Социальная интегрированность

Социальная интегрированность является третьей составляющей устойчивой личности. Этот аспект настолько значим, что люди имеют обыкновение полагать, что если личность испытывает сложности, то они непременно связаны с социальным окружением, а если человек достиг успеха в обществе, то и никаких проблем у него не может быть. Это, безусловно, поверхностный взгляд на личность. Не говоря уж о полной профанации подобного взгляда в рекламной практике, предлагающей свои пути к " успеху в обществе".

Но если вникнуть в проблему, то для личности огромное значение имеет умение приспосабливаться к обществу, ибо человек вынужден жить в мире, состоящем из других индивидуумов.

Неспособность ладить с окружающими – главная черта невротика. Его отличает подозрительность, общество кажется ему враждебным, а по жизненному пути он движется, словно в броневике. Один мой собеседник недавно рассказал мне, что весь свой отпуск пытался улизнуть от родственников, добавив невзначай: " Я никогда никому не доверяю". Это, казалось бы, рядовое замечание на самом деле признак невротического отношения к обществу. Такой индивидуум обречен на одиночество, он сам выбирает для себя столь же изолированную и неудобную позицию, как строчащий в одиночку пулеметчик, засевший на вершине горы.

В исследовании вопроса социальной интегрированности наибольшая заслуга принадлежит Альфреду Адлеру, еще одному венцу, который вместе с Фрейдом сделал Вену родиной психотерапии. В своих ранних работах начала века доктор Адлер отмечал, что для невротика особенно характерна неспособность устанавливать связи с людьми и окружающим миром. Он утверждал, что нельзя сохранить душевное здоровье, отгораживаясь от своей социальной группы, поскольку сама структура личности зависит от общества. Даже рождение ребенка зависит от определенного социального акта со стороны его родителей, а его выживание полностью зависит от семьи. В каждый данный момент любой индивидуум зависим от множества других людей, будь то в его настоящей или прошлой жизни. Эта общественная взаимозависимость вырисовывается достаточно ярко, если хотя бы представить себе, от какой длинной цепочки лиц зависит появление хлеба на нашем столе, или наше знание таблицы умножения. Мы живем в сообществе людей, где каждый индивидуум зависит от остальных точно так же, как звезды внутри созвездий солнечной системы занимают свои места в зависимости от силы притяжения остальных небесных тел. Это переплетение взаимозависимостей включает теоретически каждого живущего или когда-либо жившего индивидуума. Даже если, подобно Ницше, человек отрицает эту взаимозависимость и восстает против нее, он, тем не менее, включен в нее уже самим фактом своего протеста. Мизантроп, сознательно отрицающий взаимозависимость, без конца сталкивается с ощущением такой зависимости, возникающей в коллективном подсознании. Адлер называет эту взаимозависимость " любовью и логикой, которые связывают всех нас в одно целое".

В отличие от фрейдовского понятия либидо, Адлер считает движущей силой индивидуума стремление к власти. Индивидуум (сердцевину которого мы называем ego) движим побуждением добиться превосходства перед другими, добиться устойчивого безопасного положения. Это схоже, но не идентично понятию " воля к власти" из научного арсенала таких философов, как Ницше и Шопенгауэр. Но адлеровская " воля" – это, скорее, " воля к достижению престижа". В основе ее лежит побуждение, которое заставляет человека вырваться из тенет социальных взаимозависимостей и с помощью честолюбия и тщеславия приобрести более высокий общественный статус.

Здесь мы подходим к понятию неполноценности, наиболее известному вкладу Адлера в современную психологию. Чувство неполноценности универсально (не стоит называть его " комплексом", пока оно не приобрело выраженный невротический характер). Будучи частью всего человеческого, это чувство не чуждо любому индивидууму. Участвуя в каком-нибудь общественном мероприятии, Джон Доу чувствует себя ущербным рядом с коллегами и смущается (не ведая, что они испытывают то же самое по отношению к нему). Браунам кажется, что они " не дотягивают" до живущих напротив Джонсов, и поэтому они изо всех сил пыжатся, чтобы " быть не хуже Джонсов". Продавщица Блэк считает, что у нее недостаточно престижная работа, и поэтому завидует успехам других. Весь мир бизнеса, движимый стремлением людей взобраться выше, переступая друг через друга, превращается в рукопашную схватку безжалостных конкурентов. Можно только изумляться тем невероятным формам, которые приобретает чувство неполноценности. Недаром Эзоп говорил: " Самый злобный лай у напуганной собаки".

