Анатолий Куликов. ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ

⇐ ПредыдущаяСтр 4 из 23Следующая ⇒

Глубокой ночью, после получения приказа из Москвы о прекращении огня, командующий Объединенной группировкой войск А. Куликов связался с начальником Генштаба генералом М. Колесниковым. Куликов попытался уговорить, чтобы отменили предательский приказ. «Это не в моей компетенции, – уперся Колесников. – Обращайся выше». Тогда Куликов стал звонить Черномырдину. Премьера в Москве не было. И Анатолий Сергеевич «поднял всех на ноги», чтобы разыскали. Оказалось, Виктор Степанович отдыхает где‑ то на Черноморском побережье. Нимало не смущаясь тем обстоятельством, что, во‑ первых, глава правительства в отпуске, а во‑ вторых, уже глубокая ночь, он заставил обслугу разбудить премьера.

Сонный, измотанный за последние дни Виктор Степанович взял трубку. Он был, конечно, раздражен. Мало того, что ему не дают спокойно отдохнуть, так еще и проблему такую задали, выходящую за рамки его компетенции. Черномырдин еще не успел отойти ото сна, а Куликов в ухо дятлом долбит:

– …Нельзя прекращать огонь, Виктор Степанович! Трошев высадил десант, люди находятся в горах. Если прекратим поддерживать их авиацией и артиллерией, то обречем ребят на погибель!..

Виктор Степанович слушал‑ слушал и наконец сорвался:

– Это решение Верховного! Ваше дело – выполнять приказ, а не обсуждать его! В девять ноль ноль прекращайте огонь артиллерии, авиацию – на прикол! Максимум, что я вам разрешаю, – отвечать автоматным (только автоматным! ) огнем на огонь противника. Все! Разговор закончен!..

Куликов бросил трубку, чертыхнулся, но сдаваться не собирался: решил дозвониться до Ельцина. Но его убедили, что это дело бесперспективное. Казалось, все – «труба» нашему десанту, «труба» идее, за которую сложили головы воины майора Звягина, «труба» замыслу добить бандитов в районе Шатоя… Другой на его месте давно спасовал бы перед такой «безысходностью», но Анатолий Сергеевич продолжал упорствовать. Связавшись со мной, сказал:

– Значит, так, Геннадий Николаевич. Я – командующий группировкой войск, и я беру всю ответственность на себя. Бей их, гадов, всеми средствами! Нужна авиация – поднимай в воздух, нужна артиллерия – круши бандитов снарядами. Не бойся. Я за все отвечу. Москва далеко, а нам тут, на месте, виднее…

У меня сердце подскочило в груди, я готов был расцеловать Куликова. Но одновременно и страшно стало за него, как бы не сняли.

Утром наш десант обрушился с гор на головы боевиков как снежная лавина. В 9.00 полным ходом работали артиллеристы, в небе стрекотали вертолеты. В стане бандитов началась настоящая паника.

Но одновременно радиоэфир накалили вопли чеченских лидеров, жаловавшихся своим благодетелям в Москве на своенравие генералов ОГВ, дескать, Куликов неуправляемый, проигнорировал приказ Верховного. «Эдак он скоро и Кремль будет бомбить. Дождались Бонапарта?! » – звучали по космической связи провокационные тирады…

Ближе к полудню на меня вновь вышел Анатолий Куликов:

– Все, Геннадий, стой! Больше держаться не могу. Давят, сил нет. Останавливай всех и закрепляйся.

– Понял вас, – отвечаю. – Даю команду «Стоп».

– Успел что‑ нибудь? – поинтересовался Куликов.

– Успел, – говорю. – Добить уже не смогу, расползлись по щелям, но зато Шатой наш, а главное – люди целы.

– И то хорошо, – облегченно вздохнул командующий ОГВ. – Спасибо тебе, ребят поблагодари.

– Это вам спасибо.

Те несколько часов, которые отвоевал у политиков Куликов, фактически решили исход дела в нашу пользу.

Москва не забыла его упрямства. В конце концов его сместили с должности командующего ОГВ… путем повышения – назначили министром внутренних дел. Лишь бы от Чечни подальше. Надеялись, что захлебнется в потоке текущих дел. А он не утонул. Будоражил правительство, боролся с политикой полумер в отношении Чечни, открыто выступал против сторонников замирения с боевиками. Мало того, развернул войну с коррупцией внутри МВД – наверное, одну из самых безнадежных российских войн.

По‑ офицерски прямолинейный, он не умел хитрить и ловчить в извилистых коридорах власти. Быстро нажил себе врагов. Боевые генералы, знавшие его по Чечне, искренне переживали, что его подставят где‑ нибудь, вынудят уйти в отставку. В конце концов так и случилось, но Анатолий Сергеевич успел сделать для государства немало доброго.

