Золотой век римской поэзии. Общая характеристика творчества Вергилия.

⇐ ПредыдущаяСтр 12 из 16Следующая ⇒

Золотым веком" римской литературы принято называть период между смертью Цезаря (44 г. до н. э.) и смертью Августа (14 г. н. э.). В политической истории Рима это время становления и укрепления нового государственного строя - принципата Августа. В литературной истории Рима это время создания лучших, ставших классическими, произведений латинской поэзии.

Выходом из кризиса явилось утверждение новых государственных форм - военной монархии. Это был переход от республики к империи. Приемный сын Цезаря, внук его сестры, Гай Октавиан Август после четырнадцатилетней борьбы за власть - сперва в союзе с Антонием против сената и республиканцев, потом в союзе с сенатом против Антония - стал первым правителем нового типа.
Монархия Октавиана не была похожа ни на древнеримскую царскую власть, ни на деспотию восточного образца. Октавиан не порывал с традиционной внешностью республиканских форм. Он отказался от диктатуры и ограничил свою власть периодически обновляемыми консульскими, проконсульскими и трибунскими полномочиями.

Империя, основанная Октавианом Августом консолидировала римское рабовладельческое общество на основе военной диктатуры. В 27 г до н. э. он отказался от открытой диктатуры и формально восстановил «республику», оставив за собою верховную военную власть и управление пограничными провинциями, получил почетное прозвище «Август» («Возвеличенный»). В римской империи формально сохранились республиканские органы, сенат, консулы и все прочие старинные должности; Август считался только принцепсом, т. е. первым гражданином в государстве.

Эти «республиканские формы скоро оказались, однако, слишком стеснительными, и в 23 г. была произведена новая реформа: Август получил права плебейского трибуна, которые давали возможность, без нарушения старых традиций, вмешиваться в распоряжения сенатских органов и осуществлять фактически единовластие в пределах формальной компетенции сената. Сословные привилегии аристократии строго сохранились, но республика была только видимостью.

Август понимал, что римляне устали от гражданских войн; поэтому все мероприятия проводились им под лозунгом восстановления старых порядков и мира. Теоретики нового режима старались отвлечь внимание от вопросов государственного устройства, акцентируя в первую очередь необходимость нравственной реформы. Многие нововведения проходят под знаком религиозной и нравственной реставрации, восстановления «обычаев предков». «Золотой век», положивший конец гражданским войнам, принесший на землю Мир» и «изобилие» и, в свою очередь требовавший от граждан «благочестия» и «верности».

Переход от длительной эпохи гражданских войн к устойчивому гражданскому миру породила кругах римской интеллигенции творческий подъем, хотя последний носил довольно ограниченный и специфический характер

Август стремился распространять взгляды, оправдывающие его режим. Он покровительствовал тем литературным течениям, которые отвечали духу его мероприятий. Он окружил себя писателями и художниками, понимая, какое огромное влияние может оказать искусство на настроение и образ мыслей римского общества; Август лично присутствовал на публичных чтениях новых произведений и появлялся во время литературных чтений. Чаще всего они происходили у друга Августа — Мецената. Меценат привлекал в свой кружок самых талантливых писателей и поэтов того времени. Он был сказочно богат и щедро вознаграждал тех, кто восхвалял блага нового режима и достоинства самого Августа.

Так, он неизменно благоволил к Вергилию и Горацию, которые были настоящими придворными поэтами. Знаменитый поэт Вергилий написал «Энеиду» — поэму о подвигах Энея, мифического предка Цезаря и Августа, прославлявшую прошлое Рима и Италии. Мифология в этой поэме искусно переплетается с восхвалением Августа и его семьи.

Другой поэт — Гораций, сражавшийся в битве при Филиппах на стороне республиканцев, писал теперь, обращаясь к Августу: «Ты обуздал дух своеволия, опасный для правления».

Особенно прославляли поэты успехи внешней политики Августа. Хотя в Германии его полководцы потерпели поражение и не всегда успешно шла война на Рейне и Дунае, они утверждали, что большая часть обитаемого мира уже покорена, а жители другой — скифы, парфяне, индийцы, бритты — тоже склонились перед могуществом Августа.

Титу Ливию Август прощал его умеренный республиканизм за общий консервативно-патриотический характер его истории. Император не только сам старался задавать тон и направление римской литературе, но и широко использовал для этого своих помощников.