Это всеобщее чувство неполноценности коренится в действительной неполноценности лишенного власти младенца, в то время как вся она принадлежит взрослым. Частично корни тянутся к первобытному обществу, чувствовавшему недостаток сил в борьбе с дикими животными. Противопоставляя силе животных в основном только свою физическую силу, люди были легкой добычей для последних. Отсюда необходимость восполнять недостаток сил хитроумием. Развитие цивилизации – в известной степени процесс компенсаторный, т.е. результат стремления в масштабе всего человечества преодолеть чувство неполноценности.

Поскольку это чувство присуще всем нам, не следует считать его чем-то ненормальным. В совокупности с волей к достижению престижа оно является для нас главным источником движущей силы. Задача заключается в том, чтобы использовать эту силу в конструктивных целях, для блага других людей, а не для разрушения социального созвездия, каким является общество.

Чрезмерное чувство неполноценности ведет к невротическому поведению, ибо исполняет ego непомерной жаждой власти. Чем сильнее выражена " недо-" или " минусовая" самооценка личности, тем отчаяннее она пробивается " наверх". Чувство неполноценности и воля к достижению престижа – это лишь два аспекта одного и того же побуждения. Отсюда правомерен вывод, что за неуемными амбициями скрывается глубокое (хотя, возможно, и неосознанное) чувство неполноценности. Многочисленные доказательства этого дает нам история. По тем же самым причинам то, что мы называем " комплексом превосходства", есть не что иное, как оборотная сторона чувства неполноценности. Чтобы преодолеть его, ego выступает под маской превосходства, стараясь именно в таком виде обратить на себя всеобщее внимание.

При такой схеме борьбы за престиж унижение других людей равнозначно подъему данного индивидуума. Падение одних автоматически означает рост превосходства для другого. Вот почему люди так любят сплетничать. Каждый испытал это желание возвысить себя за счет принижения других. Нормальному человеку свойственно держать подобное желание под контролем и добиваться превосходства с пользой для общества. Невротик же действует во вред обществу и пытается взобраться наверх по чужим головам, как по лестнице, подрывая этим саму структуру, которой он обязан своим существованием. Такие люди подрубают собственные корни, что отнюдь не способствует душевному выздоровлению. Адлер определяет невроз как направленную против общества жажду власти.

Главными человеческими пороками, постоянно разрушающими культуру и счастье человечества, Адлер считает тщеславие и честолюбие, две формы самовыражения доминирующего ego. Возможно, американцам, считающим честолюбие добродетелью, трудно понять, почему оно называется пороком. На самом деле Адлер имел в виду " антисоциальные амбиции". Мы вынуждены с ним согласиться в том, что чрезмерные амбиции, как видно на примере исторических завоевателей и современных промышленных лидеров, берут начало не в желании служить человечеству, а в стремлении к власти.

Нужно понимать различие между нормальным стремлением к власти и невротическим. Нормальные амбиции проистекают из ощущения силы, являются естественной функцией живого человеческого существа и не обязательно направлены против общества. Невротическое честолюбие порождается слабостью и неуверенностью, а его удовлетворение достигается за счет унижения и подавления других.

В связи с вышесказанным будет кстати отметить, что душевное здоровье требует мужества. Стоит подбодрить человека, и он избавляется от давящего чувства неполноценности и от стремления бороться с окружающими. Напротив, страх творит хаос в человеческих отношениях. Достаточно придать отваги мизантропу, и он вмиг освобождается от чувства неуверенности и обретает способность взаимодействовать со своим окружением.

