Замышляев В. И. Культурологическая экспертиза глобализма

Современное человечество пребывает в многополярном мире. Это политическое воззрение отражает наличие множества суверенных государств («игроков на шахматной доске мира», по 3. Бжезинскому), включенных в международные отношения, задающие политологическую антиномию: «стремление к независимости» и «стремление к интеграции». Актуальная метаистория разрушает региональную субстанцию бытия, втягивает народы и государства во

Троичность «божественного», «материального» и «духовного» присутствует в любом единично-национальном сознании и познается также с общих антропологических позиций. Мыслительная матрица хомо сапиенс единосущна, но атрибутивно инвариантна. О единосущносги жизни и смерти рассуждал, например, К. Э. Циолковский. Его продолжит 11. А. Умов и другие. Это направление, начатое в прежние столетия, именуется «русским космизмом», в основе которого находится культурологический смысл «космического оформления совершенства» (А. Ф. Лосев) -по традиции и от греческой аристотелевской философии.

О троично-сущностном смысле природы и человека сказано в эзотерической философии (Е. II. Блаватская и др.), в даосизме, вообще в культурах Востока, инвариантных европоцентризму, с его монотеизмом, породившим и протестантский предпринимательский индивидуализм, рационально-метафизический стандарт философского и научного теоретизирования, обусловившего и культурологические смыслы человека и природы. последняя оказалась формой репрезентации в мышлении субъекта, универсалистской практики.

Отечественная философия в России придерживается космического проекта науки, диалектического теоретизирования (как всеобщей связи явлений), методологии отражения (образа и прообраза), сущности и явления, культурологического смысла единства в многообразии: каждая культура уникальна, все культуры равны по достоинству, нет «хороших» и «плохих», «передовых» и «отсталых» в троичной единосущное™ бытия.

Таким образом, первое, на что хочется обратить внимание - это наличие двух преобладающих стандартов теоретизирования: диалектического и метафизического.

Мыслительные концепты восточных культур ближе к диалектической методологии, ибо в них постоянно рассматривается (по традиции) единое и многое, в концепции неба и земли, инь и янь, духовного еамосовершенствования в буддизме, конфуцианстве и даосизме. Многополярный мир с адекватными социокультурными мирами (их национальными модальностями) познается на антиподах диалектики и метафизики или в эмпирической эклектике.

Известно, что абсолютизация «сторон» чревата переходом в свою противоположность, в ограниченность познания, в обозначенность «новых вызовов» как в реальности, так и в ее понимании, интерпретации. При рассмотрении двух проектов науки, соответственно диалектики и метафизики, непродуктивно объявлять и вести «холодную войну» между ними и субъектами-носителями. Уместно вспомнить высказывание В. С. Соловьева: «Враждовать с людьми из-за их теоретических заблуждений - значит давать себе аттестат слишком слабого ума, слишком слабой веры и слишком дрянного сердца». Для людей с философской рефлексией это непреходяще, особенно на индивидуально-личностном уровне. В то же время всякое философствование - «дитя века» и не настолько «безлично», альтруистично, чтобы не быть использованным в перманентных политических, социально-экономических отношениях людей, связанных с прошлым, настоящим и будущим, с исторической памятью и телеологией.

Многополярный мир XXI века характерен именно обострением проблемы будущего, обозначенного в категории глобализма как всеобщего интереса разных социокультурных миров, видящих себя в суверенном и планетарно-космическом развитии. Почему же при единстве цели («быть в будущем») возникает «столкновение цивилизаций», что заявлено в одноименной книге С. Хантингтона? Автор сосредоточивает внимание на категории «цивилизация», чем и ценно его сочинение.

Противоречие между глобализмом и культурой эвристично не раскрывается без понятия о цивилизации. Культура и цивилизация исторически синхронны и асинхронны, симметричны и асимметричны, враждебны и дружественны, антиподны и толерантны. В настоящее время глобалистика содержательно поддерживается цивилизационными источниками, социально-экономической, технологической, информационно-коммуникативной институционализацией, формами транснациональных корпораций, интернационализацией валютного курса и банковских операций. Категории жизни и смерти в их сущностном значении здесь редуцируются к удовлетворению материальных потребностей, к потребительскому индивидуализму, к постмодернистскому эвдемонизму, к продолжению отчуждения природы и человека. Совершенство бытия (в идеалах потребления) мыслится как искусственная «вторая природа», отторгнутая от троичности «божественного», «материального» и «духовного». Интеллектуальная репрезентация природы исключает ее объективный культурологический смысл, заменяя его «слепком, бездушным ликом» (по словам Ф. Тютчева).

Напротив, антиглобализм, стихийно возникший (диалектика энтропии и негэнтропии) отнюдь не в слаборазвитых странах, можно и нужно рассматривать в контексте культуры, социокультурных миров, в противоречивом сопряжении их со стандартами европоцентристской (более американской — США) цивилизации. Исключение «духа» культуры, предпочтение технологической детерминации, информационной нейтральности («глобальной деревни»), товарно-рекламного территоризма сводит на нет и бытие личности, так ярко заявленной в эпоху Возрождения—Просвещения и сведенной, к сожалению, к идеалу «одномерного человека», атомизированного общества, к мифам либерализма, свободы слова, ушедших от прямой политической цензуры (и тут не в полной мере, особенно во время военных действий), но оказавшихся в тотальной экономической зависимости, в объятиях инструментальной «корпоративной культуры»: «продукт, цена, место, продажа». Маркетинговые технологии и паблик рилейшенз заменили сущностную духовную связь товарным космополитизмом, рынком идей и людей без границ. По странности, субъект либеральной демократии не освободился от пороков (предупрежденных в Нагорной проповеди Христа), а усугубился в них: в организованной (вооруженной) преступности, в наркомании (наркомафии), в безработности (почти животно-клеточном содержании людей за счет денежного пособия), в «гуманитарных катастрофах», в региональных конфликтах и «точечных ударах», в информационных войнах и территоризме, в агрессивности меньшинств нетрадиционной ориентации, в купле-продаже детей и пр.

