Джей Хейли. Необычайная психотерапия.

Стр 1 из 15Следующая ⇒

Джей Хейли. Необычайная психотерапия.

(Психотерапевтические техники Милтона Эриксона)

Оглавление

Предисловие. 1

Глава 1. Стратегическая психотерапия. 5

Поощрение сопротивления. 9

Предложение худшего варианта. 9

Произведение изменений с помощью метафорической коммуникации. 10

Провоцирование рецидива болезни. 12

Вызывание реакции посредством ее фрустирования. 12

Использование локализации в пространстве. 13

Подчеркивание положительного. 13

" Посев" идей. 14

Ампликация отклонения. 14

Амнезия и контроль над информацией. 14

Пробуждение и освобождение. 15

Избегание самоанализа. 16

Жизненный цикл семьи. 17

Глава 2. Жизненный цикл семьи. 17

Период ухаживания. 19

Брак и его последствия. 21

Рождение ребенка и взаимодействие с ним. 23

Трудности на зрелой стадии брака. 25

Отлучение родителей от детей. 27

Пенсия и старость. 28

Глава 3. Период ухаживания: изменение молодого взрослого. 29

Глава 4. Коррекция характера в периоде ранней взрослости. 40

Работа и достижение определенного социального статуса. 48

Социализация и ухаживания. 53

Глава 5. Брак и его следствия. 60

Глава 6. Рождение детей и взаимодействие с ними. 78

Глава 7. Супружеские и семейные конфликты. 98

Глава 8. Отлучение родителей от детей. 123

Глава 9. Боль старости. 139

Посвящается миссис Элизабет Эриксон

Предисловие.

В эпилоге к первому изданию этой книги я писал:

Милтон Эриксон сейчас кончает последнюю главу своей жизни. Смертельно больной, прикованный к инвалидному креслу, он встречается с пациентами лишь от случая к случаю. В последние годы его подход к проблемам человека обрел ту простоту и эффективность, которая так характерна для поздних работ многих художников. Пикассо достиг большей простоты в своих рисунках, Борхес обрел новый, более простой способ рассказывания историй, а Эриксон овладел, возможно, компенсируя свою нарастающую слабость, такой экономностью терапевтического стиля, которую мы можем увидеть в движениях резчика по алмазу. Он схватывает сущность ситуации человека с удивительной быстротой, и его терапевтические вмешательства точны и просты, без лишних усилий. С возрастом его мудрость возросла, и это произошло именно тогда, когда он потерял силы для того, чтобы ее реализовать, что является одним из проявлений иронии жизни».

После смерти Эриксона в 1980 году его стратегический подход к терапии стал стал еще более популярным и изучался и преподавался повсеместно. Из противоречивой фигуры в психотерапии он превратился в фигуру, вызывающую однозначное восхищение. Книги о нем появляются почти ежемесячно, и многие люди проводят семинары по эриксоновской терапии. Он приобрел статус культовой фигуры с тысячами почитателей, собирающихся на собрания общества друзей Эриксона, созданного в его честь.

Я считаю, что Эриксону был бы приятно, что годы тяжелой работы над изобретением новых способов влияния на людей не пропали даром. Возможно, что культу, созданному вокруг его имени, он порадовался бы в меньшей степени, поскольку он был весьма практическим человеком. Тем не менее, он любил создавать атмосферу тайны вокруг своей работы. В одно время я хотел назвать эту книгу " Волшебство и здравый смысл", поскольку и то, и другое. органично входило в его жизнь.

В январе 1953 года, когда я начал работать у Грегори Бэйтсона в рамках одного из его проектов по изучению коммуникации, мне очень повезло. Джон Уикленд в то время тоже присоединился к этому проекту, и Бэйтсон предоставил нам полную свободу в выборе предмета нашего исследования, только бы он касался тех парадоксов, которые возникают в процессе коммуникации. На первом году этих исследований и появился на нашем горизонте некто Эриксон, предлагая один из своих семинаров по гипнозу, рассчитанных на уикэнд. Я сказал, что хочу посещать этот семинар, и Бэйтсон устроил нам это. Он знал Эриксона с давних пор, когда он консультировал его и Маргарет Мид по поводу тех фильмов о трансе, которые они сняли в Бали.

