Дополнительная реальность как опыт «Ты»

Опыт «Ты» через обмен ролями

Самым удивительным опытом, которым наделяет нас дополнительная реальность психодрамы, является непосредственный, основанный на переживании опыт «Ты». Он становится возможным благодаря обмену ролями. При обмене ролями человек переживает своего визави: ближнего, мир и бога. На то время, в течение которого он, как актер, выступает в роли своего визави, он в той или иной степени отказывается от идентификации с самим собой. Протагонист становится антагонистом и как таковой способен проследить чувства и реакции последнего и, кроме того, чувства и реакции, относящиеся к поведению протагониста (то есть к своему собственному). В существующем в каждом случае специфическом межчеловеческом силовом поле, которое воспроизводится в психодраме, вследствие констелляционного гнета поступки следуют как бы сами собой. Конкретное применение обмена ролями к межчеловеческим ситуациям является, пожалуй, самым оригинальным, а с точки зрения терапии и диагностики и самым важным изобретением Морено. Уже в начале первой мировой войны он сформулировал значение обмена ролями в своем произведении «Приглашение к встрече» следующим образом:

«И если ты рядом, хочется мне вырвать глаза твои из впадин и вставить их вместо моих, а ты вырвешь мои и вставишь их вместо своих, тогда буду я глядеть на тебя твоими, а ты взглянешь на меня моими глазами» (18).

Обмен ролями, в том виде, как он применяется в психодраме, удается тем лучше, чем полнее актеры, то есть протагонист и антагонист, способны, поменявшись ролями в соответствии с психодраматическими правилами игры, отказаться от фиксации на своем «Я» (но отнюдь не от силы «Я»! ) и просто довериться межчеловеческой констелляции, даже если роль антагониста не соответствует ценностным представлениям протагониста. Протагонист переживает извне свое собственное поведение в данной ситуации, изображенное теперь реальным визави или исполнителем его роли; более того, в качестве личной реакции на свое изображенное в игре поведение он, как уже говорилось, развивает и даже испытывает чувства другого. Обмен ролями означает собой опыт «Я» особого рода. Но он означает также и опыт «Ты», доходящий порой до переживания телесных реакций визави, когда, например, переживается его возрастающая ярость, сопровождающаяся сердцебиениями в собственном теле. Бывает и так, что в процессе подобного рода драматического действия собственное поведение критикуется, подобно поведению другого человека, и в роли визави отстаивается противоположная точка зрения, а не собственная. Тем самым повышается ролевая гибкость, значение которой мы оценим верно только тогда, когда учтем тот факт, что деструктивный потенциал в отношениях напрямую зависит от степени фиксации контрагентов на прежней своей точке зрения. Но, поменявшись ролями, они воспринимают ту же самую ситуацию с позиции другого. Благодаря этому сознание обоих расширяется. В постпсиходраматическом отношении каждому из актеров знакома уже не только половина реальности своей ситуации, то есть «реальность со своей точки зрения»; оба теперь осознают реальность в полном объеме. Это всеобъемлющее сознание складывается из переживания в собственной роли и из переживания в роли визави. Такой целостный опыт обеспечивает более объективную оценку ситуации «по ту сторону добра и зла». На первый взгляд кажется, что вроде бы ничего не изменилось, и тем не менее приобретенный исполнителями психодрамы опыт освобождения от себя и, возможно, от своей ранее непоколебимой точки зрения будет продолжать действовать в направлении самоосвобождения, которое позволит им с легкостью властвовать над собой.

Обмен ролями в эмоционально насыщенной психодраматической игре приносит следующие результаты: 1) дифференциацию способности к вчувствованию; 2) улучшение понимания существующей межчеловеческой ситуции; 3) понимание изображенного в качестве антагониста визави; 4) расширение эмоционального горизонта; 5) размягчение аспектов взаимоотношений, затвердевших из-за межчеловеческого констелляционного гнета и окостенения «Я»; 6) готовность к примирению.

Аксиодрама

Прослеживание переживания, а также ценностных представлений другого человека, которое становится возможным в психодраме благодаря обмену ролями, приводит в область аксиологии, науки о ценностях. Когда Китс в письме Дж. Г. Рейнолдсу пишет: «Аксиомы в философии не будут аксиомами до тех пор, пока они не «прощупаны»: мы читаем прекрасные вещи, но никогда не понимаем их во всей полноте, до тех пор пока не про делали те же шаги, что и автор» (55), то этим он хочет сказать, что мы до тех пор полностью не поймем цен- ность философского труда, пока сами не переживем его содержание и сами не проследим за развитием его автора. В этом умысле психодраму вместе с центральным значением обмена ролями можно, пожалуй, назвать в це лом аксиоматическим методом. Под аксиодрамой же на ряду " с психодраматическим прослеживанием общих ценностных представлений Морено понимает прежде всего полемику с космическими аксиомами. Предпосылкой этого является глобальное использование дополнитель ной реальности в психодраме. Она расширяет человече- ский горизонт во всех направлениях. Она развивает F фантазию, гибкость, воображение, доверие к себе, актив ность и креативность. Ослабляя эгоцентрическую фик сацию на «Я», она вместе с тем способствует усилению «Я» благодаря эмоциональной и осознанной интеграции индивида во всеобъемлющие связи бытия. |

Именно поэтому уже более полувека Морено отстаивает идею многостороннего понимания человека и мира и предостерегает от последствий одностороннего развития интеллекта в ущерб эмоциональной и социальной креативности. Предполагая, что основанный исключительно на разуме образ мира, которым психоанализ сужает человека, привел бы к духовному обеднению или к компенсации пустоты душевного переживания наркотиками, Морено, будучи еще молодым медиком, вынужден был в беседе с Фрейдом адресовать основателю психоанализа следующие часто цитируемые слова: «Я начинаю свой труд там, где вы, господин Фрейд, его заканчиваете. Вы встречаете людей в неестественной обстановке вашего врачебного кабинета, я же встречаю людей в их естественном окружении: на улице и в их квартирах. Вы анализируете сны людей. Я же хочу придать им мужество для новых сновидений. Я обучаю людей играть в Бога» (93). То, что подразумевается под этими загадочными словами, становится ясным только через понимание аксиодрамы.

