Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология
Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии


ГОСУДАРСТВЕННЫЙ АППАРАТ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ В ПОСЛЕДНЮЮ ЧЕТВЕРТЬ XVIII в.



ОСОБЕННОСТИ ГОСУДАРСТВЕННОГО АППАРАТА. ПЕРЕХОД ОТ «ПРОСВЕЩЕННОГО АБСОЛЮТИЗМА» К ВОЕННО-ПОЛИЦЕЙСКОЙ МОНАРХИИ

Усиление феодальной эксплуатации, помещичьего произвола и налогового гнета привело крепостническое государство в России в 1773—1775 гг. к острому политическому кризису — Крестьянской войне под руководством Е. И. Пугачева.

Крестьянская война потрясла крепостническую монархию и ус­корила проведение административных реформ. Через несколько ме­сяцев после казни Пугачева и подавления Крестьянской войны в 1775 г. Екатерина II утвердила губернскую реформу. В 1782 г. была принята городская полицейская реформа. В 1785 г. правительство дало две «жалованные грамоты» — дворянству и городам. Эти рефор­мы укрепили местный государственный аппарат, увеличили значение дворянства в местном управлении и суде. В осуществлении отдель­ных функций на местах крепостническое государство опиралось не только на правительственный аппарат, но и на органы дворянского и городского «самоуправления».

Реформы местного управления вызвали ликвидацию в 80-х годах большинства коллегий, а также значительные изменения в аппарате Сената. Во всем аппарате государства возросло единоначалие.

Обострение классовой борьбы и Крестьянская война вызвали сплочение господствующего класса помещиков-дворян, их стремле­ние к укреплению абсолютной монархии. Со времени Крестьянской войны Екатерина II отказалась от политики лавирования и либераль­ных обещаний — период «просвещенной монархии» сменился пери­одом военной и полицейской диктатуры, сдерживавшей всякое про­явление недовольства в стране. Усилению этого реакционного курса способствовало и опасение, что идеи французской революции 1789 — 1794 гг. окажут влияние на передовые круги дворянской интелли­генции. В эти годы правительство Екатерины II жестоко расправи-

[124]

 

лось с дворянским революционером А. Н. Радищевым, просветителя­ми Н. И. Новиковым и Ф. В. Кречетовым.

В последние годы правления Екатерина II замышляла отстранить от наследования престола сына Павла и передать его своему люби­мому внуку (старшему сыну Павла) Александру. Паралич («апо­плексический удар») и последовавшая 6 ноября 1796 г. смерть Ека­терины II помешала осуществлению этого плана — на престол всту­пил 42-летний Павел I.

Разложение крепостного строя и жестокая крепостническая эк­сплуатация в конце века вызвали новую волну крестьянского дви­жения: в 1796—1797 гг. оно охватило помещичьи имения в 32 гу­берниях[90].

Несмотря на ряд мероприятий, нарушавших волю умершей им­ператрицы (отстранение отдельных сановников, возвращение из кре­пости Н. И. Новикова, из ссылки А, Н. Радищева И вождя польских повстанцев Т. Костюшко и т. п.), в целом внутренняя политика Пав­ла I сохраняла направление, наметившееся при Екатерине II. Это был отказ от либеральных обещаний и лавирования, резкое возрас­тание карательных военно-полицейских методов управления.

В целях укрепления абсолютизма Павел I утвердил 5 апреля 1797 г. «Акт о порядке престолонаследия» — закон, устанавливав­ший новый порядок наследования престола: переход престола по праву первородства и только по мужской линии.

Принятое одновременно «Учреждение о императорской фамилии» укрепляло власть и авторитет монарха среди членов императорской фамилии, которые без его воли не могли вступать в брак; импера­тор определял имущественное положение и доходы членов царской фамилии.

В управлении государством произошли большие изменения. Па­вел лично вмешивался во все детали управления государством. В деятельности государственного аппарата установилась крайняя цент­рализация. В отличие от ловкой и двуличной Екатерины II Павел по личному настроению проводил повышения и разжалования чинов­ников, генералов и офицеров, раздавал и конфисковал дворянские имения. Большинство вельмож Екатерины II были отстранены от должностей; некоторые из них лишены чинов, званий, имений и вы­сланы. Их место заняли новые любимцы.

Особенно тяжелым было правление Павла для народных масс.