После этого семинара я начал изучать коммуникативные аспекты гипнотического контакта. Джон Уикленд присоединился ко мне, и мы начали регулярно бывать в Финиксе, где у Милтона Эриксона была очень большая частная практика. Мы провели много часов, беседуя с Эриксоном о природе гипноза и наблюдая его работу с пациентами. Проводя семинары и давая консультации по всей стране, он сохранял при это широкую частную практику. Несмотря на два приступа полиомиелита, после которых он передвигался исключительно с тростью, он сохранял бодрость, энергичность и хорошее здоровье. Он принимал пациентов прямо у себя в доме: столовая превращалась в кабинет, а его комната -- в комнату ожидания. Многие из его восьми детей в 50-х годах были еще маленькими и находились дома, и таким образом пациенты как бы смешивались с его семьей. Он жил в скромном кирпичном доме на спокойной улице и мне часто хотелось знать, что думают об этом пациенты, приезжавшие со всех концов страны и ожидавшие увидеть ведущего психиатра страны, живущим в более шикарном доме.

После того, как мы некоторое время позанимались изучением гипноза, наш интерес переместился на стиль его терапии. В середине 50-х я начал заниматься частной психотерапевтической практикой, специализируясь на краткосрочном лечении. Моей задачей являлось настолько быстрое разрешение проблемы пациента, насколько это было в данном случае возможно. Обычно я использовал при этом гипноз. Я скоро понял, что простая гипнотизация не ведет к выздоровлению пациента. Я должен сделать что-то еще, чтобы произвести изменения. Я искал человека, который мог бы проконсультировать меня по краткосрочным методам лечения, но в те годы для длительной ориентированной на инсайт-психотерапии мне не удалось найти никого. Дон Джексон, который был нашим супервизором в ходе психотерапии, проводимой нами с шизофрениками в рамках нашего исследовательского проекта, помогал нам, но его опыт в плане краткосрочной терапии был ограниченным. Продолжая искать консультанта, я пришел к выводу, что единственным человеком, обладающим опытом в плане краткосрочной терапии, был доктор Эриксон.

Из наших бесед я уже знал, что у Эриксона был такой специальный стиль психотерапии, которая иногда включала гипноз, а иногда нет. И я начал обсуждать с ним пациентов, которых я в то время вел. Очень скоро мне стало очевидным, что у Эриксона был оригинальный, неповторимый стиль психотерапии, аналога которому я подобрать не мог. Я попытался описать его подход в статье о краткосрочной психотерапии, которая позднее вошла как одна из глав в книгу " Стратегии в психотерапии". По истечении многих лет я попытался описать подход Эриксона более полно в форме книги. Я колебался, поскольку осознавал огромнейший объем такой работы, а также отсутствие теоретической рамки, необходимой для того, чтобы осмыслить и описать методы терапии. В ходе реализации нашего исследовательского проекта мы изучали тогда все многообразие форм терапии, записывали и снимали на видеопленку работу различных практиков. Однако доктор Эриксон сам по себе представлял уникальную школу психотерапии, и обычные предпосылки психиатрии и психологии были неадекватными для описания эриксоновского подхода. В течение этого периода времени как раз происходила революция в психотерапии, которая была связана с внедрением идеи о семейной ориентации. То, что когда-то определялось как симптомы или индивидуальные проблемы, переопределялось теперь как продукт межличностных взаимоотношений. По мере развития наших исследований в области семейной терапии, по мере того, как я начинал и продолжал работать с семьями, я осознавал, что эриксоновский подход к лечению был совершенно новаторским. Стало казаться возможным описать его терапию с помощью теории семьи. Ориентация на семью была имплицитной в его работе. Беседа с Эриксоном и анализ его пациентов помогли мне приобрести новый взгляд на семью как на центр, в котором собираются человеческие проблемы. Когда я начинал думать о человеческих проблемах, как о неизбежно возникающих в ходе развития семьи, я осознал, что терапия доктора Эриксона была в большой степени основана на таком допущении. Таким образом, я нашел рамку для описания его работы.

