Вячеслав Иванов: кризис гуманизма

⇐ ПредыдущаяСтр 43 из 49Следующая ⇒

Поэта и мыслителя Вяч. Иванова называют олицетворением универсализма эпохи " серебряного века", выразителем сущности этого времени, средоточием волений русского символизма и русской культуры, одним из ведущих теоретиков нового религиозного сознания [222].

221 Налепин А.Л. " Книга - это быть вместе" // Розанов В.В. Сочинения. С. 22.

222 См.: Толмачев В.М. Саламандра в огне: О творчестве Вяч. Иванова // Иванов Вяч. И. Родное и вселенское. М., 1994

Иванов Вячеслав Иванович (1866-1949) - поэт, мыслитель. Окончив два курса историко-филологического факультета в 1886 г., Иванов для продолжения образования уехал в Берлин, где под руководством Т. Моммзена писал диссертацию о системе откупов в Древнем Риме. Окончательно вернулся на родину весной 1905 г. Жил вначале в Санкт-Петербурге, с осени 1913 г. - в Москве. В 1921-1924 гг. - профессор Бакинского университета. 28 августа 1924 г. всей семьей эмигрировал и до конца жизни безвыездно жил в Италии. 17 марта 1926 г. стал восточным католиком православного обряда. В 1936-1949 гг. - профессор русского языка и литературы в папском восточном институте. [Русская философия: Краткий энциклопедический словарь. М., 1995. С. 208].

Широко образованный человек, Вяч. Иванов свободно ориентировался в самых разных областях культуры. Исследователь творчества Иванова В.М.Толмачев отмечает, что, " подобно другим русским религиозным мыслителям первой трети века, он описал кризис поствозрожденческого индивидуализма...

Необходимость преодоления кризиса индивидуализма Иванов видел на путях религиозно понимаемой соборности" [223].

Свое понимание кризиса Иванов выражает в таких работах, как " Кризис индивидуализма" (1905), " Кручи" (1919), " Переписка из двух углов" (1921, совместно с М.О. Гершензоном) и др.

Вяч. Иванов сравнивает современную ему эпоху с рекой, " свергающейся бурными порогами, над которыми, как дым над костром, стоит зыбучая водяная пыль, обернувшаяся для глаза облаком... В плане же психологическом она, эта самая нами переживаемая жизнь, - продолжает Иванов, - исполненная противоречий и провозвестий, восторженная и ожесточенная, порывистая и недоуменная, является духу видением оледенелого города, объятого в ночи алым пожаром, где клубы призрачного огня лижут, но не растапливают сталактиты нависших льдин и стелются с яростью, но тщетною алчностью по недвижимым сугробам" [224].

223 Толмачев В.M. Указ. соч. С. 13.

224 Вяч. Иванов. Кручи. О кризисе гуманизма // Вяч. Иванов. Родное и вселенское. М., 1994 С. 103.

Иванов ощущает внутренние причины происходящих событий, предполагая, что социальные перемены явились в чем-то следствием внутренних, духовных перемен в обществе: " Общий сдвиг внешних (политических, общественных, хозяйственных) отношений ответствует еще более глубокому, быть может, и ранее начавшемуся сдвигу отношений внутреннего порядка. В существе и основе этого душевного сдвига лежит, думается, некая загадочная перемена в самом образе мира, в нас глядящегося; эту проблематическую перемену я отваживаюсь назвать кризисом явлений. Люди внимательные и прозорливые могли усле-

дить признаки этого психологического перелома раньше, чем наступил исторический переворот, выразившийся в войне и революции" [225].

Кризис явления, по мысли Иванова, состоял в том, что прежняя внутренняя форма вещей в человеке обветшала и омертвела. На смену ей должна прийти новая, но сложный процесс этого перерождения совершается в поколениях медленным влиянием скрытых исторических сил, и пока он не закончился, пока путем органического роста не выработана новая внутренняя форма восприятия мира, до тех пор личность будет пассивна.