Неудачная внешнеполитическая ориентация на Францию, неспо­собность разрешить внутриполитические задачи (в том числе и ус­тановление спокойствия в стране), а также деспотическая форма правления привели к дворцовому перевороту 11 марта 1801 г. Па­вел I был убит, и на престол вступил его сын Александр I, вынуж­денный изменить курс внутренней политики.

[125]

 

ВЫСШИЕ И ЦЕНТРАЛЬНЫЕ ГОСУДАРСТВЕННЫЕ УЧРЕЖДЕНИЯ

Местные административные реформы 1775—1785 гг., упраздне­ние большинства коллегий, общее реакционное направление в по­литике абсолютизма — все это вызвало значительные изменения в высшем и центральном государственном аппарате России.

Значение Совета при высочайшем дворе в этот пе­риод значительно возросло. Он превратился в высший совещатель­ный и распорядительный орган государства по всем вопросам не только внешней, но и внутренней политики.

С осени 1773 г. по начало 1775 г. 54 раза заседал Совет, обсуж­дая мероприятия по крестьянской войне под руководством Е. И. Пу­гачева.

Совет заслушивал и обсуждал все предполагаемые реформы госу­дарственного аппарата в 1775—1785 гг. Члены Совета заслушали в ноябре 1775 г. 28 глав «Учреждения о губерниях». Реформа мест­ного управления и суда вызвала одобрение высших сановников страны.

В первые два года правления Павла I Совет продолжал оста­ваться важнейшим органом государства. Крайние централизаторские тенденции абсолютизма Павла вскоре отразились и на Совете; число заседаний его стало падать. В конце правления Павла Совет превратился в совещательное учреждение, рассматривавшее второ­степенные и малозначительные дела. С 21 декабря 1800 г. Совет не собирался вообще.

Местная реформа 1775 г. и связанное с ней значительное расши­рение прав и компетенции местных чиновников и учреждений вы­звали упразднение большинства коллегий, контор и канцелярий. К концу 80-х годов сохранились только три «государственные» колле­гии: Военная, Адмиралтейская и Иностранных дел. Не успела сдать дела до правления Павла I Коммерц-коллегия. С 1782 г. как само­стоятельное центральное ведомство обособился Почтовый департамент, ранее входивший в состав Сената.

Дела упраздняемых коллегий, контор и канцелярий передавались местным учреждениям. Для руководства отдельными отраслями уп­равления в составе Сената были созданы экспедиции. Экспедиция о государственных доходах наследовала распорядительные функции Камер- и Берг-коллегий, о государственных расходах — Штатс-кон-торы, о свидетельстве счетов — Ревизион-коллегии, о государствен­ных недоимках — Канцелярии конфискации. В состав Сената вош­ли также штатные казначейства в Петербурге и Москве — кассы, за­ведовавшие приемом, хранением и распределением денежных средств всего государства. Остатки средств, не израсходованных государст­венными учреждениями, в течение года передавались в казначейства остаточных сумм. В ведении Сената оставались и банки.

В 1794 г. межевая экспедиция Сената была преобразована в Ме­жевой департамент, заведовавший межеванием в России и разбором

[126]

 

межевых тяжб. Входя в состав Совета, все эти учреждения подчиня­лись не департаментам его, а генерал-прокурору; в его же ведении находились Почтовый департамент, Ассигнационный банк и фор­мально Тайная экспедиция.

Таким образом, генерал-прокурор превратился в своеобразного министра по делам внутреннего управления, соединяя в своем лице звание министра юстиции, финансов, государственного казначейства и государственного контроля.

С генерал-прокурором сносились наместники; ему же подчинял­ся аппарат местной прокуратуры:

Значение Сената резко упало. Он перестал быть органом, осу­ществлявшим общее руководство государственным аппаратом и всей политикой государства; его департаменты превратились в основном в высшие судебные инстанции.

Огромный канцелярский аппарат Сената действовал вяло и нере­шительно. Генерал-прокурор имел право изъять из департамента лю­бое дело и передать его в свою канцелярию, являющуюся связующим звеном со всеми подведомственными поднадзорными учреждениями и совмещавшую в себе функции почти всех будущих министерств.

В течение 28 лет (с 1764—1792 гг.) генерал-прокурором оста­вался князь А. А. Вяземский, пользовавшийся особым доверием Ека­терины II.

В 1796 г. Павел I провел централизацию управления государст­вом. Должности слишком самостоятельных в своих действиях на­местников были ликвидированы, а вместо них в центре восстановле­ны некоторые коллегии. Президент каждой восстановленной колле­гии был «директором над коллегией» и получил право личного до­клада царю, а также известную самостоятельность в действиях от членов коллегии. «Директора возглавляли также созданный в 1798 г. как самостоятельное центральное учреждение Департамент водяных коммуникаций и выделившийся в том же году из сената Почтовый департамент.