Познакомившись с этими необычайными историями болезни, читатель может пожелать найти дальнейшую информацию о докторе Эриксоне. В этом вам поможет книга " Усовершенствованные техники гипноза и психотерапии". Она состоит из статьи Эриксона, введения, посвященного биографии Эриксона, и приложения, содержащего общее обсуждение его работ. В книге содержится также полная библиография работ Эриксона для тех, кто решить продолжать знакомиться с его трудами.

Но здесь будет полезно сказать несколько слов о профессиональной подготовке доктора Эриксона. Он учился в Висконсинском университете и завершил свое медицинское образование в Центральной больнице штата Колорадо, получив там диплом врача. Там же он получил и диплом психолога. Пройдя специализацию в больнице штата Колорадо для психопатов, он стал работать психиатром в государственной больнице н а Род Айленде. В 1930 г. он поступает на работу в Уорчерстерскую государственную больницу, штат Массачусетс, где становится главным психиатром службы исследований. Через четыре года он переезжает в Элоизу, штат Мичиган, где становится директором лаборатории психиатрических исследований и подготовки персонала в Уэйнской больнице. Вместе с тем он преподает психиатрию студентам и аспирантам медицинского колледжа Уэйнского государственного университета.

В этот же период он какое-то время преподает клиническую психологию в Мичиганском государственном университете в Ист-Лансинге. В 1948 году по причинам, связанным в основном с его здоровьем, Эриксон переезжает в Финикс, штат Аризона, где вскоре у него появляется обширная частная практика. Он был членом американской психиатрической ассоциации, равно как и американской психопатологической ассоциации. Кроме того, он был почетным членом многочисленнейших обществ медицинского гипноза в Европе, Латинской Америке и Азии. Он был также основателем и президентом американского общества клинического гипноза и редактором журнала, издаваемого этим обществом. После 1950 года его профессиональная жизнь включает в себя как обширную частную клинику в Финиксе, так и постоянные путешествия по Соединенным Штатам и всему миру с целью проведения многочисленных семинаров.

Несмотря на то, что все идеи, представленные в этой книге, мы разрабатывали вместе с Эриксоном, общий подход к предмету не обязательно принадлежит доктору Эриксону. Это мой собственный способ описания его подхода к психотерапии. Он читал и одобрил рукопись моей книги, но его взгляд на собственную терапию выражен в других его собственных работах. Описания пациентов, приводимые мною в этой книге, даны словами доктора Эриксона, многие из этих описаний взяты из его статей, но они отредактированы таким образом, чтобы подчеркнуть то, что я хотел подчеркнуть. Эта книга -- всего лишь частичный портрет эриксоновской терапии. Он написал более 100 статей, и у меня имеется более 100 часов записанных бесед с Эриксоном. Отобранные мной случаи представляют собой лишь часть всей огромной информации о его работе. Он владел огромным множеством гипнотических техник, которые здесь не описаны, равно как и огромным количеством подходов к индивиду и к семье, которые не были еще даже исследованы.

Эта книга не является также и критическим обзором деятельности и работ доктора Эриксона. Я не подчеркивал точки своего несогласия с ним, но старался подчеркнуть как можно сильнее и представить как можно яснее его идеи о том, чем должна быть психотерапия. Там, где я согласен с ним, я приводил случаи не только из его, но и из своей практики, но в случае моего несогласия с ним я приводил его идеи и его интерпретацию, но никак не свою.

Некоторых читателей, возможно, будет раздражать постоянное подчеркивание того факта, что психотерапия Эриксона была успешной. Но, естественно, у него были свои неудачи и ограничения. Иногда, впрочем, в книге говорится и о неудачах, чтобы подчеркнуть то или иное утверждение. Эта книга посвящена эффективным способам решения человеческих проблем, и поэтому включенные сюда случаи -- это те случая, в которых подход Эриксона работает. У нас уже достаточно книг о методах психотерапии, которые, как правило, являются неэффективными, хотя иногда авторы склонны подчеркивать красоту своих теорий и никак не низкую результативность психотерапии.