Впрочем, уже одно только присутствие в правительстве таких людей оказывает благотворное влияние на ход событий. Так, к примеру, присутствие в актерском ансамбле В. Высоцкого или В. Шукшина – некая духовная гарантия того, что фильм – приличный. Для меня министр внутренних дел РФ А.С. Куликов – нравственная и политическая гарантия того, что поведение государства будет предсказуемым и «чистоплотным».

Он не способен предать товарища. Достаточно вспомнить, как на протяжении всех последних лет он поддерживал тяжело раненного в Грозном генерала Романова и его семью. Даже договорился с мировым светилой (нейрохирургом из Японии) о сложнейшей операции. Своих друзей он в беде не бросал.

Я познакомился с Куликовым в феврале 1995 года. Невысокого роста, крепыш, со скупыми жестами, он оставлял ощущение основательности. Его фигура, речь, поступки – все было каким‑ то капитальным, несуетным, выверенным. Его взгляд сквозь очки, казалось, проникал в самые глубины души человека. Трудно, наверное, приходилось тому, кто хотел утаить от него дурные намерения.

Анатолий Сергеевич напоминал мне лучших представителей царской армии – широко образованных, интеллигентных офицеров, для которых святыми были понятия «честь», «верность присяге», «благо Отечества»…

У Куликова не было той гусарской лихости, той легкости, с которой отдавал приказы П. Грачев. Анатолий Сергеевич не торопился, как иные политики, «демонстрировать» свое мнение.

В отличие от многих генералов, он пренебрег личной карьерой во имя спасения солдатских жизней и победы над неприятелем. И что немаловажно: показал российскому народу, что есть люди в генеральских мундирах, которых невозможно запятнать даже в мутной и грязной воде военно‑ политических игрищ.

ГЛАВА 3. ВРЕМЯ НАБЕГОВ

ЧЕХАРДА ЗАМИРЕНИЯ

К середине июня активные боевые действия в основном были завершены. Оставшиеся боеспособные группы дудаевцев находились на востоке республики (Дарго, Беной), а также в западной части, в районе Бамута. Единое управление бандформированиями было нарушено, многие чеченцы стали покидать свои отряды.

Однако рейд Ш. Басаева на Буденновск резко изменил ситуацию. Москва уступила, и начались переговоры.

В Грозном делегацией Правительства РФ и представителями боевиков был подписан блок документов, относящихся к военной сфере, определен механизм добровольной сдачи боевой техники и вооружения участниками НВФ, «ополченцами» и частными лицами. Предусматривалось прекращение боевых действий, террористических актов и диверсий, освобождение пленных (как с одной, так и с другой стороны), разоружение бандформирований, поэтапный отвод, а затем и вывод с территории республики частей федеральных войск (кроме тех, кто оставался на постоянной основе). Контроль за выполнением договоренностей и соглашений возлагался на специальную наблюдательную комиссию.

Директивой командующего Объединенной группировкой федеральных войск генерал‑ лейтенанта А. Романова предписывалось с 00.00 часов 2 августа прекратить ведение боевых действий, одновременно с началом сдачи оружия в населенных пунктах начать отвод войск на удаление 2‑ 4 километров. В последующем, для выполнения мероприятий по разоружению боевиков, было принято решение о создании в пределах административно‑ территориальных районов Чечни базовых центров, состоящих из армейских частей, подразделений внутренних войск, ОМОНа и СОБРа.

Однако вновь от переговоров выиграла лишь чеченская сторона. Отказавшись от прямого противоборства и используя договоренность о взаимном прекращении огня, боевики сделали ставку на тактику партизанской борьбы и диверсионно‑ террористическую деятельность. Многие мужчины‑ чеченцы снова взяли в руки оружие. В горах формировались группы для проведения диверсий, создавались новые базы боевиков, где проходили обучение диверсанты. В частности, подобные «школы» находились в окрестностях Бамута, Орехова, Рошни‑ Чу. Один учебный центр функционировал на территории соседней Ингушетии – при районном отделении внутренних дел Джейрахского района, на базе санатория «Армхи».

За время действия моратория командованию боевиков из разрозненных и деморализованных отрядов удалось собрать четыре относительно крупные группировки, пополнить их «добровольцами», вооружением, боеприпасами, восстановить систему управления, развернуть новую сотовую систему связи.

К концу августа бандитские группировки, общей численностью до 5 тысяч, концентрировались в четырех основных районах – Восточном, Южном, Западном и Центральном. На вооружении они имели: 10 танков, 12‑ 14 – БМП и БТР, 15‑ 16 – орудий и минометов, несколько реактивных установок залпового огня; два десятка зенитных ракетных комплексов. Техника и вооружение поступали из‑ за рубежа через Азербайджан, Грузию, Ингушетию.