Одновременно началось формирование новых ведомств; в 1797 г. казначейские экспедиции Сената были выделены из ведения генерал-прокурора и подчинены казначею графу Васильеву. Глава Коммерц-коллегии князь Гагарин стал именоваться министром.

«Учреждением о императорской фамилии» для заведования зем­лями и крестьянами, принадлежащими царской фамилии, было со­здано центральное ведомство — Департамент уделов. Из доходов, со­бираемых Департаментом уделов, члены царской фамилии получали ежегодно денежные средства. Департамент возглавлялся министром уделов.

Возникновение должностей министров мало отражалось на цент­ральных учреждениях; их внутренняя организация и делопроизвод­ство оставались коллегиальными.

Значение Сената совершенно пало. Павел перестал интересовать­ся его делами, сносясь во всем только с генерал-прокурором.

[127]

 

Особое место в государственном аппарате Российской империи продолжала занимать Тайная экспедиция Сената. Являясь структурной частью Сената, Тайная экспедиция представляла собой в эти годы вполне самостоятельное учреждение с личным докладом ее начальника Екатерине II, а затем Павлу I.

Через Тайную экспедицию прошли все крупные политические процессы последней четверти века. Важнейшую роль играла Тайная Экспедиция в расправе над вождем Крестьянской войны Е. И. Пуга­чевым и его сподвижниками.

В процессе военного подавления Крестьянской войны летом — осенью 1774 г. были созданы секретные следственные комиссии в Оренбурге (с отделением в Яицком городке), Казани, Царицыне, Уфе и Симбирске. В этих комиссиях, возглавляемых царскими полковни­ками и генералами, допрашивались захваченные в плен руководите­ли народного движения. Все эти секретные комиссии были связаны с Тайной экспедицией.

Осенью 1774 г. материалы всех секретных комиссий поступили в Москву, куда было переведено и «присутствие» Тайной экспеди­ции.

Часть руководителей народного движения была казнена на мес­тах, а другая переведена в Москву. В железной клетке с большой, хорошо вооруженной охраной был доставлен выданный яицкой ка­зачьей верхушкой Е. И. Пугачев. С 4 ноября 1774 г. начались до­просы Пугачева в «присутствии» Тайной экспедиции под руковод­ством Шешковского. При допросах широко применялись пытки. До­просы Пугачева продолжались до 31 декабря.

Наконец, из Петербурга последовали царское «определение» и манифест. 10 января 1775 г. Пугачев и его сподвижники А. Пер­фильев, М. Шибаев, Т. Подуров, В. Торнов были казнены. По реше­нию Тайной экспедиции членов семьи Пугачева заточили в Кексгольмскую крепость.

30 июня 1790 г. в Петропавловскую крепость был доставлен и за­кован в цепи автор «Путешествия из Петербурга в Москву», вели­кий дворянский революционер А. Н. Радищев. В течение двух недель днем и ночью проходили бесконечные допросы Радищева. Руково­дивший допросами Шешковский, стремясь добиться устных и пись­менных показаний, не брезговал ничем: морил узника голодом, угро­жал, обещал прощение и т. п. Одновременно Тайная экспедиция через органы полиции разыскивала уцелевшие, проданные или по­даренные Радищевым экземпляры «Путешествия».

Петербургская палата уголовного суда приговорила А. П. Ради­щева к смертной казни, а две высшие инстанции — Сенат и Совет при высочайшем дворе — подтвердили его. В течение двух недель А. Н. Радищев ожидал смерти. Но по случаю заключения мира со Швецией, а также по ходатайству покровительствовавшего Радище­ву вельможи А. Р. Воронцова Екатерина II 4 сентября 1790 г. заме­нила смертную казнь ссылкой на 10 лет в Илимский острог.

[128]

 

В 1792 г. Тайная экспедиция рассмотрела дело просветителя Н. И. Новикова, осужденного на заключение в Шлиссельбургскую крепость. В 1793 г. перед Тайной экспедицией предстал просвети­тель, сторонник республики в крестьянской вольности Ф. Кречетов, который после следствия был также заключен в Шлиссельбургскую крепость. Попал в Тайную экспедицию близкий по взглядам к Радищеву писатель В. Пассек и т. д.