Помимо мужества, Адлер считал высочайшими добродетелями общественный интерес и сотрудничество, которые присущи здоровым индивидуумам, осознающим и с готовностью принимающим на себя социальную ответственность. Находя социально-конструктивные способы самовыражения, душевно здоровые люди способны успешно самореализоваться, в то время как невротики своим эгоцентрическим стремлением " спасти свою жизнь" практически разрушают ее. Здоровый индивидуум становится социально " интегрированным", т.е. в буквальном смысле достигает " целостности". Он " восстанавливает" себя как органическую часть сообщества, что было свойственно и для первобытного человека, и тем самым освобождается от невротических тревог, опасений и заторможенности. " Только тот способен пройти по жизни без треволнений", – считал Адлер, – " кто осознает свою принадлежность к человеческому братству".

Не противоречит ли индивидуальность, вторая составная личности, ее социальной интегрированности? В идеале – нет, не противоречит. Как сказал Шекспир:

Будь верен самому себе,

Сам следуй за собой, как ночь за днем.

И не слукавишь никогда ни в чем.

На первый взгляд, вполне возможна некая нестыковка между индивидуальностью и социальной интегрированностью. Чтобы ладить с соседями, человеку приходится подавлять некоторые внешние проявления своей индивидуальности. Но если взглянуть на проблему глубже, нет никакой несовместимости между индивидуальностью человека и его существованием в обществе. Благодаря коллективному подсознанию, мы уже внутри самих себя образуем единое целое с другими людьми. Верно, однако, и то, что наличие эгоцентрической стихии в каждом человеке осложняет ему полное и открытое вхождение в человеческое сообщество, о чем мы поговорим позже. Эта эгоцентрическая стихия разрушительно действует на целостность самой личности. В практическом плане, для консультанта это значит, что чем более социально интегрированным становится его клиент, тем больше у него возможностей реализовать свою неповторимую индивидуальность.

В отношении социальной интегрированности, этой третьей составляющей личности, мы можем сделать следующий вывод для профессионального консультирования. Задача консультанта – помочь клиенту с готовностью принять на себя социальную ответственность, вдохнуть в него мужество, которое поможет клиенту освободиться от неотступного чувства неполноценности, и направить его стремления в социально полезное русло.

Источник духовности

В начале этой главы мы говорили о психоаналитическом понимании душевной болезни как нарушении целостности в сознании пациента, что сопровождается психологическими конфликтами. Мы тогда отметили, что целью психоаналитика является восстановление целостности умственной деятельности путем выведения конфликта из подсознания в сознание.

Этот упор психоаналитиков на душевную целостность был многими понят в прямом смысле: чем полнее целостность личности, тем она здоровее; стало быть, надо стремиться к предельной целостности, а всякие психологические конфликты уже сами по себе признак нездоровья. Сосредоточенность последователей Юнга на соединении в одно целое сознания личности и различных уровней ее подсознания, а последователей Адлера – на интеграции индивидуума и общества тоже можно толковать как утверждение, что конечной целью является целостность разума личности.

Не подлежит сомнению, что невротик страдает от нарушения целостности умственных функций. Очевидно и то, что шагом вперед по пути к излечению будет помощь пациенту в достижении эффективной адаптации и, как результат, новой целостности. Но было бы ошибкой полагать, что простая предельная целостность личности является идеалом. Дилетанты в психотерапии и та часть широкой общественности, что усвоила довольно поверхностно отдельные положения психоанализа, только искажают психотерапию и упрощенно понимают личность, утверждая, что целью психоанализа является полная раскованность, когда человек свободно выражает на практике все свои инстинктивные побуждения и живет, как представитель племени, встреченного Одиссеем в своих странствиях, питаясь плодами лотоса и проводя время в праздной неге, или как магометанский небожитель. Многие склонны полагать, что цель психотерапии – переправить каждого в райский сад, где есть все, чего душа ни пожелает, гуляй себе, не ведая никаких нравственных и психологических конфликтов. Все это, конечно, далеко от реального человеческого существования, и подобной цели не поставит перед собой ни один достойный уважения психотерапевт.