" Человечество линяет, - пишет Иванов, - как змея, сбрасывая старую шкуру, и потому болеет... Еще никогда, быть может, не сочеталось в человеке столько готовности на отречение от всего и приятие всего, на всякое новое изведание и новый опыт - и столько душевной усталости, недоверчивости, равнодушия; никогда не был человек, казалось бы, столь расплавлен и текуч - и никогда не был он одновременно столь замкнут и замурован в своей самости, столь сердцем хладен, как нынче..." [226].

Для Иванова, как и для других представителей русского символизма, характерно понимание взаимосвязи социальных, политических, экономических перемен и перемен в сфере искусства. Иванов пишет, что социальному кризису предшествовал кризис искусства: " Искусство, предчувственно отмечающее процессы жизни, отметило и эту перемену: то было кризисом искусства. Состояние современного художника таково: он страдает. Кризис искусства, это - действительный кризис, т.е. такая решительная минута, после которой данное искусство, быть может, вовсе перестанет существовать, - тут поистине возможен смертельный исход болезни, - или же выздоровеет и как будто возродится к иному бытию" [227].

225 Там же. С. 104.

226 Там же. С. 105

227 Там же. С. 104-105.

Согласно Иванову, кризис затронул все виды искусства: поэзию, живопись, скульптуру, архитектуру, музыку и др. Художник не может видеть прежнего пейзажа, прежнего лица, утра-

чивает ощущение внутренней формы наблюдаемого. В архитектуре - " бесплодие внешнего строительства бездушных форм". Кризис искусства в сфере музыки выразился в поисках новых гармоний, новых форм, погоней за символами - переносе внимания от мелодии к форме, лишь отдаленно, символически связанной с первой. В поэзии же, по мысли Иванова, царит желание вовсе освободиться от слова с его преданиями и законами.

Вяч. Иванов не видит возможности преодолеть этот общий кризис искусства. Художник бессилен перед терзающим его противоречием: веление времени в вихре нарастающего всемирного динамизма отрывает его от Земли, от образов реального мира. Искусство в прежнем его понимании умирает - и невозможно его спасти; умирает и гуманизм. Но, по мысли философа, так и должно быть. Чтобы возродиться, обрести новую жизнь, человечество должно освободиться от пережившего свой век наследия прошлого, тесного и узкого, мешающего дальнейшему развитию. Старые ценности отжили свое время, старый гуманизм " должен умереть", и не следует мешать этому.

Иванова называют предтечей грядущей соборности культуры. Как и большинство русских мыслителей, он верит в возможность преображения, обретения новой жизни, рождения " нового Мифа". " Но невозможное для людей возможно для Бога, - пишет он, - и может свершиться чудо узнавания Земли ее поздними чадами...

Из трещин износившейся шкуры сквозит новый свежий узор тех же деревьев и вод и небесной тверди, проникнутых веянием Духа жива. Новое чувство богоприсутствия, богоисполнен-ности и всеоживления создаст иное мировосприятие, которое я не боюсь назвать по-новому мифологическим. Но для этого нового зачатия человек должен так раздвинуть грани своего сознания в целое, что прежняя мера человеческого будет казаться ему тесным коконом, как вылетевшей из колыбельного плена бабочке" [228].

228 Вяч. Иванов. Кручи: кризис искусства // Вяч. Иванов. Родное и вселенское. С. 106.

Николай Метнер: " пропасть" в истории музыки

Кризис современного искусства не мог не коснуться такой его сферы, как музыка [229]. Кризису современной музыки посвящен искусствоведческий трактат " Муза и мода: защита основ музыкального искусства" (1935) выдающегося русского композитора, пианиста, интерпретатора классической музыки Н.К. Метнера.

229 Хотя, как писал В. Вейдле, " рассудочное разложение (свойственное современному искусству. - Т.С.) сказалось на ней (музыке. - Т.С.) позже, но, может быть, и резче, чем в других искусствах". См.: Вейдле В.В. Умирание искусства. С. 43.

Метнер Николай Карлович (1879/1880-1951) - русский композитор, пианист, музыковед. В 1900 г. окончил Московскую консерваторию по классу фортепиано В.И. Сафонова (теоретические предметы изучал под руководством СИ. Танеева и А.С. Аренского). В 1909-1910, 1915-1921 гг. профессор Московской консерватории (класс фортепиано). В конце 1921 г. уехал за границу, с 1936 г. жил в Великобритании.

