ДЕЛОВОЙ РАЗГОВОР В ВОЛЬНОМ ПЕРЕСКАЗЕ

 

Все течет, все изменяется, и то, что вчера казалось архиважным, завтра превратится в тлен. Система ценностей – штука ненадежная, так и норовит в любой момент поставить все с ног на голову. Самое лучшее, что мы можем сделать, – это расслабиться и отдаться ласковому покачиванию волн. Представим, что жизнь – это океан с прозрачной соленой водой, изменяющей цвет в такт сиянию небосвода. Представили? Вы лежите на тихо перекатывающихся волнах и смотрите в бездонную высь. Куда вас несет? Кто управляет потоком? Есть ли во всем этом какой‑ то иной смысл, кроме счастья быть частью целого океана? Все эти вопросы по большей части остаются без ответа. Говорят, кому‑ то удается на секундочку заглянуть за занавес и увидеть Автора. Ясновидящие, экстрасенсы, гадалки. Финансовые аналитики. Иногда каждый из нас ощущает в себе сильнейший голос интуиции. Правда, у меня лично он частенько раздается не до, а после. Как в том анекдоте: Боже, как я ошибался!

В точности, с полным соответствием и стопроцентной гарантией всего не знает никто. Никакая колдунья, даже если за время работы она успела и сама поверить в собственное могущество, не сможет по‑ настоящему предсказать и пяти минут в своем будущем. Потому что есть Высшая Сила, которая то позволяет что‑ то увидеть, а то вдруг закрывает нам глаза своей невидимой рукой.

Моя секретарша Алина, не имея ни сил, ни желания, ни возможностей думать о чем‑ то самостоятельно, очень любит общаться со всякими гадалками и знахарками. Естественно, фонтан ее впечатлений постоянно изливается на мою скромную персону.

– Елена Петровна, а вы знаете, что если бы вы захотели, вашего бывшего можно было бы со свету сжить? – спросила как‑ то она, видимо, таким образом демонстрируя свое ко мне сочувствие и расположение.

– Это уголовно наказуемо, – буркнула я, не отрывая взгляда от бумаг. С тех пор как Андрей вышел на тропу войны, моя личная жизнь стала достоянием общественности. Если бы я хотела, я могла бы вывести против Андрея небольшое войско, правда, состоящее из пижонов‑ интеллигентов.

– Я имею в виду загово? р на смерть! – таинственным голосом прошептала она.

Я в который раз пожалела, что мне так и не удалось произвести на нее впечатления страшной, строгой и бескомпромиссной руководительницы. И почему я ей все прощаю? Может, действительно, длинные ноги что‑ нибудь да значат? Чур меня!

– Знаете, Алина, я совсем не хочу, чтобы он умер. Вам это может показаться странным, но вспомните, ведь вы так и не научились отправлять факс – а я ни разу не наводила на вас порчу за это. Даже не штрафовала!

– Спасибочки, конечно, но если не хотите загово? р, тогда, может, сглаз? Или отворот! Одна моя знакомая отводит мужа от любовницы за три дня. Гарантия – двести процентов! – возбужденно продолжала стратегическое совещание Алина.

Я бросила ручку на стол и все‑ таки подняла на нее взгляд:

– Двести процентов? – на всякий случай переспросила я.

– Ну да! – кивнула Алина.

Надо же, то, что на ней надето, тоже называют юбкой. И кого она пытается охмурить? В моем‑ то офисе.

– Интересно, она что, на всякий пожарный отводит от него сразу двух любовниц? А если их нет? Как она может дать двести процентов? Это в нашем случае технически невозможно! – не смогла я удержаться от восклицания.

– Я не знаю, как у вас, у специалистов, а мне реально помогло, – обиделась моя секретарша.

Я хмыкнула. Что, наш разлюбезный куратор погуливает от законной наложницы? О времена, о нравы!

– Знаете, Алина, я уверена, что то, что я бы хотела сделать с Андреем, не исполнит ни одна гадалка. Не будем и пытаться. А потом, я уже выкинула кучу денег на адвоката. Это примерно что‑ то похожее. Гарантии – те же двести процентов, результат такой же – нулевой, – примирительно улыбнулась я и отправила ее перекурить. Поскольку в остальное время я вела ревностную борьбу с ее бесконечным курением, она счастливо зацокала в сторону коридора.