Литература римского классицизма – литература, одушевленная идеалами милосердия и достоинства. Гораций разрабатывает теорию римского классицизма, выдвигая идеал простоты и единства (Искусство поэзии).

Ведущей сферой словесности остается поэзия. Вергилий (70–19 до н. э.) вводит в нее буколический жанр (сборник пастушеских стихотворений Буколики), создает дидактическую поэму о земледелии (Георгики) и историко-мифологическую поэму о происхождении римского народа (Энеида). Гораций (65–8 до н. э.) сочиняет эподы.

Гораций (65–8 до н. э.) сочиняет эподы (двустишия), сатиры, оды, торжественные гимны, сочетая в них лирические мотивы с гражданскими и отходя тем самым от принципов неотериков. С Тибуллом (ок. 55–19 до н. э.), Проперцием (ок. 50–15 до н. э.) и Овидием (43 до н. э. – 18 н. э.) связан расцвет элегической поэзии. Перу Овидия, помимо того, принадлежат Метаморфозы (Превращения) – гекзаметрический эпос, в котором излагаются основы греко-римской мифологии, и Фасты, описывающие элегическим размером все римские ритуалы и празднества. Крупнейшим прозаиком «золотого века» является историк Тит Ливий (59 до н. э. – 17 н. э.), автор монументальной Истории Рима от основания Города в 142 книгах.

Время правления Августа, как и конец республики, считается золотым веком римской литературы, процветанию которой, кроме мира, наступившего с прекращением смутного времени, способствовало покровительство Августа современным ему писателям. Особенного изящества достигла в это время поэтическая литература. Из писателей времени Августа всего более замечательны Вергилий, Гораций, Овидий и Тит Ливий.

Таким образом, когда не стало Августа, Тиберий остался фактическим наследником императорской власти.

Вергилий. Прежде всех ярко выдается из круга поэтов Августова века по своему поэтическому таланту Публий Виргилий Марон. Из произведений его замечательны: «Буколики», «Георгики» и всего более «Энеида». Буколики», т.е. произведения пастушеской поэзии, представляют ряд идиллических стихотворений, из которых каждое носит название эклоги. Основная идея их — прославление мирного земледельческого труда. «Буколики» служили Виргилию средством высказать те чувства, которые питал он к своим покровителям Августу и Меценату, особенно же к Августу, которого он прямо называете своим вдохновителем. Но, при всей прелести своих стихов, «Буколики» большею частью не самостоятельны и представляют прямые заимствования у известного греческого поэта Феокрита, прославившегося своими идиллиями. Гораздо более замечательно — произведение Виргилия «Георгики», посвященное Меценату. Это - чисто дидактическое произведете, представляющее как бы руководство по сельскому хозяйству в стихах, которым Виргилий, очевидно, имел целью способствовать поднятию сельского хозяйства, потрясенного междоусобными войнами. Не смотря на свое дидактическое содержание, «Георгики» носят на себе печать поэтического таланта, представляя множество замечательных художественных описаний.

Публий Вергилий Марон родился в 70 г. до н.э. в Северной Италии, в деревне Анды, около Мантуи. Образование получил в Кремоне и в Риме. Однако уже в 42 г. он вернулся домой, так как не был расположен к городской жизни, а любил простую жизнь в глухой провинции. В 41-40гг. его имение было конфисковано цезарианцами, которым после битвы при Филиппах была предоставлена возможность вознаградить себя земельными наделами в Италии. Будучи изгнан из своего родного поместья, он при содействии Мецената получил имение в Кампании и дом в Риме. Его отношение к империи Августа глубокое и искреннее, и он от души воспевает своего покровителя в первой эклоге из сборника " Буколики". Этим " Буколикам" предшествуют ранние стихотворения, вошедшие в сборник " Catalepta" (" Безделушки" ), в котором находим разнородные миниатюры эпикурейского, идлилли-ческого, литературно-критического и эпистолярно-бытового характера. В ранней молодости Вергилий действительно был близок не только к неотерикам, но и к эпикурейским философам Сирону и Филодему. Авторство как всего сборника, так и отдельных его стихотворений часто Вергилию не приписывалось.

