Война на востоке продолжается

⇐ ПредыдущаяСтр 13 из 14Следующая ⇒

Несмотря на то, что внимание Германии было приковано прежде всего к Западному фронту, где готовилось наступление, ее политические интересы, связанные с будущим империи, были по-прежнему сосредоточены на Востоке. Там националистические настроения были менее осознаны, а стремление к независимости не столь сильно. Германия точно рассчитала, что установление подчиненных отношений с народами, которые только что освободились от власти старой Российской империи, обещает быть более результативным. Народы Балтии — литовцы, латыши и эстонцы — сохраняли память о древних связях с германоязычными землями[27]. Большая часть класса землевладельцев имела германское происхождение. Финляндия, хотя и обладала до некоторой степени автономией в составе Российской империи, была не против добиться полной независимости и принять для этого помощь Германии. Первоначально политика Ленина в отношении нерусских народов, входивших в состав бывшей империи, состояла в том, чтобы позволить им выйти из нее, если у них возникнет такое стремление — но одновременно оказывать поддержку местным левым силам и с помощью оставшихся там русских солдат установить просоветскую власть. В странах Прибалтики, которая в результате успешного наступления 1916–1917 годов уже находилась под оккупацией Германии, попытки устроить революцию быстро провалились, и был установлен полунезависимый прогерманский режим. Некоторый протест это вызвало в Литве, но там недовольство прекратилось после объявления ее полной независимости. В Финляндии, где власть парламента — института, оставшегося в наследство от царского режима — была четко разделена между правыми и левыми, разногласия по поводу отношений с Германией привели к гражданской войне. Правые занимали в европейском конфликте прогерманскую позицию и даже создали свое добровольческое формирование — 27-й егерский батальон, который сражался в составе германских войск на Балтийском фронте начиная с 1916 года. Готовность правых вступить в альянс с Германией после объявления в 1917 году независимости спровоцировала левых сформировать собственную рабочую милицию. В январе 1918 года между ними начались сражения. Левые захватили Хельсинки, правые закрепились в северных провинциях. Немцы прислали в Финляндию войска, 70 тысяч винтовок, 150 пулеметов и 12 полевых орудий — все это вооружение было русского производства. Одновременно с этим из России прибыл новый командующий, которому было суждено возглавить армию сторонников правых — Густав Маннергейм, балтийский дворянин, бывший царский офицер, человек выдающихся личных качеств и талантливый военный.

Карьера Маннергейма началась в кавалергардах — старейшем кавалерийском полку царской армии. Он служил в Образцовом кавалерийском эскадроне под командованием Брусилова. Его карьера стала отражением его выдающихся качеств. Война принесла ему командование 6-м кавалерийским корпусом, который ему удалось сохранить в целости после развала имперской армии[28], который последовал за крахом наступления Керенского. После Октябрьской революции, однако, он решил, что должен отказаться от лояльности к своей родине. Он направился в Финляндию и принял пост главнокомандующего антибольшевистской армией. 31 декабря в Петрограде большевики, под давлением Германии, признали независимость Финляндии. Однако четырьмя днями позже Сталин убедил Петроградский Совет изменить условия, на которых Финляндии предоставлялась независимость[29], а затем предложил финским социалистам помощь России в установлении " социалистической власти". Материальная основа для этого уже существовала. На финской территории находились еще не репатриированные русские формирования и финская Красная гвардия. В то время как подразделения Маннергейма находились в западных районах Эстерботнии, левые занимали зону промышленных городов юга страны.

В течение января-февраля 1918 года обе стороны готовились к схватке. Силы красных насчитывали около 90 тысяч человек, в расположении Маннергейма было только 40 тысяч. Однако его войска находились под командованием профессиональных военных, поддержку им составили кадры из 27-го егерского батальона, в то время как красным командирам недоставало подготовки. Мало того: Германия готовилась перебросить в Финляндию опытные экспедиционные войска (в основном из состава Балтийской дивизии генерала фон дер Гольца). Ленина же тревожила необходимость принятия на территории, находящейся в непосредственной близости от " сердца революции", таких мер, которые могли вызывать недовольство Германии. Военных частей, дислоцированных в районе Петрограда, едва ли хватило, чтобы защитить большевистское руководство от неприятеля в случае организованного вторжения иностранных экспедиционных войск. После оглашения Брест-Литовского договора, формально означавшего окончание войны между Россией и Германией, Советы действительно начали отводить войска из Финляндии — однако продолжали тайно поддерживать и снабжать местные красные формирования.

