Введение. Теория политической географии

Стр 1 из 27Следующая ⇒

УНИВЕРСИТЕТСКАЯ СЕРИЯ

Московский Государственный Университет

им. М.В.Ломоносова

Р.Ф.ТУРОВСКИЙ

ПОЛИТИЧЕСКАЯ

ГЕОГРАФИЯ

УЧЕБНОЕ ПОСОБИЕ

МОСКВА - СМОЛЕНСК, 1999

УДК 911.3: 32(07)

ББК 66.2

Т86

Рецензенты: д-р полит. наук И. М. Бунин

д-р геогр. наук Р. Г. Сафиуллин

канд. геогр. наук Л. Ю. Мажар

Рекомендовано

Учебно-методическим объединением в качестве учебного пособия

для студентов высших учебных заведений,

обучающихся по направлению

и специальности «География»

Туровский Р.Ф.

Т 86 Политическая география. Учебное пособие. – Москва – Смоленск: Изд-во СГУ, 1999, - 381 с.

ISBN 5-88984-058-4

Книга представляет собой учебное пособие, написанное на основе курсов лекций, прочитанных автором в 1995-98 гг. на географическом и философском факультетах МГУ им. М.В.Ломоносова. Особое внимание в работе уделено вопросам теории и методологии политической географии и проблемам практического использования политико-географических знаний. В учебном пособии последовательно излагаются теоретические и прикладные аспекты основных политико-географических дисциплин - геополитики, географического государствоведения, политической регионалистики, региональной политологии и электоральной географии. В работе использованы как зарубежные, так и отечественные источники, в т.ч. разработки автора. Значительную часть книги занимает изложение основных вопросов политической географии применительно к российским реалиям.

Книга предназначена студентам, обучающимся по специальностям “География” и “Политология”, аспирантам и преподавателям, занимающимся географическими и политическими науками, всем, кто интересуется политической географией и вопросами развития российской государственности.

ISBN 5-88984-058-4

Moscow State University

Department of Geography

Rostislav Turovsky

Political Geography

МОSCOW - SMOLENSK, 1999

Оглавление

Введение. Теория политической географии.

Глава 1. Геополитика

§1. История геополитической мысли и традиционные геополитические школы

§2. Современная геополитика, ее научные школы и направления исследований

§3. Геополитические коды и мировые порядки

§4. Динамика глобальной политической системы

§5. Геополитика в России

Глава 2. Географическое государствоведение

§1. Методика политико-географического исследования государства §2. Политико-географическое положение государства и его территория

§3. Исследование политических границ

§4. Пограничные споры

§5. Функционализм в географическом государствоведении

§6. Эволюционизм в географическом государствоведении

§7. Морская политическая география

Глава 3. Политическая регионалистика. Традиционные направления

§1. Политико-географическая структура государственной территории

§2. Отношения " центр-периферия" и теория диффузии инноваций

§3. Политическое ландшафтоведение

§4. География власти и элитогенеза

Глава 4. Региональная политология

§1. Региональная политика

§2. Экономический аспект региональной политики

§3. Региональный политический процесс России (до августа 1991 г.)

§4. Особенности политического процесса в краях и областях (после августа 1991 г.)

§5. Отличительные особенности политического процесса в российских республиках

§6. Региональные элиты и внутриэлитные отношения

§7. Партии и общественно-политические движения на региональном уровне

Глава 5. Электоральная география

§1. Теория электоральной географии. Географические закономерности голосований

§2. Электоральная география России. Эволюция электоральной структуры России

§3. Основные особенности межрегиональных электоральных различий

§4. Методы исследований электоральной карты России

§5. Уровни электоральной географии и анализ региональных политических культур

§6. Прикладная электоральная география

Глава 1. Геополитика

Геополитика - понятие многозначное, в литературе можно встретить множество ее определений. Свои устойчивые представления об этой дисциплине сложились в военных кругах, которые в свою очередь оказывают влияние на формирование представлений о геополитике в политическом истеблишменте. Здесь геополитика понимается как дополнительная научная мотивация военных планов, в главу угла ставятся определение зон жизненных интересов и способов их защиты, прежде всего - военных. География понимается как неизменный фактор международных отношений.