Мировую славу составили Вергилию другие, уже безусловно принадлежащие ему произведения: " Буколики" (" Пастушеские стихотворения" ) или " Эклоги" (" Избранные стихотворения" ), а затем " Георгики" (" Земледельческие стихотворения" ) и особенно " Энеида". " Буколики" писались в 42-39гг., " Георгики" - в 37-30 гг. и " Энеида" - в 29-19гг. Умер Вергилий в 19г. до н.э. после путешествий по Греции, куда он поехал для собирания материалов.

29.«Энеида»: своеобразие эпического стиля Вергилия. Вергилий и Гомер. Проблема страсти и долга, Эней как «человек судьбы» (В.Топоров).

ВЕРГИЛИЙ приступает к «Энеиде» вскоре после после окончания «Георгик», в которых он пообещал составить поэму о деяниях Августа (императору хотелось, чтобы какой-нибудь видный поэт сделал его героем своего эпоса. От Вергилия ожидали традиционной в римской литературе исторической поэмы (Невий, Энний) с мифологической перспективой, с упоминанием о троянском происхождении рода Юлиев, в состав которого входил усыновленный Юлием Цезарем Август. Но когда Вергилий приступил к осуществлению плана, акценты переставились: он дал мифологическую поэму с исторической перспективой, с увязкой мифа и современности.

Уже в 26 г. до н. э. («Энеида» вчерне была готова к 19 г. до н. э.) в литературных кругах было известно, что Вергилий работает над большой поэмой об Энее и готовит ЭПОС по ГОМЕРОВСКОМУ образцу. Задача была нелегкая. Обновляя большой мифологический эпос, Вергилий вступал – по античным представлениям – в «соревнование» с Гомером. Это означало полный разрыв с эстетическими принципами александризма. Надлежало создать поэму, ориентированную на гомеровский стиль, но удовлетворяющую новым идеологическим потребностям и изощренному вкусу. Специфические трудности возникали и в связи с материалом предания: главным героем был беглец, покидающий гибнущую родину, и требовалась деликатная обработка этого образа, чтобы не вызвать отрицательного отношения у читателя. Она требовала, наконец, значительных «ученых» штрудий, ознакомления с обширным мифологическим и историко-антикварным материалом (эпос).

Черты гомеровской поэтики в «Энеиде» Вергилия:

- Сюжет «Энеиды» распадается на две части. Эней странствует, затем воюет в Италии. На каждую из этих частей Эней отвел по 6 книг. Первая половина поэмы тематически приближается к «Одиссее», вторая – к «Илиаде».

Основная концепция «Илиады» заключена во вступительных стихах. «Я пою брань и мужа, который… был много кидаем по землям и по морю… и многое претерпел на войне»; из этой формулировки античный читатель уже видел намерение автора объединить тематику обеих гомеровских поэм.

- Эней – «беглец по воле рока»; ссылка на «рок» тоже выявляет сходство с Гомером.

- Злоключения Одиссея были вызваны гневом Посидона; странствия Энея обусловлены «злопамятным гневом лютой Юноны». Вражда Юноны (у греков Геры) к троянцам – гомеровская традиция, осложненная римской политической мотивировкой: Юнона – покровительница Карфагена, векового врага римлян.

- Композиционным образом для первой половины «Энеиды» послужила та же «Одиссея». Повествование начинается с последних скитаний Энея, и предшествующие события даны как рассказ героя о его приключениях.

Экспозицией любви Дидоны к Энею заканчивается 1-я книга. По общему построению она воспроизводит схему 5-8й книг «Одиссеи»; заключительная сцена единоборства построена по образцу единоборства Ахилла и Гектора и т. д.

- напоминают Гомера и многие детали повествования; причем Вергилий пользуется материалом из самых различных частей обоих поэм; заимствуются сцены, мотивы, отдельные выражения. Из «заимствований» создается новое целое с усиленным движением чуждых гомеровскому эпосу моментов лиризма и субъективной мотивированности действия.

- Мировоззренческая установка (италийский патриотизм, идеализация древности), принятая Вергилием, выражается не только в пропаганде отдельных лозунгов актуального значения – она пронизывает всю художественную структуру поэмы, определяя ее особенности как большого эпоса нового типа.

- Возвышенный тон

- Гекзаметрический (или «героический») стих. Но Вергилий окончательно преодолевает тяжеловатость старинного римского гексаметра.

