Подземная жизнь верховного главнокомандующего

В атаку стальными рядами

Мы поступью твердой идем.

Родная столица за нами,

Рубеж наш назначен Вождем.

(Из песни «Марш защитников Москвы» – сл. А. Суркова)

С самого начала Великой Отечественной войны фашистские люфтваффе стали совершать налеты на столицу СССР. Иногда они приводили к серьезным разрушениям и жертвам. Поэтому встал вопрос о том, как сохранить высшее руководство страны и армии, ну и, конечно, Верховного главнокомандующего.

Что касается бомбоубежища в Кремле, то оно, несомненно, существует. Тому есть немало свидетельств. Но было оно готово лишь через три с половиной месяца после начала войны. В книге «Москва военная 1941–1945. Мемуары и архивные документы» есть воспоминания заместителя начальника 1‑ го отдела НКВД Д.Н. Шадрина, который руководил подготовкой целого ряда секретных объектов перед войной и в военные годы. Он писал об организации бомбоубежищ для членов политбюро.

К концу 1941 года начали делать для Сталина убежище в Кремле. Хорошее сделали, большое – никакая бомба не возьмет!

Писала о бомбежках Кремля и бомбоубежище Сталина и его дочь Светлана Аллилуева:

К сентябрю 1941 годами вернулись в Москву и я увидела, как разворотило бомбой угол Арсенала, построенного Баженовым, – как раз напротив наших окон. Перед нашим домом спешно заканчивали строить бомбоубежище для правительства, с ходом из нашей квартиры. Я потом бывала там несколько раз вместе с отцом. Было страшно все, – жизнь перевернулась и распалась, надо было уезжать из Москвы, чтобы учиться. В нашу школу попала бомба, и это тоже было страшно. Затем, опять же неожиданно, нас собрали и отправили в Куйбышев: долго грузили вещи в специальный вагон… Поедет ли отец из Москвы – было неизвестно; на всякий случай грузили и его библиотеку. В Куйбышеве нам всем отвели особнячок на Пионерской улице, с двориком. Здесь был какой‑ то музей.

Осень 1941 года была очень тревожной. В конце октября 1941 года я поехала в Москву – повидать отца. Он не писал мне, говорить с ним по телефону было трудно – он нервничал, сердился и отвечал лишь, что ему некогда со мной разговаривать. В Москву я приехала 28 октября – в тот самый день, когда бомбы попали в Большой театр, в университет на Моховой и в здание ЦК на Старой площади. Отец был в убежище, в Кремле, и я спустилась туда. Такие же комнаты, отделанные деревянными панелями, тот же большой стол с приборами, как и у него в Кунцево, точно такая же мебель. Коменданты гордились тем, как они здорово копировали Ближнюю дачу, считая, что угождают этим отцу.

В свое время писатель Константин Симонов записал рассказ адмирала И.С. Исакова, который бывал в кремлевском подземном кабинете Сталина во время войны зимой 1941 года:

Любопытная подробность, что из себя представлял этот кабинет: ход туда был обыкновенный забетонированный, со всеми полагающимися в таких случаях устройствами, но когда вы из тамбура входили в самый кабинет, то вы как бы оказывались не внизу, а наверху Это был точно такой же кабинет, как кабинет Сталина в ЦК. Такие же высокие дубовые панели, такой же стол, те же портреты Ленина и Маркса на стене, и даже гардины висели такие же самые, закрывая несуществующие окна. Только (это даже не сразу бросалось в глаза) площадь кабинета была раза в два меньше, чем верхнего.

На окнах сталинской квартиры в Кремле были установлены специальные бронированные ставни толщиной чуть больше сантиметра. Они закрывались изнутри и должны были предохранять квартиру от осколков бомб и возможных выстрелов снайперов.

