Тактика действий следователя с использованием фактора внезапности

⇐ ПредыдущаяСтр 27 из 82Следующая ⇒

Анализу тактики использования фактора внезапности должно предшествовать выяснение его правомерности, поскольку некоторые авторы не только сомневаются, но и прямо отрицают законность подобной тактики. Особенно резкие возражения вызывает, например, такой тактический прием допроса, как постановка вопросов, неожиданных для допрашиваемого. М. С. Строгович считал, что этот и подобные ему приемы, " основанные на предвзятом отношении к допрашиваемому и на отсутствии элементарного уважения к человеку, виновность которого еще не установлена, не признана, заслуживают самого решительного осуждения, а никак не одобрения и рекламирования" [194]. Позицию М. С. Строговича решительно поддержал И. Ф. Пантелеев[195]. " Приемы, основанные на внезапности, — пишет С. Г. Любичев, — некоторыми авторами рекомендуются как при производстве допроса, в результате чего у допрашиваемого возникает стрессовое состояние, лишающее его возможности быстро сориентироваться, и в котором он может сообщить сведения, которые в другой ситуации он попытался бы скрыть, так и при производстве других следственных действий, например обыска... Недопустимо использование внезапности при воздействии на интеллектуальную сферу человека, когда результаты следственного действия зависят от состояния психики лица, способности его оценивать обстоятельства и давать правильные ответы на поставленные вопросы. Использование в этих случаях внезапности может привести к дезорганизации психических процессов. Внезапная постановка вопроса вне всякой связи с предыдущими действиями следователя оказывает определенное воздействие на допрашиваемого, нередко приводит к недостоверности его показаний[196]". А. Н. Васильев считал замаскированным обманом одну из форм этого тактического приема, " когда допрашиваемому внезапно, после того как он даст по какому-то вопросу категорический отрицательный ответ, вновь, спустя некоторое время, неожиданно задается этот же вопрос. В результате иногда получают желательный для следователя ответ. Но при этом забывают, что подобная проговорка может и не иметь никакого доказательственного значения... допрашиваемый может заявить, что его не так поняли, или он не понял вопроса, или он сознательно поддался " на удочку", чтобы разоблачить следователя, ведущего с ним " нечестную игру", и т. п., и проговорка потеряет всякое значение" [197].

Как видно из изложенного, аргументы противников использования фактора внезапности лежат преимущественно в нравственной сфере; с нравственных позиций толкуются и воздействия на психические процессы внезапных действий следователя. Но такой критерий допустимости, например, тактического приема — это вопрос факта, если прием не противоречит общепризнанным принципам законности, закону. Действительно, проговорка, допущенная допрашиваемым под влиянием внезапного вопроса, может не иметь доказательственного значения, из чего отнюдь не следует вывод о противоправности или безнравственности примененного приема. Это лишь свидетельство либо неправильного выбора следователем самого приема, либо неумения тактически грамотно реализовать полученный с его помощью результат. Рассуждения же о " дезорганизации психических процессов" подследственного, недопустимости " вторжения" в его интеллектуальную сферу, недопустимости " нарушения морального суверенитета личности" [198] и пр. представляются бесплодным морализированием с позиции " коммунистической" нравственности, в отношении которого в свое время Б. Г. Розовский саркастически заметил: " Не скатываемся ли мы на позиции ультраморалистов, которые на всякий случай даже книги писателей мужчин и женщин ставят на разные полки? '[199]

Итак, с позиции нравственности допустимость использования фактора внезапности в расследовании — вопрос факта. Что же касается законности его использования, то достаточно заметить, что по действующему процессуальному законодательству он не подпадает ни под один из установленных запретов (" насилие, угрозы и иные незаконные методы" )²[200]. И законными, и " вполне этичными являются такие приемы, как использование внезапности, неподготовленности заинтересованных лиц ко лжи" [201]. В. Е. Коновалова резонно замечает: " На каком основании внезапность постановки вопроса как нарушение продуманной логики изложения, в том числе " логики лжи", можно считать безнравственной?.. Это не хитрость, не уловка, а проявление избранной позиции, системы правомерных действий для достижения цели, продуманная логика поведения в конкретной ситуации общения" [202].