Геополитика в этом “милитаристском” представлении должна иметь непосредственное практическое значение и заниматься изучением потенциальных театров военных действий, размещением военных баз, разрабатывать территориальные аспекты военной стратегии государства. Ключевая проблема, вокруг которой вращается геополитический анализ, - это национальная безопасность и способы ее защиты, что подразумевает выявление потенциальных зон геополитической нестабильности. Заметим, что на Западе разрабатывалась такая отрасль географической науки, как стратегическая география, посвященная оценке стратегической значимости территорий и анализу размещения военных объектов (существует одноименная монография Х.Фарингдона, см. Faringdon, 1989).

В теории международных отношений сложилось более расплывчатое представление о геополитике. Здесь нет четкого определения этой научной дисциплины. Ссылки на геополитику появляются либо, когда речь идет о глобальных процессах, либо, когда авторы затрагивают военно-политические аспекты международных отношений. Распространено также представление о геополитике как о специфической области знания, которая определяет зависимость международных отношений от физической географии - расположения морей, горных хребтов и пр.

Существуют популярные формы геополитики, которые распространены в СМИ и оттуда проникли в лексикон политических деятелей. Эти представления о геополитике также очень разрознены. В одних случаях под геополитикой понимается описание соперничества за мировое господство, “глобальной игры” и анализ отношений сверхдержав. В других - исследование военного присутствия тех или иных держав в разных районах земного шара. Обычно мало кто из авторов “популярной геополитики” имеет четкое представление об этой дисциплине, руководствуясь своими интуитивными представлениями о роли географического фактора в международных отношениях.

Разработка строго научного представления о геополитике возможна в рамках политической географии - пограничной науки, находящейся на стыке политических и географических наук. Именно политико-географы ввели представление о геополитике как о “нормальной” научной дисциплине со своим предметом исследования и своими методами. Так наряду с неплохо разработанной “военной” геополитикой появилась академическая геополитика, поставившая своей целью анализ международных отношений с использованием географических методов. Ее ответвлением является прикладная (практическая) геополитика, которая формулируется политической элитой в соответствии с ее пониманием национальных интересов страны.

В самом общем виде геополитика может быть определена как исследование географии отношений между центрами политической силы в мире. Ее важнейшая тема - влияние географического положения на национальные интересы и внешнюю политику государств. Еще Наполеон говорил, что " политика государства лежит в его географии". Другая тема - динамика расстановки сил в мире, т.е. изменения в иерархии центров силы, формирование конфликтных зон, стратегическая оценка и переоценка территорий разными странами. Таким образом, геополитика изучает глобальные политические процессы через призму географического метода, другими словами - дает географическую проекцию международных отношений, накладывая их на географическую карту.

Необходимо четко представлять себе соотношение понятия “геополитика” с понятиями “политическая география”, “геостратегия” и “глобалистика”. Геополитика - это научная дисциплина, входящая в политическую географию. Ее место в рамках политической географии определяется особенностями объектов исследования, которыми являются государства и их блоки, а также мир в целом, как единая политическая система. Можно сказать, что геополитика - это отрасль политической географии, работающая на глобальном уровне, географический аналог теории и анализа международных отношений.

Геостратегия - это прикладной элемент геополитики, комплекс предложений для политики определенного государства, основанный на анализе его геополитического положения. Речь, таким образом, идет о “географической политике”. Некоторые авторы ошибочно представляют геополитику как особую форму политики, “гео-политику”, которая проводится с учетом географического фактора. Недоразумение возникает в связи с названием “гео-политика”, возможно, суть дела точнее отражали бы понятия “геополитология” или “геополитическая наука”. На самом деле в рамках геополитики существует особое прикладное направление, которое и занимается выработкой предложений по геостратегиям различных государств. Кроме того, геостратегии государств, которые не обязательно создаются в кабинетах ученых, являются одним из объектов исследований геополитической науки.