Одну любопытную подробность я почерпнул из книги «Лубянка в дни битвы за Москву». Она заставляет задуматься о том, что на самом деле в 1941 году в Кремле было еще одно бомбоубежище, построенное до сталинского. 10 октября 1941 года комендант Московского Кремля Н.К. Спиридонов отправил заместителю наркома внутренних дел СССР И.А. Серову докладную записку, в которой сообщал о мероприятиях по минированию объектов жизнеобеспечения Кремля. Наравне с АТС, водонасосной, тепловой и электрической станциями в документе называется и бомбоубежище. Но убежище под квартирой Сталина было подготовлено только к декабрю 1941‑ го! Побеседовав с компетентными специалистами, много лет занимающимися Кремлем и его подземельями, я выяснил, что сразу после начала войны в бомбоубежище был «перепрофилирован» подвал 14‑ го корпуса. Назвать его убежищем в полном смысле этого слова нельзя: перекрытия там достаточно тонкие, а глубина залегания всего 4 метра. Так что прямое попадание даже 200‑ килограммовой бомбы могло разрушить подвал, хотя от осколков бомб он спасал.

Еще одно сталинское подземное убежище было построено на даче в Волынском. Небольшой холм рядом со зданием бани, который мне пришлось видеть через 70 лет, – это только один из входов в бункер. Вообще‑ то и само двухэтажное приземистое строение главного дома Ближней дачи создает впечатление укрепленного здания, хотя на самом деле особых укреплений в самом доме не было. Был, как считают, только отдельный вход в бомбоубежище. Строительство этого убежища на глубине 17 метров, в котором имелось все необходимое для работы и отдыха, началось еще до войны, в 1940 году и проводилось под руководством известной в то время метростроевки Татьяны Федоровой. Полностью объект был завершен через восемь с лишним месяцев после начала войны 7 марта 1942 года. Сталинский бункер был весьма защищенным для того времени сооружением и мог выдержать прямое попадание авиационной бомбы. Само бомбоубежище железобетонное, а в качестве перекрытий были использованы чугунные рельсы. В убежище, как рассказывают специалисты, ведет несколько лестниц как с улицы, так и из дома, а также персональный лифт. По примеру зданий Ближней дачи и Дальней дачи вождя в Семеновском, в бункере была построена система коридоров, которая изолировала Сталина от встреч с обслугой.

Убежище, напомню, имело все условия для работы. В просторном зале, отделанном такими же деревянными панелями, как и стены Ближней дачи, проводились рабочие встречи и даже заседания ГКО. Рядом располагалась небольшая спальня. В историческом путеводителе «Ближняя дача Сталина» отмечается, что внизу стояли такие же диваны, как и в основных помещениях, а выделялся лишь массивный стол с ножками в виде львов. Бункер был приспособлен к автономному существованию, и, как утверждают сотрудники Ближней дачи, дизель‑ генератор, который обеспечивает его электроэнергией, несмотря на почтенный возраст (1939 года выпуска), можно запустить и сейчас. Правда, со временем это бомбоубежище стало не таким уж безопасным. Если прямое попадание обычной авиабомбы (даже большой) оно могло выдержать, то атомная бомба разрушила бы его.

Много писали о том, что первое время Сталин во время фашистских бомбардировок работал в бункере связи под зданием Главного управления войск ПВО на Мясницкой, который был объектом глубокого залегания (до 70 метров) и имел несколько уровней. На самом деле на этом объекте он бывал всего пару раз. Его рабочий кабинет находился на станции метро «Кировская». А бункер связи, подвал особняка, в котором находилась Ставка Верховного главнокомандующего и станция метро, на которой было оборудовано бомбоубежище с рабочим кабинетом Сталина, узлом связи, комнатой членов политбюро и пр., были связаны подземным туннелем. Поезда на станции не останавливались, а платформа была отделена от путей фанерной стеной. Готовить убежище приходилось сверхбыстрыми темпами. В сборнике «Москва военная» цитируются воспоминания уже упоминавшегося нами Д.Н. Шадрина, заместителя начальника 1‑ го отдела НКВД, которому была поручена эта задача. Уже в 9 часов утра 22 июня его вызвали к Сталину:

Поехал я туда вместе с Серовым (Серов И.Л. в то время – первый заместитель народного комиссара госбезопасности. – Авт.). Там уже были Берия и Молотое. Сталин говорит: «Надо подобрать такое место, где можно было бы укрыться от бомбежки и работать». Берия отвечает: «Вот товарищ Шадрин знает всю Москву, он найдет ». Мы с Серовым ушли. Он спрашивает: «Куда поедем? » – «На улицу Кирова, там штаб – большое здание, а рядом особняк – детский туберкулезный диспансер».

