волосистость головы и тела, либо раннее облысение, неравномерное расположение зубов (иногда в два ряда), чрезмерное развитие средних резцов, косоглазие, асимметрия лица. Преступники имеют вообще прямой нос с горизонтальным основанием, умеренной длины, не слишком выпуклый, часто несколько отклоненный в сторону и довольно широкий. Преступники с рыжими волосами встречаются очень редко, в основном это брюнеты или шатены. У преступников морщины появляются раньше и чаще в 2-5 раз, чем у нормальных людей, с преобладанием скуловой морщины (расположенной посреди щеки), которую ученый называет морщиной порока. Руки у них чрезмерно длинны — длина распростертых рук у большинства прирожденных преступников превышает рост.

Ломброзо отмечал, что, подобно дикарям, прирожденные преступники любят татуировать свое тело. С дикарями их роднит и пониженная чувствительность, пренебрежение к боли и собственному здоровью (в 15% у них практически отсутствует болевая чувствительность). Притупленность болевой чувствительности (аналгезия) представляет самую значительную аномалию врожденного преступника. Лица, обладающие нечувствительностью к ранениям, считают себя привилегированными и презирают нежных и чувствительных. Этим грубым людям доставляет удовольствие беспрестанно мучить других, которых они считают за существа низшие. Отсюда их равнодушие к чужой и собственной жизни, повышенная жестокость, чрезмерное насилие. У них притуплено нравственное чувство (Ломброзо даже разрабатывает новое научное понятие — нравственное помешательство). В то же время для них характерны чрезвычайная возбудимость, вспыльчивость и раздражимость.

Исследователь не ограничился выявлением общих черт преступного человека. Он провел типологию — каждому виду преступника соответствуют лишь для него характерные черты.

В типе убийц ясно видны анатомические особенности преступника и, в частности, весьма резкая лобная пазуха, очень объемистые скулы, громадные глазные орбиты, выдающийся вперед четырехугольный подбородок. У этих наиболее опасных преступников преобладает кривизна головы, ширина головы больше, чем ее высота, лицо узкое (задняя полуокружность головы более развита, чем передняя), чаще всего волосы у них черные, курчавые, борода редкая, часто бывает зоб и короткие кисти рук. К характерным чертам убийц относятся также холодный и неподвижный (стеклянный) взгляд, налитые кровью глаза, загнутый книзу (орлиный) нос, чрезмерно большие или, напротив, слишком маленькие мочки ушей, тонкие губы, резко выделяющиеся клыки.

У воров головы удлиненные, черные волосы и редкая борода, умственное развитие выше, чем у других преступников, за исключением мошенников. Воры, преимущественно, имеют нос прямой, часто вогнутый, вздернутый у основания, короткий, широкий, сплющенный и во многих случаях отклоненный в сторону. Глаза и руки подвижные (вор избегает встречаться с собеседником прямым взглядом — бегающие глаза).

У изнасилователей глаза навыкате, лицо нежное, губы и ресницы огромные, носы сплющенные, умеренных размеров, отклоненные в сторону, большинство из них сухопарые и рахитические блондины.

Мошенники нередко обладают добродушной внешностью, их лицо бледное, глаза маленькие, суровые, нос кривой, голова лысая.

Ломброзо удалось выявить и особенности почерка различных типов преступников. Почерк убийц, разбойников и грабителей отличается удлиненными буквами, криволинейностью и определенностью черт в окончаниях букв. Для почерка воров характерны буквы расширенные, без острых очертаний и криволинейных окончаний.

Как уже отмечалось, Ломброзо рассматривает преступников как больных (нравственно помешанных). Соответственно и меры воздействия на них сходны с мерами воздействия на сумасшедших. На его взгляды в этой области, помимо психиатрической практики, значительное влияние оказала теория социальной защиты, разработанная Э.Ферри. В ранних работах Ломброзо даже предлагал отменить институт судов и заменить его комиссией психиатров, которая пользуясь разработанным одним из его последователей тахиантропометром (Ломброзо называет его антропометрической гильотиной), производила бы соответствующие исследования и делала выводы относительно принадлежности человека к классу прирожденных преступников. В последующем он отказался от этой идеи, признал необходимость суда и антропологам отводил роль экспертов.