Маннергейм воспользовался ситуацией и двинулся вперед. Лидер финских националистов Свинхувуд, придерживавшийся прогерманских взглядов, с некоторой неохотой принял план Германии — ради сохранения спокойствия сделать его страну экономически и политически зависимой от Германской империи. Одновременно с этим он кратко провозглашал, что его страна должна быть не " частью какой-либо другой империи, но… великой, освобожденной, независимой Финляндией". В начале марта Красная армия пыталась атаковать Эстерботнию, находившуюся под контролем Маннергейма, и последний перешел в наступление. Хотя его противники занимали столицу страны, с тыла им угрожали другие формирования националистов, действующие на Карельском перешейке между Балтикой и Ладожским озером. Именно по Карельскому перешейку проходили коммуникационные линии между расположением красных формирований и Петроградом. План Маннергейма заключался в том, чтобы организовать концентрическое наступление, которое одновременно перерезало эти линии и ставило красные войска на пересечение двух сходящихся направлений атаки.

Прежде чем он смог довести свой план до конца, Балтийская дивизия фон дер Гольца, которая была задержана льдом на южном побережье Балтики, появилась в порту Ганге[30]— бывшей передовой базе царского военного флота. Она двинулась на Хельсинки и 13 апреля вошла в столицу. Тем временем 6 апреля Маннергейм взял Тампере — основной оплот красных войск на юге. Эта победа позволяла ему перебросить войска на юго-восток страны, в Карелию. Эти войска вскоре вынудили формирования Красной гвардии к поспешному отступлению через границу в Россию, и 2 мая ее сопротивление армии Маннергейма прекратилось.

Теперь Финляндия была свободна как от иностранного империализма, так и иностранной идеологии, которые пытались укорениться на ее земле. Тем не менее, она все еще не была независима. Немцы взяли высокую плату за свою поддержку и вмешательство. Договор, подписанный между двумя странами 2 марта, предоставлял Германии право свободной торговли с Финляндией — но не Финляндии с Германией. Он связывал Финляндию обязательством не заключать никаких союзных договоров с другими государствами без согласия Германии. Правительство Свинхувуда было согласно принять подчиненный дипломатический и экономический статус и даже признать немецкого князя в качестве регента восстановленного Beликого княжества — если это гарантировало защиту Германии в случае угрозы возобновления социальной революции или агрессии со стороны России.

Маннергейм не был на это согласен. Его пламенное национальное чувство[31]и заслуженная гордость победой его армии укрепили его в решимости не подчиняться никаким иностранным авторитетам. Кроме того, он был твердо убежден, что Германия не сможет выиграть мировую войну, которую сама развязала, и это достаточное основание, чтобы отвергнуть любую политику, использующую Финляндию в ее стратегических интересах. 30 мая он вышел в отставку и уехал в Швецию, откуда ему было суждено вернуться в конце войны, чтобы провести переговоры почетного урегулирования разногласий между его страной и победителями.

Хотя Финляндия пошла на компромисс в союзе с Германией, она быстро и сравнительно безболезненно вышла из хаоса, вызванного катаклизмом в России. Общие потери в войне насчитывали 30 тысяч человек[32]. Это была большая цифра для страны с населением в три миллиона человек — но совершенно незначительная как сама по себе, так и в сравнении со страшной платой за гражданскую войну, которая разыгралась в это время в России. Эта война завершилась только в 1921 году и унесла жизни, прямо или косвенно, по крайней мере, семи — а возможно, и десяти миллионов человек. Это в пять раз больше, чем было убито в сражениях с 1914 по 1917 год.