Дальше все решения принимались молниеносно. Диспансер был в течение нескольких часов выселен в Подмосковье, и в освободившемся здании началась работа по подготовке особняка к переезду в него Ставки Верховного главнокомандующего. Затем Шадрин и Серов отправились в штаб ПВО, из подземного бункера которого был прорыт туннель прямо на станцию метро «Кировская». Его быстро расчистили. В тот же день привезли членов политбюро, за исключением Сталина и Калинина, чтобы посмотреть будущий объект. Опустили их всех разом на грузовом лифте вниз, потом провели на станцию. Д.Н. Шадрин вспоминал:

Поезда метро там уже не останавливались: сразу, как я туда приехал, прекратили мы остановку поездов.

Всем все понравилось. «Замечательно, близко! И хорошее укрытие, и хорошую работу можно организовать». Тут же Берия начал командовать: «Вот здесь, между столбами (а там, когда спустишься на станцию «Кировская», в конце две колонны с одной стороны были, две – с другой) сделать кабинет Сталина и приемную. Все организовать так‑ то и так‑ то! »

На всю подготовку особняка, подземного убежища, переходов между ними к приезду Сталина Шадрину дали четверо суток. Ровно через четыре дня сначала члены политбюро, а потом они же, но вместе со Сталиным, осмотрели все помещения. Завершился осмотр ужином на новом объекте «Ставка». Шадрин тоже решил впервые за последние дни что‑ то съесть, как вдруг за ним прибегает один из сталинских охранников:

«Тебя Сталин вызывает! » Я захожу, докладываю: «Товарищ Сталин, по вашему приказанию такой‑ то прибыл! ». – «Вы здесь руководили? » – «Так точно, я». – «Берия, налить ему стакан коньяка! » – «Товарищ Сталин, я целый день не ел и почти совсем не спал. И вообще я не пью, почти совсем не пью. Не могу я…»

Он наливает себе рюмку, мне – стакан. Встает и идет ко мне: «Благодарю за хорошую работу, за хорошо изготовленное укрытие… (нет, он как‑ то иначе этот бункер назвал). За твое здоровье! » – «Товарищ Сталин, я не могу выпить, ничего не ел, почти сутки не спал совершенно». – «За твое здоровье! И благодарю за хорошую работу». И выпивает. И мне опять: «Не хочешь выпить? »

Я выпил. Больше не помню ничего.

О том, что Сталин использовал открытые и секретные линии метрополитена во время войны, писали с начала 90‑ х годов очень много. Тогда получили распространение легенды о секретных линиях метро, стоящих на них до сих пор бронепоездах, гигантских подземных танковых стоянках и прочих фантастических и полуфантастических объектах. В 2005 году даже появилась компьютерная игра «Метро‑ 2» («Stalin subway»).

Основой для этой игры и для последующих публикаций послужили некоторые, не всегда полностью соответствовавшие действительности высказывания довольно высокого ранга должностных лиц новой России, сделанные ими в интервью, книгах и телепередачах.

