Возвращение и смерть Александра

⇐ ПредыдущаяСтр 62 из 65Следующая ⇒

В июле 325 г. войско прибыло в Патталу, где начиналась дельта Инда, и Александр послал людей вырыть большую гавань и построить причалы. Он был уверен, что обнаружил морской путь в «Красное море» (Персидский залив), который связывает Персию и Индию. Уже покоренная часть Индии была разделена на сатрапии, в которых построили и заселили несколько Александрий, а вассальные царства исполняли роль буферных государств на востоке. Часть армии под командованием Кратера, забрав обоз, отправилась на запад дорогой, проходящей в глубине материка. Александр вышел в море, принес жертвы Посейдону и бросил в воду золотую чашу. В сентябре Неарх с флотом отплыл из очередной Александрии (Карачи); ему было приказано исследовать и сделать карту побережья, чтобы в будущем можно было установить регулярную навигацию. Александр с оставшейся частью армии отправился вдоль побережья, покоряя местные племена и устраивая склады для флота, который двигался медленно из‑ за встречных ветров. В Оре Александр основал еще одну Александрию и оставил Леонната с частью армии, сам же примерно с 10 тысячами бойцов и множеством сопровождавших армию гражданских лиц поспешил вперед. В Индии он похоронил многих македонян, в том числе и своего малолетнего сына Геракла, которого Роксана родила ему во время кампании.

Дойдя до реки Томер (Хингол), Александр повернул в глубь материка, огибая горы, и вскоре оказался в безводной Гедросийской пустыне. Проводники заблудились. Вьючных животных пришлось съесть, армия могла идти лишь по ночам, когда жара спадала, и тех, кто падал, оставляли умирать. Сам Александр спешился и шел во главе своих людей; он бросил свой багаж и отказывался от воды, если ее не хватало на всех. Большинство солдат добрались до Пуры, где устроили передышку, но многие из тех, кто шел за армией, погибли в пустыне. Моряки Неарха, плывя вдоль побережья, также страдали от нехватки продовольствия и воды. Однажды они пустились в погоню за стадом китов. В другой раз, высадившись, нашли аборигенов, питавшихся сырой рыбой и живших в хижинах, сложенных из китовых костей. Но в конце концов они добрались до входа в «Красное море» (Персидский залив) и после восьмидесяти дней плавания встали на якорь в устье реки Аманис. Оттуда Неарх отправился в глубь страны и встретился с Александром. Когда Неарх сообщил царю, что флот цел, Александр расплакался и вознес благодарственные молитвы греческому Зевсу и ливийскому Амону, так как уже начал терять надежду. После празднества в честь воссоединения армии и флота они направились в глубь залива, а оттуда вверх по Тигру в Сузы, куда прибыли весной 324 г. Там уже был и Леоннат; Александр возложил на него и Неарха золотые венцы.

За долгое отсутствие Александра некоторые его сатрапы и полководцы начали злоупотреблять властью. Александр арестовал и казнил четверых персидских сатрапов и трех военачальников и приказал всем сатрапам распустить любые наемные войска, находившиеся в их распоряжении. В вакантные сатрапии были назначены македоняне; один из них, Певкест, сатрап Персии и Сузианы, стал носить персидское платье и заслужил преданность персидского народа. Гарпал, роскошно живший за счет сокровищ Александра, бежал в Эгейское море с флотом, 6 тысячами наемников и 5 тысячами талантов. По совету Демосфена Афины запретили ему вход в Пирей, но летом 324 г. его с двумя триремами впустили в город и арестовали. Вскоре после этого он бежал, и Ареопаг начал расследование с целью узнать, кому он давал взятки. В Египте Клеомен притеснял местных купцов, монополизировал экспорт зерна и продавал его по непомерным ценам, сколотив состояние в 8 тысяч талантов. Александр не спешил ничего предпринимать против него, опасаясь, что он восстанет и укрепится на египетской границе. Хотя эти злоупотребления были очень досадными для царя, суровые меры Александра в восточных сатрапиях, продемонстрировавшего, что он намерен охранять интересы подданных, положили им конец.