Глобалистика (геоглобалистика) частично пересекается с геополитикой. У этих научных дисциплин есть общая черта, они изучают глобальные политические системы в их динамике. Однако глобалистика совсем не обязательно использует географический метод. Скорее она сфокусирована на изучении глобальных проблем (не обязательно политических, а просто значимых для развития человечества, в т.ч. философских) и перспектив развития глобальной системы. Политическая карта мира интересует глобалистику в меньшей степени, тогда как для геополитики она является основным инструментом исследований.

Геополитика как наука прошла несколько стадий развития, причем на каждой стадии складывалось свое представление об этой науке, ее методах и задачах. Геополитику со всеми ее многочисленными научными школами нельзя воспринимать как единое целое, поскольку исследовательские парадигмы разных школ могут противоречить друг другу. Только сейчас формируется более или менее определенное представление о специфике геополитики как науки. Мы же сначала рассмотрим ее теоретическое наследие.

Геополитика в России

Развитие геополитики в России началось в перестроечный период. В советские годы геополитика считалась лженаукой и ассоциировалась с фашизмом, хотя советские военные специалисты и дипломаты довольно активно и небезуспешно занимались разработкой геостратегий, не используя геополитическую теорию и терминологический аппарат. Таким образом, геополитика в СССР развивалась в рамках военно-стратегического анализа. На русский язык были переведены работы А.Мэхэна, издание которых совпало с периодом подготовки выхода СССР в Мировой океан (Мэхэн, 1940, 1941). Под советскую геополитику не была подведена теоретическая база, но практические разработки оказались возможными и без нее: развивались “военная”, “идеологическая” и “ситуативная” версии геополитики.

О геополитике как об особой науке в нашей стране заговорили в конце 1980-х гг., когда было снято табу на “буржуазные” и “фашистские” течения общественной мысли. Наибольшее внимание было уделено осмыслению места России в мире, тем более, что эта проблема стала более чем актуальной после распада Советского Союза и в связи с нарастанием идеологического противостояния в обществе и элите. В силу ряда причин геополитика в России была на первых порах монополизирована русско-националистическими кругами.

Легче и быстрее всего в российской геополитике была воспринята, причем некритически, как некое откровение теория хартленда, тем более, что она наделяла Россию особой геополитической ролью. Авторами было освоено теоретическое наследие геополитики начала 20 в., в то время как современные работы долгое время оставались известными лишь узкому кругу специалистов. Некритическое восприятие теории хартленда привело к появлению своеобразных штампов российской геополитики. В частности возникло представление о России как о ключе к глобальной стабильности, о географическом центре мировой политики (в то время как хартленд, строго говоря, оказался на территории Казахстана, который пока не похож на претендента на мировое господство, да и находится явно на глухой периферии глобальных процессов). Тем временем Запад все больше и больше убеждался в том, что без России легко можно обходиться в мировых делах. Стереотипное представление о России как о великой евразийской державе, поражающей своими способностями к территориальной экспансии, уходило в прошлое. Неудивительно, что в нашей стране тезис об особой, “вечной” геополитической роли России со ссылкой на классиков геополитики пришелся по вкусу, став своеобразной психологической компенсацией за развал империи и стремительное понижение реального геополитического статуса страны.