Тем не менее, несмотря на многочисленные заимствования мотивов, сюжетных схем, поэтических формул, «Энеида» глубоко отлична от гомеровских поэм. В этом и состояло, согласно античному пониманию, литературное «соперничество» с образцом: сохраняя внешнюю близость, создать что-то новое. «Гомеризмы» придавали поэме некоторый архаический колорит, и с этой же целью Вергилий нередко воспроизводит мотивы и стилистические приемы «Анналов» Энния.

В отличие от гомеровского эпоса, полностью уходящего в прошлое, у Вергилия миф всегда переплетен с современностью

Поэма посвящена троянскому герою Энею, бежавшему после разрушения Трои и основавшему новое царство в Италии. Это царство дало начало Риму, возводившему генеалогию своих вождей к легендарному герою Трои. В образе Энея, созданном Вергилием, находят обобщенное выражение те моральные качества, которые были присущи героям древности и должны вновь возродиться у современных правителей Рима. Поэт рисует своего героя " идеальным римлянином", почитающим богов, уважающим старших, ставящим интересы государства превыше всего, мужественным и снисходительным к слабостям других. Стремление Вергилия дать обобщенный образ, исходя из выработанного традицией и стоической философией идеала, приводит подчас к некоторому обеднению художественного образа.

Поэма состоит из 12 книг и по содержанию делится на две части. Первая часть (кн. 1-б) посвящена рассказу о бегстве Энея из-под Трои, его пребыванию в Карфагене у царицы Дидоны и дальнейшим скитаниям. Во второй части (кн. 7-12) повествуется о войнах, которые ведет Эней в Италии. Кончается поэма победой Энея над италийским вождем Турном. 6-я книга является связующим звеном между этими двумя частями. В ней рассказывается о том, как Эней спускается в подземное царство, чтобы повидаться с умершим отцом Анхизом. Там Эней встречается с душами погибших троянских героев, прежних друзей и спутников, знакомится с буду

Энеиде" Вергилия не свойствен спокойно повествовательный тон, характерный для эпоса Гомера. Его изложение насыщено драматизмом, должно потрясать и волновать читателей. Интересна в этом отношении 2-я книга поэмы, в которой говорится о гибели Трои.

Повествование вложено в уста Энея, который по просьбе Дидоны ночью во время пира рассказывает о своих скитаниях. Герой начинает свою речь словами, полными горечи и глубокого волнения, тем самым задавая тон всему дальнейшему изложению. В повествовании Энея одна сцена, полная драматического напряжения, следует за другой

Вергилий создал монументальное эпическое произведение, в котором судьбы римского государства переплетены с судьбами многочисленных героев древнего и современного Рима. Поэма является характерным образцом " римского классицизма" - того направления в искусстве и литературе, которое утверждается в период принципата. Римскому классицизму свойственна ориентация на греческие монументальные произведения, стремление к большой лаконичности и обобщенности образов, к выразительности и экономии художественных средств, к гармоничности и строгой обдуманности композиции. Художники и скульпторы этой эпохи, ориентируясь на греческое искусство конца V - начала IV вв., создают парадные скульптурные портреты принцепса и других государственных деятелей Рима, стремясь сочетать элементы портретного сходства с идеализирующим обобщением (статуя Августа в Примапорте).

Каждая фраза, каждое слово у Вергилия насыщены мыслью, подчинены глубоко обдуманному художественному замыслу. Выразителен и эмоционально насыщен не только необычайно емкий, до тончайших нюансов разработанный язык " Энеиды", но и самый стих. Традиционный в эпосе гекзаметр становится гибким, разнообразно звучащим. Его музыкальный строй, смена ритмов, ассонансы и аллитерации придают повествованию поэтическое очарование, гармонирующее со строем чувств героев и изображаемыми картинами.