Предельная целостность человеческой личности не только невозможна, но и нежелательна. Безделие в райских кущах или небесное блаженство, как известно, означают гибель для личности. Личность динамична, а не статична, ее стихия – творчество, а не прозябание. Наша цель – новое, конструктивное перераспределение напряжений, а не абсолютная гармония. Полное устранение конфликтов приведет к застою; нашей задачей является превращение деструктивных конфликтов в конструктивные.

Следует признать, что психотерапевты сами дали повод для подобных заблуждений. Это сделал Фрейд своими естественно-научными предпосылками и склонностью сводить все личностные проблемы к причинно-следственному детерминизму. Точно так же заблуждался Адлер, развивая свою рационалистическую идею, что знание ведет к добродетели. Именно эти рационалистические, романтические и натуралистические издержки исторического развития психотерапии послужили основанием для вышеизложенных упрощенных толкований. Отсюда и искушение уподоблять личность растению, развивающемуся просто и естественно, что видно из замечания одного из последователей Адлера, определившего задачу психотерапии следующим образом: " Убрать все препятствия с пути личности, как вы убираете камни, мешающие росту цветка, давая ему естественно тянуться к солнцу". Такая романтическая вера в естественное развитие человеческого существа в сторону идеала напоминает нам Руссо, и, конечно, лишена достаточного реального основания.

Тенденция к упрощению проявляется и при обсуждении проблемы чувства вины. Некоторые психотерапевты стараются полностью стереть чувство вины, считая его симптомом заболевания, и упрекают религию за то, что у многих людей чувство вины приобретает патологическую форму. Надо признать, что они правы в том, что чрезмерное чувство вины часто связано с неврозом, а также в том, что непросвещенное религиозное чувство слишком часто порождает в его носителях болезненное чувство вины. Примером может служить один священник, который 27 лет мучился чувством совершенного греха, который оказался абсолютно надуманным и не имевшим места в действительности. Вполне понятно, что Фрейд, сосредоточившись на проблемах пола, считал чувство вины нездоровым, поскольку девятнадцатый век довел до неимоверных размеров чувство патологической вины в отношениях полов. Психотерапевтам и консультантам следует объединиться в своем усилии избавить людей от патологического чувства вины.

Однако невозможно полностью истребить чувство вины, да и не следует этого делать. Часто это чувство является оборотной стороной духовного начала в человеке и как таковое может быть здоровым и конструктивным.

Чувство вины – это осознание разницы между тем, какова вещь, и тем, какой она должна быть. Тысячу раз на дню испытываем мы чувство вины: когда мы проходим мимо просящего милостыню инвалида или мимо валяющегося на улице пьяницы, когда по небрежности или сознательно обижаем другого человека, когда думаем о войне, идущей в чужой стране. Короче говоря, человек испытывает чувство вины каждый раз, когда понимает, что " так не должно быть", когда чувствует противоречие между тем, что есть, и тем, что должно быть, или между тем, что он делает, и что следует делать, между существующей ситуацией и тем, какой она должна быть. Это чувство не следует путать с " совестью" – чувство вины гораздо более широкое свойство человеческого опыта, а совесть только одна из форм его выражения. В примере с просящим подаяние чувство вины не зависит от того, подадите ли вы ему или нет; бывает, что в социологическом плане даже предпочтительнее не давать. Но чувство вины возникает от осознания, что человеческое существо доведено до унижения и попрошайничества, что весьма далеко от нормы или идеала человеческого существования.

Пожалуй, единственным актом в жизни, когда индивидуум достигает полного слияния с самим собой, преодолевая тем самым чувство вины, является акт чистого творчества, в самые напряженные моменты которого художник входит в состояние, близкое к экстазу. Но именно художники очень часто испытывают необыкновенно острое и мучительное чувство вины в отношении своих произведений. Когда художник во власти вдохновения, он настолько поглощен творческим процессом, что в этот момент теряет ощущение времени и реальности. Но когда произведение завершено, художника охватывают два чувства: с одной стороны, удовлетворение и ощущение психологического катарсиса, вызванные творческим порывом, а с другой – омытое катарсисом и от того ставшее еще более выраженным чувство вины. Оно возникает от осознания, что картина не так совершенна, как мечталось, но, самое важное, от осознания, что свершилось нечто величественное, чего художник недостоин. У больших художников часто бывает странное ощущение, что они имеют дело с чем-то опасным. Словно они приблизились к порогу самой Красоты и испытывают то же чувство вины, что испытывали первобытные идолопоклонники, прикасаясь к алтарю Бесконечности.