Под аксиодрамой в узком смысле Морено понимает полемику человека на сцене с аксиоматическим положением вещей бытия. Морено сводит весь свой труд к космической аксиоме, подобно тому как Евклид вывел всю свою геометрию из двенадцати аксиом. Наиболее важными аксиомами Морено являются:

Существование вселенной есть проявление невиданной креативности.

Аксиоматическим является также наличие креативных сил, стоящих за явлениями.

Человек — это всегда часть космоса в целом. Морено считает важным, что мы все более осознаем космические измерения и пропорции и переживаем наше бытие во взаимосвязи со вселенной (92).

Благодаря введению психодраматических техник аксиодрама предоставляет для этого особые возможности. Человек, к примеру, в своем воображении «может поменяться» ролями с мировым Творцом и попытаться развить живое представление о силах, стоящих за всеми явлениями. После такой попытки он начинает осознавать невиданные измерения космоса, относиться к себе и своим проблемам с должным спокойствием. Если при обмене ролями мы пытаемся мыслить с позиции аксиоматического существования бесконечной вселенной, то мы не только развиваем более пластичное представление о креативных силах мира, но и приходим также к другому отношению к самим себе, к опыту, который Симона Вейль описывает следующими словами: «Как только в силу нашего согласия с необходимостью мы отказываемся от того, чтобы мыслить от первого лица, мы видим себя как бы извне, внизу нас, ибо мы встали на сторону Бога» (137). Поскольку наше узко ограниченное «Я» фактически связано с мышлением от первого лица, упомянутый Симоной Вейль «отказ» от него очень близок обмену ролями. Та кой отказ от мышления от первого лица соответствует неполному обмену ролями. Идея полного аксиоматического обмена ролями, возможно, бессознательно лежит в основе христианства, согласно учению которого в Христе Бог стал подлинным человеком, а человек — истинным Богом. Подобного рода обмен ролями происходит тогда, когда человек на какое-то время перемещается в роль Бога и получает при этом доступ к космической креативности, Творцу. Поэтическим выражением такого воображаемого аксиоматического обмена ролями является «Завещание отца». Вошедшие в этот сборник стихотворения Морено следует понимать как проявление человеческого сознания, которое, словно при обмене ролями, идентифицируется с Творцом вселенной и предоставляет слово Создателю в человеческой речи.

Благодаря отказу от мышления в первом лице, как при обмене ролями, человек «встал на сторону Бога». Поэтому «инфляции " Я" » — по терминологии К.Г. Юнга — не происходит (54).

Завещание отца начинается словами:

Я отец.

Я отец моего сына.

Я отец моей матери и моего отца.

Я отец моего предка и предка моего предка.

Я отец моего брата и моей сестры.

Я отец моего внука и моего правнука.

Я отец неба над моей головой и земли под моими

ногами.

Я отец птицы на моем плече и зверя у моих ног.

Я отец молнии из моих туч и радуги над вашими

крышами.

Я отец цветов перед моими глазами и слов,

обращенных к моим ушам.

Я отец твоих ушей и уст, возникших из моего слова.

Я отец клубов пыли и тишины в пустыне.

Я горб, изогнутый,

чтоб вас нести.

Я щит, укрывающий,

чтоб силы вам придать.

Я семя, всходящее,

чтоб вас преумножить.

Я певец, поющий,

чтоб чествовать вас.

Я птица, взлетающая,

чтоб вас поднять.

Я небо, усыпанное звездами,

чтоб вас короновать.

Я утешаю, я безутешен.

Я крещу, я не крещен.

Я сужу, я неподсуден.

Я сотворяю, я не сотворен.

Я благословляю, я не благословлен.

Я сгибаю, я несгибаем (79).

Если в этих стихах говорит человеческий дух, расширенный при обмене ролями до переживания мирового Творца, то в другом стихотворении в «Завещании отца» отец говорит непосредственно с сыном, " Tворец - непосредственно с человеком:

Я — это я, и ты, и ты, и ты.

Не обманись, мой сын.

Ты — не ты.

Когда ты руку к солнцу поднимаешь,

тяжелую от плуга,

Не обманись, мой сын.

То, что движешь ты и видишь в ветре,

кровь твоя и лямка —

Моя рука.

Когда ты ребенка своего зачинаешь,

когда весну приносишь в дом,

Не обманись, мой сын.

Что создал ты, несешь и поднимаешь в ветре

Мое дитя.

Когда, посеяв и пожав, ты тело серое

зарываешь в пашню,

Не обманись, мой сын.

И то, что вскапываешь ты, возделываешь,

воспеваешь, —

Моя земля (79).

⇐ Предыдущая 15 16 17 18 192021 22 23 24 Следующая ⇒