Внедрение геополитики происходило через оппозиционную прессу, главным ее рупором стала в начале 1990-х гг. известная газета национально-консервативного толка " День" (позднее - “Завтра”). Ее развитие было стимулировано и тогдашней позицией либеральных западнических кругов, которые не учитывали геополитические интересы России, выступая за уход нашей страны из Восточной Европы, Центральной Азии, Закавказья и руководствуясь одной лишь идеей “слияния” с западной цивилизацией. Тем временем в оппозиционных кругах была создана неоевразийская школа геополитики, прямая наследница геополитических школ первой половины 20 в. с теми же отличительными чертами (но не учитывающая развитие геополитической мысли во второй половине нашего столетия). Ее крупнейшим автором стал Александр Дугин, у которого появилось немало последователей, и который стал издавать геополитический журнал “Элементы”. Впоследствии появилась его книга “Основы геополитики” (Дугин, 1997). Другим известным исследователем с близкими взглядами был Анатолий Гливаковский.

В основе неоевразийской геополитической школы лежали догматическое восприятие теорий Х.Маккиндера и К.Хаусхофера и абсолютизация противостояния морских и континентальных держав, “вечного Карфагена” и “вечного Рима”. Были реанимированы географический детерминизм и принципы силовой политики. Россия признавалась ведущей континентальной державой, которая должна вести борьбу против “торгашеской” приморской (атлантистской) цивилизации и ее лидера в лице США и одновременно воссоздавать великую евразийскую империю. Поэтому в идейные союзники были взяты евразийцы (см. Савицкий, 1997). Мировой политический процесс фактически сводился к противостоянию поборников “атлантизма” и “континентализма”, причем России предлагалось вести настоящую войну с “атлантистами” всех мастей. Были демонизированы понятия “мондиализм” (изначально нейтральное понятие, означающее процесс всемирной интеграции через снятие национальных барьеров при доминировании западной либеральной идеологии) и “новый мировой порядок”, понимаемый как воплощение американской мечты о мировом господстве. Разоблачение “мондиалистского заговора” (с которым ассоциировались такие организации, как Бильдербергский клуб, Трехсторонняя комиссия и пр.) стало хорошим тоном, и даже появилась “теория геополитического заговора”, созданная тем же А.Дугиным.

Российская геополитика в таком ее проявлении оказалась отчетливо антизападной и прежде всего антиамериканской. США ассоциировались с “мировым злом”. В то же время в неоевразийских построениях явственно ощущалась германофилия: идея антиамериканского союза с Германией как с дружественной континентальной державой была одной из ключевых у того же А.Дугина (этот автор предлагал создать трансевразийскую ось Берлин-Москва-Токио с подключением Тегерана). Антиамериканские настроения привели к тому, что Европа стала восприниматься как возможный геополитический союзник России. Эту мысль активно развивали европейские “новые правые”, представители национально-радикальных движений, оказавшие влияние на А.Дугина (отсюда популярный тезис о “Европе от Дублина до Владивостока”, “Евро-Советской империи”). Союз Европы с Россией против США был популярной идеей во Франции со времен Ш. де Голля, поэтому к предполагаемой трансевразийской оси подключался и Париж. Правда, в других работах Европа вместе с США воспринималась как главный геополитический противник России.

Отталкивание от Запада и прежде всего Америки сочеталось в неоевразийстве с “восточным уклоном”. Прослеживалась заимствованная у евразийцев и Л.Гумилева явственная тюркофилия вместе с симпатиями к исламскому фундаменатализму. Отсюда всяческая поддержка российско-иранских связей. Тюркофилия даже приводила неоевразийцев к поддержке Азербайджана в конфликте с историческим союзником России - Арменией. Не случайно неоевразийство получило позитивный отклик в кругах тюркских националистов - татарских, казахских, крымско-татарских, азербайджанских и др., хотя они явно не симпатизировали России. Некоторые сторонники неоевразийского подхода из числа мусульман даже заговорили об исламизации России. На Дальнем Востоке России предлагалось вести сложную игру с Китаем и Японией, в т.ч. предлагался союз с Японией, хотя развитие российско-китайских связей тоже не отрицалось (однако тюркофилия евразийцев с учетом исторического конфликта тюрок и китайцев заставляла их с осторожностью относиться к идее российско-китайского союза).