Внезапность представляет собой одно из главных средств преодоления противодействия расследованию. Аналитические данные говорят, что противодействие оказывалось по 88% изученных уголовных дел; об оказании противодействия расследованию заявили 90, 7% осужденных[203]. Уже одно это свидетельствует о необходимости разработки и активного применения тактических приемов преодоления такого противодействия. Учитывая типичность противодействия расследованию, А. М. Ларин замечает, что " теория уголовного процесса и тактика расследования позволяют выделить следующие условия, предотвращающие действие указанных факторов при розыске и обнаружении доказательств:

а) быстрота расследования и внезапность производства следственных действий;

б) осведомленность, следователя о действиях и намерениях обвиняемого как при совершении преступления, так и во время его расследования;

в) следственная тайна" [204]. К этому можно добавить, что внезапность — действенное средство реализации такого требования закона (ст. 127 УПК), как своевременное проведение следственных действий, а своевременность — залог быстроты расследования (ст. 2 УПК).

Целью внезапности действий следователя является достижение эффекта их неожиданности. Неожиданными могут быть:

1) время действия;

2) место действия;

3) содержание действия;

4) участники следственного действия.

Иногда эти компоненты сочетаются, как это бывает, например, при неожиданном для подозреваемого — по времени и месту — задержании с поличным.

Рассмотрим варианты использования фактора внезапности.

Неожиданность времени действия. Тактической целью следователя при этом служит достижение неожиданности путем выбора такого момента, когда субъект либо вообще не ожидает каких-либо действий следователя, либо полагает, что они будут осуществлены позднее, либо считает, что не будет проведено именно данное действие.

В рассматриваемой ситуации действия следователя нередко носят упреждающий характер. Как отмечают В. П. Бахин и его коллеги, " наиболее благоприятная ситуация для использования данного приема обычно складывается на первоначальном этапе расследования, когда внезапность (действий по времени. — Авт.), как правило, связана с быстротой и неотложностью следственных действий, а также одновременно их осуществлением (обыск, допрос и т. д.) в отношении нескольких лиц. Так, 78, 4% проинтервьюированных следователей отметили зависимость реализации внезапности от этапов расследования. По данным анализа уголовных дел, проведение обысков в день возбуждения уголовного дела было результативным в 82% случаев, а затем результативность данного следственного действия резко сокращалась: в течение 3 дней — до 25%, в течение 10 дней — до 15%" [205].

Прежде чем подробнее рассмотреть данный вариант 4эактора внезапности, следует отметить, что неожиданным по времени может быть не только следственное, но и любое процессуальное действие, реализующее принятое решение: возбуждение уголовного дела, привлечение в качестве обвиняемого, избрание меры пресечения и др.

По факту недостачи материальных ценностей на значительную сумму, выявленную внезапной ревизией, для дачи объяснений к следователю был вызван бухгалтер Б., убежденный в том, что в процессе ревизии ему удалось убедительно обосновать свою непричастность к недостаче. По прошлому опыту Б. полагал, что проверка материалов ревизии будет продолжаться достаточно долго, а привлечение к уголовной ответственности ему во всяком случае не грозит.

Следователь, извинившись перед Б., на несколько минут вышел из кабинета, оставив на своем столе постановление о возбуждении уголовного дела по факту недостачи, в тексте которого Б. увидел и свою фамилию. Это явилось для него настолько неожиданным, что он в волнении забыл, что его допрашивают в качестве свидетеля, и на первый же вопрос следователя дал уличающие себя показания.

Столь же сильное воздействие может оказать неожиданное изменение меры пресечения.

Неожиданность действий следователя по времени типична для ряда тактических и оперативно-тактических комбинаций, особенно в тех случаях, когда реализуются оперативные материалы. Это, как правило, характерно для задержания с поличным.

В ряде случаев неожиданное задержание с поличным представляет собой заключительный этап оперативно-тактической комбинации. Так, при получении органами внутренних дел информации о вымогательстве взятки, от лица — объекта вымогательства получают подробные сведения о характере и процедуре передачи взятки, предмет взятки маркируют, организуют наблюдение за процедурой ее передачи, а затем осуществляют задержание с поличным, немедленный обыск места передачи взятки, ее осмотр и допрос взяткополучателя. Все эти действия неожиданны для преступника, что оказывает сильное психологическое воздействие.