Оставшуюся часть 324 г. Александр посвятил организации своей восточной империи. Хотя он знал, что его политика непопулярна среди македонян, он намеревался слить наиболее здоровые элементы персидской аристократии с македонскими гетайрами и создать армию из представителей самых воинственных народов империи. В Сузах Александр и 80 гетайров совместно отпраздновали свадьбу по персидскому ритуалу с невестами из персидских и мидийских аристократических семейств. Сам Александр взял себе второй женой Барсину, старшую дочь Дария, а Гефестион женился на ее сестре Дрипетиде. Там же Александр наблюдал парад 30 тысяч персидских юношей, проходивших военное обучение, в македонском строю. Было рекрутировано много персидских конников в кавалерию; как и в Индии, ее зачислили в состав существующих гиппархий, а некоторых знатных юношей записали в конную царскую гвардию (agema). Любых македонских солдат, взявших себе азиатских наложниц, освобождали от военной службы. Их сожительство было оформлено как официальные браки, и Александр вручил всем таким парам, которых набралось больше 10 тысяч, свадебные подарки. Таким образом, Александр старался развивать взаимное уважение двух народов на административном и военном уровне, но он понимал, что эти действия возбудят негодование у македонян старшего возраста.

Летом 324 г. Александр собрал свои македонские войска в Описе и объявил об увольнении всех, кого раны или возраст делали непригодными для военной службы. Он уже оплатил личные долги всей армии, а теперь щедро отблагодарит их и поможет вернуться в Македонию. Солдаты разразились негодующими криками: они думали, что царь хочет избавиться от них, а взамен набрать азиатов, и их гордость была задета. Некоторые кричали, чтобы он распустил всю армию и «воевал со своим отцом», то есть Амоном Ливийским. Александр и его офицеры устремились в толпу, схватили 13 коноводов и велели их вывести. В наступившей тишине Александр снова поднялся на помост. Он напомнил македонянам об услугах, оказанных им самим и Филиппом своей стране; о своих трудах, ранах и подарках для воинов; о своей готовности и на войне и в мире полностью разделять их образ жизни. Если они все хотят отправиться домой, пусть уходят и расскажут македонскому народу правду: они бросили своего царя. В молчании Александр покинул армию и провел два дня во дворце, не выходя и никого не пуская к себе. Затем он послал за виднейшими персами, назначил их на высокие военные должности и позволил всем, кого объявил своими «родственниками», облобызать его. При вести об этом македоняне поспешили во дворец и бросили наземь свое оружие как просители. Когда Александр вышел к ним, старший по чину из присутствовавших гетайров от имени всех выразил сожаление, что Александр называет персов «родственниками» и позволяет им, а не македонянам, целовать себя. «Но я и вас всех считаю сородичами! » – воскликнул Александр. Воины окружили его, целуя и крича от радости. Затем они подобрали оружие и вернулись в лагерь.

По случаю примирения Александр устроил в Описе пир, на котором присутствовали 9 тысяч человек – и македонян, и персов, выбранных за свою репутацию и способности; церемонии придавало торжественность присутствие греческих прорицателей и персидских жрецов (магов). Они выпили круговую чашу и совершили совместные возлияния, Александр вознес молитву за согласие между македонянами и персами и за их совместное участие в делах империи. После пира все македоняне, непригодные для службы и пожелавшие вернуться домой, получили денежные подарки от Александра; их сыновья от жен‑ азиаток, а также все сироты должны были за счет Александра пройти обучение по македонскому образцу и в соответствующий срок пополнить армию. Вместе с отставными солдатами, которых набралось около 10 тысяч, уходил и Кратер, получивший в управление Македонию. Антипатр получил указание привести македонские подкрепления, а пока что Александр собирался заполнить персами вакансии в македонских войсках на всех уровнях, включая и царскую гвардейскую пехоту. В 323 г. он приступил к финальному этапу реформирования армии. В Вавилоне к нему прибыли еще 20 тысяч персов, персидские лучники и пращники, отряды из Карии и Лидии и конные войска, вероятно, с Балкан. Александр перемешивал солдат разных национальностей, так что в отделении из 16 человек имелось 4 македонских фалангиста и 12 представителей других народов, вооруженных как лучники или метатели дротиков. Возглавлял отделение македонянин, и македоняне получали более высокое жалованье; но в остальных отношениях народы из разных частей империи должны были сражаться бок о бок и получать одинаковые почести.