В российских оппозиционных кругах сформировалось отношение к геополитике как к “философскому камню”, с помощью которого можно получить ответы на все вопросы международной политики. Действительно, простые объяснения происходящего в логике противостояния “плохих” атлантистов в лице США и их агентов в Европе (Великобритания), Азии (Турция), России (“демократы”) и “хороших” континенталистов, отстраивающих евразийскую континентальную империю, пришлись по вкусу многим, тем более, что они не требовали интеллектуального напряжения. Геополитике отдали дань сторонники КПРФ и ЛДПР. Например, в книгу Г.Зюганова “Держава” был включен теоретический экскурс по геополитике, геополитическое содержание присутствовало в книге В.Жириновского “Последний бросок на Юг”. В Государственной думе по инициативе ЛДПР был даже создан комитет по геополитике, председатель которого А.Митрофанов выпустил книгу “Шаги новой геополитики”.

С точки зрения современной геополитики построения отечественных авторов левого и националистического направления выглядят достаточно архаичными. В них чрезмерно акцентирован силовой фактор международных отношений, недоучитывается многополюсность современного мира (ведущей державой и главным врагом обычно считаются США), не анализируется мировая экономика как фундаментальный контекст политических процессов. Однако неоевразийская школа российской геополитики пока является наиболее разработанной у нас в стране, и активная издательская деятельность ее лидеров привела к тому, что представления о геополитике в России во многом основаны на их работах и трудах классиков начала века в переложении тех же неоевразийцев.

Хотя сводить современную российскую геополитическую мысль к неоевразийству было бы ошибкой. Есть авторы, которые предлагают свои геополитические концепции, опираясь на анализ как теоретического наследия геополитики, так и современных реалий. К числу наиболее интересных относится концепция " острова-России", предложенная В.Цымбурским. Эту концепцию считают неоизоляционистской, поскольку она предполагает определенное дистанцирование России от международных дел, ее интенсивное саморазвитие на “острове”, окруженном “территориями-проливами” - зонами геополитической нестабильности (Цымбурский, 1993, 1994). Геополитическим анализом занимаются многие научные центры и отдельные авторы, хотя уровень этого анализа и прежде всего его научной обоснованности, подкрепленности цифрами и фактами часто оставляет желать лучшего. Следует заметить, что анализ геополитического положения России в мире, ее геополитических кодов, роли в новом мировом порядке невозможен без четкого количественного и качественного анализа структуры и динамики ее внешних связей, в частности экспортно-импортных операций и инвестиций (проблема экономической взаимозависимости), государственных визитов, соглашений и внешнеполитических инициатив и т.д. В противном случае геополитика может свестись только лишь к отвлеченному философствованию и прожектерству.

Реальное геополитическое положение России отличается от представлений неоевразийцев. Во-первых, оно меняется, в то время как теория хартленда рисует его статичным. Геополитическое положение государства определяется не только физической географией, но и изменениями мировых порядков, геоэкономическими процессами. Очевидно, что после распада СССР произошло снижение геополитического статуса нашей страны. Из-под ее прямого контроля вышли конфликтные зоны, стабильность в которых ранее обеспечивалась в рамках имперского единства (Кавказ, Центральная Азия) и военных блоков (Восточная Европа). На постсоветском пространстве, не исключая и территории самой России, стали утверждаться внешние центры силы. Дезинтеграционные процессы поставили под вопрос геополитическую субъектность России.

Современная Россия сохраняет свой геополитический потенциал, но возможности его использования сильно ограничены, что приводит к превращению России в региональную державу с тенденцией к дальнейшему снижению геополитического статуса. Действительно, Россия занимает срединное положение в Евразии, имеет протяженные сухопутные границы, связана со своими соседями множеством исторических, культурных и экономических связей. В этом смысле она была и остается узлом, который стягивает интересы большинства евразийских государств и народов. В этом контексте сегодня нужно понимать и концепцию хартленда, которая имеет право на существование. Однако проблема заключается в использовании этого геополитического потенциала, методах и стратегических целях. Экономическая слабость (по данным ИМЭМО на 1998 г. Россия производит лишь 1.7% мирового ВВП! ), отсутствие государственной воли и общественного консенсуса по поводу путей развития страны не позволяют реализовать теорию хартленда в ее новом звучании - как интеграционного ядра Евразии. Пока Россия не является центром притяжения соседей, пока не разрешены конфликты на ее границах и внутри нее самой, она остается периферией мирового политического процесса, тупиком, а не ядром Евразии (Туровский, 1994).