Обычно сегодня в наш век техники, если автор описывает работу психотерапевта, он должен представить видео- или, в худшем случае, аудиозапись его работы, чтобы документировать такое сложнейшее явление, как психотерапевтический процесс. Эта книга более старомодна. Это сборник историй болезни, опирающихся в основном на то, что сам психотерапевт рассказывает о своей работе. Следовательно, тут имеется такой недостаток, как субъективность интерпретации того, что происходит в ходе психотерапии. Конечно, когда психотерапевт описывает свою работу, могут возникать всевозможные отклонения. Но я считаю, что, несмотря на применение самых изощренных средств реконструкции психотерапевтического процесса, описание психотерапевтом своей работы всегда останется актуальным. Мне случалось описывать психотерапевтов с помощью аудио- и видеозаписей, их работы с пациентами с помощью кинофильмов, приходилось заставлять психотерапевтов комментировать подобные записи их работы и т.д. Такой способ описания случаев, когда психотерапевт рассказывает, как он увидел проблему и что он сделал, чтобы ее решить. продолжает оставаться ценным для понимания данного психотерапевтического подхода. Такой сборник случаев позволяет охватить широкий круг техник, используемых для решения широкого круга человеческих проблем. Каждый из случаев, обсуждаемых в этой книге, используется для иллюстрации нескольких техник или идей, но любой из этих случаев в развернутом виде мог бы представлять собой книгу. Поскольку все в этой книге предельно упрощено, ее в сущности можно рассматривать как сборник анекдотов, резюме же в каждом случае посвящено критическим событиям в ходе психотерапии. Вообще говоря, доктор Эриксон описал свой подход с замечательной ясностью, добавляя иногда оттенки драматизма. поскольку он склонен видеть мир таким образом. Очень часто ему нравилось описать проблему так, как если бы она была неразрешимой, а затем представить ее решение. То, что он делал в ходе психотерапии, кажется несколько разумным, если же, конечно, вы схватили его точку зрения, что хочется сказать, что если бы не Эриксон совершил данное терапевтическое вмешательство, то именно это должен был сделать кто-то другой. В течение многих лет я применял его методы, такие как это делали многие другие, и эти методы оказались эффективными. Любой психотерапевт может приспособить его подход к собственному стилю. Для Эриксона было очень типичным вовлекаться в процесс психотерапии, но пациент, который получал его полное внимание, испытывал на себе огромное влияние его личности. Несомненно, что и другие психотерапевты с другими чертами личности и с меньшей склонностью к вовлеченности в процесс психотерапии вполне могут использовать многие из эриксоновских техник.

Когда я просматривал эту книгу перед ее новым изданием, мне было очень приятно обнаружить, что я не сожалею о том, что в ней написано и не собираюсь в ней ничего менять. Идеи и теории по-прежнему останется основополагающими, а приведенные случаи вечными: в каждом приведенном случае психотерапия Эриксона как бы кристаллизована и это для него очень характерно. Ему до сих пор приятно, что я нашел такую рамку для описания эриксоновской работы как жизненный цикл семьи. Эта идея сегодня используется широчайшим образом и сейчас для всех является само собой разумеющимся, что в жизни семьи имеются периоды и это является релевантным процессу психотерапии. Но в это время, когда эта книга была написана, эта идея была совсем новой.

В 1960-х годах, когда только начал писать эту книгу, мне повезло в том, что целый год я смог посвятить только работе над ней. Я думал тогда, что мне это будет достаточно. А на самом деле эта книга потребовала у меня для своего завершения целых 5 лет. Я должен был слушать, расшифровывать, анализировать аудиозаписи бесед с Эриксоном за 12 лет на самые различные темы: от техник гипноза до самых различных других оттенков человеческого опыта. Я должен был по-новому осмыслить подход Эриксона, так как традиционные психотерапевтические идеи были непригодны для описания его работы. Описывать чужие идеи и изобретены всегда трудно, поскольку никогда нельзя быть уверенным -- одобрит ли их сам создатель в том виде, в котором они будут выражены. Это сообщение верно в том случае, когда новые идеи еще туманны и находятся в процессе формулирования. И больше всего в этой книге мне нравится то, что Эриксону было приятно видеть такое описание своей работы. Он заказал себе много экземпляров этой книги и с удовольствием дарил ее своим коллегам и ученикам.

Многими идеями этой книги я обязан Джону Уикленду. Мы провели вместе много лет, разделяя интерес к психотерапии и гипнозу. Вклад Грегори Бэйтсона заключается не только в идеях, но и в том, что он обеспечивал саму возможность подобного исследования внутри многостороннего проекта исследований коммуникаций. На завершающем этапе книги мне были крайне полезны беседы с Браулио Монтальво, которые помогли мне прояснить многие идеи.