Александр собирался охранять восточные границы своей империи относительно небольшой армией, в которой около 2 тысяч всадников и 13 тысяч пехотинцев были европейцами. Крупная армия, собиравшаяся в Вавилоне весной 323 г., предназначалась для большой кампании. Зимой 324/23 г. в Фапсак был доставлен лес из Ливана и корабельная оснастка с Кипра; строившиеся там военные корабли спускались по Евфрату в Вавилон, где был вырыт водоем на тысячу кораблей и построены верфи. Служить на восточном флоте должны были команды из Финикии и Сирии. Часть морских сил предназначалась для установления морского пути в Индию и колонизации побережья и островов Персидского залива; Александр надеялся превратить эти области во вторую Финикию как средоточие торговли между долиной Инда и Месопотамией. Другая часть флота должна была установить морской путь в Арабский залив (современное Красное море) и исследовать Аравийский полуостров; туда посылались три отдельные экспедиции из Вавилона и одна из Героонполиса (Суэца), но на кораблях вокруг него еще никто не проходил. Александр, несомненно, надеялся в 323 г. доставить свою армию в Египет. Кроме того, он испытывал «сильное желание» исследовать Гирканский залив (Каспийское море). Туда были отправлены корабелы строить флот; офицерам Александра ставилась задача – выяснить, соединяется ли Каспийское море с океаном, давая возможность доплыть до Индии с севера, или же из него есть выход в Черное море (по реке Танаис), поскольку ранее Александр говорил Фарасману о своих планах вторжения в причерноморские области при поддержке армии Фарасмана. К Александру прибыли посольства из Ливии, Этрурии, Бруттия и Лукании. Его слава далеко разошлась по миру, и все ожидали, что его армия вскоре отправится на Запад; для своего окружения он уже и так был «повелителем всех земель и морей».

Опыт показывал, что Александру не стоило рассчитывать на сотрудничество греческих государств в своих восточных завоеваниях. Даже служившие у него греческие наемники, например гарнизоны в Бактрии, пытались вернуться на родину; другие, набранные его сатрапами, были распущены по его приказу и в 324 г. вернулись в Грецию, куда уже привез 6 тысяч наемников Гарпал (убитый в 324 г.). Использование наемников было характерно для политической борьбы в греческих государствах, которую Филипп и Александр надеялись обуздать посредством Греческой лиги. Большинство наемников составляли изгнанники; другие изгнанники, например самосцы, которых лишили земли афиняне, насаждая клерухии на Самосе, искали убежище в Малой Азии. Эти изгнанники представляли угрозу миру в самой Греции и за ее пределами, и Александр решил, что всех их следует вернуть на родину, кроме преступников и тех фиванцев, которых изгнала Греческая лига. Хотя свидетельств у нас нет, Александр, несомненно, советовался с греческими государствами и разработал принципы относительно религиозного статуса изгнанников, их имущественных прав и прочего, прежде чем делать какие‑ либо заявления; и, вероятнее всего, он прибегал к услугам уже существующего посредника, Совета Греческой лиги, чьим гегемоном являлся. Хотя Этолия и Афины сперва помышляли о сопротивлении (поскольку требование Александра означало для Афин потерю Самоса), согласие большинства греческих государств было получено, и позже их послы возложили на Александра венец за такое решение. Грекам, служившим в армии Александра, и более 20 тысячам изгнанников, собравшимся на Олимпийских играх в июле – августе 324 г., было объявлено, что они могут вернуться домой. До нас дошло несколько надписей, дающих представление о принципах и конкретных шагах Александра с целью достичь согласия (homonoia) среди граждан греческих государств. В случае сопротивления Антипатр как заместитель гегемона мог применить силу: Александр намеревался положить конец свирепой межпартийной борьбе, как он пытался сделать после падения Фив и в Малой Азии. Кроме того, он издал несколько указов, подробности которых нам неизвестны, о народных собраниях Ахейской и Аркадской лиг.

В 324 г., вероятно после возвращения изгнанников, Александр потребовал от греческих государств воздать ему «божеские почести». Он хотел подчеркнуть свои услуги Греции и греческим богам. Он отомстил Персии за Грецию, восстановил Платею в соответствии с клятвой, которую принесли греки в 479 г., и дал 10 тысяч талантов на восстановление греческих храмов. Он принес жертвы греческим богам на берегах Яксарта, Инда и южного океана; открыл широкие просторы для греческой колонизации; основал в своих новых городах греческие храмы; наконец, благодаря ему греческие государства вступили в период мира и согласия, какого не знали со времен договора о тридцатилетнем перемирии 446–431 гг. Сейчас он требовал признания его услуг, не предписывая никакой конкретной формы «божеских почестей». Демосфен высмеял это требование, сказав: «Пусть он заодно будет сыном Зевса и Посейдона, если так хочет», а Демад был оштрафован на десять талантов за предложеение называть Александра богом. Спарта издала лаконичный указ: «Поскольку Александр хочет быть богом, пусть он будет богом». От Демосфена и Спарты – наиболее непримиримых врагов Македонии – такой реакции следовало ожидать, но многие государства и многие люди испытывали искреннюю благодарность за мир, процветание и перспективы, которые несли с собой завоевания Александра. Так же как большинство государств приветствовало возвращение изгнанников, в 323 г. греческие государства отправили послов в венцах – знаках священной миссии – воздать Александру почести как богу.