Взгляды Ломброзо, изложенные в первом издании «Преступного человека», отличались определенной односторонностью. Под воздействием своего молодого соотечественника, Энрико Ферри, Ломброзо во многом изменил и уточнил свои воззрения. Изменения первичных взглядов Ломброзо под воздействием критики и рекомендаций Э.Ферри и других ученых было настолько существенным, что пятое издание «Преступного человека», которое вышло в Турине в 1897 году в трех томах (на русский язык был переведен лишь последний том как отдельная работа под названием «Преступление»), вряд ли можно считать работой чисто антропологического направления. Изменения во взглядах Ломброзо произошли весьма существенные. Во-первых, он отказался от понятия преступный тип человека и принял предложенный Э.Ферри термин «прирожденный преступник» и перестал рассматривать всех преступников как прирожденных. Ферри предложил деление преступников на пять групп (душевнобольных, прирожденных, привычных, случайных и преступников по страсти[346]и Ломброзо принял эту классификацию, в соответствии с которой прирожденные преступники составляют лишь 40% от всех нарушителей закона.

Во-вторых, Ломброзо во многом под воздействием Ферри признал очень существенную роль социальных факторов как причин преступлений. Третий том последних изданий «Преступного человека» посвящен анализу неантропологических факторов, среди которых метеорологические и климатические, географические, уровень цивилизации, плотность населения, эмиграция, рождаемость, питание, неурожаи, цены на хлеб, алкоголизм, влияние просвещения, экономическое развитие, беспризорность и сиротство, недостатки воспитания и др.[347]

В-третьих, он вынужден был признать, что прирожденный преступник не обязательно должен совершить преступление. При благоприятных внешних, социальных факторах преступные наклонности человека могут так и не реализоваться в течение всей его жизни. Таким образом, применение антропометрической гильотины может оказаться излишним. Признание этого положения многие ученые расценили как конец антропологической школы. Справедливости ради надо признать, что, помимо ранних трудов самого Ломброзо, вряд ли справедливо относить к биологической школе криминологии труды его сподвижников, тем более неверно это делать в отношении одного из крупнейших уголовных социологов ХIХ века Э.Ферри, так же как неверно называть Э.Ферри учеником Ломброзо, поскольку влияние идей Ферри на Ломброзо было гораздо более сильным, нежели наоборот. Хотя сам Ферри и считал себя представителем антропологической школы, это название «антропологическая» следует воспринимать весьма условно, ибо уже с первого издания «Уголовной социологии», которая вышла в свет в Болонье в 1881 году, он выступал активным проводников социологических взглядов на природу преступности и некарательные социальные методы воздействия на преступность считал наиболее действенными.

Постепенно, в основном под влиянием Э.Ферри в рамках антропологической школы выкристализовывался вероятностный подход в оценке склонности к преступлению (основы этого подхода были заложены А.Кетле): вероятность совершения преступления лицом, имеющим признаки прирожденного преступника, несравненно выше вероятности совершения подобных действий нормальным человеком. Рассчитывая процент проявления тех или иных признаков у преступников различного типа, Ломброзо сделал первые шаги к расчету цифры этой вероятности.[348]

Научные выводы и практические рекомендации Ломброзо постоянно подвергались серьезной критике со стороны его оппонентов. Наиболее весомые аргументы против теории Ломброзо представили социологи. В 1897 году французский ученый К.Раковский опубликовал книгу «К вопросу и преступности и дегенерации». В ней он обнародовал собственные исследования и данные сравнительного анализа преступников и непреступников, проведенного другими оппонентами Ломброзо. Он сделал вывод, который, по его мнению, должен был окончательно низвергнуть криминальную антропологию: «Тип прирожденного преступника не обоснован, поскольку те же самые признаки можно обнаружить у нормального индивида».[349] Аналогичные выводы сделал и английский тюремный врач Чарльз Горинг.[350] Когда вышла в свет книга Раковского, Ломброзо находился в преклонном возрасте. Исследования Горинга были проведены уже после его смерти. Довольно убедительные контраргументы представили единомышленники Ломброзо. В частности, Э.Ферри противопоставил этим ученым следующие доводы:

- решающее значение для отнесения определенного человека к преступному типу имеет не отдельный признак (который может быть обнаружен и у нормального индивида), но их совокупность;

- «часто профаны придают некоторым признакам только потому, что они более бросаются в глаза, такое значение, которого с научной точки зрения они не имеют. Нередко думают, что нашли преступный тип у человека лишь потому, что у него красные жилки на глазах, уродливый рот, всклокоченная борода и т.п., а между тем все эти особенности могут не иметь никакого значения для антрополога»;

- «иногда преступные инстинкты находят себе выход в какой-нибудь скрытой форме и таким образом ускользают от уголовных законов. Вместо того, чтобы заколоть свою жертву, ее можно вовлечь в какое-нибудь гибельное предприятие; вместо того, чтобы грабить на проезжей дороге, можно обирать людей посредством биржевой игры; вместо того, чтобы грубо изнасиловать женщину, можно соблазнить какую-нибудь несчастную, а затем обмануть ее и бросить и т.д.» Таким образом, человек «может не совершить ни кражи, ни убийства, ни изнасилования и пр., и в то же время не быть нормальным»;