При Павле I в казематы Тайной экспедиции попадали нередко опальные вельможи, чиновники, офицеры.

Через Тайную экспедицию прошли лица всех сословий. Одни из них после следствия попадали в сырые казематы Петропавловской и Шлиссельбургской крепостей, другие рассылались по губернским тюрьмам, третьи высылались под надзор («присмотр») местных вла­стей.

Тайная экспедиция официально была упразднена указом Алек­сандра I 2 апреля 1801 г.

Уже с середины века началось падение роли Кабинета. В 1763—1764 гг. Кабинет перестал быть государственным органом, превратившись в учреждение, заведовавшее личным имуществом императрицы. В ведении Кабинета находилось хранилище личных коллекций произведений искусств Екатерины II — Эрмитаж.

Со времени правления Екатерины II ведет свое начало личная канцелярия носителя абсолютной власти; она зародилась в лице статс-секретарей, функции которых выделялись из Кабинета. В 1763 г. «для отправления собственных ее императорского ве­личества дел» был определен особый чиновник — статс-секретарь Г. Н. Теплов, а для принятия челобитных на имя императрицы — статс-секретарь И. П. Елагин.

Впоследствии статс-секретари менялись: ими были Безбородко, Завадовский, Попов, Трощинский, Грибовский и др.

К началу 1780 г. в канцелярии графа Безбородко сосредоточи­лись все дела, восходящие на утверждение или разрешение импера­трицы.

При Павле I личная канцелярия царя, получившая впоследствии наименование «Собственной его императорского ве­личества канцелярии», окончательно сложилась. В нее поступали заслужившие внимания царя мемории Сената, прошения, жалобы и другие документы.

 

МЕСТНЫЕ ГОСУДАРСТВЕННЫЕ УЧРЕЖДЕНИЯ И СОСЛОВНЫЕ ОРГАНЫ

Расправившись с народным движением с помощью армии, пра­вительство в 1775 г. провело большую реформу местного управле­ния и суда. Особая комиссия из опытных чиновников (Я. Сивере, П. Завадовский, А. Вяземский, Г. Ульрих и др.) под руководством: Екатерины II в течение девяти месяцев разработала пространный за­конодательный акт — «Учреждения для управления губерний Всерос-

[129]

 

сийской империи». 28 глав этого акта были утверждены Екатери­ной II 7 ноября 1775 г., а три последние главы — 4 января 1780 г. В предисловии к «Учреждениям» давались объяснения предпри­нимаемой реформы, отмечалось, что «по великой обширности неко­торых губерний, оные недостаточно снабжены как правительствами, так и надобными для управления людьми». Господствовавшее до Этого в течение почти полувека объединение в ведении губернато­ров и воевод административных, полицейских, финансово-хозяйст­венных и судебных функций признавалось неудобным, так как от Этого «возрастают своевольство и ябеды общие со многими поро­ками»[91].

К моменту реформы 1775 г. Россия разделялась на 23 губернии, 66 провинций и до 180 самостоятельных уездов (не считая уездов губернских и провинциальных городов). Большинство губерний бы­ли обширнейшими территориальными единицами.

Реформа 1775 г. провела разукрупнение губерний; их число уве­личилось более чем вдвое. К концу правления Екатерины II насчи­тывалось 50 губерний. Каждая губерния подразделялась на уезды; промежуточная территориальная единица — провинция — была лик­видирована. Новое административно-территориальное деление пол­ностью игнорировало экономические связи отдельных местностей России и национальные особенности местного населения. Основу территориального деления составляли задачи налоговой и карательной политики государства. Каждая губерния, чтобы «порядочно могла быть управляема», должна была иметь от 300 до 400 тыс. ревизских душ, а уезд — 20—30 тыс. ревизских душ. Такое административно-территориальное деление В. И. Ленин называл средневековым, кре­постническим, казенно-бюрократическим[92].

Большинство губерний получило наименование по губернским го­родам (Тверская, Вологодская); некоторые—по рекам (Енисейская), озерам (Забайкальская), историческим наименованиям местности (Волынская, Таврическая) и т. п.

Реформа 1775 г. проводила значительную децентрализацию мест­ного управления, т. е. расширение распорядительных и исполнитель­ных прав местных чиновников и учреждений; им были переданы мно­гие функции и права коллегий, контор и прочих центральных учре­ждений.

По мере проведения в жизнь местной реформы эти центральные учреждения, а также губернские, провинциальные и воеводские кан­целярии закрывались.