Больше всего слухов было связано с якобы существовавшей веткой «спецметро» от Кремля до Ближней дачи. Особенно усилились они после рассказа бывшего шефа протокола Горбачева и Ельцина, а ныне пенсионера Владимира Шевченко, опубликованного в его книге «Повседневная жизнь Кремля при президентах»:

Естественно, что эти два здания (имеются в виду здания ЦК КПСС на Старой площади и Кремль. – Авт.) соединяет не только пневмопочта, но и подземная линия так называемого кремлевского метро, построенного еще при Сталине. На самом деле это скорее трамвайчик, и не могу сказать, что на нем очень комфортно ездить. Назначение этой подземки – в экстренном случае эвакуировать людей из Кремля и со Старой площади, поскольку дальше она ведет в Волынское на Ближнюю дачу. В настоящее время кремлевское метро никак нельзя назвать транспортной артерией, и, насколько мне известно, для ее дальнейшей эксплуатации требуется капитальный ремонт: ведь, помимо прочего, там проходит множество подземных коммуникаций, которые со временем ветшают.

Никто из официальных лиц, связанных с объектом «Волынское», тем не менее не подтверждает наличие выхода из сталинского бункера в так называемое «Метро‑ 2».

Если такого пути в реальности не существовало, то его, несомненно, нужно было бы придумать. Или начать искать косвенные признаки существования первой секретной линии метро…

Во‑ первых, по плану строительства Московского метрополитена 1932 года линия в сторону Кунцева должна была быть полностью подземной и проходить совсем недалеко от Ближней дачи Сталина.

Во‑ вторых, у москвичей всегда вызывало недоумение существование двух параллельных участков линий – Арбатско‑ Филевской – мелкого заложения, открытой в 1937 году, и Арбатско‑ Покровской – глубокого заложения, открытой через месяц после смерти Сталина 5 апреля 1953 года. С чисто экономической точки зрения, осуществление такого проекта выглядело более чем странным. И у многих жителей столицы время от времени закрадывались смутные сомнения: а не была ли Арбатско‑ Покровская линия (или хотя бы один ее туннель) построена задолго до ее официального открытия? И не служила ли она подземной дорогой, по которой Сталин скрытно передвигался из Кремля на Ближнюю дачу? Кстати, подтверждением экономической неэффективности существования двух параллельных Арбатских линий можно считать тот факт, что после открытия в 1953 году линии глубокого заложения «аппендикс» от станции «Улица Коминтерна» (позже – «Калининская», ныне «Александровский сад») до «Киевской» был на пять лет вообще закрыт и использовался только как склад. Но факт остается фактом: в Москве было по две независимых «Арбатских» и «Смоленских». Официальная версия объясняла необходимость строительства большим перепадом глубины между станциями «Площадь Революции» и «Улица Коминтерна», хотя примерно такие перепады уже были к тому времени в московском метро.

Косвенно подтверждал версию о стратегическом характере Арбатско‑ Покровской линии и огромный зал станции «Арбатская», расположенной под кварталом, который занимал Генеральный штаб. В случае ядерной войны эта станция могла превратиться в огромный бункер глубокого заложения, соединенный с несколькими линиями метрополитена.

В‑ третьих, станция «Киевская» Арбатско‑ Покровской линии была конечной в течение 50 лет (с 1953 по 2003 г.). Почему? Опять же появилась версия о том, что за «Киевской» существовал туннель к Кунцевской даче Сталина, а сама линия была секретной подземной правительственной трассой.

В метро Сталину точно приходилось бывать. 6 ноября 1941 года Сталин прибыл на станцию «Маяковская» на спецпоезде метро. Но отнюдь не из центра, где находилась Ставка. Бывший председатель Совета ветеранов Федеральной службы охраны Сергей Степанович Королев приводит слова М.Г. Красовского, несшего со своим взводом службу на станции:

– Во всех туннелях контактные линии были отключены, кроме одной, идущей от Белорусского вокзала к «Маяковской». Поскольку была объявлена воздушная тревога, участники торжественного заседания шли по тоннелям. В 16 часов 50 минут участники заседания были на своих местах, а пять минут спустя с Белорусского вокзала подошел метропоезд из двух вагонов, в котором на заседание прибыл весь состав ГКО во главе со Сталиным.

