Георгий Федотов: критерий культурного регресса

⇐ ПредыдущаяСтр 39 из 49Следующая ⇒

Одним из признаков нарушения устойчивого, стабильного существования в обществе является нарастание темпа жизни. Этот критерий культурного регресса был предложен Г.П. Федотовым. Считается, что для истинной культуры характерен четко выраженный темп, с которым сообразованы все ее компоненты. В этом состоянии она - ансамбль с гармоничной конфигурацией компонентов.

Федотов Георгий Петрович (1886-1951) - религиозный мыслитель, ученый-историк, публицист. Родился в Саратове. В 1908 г. окончил историко-филологический факультет Петербургского университета. В молодости Федотов участвовал в революционном движении, был связан с социал-демократами. Однако в дальнейшем теряет интерес к политике. С 1916 г. Федотов - приват-доцент Петербургского университета. После Октябрьской революции Федотов преподает историю в Саратовском университете, работает переводчиком, участвует в деятельности религиозно-философского кружка. С 1925 г. Федотов в эмиграции (в Берлине, в Париже). В 1931 - 1939 гг. редактирует журнал " Новый град". В 1940 г. эмигрирует в США. До конца жизни Федотов преподавал в Свято-Владимирской православной семинарии в Нью-Йорке. Проблемам русского религиозного сознания и специфике национальной духовной традиции посвящены работы Г. Федотова: " Святые Древней Руси" (1931); " Стихи духовные" (1935); " Русская религиозность. Киевское христианство X-XIII вв.". (1946).

Иная же культура - вырождающаяся - складывается и трансформируется по другому принципу. У нее сбивающийся ритм, неустойчивая компоновка элементов. Ускоряющийся темп изменений порождает чувство неизбежного краха, катастрофы, поскольку это не может длиться долго.

В статье " Завтрашний день (письма о русской культуре)" в книге " Русские записки" (1938) Федотов обращается к вопросу о том, что должно считать истинной или достойной целью культуры. Согласно философу, многие из его современников верны понятию " цивилизация", господствовавшему в России 1860-х гг. Для многих учителем по-прежнему остается Бокль [160], в трактовке которого цивилизация формируется из роста технических и научных знаний плюс прогресс социальных и политических форм. Федотов отмечает, что в основе этого понимания культуры лежит завещанная утилитаризмом идея счастья или, вернее, удовлетворения потребностей: " Человеческая жизнь не имеет другого смысла, и комфорт, материальный и моральный, остается последним критерием цивилизации" [161]. Однако такая идея цивилизации далеко не всеми была принята и в Европе, и в России. " С легкой руки немцев, - пишет Федотов, - мы теперь противопоставляем культуру цивилизации, понимая первую как иерархию духовных ценностей. Цивилизация, конечно, включается в культуру, но в ее низших этажах. Культура имеет отношение не к счастью человека, а к его достоинству или призванию. Не в удовлетворении потребностей, а в творчестве, в познании, в служении высшему творится культура. В дисгармонии она рождается, протекает нередко в трагических противоречиях, и ее конечное стремление к гармонии остается вечно неудовлетворенным. Но высшее напряжение творчества народа (или эпохи), воплощенное в его созданиях или актах, одно оправдывает его историческое существование" [162].

159 Мережковский Д.С. Атлантида - Европа... С. 22.

160 Бокль Генри Томас (1821 -1862) - английский историк, представитель географической школы в социологии.

161 Федотов Г.П. Завтрашний день (письма о русской культуре) // Культурология. 1997. № 2-3. С. 83.

162 Там же. С. 84.

Что же касается России, то, по мнению философа, в начале XX в. здесь духовное и качественное понимание культуры преобладало над утилитарным и количественным. С тех пор мир пережил страшную реакцию. В войне, революциях, экономических кризисах и катастрофах снова, с необычайной мощью, зая-

вили о себе низшие, " элементарные" стихии культуры. " Вопрос об оружии и вопрос о хлебе, - пишет Федотов, - вытеснили сейчас все запросы духа" [163]. Даже социальные проблемы, переживаемые с большой остротой, решаются не в терминах свободы или справедливости, а в терминах хлеба и оружия, т.е. национальной экономики и мощи. В то же время Первая мировая война, по мысли Федотова, вскрыла глубокий кризис в идее гуманистической культуры: " Тупики, к которым она пришла во многих своих областях - нагляднее всего в искусстве, - вызвали глубокое разочарование в самом смысле культуры. Умы, самые утонченные и передовые, возжаждали грубости и простоты. В спорте, в технике, в политике ищут спасения от вопросов духа (курсив мой. - Т.С.). Сплошь и рядом эти жизненные установки совмещаются с религиозной - в религии авторитарной и искусственно примитивной, в которой вытравлено все гуманистическое и культурное содержание. Современный фашизм и коммунизм именно поэтому оказывается соблазнительным для многих тонких умов, ренегатов гуманистической культуры" [164].