Наряду с рассмотрением собственно музыковедческих проблем Метнер в этой работе большое внимание уделяет состоянию современной музыки и искусства в целом. Музыкант-мыслитель напрямую не пишет о кризисе культуры, искусства, музыкального творчества. Как умудренный опытом внимательный и заботливый педагог, он словно разбирает с учеником ключевые принципы творчества музыканта и композитора, выявляя при этом особенности нынешней ситуации в музыкальном искусстве.

Метнера заботит воцарение " модернистских" тенденций в современном искусстве. В самом понятии " модернизм" он прежде всего выделяет коренное понятие " мода", полагая это основой разложения и деградации современного искусства. " Что такое " модернизм"? - задается вопросом музыкант и мыслитель, - мода на моду. Модернизм есть молчаливое соглашение целого поколения - изгнать музу, прежнюю вдохновительницу и учи-

тельницу поэтов и музыкантов, и вместо нее признать моду, как неограниченную владычицу и верховного судью. Но так как из моды выходит лишь то, что ею же порождено, модернисты оказываются вечными жертвами ее капризов и измен, жертвами, постоянно обреченными на эпигонство. Боязнь этого эпигонства заставляет трусливого художника бежать за модой, а она, коварная, не останавливаясь на бегу своем, оставляет его всегда позади себя" [230].

Согласно Метнеру, нет и не может быть современной или несовременной музыки. У нее совершенно иное предназначение и существование: музыка вечна. Истинные музыкальные шедевры не могут устареть, к ним даже неприемлемо такое понятие. Эволюция в музыке " означает и " вперед" и " назад", и " вверх", и " вниз", и наконец (вопреки мнению тех, кто разумеет под ней прогресс и любит ею оправдывать свое непрерывное удаление от центра), она равно означает и лучше, и хуже" [231]. Продолжая эту мысль, Метнер замечает, что никакая мода в музыке, никакое увлечение изобретательством, новыми техниками не могут упразднить или отменить того, что уже раньше было достигнуто - " Шопен не упразднил же Моцарта так же, как и Вагнер - Бетховена! ".

230 Метнер Н.К. Муза и мода: Дополнительные мысли // Метнер Н.К. Муза и мода: Защита основ музыкального искусства. Париж, 1935. С. 60.

231 Там же. С. 68.

Метнер отнюдь не против нового в музыке: новых имен, новых форм, новых веяний. В его понимании поиски нового не должны инициироваться и сводиться лишь к новому как таковому. Музыка менее всего предназначена для развлечения скучающей публики, жаждущей новых впечатлений, новых ощущений и пр. Музыка - это искусство, обращенное к душе, освященное Божественным предназначением. " Из всех существующих в жизни развлечений музыкальное искусство является самым неудачным, недейственным, скучным. Истинное призвание музыки не развлекать, не рассеивать, а привлекать, собирать, гипнотически сосредотачивать чувства и мысли слушателя... Она (муза музыкального искусства. - Т.С.) отворачи-

вается от тех, кто по природе своей не имеет влечения к ней. Она наказывает жестокой скукой для тех, кто ища в ней лишь " праздной мысли раздражения", рассеянно блуждает своей " праздной мыслью", своим слуховым оком мимо ее чела, мимо ее тем" [232].

Р. Гальцева в предисловии к произведению Метнера справедливо обращает внимание на его активную позицию в отношении критики процессов, происходящих в современном искусстве. Распространено мнение, что неприятие нового свидетельствует о косном устройстве человеческого восприятия, которое-де не способно принять новое и встречает его поначалу в штыки. Этот аргумент так называемых прогрессистов базируется " на прецедентах" резкой критики в адрес " гениальных нововведений". Однако, по мнению Гальцевой, автор трактата видит в подобном критическом настрое не косность по отношению к новаторству, а спасительную предусмотрительность, некий предохранительный клапан, препятствующий вторжению в искусство разрушительных феноменов и подмен [233]. Часто за критикой стоит очевидная и естественная потребность в " понимании" (которое далеко не всегда сопутствует нововведениям современного искусства). " Мы, современники, - пишет Метнер, - должны раз и навсегда избавиться от того трусливого самолюбия, которое заставляет нас скрывать наше искреннее непонимание или даже убежденное отрицание современных нам художественных явлений. Мы боимся промахов наших предков, критиковавших современных им гениев. Но мы забываем, что эта отрицательная критика, не лишив нас наследия этих гениев, была в то же время необходимым ингредиентом воспитания целого поколения. Всякое открытое признание в непонимании чего-нибудь есть несомненный признак потребности понимать вообще" [234]. Подобное трусливое самолюбие и ложная скромность, по мнению музыканта, лишь множит ложных кумиров и " раздробляет общую художественную веру на бесчисленные секты" [235].