А потом, через какое‑ то время Алина пришла ко мне в кабинет несколько озадаченная, растрепанная, но не внешне, а внутренне. Иными словами, она вся была – одно сплошное недоумение.

– Что случилось? – не стала я дожидаться, пока она побродит по кабинету, делая вид, что принесла какие‑ то важные бумаги. Все равно ведь не отвертишься, придется слушать.

– Наверное, вы все‑ таки правы, – начала она издалека.

Я кивнула.

– Конечно, я права. А в чем?

– Да фуфло все это – гадалки, экстрасенсы. Ничего они на самом деле не могут!

– Ну почему же, – из чистого противоречия возразила я. – Иногда и петух несется. Даже гадалка может угадать, что будет. Особенно если она – хороший психолог.

– Вы представляете, я вчера была у одной такой на сеансе. Очень опытная экстрасенс, профессор какой‑ то академии, что‑ то вроде Академии высшего знания.

– И что? – поторопила я Алину. Рассказ не обещал быть оригинальным.

– А то. Пока мы с ней там моего... ну, друга... приваживали, венец безбрачия снимали. У нее... у нее...

– Да что там у нее случилось? – Я видела, что Алина действительно переживает.

– У нее в ванной умер муж. От сердечного приступа.

– Прямо при тебе? – прикрыла я рот рукой. Надо же, какой кошмар.

– Я пошла помыть руки, а он там лежит... бледный. А она – хоть бы забеспокоилась! Целый час со мной возилась. Деньги все пересчитала. Улыбалась. Говорила, что от нее ничто не может укрыться. Как же так? Ведь это же ее родной муж, как же она не почувствовала, что ему плохо? Ведь должен же у нее был быть хоть какой‑ то дар?! – жалобно спросила меня Алина.

Я пожала плечами. Нет, никому из нас не дано заранее узнать всю правду. Никто не может по настоящему заглянуть в будущее. Жизнь – экзамен, к которому не напишешь шпаргалки. Даже если ты – гадалка. А может, даже особенно, если ты – гадалка. С них вообще особый спрос.

Почему я больше полугода жила в полной уверенности, что мои деньги взял Андрей? Ведь я знала его как облупленного. Мне было известно, что он тщательно обдумывает все решения и взвешенно их принимает. Я помнила, должна была помнить, что он никогда не был подлецом и что вся наша жизнь – это игра на двоих, в которой либо оба выиграли, либо оба проиграли. Почему‑ то слепая злость залила мне глаза, мне хотелось крови. А думать – думать не хотелось.

Для счастья вовсе не требуется исполнения заветных желаний. Или богатства. Или победы в судебном процессе. Иногда для того, чтобы почувствовать себя счастливой, достаточно держать за руку своего сына, лежащего на больничной койке. Сына, который упал с моста, но остался жив. Что еще нужно для счастья, если он улыбается и постоянно переспрашивает одно и то же?

– Ты точно меня простишь? – шепчет он, склонив голову на край подушки.

– А ты меня? – в сотый раз отвечаю я ему.

– Это ерунда, ты ни в чем не виновата, – прикрывает он глаза.

– А ты – мой самый любимый сын. И что может быть важнее?

– Ну, ведь я же подлец! – напоминает он.

– Каждому из нас случается принимать неверные решения. Знаешь, как потом сложно снова все исправить? Но секрет‑ то в том, чтобы все‑ таки сделать это. Вот твой папа – молодец. Он принял свое правильное решение, и теперь ты сможешь приезжать в США. Ты рад?

– Очень! – Мишка кивнул и так тепло улыбнулся, что у меня от сердца отлегло.

– Вот и славно. – Я снова сжала его ладонь.

Мы провели в его палате уже несколько часов, пора было уходить. Медсестра уже трижды прогоняла нас, но Марк трижды уводил ее в коридор, что‑ то там ей говорил, и она оставляла нас в покое. Еще минут на пятнадцать.

– В Америке учат на настоящих программистов, – мечтательно протянул Мишка и прикрыл глаза. Он устал и явно хотел спать.