Все звенья местного управления по реформе 1775 г. должны бы­ли скреплять главнокомандующие или наместники (генерал-губернаторы). Это были должностные лица, наделенные чрезвы­чайными полномочиями и ответственные только перед Екатериной II.

[130]

 

Поэтому наместники назначались преимущественно из высших са­новников Екатерины II (Сивере, Мельгунов, Румянцев, Воронцов, Чернышев, Кречетников, Потемкин и др.). Когда наместник нахо­дился в Петербурге, он мог принимать участие в деятельности Се­ната наравне с сенаторами.

Неопределенные формулировки, определявшие права наместника по «Учреждениям о губерниях», давали ему необъятные полномочия. Обязанный «строгое и полное взыскание чинить со всех ему подчи­ненных мест», наместник был главой местной администрации и по­лиции, осуществлял общий надзор за всем аппаратом управления и суда, чиновниками и сословными органами генерал-губернаторства. Формально не вмешиваясь в судопроизводство («главнокомандую­щий не есть судья»), наместник мог оказывать давление на судеб­ные решения, останавливать исполнение приговоров. Наместнику подчинялись войска, находящиеся на территории наместничества.

Исполнительным органом наместника было наместническое правление из 2—3 советников.

Все учреждения и должностные лица, созданные местной рефор­мой 1775 г., можно подразделить на три основные группы: админи­стративно-полицейские, финансово-хозяйственные и судебные.

Первая группа была представлена в губернии губернатором, гу­бернским правлением и приказом общественного призрения, а в уез­де — земским исправником (капитаном), нижним земским судом и городничим.

Административным начальником каждой губернии являлся гу­бернатор, который управлял губернией с помощью коллегиально­го учреждения — губернского правления. Губернское правление было основным административным учреждением губернии. Оно доводило до сведения подчиненных учреждений и чиновников законы и государственные распоряжения, побуждало их к исполне­нию. Хотя «Учреждения о губерниях» и подчеркивали, что губерн­ское правление «управляет в силу законов именем императорского величества всею губернией», однако уже в первые годы после вве­дения губернской реформы 1775 г. стала обнаруживаться тенденция губернаторов полностью подчинить себе членов губернского прав­ления.

Особое место в администрации каждой губернии занимало совер­шенно новое учреждение — приказ общественного при­зрения. В состав этого учреждения, возглавляемого губернатором, входили заседатели от губернских сословных судов. Приказы обще­ственного призрения управляли местными школами, медицинскими и благотворительными учреждениями (госпиталями, больницами, бо­гадельнями, сиротскими домами). Кроме того, они заведовали некоторыми тюремными учреждениями — в виде «работных» и «смири­тельных» домов. Всех людей, которые «праздно шатаются» или за­нимаются нищенством, закон предписывал забирать и определять в работные дома. В смирительные дома разрешалось сдавать непокор-

[131]

 

ных помещикам крепостных. В смирительные дома поступали и дру­гие категории «преступников»: в частности, родители могли посы­лать туда «за неповиновение» своих детей.

В работных и смирительных домах был установлен полутюрем­ный режим с принудительным трудом и жестокими телесными нака­заниями.

С момента появления приказы общественного призрения стали играть роль своеобразных банков. Располагая значительными сред­ствами, частью отпускаемыми правительством на благотворитель­ность, частью собранными в форме пожертвований с населения для тех же целей, приказы общественного призрения стали пускать эти средства в оборот: они ссужали на небольшие сроки помещиков под залог их имений. Таким образом, под видом благотворительности осуществлялась материальная поддержка господствующего класса.

Губернатору и губернскому правлению в уезде был подведомст­вен нижний земский суд — полицейский орган, состоящий из избираемых дворянством уезда земского исправника или капитана и 2—3 заседателей.

Нижний земский суд исполнял распоряжения вышестоящих вла­стей, а также приговоры судов, проводил предварительное следст­вие по уголовным преступлениям. На него возлагалась основная по­лицейская функция — сохранять в уезде «благочиние, добронравие и порядок». Особой заботой уездной полиции было то, чтобы «никто беглых людей не принимал, не держал и не укрывал». В случае, ес­ли крепостные проявляли «ослушание», исправник, уведомив об этом губернатора или наместника, принимал меры к «приведению ослушных к послушанию»[93].

В ведении исправников и нижних земских судов находились и иные полицейские задачи: побуждение «тяглого» населения к ис­правной уплате податей и сборов, выполнение натуральных повин­ностей, надзор за порядком во время торговли, продовольственными делами и состоянием дорог, соблюдением противопожарных и про­тивоэпидемических мер и т. п.