Высказывается предположение, что Александр стремится к «обожествлению» в политических целях, считая, что он может установить в Греции священное самодержавие, подобное власти египетских фараонов. Но это мнение безосновательно. Александр не требовал поклоняться себе как конкретному богу. Его власть в Египте была основана не только на длительной традиции, но и на организованном культе со своим жречеством, которое полностью отсутствовало в Греции; нет и никаких признаков, что он пытался навязать Дельфам или Олимпии какой‑ либо свой культ или хотя бы чеканил свой профиль на монетах. Александр желал только божественных почестей, которые многие греки охотно воздали ему, как в прошлом – Лисандру и Диону. Для нерелигиозного человека такие почести выглядят всего лишь знаком уважения, но в глазах религиозных людей они являются выражеением благодарности богам за то, что они вдохновили данное лицо совершить выдающиеся услуги на благо человечеству. Подобную благодарность выражали эфесяне, учредив культ «Зевса Филиппиоса», и сиракузяне, почтив память Тимолеонта. Неудачливый Каллисфен в прошлом пытался ввести почитание Александра как бога, заявив, что в Памфилии перед ним расступилось море, оракул в Милете назвал Александра сыном Зевса, и так же приветствовал его жрец Зевса Амона. Но это была всего лишь придворная лесть, не оказавшая на царя заметного влияния. Александр, безусловно, использовал современные ему религиозные представления в Египте, Вавилоне, Персии, Индии и в других странах и не отказывался от их использования в Греции, если они способствовали его делу. Но в Греции он в первую очередь являлся гегемоном Греческой лиги, и его требование божественных почестей было продиктовано скорее его верой, чем какими‑ либо политическими соображениями.

В течение года после его возвращения из Индии весной 324 г. Александр был главным образом занят грандиозной задачей организации своей империи, реформированием армии, строительством флота для ведения морской торговли с Индией, а потом и с Египтом, урегулированием ситуации в Греции и многими другими проблемами. Его образ жизни не претерпел изменений. «Сильное желание» (pothos) заставило его совершить плавание в Персидский залив, и во время этого путешествия он снес искусственные запруды на Тигре, мешавшие судоходству. Позже он плавал по Евфрату и планировал усовершенствовать ирригацию Месопотамии. Замышлялись и другие важные проекты, например осушение озера Копаис в Беотии. Александр побывал на равнине Нисы, где персы разводили кавалерийских скакунов, приказал прислать в Македонию скот из Индии, чтобы улучшить европейскую породу, и провел зимнюю кампанию против разбойничавших коссеев. Зимой в Экбатане умер его ближайший друг Гефестион, и Александр три дня отказывался принимать пищу. По всей империи был объявлен траур, как в свое время по Александру Молосскому; Александр получил от оракула Зевса Амона одобрение воздать Гефестиону почести как герою. Гиппархия Гефестиона так и не получила нового командующего. В Вавилоне был сооружен погребальный костер, в память о Гефестионе провели игры.

В 323 г. Александр переехал из Экбатаны в Вавилон, не вняв предостережениям халдейских жрецов, объявивших, что ему опасно входить в город (так как он подозревал их в корыстных мотивах). В Вавилоне Александр разработал планы морских исследований и собрал армию и флот для очередной кампании. Туда же явились греческие венценосные послы, там был получен ответ оракула Зевса Амона и проведены похороны Гефестиона. Моряки флота тренировались маневрировать, были устроены гребные гонки, а накануне отбытия Александр приказал армии и флоту совершить жертвоприношения; сам он принес жертвы по традиционному обряду. Ночью он пировал с гетайрами, а наутро заболел лихорадкой. Тем не менее он продолжал приготовления к походу, издавал приказы по армии и ежедневно совершал жертвоприношения, несмотря на непрекращающуюся лихорадку. Потом болезнь усилилась, и он уже не мог двигаться. Когда во дворец пришли офицеры, он не смог с ними говорить. Через двое суток речь к нему так и не вернулась. Тогда к нему допустили солдат; они шли через комнату, и он приветствовал каждого, с трудом шевеля головой и прощаясь с ними одними глазами. Гетайры оставались при нем всю ночь. Утром они сказали ему, что бог, у которого спросили совета, ответил, что Александру лучше не отправляться в храм, а оставаться на месте. Вскоре после этого, 13 июня 323 г., он умер.