232 Там же. С. 91.

233 См.: Гальцева Р. От редакции // ЭОН. Альманах старой и новой культуры. М" 1996. С. 6.

234 Метнер Н.К. Муза и мода. С. 57.

Метнер в своей работе обращает читателя к таким основным понятиям музыкального искусства, как творчество, труд, восприятие, содержание, талант, внимание, опыт, мастерство, чувство, музыкальный язык, тема и пр. При этом, выделяя и рассматривая все эти аспекты музыкального творчества, Метнер противопоставляет им их антиподы, выявляя тем самым характеристики современного состояния музыки, особенности модернистского музыкального творчества: авантюризм и героизм в искусстве, влияние и подражание, привычка и навык, манера и прием, опыт и эксперимент, труд и дело, талант и способности, содержание и сюжет, краткость и куцость и пр. Так, переходя от одного понятия к другому, Метнер демонстрирует несостоятельность современного музыкального искусства, основные промахи и заблуждения современных музыкантов.

" Музыкальная армия модернистского творчества, - пишет Метнер, - сплошь состоит из одних " вождей"... Вожди современного модернизма действуют только от себя и за себя... В наши дни страшно не то, что большие художники, как это было всегда, составляют значительное меньшинство, а то, что меньшинство это не влияет на жизнь и пути искусства, и еще то, что подавляющее большинство объявило линию наименьшего сопротивления единственно верным путем" [236]. Соответственно служение искусству вытесняется самовыражением - самозапечатлением.

Метнер отмечает, что " глас народа" выставляется современными музыкантами как критерий подлинности, и предупреждает об опасности ссылок на коллективную объективность. Поддержка большинства выгодна тем, кто боится истинной оценки. В музыке не нужны советы и мнения: необходимо вслушиваться, всматриваться, самостоятельно добираться до смыслов музыки. " Не оглядывайтесь по сторонам! Спасайте свой музыкальный слух, пока не поздно!.." [237]

235 Метнер Н.К. Указ. соч. С. 57.

236 Там же. С. 61.

237 Там же. С. 59.

Мыслитель-музыкант с прискорбием обнаруживает, что большинство современных " музыкантов от модерна" представляют себе музыкальный язык как обыкновенный, обыденный, повседневный язык, такой же, на котором они обсуждают цены на продукты, последние новости и прочее, полагая, что музыка пишется тем же самым языком. " Они проходят мимо того обстоятельства, - считает Метнер, - что величайшие мастера музыки и литературы перед каждой новой задачей молчаливым созерцанием и страдным трудом своим зарабатывали себе право вновь высказаться" [238]. Другие представители новомодных музыкальных течений пользуются ловким приемом в одурачивании публики и привлечении внимания к собственным поделкам: не обладая подлинным талантом, не понимая, да и не желая всерьез понять, что же такое истинное музыкальное творчество, они в борьбе за право писать " немузыку", создавать " неискусство" прибегают к спасительным островкам " благопристойной" музыки, затуманив восприятие слушателей и получив доверие к дальнейшему воспроизведению своих уже не столь " благопристойных" произведений. Когда же очнувшаяся публика начинает проявлять недоумение, непонимание, усталость и нетерпение, такой " композитор" вновь преподносит нечто из своего запаса псевдостарины, вновь на какое-то время затуманивая восприятие слушателей.

238 Там же. С. 64.