В России не требовалось никакой гражданской войны, чтобы большевики потеряли все те преимущества, которые они приобрели за первые месяцы революции — преимущества, утраченные в результате их неудачной дипломатии и безнадежно нереалистичного доверия к силе революционного импульса, который должен был подорвать капиталистическую систему " снизу". Но с ноября 1917 года по март 1918-го большевики одержали серьезную внутреннюю победу в большинстве из семидесяти пяти провинций и областей, на которые была разделена прежняя царская империя. В ходе так называемой железнодорожной (" эшелонной" ) войны отборные отряды вооруженных революционеров двинулись во все стороны от Петрограда по железным дорогам[33], чтобы устанавливать контакт с девятью сотнями Советов, которые заменили официальные органы администрации в российских городах и областных центрах, и подавлять сопротивление групп, противостоящих Октябрьской революции. В течение этого краткого, но блистательного эпизода революции Ленин использовал российские железные дороги так, как Мольтке не смог использовать немецкие в 1914 году. В нужный момент решающее усилие было направлено в ключевые точки. Ряд небольших, но важных побед в итоге привел к торжеству революционных сил.

Теперь, когда Россия была у них в руках, большевики могли уклониться от установленных Германией сроков мирного урегулирования, которое подтверждало бы их победу. Условия Брест-Литовского договора были жесткими. Они требовали от большевиков, чтобы Царство Польское[34], и большинство прибалтийских земель перестали быть частью России. Русские войска должны были быть выведены из Финляндии и Закавказья, а с националистами Украины должен был быть заключен мир с признанием их независимости. Впрочем, Польша и Прибалтика и без того уже были потеряны для России. В Финляндии верх одерживали националисты Маннергейма, власть большевиков в Украине и Закавказье была хрупкой, а местами ее вообще не признавали. Условия Брест-Литовского договора оказывались жесткими скорее на бумаге, а не фактически. Большевики могли спокойно подписаться под ними без всякого ущерба для себя — молча решив, что отторгнутые территории можно будет вернуть назад, когда положение Германии ухудшится, а их — улучшится. Тем не менее большевики питали иллюзии, что мировая революция, которую они сделали действительностью у себя на родине, угрожает всем " империалистическим державам" и что лучшее, что они могут сделать, бросая вызов Германии, — это призвать рабочих Германии к солидарности в борьбе против их господ.

Эти иллюзии во многом питались известиями о волне забастовок, которая прокатилась по Германии с 28 января 1918 года. В ней участвовал миллион промышленных рабочих, чьи лидеры призывали к " миру без аннексий" — что было основным лозунгом большевиков. В некоторых германских городах были организованы советы рабочих. Забастовки, тем не менее, быстро были разогнаны. К тому же, как и во время подобных забастовок во Франции в 1917 году, основной импульс исходил не от революционного энтузиазма, а от усталости и военных тягот — как психологических, так и материальных.

Тем не менее последствия договора с Германией для большевистского руководства оказались бедственными. Ленин со своей обычной практичностью требовал осторожности — утверждая, что время, выигранное за счет принятия условий Германии, должно быть использовано для усиления вооруженной силы революции, способной противостоять врагам внутренним и внешним. Но Троцкий, теперь занимающий пост Народного комиссара иностранных дел, находился в плену романтической идеологии, которая принесла ему большинство в большевистском Центральном Комитете. Для того, чтобы заставить немцев сделать наихудший из всех возможных шагов, который должен был призвать на головы империалистов весь гнев мировой революции — сначала в Германии, а затем в других капиталистических странах — требовалось, чтобы наступило состояние " не мира и не войны". Россия не должна была ни подписывать мирных соглашений, ни продолжать сражаться. В силу серьезности этого чрезвычайного решения — отказа от применения материальной силы в ожидании духовного краха врагов революции, 29 января была объявлена общая демобилизация русской армии. В течение еще десяти дней в Брест-Литовске Троцкий продолжал уклоняться от вопросов германской стороны. Но 9 февраля немцы подписали сепаратный мир с Украиной — и одновременно выдвинули большевикам ультиматум, потребовав от них подписать договор к следующему дню. В противном случае перемирие, заключенное в декабре прошлого года, прекращало свое действие, и немецкая армия вместе с австрийскими и турецкими силами начинала наступление на территории бывшей Российской империи.