Джей Хейли, 1986 год.

Поощрение сопротивления.

Если гипнотизер скажет субъекту, что его руки становятся легче, а тот ответит: " Мои руки стали тяжелее", то гипнотизер не ответит: " Прекратить это! ", вместо этого он примет реакцию субъекта и даже поощрит ее сказав например: " Это хорошо, они могут стать еще тяжелее". Такое принятие типично для гипноза, но кроме того оно является фундаментальным в подходе Эриксона к человеческим проблемам вне зависимости от того, использует он гипноз при их решении или нет. Что происходит если кто-то " принимает" сопротивление субъекта и даже поощряет его? Субъект, таким образом, оказывается в ситуации, когда его попытка к сопротивлению принимается как стремление к сотрудничеству, как кооперативное поведение. Субъект, таким образом, оказывается в ситуации, когда его попытка к сопротивлению принимается как стремление к сотрудничеству, как кооперативное поведение. Субъект обнаруживает, что он выполняет инструкции гипнотизера, что бы он ни делал, потому что то, что он делает определяется как кооперация. А если он сотрудничает, то ему можно предписать и новые поведенческие реакции. Эриксон использует здесь аналогию с человеком, который хочет изменить направление течения реки. если он перегородит реку, она разольется и сметет препятствие. Если же он примет силу реки и просто повернет ее в другом направлении, река с помощью своей же силы пробьет себе новое русло. Например если пациент обращается с жалобами на головную боль, но которая не имеет соматических причин, Эриксон " примет" эту головную боль так же как он принял бы гипнотическое сопротивление. Он сосредоточится на необходимости иметь головную боль длительность, частота и интенсивность этой боли может варьировать до того момента, пока она не исчезнет вообще.

Случаи из практики Эриксоновской семейной психотерапии демонстрируют, как самые различные терапевтические вмешательства могут быть связаны со своим гипнотическим источником и, в частности, с поощрением сопротивления. Обычно, работая с супружеской парой или семьей, Эриксон использует следующую последовательность: сначала он просит членов семьи сделать что-то, что они могут сделать произвольно (обычно то, что они уже делают), а затем он говорит им о спонтанных изменениях, или же изменения наступают сами, как следствие поощрения их обычного поведения. Очень редко он говорит паре или семье прекратить делать то, что они делают. Если муж и жена постоянно и бурно ссорятся и отказываются принимать хорошие советы, Эриксон вероятнее всего, попросит продолжать ссориться, но он изменит место и время ссоры, может быть какие-либо другие ее параметры, и реакцией семьи будет " спонтанное" изменение поведения.

Предложение худшего варианта.

Психотерапевт предпочитает, чтобы пациент сам инициировал свое новое поведение, и сам выбирал себе новое направление в жизни. Но вместе с тем психотерапевт хочет, чтобы пациент изменился совершенно определенным образом, который сам психотерапевт считает наиболее важным. Проблема и психотерапии и гипноза заключается в том, как заставить пациента или субъекта следовать инструкциям, но вместе с тем развиваться автономно, принимать собственное решение и самостоятельно выбирать пути своего развития.

Обычно Эриксон использует здесь следующую процедуру. Он предлагает пойти пациенту в одном направлении, но предлагает так, что провоцирует его выбрать себе другое направление. Если Эриксон хочет, чтобы гипнотический субъект отреагировал определенным образом, то он может проинструктировать его сделать что-либо, что он не хочет делать, и субъект выберет тогда что-либо, что он не хочет делать, и субъект выберет тогда что-либо более подходящее для себя. Например, если Эриксон хочет добиться амнезии, он может дать субъекту инструкцию забыть что-либо из того, что тот предпочитал бы помнить. В качестве альтернативы субъект забудет что-либо другое, но более полно и прочно, потому что он сам выбрал то, что он забудет.

Комментируя этот прием, Эриксон говорит: " С помощью подобных инструкций вы устанавливаете для пациента класс некоторых действий, которые он может воспринять как " упражнения". Затем вы вводите в этот класс один элемент, который как вы подозреваете, субъект не очень то хочет выполнять. Таким образом, вы заставляете его " спонтанно" найти другой элемент в этом же классе. Это хороший способ вдохновить кого-либо найти такие действия которые он сможет выполнить, которые будут ему нравиться и в которых он преуспеет".