Сталин прибыл на «Белорусскую» на автомобиле, как и другие члены ГКО, а уже оттуда поехал на поезде. Кстати, в упоминавшемся нами сборнике «Москва военная» число вагонов поезда названо иное:

На станции «Белорусская» был сформирован специальный поезд из десяти вагонов, который подошел с охраняемыми лицами на станцию «Маяковская» за пять минут до начала мероприятия. На противоположной стороне платформы также находился состав из десяти вагонов: звукозаписи, платформы с оркестром, под гардеробы и буфеты для участников заседания. Вестибюль станции метро вмещал 2000 человек.

В книге «Гараж особого назначения. 90 лет на службе Отечеству», кроме уточнения количества вагонов, приводится еще одна любопытная деталь относительно того, как Молотов и Микоян опоздали на спецпоезд:

Приказ об организации охраны торжественного заседания в помещении станции метро «Маяковская» был подписан утром в день проведения мероприятия. Водительский состав гаража узнал о своих служебных обязанностях незадолго до начала заседания. Именно из‑ за этого фактора, не по вине водителей, 6 ноября произошло недоразумение. На станции метро «Белорусская » был сформирован специальный поезд из десяти вагонов, который 6 ноября в 18.50 должен был отправиться с охраняемыми лицами на станцию «Маяковская». В.М. Молотов и А.И. Микоян приехали на «Белорусскую» с опозданием, и им срочно пришлось добираться на торжественное мероприятие на автомобиле.

Сталин вместе с членами ГКО отбыл после заседания на «Белорусскую» тем же путем. Тут уж Молотов с Микояном опоздать никак не могли. А подавляющее большинство участников заседания снова отправились пешком, на этот раз к станции «Площадь Свердлова» по обесточенному туннелю…

Еще одним реальным «сталинским» объектом был рассекреченный во времена перестройки и превращенный в музей объект в Измайлове. В 1996 году там был открыт филиал Музея Вооруженных Сил на базе бывшего Запасного командного пункта Верховного главнокомандующего Вооруженных Сил СССР И.В. Сталина. Вот что говорится об этом объекте на официальном сайте музея:

Исторический музейный комплекс «Запасной командный пункт Верховного Главнокомандующего Красной Армии И.В. Сталина периода Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.» в Измайлове («Бункер Сталина») является общественным филиалом Центрального музея Вооруженных Сил. Комплекс был создан и открыт для посетителей в 1996 году. Этому предшествовала большая реставрационная работа, которую провело Физкультурно‑ оздоровительное предприятие «Измайлово». Создание данного объекта относится к 30‑ м годам XX столетия. Его строительство являлось частью государственной программы обеспечения обороноспособности СССР. Объект соединен 17‑ километровой подземной дорогой с центром Москвы. В качестве маскирующего предмета был выбран стадион.

В конце августа – начале сентября 2009 года агентство «Интерфакс», телепрограмма «Вести» (Москва) и другие СМИ сообщили о том, что в понедельник 31 августа главный архитектор Москвы Александр Кузьмин подтвердил существование 15‑ километрового туннеля от сталинского бункера в Измайлове до Кремля. Сообщения, правда, были разными по тексту. В одном из них говорилось о «части нереализованного проекта», а в другом – несколько иначе:

«От бункера в сторону Кремля идет 15‑ километровый туннель, по которому может проехать бронетехника. Военные, которые владеют этим бункером, отрыли в сторону центра метров сто. Бункер есть, он с хорошей архитектурой. Находится он не под территорией рынка, а под стадионом», – сообщил Александр Кузьмин, главный архитектор города Москвы». («Вести» (Москва) 03.09.2009).

Это все, конечно, замечательно. Бункер, причем действительно строившийся для Сталина, есть, часть туннеля – тоже, вот остальные 15–17 километров? Что слышно о них? Пока никаких официальных подробностей.

Метростроевцы со стажем вспоминали, что линия от «Площади Революции» до «Стадиона имени Сталина» (нынешняя «Партизанская». – Авт.} во время войны была уже построена, но поезда ходили только до «Курской». Существует версия того, что от перегона «Семеновская» – «Партизанская» был предусмотрен съезд к запасному командному пункту Верховного главнокомандующего, который был частично завален в конце семидесятых во время строительства гостиничного комплекса «Измайлово». Возможно, именно этот маршрут и называют «сталинским туннелем».