Охрана «тишины и спокойствия» в уездном городе возлагалась на городничего, выполнявшего на территории города функции земского исправника.

Финансово-хозяйственные функции обособились в ведении осо­бой группы учреждений; казенной палаты — в губернии и казначейства — в уезде.

Председателем казенной палаты был вице-губернатор, а члена­ми — директор экономии, советник, два асессора и губернский каз­начей. Казенная палата распоряжалась множеством финансовых и административно-хозяйственных дел. Она наследовала многие функ­ции Камер- и Ревизион-коллегии: заведовала податным делом, над­зирала за налоговыми поступлениями, осуществляла финансовый

[132]

 

контроль. Казенная палата ведала источниками доходов: государст­венными имуществами (землями, лесами, водами, казенными пред­приятиями), государственными, дворцовыми, экономическими (т. е. находившимися ранее в ведении Коллегии экономии) крестьянами, винными откупами и подрядами, продажей соли, заведовала казен­ными зданиями, надзирала за частной торговлей и промышленно­стью. Палаты проводили и учетно-статистическую работу по реви­зиям — переписям податного населения.

В ведении казенной палаты находились уездные казначейства — кассы, ведавшие приемом, хранением денежных сборов и доходов и выдачей чиновникам по распоряжению властей денежных сумм.

Реформа 1775 г. создала целую систему местных судов. В губер­нии: общесословные Палаты уголовного и Палата гражданского су­да, суды специального назначения — совестный и надворный, а так­же сословные суды — верхний земский, губернский магистрат и верх­няя земская расправа; в уездах это были сословные суды — уезд­ный, городовой магистрат (или ратуша) и нижняя земская рас­права.

Важнейшими местными судами признавались палаты уго­ловного и гражданского су да. Палаты уголовного суда на­следовали права Юстиц-коллегии, а палаты гражданского суда — Юстиц- и Вотчинной коллегий. Обе палаты являлись апелляционны­ми инстанциями для пересмотра дел, решенных в нижестоящих су­дах.

Состав каждой из палат (председатель, два советника и два асес­сора) назначался Сенатом.

Совестный суд несколько разгружал суды губернии от многих запутанных дел: как уголовных (преступлений безумных, несовер­шеннолетних, от несчастных случаев, «колдовских» дел), так и граж­данских (главным образом, тяжб между родственниками). Этот суд ставил целью примирение сторон; в случае несогласия на это при­мирение дело передавалось в обычные суды.

Несколько особое место занимали созданные в столицах верхние и нижние надворные суды с назначаемым составом судей. Они обслуживали чиновников и разночинцев. Создание надворных судов свидетельствовало о желании правительства выделить подсудность столичных чиновников из ведения общих судов, а также приспосо­бить судебную систему крепостнического государства к разложению сословий и выделению надсословной группы — разночинцев.

В каждой губернии создавались сословные суды для рассмотре­ния в апелляционном порядке уголовных и гражданских дел дво­рян — верхний земский суд, горожан — губернский магистрат, а также государственных, экономических, дворцовых кресть­ян, ямщиков, однодворцев — верхняя расправа.

Председатели этих судов назначались Сенатом, а заседатели из­бирались соответствующими сословиями. Закон делал оговорку, что для свободных крестьян в верхние расправы «не запрещается» засе-

[133]

 

дателей «избирать и из дворян». Практически местные власти ком­плектовали заседателей расправ из дворян. В самодержавно-крепост­нической России последней четверти XVIII в. государственные кре­стьяне не имели политических прав, ими управляли чиновники-дво­ряне.

В каждом уезде действовали сословные суды первой инстанции: уездный - для дворян, городской магистрат (или рату­ша) — для горожан и нижняя расправа — для непомещичьих крестьян.

При уездных судах и городовых магистратах создавались соот­ветствующие сословные органы по опеке. Это были дворянская опека (в составе уездного предводителя дворянства, уездного су­дьи и заседателей) и сиротский суд (в составе городского голо­вы, членов магистрата и городского старосты). Их задачей было со­хранение соответствующей дворянской или буржуазной собственно­сти в том случае, если владельцами ее оказывались вдовы, малолет­ние или лица, проматывающие состояние и вообще «порочные». Над такими владельцами назначались опекуны, которые управляли опе­каемым имуществом за 5 % с его доходов. Дворянские опеки и си­ротские суды осуществляли надзор за состоянием этих опек, разби­рали жалобы на опекунов.