- «мы не знаем, останется ли человек, отмеченный упомянутыми антропологическими признаками и до сих пор еще не совершивший преступления, не преступным до конца своей жизни»;

- «мы не знаем, действительно ли не преступен индивид, отмеченный этими аномалиями. Кому не известно, что совершается очень много таких преступлений, и весьма важных, которые остаются не открытыми, или совершители которых неизвестны».[351]

Исследования Ломброзо пользовались большой популярностью у практических работников. К его горячим сторонникам принадлежал известный французский криминалист Бертильон, разработавший антропометрический метод идентификации преступников, а также Гальтон и Анфосо, усовершенствовавшие на основе уголовной антропологии методы дакилоскопической идентификации преступников. Антропологические исследования Ломброзо легли в основу созданного им детектора лжи, который сам Ломброзо назвал сфигмографом. Немалое практическое значения имели исследования Ломброзо в области графологии.[352] Его описания татуировок преступников с раскрытием их тайного смысла до сего времени имеет актуальность. То же можно сказать и о проведенном им анализе преступного жаргона. Не случайно, видимо, взгляды Ломброзо оказались так живучи в среде практиков, несмотря на их научный остракизм. Как заметил известный немецкий криминолог Шнайдер на идеи Ломброзо во многих странах наложено своеобразное табу. Но несмотря на это, периодически в разных странах появляются последователи итальянского исследователя.

Начало ХХ века ознаменовалось бурным развитием физиологии, вообще, и эндокринологии, в частности. Ученые выяснили, что от работы желез внутренней секреции (гипофиза, щитовидной, паращитовидной, зобной, половых желез) в значительной мере зависят и внешность, и самоощущение человека, соответственно его поведенческие реакции в определенной мере связаны с химическими процессами, происходящими внутри организма. Эти закономерности оказались весьма привлекательными для криминологов, которые работали в русле ломброзианства и стремились найти связующие звенья между характеристикой внешности и особенностями поведения.

В 1924 году американский исследователь Макс Шлапп опубликовал небольшую статью, в которой обнародовал результаты изучения эндокринной системы преступников. По его данным почти одна треть всех заключенных страдает эмоциональной неустойчивостью, связанной с заболеваниями желез внутренней секреции.[353] Через несколько лет в Нью-Йорке Шлапп в соавторстве с Эдвардом Смитом опубликовал книгу «Новая криминология».[354] Авторы одну из главных ролей в механизме преступного поведения отводили различным эндокринным расстройствам (внешними признаками которых являются наряду с другими особенности телосложения).

Эти исследования стимулировали поиск физических признаков опасного состояния, который привел криминологов к гипотезе о связи строения тела, типа телесной конституции с предрасположенностью к преступному поведению. Наиболее масштабные исследования в этой области провел профессор Гарвардского университета Эрнест Хуттон, который более пятнадцати лет проводил обширное антропологическое изучение преступников. Хуттон стремился не дать ни малейшего повода для упрека его исследовательской группы в методических недостатках, которые могли поставить под сомнение обоснованность выводов. Его исследования отличались основательностью, репрезентативностью и надежностью. Для большей убедительности профессор применил электронно-вычислительную технику при обработке статистических данных — в 30-е и 40-е годы упоминание об этом имело немалое значение. Он замерил рост, вес, объем грудной клетки, размеры черепа и величину отдельных органов более чем у 13 тыс. заключенных. Эти данные он сопоставил с результатами обследования 3208 законопослушных граждан.

Первые результаты своих исследований Хуттон опубликовал в 1939 году в книге «Американский преступник», которую он задумал как многотомное издание. Смерть помешала ему реализовать свои замыслы, в свет вышел лишь первый том. В этом издании он отмечал: «Преступники уступают непреступникам почти во всех измерениях тела. Эти различия достигают статистической и общей криминологической значимости в весе тела, ширине и объеме груди, показателях размера черепа, длине носа, уха, головы, лица».[355] «С увеличением роста тенденции к убийству несколько усиливаются, но склонность к грабежу и краже при этом еще более явно уменьшается».[356] «Преступники, совершившие убийства при отягчающих обстоятельствах, отличаются от других преступников тем, что они выше ростом, тяжелее по весу, шире в груди, с большой челюстью, уже в плечах относительно их росту и с относительно меньшей длиной туловища».[357]

Исследования привели Хуттона к выводу о том, что существование типа прирожденного преступника — это реальный факт. Для защиты общества от таких преступников необходимы достаточно жесткие меры: «Устранение преступности может быть достигнуто только путем искоренения физически, психически и морально неприспособленных индивидов или путем их полного отделения и помещения в специально здоровую («асептическую») среду».[358]