Действие может быть неожиданным даже в тех случаях, когда субъект, против которого оно. направлено, в принципе готов к чему-либо подобному, но не знает, когда это произойдет. В изложенной ситуации успех обеспечивается таким поведением следователя, которое создают у субъекта представление о неизбежной отсрочке или вообще об отказе от проведения данного действия. При таких условиях фактор внезапности дает должный эффект.

Неожиданность места действия. В последнем примере таким неожиданным было место производства повторного обыска, да и сам обыск. Наиболее сильное воздействие на преступника оказывает неожиданность места действий органа расследования при задержании с поличным. Внезапность самого задержания, причем в таком месте, которое представлялось преступнику безопасным в силу тех или иных специально осуществленных им мер, способна парализовать его сопротивление и не дать возможности выстроить систему оправдательных аргументов. С подобной ситуацией можно часто встретиться при задержании вымогателей (рэкетиров), когда принятые ими меры безопасности неожиданно оказываются безрезультатными, а сами они — задержанными на месте преступления. Психологический шок вызывает у них не только сам факт задержания, но и то, что их расчет на безопасность места, несмотря на принятые меры, не оправдался. Задержанный испытывает острую потребность в получении информации о том, как, каким образом правоохранительным органам стало известно о месте его встречи с жертвой преступления, в чем заключалась его ошибка при планировании финальной стадии вымогательства и т. п. Задача следователя заключается в том, чтобы умело использовать это состояние, тактически правильно построить немедленный после задержания допрос.

Как следует из сказанного, неожиданность места действия часто сочетается с неожиданностью времени его производства. Такое сочетание типично, когда, например, во время допроса задержанного в кабинете следователя проводится обыск его жилища, о чем допрашиваемый ставится в известность.

Неожиданность самого действия. Вариантами подобной тактики могут быть:

неожиданное проведение следственного действия вообще или какого-либо конкретного вида;

неожиданное применение тактического приема — как такового или как элемента тактической комбинации;

неожиданное предъявление объектов, приобретающих доказательственное значение.

Уже отмечалось, какое воздействие может оказать реализация того или иного процессуального решения на субъекта, к которому это решение относится: акта возбуждения уголовного дела, привлечения в качестве обвиняемого и т. п. Не менее важен выбор момента проведения следственного действия, которого субъект явно не ожидал.

По одному из эпизодов группового дела по фактам мошенничества путем производства самочинных обысков один из тех, у кого был произведен самочинный обыск, упорно отрицал сам факт его производства, поскольку в противном случае вынужден был бы назвать источник получения значительной суммы денег, изъятой у него мошенниками. Между тем преступники по этому.эпизоду дали полные и правдивые показания. Возникла сложная ситуация: для подтверждения и уточнения показаний преступников нужны были показания потерпевшего, он же вообще отрицал событие преступления.

Естественно, что при подобных обстоятельствах потерпевший не допускал и мысли, что ему могут предъявить для опознания кого-либо из участников преступления. Но следователь, рассчитывая на психологический эффект этого действия, в процессе которого он допускал и возможность " встречного" опознания преступником потерпевшего, решил его провести.

При очередном вызове потерпевшего на допрос следователь неожиданно объявил о предъявлении для опознания. В соседней комнате все уже было подготовлено для проведения этого следственного действия. Потерпевший настойчиво возражал, убеждая в вымышленности расследуемого эпизода, но ему было предложено принять участие в опознании, хотя от внимания присутствующих не ускользнуло, что потерпевший избегает встречаться взглядом с одним из предъявляемых. Последний неожиданно сказал: " Хватит дурочку-то валять, не узнаешь, как же! Глянь-ка еще раз на того, кого водой поил, когда тебя шмонали! " Окончательно растерявшийся потерпевший через силу выдавил: " Это ложь, я вас не знаю", чем вызвал новый взрыв хохота уже многих присутствующих.