Стоит вспомнить классическую литературу, мифологию различных народов и примитивные религии, чтобы убедиться в универсальности чувства вины. Древние греки отнюдь не отличались болезненной психикой, наоборот, многие ученые полагают, что им было незнакомо значение слова " грех" в нашем понимании. Однако ощущение вины пронизывает все их драмы и наполняет их глубоким смыслом. Подразумевается, что вина присуща человечеству. Мы стоим ниже богов, говорят античные драматурги, но мы непрестанно стремимся достичь божественого уровня.

Откуда возникает чувство вины? Во-первых, оно неизбежно для личности, поскольку нераздельно связано с понятиями свободы, автономии и моральной ответственности. Как точно заметил Ранк, " свободная воля так же неизбежно связана с идеей вины или греха, как день с ночью". Поскольку индивидуум обладает творческой свободой, перед ним все время открываются новые возможности и в каждом случае возникает не только побуждение к творчеству, но и отчасти чувство вины. В каждой возможности соединены вызов – движение к ее воплощению – и чувство вины, как две стороны одного явления. Любому состоянию напряженности присуще чувство вины. Оно сродни чувству зияющей " пустоты", которую испытывает человек, стоящий над глубокой горной расселиной, упершись ногами в ее противоположные края, если прибегнуть к такой весьма несовершенной метафоре.

Поэты, философы и теологи уже давно пытаются объяснить это странное чувство вины, скрытое в глубинах человеческого существа. Одни считают, что оно объясняется той пропастью, что отделяет совершенство от нашего несоврешенства. Человек хочет, например, нарисовать совершенную картину или написать совершенную поэму, но поскольку мы обречены на существование в несовершенном мире людей, наши цели остаются недосягаемыми. Другие мыслители, особенно поэты, полагают, что чувство вины возникает из столкновения животного и духовного начал в человеке. Согласно философии Платона, это чувство порождается противоречием между телом и разумом. Некоторые психотерапевты приписывают чувство вины напряженности субъективно-объективных отношений внутри самой личности. Ранк приписывает возникновение чувства вины нравственной совестливости и приводит в пример библейскую историю грехопадения. Только вкусив от " древа познания добра и зла" (что означает появление у человека способности отличать правильное от неправильного), Адам познал чувство стыда. Чем бы мы ни объясняли эту глубину духовности, приходится признать, что она свидетельствует об определенной противоречивости природы человека, о том, что он равно земное и духовное существо. Отсюда следует вывод, что, если наше существование будет примитивно приземленным, как у животных, мы станем невротиками, но если мы попытаемся отринуть свою телесную оболочку, чтобы воспарить в мир духовный, мы тоже сделаемся невротиками. Это то, что в давние времена называлось " оказаться между двух миров". Фактически речь идет даже не о двух мирах, а о двух сторонах одного и того же мира, что еще больше осложняет проблему. Ибо человек должен все время поддерживать внутреннюю напряженную связь между этими двумя противоположными сторонами одного мира – необусловленной и обусловленной.

Мы не являемся существами исключительно горизонтального уровня или вертикального порядка; мы существуем как горизонтально, так и вертикально. Наибольшее напряжение возникает в месте пересечения этих двух плоскостей. Неудивительно, что жизнь не может быть неразложимым целым!

Предельное напряжение подводит нас к осознанию духовности. В месте пересечения вертикальных и горизонтальных плоскостей возникает понимание нравственных заповедей, на которых особо останавливался Кант и другие мыслители, а также понимание идеи совершенства. Глядя, например, на несовершенную красоту дерева или картины, мы уже в какой-то мере представляем, какой должна быть совершенная красота.