История создания упомянутого нами резервного бункера вкратце такова. После того как Восточное Измайлово в 1935 году вошло в состав Москвы, дачные поселки постепенно были ликвидированы, а сам район стал закрытой зоной, где началось активное строительство. Что любопытно, в течение трех лет там практически не строили капитальных зданий, за исключением школ для подготовки диверсионных подразделений и общежития для курсантов. Кстати, нынешнее название станции метро «Партизанская» связано именно с тем, что в Измайловском парке будущие партизаны проводили свои практические занятия. Но в 1936–1939 годах в этом районе велись в основном подземные работы по сооружению сталинского бункера, туннеля, фундамента и трибун стадиона.

Весной 1940 года, как утверждают историки, Сталин ознакомился с Запасным командным пунктом – так именовался объект. Некоторые считают, что к тому времени и туннель из центра, о существовании которого упоминают различные чиновники, был готов. Есть мнение, что именно в апреле 1940 года Сталин опробовал подземный путь от Кремля до Измайлова, хотя каких‑ либо веских доказательств этого не приводится.

Сегодня в первозданном виде, правда, не осталось ни одного помещения – все было отреставрировано «в сталинском стиле» в девяностые годы. Но более или менее похожи на то, что было раньше, – зал заседаний Ставки Верховного главнокомандующего, кабинет Сталина и коридор, проход к залу заседаний. Наиболее интересным с архитектурной точки зрения является зал заседаний Ставки. Это помещение около 80 квадратных метров, с высотой потолков примерно метров в пять. Над столом, выполненным в виде незамкнутого круга, – купол, который придает помещению неплохие акустические свойства. Известно, что Сталин не любил говорить громко, а в таком помещении его слова мог расслышать любой из участников заседания. Купол поддерживается четырьмя мощными колоннами, которые качественно покрашены под мрамор.

Задачей этого Запасного командного пункта было не только обеспечение безопасности военного руководства страны. Оттуда можно было управлять войсками, там находился центр связи и все другие структуры. Поздней осенью и в начале зимы 1941 года, как считается, Сталин не раз бывал в этом бункере и работал там. Но истинное предназначение объекта, вполне вероятно, было совсем иным…

Московские убежища Сталина не смогли бы спасти «вождя народов» при захвате столицы немецкими войсками. А прорыв к Москве мог состояться как в 1941‑ м, так и в 1942 году. Поэтому в качестве резервных командных пунктов готовились так называемые «спецубежища», расположенные в приволжских городах.

22 ноября 1941 года было принято постановление Государственного комитета обороны № 945 сс о срочной постройке запасных командных пунктов (спецубежищ) в Ярославле, Саратове, Куйбышеве, Горьком, Казани, Ульяновске, Сталинграде. Постановление предписывало начать работы 1 декабря 1941 года и закончить к 16–20 января 1942 года. Суммы на строительство выделялись по тем временам гигантские. Только на начальный этап – 50 миллионов рублей. Общее руководство строительством объектов было поручено НКВД, а точнее, Лаврентию Берии, а само строительство осуществлялось силами Метростроя (курировал вопрос нарком путей сообщения Лазарь Каганович).

Решение о строительстве самого большого и безопасного бункера в Куйбышеве («объект № 1> ») было принято, однако, несколько ранее, 21 октября, на следующий день после решения об эвакуации Москвы. В постановлении ГКО по этому вопросу был определен срок создания его эскизного проекта – 4 дня. На все строительство давался срок в 3 месяца. Стройка велась прямо под местным обкомом ВКП(б), причем была настолько секретной, что в городе никто и не догадывался о том, что именно там строят. А тысячи рабочих и инженеров днем и ночью строили бункер глубокого заложения (кабинет Сталина и зал заседаний находятся на глубине 37 метров).