Немедленно после опознания следователь — опять-таки неожиданно для потерпевшего — провел очную ставку его с участником преступления. Тот в своих показаниях привел настолько убедительные доказательства присутствия потерпевшего при самочинном обыске, что последнему ничего не оставалось, как признать факт случившегося. Впоследствии это стало одним из оснований доказательства причастности его самого к хищению денежных средств в крупных размерах.

Неожиданным может быть проведение любого следственного действия. При задержании сбытчиков фальшивых денег с поличным они обычно заявляют, что деньги изготовили сами и соучастников не имеют. Средством изобличения их во лжи часто служит следственный эксперимент: неожиданно задержанному предлагают изготовить с помощью предоставляемых инструментов и материалов фрагмент фальшивого денежного знака, что чаще всего и выявляет его полную неспособность это сделать.

Значительное психологическое воздействие может оказать сам факт допроса которого субъект не ожидал, считая, что ему удалось оказаться вне сферы внимания следственного органа. Это в первую очередь, разумеется, относится к участникам преступления, но может касаться и свидетелей и даже потерпевших, по каким-то причинам не желающих огласки. С последним обстоятельством следователю иногда приходится сталкиваться по делам об изнасиловании несовершеннолетних или групповых изнасилованиях, которые закон относит к делам не частнопубличного, а публичного обвинения. Стремиться всячески избежать огласки может как сама потерпевшая под угрозой молвы о том, что она теперь " опозорена навсегда", так и ее родственники по той же причине или боясь, что следственные процедуры ухудшат состояние потерпевшего ребенка. При неожиданном допросе таких лиц необходимо иметь в виду все, что говорилось о травмирующем воздействии подобной тактики на психику допрашиваемых и возможных негативных последствиях внезапного вызова на допрос.

Внезапность применения тактического приема обусловлена созданием необходимой ситуации, способствующей его эффективности. Наиболее популярной в следственной практике разновидностью такого приема является неожиданно задаваемый вопрос. Это достигается в свою очередь применением других тактических приемов, которые в сочетании с внезапным вопросом образуют тактическую комбинацию.

В криминалистике разработан ряд тактических приемов, использование которых способно содействовать эффективности внезапного вопроса. Одним из них служит прием, условно называемый допущением легенды. Следователь внимательно слушает ложные объяснения по предмету допроса, создавая у субъекта впечатление, что они убедительны. Это впечатление после свободного рассказа усугубляется задаваемыми следователем вопросами, характер которых должен укрепить допрашиваемого во мнении, что его показания произвели требуемый эффект. Удовлетворенный достигнутым, допрашиваемый эмоционально расслабляется, и в этот момент ему задается такой вопрос, который свидетельствует, что он обманулся в своих ожиданиях. Естественно, что неожиданность этого вопроса, опрокидывающего все построения и надежды допрашиваемого, может решающим образом изменить его позицию, побудить к даче правдивых показаний.

Другим тактическим приемом, преследующим те же цели, служит так называемый косвенный допрос. Сущность его заключается в том, что следователь задает ряд вопросов, " неопасных" с позиции допрашиваемого. Когда внимание отвлечено, следует неожиданный вопрос, относящийся к главному моменту допроса.

Этот прием — косвенного допроса — сочетают иногда с другим, который именуют форсированием темпа допроса. Вопросы задаются во все ускоряющемся темпе, по-прежнему " неопасные", не требующие обдумывания. Выбрав нужный момент, следователь задает неожиданный для допрашиваемого вопрос.

Может быть использован другой тактический прием: после выслушивания ложных показаний следователь описывает реальную картину события, демонстрируя тем самым свою полную осведомленность о происшедшем и тщетность попыток допрашиваемого ввести его в заблуждение. Этот прием особенно эффективен, если весь предыдущий ход допроса формирует у субъекта убеждение в неосведомленности следователя.