Наступление, начатое после прекращения перемирия, было стремительным. В результате операции " Фаустшлаг" [35], немцы сокрушили большевистские силы в Белоруссии и на Западной Украине, в Крыму, в промышленном районе Донецкого каменноугольного бассейна[36]. К 8 мая они уже вышли на Дон. В течение менее чем двух месяцев территория площадью 130 тысяч квадратных миль, равная площади Франции, содержащая лучшие сельскохозяйственные земли России, сырьевую базу и значительную часть ее промышленности, была захвачена неприятелем. " Это самая комичная война из всех, которые мне известны, — писал генерал Макс Хоффман, служивший у Гинденбурга начальником штаба во время Танненбергского сражения. — Мы помещаем массу пехотинцев с пулеметами и одним орудием на поезд и высаживаем их на следующей станции; они захватывают ее, берут в плен большевиков, собирают некоторое количество войск и так далее. Эти действия обладают, во всяком случае, обаянием новизны". Это была новизна молниеносной победы, о которой мечтал Шлиффен, и которой германская армия не достигала ни разу с начала войны.

Молниеносные победы, как показывает опыт, оборачивается несчастными последствиями — обычно для самих победителей. Операция " Фаустшлаг" имела последствия, но ко многим несправедливостям, сотворенным русской революцией, добавилось зло, причиненное не немцами, но терпящими поражение большевиками. Их поражение привело к трем последствиям. Во-первых, многие российские партии, бывшие в меньшинстве, ухватились за возможность сбросить власть Петрограда и установить свои собственные правительства. Во-вторых, неудача, которую потерпели большевики в противостоянии германскому вторжению, способствовало тому, что они были вынуждены согласиться подписать мир на условиях, диктуемых Германией. Это укрепило западных союзников — Францию и Великобританию, а также Соединенные Штаты и Японию — в решении установить военное присутствие на территории России с целью подвергнуть оккупационные войска Германии непрерывной военной угрозе. Наконец, крах вооруженных сил большевиков предоставил противникам революции в России возможность развернуть контрреволюционные действия, которые быстро переросли в гражданскую войну.

Финны стали первой нацией, которая добилась независимости. За ними последовали этнические румыны провинций Бессарабия и Молдавия; при поддержке остатков румынской армии в январе 1918 года они провозгласили Молдавскую Народную Республику, которая в апреле стала частью Румынии. Несмотря на присутствие значительного числа русских как национального меньшинства, ей было суждено оставаться в составе Румынии до 1940 года[37]. В Закавказье, которое оказалось под властью царского правительства только в девятнадцатом столетии, русское население было немногочисленным. Это были главным образом городские жители, железнодорожные рабочие, государственные служащие или солдаты. Доминирующая часть населения — грузины и армяне христианского вероисповедания, тюркоязычные мусульмане азербайджанцы — в ноябре 1917 получили в Петрограде от большевиков право создать свою собственную организацию самоуправления и в апреле 1918 года провозгласили Федеративную Демократическую Республику. Но эта федерация продержалась только месяц и закончилась возобновлением давнего военного противостояния между тремя народами. Независимость Армении и Азербайджана была потеряна в 1920 году, а Грузии — в 1921 году, когда большевики решили не возвращаться к политике уступок и политических свобод.

Закавказье и Прикаспийская область, находившиеся на юго-востоке региона, оставались бы захолустными районами, если бы не содержали ресурсы величайшей стратегической важности — кавказскую нефть, очищавшуюся в порту Баку на Каспийском море, и туркестанский хлопок из Прикаспия. Для отправки этих ресурсов в центральные районы страны здесь были построены железные дороги. В рамках Брест-Литовского договора большевистская Россия была обязана поставлять определенный процент ресурсов Закавказья в Германию. Естественно, что большевики хотели удержать их для собственных целей.

Одновременно Турция лелеяла надежды включить тюркоязычные прикаспийские территории в состав Оттоманской империи. Весной 1918 года германские войска, дислоцированные в восточной Украине и районе Донецкого бассейна, двинули свои колонны на восток — в направлении Баку. Тогда же Турция начала перемещение армии через кавказскую границу. В это же время Британия, согласно подписанному с царской Россией в 1907 году соглашению о разделе сфер влияния, державшая свои войска в южной Персии, также направила их в Прикаспийский регион.