– Значит, ты будешь там учиться. Мы с Машей едем в Бостон, там полно отличных университетов, – поделился Андрей.

Медсестра в дверном проеме скорчила рожу и знаками попросила нас немедленно убираться.

Я поцеловала Мишку, велела ему выздоравливать и ни в коем случае больше не делать глупостей.

Он ответил:

– Можешь точно не волноваться, только приезжай поскорей. И привези пончиков, – совсем по‑ детски попросил он.

У меня снова навернулись слезы на глаза. Все‑ таки он совсем еще ребенок. И угораздило же его пережить такие недетские муки. Полгода чувствовать себя предателем! Не каждый взрослый выдержит.

Мы вышли во двор больницы. Уже вечерело. Скоро начнется сентябрь, и жизнь опять войдет в привычное русло. Мишка пойдет в школу, где нам придется заново вгрызаться в гранит науки. Только вот компьютер я ему куплю обязательно – самый лучший. Мы будем вместе, только вот Андрей будет далеко.

– Слушай, но как же ты все‑ таки получил эту грин‑ карту? – не сдержалась и полюбопытствовала я.

Когда Андрей предлагал мне поехать с ним, я, честно говоря, думала, что это какая‑ то авантюра. Разве можно вот так, запросто взять и получить грин‑ карту?

– Оказывается, можно, – заверил меня Андрей. Глаза его блестели. – Это в России ученый с моими степенями и количеством работ никому не нужен. А американское законодательство смотрит на это по‑ другому. Если ты – ученый, известный человек или просто большой талант – неважно в чем – тебя возьмут со всей твоей семьей, чтобы ты укреплял своим талантом мощь Америки.

– А если ты, скажем, повар? – заинтересовалась я.

– А почему нет? Если ты докажешь, что чего‑ то действительно стоишь – welcome, приезжай и живи.

– Значит, ты доказал, – задумчиво произнесла я. – Я всегда знала, что ты гений.

– А я – всегда боялся, что для тебя это перестанет быть важным и ты меня разлюбишь. С самого первого дня. С экзамена по физике, который ты провалила.

– Провалила бы, если бы не ты! – с легкой ноткой грусти проговорила я. – Как же много мы пережили. И что, почему все так закончилось? Неужели ничего нельзя было сделать?

– Иногда банан – это просто банан. В каких‑ то случаях нет никакого смысла склеивать то, что склеить невозможно, – с той же ноткой произнес Андрей.

Мне представилось, как он будет с неистовым упорством пробивать себе дорогу в научном мире неведомого Бостона. И наверняка пробьет. Он всегда гениально решал сложные задачи с кучей неизвестных. А я – я буду автоматизировать промышленность России и... постараюсь забыть Марка.

– Знаешь что, Андрей? – спросила я.

– Что? – поднял он глаза.

– Нам надо серьезно поговорить. Давай зайдем в какое‑ нибудь кафе. Марк, ты не против? Может, тебя отвезти домой?

– А что, вам надо поговорить наедине? – сразу уточнил он. Марк всегда был деликатным.

– Нет‑ нет, это самый обычный разговор. И потом, есть ли что‑ то, чего ты о нас не знаешь?

Марк кивнул, мы сели в машину и доехали до ближайшего ресторана, в который зашли, даже не взглянув на его название. Есть мы собирались в последнюю очередь.

– Что будете заказывать? – радушно спросил официант.

– Нам только кофе, – сказала я.

– Мне – чай. Зеленый, а потом я что‑ нибудь закажу, – уточнил Марк и принялся тщательно изучать меню. Он ведь был заядлым гурманом и не мог попасть в незнакомый ресторан и не попробовать какое‑ нибудь новое блюдо.

– Как прикажете, – кивнул официант и ушел.

Мы помолчали, Андрей нерешительно крутил в руках салфетку.

– Так о чем ты хотела со мной поговорить? – наконец спросил он.

Я выдохнула и начала:

– Скажи, а продажу квартиры ты тоже затеял из‑ за Америки?

– Да, – кивнул Андрей и посмотрел на меня. – Я бы мог ничего не трогать, но тогда бы оказался на вокзале с женой и ребенком на руках. Без денег. Все последние деньги я отдал американскому поверенному, чтобы он вел мое дело.

