Податливость внушению и легковерие толпы

Как бы ни была нейтральна толпа, она все-таки находится чаще всего в состоянии выжидательного внимания, которое облегча­ет всякое внушение. Первое формулированное внушение тотчас же передается вследствие заразительности всем умам, и немедленно воз­никает соответствующее настроение. Как у всех существ, находящих­ся под влиянием внушения, идея, овладевшая умом, стремится выра­зиться в действии.

Блуждая всегда на границе бессознательного, легко подчиняясь вся­ким внушениям и обладая буйными чувствами, свойственными тем су­ществам, которые не могут подчиняться влиянию рассудка, толпа, ли­шенная всяких критических способностей, должна быть чрезвычайно легковерна. Невероятное для нее не существует, и это надо помнить, так как этим объясняется та необычная легкость, с которой создаются и распространяются легенды и самые неправдоподобные рассказы.

Толпа мыслит образами, и вызванный в ее воображении образ в свою очередь вызывает другие, не имеющие никакой логической связи с первым.

Казалось бы, что искажения, которые претерпевает какое-нибудь событие в глазах толпы, должны иметь весьма разнообразный харак­тер, потому что индивиды, составляющие толпу, обладают весьма различными темпераментами. Но ничуть не бывало. Под влиянием за­разы эти искажения имеют всегда одинаковый характер для всех ин­дивидов. Первое искажение, созданное воображением одного из ин­дивидов собрания, служит ядром заразительного внушения. Прежде чем изображение св. Георгия было замечено всеми на стенах Иеруса­лима и на всех окнах, его увидел' сначала только один из присутству­ющих, и путем внушения и заразы чудо, указанное им, было тотчас же принято на веру всеми остальными.

Таков всегда механизм всех коллективных галлюцинаций, о кото­рых часто говорится в истории и достоверность которых подтвержда­ется тысячами человек.

Самые сомнительные события — это именно те, которые наблю­дались наибольшим числом людей. Говорить, что какой-нибудь факт единовременно подтверждается тысячами свидетелей, — это значит сказать в большинстве случаев, что действительный факт совершенно не похож на существующие о нем рассказы.

Из всего вышесказанного явственно следует, что к историческим сочинениям надо относиться как к произведениям чистой фантазии, фантастическим рассказам о фактах, наблюдавшихся плохо и сопро­вождаемых объяснениями, сделанными позднее. Разве мы знаем хоть одно слово правды о жизни великих людей, игравших выдающу­юся роль в истории человечества, например, о Геркулесе, Будде и Магомете?

Не нужно даже, чтобы прошли столетия после смерти героев, для того чтобы воображение толпы совершенно видоизменило их легенду. Превращение легенды совершается иногда в несколько лет. Мы виде­ли, как менялась несколько раз, менее чем в пятьдесят лет, легенда об одном из величайших героев истории. При Бурбонах Наполеон изоб­ражался каким-то идиллическим филантропом и либералом, другом униженных, воспоминание о котором, по словам поэтов, должно жить долго под кровлей хижин. Тридцать лет спустя добродушный герой превратился в кровожадного деспота, который, завладев властью и свободой, погубил три миллиона человек единственно только для удовлетворения своего тщеславия.

3. Преувеличение и одностронность чувств толпы

Каковы бы ни были толпы, хорошие или дурные, характерными их чертами являются одностронность и преувеличение. В этом отноше­нии, как и во многих других, индивид в толпе приближается к при­митивным существам.

Односторонность и преувеличение чувств толпы ведут к тому, что она не ведает ни сомнений, ни колебаний. Как женщина, толпа все­гда впадает в крайности.

Сила чувств толпы еще более увеличивается отсутствием ответ­ственности, особенно в толпе разнокалиберной.

Обладая преувеличенными чувствами, толпа способна подчи­няться влиянию только таких же преувеличенных чувств. Оратор, жела­ющий увлечь ее, должен злоупотреблять сильными выражениями. Пре­увеличивать, утверждать, повторять и никогда не пробовать доказывать что-нибудь рассуждениями — вот способы аргументации, хорошо изве­стные всем ораторам публичных собраний. Толпа желает видеть и в сво­их героях такое же преувеличение чувств; их кажущиеся качества и доб­родетели всегда должны быть увеличены в размерах. Искусство гово­рить толпе, без сомнения, принадлежит к искусствам низшего разряда, но, тем не менее, требует специальных способностей.