На ранних этапах Великой войны индо-британские формирования укрепили свое присутствие в регионе, установив так называемую " Восточно-Персидскую границу". Целью его создания было предотвращение деятельности немецкой, австрийской и турецкой агентуры, занимавшейся раздуванием межнациональных проблем на северо-западной границе Индии с Афганистаном. Для расширения масштабов действий в Персию была переброшена индийская 28-я кавалерийская дивизия, в то время как местные войска, южно-персидские стрелки, были направлены для патрулирования границы индийского Белуджистана с Персией. К моменту начала германо-турецкого наступления в Закавказье весной 1918 года британское присутствие в регионе было значительно усилено. В январе колонны британских бронеавтомобилей под командованием генерала Данстервиля (" Данстерфорс" ) начали продвигаться из Месопотамии к Каспию. Их конечной целью был Баку. Вслед за ними в июне группа индийских войск под командованием генерала Маллесона выдвинулась к северу, чтобы организовать в персидском городе Мешхед на южном берегу Каспийского моря базу для дальнейших операций с целью предотвращения проникновения германских или турецких войск на территорию русской Средней Азии.

Это были не слишком масштабные усилия для столь обширной области — но и прежде в " большую игру", в которую с начала девятнадцатого столетия играли Великобритания и Россия, укрепляя свое влияние в Средней Азии, с обеих сторон вовлекалось лишь незначительное количество людей. С присоединением в 80-х годах XIX века к Российской империи центрально-азиатских ханств и эмиратов возможность Британии играть на местной племенной политике заметно сократилась. Эта проблема была разрешена взаимной договоренностью сторон, приведшей к заключению англо-русского соглашения 1907 года. В нем были определены их интересы, касающиеся Афганистана, Персии и Тибета.

Революция привела к тому, что " большая игра" началась вновь, а число игроков в ней заметно умножилось. Вожди местных племенных групп с одобрения Ленина (о чем он впоследствии сожалел) учредили местные органы самоуправления и организовывали так называемую " диктатуру Центрокаспия". К ним присоединились германские и австро-венгерские военнопленные, которых здесь находилось в общей сложности до 35 тысяч человек. К услугам пленных в качестве солдат охотно прибегали все партии — но те в основном предпочитали сражаться на стороне большевиков. Другой силой были сами большевики, базировавшиеся в Астрахани, расположенной в дельте Волги, и в Ташкенте на Центрально-Азиатской железной дороге. Еще одним участником игры стали германские и турецкие войска, которые из восточной Украины и с Кавказа двигались на Баку. Впереди шли разведывательные подразделения и дипломатические миссии.

Но оставались и британцы. Данстервиль, однокашник Редьярда Киплинга и прообраз его Сталки, считал делом чести не допустить к бакинской нефти ни немцев, ни турок. Он приложил все усилия, чтобы помочь Маллесону и препятствовать контактам Турции с тюркоязычными народами Средней Азии. К этому времени турки уже использовали Центрально-Азиатскую железную дорогу и надеялись спровоцировать волнения в Афганистане и на северо-западной границе Индии. Как это ни удивительно — хотя иной исход вполне был возможен, — драма Великой Войны в Средней Азии так и не получила своего завершения. В сентябре 1918 года Данстервил был отброшен от Баку наступлением турок, которое закончилось грандиозной резней бакинских армян азербайджанцами. Вторжение Маллесона в Среднюю Азию вскоре возобновилось — одновременно с убийством захваченных в Баку двадцати шести большевистских комиссаров, которое также произошло в сентябре. Оно было совершено тюркскими конфедератами, однако дало Советскому правительству возможность для обвинений в адрес британского империализма и его деятельности в Центральной Азии[38]— эти обвинения продолжались все время существования русского коммунизма.