В строительстве принимало участие 2900 рабочих и около 800 инженерно‑ технических работников. Со всех была взята подписка о неразглашении государственной тайны, не имеющая срока давности. Поэтому даже живущие рядом жители города не догадывались, что происходит за высоким забором стройки. Грунт вывозился машинами ночью. Строители практически не покидали объект, работали в две смены, питались в построенной здесь же столовой, а ночевали в общежитии во дворе обкома или прямо под землей.

В куйбышевском бункере, ставшем музеем, имеется до сих пор находящаяся в рабочем состоянии система жизнеобеспечения. Именуется он теперь «Исторический объект гражданской обороны и ЧС области», о чем свидетельствует соответствующая вывеска.

Для сталинской семьи, как вспоминала его дочь Светлана Аллилуева, в Куйбышеве подобрали особняк в двух шагах от местного управления НКВД. Разумеется, и там стали спешно обустраивать бомбоубежище. Однако сам Сталин в «резервную столицу» так и не прибыл…

Осенью 1941 года в Куйбышеве было подготовлено жилье и для отца. Ждали, что он сюда приедет. Отремонтировали несколько дач на берегу Волги, выстроили под землей колоссальные бомбоубежища. В городе для него отвели бывшее здание обкома, устроили там такие же пустынные комнаты со столами и диванами, какие были у него в Москве. Все это ожидало его напрасно целую зиму.

Уже упоминавшийся нами заместитель начальника первого отдела НКВД Д.Н. Шадрин вспоминал:

Еще в 1942 году сделали очень хорошее убежище для членов политбюро в Горьком. На окраине города, на берегу Оки: я ездил туда – выбирать место и потом посмотреть, что получилось. Это была дача первого секретаря обкома – особняк на высоком берегу. Дом построили, прорыли канал, сделали вниз лифт, и в самом низу, уже почти на уровне реки, – рабочий кабинет для Сталина. И оттуда был выход на Оку: можно было выйти к реке, посидеть, погулять. Но Сталин там никогда не был.

Бункер, который строили в Горьком, носил название «Объект № 74». Как утверждают историки, он был сделан по типу бомбоубежища на Ближней даче Сталина, но глубина заложения была около 30 метров. На самом деле собственно командных пунктов было два: основной и резервный, причем основной был под № 2, а резервный под № 1. В Горький прибыл начальник строительного отдела Административно‑ хозяйственного управления (ХОЗУ) НКВД СССР А.С. Айзин, назначенный уполномоченным по специальному строительству. В ведении Абрама Савельевича находилось эвакуированное в Горький подразделение Управления по строительству Московского метрополитена. Соответственно порядковому номеру сооружаемого секретного объекта оно называлось «Спецстроительство № 74».

В книге «Тайны спецсвязи Сталина (1930–1945 гг.)» сын первого начальника отдела правительственной связи НКВД СССР Михаил Ильинский пишет:

В конце октября – начале ноября 1941 г. было принято решение о переводе Ставки ВГК в г. Горький, где на набережной Волги освободили несколько особняков для размещения руководства Ставки. Но важнейшим был объект под названием № 74. Подземные сооружения (кабинеты и штольни) были отделаны по типу московского бункера Сталина, с паркетным полом и занавесками на ложных окнах.

Некоторая разница в воспоминаниях (одни авторы называют набережную Волги, другие – Оки) связана с тем, что «Объект № 74» находился практически у слияния двух рек.

Судьба сталинского бункера в Горьком плачевна. В 1944 году из‑ за выемки большого количества грунта под набережной им. Жданова откос просто начал сползать в реку. 24 сентября 1944 года Горьковский горисполком издал специальную «Инструкцию по охране и эксплуатации откосов гор. Горького»: ходить по ним стало небезопасно. А 16 декабря 1944 года комиссия во главе с комендантом объектов № 1 и 2 капитаном И.А. Акифьевым обследовала штольни: их несущие деревянные конструкции были в аварийном состоянии. Через полгода штольни и помещения «Объекта № 74» стали обрушиваться, и заместитель наркома внутренних дел СССР генерал‑ лейтенант Сафразьян подписал секретный приказ № 0190, предписывавший оба объекта ликвидировать «путем забутовки штолен».