4. Нетерпимость, авторитетность и консерватизм толпы

Толпе знакомы только простые и крайние чувства; всякое мне­ние, идею или верование, внушенные ей, толпа принимает или от­вергает целиком и относится к ним или как к абсолютным истинам, или же как к столь же абсолютным заблуждениям.

Толпа выражает такую же авторитетность в своих суждениях, как и нетерпимость. Индивид может перенести противоречие и оспаривание, толпа же никогда их не переносит. В публичных собраниях малейшее прекословие со стороны какого-нибудь оратора немедлен­но вызывает яростные крики и бурные ругательства в толпе, за кото­рыми следуют действия и изгнание оратора, если он будет настаи­вать на своем.

Авторитетность и нетерпимость представляют собой такие опре­деленные чувства, которые легко понимаются и усваиваются толпой и так же легко применяются ею на практике, как только они будут ей навязаны. Массы уважают только силу, и доброта их мало трогает, так как они смотрят на нее как на одну из форм слабости. Симпатии толпы всегда были на стороне тиранов, подчиняющих ее себе, а не на стороне добрых властителей, и самые высокие статуи толпа всегда воздвигает первым, а не последним. Если толпа охотно топчет нога­ми повергнутого деспота, то это происходит лишь оттого, что, поте­ряв свою силу, деспот этот уже попадает в категорию слабых, кото­рых презирают, потому что их не боятся. Тип героя, дорогого сердцу толпы, всегда будет напоминать Цезаря, шлем которого прельщает толпу, власть внушает ей уважение, а меч заставляет бояться.

Верить в преобладание революционных инстинктов в толпе — это значит не знать ее психологии. Толпа слишком управляется бессозна­тельным и поэтому слишком подчиняется влиянию вековой наслед­ственности, чтобы не быть на самом деле чрезвычайно консервативной. Предоставленная самой себе, толпа скоро утомляется своими собственными беспорядками и инстинктивно стремится к рабству.

Она питает самое священное уважение к традициям и бессознатель­ный ужас, очень глубокий, ко всякого рода новшествам, способным изменить реальные условия ее существования. Если бы демократия об­ладала таким же могуществом, как теперь, в ту эпоху, когда было изоб­ретено машинное производство, пар и железные дороги, то реализация этих изобретений была бы невозможна или же она осуществилась бы ценой повторных революций и побоищ. Большое счастье для прогресса цивилизации, что власть толпы начала нарождаться уже тогда, когда были выполнены великие открытия в промышленности и науке.

Нравственность толпы

Толпа может выказать иногда очень высокую нравственность. Действуя на индивида в толпе и вызывая у него чувство славы, чести, религии и патриотизма, легко можно заставить его пожертво­вать даже своей жизнью. История богата примерами, подобными крес­товым походам и волонтерам 93-го года. Только толпа способна к про­явлению величайшего бескорыстия и величайшей преданности. Как много раз толпа героически умирала за какое-нибудь верование, сло­ва или идеи, которые она сама едва понимала! Толпа, устраивающая стачки, делает это не столько для того, чтобы добиться увеличения своего скудного заработка, которым она удовлетворяется, сколько для того, чтобы повиноваться приказанию. Личный интерес очень редко бывает могущественным двигателем в толпе, тогда как у отдельного индивида он занимает первое место. Никак не интерес, конечно, руко­водил толпой во многих войнах, всего чаще недоступных ее понятиям, но она шла на смерть и так же легко принимала ее, как легко дают себя убивать ласточки, загипнотизированные зеркалом охотника.

Если считать нравственными качествами бескорыстие, по­корность и абсолютную преданность химерическому или реальному идеалу, то надо признать, что толпа очень часто обладает этими каче­ствами в такой степени, в какой они редко встречаются даже у самого мудрого из философов. Эти качества толпа прилагает к делу бессозна­тельно, но что за беда! Не будем слишком сетовать о том, что толпа главным образом управляется бессознательными инстинктами и со­всем не рассуждает. Если бы она рассуждала иногда и справлялась бы со своими непосредственными интересами, то, быть может, никакая цивилизация не развилась бы на поверхности нашей планеты и чело­вечество не имело бы истории.