Хотя и психотерапевт и гипнотизер настроены благонамеренно, они часто создают трудности человеку который не сотрудничает с ними в достаточной степени. Иногда это делается намеренно, например, пациенту предлагается сделать что-то, что он не хочет делать в расчете на то, что он выберет что-то лучшее для себя. В другом случае могут использоваться и угрозы, либо какие-либо другие процедуры в расчете на то, что пациент изменится, чтобы избежать чего-либо худшего. Например, гипнотизер может сказать: " Вы хотите погрузиться в транс сейчас или немного попозже? " Ставя вопрос таким образом гипнотизер избегает говорить о том, хочет ли субъект вообще войти в транс но он предполагает ему также и легкий путь отступления. Субъект может ответить: " Позже", чтобы избежать необходимости погружаться в транс прямо в данный момент. Гипнотизер может так же сказать: " Вы можете погрузиться в глубокий транс или же легкий транс". Субъект может погрузиться в легкий транс, чтобы избежать глубокого транса, но он мог бы избежать даже легкого транса, если бы ему не была предложена худшая альтернатива.

Эриксон использовал множество процедур для того, чтобы человеку стало труднее сохранять свою проблему при себе, нежели решить ее. Некоторые из этих процедур предполагают, выполнения взятых на себя добровольно неприятных обязательств например, таких обязательств, как делать физзарядку каждый раз в два часа ночи, если симптом за данные сутки появился большее количество раз, чем пациент этого хотел. Иногда Эриксон комбинировал " рассеивание", то есть типичную гипнотическую технику, с такими трудно выполнимыми обязательствами.

Ампликация отклонения.

Для Эриксона характерно, что он сначала пытался добиться минимальной гипнотической реакции, а затем он развивал ее, амплифицируя до тех пор, пока не добивался цели. Он часто предостерегал гипнотизеров от попыток достичь слишком многого очень быстро, рекомендуя, скорее, принятие того, что предлагается и усиливание этого. И для работы Эриксона с семьями также характерно стремление к минимальному изменению, а затем к последующему его расширению. Если изменение было введено в критическую область, то, кажущееся минимальным, оно могло изменить всю систему. Иногда Эриксон использовал аналогию дыры в плотине -- Эта дыра не должна быть такой уж большой, чтобы вскоре вся структура плотины сильно изменилась.

Семейные психотерапевты все яснее осознают тот факт, что они пытаются изменить систему, внутри которой определенные стереотипы повторяются, и, следовательно, являются стабильными. Тут представляются правомерными два подхода. Первый заключается в том, чтобы дестабилизировать систему, и тогда она, стремясь вернуться к состоянию стабильности, начнет использовать другие стереотипы взаимодействия. Другой подход состоит в том, чтобы выбрать один признак системы и изменить его, а затем амплифицировать это изменение, пока система не потеряет управление и не будет вынуждена создать новый набор стереотипов. Эриксон использовал и кризисное вмешательство, но в гораздо большей степени, чем все другие психотерапевты, он был склонен к тому, чтобы вызвать маленькое отклонение в функционировании системы, а затем увеличить его до тех пор, пока не появятся крупные изменения во всей системе. Такой же подход использовался Эриксоном и для усиления гипнотической реакции субъекта.