Улавливаемое нами противоречие свидетельствует, таким образом, о духовности человеческой природы. Хотя мы сами бытийно обусловлены, конечны и несовершенны, по сути мы являемся носителями духовности, а это, в свою очередь, привносит элемент необусловленности в природу человека, делая нас бесконечными и совершенными. Внутренняя напряженность личности свидетельствует о непрерывной работе духовного начала.

Таким образом, духовность личности не только не является чем-то патологически постыдным, а наоборот, является признаком больших возможностей и предопределенности судьбы. Это повод для ликования, ибо искра Божия потревожила темноту внутри нашей земной оболочки. Высокоразвитые личности ощущают духовность острее, чем средний человек, и используют ее для своего дальнейшего развития.

Следовательно, портрет личности будет неполным, если не учитывать ее внутреннюю духовную напряженность. Системы психотерапии, исходящие из чисто натуралистических принципов, обречены на неуспех. Мы можем сделать вывод, что здоровая личность должна творчески адаптироваться к пониманию предельности и что залогом здоровья является осознанное чувство духовности.

Относительно духовной напряженности – четвертой составляющей личности – можно сделать следующий вывод для профессионального консультирования: задача консультанта – помочь клиенту освободиться от патологического чувства вины и в то же время научить его достойно принять и сделать устойчивым то духовное напряжение, которое присуще природе человека.

Источник личностных проблем

История Джорджа

Джордж Б. произвел на меня весьма благоприятное впечатление, когда вошел в мой кабинет. Ростом выше 180 сантиметров, с привлекательной внешностью и стройной фигурой. Он крепко, может, несколько эмоционально, пожал мою руку и начал свой рассказ размеренным, старательно сдерживаемым голосом, пристально глядя мне в лицо.

Его проблема заключалась в общей неудовлетворенности своим пребыванием в колледже. Это меня удивило, потому что, судя по внешним данным, Джордж был из тех людей, которые отлично вписываются в студенческую жизнь. Будучи студентом второго курса, он подумывал, не стоит ли ему вообще оставить учебу. В последние недели ему все труднее было сосредоточиться на занятиях, им овладела необъяснимая нервозность. Он перешел с факультета физического воспитания на факультет гуманитарных наук, но ему это не помогло. Объясняя причину перехода, Джордж заметил, что ему были не по вкусу нравы, царившие на прежнем факультете. Он с особенным отвращением упомянул тренера группы, который позволил себе выпить во время одного из походов. Джордж осудил весь факультет и написал соответствующий отчет.

Как и полагается психотерапевту, я его не останавливал. Он также был неудовлетворен тем, как ведется религиозная работа среди студентов. В ней нет, как он выразился, " напора". Он высказал пожелание заняться этой деятельностью и все там переделать. В этом месте его спокойный и сдержанный голос задрожал от избытка эмоций. Стало очевидно, что передо мной глубоко верующий человек.

Я начал расспрашивать его о друзьях, поскольку в этой области всего ярче проявляются нарушения личностной адаптации. Джордж ответил, что чувствует себя одиноким в колледже. Сосед по комнате в общежитии ему не нравился. Это был новичок, в котором Джорджа все раздражало, в основном по мелочам, например, то, что он слишком долго укладывается спать. Джордж поклялся, что отучит его от этой занудной привычки, если даже придется лупить новичка каждый вечер! Что касается противоположного пола, выяснилось, что Джордж встречается с самой привлекательной и популярной девушкой на факультете. Но он считал, что она слишком легкомысленна и ее нужно перевоспитать, с тем чтобы она заинтересовалась более серьезными вещами. Как раз в ту пору, когда он посещал меня, ему было предложено членство в одном из лучших студенческих союзов, что он тоже обсуждал со мной. Успеваемость у него была средняя, хотя, по его словам, он заставлял себя много заниматься.

Этот молодой человек явно приближался к кризису развития своей личности. В последний месяц, когда он бывал у меня, его состояние ухудшилось. Внутреннее напряжение настолько возросло, что он почти не мог сосредоточиться на занятиях и плохо спал по ночам. Заметны были резкие перепады настроения. То он приветствовал меня сияющей улыбкой и восторженно-жизнерадостным заявлением: " Сегодня весь мир у моих ног! ", то являлся погруженный в глубокую депрессию. И я часто замечал, что в такие моменты он бродит по университетскому городку, словно в тумане. Резко ухудшилось его физическое состояние, и врачи колледжа рекомендовали ему взять академический отпуск, чего он, к счастью, не сделал.