Метнер говорит и о тех современных молодых музыкантах, которые, обладая от природы первоклассным музыкальным аппаратом, в совершенстве владея им, демонстрируют при этом полное отсутствие веры в разум музыки, в музыкальный Логос. Создается впечатление, что музыкальная техника таких исполнителей существует сама по себе, возникает ощущение " художественного безумия". Музыкальный аппарат, музыкальная техника уподобляются простому техничному жонглированию звуками не во имя Музыки, ее идеи, ее Логоса, разума, веры, а по аналогии с неким сумасшедшим пианино, которое играет произвольно без музыканта и без гармонии. Метнер безжалостен в оценке подобных музыкантов: " Искусство само по себе

есть одно из высочайших чувств, идей, переживаний всего человечества... Всем тем, кто в это не верит, оно мстит, превращая в безумие каждую попытку пользоваться им только как средством для чего бы то ни было.

Каждый музыкант, замечая, что ему не удается сказать ничего нового на едином языке нашего искусства, обязан признать несостоятельным не самый язык музыки, а самого себя.

Если мы не умеем вовремя замолчать, то мы во всяком случае не смеем коверкать наш язык бессмысленными экспериментами подражания ему" [239].

Метнер отмечает тенденцию оправдывать недостатки современной музыки ее " революционностью", стремление к авантюризму вместо героического подвижничества в мучительных поисках совершенства. Музыка не нуждается в поиске " новых берегов" - каждый раз поиск нового берега приводит к ограниченности, замкнутости, тесноте. К искусству это абсолютно неприменимо, считает Метнер: " В искусстве все и всегда должно переживаться не по-новому, а заново, то есть в процессе вечного обновления. Там, где не состоялся этот процесс обновления (будь это творчество или восприятие), там и не ночевало искусство" [240]. Художник должен стремиться не к новшествам, а к совершенству. Для него " новые берега" (если уж использовать этот образ) - это новые пути к совершенству, которые нельзя увидеть в еще не состоявшемся, несуществующем будущем, - они для нас яснее в прошлом.

Метнер замечает, что в современном искусстве " интересность" часто заменяет подлинную ценность музыки. Музыканты стремятся привлечь внимание " любопытным ритмом", " пикантными гармониями", " интересной звучностью", но достоинство музыки никогда не определялось ее сложностью и " интересностью". Величие музыкальных гениев, по мнению автора трактата, проявлялось особенно ярко тогда, когда им удавалось простыми и доступными средствами проникнуть в глубины человеческого восприятия, тронуть самые трепетные струны души.

239 Метнер Н.К. Указ. соч. С. 66.

240 Там же.. С. 70.

Современные революционные музыканты исходят из тезиса, что путем внушения, постепенного приучения публики (капля камень точит) к своим " болезненно-отталкивающим" произведениям можно обеспечить " анестезию органов восприятия". К подлинной музыке нельзя привыкнуть, как нельзя привыкнуть, например, к музыке Бетховена. Она всегда волнует. Если человек говорит, будто привык, допустим, к той же модернистской какофонии, то из этого можно сделать вывод, что музыка для него безразлична, не вызывает в нем ни положительного, ни отрицательного впечатления. И это страшно для искусства, для человека, для общества, в котором утверждается привычка к восприятию искусства.

Насаждая всеми возможными способами привычку к бездуховной, бессодержательной, мнимой музыке, музыке эксперимента, даже музыке развлечения, современные музыкальные дельцы развращают общество, что по сути своей есть проявление европейского кризиса культуры, кризиса современного европейского общества. " Привычка означает собой ту остановку, которая в искусстве есть не что иное, как смерть" [241]. Метнер сожалеет, что в угоду моде люди все более ценят " экзотические колориты и перестали воспринимать колориты нашей художественной родины Европы" [242]. Европейское искусство и музыка переживают кризис. В погоне за вкусами и пристрастиями толпы (в которую превращается также ставшее кризисным европейское общество) музыканты, считает Метнер, незаметно для себя перестают служить музе.

241 Там же. С. 75.

242 Там же. С. 102

Постепенно музыка оказалась низведена до " уровня праздных развлечений". Музыканты развлекают скучающую публику концертными программами, иллюстрируя произведения портретами авторов и исполнителей, биографическими сведениями подчас анекдотического характера, рекламными отзы-

вами об авторах и исполнителях наподобие реклам косметики, которая также часто присутствует на концертах [243]. Все это сегодня, по мнению Метнера, приходит на смену воспитанию музыкальности публики, обостряя кризис духовности и миропонимания.