 

Моляко B.A. Особенности проявления паники в условиях экологического бедствия (на примере Чернобыльской атомной катастрофы)

Как это уже было частично описано в наших статьях о психологических последствиях ЧАК и формировании образа экологической катастрофы, в случае с проявлением паники после данной катастрофы мы имеем дело с её новой разновидностью, обусловленной прежде всего самим характером названных выше причин, а именно - радиационной опасностью. Эта опасность для подавляющего большинства людей в наших регионах, как и во всём мире (какое-то исключение составляет только Япония, прежде всего её города Хиросима и Нагасаки), явилась совершенно неожиданной малопонятной, особенно на самых первых этапах после аварии.

Здесь нужно отметить следующие обстоятельства. Во-первых, ЧАК содержала все те составляющие, которые могли вызвать «обычную» панику: ночной взрыв на АЭС, пожар, пострадавшие, неопределённость ситуации, неготовность к подобного рода аварии. Всё это уже само по себе могло вызвать страх у лиц, находившихся в непосредственной близости к АЭС, и вполне выраженную тревогу тех, кто об этой аварии узнал (у живущих в более отдалённых местах). В той или иной степени любая авария вселяет обеспокоенность независимо от того, где она случается.

Во-вторых, и это главное, (»данном случае был не обычный взрыв, а взрыв атомного реактора, содержащего огромное количество радиоактивного вещества, и самые первые и вполне обоснованные аналогии - сравнение со взрывом атомной или водородной бомбы. Именно так и определяли сущность аварии почти все, кто писал о ней, вспоминал о тех днях и опрашивался нами в периоды после аварии. Создавалась однотипная картина в мнениях опрошенных из разных регионов.

Информация, которая начала распространяться на Западе, содержала предупреждение о нависшей опасности. Но это предупреждение доходило лишь до немногих, как правило искажалось и становилось дополнительным источником мощного психологического (стрессогенного) воздействия на людей.

Неполная, искажённая информация и дезинформация сделали своё дело: страх, который всегда является главной причиной паники, а в данном случае объективно основывался ещё и на недостаточном знании возможных последствий облучения (мы здесь говорим о его сильном преувеличении - наблюдалось и обратное, о чём будет сказано ниже), за несколько дней возрос, возникла вспышка классического варианта паники, проявившейся в Киеве 4-5 мая в наиболее заметных формах. Вот несколько её описаний:

«...Под гнётом самых невероятных слухов, в которых откровенные домыслы «радиоголосов» хаотически перемешались с правдой, не в силах больше выносить неопределённость и не получив никакой официальной конкретной информации или рекомендации, люди бросились сами спасать своих детей и себя.

B железнодорожных и авиакассах, на вокзале и автовокзалах и аэропортах — огромные толпы, множество матерей с детьми самого разного возраста. Многие провели у билетных касс всю предыдущую ночь.

На вокзале мужчины и женщины с детьми на руках в давке проходят в вагоны и уезжают безо всяких билетов. Вагоны поездов на Москву забиты до отказа, большинство людей едет стоя, освободив место детям. Высаживать «зайцев» и проверять билеты никто и не пытается. Иногда вспыхивают скандалы, плачут дети, кричат матери,..

Ещё один пренеприятнейший слух: дети и родственники правительственного и партийного руководства уже вывезены в крымские пионерлагеря и базы отдыха ещё несколько дней назад. Находились очевидцы, видевшие, как чёрные лимузины одни за другим подъезжали прямо к трапам самолётов в Борисполе ещё в конце апреля. Как ни гнусно, но этот слух оказался правдой, хотя мне хочется верить, что все же далеко не все наши номенклатурные работники воспользовались привилегиями своего служебного положения в эти страшные дни.

Большая неразбериха творится в школах: в одних прервали занятия и разрешили родителям увозить детей при наличии заявления с указанием будущего местонахождения ребёнка, в других делаются попытки вести занятия как ни в чём не бывало.

Отвратительно работает телефонная связь. Дозвониться никуда не возможно, особенно по «междугородке». Толпы людей осаждают сберкассы. Через два часа после открытия в некоторых из них кончается запас денег, в других выдают только по 100 рублей, но во второй половине дня почти все сберкассы прекращают выдачу денег из-за их отсутствия.

Дороги из Киева, особенно в южном направлении, заполнены легковыми автомобилями, до предела набитыми людьми с детьми на руках...»