Здесь мы имеем дело с состоянием, близким к тому, которое обычно называют " нервным расстройством". Когда я излагал историю Джорджа, многие моменты в ней могли показаться незначительными, но они свидетельствуют о более серьезных, глубинных процессах. Он вполне мог превратиться в невротика, если бы все в его жизни шло неизменным путем. Начальная стадия невроза была налицо.

Что следует предпринимать в подобных случаях? А они нередки в студенческой среде, или в любой молодежной группе, или даже среди пожилых людей. Может, надо было отправить Джорджа домой на отдых? Устойчивого результата это бы не дало. Стоило ему вернуться к активной жизни, как он опять пошел бы по проторенной дорожке к своему неврозу, ибо оставалась его основная причина в виде неразрешенных личностных напряжений. Может быть, консультанту надо было все спокойно обсудить и попытаться убедить Джорджа в том, что в колледже не так уж все плохо, как ему кажется, и что все еще встанет на свои места? Такая тактика привела бы к спору, в результате которого Джордж только еще больше утвердился бы в своей предвзятой позиции. Нет, пациент получит помощь только в том случае, если терапевт обладает глубоким психологическим подходом и пониманием.

Изучая личностную модель Джорджа (источник его проблем), я выяснил, что он был вторым ребенком, после первой девочки, в фермерской семье с глубокими религиозными и нравственными традициями. Его сестра училась в этом же колледже и успешно окончила его.

Самой заметной личностной чертой Джорджа было неимоверное честолюбие. Оно выражалось в желании командовать другими людьми, своим соседом по общежитию, своей девушкой и даже преподавателями. В какой-то мере это можно было объяснить великолепными физическими данными молодого человека, которые, еще до поступления в колледж, всегда обеспечивали ему необходимый престиж. Частично это можно было отнести на счет того, что он был младше сестры (хотя, рассуждая в этом плане, следует проявлять осторожность). Часто второму ребенку свойственно повышенное честолюбие, вызванное желанием сравняться со старшим ребенком или даже в чем-то превзойти его. Это особенно выражено в отношении младшего брата к старшей сестре, поскольку девочки в ранние годы развиваются быстрее.

Гипертрофированное желание повелевать, как у Джорджа, в основном, как правило, связано с чувством ущербности, которое побуждает человека переделать всех на свой лад. У Джорджа были выраженные признаки ощущения неполноценности. Казалось бы, спортивные занятия предоставляли ему самую подходящую возможность превзойти своих однокурсников, поскольку его первоначальным выбором было физическое воспитание. Но он не преуспел ни в одной из ведущих студенческих команд. Правда, он не пытался напрямую винить в своих неудачах тренеров – происходящие в личности психологические процессы гораздо тоньше, чтобы позволить открытый выпад. Проблема была им перенесена в нравственную сферу, что позволило ему критиковать тренеров за пристрастие к пиву.

Снедаемому честолюбием молодому человеку не удалось добиться престижа доступным ему способом. Тогда он стал добиваться его в моральном смысле, старательно отыскивая недостатки в окружающих его людях. Он критиковал преподавательский состав факультета и строил планы полного преобразования всех и вся, от своей девушки до студенческой религиозной программы. Это был способ " возвышения собственного еgо", как говорил Адлер. Как это часто случается, Джордж использовал свою набожность не для бескорыстного служения людям, а как орудие утверждения собственного " Я". На некоторый период эта стратегическая уловка помогла, его перестроечный пыл в какой-то мере поднял его " Я" в собственных глазах. Но победа была достигнута негодными средствами. Эти незначительные успехи только еще более противопоставили его окружающим, способствовали его дальнейшему отчуждению от своей социальной группы (однокурсников, тренеров, любимой девушки). Джорджу предстояло вскоре лишиться того немногого, что осталось от его истинного престижа, которым он пока еще пользовался; в нем должно было возрастать чувство неполноценности и неустойчивости, еще более усиливая его стремление к возвышению над другими, и, тем самым, неизбежно обостряя его психологические проблемы.