– И много?

– Много. Всего с расходами на переводы, медицинские обследования и прочее – больше десяти тысяч. Сейчас вот продаю «Ниссан», чтобы расплатиться с долгами, – развел руками Андрей.

Я задумчиво посмотрела вдаль.

А что, если оставить в покое мои амбиции, все привычные и удобные для меня аргументы и доводы и попытаться ответить на один‑ единственный вопрос: могу ли я всерьез считать, что Андрей не имеет права на половину нашей квартиры? Мы жили вместе, больше пятнадцати лет делили все на двоих, в горе и радости, в кризисах и развалах целой страны мы были неразлучны и пережили немало бурь. Мы вместе родили сына. И когда я сказала, что больше не могу жить с Анной Сергеевной, – Андрей встал и пошел за мной.

Да, конечно, я зарабатывала деньги, пока он переживал свою драму, покупал продукты и делал с сыном домашние задания. Да, это мой самый любимый дом на свете, я вложила туда и сердце, и душу, и все, что имела, включая квартиру родной матери. И от одной мысли о том, что я его потеряю, у меня все внутри переворачивалось. Но не в этом дело. Иногда мы все должны закрыть уши, чтобы не слышать пронзительных криков собственного «Я», и просто сделать то, что нужно сделать. Как бы сложно это ни было на первый взгляд.

– Я согласна продать квартиру, Андрей. Только надо сделать так, чтобы мне осталась двухкомнатная, потому что не будем же мы с Мишкой жить в одной комнате! А так – можешь начинать, если ты знаешь как, – сказала я, отпивая противный кофе, который принес нам официант.

Андрей смотрел на меня, вытаращив глаза. А я подумала, что это было не так уж и страшно. Подумаешь, продадим квартиру. Чего тут страшного? Со всеми это случается временами!

– Это... это правда? Ты действительно согласна? Я просто не могу поверить! Конечно, вам двушка. Мне много не надо. Я же не собирался портить тебе жизнь! – частил он, забыв сдерживать свои чувства. Его радость, его облегчение било через край, накрывая с головой и нас с Марком.

Я улыбалась.

– Я знаю, что не собирался. Это я собиралась портить тебе жизнь! – уточнила я.

Андрей усмехнулся.

– И тебе это почти удалось. Маша уже начала говорить, что лучше уехать в Штаты без денег, но и без инфаркта.

– У тебя умная жена, – хмыкнула я. – Но не надо больше драм. Давай продавай все к чертовой бабушке. Переедем и сделаем новый ремонт. Сейчас вся Москва застроена квартирами. Что‑ нибудь подберем!

– Ну конечно! – улыбнулся Андрей.

Официант, недовольный нашим шумом (и, как я понимаю, нашим заказом), подошел и выразительно спросил:

– Что‑ нибудь еще будете заказывать?

– А разве, молодой человек, в вашем заведении подают еду? – совершенно искренне удивился Марк.

Официант посмотрел на него с недоумением.

– Конечно!

– Просто, судя по тому, что вместо кофе вы принесли что‑ то без названия, а чай подали без лимона, я предположил, что еду у вас тоже не готовят. Только если фастфуд. Кто‑ нибудь хочет фастфуд? – деловито поинтересовался Марк.

– Ни за что, – замотала я головой.

Андрей настолько погрузился в свои мысли о будущем материальном благополучии для своей семьи, что вообще не отреагировал на его слова.

– В таком случае счет, пожалуйста, – скомандовал Марк.

Официант фыркнул и ушел. Я улыбнулась. Какой все‑ таки Марк бывает разный. Никогда не устаешь на него смотреть. Скоро он уедет, и я снова стану поклонницей эпистолярного жанра. Буду ждать его писем и его командировок. Впрочем, нет, теперь в качестве свободной женщины я вполне могу себе позволить как‑ нибудь съездить к нему во Францию. В Прованс. В конце концов, я об этом когда‑ то так мечтала.

– Марк, а что ты скажешь, если как‑ нибудь я предложу тебе прокатиться по Провансу? Может быть, следующей весной? Покажешь мне те самые места, где снимался «Хороший год»? – спросила я его, изображая легкость и небрежность. Просто старый друг спросил другого старого друга, не съездить ли им весной в Прованс.