Ни германскому, ни турецкому присутствию в Каспийской области не суждено было продлиться. Для Германии оно закончилось с поражением на Западном фронте, для Турции — с крахом ее Османской империи после перемирия 31 октября 1918 года. В конце концов победу в Средней Азии одержали большевики — хотя их война против жителей Кавказа продолжалась до 1921 года. Еще довольно долго после этого продолжалась борьба с восстанием тюркских " басмачей" в Средней Азии — краткую, но трагическую страницу вписало в нее появление в качестве вождя повстанцев бывшего лидера младотурок Энвер-паши[39]. Тем не менее центрально-азиатский эпизод стал важным элементом куда более широкого комплекса акций по иностранному вмешательству в дела России — которое отравляло отношения между Западом и Советским Союзом на протяжении многих последующих десятилетий.

Все западные союзники — Франция и Великобритания, а также США и Япония — в течение 1918 года направляли свои войска в Россию. Тем не менее вопреки версии, позже созданной советскими историками, первоначально они вовсе не собирались свергать советскую власть. В самом деле, первыми войсками, которые в буквальном смысле вступили на русский берег, стала партия из 170 британских морских пехотинцев, высадившихся в Мурманске на севере России 4 марта 1918 года — на следующий день после того, как большевики наконец-то подписали Брест-Литовский договор. Эти войска прибыли сюда с одобрения Троцкого, который двумя днями раньше отправил Мурманскому Совету телеграмму с распоряжением принять любую помощь союзников. И Троцкий, и британцы имели здесь общие интересы. Мурманск был главным портом, через который с 1914 по 1917 год в Россию шли поставки британского оружия и снаряжения. Он был буквально забит оружием и боеприпасами. После победы белых в финской гражданской войне как Троцкий, так и Великобритания имели основания опасаться, что финны и их германские союзники постараются захватить эту значительную материальную базу. Белые финны, имевшие здесь также и территориальные претензии, действительно стремились к этому. Эти действия вызвали неодобрение Маннергейма. Он был недоволен проявлением такой крикливой и неосмотрительной антисоюзнической инициативы. Это была причина, которая, помимо всего прочего, побудила его отказаться от командования, уйти в отставку и уехать в Швецию[40]. Особое беспокойство у Троцкого вызывало то обстоятельство, что финны, и без того неплохо вооруженные немцами, могли при поддержке Германии двинуться на Петроград. В то же время британцев беспокоила перспектива превращения немцами Мурманска в военно-морскую базу. Она располагалась бы к северу от их минных полей, и с нее подводные лодки могли свободно атаковать север Атлантики.

Кроме того, Троцкий рассчитывал получить запас британского оружия для оснащения Красной армии, которая, после опрометчивого роспуска прежней русской армии 29 января 1918 года, была вновь создана указом от 3 февраля, учредившим ее главное командование, Указ о воинской повинности должен был последовать вскоре. Функция Красной армии должна была состоять в защите революции от ее настоящего неприятеля, которым, как определил Троцкий в своей речи на заседании Центрального Комитета в апреле 1918 года, был не " наш внутренний классовый противник, жалкий и презренный", но " могущественный внешний неприятель, который использует огромную централизованную машину для массового убийства и истребления революции". Под " внешним неприятелем" он подразумевал не британцев, французов и американцев, а немцев, австрийцев и турок, которые не только укрепились на русской земле, но значительно расширили контролируемую ими территорию. Теперь они управляли самыми богатыми сельскохозяйственными горнодобывающими областями — Украиной, Донбассом и Кавказом. Таким образом, даже в апреле 1918 года, несмотря на подписание Брест-Литовского договора, который теоретически означал заключение мира между большевиками и врагами России, несмотря на идеологическую враждебность, которую большевики питали к капиталистической системе, представляемую Великобританией, Францией и Соединенными Штатами, большевиков и западных союзников все еще объединял общий интерес — поражение Центральных держав.