«Эней как человек судьбы» По Топорову (Владимир Николаевич Топоров (5 июля 1928, Москва — 5 декабря 2005, там же) — русский филолог): «Значение жизненного подвига Энея тем выше, что он сам создал себя и подготовил свое будущее с оглядкой, конечно, на все те знаки, которые судьба посылала ему и которые мог заметить и смысл их усвоить только такой человек, каким был Эней, и только в таких обстоятельствах, какие выпали на его долю. У Вергилия Эней взят преимущественно в середине его пути, в самом неопределенном и самом неустойчивом периоде его жизни, среди блужданий, напоминающих скорее хаотические метания, нежели путь, хотя отдаленная и по началу совсем неясная цель все-таки присутствует, но сама реальность ее еще не вполне принята сознанием. Эней кровно связан со своим прошлым, но реально этого прошлого уже нет, и он может прикоснуться к нему только в памяти. Память о Трое — одновременно и утешение и горькая печаль. Она мучительна и действует разлагающе, если видеть в Трое реальную опору, а в своем личном троянском опыте некое закрытое, самодовлеющее, завершенное и, следовательно, после ее гибели себя исчерпавшее пространство. Но эта память и созидательна, если этот опыт осмыслен до уровня идеи и в ней увиден тот ресурс, который берется с собой в путь и в известном смысле этот путь контролирует. Но прошлое, как бы там ни было, вошло в память и обогатило Энея опытом. С будущим еще хуже: у него его нет (или, вернее, в его обстоятельствах ни видеть это будущее, ни даже рефлектировать относительно его нет никакой возможности), оно не может стать частью интегрального опыта и жизненным ресурсом. Есть лишь грозящее гибелью настоящее, и оно, по сути дела, не жизнь. Запертый и прошлым и настоящим в пространство гибели, Эней, хотя бы только теоретически, может ждать спасения только со стороны будущего, которое, к счастью Энея, обнаруживает себя перед ним, оповещая его о себе разными знаками, и он даже в переживаемых им обстоятельствах находит в себе некий последний резерв, позволяющий ему заметить эти знаки и откликнуться на них, иначе говоря, вступить в спасительный контакт с будущим — и именно со своим будущим. Память о прошлом и внимание к знакам будущего, залог надежды — вот те два дара, которые и определяют путь Энея к будущему и одновременно контролируют его.

Если не входить в частности, Энею на этом пути приходится сталкиваться с тремя рядами факторов, от которых зависит успех пути и, следовательно, положительное решение задачи, ставящее Энея вровень с его судьбой. Эти три круга факторов — случай, воля богов и судьба — по природе своей внешни по отношению к человеку. Их роль в выработке стратегии поведения Энея различна, как различна сама природа этих факторов. Случай, действительно, «случаен», и это важно в том отношении, что он практически совпадает со своим собственным знаком как во времени, так и материально, вещественно. Из этого следует, что знаковый аспект случая играет минимальную роль, поскольку «потерпевший» от случая имеет дело с самим случаем как таковым и только; знак же случая до обнаружения случаем самого себя, как правило, не фиксируется, и поэтому он практически бесполезен для изменения поведения в целях подготовки к самому случаю. По этим же причинам бессмыслен, точнее, лишен практической целесообразности поиск причины случая: причина и следствие как бы совпадают друг с другом в единстве самого случая, подобно тому, как совпадают в нем же означающее и означаемое. Наконец, чаще всего случай обладает не слишком значительной «возмущающей» силой: скорее он — как подножка, которая вызывает спотыкание и промедление, сбой ритма и отклонения, но не отмену пути, избранного путником. Но в недобрую минуту нагнетение «случаев» на предыдущем отрезке пути способно произвести угнетающее воздействие, вызвать сокрушенную реакцию, уныние даже у жестко контролирующего свои эмоции и не склонного к расслаблению Энея.

Судьба в этом тройственном ряду выступает в «Энеиде» как макрофактор. как высший и последний суд «безличного» о человеке. Здесь она не зависит от человека, и его поведение не может изменить ее последнего слова, хотя сам человек, как Магомет к горе, может пойти навстречу судьбе. Поскольку судьба обнаруживает себя с очевидностью лишь в своем последнем слове о человеке, и (у Вергилия, по крайней мере) она не накапливает свое решение, не складывается постепенно, последовательно, суммирующе, — она неподвижна и тоже обнаруживает себя разом и целиком, в едином точечном хронотопе. В этом смысле и судьба оказывается, по сути дела, вне причинно-следственной зависимости (в другом варианте ситуация напоминает то, что описывается третьим постулатом Бора), но вместе с тем судьба — испытательница человека, и от того, как он выдержит это испытание, зависит не само слово судьбы, но готовность человека к встрече с нею. В предельном случае (и пример Энея из этой категории) такая готовность делает человека конгениальным его судьбе, позволяет ему вступить с нею в контакт и создает принципиально новую ситуацию: последнее слово судьбы о человеке уже не приговор, не акт жесткой детерминации, подчинения, по существу насилия или — осторожнее — не только приговор, но предоставление человеку права и возможности свободного выбора своей судьбы.»

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