Столкновение цивилизаций затрагивает в первую очередь религиозно-культурные (и этнические) формы и содержание бытия людей на разных континентах Земли. Светское (гражданское) и сакральное (религиозное) как рядоположенные категории, не идентичны в разных человеческих общностях многополярного бытия. Корреляция Бога и человека (у верующих и атеистов) спасает культурологические смыслы от бездуховного вещного редукцинизма, от дурной бесконечности эмпирии, от метафизической «совокупности ценностей». Нравственность социализирована, но она же и релятивна, если этика не одухотворена «космическим совершенством» и связанным с ним «деятельным совершенством» человека, по выражению Серафима Саровского. Если угодно, духовный мессианизм народа и его культура являются постоянной исторической константой, миром реальным и миром воображаемым. Духовно-нравственные парадигмы долговечнее, чем утилитарные социальные утопии и реформистские проекты.

Система многополярного мира одухотворена и мировыми религиями, имеющими, однако, единодушие и разномыслие, как формы «религиозного разума». Диалектико-материалистическое мировоззрение (в традиции атеизма) пыталось освободить человеческое сознание от «божественного» как исторического пережитка, дать человеку научную свободу от трансцендентального, от безальтернативных интерпретаций ада и рая, заменив их посюсторонним социальным поощрением и наказанием. Рационально-метафизическое теоретизирование (на европейский лад) религию признает априорно, но «свободой воли» отделяет святое от мирского, превращая веру в частное дело индивида, утвердив формат непознаваемости реальности (материи) и непознаваемости Бога. Отсюда релятивизм морали и плюрализм учений о природе и психологическом моделировании индивидуализма.

Культура на протяжении не одного тысячелетия имела религиозное оформление (магическое, мифологическое, монотеистическое), пока философия не отделилась от теологии, став самостоятельным явлением духовной жизни и породив дисциплинарное знание «философия культуры». В настоящее время сколько «знаний», столько и философий: «философия науки», «философия образования» и пр. Культурологическая саморефлексия — самое позднее явление в системе наук, не отменяющее философию культуры, но претендующее на культуроцентризм в объяснении хаоса и порядка (энтропии и негэнтропии), столкновения цивилизаций (материального богатства и бедности), многополярности «поднебесных империй», оппозиции религии и науки, добра и зла в условиях новых информационных коммуникаций.

Категория «культура» в науке конституирована, легитимна, но далеко еще не отрефлексирована, не оформлена в собственный самостоятельный дискурс. Возможно, он и не сложится, ибо философия - квинтэссенция культуры, ее «мозг-аналитикум». Но что несомненно, так это необходимость исключения разномыслия, когда культура представляется то как субстанция, то как атрибут. Здесь все же следует признать коэволюцию природы и культуры, их смысловое единство, взаимоопосредованное совершенство, если осознать цель ноосферного взаимодействия, гармонизацию экосистемы. Не случайно культурология и экология сформировались фактически в одно время - во второй половине XX века, по результатам индустриальной агрессии на природу, которая «от Бога», как и человек.

Как размышлял П. А. Флоренский, вера определяет культ, он - ми-ропоминание, определяющее культуру. Но что есть «вера» в момент ее первородного появления? Вере предшествует Слово, иначе она невыразима. А Слово - первичная коммуникация, обусловленная общением. Культура и общество, как признано нынче, не тождественны. Религия имеет длинный путь от архаического анимизма до универсального монотеизма. Способы производства общественной жизни тоже многоступенчаты и различны. Поэтому в категориальности «общества», «религии», «культуры» на понятии «первый» лучше не застревать, а исторически двигаться в одновременном и пространственном генезисе всех явлений сразу и отражающих их понятий. Тайна антропологизма - в многомерности бытия. Субстанциальность культуры в том, что она сохраняет в себе все пережитое народами в смене эпох, оформляя бесконечный путь в смысловые концепты, первичным зарядом которых являются жизнь, смерть и бессмертие. Религия и общество самовыражаются только в культуре, в троичности «божественного», «материального» и «духовного».

«Любите все живое и вам воздастся», - сказано старцем Зосимой в романе Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы». Любовь к живому - фундаментальный смысл культуры. Поэтому мы и вводим понятие «культурологической экспертизы глобального мира». Иной меры, на наш взгляд, не существует. Корреляция Бога и человека, коэволюция природы и культуры, единство культурологии и экологии могут обеспечить устойчивое развитие многополярного мира, в диалектике части и целого, единого и многого, живого, смертного и бессмертного. Под культурологическую экспертизу подпадает любое международное соглашение: политическое, экономическое, научно-техническое, образовательное, домостроительное, семейное, а также клонирование, генное «редактирование» человека. Культура - цель и назначение истории в единстве смыслов многообразного бытия.

Цит. по - Замышляев В. И. Социально-философские смыслы культуры: сб. науч. статей / В. И. Замышляев. - Сиб. гос. аэрокосмич. ун-т. - Красноярск, 2010. С.69-73.

Предыдущая 22 23 24 25 26 27 28 29 303132 33 34 35 36 37 Следующая