Вернемся к мысли Федотова о том, что сохранению культурной традиции постоянно угрожают социальные катастрофы и прежде всего - войны и революции. " Каждая нация проходит через глубокие кризисы, которые радикально меняют ее лицо" [165]. Революции создают острую социальную ситуацию - это всегда кризис, разрыв традиции, результатом чего становятся неисчислимые человеческие жертвы и социальная и культурная деградация. " " Великих" революций не так много в новой истории, - писал Федотов в статье " Сталинократия" (1936). - В сущности, русская революция стоит третьей в ряду - после Англии и Франции... Всякая " великая", т.е. отличающаяся жестокостью классовой борьбы, революция заканчивается личной тиранией" [166]. За революционное

163 Федотов Г.П. Указ. соч. С. 84.

164 Там же. С. 84-85.

165 Федотов Г.П. Русский человек // Федотов Г.П. Новый град. Нью-Йорк, 1952. С. 65.

166 Федотов Г.П. Полы. собр. соч. Париж, 1982. Т. 3. С. 263.

" величие" триходится платить тяжким трудом последующих поколений, яынужденных продолжать дело культурного строительства на революционном пепелище [167]. В идеализации революции, создании революционного мифа Федотов видит один из самых опасных идеологических соблазнов. Не отрицая нравственного смысла лозунгов Великой французской революции, в которой, по его словам, действовали и " силы добра и сатанинские силы", он был убежден, что последние в ней все-таки возобладали, результатом чего стал невероятный террор, " столетие смут", " сломленный дух" нации, упадок моральной и культурной жизни [168].

167 См. об этом: Сербиненко В.В. Оправдание культуры. Творческий выбор Федотова // Сербиненко В.В. Русская религиозная метафизика (XX век): VI., 1996 С. 82-102.

168 См.: Федотов Г. П. Правда побежденных // Федотов Г.П. Полн, собр. соч. Т. 3. С 65-67.

Анализируя состояние современной ему эпохи, Федотов отмечает постепенное выветривание национального своеобразия почти у всех великих западных наций как результат социальных бурь, пронесшихся над Европой на рубеже веков. Согласно Федотову, все новейшие революции создают один и тот же психологический тип человека: военно-спортивный, волевой и антиинтеллектуальный, технически ориентированный, строящий иерархию ценностей на примате власти. Этот тип человека есть последний продукт западной цивилизации, продукт перерождения западного индивидуализма. В нем нет ничего русского, немецкого или итальянского. Многообразие европейских типов современная культура сливает в один - европейский.

Самым важным и мучительным для Федотова всегда оставался вопрос о причинах и судьбах русской революции. На протяжении всей жизни неизменным было его убеждение в том, что революционная трагедия 1917 г. явилась не следствием простого стечения случайных факторов, а имела глубокие корни в русской истории. В то же время Федотов совершенно не разделял позиции тех, кто был склонен видеть в революции неизбежный фатальный итог истории.

Оценивая характер и причины русской революции, Федотов полагал, что, ввергнутая в пучину мирового военного конфликта, резко обострившего внутренние противоречия, Россия пережила в конечном счете крушение всей социальной, политической и культурной жизни. Для Федотова всякая революция была прежде всего тягчайшим потрясением, ведущим к разрыву культурных связей. В русской революции, по его мнению, это проявилось исключительно сильно и имело свои особенности. " В России жестокость революционного обвала связана к тому же с сознательным истреблением старого культурного класса и заменой его новой, из низов поднявшейся интеллигенцией, - писал он в 1932 г. - Второй источник катастрофы... заключается в чрезвычайно быстром процессе приобщения масс к цивилизации, - в ее интернациональных и очень поверхностных слоях: марксизм, дарвинизм, техника" [169].

169 Федотов Г.Л. Указ. соч. С. 63-64.

Размышляя о социальных последствиях и особенностях революции в России, Федотов утверждает, что в 1917 г. Россия пережила глубочайшее потрясение, во многом схожее с тем, что она испытала в эпоху петровских реформ, только в еще более глобальных масштабах и в формах, несравненно более жестоких. При этом одним из самых важных для мыслителя был вопрос о том, сможет ли Россия и в этот раз, как она уже сделала однажды, не только восстать после революционной ломки всего общественного и культурного уклада, но и сохранить, пусть в новых формах, историческое своеобразие, преемственность культурной традиции.

Свое восприятие социальной ситуации, можно сказать посткризисной в контексте западноевропейского социокультурного кризиса и его последствий, Федотов выразил в статье " Об антихристовом добре", опубликованной в 1926 г. парижским журналом " Путь". Обращаясь к анализу " Трех разговоров" Вл. Соловьева и в первую очередь " Краткой повести об антихристе", Федотов утверждает, что враждебная христианству цивилизация в своих самых разнообразных проявлениях становится антигуманистической, бесчеловечной. Бесчеловечны: тех-

ника, давно отказавшаяся служить комфорту ради идеи самодовлеющей производительности, пожирающей производителя; искусство, изгнавшее человека из своего созерцания и упоенное творчеством чистых, абстрактных форм; бесчеловечно и государство, явившее свой звериный лик в мировой войне и топчущее святыни личной свободы и права в половине европейских стран.

⇐ Предыдущая 34 35 36 37 383940 41 42 43 Следующая ⇒