– Элен, дорогая, ну конечно, съездим. Там чудесные виноградники. И я смогу угостить тебя настоящим французским молодым вином. Это будет замечательно! – кивнул Марк и вытащил счет за кофе раньше, чем я успела его заметить.

– Опять ты начинаешь? И почему на этот раз ты будешь платить за ресторан? – сделала я вид, что злюсь. – Скоро ты проколешься и не сможешь изображать из себя страшного жмота. И мир узнает правду!

– Какую правду? – нахмурился он.

– Что ты ужасно щедрый!

– Ну, это вряд ли, – философски заметил Марк. – Я стараюсь всегда и на всем нажиться. Из меня вышел бы прекрасный ростовщик, если бы я в юности не увлекался Достоевским. Ростовщики плохо кончают.

– Заливай мне тут. Тоже мне, барыга! – скривила я рожицу.

Марк поднял голову и посмотрел на меня почти серьезно.

– Ты мне не веришь?

– Нет! Ты врешь! Ты совсем даже не жадный.

– А вот и не правда. Я всегда все считаю. И даже сейчас я тут сижу с вами, преследуя исключительно корыстную цель! – невозмутимо заявил он.

Я опешила.

– Какую такую цель?

– Да, какую это цель, интересно? – вынырнул из своих мыслей Андрей.

– Я долго занимался одним вопросом. У меня скопился некоторый капитал...

– Нажитый путем хитрых денежных махинаций, – продолжила я за него.

– Конечно, – кивнул Марк. – И вот передо мной встал очень острый и насущный вопрос. Деньги должны работать. Они должны приносить прибыль.

– Ну конечно. И желательно, чтобы большую.

– Естественно. На сегодняшний день есть несколько рынков, которые обещают подобную прибыль. Например, рынок стран третьего мира. Но для этого даже моих капиталов недостаточно, – продолжал читать лекцию Марк.

– Так ты серьезно? – запуталась я.

– Конечно, а ты решила, что нет? Я всегда все делал серьезно. Ты подумала, что я шучу? – с недоумением посмотрел на меня он.

– Ну, в общем... – растерялась я. – И что, куда ты их вложишь, свои капиталы?

– А еще одним из самых перспективных на ближайшие лет двадцать аналитики считают рынок недвижимости в России. В частности в Москве, – разглагольствовал Марк в полнейшей тишине. Я уставилась на него, не в силах поверить в то, что слышу. – Поэтому я решил, что для меня есть прямой смысл вложить деньги в этот рынок. Тем более что, как я понимаю, подворачивается интересное предложение.

– Ничего не поняла! – пожала я плечами.

– Короче, Андрей, – повернулся к моему бывшему Марк. – Я предлагаю вам сделку. Не продадите ли вы мне вашу долю в квартире Элен? Вам нужны деньги, а я смогу утроить свои капиталы. Говорят, лет через десять эта недвижимость взлетит в цене.

– Что ты имеешь в виду?! – громче спросила я.

– Понимаете, я сам знаю, что это несколько самонадеянно. Но вы сможете назначить абсолютно реальную цену. Соседство Элен меня не смущает, поскольку, как вы это уже поняли, я уже давно ее люблю. Возможно, если мы будем встречаться на одной кухне, она сможет это наконец заметить. И потом, если честно, мне все равно придется что‑ то покупать в Москве, потому что я сменил работу.

– Что?! – ахнула я. Так много новостей сразу, и он все это время молчал? Как это на него похоже!

– Да, Элен, извини, что я тебе не сказал. Просто вылетело из головы. Я же, собственно, из‑ за этого и прилетел в Москву. Меня пригласили возглавить в России один крупный технологический холдинг. Я тебе потом расскажу подробно. Буду возглавлять их представительство. А поскольку, как я уже сказал, я тебя люблю – может, ты позволишь мне купить эту половину квартиры? Это значительно выгоднее, чем покупать целую. Так как?

– Мы согласны! – вместо меня громко произнес Андрей и хлопнул в ладоши.