Пробуждение и освобождение

Подобно некоторым другим семейным психотерапевтам, Эриксон обращал пристальное внимание на достижение независимости и автономии каждым членом семьи, впрочем, как и на сплоченность семьи. Если к нему обращались по поводу проблемного поведения ребенка, он был склонен искать в семье взрослого, чаще всего одного из родителей, кто находился в слишком тесной эмоциональной связи с этим ребенком, и вмешивался с целью обеспечения ребенку более широкого пространства и большего количества степеней свободы. Если речь шла о подростковой или юношеской шизофрении, он был склонен работать в направлении освобождения этого подростка от слишком интенсивной, патологически интенсивной вовлеченности в семью и оринтирования его на самостоятельную жизнь. Это внимание к интенсивным диадическим отношениям, при которых два человека реагируют друг на друга настолько сильно, что исключают из взаимодействия всех других, кажется мне вполне естественным для гипнотизера. Гипнотизер сосредоточивается на субъекте и стремится к тому, чтобы заставить субъекта как можно более полно реагировать именно на него, а не на другие стимулы. Когда гипнотизер наблюдает за взаимодействием членов семьи, он с легкостью опознает такую диаду и знает, как с ней быть. Я считаю также, что изучение того, как гипнотизер управляет процессом пробуждения, может помочь нам понять, как переключить человека с интенсивных взаимодействий с другим человеком на более поверхностные. Мы часто принимаем пробуждение от гипнотического сна как простую реакцию на какой-либо стимул, например, слова гипнотизера: " Просыпайтесь", или же на счет: " Раз, два, три". Но если внимательно понаблюдать за гипнотизером и субъектом, то можно увидеть, что этот процесс гораздо более сложен. Гипнотизер не просто предъявляет стимул, но он меняет все свое поведение в целом. Меняется его поза, характер движение, интонация, и его внимание и интерес перемещаются на что-то другое. Субъект тоже переходит от трансового поведения к более социализированному. Если субъект сопротивляется, продолжая оставаться в трансе, гипнотизер часто начинает акцентировать нетрансовые социализированные черты своего поведения, побуждая субъекта реагировать на него менее вовлеченным образом. Мне кажется, что создавая способы психотерапевтического вмешательства в диаду со сверхинтенсивными отношениями, Эриксон опирался на свой многообразный опыт пробуждения субъектов от гипнотического сна.

Избегание самоанализа.

Стремление Эриксона разрешить задачу изменения отношений в семье равно по силе его стремлению избежать того, чтобы члены семьи поняли, почему же их способы взаимодействия были до сих пор такими неадекватными. Радикально новым в подходе Эриксона является полное отсутствие интерпретаций предполагаемых причин поведения. Несмотря на то, что Эриксон вроде бы нигде не утверждал этого открыто, имплицитно в его работах присутствует мысль о том, что психотерапевт, пытающийся дать пациентам понять, почему они ведут себя так, а не иначе, фактически препятствует реальным психотерапевтическим изменениям.

Базовым условием выздоровления в динамической психиатрии считалось понимание пациентом себя, мотивов своего поведения. Представляется, что основным источником этой идеи является принадлежащее XIX веку понимание человека как рационального существа. Фрейд пришел к выводу, что человек не столь уж рационален, но если бы он, человек, изучил бы законы своего собственного подсознания, то стал бы вполне рациональным. Вытеснение в теории Фрейда рассматривалось как основная причина психической патологии, а возвращение вытесненного сознания посредством инсайта представляло собой основную цель терапии. Техника заключалась в интерпретации того, что пациент говорил и делал с целью осознания пациентом трансферентных искажений в собственном восприятии и поведении.

По мере того, как психиатрия становилась все более интерперсональной, точка приложения сил психотерапевта перемещалась. Салливен подчеркивал необходимость осознания пациентом своих трудностей в интерперсональных отношениях. Если бы пациент мог " увидеть", что он делает, и " связать" это со своим прошлым опытом, он изменился бы и выздоровел.

Впоследствии, когда психотерапевты начали работать с семьями, а не с отдельными индивидами, они автоматически привнесли в свою работу идею о том, что осознанное понимание влечет за собой изменение (иногда допускались вариации: осознанное переживание, осознанный эмоциональный опыт). Если бы члены семьи могли понять, как и почему они взаимодействуют друг с другом, вся система семьи изменилась бы. Иногда психотерапевт использовал психодинамические интерпретации, чтобы помочь членам открыть внутри себя интроецированные образы из прошлого. Иногда интерпретации могли быть более саллизеновскими, если целью было осознание нарушений межличностных отношений. Весьма часто интерпретации касались провокаций или трансферентных отношений членов семьи и психотерапевта.