В характеристике реформы 1775 г. дворянско-буржуазной исто­риографией (А. Романович-Славатинский, И. Андреевский, А. Лох­вицкий, И. Блинов, В. Григорьев, А. Кизеветтер) особое место отво­дилось провозглашаемому этой реформой принципу «разделения властей», в котором усматривалось влияние идей французских про­светителей. Между тем в отличие от провозглашенного Ш. Монтес­кье разделения трех властей (законодательной, исполнительной и су­дебной) «Учреждения» 1775 г. декларировали лишь выделение суда от администрации и полиции. Это создание внешне обособленных от администрации и полиции органов суда было формальным, оно не устранило прямой зависимости суда от наместников, губернато­ров, органов полиции. В XVIII в. условия для создания самостоятель­ных и независимых от администрации и полиции органов суда в Рос­сии полностью отсутствовали, так как «разделение властей» предполагало наличие известных гражданских прав большинства населения, т. е. освобождения крестьян от крепостной зависимости, установле­ния элементарной законности. Провозглашенное в 1775 г. «разделе­ние властей», так же как и идеи «Наказа» 1767 г., должны были чи­сто внешними формулировками буржуазной государственности при­крывать абсолютизм, административно-полицейский произвол дво­рянской бюрократии.

Реформа 1775, г. создавала в каждой губернии внушительный штат чинов прокурорского надзора. Это были губернский прокурор с двумя помощниками — «стряпчими» (уголовных и казенных дел). Кроме того, при каждом губернском сословном суде назначалось по

[134]

 

одному прокурору и два стряпчих. В каждом уезде действовал под­чиненный губернскому прокурору уездный стряпчий.

Роль этих чинов прокуратуры на местах была незначительной. Губернский прокурор по чину был ниже не только губернатора, но и вице-губернатора, председателей палат уголовного и гражданского суда и равен лишь советникам губернских правлений и палат, пред­седателям верхнего и земского суда и совестному судье. Это были как раз те чиновники, за деятельностью которых губернский проку­рор должен был надзирать. Еще ниже были остальные чины прокурорского надзора. Чины прокуратуры при судах, впрочем, существо­вали только на бумаге.

Действия чинов прокуратуры ограничивались весьма немного­сложными задачами: формальным «надзором» за «законностью» дей­ствий чиновников и учреждений и за чтением текстов вновь получен­ных законов чиновникам «присутственных мест» с соответствующим «разъяснением» их.

Реформа 1775 г. не только усилила местный чиновничий аппа­рат, но повысила значение местного дворянства в управлении и суде. Для законодательного оформления этого комиссия по разработке ре­формы широко использовала сословные законы прибалтийского дво­рянства, выбиравшего большинство губернских и уездных органов полиции и суда и умело использовавшего этот местный аппарат для феодальной эксплуатации. Из 75 штатных чиновников, определяе­мых в состав новых учреждений губерний, дворяне выбирали около 1/3 состава (совестного судью, 10 заседателей верхнего земского су­да, 2 заседателей совестного суда и, как правило, 10 заседателей в верхнюю расправу); примерно столько же местных дворян — главно­командующий, губернатор и губернское правление — рекомендовали Сенату для определения на различные чиновничьи должности губер­нии.

Еще заметнее была роль местного дворянства в уезде. Дворяне выбирали не только главу уездного дворянства — предводителя, но и главу полиции — земского исправника, главу сословного суда — уездного судью, заседателей в уездный суд, заседателей в нижний земский суд, порой и в нижнюю расправу, т. е. до 1/2 состава чинов­ников уезда. Остальные чиновничьи вакансии (включая даже долж­ность уездного стряпчего — блюстителя «законности» в уезде) заполнялись губернской администрацией из местных дворян.

Таким образом, привлечение местных дворян в состав чиновни­чества губерний и уездов по реформе 1775 г. укрепляло самодержавно-дворянскую монархию, помогало крепостническому государству пол­нее учитывать интересы господствующего класса помещиков-дворян.

«Учреждения о губерниях» вводились постепенно. При проведе­нии губернской реформы 1775 г. в жизнь окончательно определи­лась и третья (высшая) территориальная единица — наместничест­во, возглавляемая наместником (генерал-губернатором, как он стал вскоре именоваться). Каждое наместничество состояло чаще всего

[135]

 

из двух губерний. 13 июня 1781 г. было утверждено «расписание» новых 40 губерний с распределением их между 19 наместниками. Ряд последовавших за реформой 1775 г. законодательных актов до­полнял «Учреждение о губерниях».