Вот так всегда, ну почему он вечно все за меня решает? Впрочем, это теперь неважно! Это уже не моя проблема, а его жены. Вот ведь не думала, что буду радоваться, что у Андрея новая жена! А я – я буду жить в Москве, в своей любимой квартире. И главное – я буду жить с Марком! Не знаю, как передать в точности, что я чувствовала, но вкратце – я была абсолютно счастлива. Похоже на то!

 

 

Эпилог

 

С тех пор прошла еще пара лет. Все постепенно вошло в свою колею. Мы зажили так, словно бы и не было этого года, полного кровопролитных сражений, диверсий и шпионских устройств, обвинений и угроз. Мишка выписался из больницы и, кажется, сразу забыл обо всем, что случилось. Детская психика устроена интереснейшим образом – она стирает из памяти все, что может травмировать ребенка больше, чем это возможно. Мишка очень быстро пришел в себя. Только один раз по его лицу пробежала тень воспоминаний, когда в его комнате появился новенький компьютер последней модели – подарок отца, который он привез перед отъездом. Андрей вручил Мише несколько коробок и помог их распечатать. Мишка нахмурился только один раз, вспоминая, видимо, как в свое время об этот же самый стол он разбил другую машину.

– Нравится? – спросил Андрей.

– Очень, – тихо прошептал Мишка.

– Последний «пень», память – на целое государство. Процессор – быстрее, чем человеческий мозг, – перечислял Андрей. Кажется, он и сам бы с удовольствием поработал на таком.

– Ничего себе, ты разорился, – присвистнула я. – Не дорого?

– Ты знаешь, я уже дал предварительное согласие. Мне дают лабораторию. Там перевели мою докторскую диссертацию, оказалось, что она все еще актуальна. Так что буду в Америке зарабатывать головой. Даже не придется мыть полы в «Макдоналдсе», – сообщил он мне.

Я прищурилась.

– А ты стал бы?

– Ты знаешь, теперь да. Самое главное для меня – семья. Потому что все остальное может исчезнуть, а может и вернуться. А люди – родные люди – это не повторяется. Только сейчас и никогда больше моя дочка такая маленькая и смешная. Разве трудно ради ее счастья помыть полы. Да где угодно!

– Знаешь, это хорошо, что ты так говоришь, – искренне улыбнулась я. Да, кому‑ то достался совсем другой Андрей. Я с ним, наверное, даже незнакома. Что ж, все хорошо, что хорошо кончается.

Андрей уехал, а мы остались. Марк выплатил Андрею стоимость его доли в нашей квартире и уже после этого спросил меня, хочу ли я, чтобы он переехал ко мне.

– И после этого ты хочешь убедить меня в корыстности своих намерений? – приперла я его к стенке.

Марк на минуту задумался, но потом решительно тряхнул головой и ответил.

– Если я буду жить с тобой, я сэкономлю на еде.

– Аргумент! – согласилась я.

– А вообще, понимаешь, Элен, я уже в таком возрасте, когда каждый завтрашний день может стать последним. Я совсем не хочу потратить еще пять лет на уговоры тебя жить со мной. Лучше давай сразу поженимся и покончим с этим. Я хочу видеть тебя каждый день. Все дни, которые мне отведены на этой земле. Ты не против?

– Я за! – серьезно ответила я. – Ты даже не представляешь, какое это мучение – быть без тебя.

– Вот и славненько, – кивнул Марк и переключил канал, давая понять, что разговор окончен.

Да, добиться от Марка, чтобы он открыто показал, что чувствует, – невозможно. А если и возможно, то лишь на какие‑ то доли секунды. Что ж, это еще одна черта его характера, которую я хорошо знаю и люблю. Говорят, невозможно любить в человеке абсолютно все. Говорят, достоинства мы любим, а с недостатками смиряемся. Так вот, в Марке я обожала абсолютно все. Даже его сдержанное недоумение, когда он впервые увидел еду, которую я приготовила.

– Это что? – спросил он, осторожно принюхиваясь к тому, что было на тарелке. Знаете, как профессиональные химики нюхают свои колбы, махая ладонью. Чтобы, не дай бог, не получить смертельную дозу вещества.

– Это? Ужин! – растерялась я немного. Действительно, как я буду кормить такого привереду, как Марк?

– Знаешь что. Пойдем, – решительно направился он к двери. – Я знаю тут неподалеку один хороший ресторанчик...