О бункере в Сталинграде в своих воспоминаниях писал Н.С. Хрущев, в качестве члена Военного совета неоднократно посещавший спецубежище – командный пункт у заключенной в шестидесятые годы в коллектор реки Царица:

Думаю, что этот командный пункт готовился для какого‑ то другого штаба, не фронтового, а более высокого. Уж слишком там было все сделано на манер сталинских вкусов: фанерой облицованы стены (все дачи Сталина облицовывались дубовой фанерой, и там было сделано так же), устроен длинный коридор, а от коридора в глубь горы проведены штольни. Все выполнено было очень хорошо. Был оборудован даже туалет.

Сегодня в Волгограде почему‑ то называют «сталинским» бункер городского комитета обороны Сталинграда, остатки которого расположены в Комсомольском сквере. Там, однако, располагался лишь бункер ПВО с центральным узлом связи. С 23 августа по 14 сентября 1942 года в нем работали обком и горком партии, а также другие административные структуры. А запасной командный пункт «Спецобъект № 98» был, как и горьковский, завален грунтом.

Саратовский бункер – «Объект № 85» – был расположен под Соколовой горой, самой высокой точкой города. Раскопать его пока не удалось, хотя такое желание было даже у саратовского губернатора Дмитрия Аяцкова. А о существовании этого сооружения свидетельствует не только цитировавшееся нами постановление ГКО о строительстве спецубежищ, но и найденный в архивах акт приемки саратовского объекта. В нем констатировалось, что глубина выработки была 25, 5‑ 29 метров, а готов он был 15 января 1942 года.

Считается, что все остальные объекты, перечисленные в постановлении ГКО, были построены, но в разное время взорваны или засыпаны. Адреса называются разные: территория санатория «Красный холм» в 20 километрах от Ярославля, район Ульяновского автозавода, Казанский кремль…

А сколько было всего так называемых «спецобъектов» или «спецстроительств»? Мы знаем несколько из них: № 1 – бункер в Куйбышеве, № 18 – бомбоубежище на Ближней даче Сталина, № 74 – запасной командный пункт в Горьком, «Объект № 85» в Саратове и сталинградский командный пункт под номером 98. А как же остальные, без малого сто секретных объектов, где располагались они? В те времена как‑ то было не принято нарушать порядок чисел. Если был «Объект 98», то и остальные 97 существовали. Допустим, мы не посчитали неизвестные нам номера бункеров под Московским Кремлем, в Измайлове, в Ярославле, в Ульяновске, в Казани. А где остальные девяносто?

17 сентября 1942 года Горьковский городской комитет обороны принял Постановление № 314‑ с «О приеме от Метростроя и НКВД специальных командных пунктов № 1 и 2 в гор. Горьком». Это два сталинских бункера. Факт их существования уже общеизвестен. Но не так давно опубликованный архивный документ (Повестка дня заседания Горьковского городского комитета обороны (протокол № 19), датированный сентябрем 1942 года, говорит и о принятии от Метростроя и НКВД не только командных пунктов, но и специальных бомбоубежищ (объекты № 3, 4, 5, 6, 7). Это подтверждает версию о том, что даже в Горьком спецобъектов было несколько. Так что и Сталину, и другим руководителям СССР, не покинувшим Москву в середине октября 1941 года, было куда отправиться…

Сталин едет из Москвы?

Над Москвою знамена славы,

Торжествует победу народ.

Здравствуй город Великой Державы,

Где любимый наш Сталин живет.

(Из песни «Моя Москва» – сл. М. Лисянского)

Осенью 1941 года Москва самым активным образом готовилась к эвакуации. Фашистские войска к середине октября находились в каких‑ то полутора десятках километров и по некоторым направлениям могли совершить танковый прорыв, который привел бы к захвату столицы СССР и, возможно, перелому в ходе военных действий. Решение об эвакуации Москвы было принято 15 октября.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