Подобно другим русским мыслителям, Метнер делает печальное заключение о состоянии современного искусства, современной музыки: " Продолжительное упражнение в придумывании и надрывании, практикуемое целым поколением, делает его музыку лишней, как бы несуществующей и весьма похожей на большую дыру, образовавшуюся в истории музыки..." [244].

243 уЧИТывая, что Метнер высказывал эти мысли в 1935 г., можно соотнести их правомерность с современным состоянием искусства: вспомним ныне обязательное присутствие в концертных программах рекламы спонсоров самого широкого спектра - от электронной техники до стирального порошка и пр.

244 Метнер Н.К. Муза и мода. С. 107.

" Серебряный век" русской культуры: предчувствие Апокалипсиса

Социокультурный кризис неизбежно захватывает все стороны жизни, все формы духовности, все виды человеческой деятельности. Особенно остро общая социальная неустойчивость рубежа XIX-XX вв. проявилась в сфере искусства. Художественная жизнь отразила кризис в форме отступления от классических художественных принципов и эстетических канонов, разрушения образной структуры искусства, переключения на поиски выразительных средств, принципиально противостоящих естественной интуиции художника. Культура стала восприниматься как условная сфера бытия, каждое из состояний которой вполне возможно и даже может быть сконструировано. Стабильность культуры оказалась подорванной. Важно отметить, что в сфере искусства, на уровне духовного, психологического, эстетического восприятия кризисная ситуация может проявиться прежде социальных измерений.

Для искусства эпохи кризиса характерно определенное состояние предчувствия, ощущения тревоги, неуверенности, растерянности, нарастание мистических настроений, интерес к мистике и теософии), обращение к мистическому философствованию, сопоставлению культурных и религиозных традиций, религиозных текстов и т.д. Эти настроения находят прямое отражение в литературе и искусстве того времени.

Л. Кацис в статье " Апокалиптика " серебряного века" " отмечает необычайный всплеск апокалиптической тематики в литературе и искусстве рубежа XIX-XX вв., определяя это как одну из важнейших тенденций в литературе и искусстве. События начала XX в. (русско-японская война, первая русская революция, Первая мировая война, октябрьские дни, первые годы советской власти) дали достаточно оснований для обострения кризисного мировосприятия, размышлений о грядущем Апокалипсисе, конце света и пр. Кацис пишет, что " в ожидании второго пришествия люди начала XX века неизбежно задумывались о причинах пришествия первого. Тогда Христос искупил вину погрязшего в грехах человечества, предотвратив тем самым первый Конец Света. Однако человечество, продолжая грешить, приблизилось к последней черте, оказалось на грани самоуничтожения. Именно это должно стать причиной ожидаемого Страшного Суда. Совершенно не случайно именно начало XX века породило столь сильную апокалиптическую волну. Ведь это было начало последнего века двухтысячелетней истории христианства" [245].

245 Кацис Л. Апокалиптика " серебряного века" // Кацис Л. Русская эсхатология и русская литература. М., 2000 С. 12-4 3.

Выразителями эсхатологических настроений в России в начале века явились представители течения символизма, и прежде всего Вяч. Иванов, А. Белый, А. Блок, Д. Мережковский и др. Уже в самих названиях произведений символистов проявляется характер их мировосприятия, например: " Апокалипсис в русской поэзии" (А. Белый), " Апокалипсис в русской литературе" (А. Крученых). Каждое новое социальное потрясение перерастало в новый этап эволюции эсхатологического мировосприя-

тия в русской культуре. Невероятная концентрация катастрофических событий сформировала характер и проблематику русской литературы и искусства этого периода. Возможно в иных исторических условиях " серебряный век" русской культуры звучал бы совершенно иначе. Сегодня общий настрой произведений этого периода может быть воспринят скорее как символ предсмертной агонии, но, видимо, именно так и ощущали русские поэты и писатели реальную историческую ситуацию, в которой оказалась Россия, и, как известно, не она одна.

⇐ Предыдущая 38 39 40 41 424344 45 46 47 Следующая ⇒