Достижения Александра

Во время болезни мысли Александра чаще всего обращались к проблемам, которые волновали его больше всего, – войне и религии. Он был несравненным воином, полководцем и стратегом. «В области войны, – говорит Арриан, – не было ничего неподвластного Александру». Если он планировал включить цивилизованные берега Средиземного моря в состав своей империи (возможно, такие планы у него имелись), то в этом намерении не было ничего неосуществимого. Человек, который к 32 годам покорил все народы от Адриатики до Инда, вполне мог завоевать Карфаген и Рим. Разумеется, он не знал, насколько обширны на самом деле населенные области земли, и поэтому вполне мог мечтать о «всемирной империи». Прожив еще тридцать лет, он мог бы создать империю, в которой Македония и Греция занимали бы центральное, а не периферийное положение.

В любом случае он не прекратил бы вести войны и исследовать воды океана. Как говорил Арриан, его жажда завоеваний была ненасытна.

В качестве государственного деятеля он также не знал себе равных. Ни один человек в истории не обладал достаточной силой, чтобы, завоевав такие обширные земли, превратить их в единое и умиротворенное государство. Александром двигали высокие идеалы – он стремился привести своих подданных к религиозной свободе, расовой терпимости, политическому согласию, экономическому процветанию и мирной жизни. В целом он вел войны гораздо гуманнее, чем его современники, но порой проявлял не меньшую жестокость – например в Фивах, Тире, Газе и в брахманских областях Индии, – когда считал ее необходимой для достижения своих целей. Он поднялся над национализмом Исократа и Аристотеля в своем уважении к религиозным обрядам, социальным обычаям и политическим правам всех своих подданных, которых ни один губернатор не имел права подвергать преследованиям, пока они признавали Александра как своего царя. С другой стороны, он не пытался бороться с национальными различиями и сливать все народы воедино. Равноправие македонян и персов в управлении империей, браке и на войне диктовалось политическими и военными, а не философскими или религиозными соображениями. Впоследствии оно осуществлялось лишь у индоевропейских народов на более высоком уровне социального развития. Семьдесят городов, которые Александр основал или собирался основать, служили той же цели: как центры греко‑ македонской культуры они должны были распространять новый образ жизни в образовании, экономике и военной подготовке среди высших слоев местных сообществ. Экономические меры Александра, касающиеся выпуска монеты, торговли, установления морских путей и разработки естественных ресурсов вдохнули новую жизнь и принесли процветание народам Средиземноморья и Востока. С правления Александра начинается новая эпоха, которая была бы намного богаче, если бы он не умер так рано и оставил бы наследника.

На Александре держалась вся империя. Решая задачи по ее управлению, он опирался на услуги и верность гетайров и своего окружения – македонян, греков и персов. При Филиппе и Александре македоняне проходили обучение как царские пажи и конные гетайры, готовясь на должности полководцев, финансистов и администраторов; при дворе Александра, в Македонии и новых городах было воспитано новое поколение. После смерти Александра многим гетайрам предстояло продемонстрировать силу воли и задатки лидеров, но при его жизни они во всем подчинялись его власти. Александр мгновенно понял основы управления империей, до которых Римская республика дошла лишь после нескольких поколений гражданских войн: ответственность за покоренные народы и уважение к их обычаям; разделение гражданской, военной и финансовой власти в провинциальных администрациях; включение представителей других национальностей в правящий и военный классы; борьба с разбойниками, пиратами и гражданскими войнами и защита границ армией, в которую включены вспомогательные контингенты других национальностей в качестве параллельных формирований либо в составе кадровой имперской армии; процветание, основанное на экономическом планировании сухопутной и морской коммерции; право каждого подданного обратиться к самому царю. Александр занимал много должностей и выступал как представитель нескольких народов[73]. Он был пожизненным гегемоном Греческой лиги и в этом качестве пользовался «божескими почестями»; наследным царем Македонии, подчиняющимся македонскому народному собранию; фараоном Египта, сыном Амона‑ Ра; царем Вавилона по милости Ахура‑ Мазды; царем Персии, наследником Дария; сюзереном вассальных царств от Иллирии до Индии; союзником Кирены, царей Кипра, Фарасмана и многих других. Но все эти должности объединялись магнетической личностью их владельца. Александра с большим основанием можно назвать сердцем его империи, чем Августа – сердцем Римской империи.