Из этих примеров ясно: паника была. Настоящая, классическая, первый признак которой - стремление спастись бегством. В своей документальной повести «Чернобыль» Ю.Щербак пишет: «Да, паники в Киеве не было». Он, конечно же не прав. И далее у него: «но существовала огромная тревога за здоровье и детей, и взрослых...». То есть автор сам себе противоречит: «паники не было», «но существовала огромная тревога». Очевидно, Ю.Щербак имел в виду следующее: не было повального бегства, что, безусловно, верно. Это и сейчас остаётся не до конца понятным и выясненным. В самом деле, почему в сложившихся условиях паника не достигла катастрофических масштабов?

Здесь можно предположить две основные причины. Первая - отсутствие видимой опасности, воплощенной в каких-либо визуальных формах (пожар, разрушения, взрывы и т.д.), поскольку основная опасность - радиация - фиксировалась мало и не представлялась угрожающей по своему немедленному воздействию, (речь идёт главным образом о Киеве).

Вторая причина была связана с действиями властей. Имеется в виду официальная установка на сохранение спокойствия, поддержание порядка на предприятиях, в учреждениях, успокаивающие выступления (правда и они запаздывали). То, что для одних было источником повышенного беспокойства, для других служило средством успокоения. В тот период, в 1986 г., уровень доверия к правительству (к центральному, республиканскому, городским властям) ещё не был столь низок, как впоследствии. Успокоительно действовало и то, что в Чернобыле проводились огромные работы по дезактивации, что не последовало предрекаемых кое-кем взрывов.

Можно сказать, что «обычная» паника прошла очагами, охватив не более 10% людей. Однако уже с первых дней, а в последующем всё в большей степени начала развиваться своеобразная скрытая радиационная паника, имеющая тенденцию к непрерывному (очень длительному) проявлению. Феномен этой паники заслуживает особого внимания, поскольку речь идёт именно о панике, порождаемой как воздействием самой радиации, так и страхом последствий воздействия малых и повышенных доз радиации на живой организм. В таких масштабах, как известно, ничего подобного ещё никогда в истории человечества не было.

И в этом печальный приоритет бесспорен - на огромной территории образовался полигон для испытания ещё и психологического воздействия мирного ядерного «оружия».

Осуществлённый нами анализ даёт основания полагать, что проявление скрытой чернобыльской радиационной паники связано со следующими основными причинами: 1) страх перед полной неопределённостью и непредсказуемостью человека; 2) страх перед возможными последующими разрушениями в зоне АЭС; 3) страх перед заражённостью воздуха, воды, продуктов питания, земли, жилища, зданий и пр.; 4) отсутствие постоянной правдивой информации об истинном положении; 5) отсутствие для подавляющего большинства людей медицинского контроля, консультаций; 6) постоянные слухи о гибели людей, облучении, заболеваниях, переполненности больниц заражёнными и др. (диапазон слухов огромен и включает самые нелепые и фантастические); 7) отсутствие перспектив на переселение в чистые зоны, смену квартиры, работы и пр.; 8) постоянный страх за себя, своих родных и близких, а также перед болезнями (особенно онкологическими); 9) неадекватная запросам людей работа средств массовой информации (с конца апреля 1986 г. до 1990 г. эти средства, как правило, были более чем скупы на сообщения, носившие часто искусственно приукрашенный характер); 10) нарушение режима питания, сна, отдыха, работы в связи со всем вышеназванным и усугубление психического состояния вследствие биофизического ослабления организма.

Специфическую сущность скрытой паники составляет именно неясный труднообъяснимый страх перед радиацией.

Представляются интересными некоторые рассуждения его носителей. Вот два фрагмента из бесед:

1. Что вас больше всего беспокоило в первые и последующие дни после аварии на АЭС?

- Само-собой - радиация.

- А в чём вы видели её опасность?

- В том-то и дело, что эту опасность нельзя увидеть! Все вокруг беспрерывно говорят: радиация, радиация, радиация. А что это такое - никто же толком не может объяснить. Вот это кошмарно - враг-невидимка...

2. - Не впадали ли вы в панику, когда узнали об опасностях воздействия радиации?

- До паники не доходило... Но было ужасное все время напряжение. Ведь полная неопределённость - какие дозы мы получили и получаем, что будет со станцией, с городом, со всеми нами, куда девать детей, особенно самых маленьких. До этого был лозунг: всё лучшее - детям. Но тут как-то быстро про него забыли некоторые. И всё время слухи очень тяжёлые, пугающие...