Здание общих интересов пошатнулось в ноябре 1917 года, после того, как большевики провозгласили перемирие и призвали союзников начать мирные переговоры с Германией, Австрией и Турцией. Еще один толчок последовал в декабре, когда Франция и Британия поддержали попытки контрреволюционного сопротивления в России, направив к ним своих представителей, в надежде, что они добьются возобновления участия русских вооруженных сил в военных действиях, которым Ленин и Троцкий пытались положить конец. Поиск общих интересов возобновился в январе, в результате чего в феврале большевики использовали предложение помощи союзников как средство добиться от Германии лучших условий в Бресте-Литовском. После того как Германия навязала свои условия договора, и он был ратифицирован на 4-м съезде Советов 15 марта (чего Ленин добился с огромным трудом), казалось, что надеждам на успешность этих поисков суждено угаснуть. Однако благодаря деспотизму германской оккупационной политики на Украине и за ее пределами эта надежда все еще сохранялась — если бы по ряду непредвиденных случайностей события не сложились так, чтобы повлечь за собой безнадежные разногласия между большевиками и Западом.

Летом 1918 года западные союзники окончательно запутались в отношениях с большевиками и их русскими противниками. Ввязываться во внутрироссийский конфликт вовсе не входило в их планы. Как ни бедственны были последствия Октябрьской революции, и как ни отвратительна была программа большевистского правительства, у союзников было достаточно реализма в тактике осуществления политики, чтобы удержаться от непоправимого разрыва отношений с режимом, который управлял российской столицей и выжил — несмотря на все странности его административной системы. Хотя внутренние противники большевиков придерживались патриотических антигерманских взглядов и были сторонниками традиционного порядка, они были дезорганизованы, разобщены и рассеяны по окраинам России. Наиболее значимая группировка, известная как Добровольческая армия, фактически была создана в течение одной ночи в ноябре 1917 года усилиями двух ведущих генералов царской армии — Алексеева, бывшего начальника Генерального штаба, и Корнилова. Последний в ноябре сделал попытку восстановить свои полномочия, бежав из их плохо охраняемой тюрьмы в Быхове (недалеко от прежней штаб-квартиры высшего командования в Могилеве) в отдаленную область на Дону на юге России. Дон был выбран в качестве расположения Добровольческой армии но той причине, что именно там была родина самого крупного казачьего войска, чья неистовая преданность царю позволяла видеть в них наиболее надежную силу, способную поднять знамя контрреволюционного движения против окопавшихся в Петрограде большевиков.

Однако казаки — как донские, так и более удаленные кубанские — были недостаточно многочисленны и организованы, чтобы стать реальной угрозой советской власти, что лидеры Добровольческой армии весьма быстро обнаружили. Сопротивление донских казаков было сломлено в феврале 1918 года натиском Красной армии. А когда Корнилов увел небольшую Добровольческую армию через степь к Кубани, разразилась катастрофа. После того как Корнилов был убит случайным снарядом, сменивший его энергичный Деникин не смог найти безопасной базы для своего войска и беженцев. Последним отрядам общей численностью 4 тысячи человек было суждено распасться в апреле под натиском большевистских армий и раствориться в бескрайних российских просторах.

Фактором, который внес в ситуацию совершенно неожиданные изменения, стало появление силы, которую первоначально никто не принимал во внимание — ни союзники, ни большевики, ни их противники. Этим фактором оказались чехословацкие военнопленные, освобожденные еще до ноябрьского перемирия. В апреле они начали свой исход из России, чтобы присоединиться к армии союзников на Западном фронте.

В 1918 году на Украине находилось множество военнопленных — как германских, так и австро-венгерских. Но пока немцы ожидали освобождения, которое им должно было принести появление германских частей, два самых крупных австро-венгерских контингента, польский и чешский, решили не репатриироваться, а перейти на сторону своих недавних противников и сражаться за освобождение своей родины от имперского владычества. Поляки совершили ошибку, переметнувшись к партии украинских сепаратистов, и в феврале вновь попали в плен к немцам, когда Центральная Рада — комитет украинских националистов — подписала с немцами собственный мир в Бресте-Литовском. Более осмотрительные чехи не испытывали никакого доверия к Раде и настояли на том, чтобы им позволили покинуть Россию и направиться во Францию по Транссибирской железной дороге, обеспечив себе безопасность согласием большевиков на то, что они будут находиться в пути с марта по май. Это путешествие не обрадовало ни британцев, которые надеялись, что чехи отправятся на север и окажут им помощь в защите Мурманска, ни французов, которые хотели, чтобы чехи остались на Украине и сражались там с немцами. Но чехи, имеющие возможность напрямую связываться с находящимися за границей лидерами своего временного правительства Масариком и Бенешом, твердо стояли на своем. Их целью был Владивосток, где они были намерены ожидать отправки во Францию. Они полагали, что ничто не прервет их пути.