Крупной вехой в реформах местного управления было утвержде­ние 8 апреля 1782 г. «Устава благочиния или полицейского», определявшего устройство полицейского аппарата городов.

Сохранение «благочиния, добронравия и порядка» возлагалось в городах на городскую, отдельную от уездной, полицию и ее органы. Во главе полиции каждой из столиц стоял обер-полицеймейстер, который являлся председателем полицейского общегородского учреждения — управы благочиния.

Управа благочиния охраняла порядок в городе, принуждала жи­телей к исполнению законов и постановлений, приводила в исполне­ние повеления местной администрации и решения судов, заведовала городским благоустройством и торговлей.

Имела управа благочиния и некоторые судебные функции. Как и все полицейские органы, она проводила предварительное следст­вие и судила по мелким уголовным делам (кражи и мошенничества на сумму не более 20 руб.).

Кроме обер-полицеймейстера, в состав управы благочиния вхо­дили два пристава (уголовных и гражданских дел), а также ратма­ны — выборные члены от купечества. Это сотрудничество полиции с буржуазной верхушкой города было вызвано тем, что в некоторых вопросах хозяйственного управления местные власти не могли не считаться с капиталистическими элементами города.

В каждом губернском городе управу благочиния возглавлял полицеймейстер или обер-комендант.

Город, насчитывавший более 4000 дворов, подразделялся на ча­сти (200—700 дворов) во главе с частным приставом. Цент­ром части было особое полицейское учреждение — канцелярия част­ного пристава, называвшаяся «часть», «частный» или «съезжий» дом.

Полицейская часть следила за охранением «тишины и спокойст­вия», боролась с пожарами (при частях к концу века стали созда­ваться пожарные команды во главе с брандмейстерами); ей был под­ведомствен широкий и очень неопределенный круг дел: осмотр мерт­вых, призрение подкидышей, надзор за трактирами, гостиницами и ресторанами; при частях появились и повивальные бабки. Части бы­ли основными исполнителями судебных решений.

При каждой части находился общегородской словесный суд по мелким гражданским тяжбам с устным, упрощенным судопроиз­водством и примирением тяжущихся сторон. Словесный судья вы­бирался горожанами.

Части делились на кварталы (по 50—100 дворов). Полицейский надзор в каждом квартале осуществляли квартальный надзи­ратель и его помощник квартальный поручик.

[136]

 

За первой частью «Устава благочиния» — «Должностью» — сле­довали 34 статьи (ст. 41—75), которые составляли «Наказ управе благочиния». Большую часть этого наказа занимало написанное Ека­териной II «Зерцало управе благочиния» — собрание нравственных афоризмов, которыми должны были руководствоваться и полиция («с пути сошедшему укажи путь», «буде и скотина злодея споткнет­ся подними ее»), и городское население («жена да прилепится к своему мужу», «всем и каждому воспрещается пьянство» и т. п.).

Эти морально-нравственные правила подтверждали господствовав­шую на протяжении всего века полицейскую регламентацию жизни простого народа, а также неограниченное право полиции на вмеша­тельство не только в общественную, но и частную жизнь городского населения.

Рост дворянских сословных привилегий завершился утверждени­ем 21 апреля 1785 г. «Грамоты на права, вольности и преимущества благородного дворянства».

Первый раздел «грамоты» подробно освещал «личные преимуще­ства дворян», т. е. их юридическое положение. Честь, жизнь и иму­щество дворянина можно было отнять только после свершения им преступления. Судить дворянина мог только суд, состоявший из равных ему. Приговор суда подлежал утверждению (конфирмации) самой императрицы. Дворяне окончательно освобождались от те­лесных наказаний: «телесные наказания да не коснутся благород­ного».

Жалованная грамота «подтверждала вольности и свободы дворян». Находящийся на службе дворянин мог продолжать службу или про­сить отставки; мог беспрепятственно выезжать за границу. Подтвер­ждалось полное право дворян распоряжаться своими поместьями, а следовательно, и крепостными: продавать их, завещать, заводить фа­брики, заводы, рудники, торги, ярмарки и т. д.


Поделиться:



Популярное:

Последнее изменение этой страницы: 2016-04-11; Просмотров: 1506; Нарушение авторского права страницы


lektsia.com 2007 - 2024 год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! (0.073 с.)
Главная | Случайная страница | Обратная связь