Вот так мы и зажили в нашем доме, в том самом доме, который я когда‑ то создавала со всей своей любовью в сердце, любовью, которая на самом деле была адресована ему – уехавшему во Францию Марку. Теперь этот дом – наш. И не потому, что Марк отвалил за долю Андрея сумасшедшие деньги. Не только поэтому, хотя стоимости сегодняшнего метра жилья в Москве, кажется, поразился даже Андрей. Он никак не ожидал, что уедет в Штаты таким богатым человеком. По американским меркам, потому что по нашим, по российским, не всякий миллионер – настоящий богач. Чтобы это понять, достаточно один раз проехать по Рублевке.

Этот дом наш, потому что каждое утро я просыпаюсь рядом с мужчиной, которого я люблю. Марк делает мою жизнь счастливой. И не потому, что он не храпит. Храпит как миленький, даром что такой худой. Видимо, все мужчины после свадьбы начинают храпеть. Это такой негласный мужской сговор, не иначе. И все же, даже слушая его храп или, что гораздо чаще, толкая легонько локтем, я люблю его. И ни разу я не захотела остаться в своей спальне в одиночестве, чтобы лучше выспаться. Зачем? Выспаться мы всегда успеем, а вот полюбить... Тем более что такая любовь, да еще после сорока – это же подарок небес. Так и что теперь, жаловаться, что мой подарок храпит или ворчит по утрам? Вот уж нет. Мне есть на кого ворчать и без него.

Например, Алина. Она по‑ прежнему работает у меня и совершенно не умеет печатать. Правда, название компании произносит более‑ менее сносно. Но это все – заслуга моего шефа. Теперь я пытаю ее днем, а он тренирует по ночам. Да‑ да, не прошло и полгода после нашей с Марком свадьбы, как мы узнали эту потрясающую новость. Мой шеф решился прервать свое одиночное плавание и женился на Алине. Несмотря на то что куратору это, как вы понимаете, совершенно не понравилось. А с другой стороны, чего он хотел? Такая женщина, с такими ногами, в таких юбках. У моего шефа не было ни единого шанса устоять. А у кураторов нет перебоя с длинноногими красавицами, так что последний быстро утешится.

Кстати, Алина по‑ прежнему иногда захаживает к различным гадалкам и экстрасенсам. Прошлый опыт так и не научил ее ничему, кроме того, что обязательно надо брать чек после такого рода услуг.

– Зачем тебе чек от гадалки? – еле сдерживая смех, спрашивала я, когда Алина в очередной раз докладывала мне о том, как она провела выходные.

– А чтоб, если что, выставить претензию. Официально! – как ни в чем не бывало пояснила Алина.

Я уронила голову на стол, плечи мои затряслись от смеха.

– И что это будет? Верните мне деньги, потому что муж отказывается есть лягушачьи лапки? Или ты потребуешь компенсацию убытков за недоугаданное будущее? – не могла остановиться я.

Алина пожала плечами. По ее мнению, чек являлся достаточной гарантией того, что услуги по проникновению в сокровенные тайны бытия оказаны в должной степени.

Что ж, каждый может верить в то, во что хочет верить. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы...

А вот Мишка и не верил, и не знал, однако получил‑ таки свой самый главный приз, о котором не мог даже мечтать. После того как наши с Андреем личные проблемы перестали давить на мальчика с силой полиграфического пресса, он как‑ то подтянулся, выправился и даже умудрился без троек закончить учебный год. И это при том, что я настолько была поглощена Марком, что мне, откровенно говоря, было совершенно наплевать, сделал или не сделал уроки мой сын.

– Как такое возможно? – удивилась я, глядя на оценки в дневнике.

– Я молодец? – уточнил Мишка.

– Не то слово! – согласилась я.

– Тогда пообещай, что не будешь сердиться. Я ведь заслужил приз? – начал он издалека. Я моментально насторожилась. Такое начало не сулило ничего хорошего.

– Ну, допустим. А что ты хочешь? Новый велосипед? Ролики? Это возможно.

– Ма‑ ам, я хочу уехать.

– Куда? – не поняла я. – В лагерь? Ты же на лето к папе в Бостон собирался?