Тем не менее транзит был прерван 14 мая 1918 года, когда на территории Западной Сибири, в Челябинске, произошла стычка между следующими на восток чехами и группой венгерских военнопленных, которые возвращались на запад, чтобы присоединиться к армии Габсбургов. Почвой для столкновения стал патриотизм: для чехов он означал независимость Чехословакии, для венгров — их привилегированное место в империи Габсбургов. В стычке один из чехов был ранен. Над напавшим на него венгром был учинен самосуд. Когда местные большевики вмешались, чтобы восстановить порядок, чехи схватились за оружие, чтобы утвердить свое право пользования Транссибирской железной дорогой для собственных исключительных целей. Чехов насчитывалось 40 тысяч человек, и эта масса, разбитая на отдельные группы, была растянута по всей длине железной дороги — от Волги до Владивостока. Как справедливо подозревали чехи, таким образом большевики хотели нейтрализовать их организацию. Под влиянием энергичного антибольшевистски настроенного офицера Рудольфа Гайды[41]они были в состоянии и в настроении не позволять использовать железную дорогу для любой другой цели, кроме их транзита. Потеря Транссибирской железной дороги была серьезной неудачей большевиков, поскольку захват и сохранение ими власти до сих пор держался на владении железными дорогами. Однако худшее было еще впереди. Чехи, первоначально нейтрально относившиеся как к большевикам, так и к их русским противникам, включились в серию жестоких местных операций на востоке вдоль железной дороги, которые косвенно способствовали свержению советской власти в Сибири. К середине лета 1918 года как Сибирь, так и Урал, то есть большая часть территории России, была потеряна большевиками.

Тем временем западные союзники, связанные обещанием переброски Чехословацкого корпуса для использования его на Западном фронте, начали оказывать чехам помощь в форме денег и оружия, а также одобрения войскам, которые неожиданно обнаружили горячее стремление не покидать Россию прежде, чем они нанесут большевизму смертельный удар. В то же самое время русские контрреволюционеры, включая как объявившего себя верховным правителем адмирала Колчака в Сибири, так и изначальных вождей Добровольческой армии на юге России, а также донских и кубанских казаков, ободренные успехами чехов, с новым воодушевлением вступили в борьбу. Явная общность мотивов, которыми все они руководствовались, стала достаточным основанием для того, чтобы союзники также оказали им поддержку. Изначально у союзников не было никакого стремления сделать большевиков своими противниками. На то была серьезная и хорошо известная причина — искренняя ненависть большевиков к немцам, австрийцам и туркам как к завоевателям, расхищающим историческую российскую территорию. Тем не менее к концу лета 1918 года союзники реально оказались в состоянии войны с большевистским правительством в Москве, поддерживая контрреволюцию на юге и в Сибири и высадив на территории страны собственные военные силы — британские на севере России, французские на Украине, японские и американские на Тихоокеанском побережье.

В результате война в России стала полноценной частью Великой войны. Па севере страны объединенные франко-британо-американские войска под командованием грозного (в том числе и внешне — благодаря своему гигантскому росту) британского генерала Айронсайда, в будущем главы Имперского Генерального штаба и предполагаемого прототипа вымышленного Ричарда Хеннея, героя популярных авантюрных рассказов Джона Бачена, объединились с местными антибольшевистски настроенными социалистами-революционерами и отодвинули свою линию обороны на 200 миль к югу от Белого моря. Зиму 1918–1919 года Айронсайд пережидал на реке Двине. В это время большевики собирали силы, чтобы дать ему отпор. Тем временем Айронсайд начал создание местных русских частей под командованием британских офицеров. Этот славяно-британский легион получил подкрепление в виде итальянских частей, а также принял помощь финского контингента, принципиально заинтересованного в аннексии русской территории — цели, от которых финнам до сих пор приходилось отказываться.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 9 10 11 121314 Следующая ⇒