Аналогичные исследования проводил профессор Колумбийского университета Уильям Шелдон. В 1949 году он опубликовал книгу «Виды преступной молодежи: введение в конституционную психиатрию», в которой развил идею единства физической структуры человека и его поведения.[359]

В 1955 году Эдвард Подольски в «Криминологическом журнале» США опубликовал статью «Химическая основа преступного поведения». В ней он попытался проанализировать эндокринную и химическую основу, связывающую строение тела и поведение человека. По его мнению, уровень развития физиологии не позволяет пока проверить многих гипотез о сущности преступного поведения, но наиболее перспективные пути воздействия на преступность следует искать в этом направлении: «Биохимический анализ личности преступника и преступного поведения находится еще в детском периоде своего развития. Представляется, что ему в не слишком отдаленном будущем суждено стать очень важным методом в трактовке и лечении преступности».[360] Пророчество Э.Подольски сбылось. Клиническое направление криминологии теоретически обосновало необходимость нейтрализации с помощью химических препаратов гормонов, вызывающих агрессивность человека. И эти методы были внедрены в практику.

В 1925 году начали исследовать природу преступности супруги Шел и Элеонора Глюк.[361] В основу своих исследований они положили метод длительных (лонгэтюдных) наблюдений. В 1943 году они опубликовали интересную книгу «Преступные карьеры в ретроспективе», в которой отразился почти двадцатилетний опыт изучения преступников. Одним из выводов, который они сделали по результатам столь длительных исследований, был следующий: «Наличие или отсутствие определенных черт и признаков в конституции и ранней окружающей среде различных преступников определяет, кем неизбежно станут эти преступники и что станет с ними».[362] Этот вывод оказал очень большое влияние на направление их дальнейших исследований. Через тринадцать лет они опубликовали монографию «Строение тела и юношеская преступность».[363] Ученые установили, что конституция большинства подростков-правонарушителей относится к мезоморфному типу (мускулистые, энергичные): их доля среди правонарушителей составляет 60%, в то время как среди правопослушных они составляют лишь 30%.[364] По их мнению, этот тип требует особого внимания, поскольку он наиболее чувствителен к неблагоприятному влиянию семьи и ближайшего окружения. Они разработали понятие преступного потенциала, величина которого связана с особенностями строения тела. Реализация же преступного потенциала во многом зависит от параметров социо-культурной среды. Иными словами, их концепция была гораздо мягче Хуттоновской: по их мнению, воздействуя на окружение подростка, можно контролировать его склонность к преступлению. На основании исследований этого феномена в 1959 году ими была разработана таблица для прогнозирования преступного поведения. Таблица состояла из двух частей: шкалы социального прогноза и шкалы психологической и психиатрической характеристики ребенка. Первая шкала учитывала уровень контроля за ребенком со стороны родителей и характер отношений в семье. Вторая — была построена на основе теста Роршаха (методике интерпретации пятен) и была направлена на выявление различных криминогенных качеств личности.[365] Авторы таблиц утверждали: если ребенка в возрасте 6 лет при поступлении в школу тщательно обследовать, то прогноз преступного поведения может быть сделан достаточно точно (с вероятностью 0, 9). Помимо прогностической таблицы Ш. и Э.Глюк выработали также таблицу, помогающую судье назначать адекватное наказание преступнику.

Прогностическая таблица Глюков нашла широкое применение в практике Нью-Йоркского городского комитета по делам молодежи.[366] Этот комитет оценил данный метод прогнозирования достаточно эффективным и рекомендовал применять его во всех школах города. В 1970 году Арнольд Хацнекер, врач президента Никсона, заинтересовался прогностической методикой супругов Глюк и предложил обследовать всех детей в возрасте от 6 до 15 лет для выявления среди них склонных к преступлениям. Всех выявленных потенциальных преступников предполагалось помещать в специальные лагеря для привития общественно полезных норм поведения. Эта программа, став достоянием широкой общественности, [367] была подвергнута критике и Хацнекер отказался от ее реализации.

Сегодня в научной среде весьма скептично отношение к ломброзианству и его различным модификациям. Однако за пределами достаточно узкого круга ученых ломброзианские теории воспринимаются с интересом (как нечто экзотическое) и отношение к ним вполне лояльное. Несмотря на то, что рекомендации неоломброзианцев не востребованы современной практикой воздействия на преступность, их опосредованное влияние велико (во многих зарубежных фильмах о преступниках центральная фигура — именно ломброзианский тип). Теории прирожденного преступника популярны и среди обывателей, и среди практических работников (как правоохранительной, так и пенитенциарной системы). Соответственно и отношение к преступникам и преступности в немалой степени зависит от антропологического направления криминологической мысли.

⇐ Предыдущая 37 38 39 40 414243 44 45 46 Следующая ⇒