Произошло снятие с России ее геополитических “оболочек”. В настоящее время потеряно влияние России в странах Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ), несмотря на существование взаимных экономических интересов. “Бегство” России из ЦВЕ стало важнейшим индикатором снижения геополитической роли России и потери ею статуса великой державы. Бывшие участники “восточного блока” активно интегрируются в европейское пространство вместе со странами Балтии (НАТО, Европейский Союз). Лишь некоторые страны с православной этнокультурной доминантой отчасти сохраняют пророссийскую ориентацию (прежде всего Югославия, в гораздо меньшей степени Болгария), определенный интерес к России имеется в Словакии, но и в этих случаях не наблюдается формирования устойчивых геополитических блоков. Воссоздание геополитических связей на основе принадлежности к славянству или православному миру в настоящее время затруднено как слабостью России и отсутствием у нее внятной геостратегии, так и западной, евроцентристской ориентацией стран ЦВЕ.

Происходит качественное изменение геополитической структуры постсоветского пространства, которое теряет свой изначальный “россоцентризм”. Союз независимых государств (СНГ), включающий все бывшие советские республики кроме трех балтийских государств, действует крайне неэффективно. Главные факторы, сдерживающие распад СНГ, - зависимость многих постсоветских государств от российского топливного сырья и другие экономические связи, в меньшей степени - культурно-исторические связи. Однако как геополитический и геоэкономический центр Россия слишком слаба. Тем временем с бывшими советскими республиками активно взаимодействуют европейские страны, в особенности Германия, Турция с ее попытками восстановить единство тюркского мира “от Адриатики до Великой Китайской стены” (тюркские народы являются государствообразующими в Азербайджане, Туркмении, Узбекистане, Киргизии и Казахстане), Китай (Центральная Азия), США (Прибалтика, Украина, Грузия) и др. На роль новых региональных держав пытаются претендовать Украина, Узбекистан и Казахстан. Причем Украина видится западным геостратегам как естественный противовес России и ее “имперским амбициям” в постсоветском пространстве (идея, активно пропагандируемая З.Бжезинским, который предлагает проекты геополитического переустройства евразийского пространства в частности в своей работе “Геостратегия для Евразии”).

Формируются геополитические оси Анкара-Баку, Ереван-Тегеран и др. Постсоветские государства принимают участие в геополитических союзах, альтернативных СНГ (европейская, тюркская, исламская и другие виды интеграции). На границах России возникают новые региональные системы сотрудничества. В некоторых из них наша страна принимает посильное участие - балтийская, черноморская, каспийская, азиатско-тихоокеанская системы. Однако в ряде случаев объединение идет без участия России. Активно взаимодействуют друг с другом страны Центральной Азии, хотя там имеет место своя конкуренция (в частности между Казахстаном и Узбекистаном). Наблюдается консолидация Украины, Молдовы, Грузии и Азербайджана, объединение которых называют ГУАМ. Появляются проекты создания Балто-Понтийского пояса, представляющего собой санитарный кордон между Россией и Европой (Украина, Белоруссия и Литва).