- И как долго продолжалось такое состояние напряжения?

- Да всё время! Как нашла эта чернобыльская чёрная туча, так и зависла над головами, и никуда её не отгоняет ветер. Фактически и сейчас напряжение не прошло, просто немного к нему привыкли (беседа состоялась в ноябре 1990 г.-В.М.).

- А рентгены, рады, нуклиды, эти прямо-таки на каждом шагу преследуют, по ночам некоторым снятся. У нас на работе одна сотрудница как-то сказала, что ночью во сне опять рентгены видела.

- Как же она их описывала?

- В том-то и дело что никак. Говорит, чувствую, что рядом со мной кто-то есть, за спиной стоит, за мной ходит, а оглянусь - никого и ничего... До Чернобыля, говорит, таких сновидений не было.

- А вы сами как-то чувствуете воздействие радиации?

- Больше думаю об этом. А как она воздействует? - и думать боишься! Кому хочется думать о возможности заболеть раком?! Это, наверное, самая страшная болезнь. И без Чернобыля её боялись, а теперь так просто жуть берёт!

Чтобы проследить за динамикой такого рода скрытой паники, мы попросили наших собеседников нарисовать произвольную кривую появления страха в 1986 г. и в 1986-1991гг., установив при этом пятибалльную шкалу проявляющихся опасений, а именно: 5 — самые сильные, вплоть до желания сбежать, 4 - очень сильные, 3 - сильные, 2 - умеренные, 1 -практически малобеспокоящие.

При всей условности и приблизительности подобного рода изображений динамики протекания страха они тем не менее дают наглядное представление о реакциях киевлян на ЧАК и её последствия. Разумеется, 1986 г. был самым сложным, что было обусловлено и самим фактором аварии, и длительной неопределённостью, которую испытывали люди в отношении ликвидации самых сильных воздействий радиации, построения защитного ангара («саркофага»), и необходимостью решать вопросы, связанные с местопребыванием детей, с питанием и др.

Если рассмотреть динамику по годам, то здесь 1986 г. даёт самый высокий пик, затем, примерно 3 года, напряжение заметно спадает, хотя и не опускается ниже «сильного», а в 1990-1991г. вновь заметны увеличение напряжения, рост страха перед последствиями ЧАК.

Таких графиков мы получили несколько десятков, и тенденции отражения субъективной обеспокоенности на них проявляются в подавляющем большинстве случаев однотипно по 1986 г., и по последующим годам. Важно отметить, что подобные графики отражают и другие события, например сентябрьское землетрясение, которое было весьма заметным в Киеве.

Существенное возрастание беспокойства в 1990 г. и в первой половине 1991г. можно объяснить поступлением новых сведений о степени заражённости территорий, о рассекречивании некоторых данных, связанных с ростом заболеваний в пострадавших районах, в том числе, конечно и в Киеве. Возьму на себя смелость утверждать, что наступает (а может быть и наступил) новый пик скрытой паники. Расспросы убеждают в том, что она обусловлена и названными причинами, и общим снижением психического (и не только психического) тонуса жизни, резким ухудшением повседневного благосостояния (ростом цен, нехваткой продуктов, очередями и т. д.). Во многих ответах опрашиваемых сквозя неприкрытые нотки отчаяния, апатии, озлобления. Люди дают отрицательную оценку положения в стране. Анализ таких «смешанных» состояний выходит за рамки данной статьи.

Итак, что же собой являет скрытая постчернобыльская паника? Прежде всего заметим, что речь идёт о скрытой панике, образной моделью которой может служить айсберг. Это, конечно же, не тот случай, когда явных признаков паники нет или почти нет, имеются конкретные её проявления, а именно:

1. беспокойство, проявляющееся в стремлении уехать из города, который сильно загрязнён радиацией, и доставать «чистую» пищу, укрываться от пыли, пить минеральную привозную воду и т.д.;

2. повышенное внимание к теме радиации в разговорах, в средствах массовой информации, подозрительность относительно достоверности сведений об истинном положении дел с радиацией;

3. повышенная мнительность о своём самочувствии и самочувствии родных, близких, особенно детей, во многих случаях явное завышение любых негативных признаков плохого самочувствия, резкое возрастание «онкофобии»;

4. повышенная отвлекаемость от работы, других форм деятельности, снижение работоспособности, продуктивности, творческой активности, повышенная суетливость или же, наоборот, заторможенность;

5. повышенная раздражительность, агрессивность, конфликтность (при этом трудно отдифференцировать их от «пусковых» причин: то ли это следствие физического воздействия на организм, то ли влияние указанных выше психических стрессов, к которым добавились в последние годы и «нечернобыльские»);

6. стремление отвлечься от беспокоящих мыслей, чувств при помощи алкоголя, загулов, секса, успокоительных и близких к наркотическим лекарств и т.п.;

7. заметное снижение у многих людей стремления к аккуратности, чистоплотности и порядку, утрата интереса ко многим «радостям жизни».