Таков порочный круг, в который попадают люди с серьезными личностными трудностями. Отсюда понятно нервное напряжение Джорджа, невозможность сосредоточиться на занятиях и потеря сна. Понятно, почему он с усилием сдерживает себя, что было видно из его замедленных движений и размеренной и тщательно контролируемой манеры говорить. Человек не может жить счастливо и творчески при таком напряжении между чувством ущербности и чрезмерными амбициями.

Нервное расстройство вызывается не переутомлением, а именно такими внутренними перенапряжениями. Разорвать порочный круг может только внутреннее " просветление" пациента, т.е. прояснение ложности его отношения к жизни, иначе невроз неизбежен. Можно не сомневаться, что любимая девушка не потерпит реформаторских поползновений в отношении себя и оставит его. Вполне предсказуем отказ Джорджа вступить в студенческий союз, поскольку для него это означает потерю своей мнимой привилегии командовать людьми.

Во время наших бесед я постепенно подвел Джорджа к осознанию этих аспектов его личностной модели. Сначала он не мог понять, что им движут эгоистические амбиции и желание властвовать; он настаивал, что " любит" всех людей и только желает им блага, поэтому и старается их исправить. Нельзя было ожидать, кстати, что подобный индивидуум сразу осознает эгоцентрический характер своих уловок. В противном случае пришлось бы сразу от них отказаться, но эгоцентрик будет держаться за свою модель до последнего.

При всем этом душевное состояние Джорджа причиняло ему страдания, и вот, соотнося эти страдания с ошибочными сторонами его личностной модели, мы сумели превратить порочный круг в созидательный*. Джордж начал поиски социально-конструктивных путей для реализации своих амбиций. Он стал членом правления студенческой Христианской Ассоциации; правда, его желание все переделать поначалу вызвало некоторые разногласия с остальными студентами. Отказавшись от приглашения вступить в студенческий союз, он занялся разработкой проекта по изучению деятельности и реструктурированию всех студенческих объединений в колледже, таким образом, он мог вступить с ними в контакт, не принадлежа ни к одному из них. Затем Джордж организовал свою собственную группу из студентов, живших нt в общежитии, а у себя дома. Но когда решали? у кого собираться, он пригрозил выходом из группы, потому что не было принято его предложение.

Конструктивная деятельность Джорджа начала завоевывать ему авторитет, а это, в свою очередь, постепенно ослабило угнетавшее его чувство неполноценности, а вместе с ним и желание командовать. Конструктивный настрой способствовал превращению Джорджа из отрицательного в положительного и полезного участника студенческой жизни. Не вдаваясь в детали, хочу только отметить, что это был непростой и нелегкий процесс. Перераспределение напряжений внутри личностной модели, то? что мы называем просветлением, – это дело не одной недели и даже не одного месяца. Такой внутренний переход от эгоцентризма к общественно-конструктивной жизненной позиции проходит не безболезненно. Сама природа приходит на помощь человеку, начавшему внутреннюю перестройку, и с каждым успехом шансы на полное выздоровление возрастают в геометрической прогрессии. Так было и с Джорджем. Его творческий потенциал, нерастраченная энергия, внешняя привлекательность, т.е. те самые качества, которые привели его на грань нервного срыва, начали работать на него, обеспечив ему теперь уже заслуженное лидерство и престиж. Однако его отношения с любимой девушкой спасти не удалось, она его оставила. И хотя он сильно переживал разрыв, это не повергло его в прежнее состояние отстраненного морализирования.

Весной Джордж был избран президентом студенческой Христианской Ассоциации. На этом посту он много работал, хотя не всегда стабильно и с излишней горячностью. Но на следующий год он настолько проявил себя с творческой, положительной стороны, что на него обратили внимание в Мужской Лиге, а затем он был избран в Студенческий Совет как один из выдающихся лидеров колледжа

Творческое напряжение

Предыдущая12 3 4 5 6 7 Следующая