Западная группировка (командующий Джаниев) насчитывала около 700 человек.

Южная (командующий – Р. Гелаев) – 1000 человек.

Центральная и Восточная (командующие С. Гелисханов и Ш. Басаев) – 2000 человек.

Главный штаб боевиков размещался в Дарго. Связь между пунктами управления НВФ осуществлялась в ультракоротковолновом (УКВ) диапазоне на семи фиксированных частотах с использованием радиостанций фирмы «Моторолла». Чтобы обеспечить скрытность управления подразделениями, командование боевиков сменило позывные должностных лиц и полевых командиров, работавших в радиосети оперативного управления.

Кроме «корреспондентов» в самой Чечне, абоненты работали и с территории Дагестана, Ингушетии, Ставропольского края. Полевые командиры пользовались как собственными средствами космической связи, так и принадлежавшими иностранным журналистам.

Пока наши войска находились в горах, противник начал выводить свои отряды на равнину, в том числе и в Грозный.

Не прекращались обстрелы блокпостов, базовых районов «федералов» из стрелкового оружия, минометов, гранатометов. Широко развернулась «минная война».

Даже процесс сдачи оружия населением боевики постарались использовать с максимальной выгодой для себя: несли в основном старое или неисправное оружие и получали за каждый ствол приличное денежное вознаграждение. Затем доверенные люди боевиков за эти деньги покупали на базарах новое. Это довольно типичная картина. Мы все отчетливее понимали, что подписанные договоренности для лидеров бандформирований были формальностью и практически не соблюдались.

Я очень болезненно переживал моменты «утраты» того, что завоевывалось кровью российских солдат и что так легко отдавалось нашими «переговорщиками».

Со второй половины июня я стал непосредственно заниматься созданием 58‑ й армии, командующим которой был назначен еще в мае 1995 года. Однако организационные заботы, которые обычно целиком поглощали меня, на этот раз не могли отвлечь от тягостных мыслей.

Длительное пребывание федеральных войск в пунктах дислокации, пассивность в разоружении бандгрупп и возросшее число так называемых небоевых потерь воздействовали угнетающе на личный состав. Участились случаи мародерства, все чаще стали увольнять «контрактников» за пьянство…

Такие факты не упоминаются в официальных сводках и крайне редко предаются огласке. Здесь есть о чем поговорить.

В Великую Отечественную войну хорошо знали, что такое трофеи и как с ними поступать. Существовали даже трофейные команды, которые шли за наступающими войсками и подбирали все, что следовало подбирать: оружие, боеприпасы, награды, знамена… На этот счет существовали четкие инструкции. «Военный урожай» сортировали, отправляли на склады. Кое‑ что из собранного на полях сражений можно сейчас в музеях посмотреть.

Закончилась Великая Отечественная, исчезли и трофейные команды. Начались новые войны и локальные конфликты, а новых трофейных команд не возникло. Зато всплыло немало оружия и боеприпасов на таможнях, вокзалах, в аэропортах. Часть трофеев попадала в руки криминальных элементов. Короче, работы правоохранительным органам прибавилось.

Однако времена хоть и меняются, но кое‑ что в законах войны остается незыблемым. Например, отношение к мародерству. Но если термин этот когда‑ то относился только к личному имуществу павших в бою, то теперь он распространяется на всякие материальные ценности в зоне боевых действий. Присваивать себе чужой скарб, не относящийся к военной сфере, – не просто дурной тон, а преступление. Тем более когда грабится мирное население.

В Чечне не все воюющие с обеих сторон знают «трофейные законы». Чего они еще не знают? Как ни странно, они не знают, на какой территории действуют. А это принципиально важно во всякой войне: кто на чьей земле воюет. «Дома и стены помогают» – гласит поговорка. И это правда, потому что симпатии местного населения и решают в конечном счете исход вооруженного противоборства.

Сколько же будет длиться конфликт в Чечне? Бесконечно, если считать эту землю ничейной, а тем более чужой. С того момента, как все «федералы» будут относиться к Чечне как к своей, война быстро завершится, а со временем и мир воцарится. О чем идет речь? Прежде всего о том, что офицеры и солдаты должны четко уяснить – не только против кого они воюют, но и как воюют (в этическом плане).

Во время боевых действий, особенно в первую войну, многие местные жители‑ чеченцы говорили нам без стеснения, что после того, как армейцы уйдут из села, они примутся за «нечистых на руку ментов».

Все призывы к достойному поведению на подконтрольной территории останутся благими намерениями, если не будет отлаженной системы, не побоюсь сказать, репрессивных мер против тех военнослужащих, которые не хотят брать в толк, где трофеи, а где грабеж.

О каких этических нормах можно говорить, если жители некоторых населенных пунктов классифицируют федеральные силы на свой манер – «по эшелонам».