Одновременно со всем этим многие, в том числе и автор статьи, отмечают активизацию религиозного сознания в самых различных его формах. По утверждению примерно трети опрошенных, в первую очередь это связано с Чернобыльской катастрофой.

Индивидуальное выражение указанных признаков варьируется в очень широком диапазоне, а проявление паники колеблется от случаев истерического поведения до мрачноподавленного, апатичного, отрешённого; имеются случаи игнорирования, иногда показного, опасностей радиации..

Динамика переходов скрытых форм паники в некоторые разновидности «открытых» практически не поддаётся логическому прогнозу. Катализаторами возникновения панических состояний, как можно было выяснить, могут быть в первую очередь конкретная информация, слух, в том числе и малоправдоподобный или значимый (эта значимость всегда преломляется через субъективные диспозиции, установки, оценки и пр.).

Приведём два примера, свидетельствующие об очередных вспышках слухов в Киеве в январе и июне 1991г. В первом случае речь шла о прорыве загрязненных вод в бассейне Киевского моря и резком возрастании содержания в ней нуклидов. Тогда буквально в течение одной ночи люди бросились запасаться «чистой» водой, по-видимому, полностью выбрав резервы, т.к. в три - четыре часа ночи её в кранах уже не было. Вторая волна была связана с тем, что обильные дожди смывают заражённую почву и в питьевую воду попадают нуклиды. Из магазинов снова, не в первый раз, исчезает минеральная вода, за которой жители города ездят к артезианским скважинам, открытым в последние годы.

Эти примеры также являются убедительным доказательством существования скрытой паники, постоянно подпитываемой достоверными и недостоверными слухами, статистикой (например, о росте заболеваний и смертности в Киеве) и многим другим.

Необходимо отметить, что наличие опыта переживания длительной тревоги и пребывания в состоянии скрытой паники, по-видимому, позволяет выработать определённый иммунитет к вновь поступающим воздействиям негативного характера. Это должно быть учтено при разработке мероприятий по нейтрализации психологических последствий ЧАК.

 

 

Хрестоматия

по дисциплине

«Социальная психология»

 

Учебное пособие

 

Т.М. Бостанджиева

 

 

Технический редактор: ________________________

Компьютерная верстка: _______________________

 

 

Лицензия на издательскую деятельность

ЛР № 040287 от июля 1997 года

 

Отпечатано с оригинал-макета. Подписано в печать..2005

Формат 60 84 1/16. Усл. печ. л. 24, 6. Тираж 100 экз. Заказ № ______________

 

 

Отпечатано в минитипографии

Тобольского государственного педагогического института,

626150, г. Тобольск, ул. Знаменского, 58.

 

[1] Автор понимает нацию как вид этно-социальной общности людей, чье коллективное самосознание достигло уровня четкого и устойчивого противопоставления понятий «мы» - представители одной этно-социальной общности и «они» - представители иных этно-социальных общностей. Это противопоставление осуществляется на основе определенных критериев территориального, экономического, культурного, религиозного, языкового, психологического плана и является психологической предпосылкой для оформления данной общности в такую социальную систему, как государство. Испанская нация, например, сформировалась в ходе восьмивекового вооруженного противостояния арабам и берберам на основе ведущего противопоставления: «мы» - христиане-испанцы и «они» -мусульмане-язычники. Именно это психологическое единство коренных жителей Иберийского полуострова, несмотря на их изначальную этническую неоднородность и регионализм, позволило создать единое испанское государство.

 

⇐ Предыдущая19202122232425262728

Поделиться:

Популярное:

1. I. Общая характеристика толпы. Психологический закон ее духовного единства
2. Научное описание эффекта толпы.
3. Нетерпимость, авторитетность и консерватизм толпы
4. Томас Харди, «Вдали от обезумевшей толпы»-