Рассказ следователя может описывать события без приведения подтверждающих фактов, но может содержать и указание на них. Так, В., обвиняемому в нескольких убийствах и изнасилованиях, следователь подробно описал его действия, причем сделал это внезапно, перебив излагавшего свою легенду допрашиваемого. В ходе своего рассказа следователь сообщил, что при обыске квартиры В. были обнаружены вещи и ценности потерпевших, опознанные их родственниками. И хотя других доказательств на момент допроса не было, ему удалось создать у В. впечатление, что все рассказанное следователем подтверждено уже собранными доказательствами. Допрашиваемый был явно удручен, но замкнулся и перестал отвечать на вопросы. Тогда следователь прервал допрос и внезапно для В. предъявил его для опознания оставшимся в живых потерпевшим. Он был уверенно опознан всеми. Это произвело на В. сильнейшее впечатление, и он признался не только в совершении расследуемых преступлений, но и рассказал о других, которые следствию были не известны[206].

Не меньшее, а иногда и более сильное воздействие на допрашиваемого может оказать внезапное предъявление ему вещественных доказательств или иных объектов, имеющих доказательственное значение. Неожиданность может быть следствием его убеждения, что этих объектов уже не существует, они уничтожены им или кем-то по его просьбе, что их вообще никогда не было или что с их помощью ничего нельзя доказать.

О. Я. Баев описал группу тактических приемов, неожиданное использование которых позволяет добиться должного результата. Он назвал их приемами " демонстрации возможностей расследования" и подразделил их на приемы, демонстрирующие возможности: а) получения доказательств, изобличающих допрашиваемого, путем производства определенных следственных действий (допросов тех или иных лиц, очных ставок, осмотров и т. п.); б) применения научных методов расследования и производства различных видов экспертиз[207]. Для иллюстрации он приводит пример из практики прокурора-криминалиста Э. Б. Межиковского о раскрытии двух убийств.

Не имея к моменту допроса подозреваемого А. заключений назначенных экспертиз, следователь решил сам изучить вещественные доказательства, а подозреваемого сделать " участником". Это неожиданное известие вызвало заметное напряжение с его стороны. " Мы взяли плащ, — пишет автор статьи, — изъятый при осмотре квартиры А. и в его присутствии стали тщательно его осматривать. При этом мы обратили внимание на то, что в области правой лопатки мел настолько глубоко проник в ткань, что отчистить его не удалось. Показывая плащ А., мы рассуждали о механизме образования этого пятна. Включившись в наш разговор, А. подтвердил, что он действительно пытался вычистить мел на плаще, но это ему не удалось... Однако А, заявил, что испачкал плащ мелом у себя в коридоре, когда пьяный возвращался домой. Здесь же, при А., было принято решение о немедленном изъятии соскобов мела в коридоре и комнате его квартиры. На вопрос А., зачем все это делается, ему объяснили, что соскобы мела с забора, где было совершено убийство, уже взяты, а в его квартире образцы мела не отобраны, и разъяснили возможности судебно-химической экспертизы, которая сможет определить, откуда происходит мел на его плаще — из его квартиры или с места происшествия. Затем лист растения из кармана его плаща сопоставили с образцами листьев акации с места убийства. А. спросил: " Для чего это? " Ему объяснили возможности биологической экспертизы". Далее ему рассказали о том, что могут выявить судебные экспертизы ряда других вещественных доказательств, фигурирующих по делу. Демонстрация столь широких возможностей сыграла свою роль:

А. изменил позицию и своими показаниями способствовал установлению истины" [208].

Варианты использования тактического приема, основанного на факторе внезапности, различны. Особенно эффективным может быть неожиданное участие живого потерпевшего, или задержанного соучастника, или неизвестного подозреваемому очевидца в следственном действии, проводимом в присутствии или с участием подозреваемого. Таким действием может быть очная ставка, предъявление для опознания, проверка и уточнение показаний на месте, следственный эксперимент и др.

Выбор тактически верного момента для использования фактора внезапности, обеспечивающего неожиданность воздействия, может быть результатом превосходства следователя над преступником в ранге рефлексии. Именно с такой ситуацией мы встречаемся при розыске скрывшегося обвиняемого или подозреваемого, при организации засад и задержаний. Следователь моделирует ход мыслей обвиняемого и его решение, ставя себя на его место и представляя, -как бы он вероятнее всего поступил в этом случае.

⇐ Предыдущая 22 23 24 25 262728 29 30 31 Следующая ⇒