В последнее десятилетие психотерапевты, использующие теорию обусловливания, предложили альтернативную теорию изменений. Процедуры реципрокного торможения и модификации поведения с помощью специальных подкреплений не предполагают идеи о том, что для изменения необходимо осознать причины своего поведения. Предполагается, что изменение подкреплений изменит поведение. Некоторые, весьма немногие, типы семейной психотерапии опираются на идею о том, что способ вмешательства психотерапевта в семью порождает в ней изменения совершенно независимо от сознания членов семьи. Поэтому более респектабельным стало утверждать, что терапевтические изменения появляются вне зависимости от того, понимают ли пациенты значение или функцию своего поведения. Оказалось также, что такие несознательные изменения более устойчивы, нежели те, которые были достигнуты " с пониманием" того, что человек делает.

Но, как правило, и сегодня хорошо подготовленный психотерапевт склонен делать интерпретации, и это происходит почти рефлекторно. Он может рассуждать об интерперсональном поведении, теории систем, подкреплении, но его психотерапевтическая техника будет состоять, в основном, в выдаче характеристик поведения пациента и попыток оказания пациенту помощи в плане понимания причин своего поведения. Если лишить психотерапевта возможности интерпретировать, он, как правило, почувствует себя неуютно. При введении такого ограничения его технический репертуар ограничился бы несколькими малознакомыми для него приемами обусловливания и модификации поведения. Альтернативой является психотерапевтический подход Эриксона, представленный в этой книге.

Милтон Эриксон получил подготовку психиатра, но затем пошел своим собственным путем. В период учебы Эриксона отношение Фрейда к гипнозу сделало это искусство запретным для нескольких поколений молодых психиатров. Но Эриксон обучился гипнозу и использовал его для лечения пациентов весьма широко. Клиницисты тогода, если и использовали гипноз, то все равно оставались в рамках Фрейдовской концепции. Они проводили гипноанализ и привносили в сознание пациента прошлые травмы и бессознательные идеи. Эриксон экспериментировал с этим подходом, но, впоследствии, оставил его, создавая вместо этого совершенно новые способы применения гипноза. Вместо того, чтобы думать о том, как помочь человеку осознать, почему он делает то, что он делает, Эриксон начал думать о том, как совершить психотерапевтическое изменение. И это заставило его отойти от традиционного психиатрического подхода. Этот отход не был обусловлен принципиальными соображениями, но тщательным анализом своей работы и изобретением новых перспективных методов, приемов и техник. В настоящее время терапевтический подход Эриксона представляет собой результат 30-ти летнего экспериментирования с различными способами создания измерений.

Легче, наверное, будет рассказать о том, чего Эриксон не делал в психотерапии, нежели рассказать о том, что он делал. Целесообразнее всего, наверное, будет приведение историй болезней. Стиль Эриксона не основывается на инсайте относительно подсознательных процессов, равно как и на понимании пациентом своих проблем в области межличностных отношений. Он не делает трансферентных интерпретаций, не исследует мотивов поведения субъекта, и не производит простого переобусловливания. Его теория изменений более сложна. Представляется, что она основана на интерперсональном влиянии психотерапевта на пациента без осознания пациентом этого влияния. Оно предполагает применение инструкций, обеспечивающих изменение и метафорическую коммуникацию.

Жизненный цикл семьи.

Описание Эриксоновской стратегии, предназначенной для решения проблем человека, будет неполным, если не проанализировать цели его терапии. Гораздо в большей степени, чем все другие психотерапевты, он учитывал " нормальные", обычные процессы в жизни людей. К новобрачным он относился совершенно иначе, нежели к семейной паре, поженившейся 20 лет назад. Если он имел дело с семьей, где были маленькие дети, он действовал совершенно иначе, чем тогда, когда перед ним была семья, где дети выросли настолько, что были готовы покинуть дом. Окончание истории болезни пациентов, которыми занимался Эриксон, часто как бы банальны, потому что его цели очень просты. В период ухаживания успехом терапии он считал брак. В первые годы семейной жизни -- рождение детей. На любой стадии жизни семьи критическим шагом развития семьи является переход семьи на следующую стадию. Структура этой книги соответствует последовательности стадий в жизненном цикле семьи от ухаживаний до старости и смерти. Стратегии, используемые Эриксоном для решения проблем на каждой из этих стадий, описываются в структуре соответствующих историй болезни. Подход Эриксона становится наиболее понятным, если учитывать процессы развития семьи и точки кризиса, возникающие при переходе от стадии к стадии на протяжении всего жизненного цикла семьи.

Период ухаживания.

12 3 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