Как человек Александр обладал многими чертами, которыми обладал и его отец: личной храбростью, талантами полководца, быстротой решений, понятливостью и глубокой верой. От матери Олимпиады он унаследовал более сильное властолюбие и более страстную натуру, чем у Филиппа. Источником вдохновения для него являлся героический век. В детстве он подражал своему предку Ахиллу; возмужав, принес жертву Приаму и возложил венок на могилу Ахилла и во всех своих кампаниях не расставался с «Илиадой». Как и Филипп, он почитал Геракла, предка Аргеадов, который совершил все свои подвиги на благо человечеству. Александр в течение всей жизни приносил жертвы Гераклу и назвал в честь него единственного сына и по крайней мере два города. Его вера в греческие мифы была личная и очень непосредственная. Он жил так же, как жили Ахилл и Геракл, – храбро, своевольно, страстно и великодушно – и, как они, старался заслужить «людскую славу» доблестью на войне и трудами ради человечества. Когда офицеры Александра однажды стали настаивать, чтобы он не шел в бой впереди своих людей, «его воинский дух и жажда к славе» привели его в ярость, и он похвалил беотийского солдата, заметившего, что человек рожден для благородных деяний и для страданий, сопутствующих этим деяниям. Именно такое восприятие жизни, основанное на сильных и прямолинейных чувствах, заставляло его шагать со своими людьми по Гедросийской пустыне, плакать при встрече с Неархом и во время примирения после бунта, отчаянно горевать по Гефестиону и думать о своих солдатах на смертном одре. Подобно Ахиллу, Александр под влиянием страстей также совершал ужасные поступки – убил Клита и приказал убить Пармениона, а у Гифасиса и в Описе предавался затворничеству. Однако именно эти свойства пробуждали в нем воинскую доблесть и завоевали ему любовь подчиненных.

Многие азиаты при жизни Александра считали его богом на земле, а впоследствии их вера в его божественное происхождение и способности эпического героя привела к появлению «Романа об Александре», следы которого сохранились в мусульманском герое Искандере Дулькарнайне («Александре Двурогом») и в изображении Александра на албанских монетах. Трагедия его жизни была в том, что немногие македоняне одобряли его государственные идеалы, а триумф в том, что он заставил их подчиняться своей воле. Он обладал греческим разумом в своей любви к греческой культуре, своих смелых размышлениях и поразительной многосторонности. Возможно, его разум сформировался под влиянием Аристотеля, когда Александр был 15‑ летним мальчиком, но он быстро перерос учение великого философа. Темперамент Александра с его страстями, великодушием и податливостью «сильным желаниям» (pothos) был македонский. Его власть основывалась на вере, питавшейся из греческих и македонских источников. И здоровым, и больным, он приносил жертвы богам Греции и Македонии. Он верил в свое божественное происхождение с обеих сторон: от Геракла, сына Зевса, и Ахилла, сына Фетиды. Возможно, его вера получила подтверждение в храме Зевса Амона, так как впоследствии он проявлял к этому храму особое внимание, а его друзья считали, что он желал быть похороненным там, а не в македонских Эгах. Возможно, в 324 г. он полагал, что своими деяниями оправдал притязания на родство с Ахиллом и Гераклом, и поэтому требовал от греков признания, которое могли дать лишь они, воздав ему «божественные почести» как греку.

Два раза в своей жизни Александр раскрывал смысл своей веры. Во время битвы при Гавгамеле, обращаясь к греческим войскам, он поднял к небесам правую руку и вознес богам молитву: если он вправду потомок Зевса, то они должны помочь грекам. В Описе, устроив пир в честь примирения, он призывал македонских и персидских вождей считать всю обитаемую землю своей родиной и всех хороших людей своими родственниками. Ибо сам он, сказал Александр, послан богами как правитель и посредник для всего мира, чтобы перемешать, как в круговой чаше, жизни людей и их дела. Его вера, несомненно, была подобна вере «божественного Одиссея, который был как отец для всех подвластных ему народов». Такая вера бессмертна.

Глава 6

⇐ Предыдущая 56 57 58 59 60 616263 64 65 Следующая ⇒