– Именно, – кивнул Мишка и принялся ходить из угла в угол. Нервничать.

– Да в чем дело?! – не сдержалась я и повысила голос.

– Папа сказал, что если я получу аттестат без троек, то смогу поступить в колледж, в Бостоне. Он уже договорился и даже знает, как подтвердить наш российский аттестат в Америке. Мама, я буду учиться в Америке!!!

– Что‑ о?! – не очень радостно переспросила я. Мой сын уедет в дальние края, чтобы в одиночестве, в чужой стране заниматься черт знает чем? Программировать? Знаем мы это программирование! Сами такими были. О чем думал его отец, когда говорил такое?!

– Ма‑ ам, я буду жить у папы. Под присмотром. Там же тетя Маша.

– И что? Тете Маше до тебя нет никакого дела! Ты мой сын, между прочим! – не шла я на контакт. Отпустить сына – мыслимое ли это дело.

– И бабушка тоже теперь там живет, – продолжал увещевать меня Мишка.

Марк спокойно сидел на диване и слушал.

– Бабушка? Какая бабушка?

– Ну, бабушка Аня! – удивленно посмотрел на меня Миша. – А кто еще?

– Действительно. Значит, Анны Сергеевны больше нет в России? Ох, даже как‑ то дышать стало легче. Хорошая новость! – Я помахала ладонями, освежая лицо. Меня прямо бросило в пот. Но на самом деле я была уверена, что в пот теперь как раз бросает тетю Машу. Это для Мишки она – бабушка. А для нее – свекровь. Анна Сергеевна в Америке! Спасайся, кто может!

– Мам!

– Что?

– Ты о чем сейчас думаешь?

– Я? Ни о чем! – Я приклеила к лицу фальшивенькую улыбочку.

– Неужели ты мне запретишь лететь? – возмущенно сверкал глазами Миша.

Я растерялась. Тут с дивана раздался голос Марка.

– Мальчик прав. Элен, речь идет о его будущем. А забывать готовить ему ужин ты сможешь на каникулах.

– Значит, сговорились? – изобразила я недовольство и запустила в Марка подушкой.

Конечно же, Мишка уехал. Ему, как несовершеннолетнему сыну Андрея, оказывается, тоже полагалась грин‑ карта. От учебы в Бостоне мой мальчишка был в полном восторге. А мы – мы с Марком тоже все‑ таки исполнили свою давнюю мечту. Сразу после свадьбы мы взяли все недогулянные отпуски и на целый месяц умотали в Прованс. Франция встретила нас маленькими деревушками, в которых подавались изысканные блюда и изумительные вина. Тихими вечерами мы с Марком, подвыпившие и счастливые, гуляли по бесконечным виноградникам. И солнце! Весь месяц было удивительно много солнца. Это был настоящий медовый месяц, пусть он случился с опозданием более чем на пятнадцать лет. Впрочем, нет. Не так. Все в нашей жизни происходит вовремя. И радости чередуются с огорчениями в самой идеальной пропорции, чтобы жизнь не утратила свой терпкий, пряный вкус. Всего должно быть в меру. Мы с Марком целовались в маленьких парках, светило солнце, и я понимала, что на самом деле, как ни крути, но мы прожили действительно очень ХОРОШИЙ ГОД.

 

[1]Специалист в области информационных технологий.

 

[2]Помещение с компьютерным оборудованием, на котором хранится вся информация предприятия.

 

⇐ Предыдущая12345678

Поделиться:

Популярное:

1. D. Разговор о легком дыхании.
2. G) коэффициенты деловой активности и рыночный стоимости
3. А. С. Пушкин. «Разговор книгопродавца с поэтом» (1824)
4. Анализ финансовой устойчивости и деловой активности предприятия
5. Весь этот разговор состоялся у дверей магазина электроники, я тяжело вздохнул и пошёл внутрь.
6. Все Виды Деловой и Личной Корреспонденции и Коммуникации
7. Второй разговор с Великой Матерью
8. Глава 10. Время для неизбежного разговора.
9. Глава 4. Первый разговор о Моцарте
10. Гражданско-правовая защита чести, достоинство и деловой репутации.
11. Жесткие переговоры и другие виды деловой коммуникации