Первый «эшелон» преимущественно бьет бандитов и делится с мирными людьми сухарями и консервами (это в основном армейцы). Второй «эшелон» делает «зачистку», ничем не делится, зато в дом не заходит, пока гранату не бросит на всякий случай, сокрушая вокруг себя все (внутренние войска). Третий «эшелон» проходит село с большими сумками через плечо и забирает все ценное у тех же местных жителей (это в основном милиция).

Такое «эшелонирование», повторюсь, придумали не я и не штаб группировки федеральных сил. Это терминология мирных жителей Чечни.

Не хочется очернять представителей внутренних войск и милиции (это наши братья по оружию), но и закрывать глаза на подобные факты не имею права, поскольку такие грабежи могут в один момент свести на нет огромные усилия и победы всех федеральных сил, в том числе и МВД, добытые в боях с бандитами.

На первой войне мирные жители встречали федеральные войска отнюдь не цветами. Они видели в российских солдатах оккупантов и насильников. К тому же любые их негативные действия, как говорилось выше, сразу же раздувались удуговской пропагандой, да и некоторыми нашими ангажированными СМИ, до вселенских масштабов.

Но в первую очередь натерпелись мирные жители от «своих». В некоторых селах порой даже рисковали своей жизнью, но не пускали к себе бандитов. Засевшие в горах боевики постоянно, в течение всего периода активных боевых действий, опустошали селения: вывозили продовольствие, одежду, скот. А наемники со всего света и вовсе устраивали беспредел. Даже некоторые главари бандформирований пытались их урезонить. Только по официальным сводкам МВД Чечни, с июня по август 1995 года было совершено около 1400 (! ) тяжких уголовных преступлений (убийства, изнасилования, грабежи). Царил полный хаос. Напомню только один пример этого. В грозненский филиал банка МЕНАТЕП самолетом доставили 2 миллиарда рублей. В первую же ночь бандиты из гранатометов расстреляли здание банка, перебили охрану и унесли деньги. Милиция была в двух кварталах от места происшествия, но бездействовала. Пропали деньги, погибли люди! Однако грабители остались безнаказанными.

И все же о бандитах много говорить не хочется. Их сущность настолько очевидна, что не требует каких‑ то комментариев. А вот состояние духа и дисциплины войск заслуживает особого упоминания. К сожалению, летом 95‑ го оно порой вызывало тревогу. Наблюдалось снижение общего морально‑ боевого «тонуса» наших солдат и офицеров.

Между тем даже после кровопролитных январских боев за Грозный отмечался высокий боевой настрой. Многие военнослужащие, лицом к лицу встретившись с озверелым врагом, резко изменили свою оценку происходящих событий. Вчерашние «пацифисты» теперь с одобрением относились к чрезвычайным мерам, то есть силовым, военным методам наведения конституционного порядка в Чечне. Если солдаты, не участвовавшие непосредственно в зимне‑ весенних боях, по данным военных психологов и социологов, в большинстве своем индифферентно, «без внутреннего горения» выполняли свой воинский долг, то среди личного состава 131‑ й бригады и 19‑ й дивизии (побывавших в самом пекле) более половины соотнесли необходимость «войны» с личным убеждением и долгом перед Родиной.

К примеру, многим бойцам 693‑ го и 503‑ го мотострелковых полков, участвующих в Шатойской операции, в мае‑ июне предстояло увольняться в запас. Однако более 80 процентов из них заявили о готовности подписать контракт и остаться в своих частях для продолжения службы. А ведь больших денег тогда «контрактникам» не платили.

Если бы это было сделано, в полках остались бы люди, получившие боевой опыт и, что немаловажно, с крепкой морально‑ психологической закалкой. К сожалению, тогдашнее законодательство не давало такой возможности. Позже подразделения вновь сформированной 205‑ й мотострелковой бригады пополнили «контрактники» в основном из регионов, где была высокая безработица. И неудивительно, что среди желающих служить по контракту было немало пьяниц, бывших зэков, наркоманов. Кого‑ то вскоре пришлось увольнять, а кое‑ кто сам сбежал от войны подальше…

Теперь стало очевидным, что переговоры, в которых были заинтересованы лидеры бандформирований и некоторые (не военные) представители федерального центра, по сути, ни к чему хорошему не привели, наоборот, выводили ситуацию в Чечне из‑ под контроля. Одним из трагических аккордов такого «миротворчества» стало покушение 6 октября на генерала А. Романова. Машина, в которой он ехал, была взорвана в самом центре Грозного. А ведь он, как никто другой из военного руководства, добивался исключительно мирного разрешения конфликта в Чечне. Видимо, толчок к очередному «замирению» дал кровавый рейд Шамиля Басаева на Буденновск.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