Решается важнейшая задача преодоления транспортной зависимости от России. В этой связи центрально-азиатские страны “прорубают окно” к Индийскому океану. Уже построена железная дорога Теджен-Серахс-Мешхед, которая соединяет Туркмению с Ираном, что дает Туркмении и другим странам региона выход к Индийскому океану (в перспективе этот выход полезен и России, особенно в случае строительства транспортного коридора “Север-Юг” по относительно короткому маршруту Ералиев (Казахстан)- Красноводск- Кизыл-Атрек- Иран). Рассматривается вариант создания альтернативной коммуникационной оси, соединяющей Туркмению и Узбекистан через Афганистан с Пакистаном. Реанимирована идея Великого шелкового пути, который почти полностью выводит южных соседей России из-под российского влияния (см. ниже). Маловероятно, что через Россию будет осуществляться транзит каспийской (азербайджанской) нефти: более перспективными считаются нефтепроводы, выходящие в Грузию (Супса) и Турцию (Джейхан). Только нефть Казахстана может экспортироваться через российский порт Новороссийск.

В результате имеет место “разбегание” стран-членов СНГ, их переориентация на другие геополитические центры. Лишь ось Москва-Минск остается устойчивым геополитическим образованием, скрепляющим единство Евразии на пророссийских основаниях и препятствующим формированию Балто-Понтийского пояса (кроме того, сохраняются традиционные связи с Арменией, тогда как Грузия и Азербайджан участвуют в антироссийских геополитических играх). Россия теряет геополитическую роль центра Евразии. Не случайно многие западные исследователи уже не считают Россию значимым геополитическим центром, полагая, что мировые процессы определяются отношениями Америки, Европы и Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР), причем ни в Большую Европу, ни в АТР включать Россию никто не торопится, несмотря на все усилия российских дипломатов.

Разрушается и геополитическое единство самой Российской Федерации. Национальные республики развивают свои внешние связи, руководствуясь этнокультурными критериями. В результате в российских республиках усилилось турецкое влияние, особенно на Северном Кавказе и в Волго-Уральском регионе (Татарстан, Башкирия). В республиках с мусульманским населением ощущается влияние Саудовской Аравии и в меньшей степени Ирана. Возникла даже конкуренция исламских стран за влияние в российских республиках. Результатом геополитического расслоения российского пространства стал фактический выход из состава России Чечни. Северный Кавказ в целом стал зоной геополитического риска в пределах российских границ.

Геополитические проблемы связаны и с другими республиками, а также с некоторыми краями и областями. Так, Дальний Восток остается заброшенной окраиной России, которая вынуждена самостоятельно развивать связи с Китаем, Японией и др. В сложнейшей ситуации оказывается Калининградская область, отделенная от остальной части России землями Литвы и Белоруссии и при этом сохраняющая роль западного военного форпоста страны. В этой ситуации усиливается давление соседних стран, претендующих на российские территории, что ведет к геополитической нестабильности во многих регионах России (Карелия, Псковская область, граница с Китаем, Сахалин и Курильские острова).

После распада СССР страна столкнулась с проблемами выходов во внешний мир. Стала очевидной ограниченность российского выхода к морю. Роль геополитических “окон” выполняют: на Балтике Санкт-Петербург с Ленинградской областью (Калининградская область не в счет в силу своего эксклавного положения), на Черном море - Краснодарский край (Новороссийск) и Ростовская область (попытки возрождения Таганрога), на Каспийском море - Астрахань (Дагестан выпадает из-за этнополитических проблем). На Тихом океане эту роль играет Приморский край, в существенно меньшей степени - Хабаровский край, Сахалин и Камчатка. При этом важно отметить, что Балтийское и Черное моря относятся к числу “закрытых”, и проливы контролируют другие державы (отсюда минимальная геополитическая значимость Балтийского и Черноморского флотов). “Закрытым” является и Японское море. Поэтому особое военно-стратегическое значение имеют Кольский и Камчатский полуострова - единственные территории России, имеющие выход к открытым пространствам Мирового океана (здесь базируются соответственно Северный и Тихоокеанский флоты).

Не реализован и другой аспект геополитического потенциала России. Геополитическое положение России в мире может рассматриваться с двух точек зрения. Первая считает Россию географическим центром глобальной системы (хартлендом). Но достаточно распространено представление о России как о своеобразном “мосте” между Европой и Азией (это представление имеет философское обоснование: русские философы, в частности Н.Бердяев говорили о России как о “посреднике” между Западом и Востоком). Другими словами, Россия могла бы стать огромным транзитным государством, связывающим по суше Европу и страны Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР).

Однако реально действующие международные коммуникации сейчас обходят Россию стороной. Связи между Европой и АТР в основном осуществляются по морю в обход России (морские перевозки, как известно, достаточно дешевы). Не действуют и российские сухопутные коммуникации. Зато воссоздается Великий шелковый путь (ВШП) в виде трансевразийского коридора, связывающего Восточную Азию и Европу по суше. Начинается работа по реализации проекта транспортного коридора “Европа - Кавказ - Центральная Азия” (ТРАСЕКА), которая находит поддержку как в Китае и Японии, так и в Европейском Союзе (особенно в Германии). Решение о его реализации было принято в 1993 г. на конференции в Брюсселе, в которой принимали участие руководители восьми государств Закавказья и Центральной Азии. Позднее к программе примкнули Монголия, Украина и Молдова. В сентябре 1998 г. в Баку прошла международная конференция, в которой принимали участие руководители Киргизии, Узбекистана, Азербайджана, Грузии, Турции, Украины, Молдовы, Румынии и Болгарии. На конференции было принято соглашение о развитии транспортного коридора, транзита и коммуникаций.

Трансевразийский коридор в силу стечения обстоятельств должен пройти в обход самого крупного евразийского государства, почитающего себя центром Евразии, - России (хотя возможен его “северный” вариант из Европы через Белоруссию или Украину, Россию и Казахстан с выходом через Туркмению в Иран и к Индийскому окенау, куда более простой с точки зрения количества преодолеваемых границ). Такова цена, которую Россия платит за геополитический распад пространства СССР и потерю Закавказья и Центральной Азии, т.н. “мягкого подбрюшья” России. Важнейшую магистраль будущего предполагается провести из Китая через Казахстан (Киргизию), Узбекистан, Туркмению, Азербайджан, Грузию в Турцию и дальше в Европу через Турцию и Болгарию или через Украину, Молдову и Румынию. Правда, в формирующемся поясе небольших государств к югу и юго-западу от российских границ есть слабые места. Этнополитическая нестабильность характерна для Синьцзян-Уйгурского автономного района Китая, который граничит с центрально-азиатскими странами. Не определено место стыковки ВШП с китайскими коммуникациями. На эту роль претендуют Казахстан, уже связанный с Китаем в транспортном отношении, и Киргизия, которую могут поддержать геополитические соперники Казахстана (в этом случае необходимо строить дороги в высокогорных районах Тянь-Шаня, к чему уже готовы в Китае). Особую позицию занимают Иран и Армения, оттесненные от ВШП. Они настаивают на использовании своих сухопутных коммуникаций, в то время как другие участники проекта по причинам геополитического характера и при поддержке Запада говорят об использовании паромной переправы из Туркмении в Азербайджан (в обход Ирана) и дороги, напрямую связывающей Азербайджан с Грузией (в обход Армении). Наконец, связь Грузии с Украиной планируется осуществлять по морю, поскольку сухопутные коммуникации проходят через Абхазию и Россию.

Таким образом, на южных окраинах постсоветского пространства и в Юго-Восточной Европе формируется “новый римленд”, охватывающий полукольцом “евразийский хартленд”. Россия же оказывается глухим северо-восточным углом Евразии, находящимся на обочине торговых путей. Существующие коммуникации, такие как Транссиб в качестве транзитного “моста” не используются, они ненадежны, и неясны перспективы их реконструкции (хотя Япония проявляла интерес к реконструкции Транссиба, но она же вкладывает деньги в реконструкцию дорог, слагающих ВШП).

12 3 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