ДЕСТАБИЛИЗАЦИЯ УСТОЙЧИВОГО ПАТОЛОГИЧЕСКОГО СОСТОЯНИЯ

ПРЕДИСЛОВИЕ

До сих пор заикание считается трудно излечимым, постоянно рецидивирующим недугом. Есть отдельные специалисты, получающие высокие результаты, но их работа буквально на грани искусства. Методики же устойчивой нормализации речи, доступной широкому кругу логопедов, фактически не существовало.

Между тем, в результате длительного поиска появилась уверенность, что такая методика реально может быть создана, сейчас уже отчётливо обозначились её общая структура и многие элементы. Появились первые обнадёживающие результаты её практического применения. Однако есть и тревожные сигналы, свидетельствующие о том, что отдельные элементы методики распространяются среди логопедов, но используются изолированно, в отрыве от целого и со значительными искажениями.

Всё сказанное определило настоятельную потребность написания этой работы.

Желание сделать методику открытой для усвоения логопедами практиками заставило остановиться на выборе данной формы изложения лекции и беседы, с тем чтобы каждый приём был осмыслен не только с позиции «что делать», но и «как делать» и «для чего». Не может заикающийся активно действовать, а логопед ему в этом успешно помогать, не понимая смысла и назначения каждого отдельного приёма, входящего в комплекс.

Теперь немного истории. 1960 год. Я логопед поликлиники и среди прочих дефектов речи должна корригировать заикание. Но, несмотря на все старания, помочь таким пациентам не могла. Помню ощущение стыда и бессилия, тяжёлую, безрадостную работу логопеда и заикающихся. Моментом, изменившим всё, была газетная публикация: в Харькове психотерапевт К.М.Дубровский ведёт сеансы императивного внушения по снятию заикания. Через полгода стала слушателем курсов, организованных К.М.Дубровским. Первый же проведенный им сеанс полностью изменил моё отношение к этому дефекту: люди, которые до того не могли произнести почти ни одного слова, свободно говорили. С этого времени во мне возникла и осталась убеждённость в том, что заикающихся можно излечить. К.М.Дубровский стал моим учителем, он зажёг огонёк творчества, поддерживал, с ним я обсуждала свои первые результаты.

Началась практическая работа. Непосредственные результаты были хорошими. Не верилось, что заикание когда-нибудь может вернуться. Однако, у многих пациентов впоследствии в разной мере речь ухудшалась. Стало ясно, что метод императивного внушения даёт значительный первичный эффект, но не гарантирует от рецидивов. Поиски были продолжены.

Через несколько лет к методу императивного внушения мною была добавлена равнометричная послоговая речь. Использование послоговой речи стало важным элементом предложенной нами комплексной системы лечения заикания, сложившейся к 1965 году.

В рамках этой методики был опробован целый набор других приёмов коррекции заикания. Многие из них были существенно переработаны, некоторые предложены заново: звукоусиление (85), аппараты АИР (86, 2), электронные метрономы, фонофотостимуляция (6, 7)).

Казалось, всё продумано. Есть возможность убрать судороги, предложен полный стиль произношения, позволяющий безболезненно перейти от слога к обычной речи. Предусмотрен и комплекс приёмов работы над личностью, диспансерное наблюдение для закрепления достигнутых результатов. Положительные результаты действительно были (60 процентов нормализованной речи сразу после прохождения курса и 40 процентов отдалённые). И всё же эти результаты нас не удовлетворяли. Методика постоянно усложнялась, в неё вводились новые, всё более эффективные приёмы. Вначале они помогали, но потом становилось ясно, что кратковременное улучшение достигалось не благодаря их обоснованности, а главным образом за счёт психотерапевтического влияния, за счет веры логопеда и пациента в новый прием. Становилось ясно, что нужно радикально менять методику. Продолжался поиск новых приемов и осмысление допущенных ошибок. Рассмотрим некоторые из них, возможно, наш отрицательный опыт будет полезен другим логопедам.

Одна из крупных ошибок: «родительская» позиция по отношению к заикающимся, чрезмерная опека, лишающая их столь необходимой инициативы и самостоятельности. Это назидательные беседы, попытки дать пациентам готовые рецепты поведения и находить за них выход из всякого трудного положения. Такая позиция логопеда исключала возможность перестройки личности с помощью собственных усилий и лишала пациентов ответственности за положительные или отрицательные результаты.

2. Ошибочным было и отношение к страхам речи. Обычно работа по преодолению логофобии начиналась с того, что мы убеждали пациента в его способности справиться с этим страхом. Проводились беседы, в которых шел разговор о сильных людях, сумевших преодолеть страдания. Такие беседы, играя активизирующую роль, часто приводили к отрицательным последствиям, к ненужному «геройству». Без настоящей готовности к речи заикающиеся не могли долго удерживаться на подобном подъеме, неминуемо наступал спад со сниженным настроением, страхами, поколебленной верой в успех и мыслями о собственной неполноценности:

«Я должен не бояться многие это могут; я не могу, следовательно, я хуже других». Призыв к бесстрашию зачастую только растил страх и бессилие.

Сейчас в борьбе со страхом выбирается иной путь: «Ваш страх - страх разумного человека за себя. Он основан на стремлении скрыть дефект. Как только вы открыто заявите о своем желании излечиться и начнете говорить без речевых судорог, не останется реальных оснований для страха и он исчезнет». И они убеждались в справедливости этих слов на собственном опыте.

Часто заикающиеся не решались причинить себе душевную боль, которая неизбежна при лечении этого недуга, и мы порой из сочувствия соглашались с ними. Нам представлялось гуманным «войти в положение», «пожалеть». Но тем самым мы вселяли в них ложную надежду, что путь к выздоровлению можно пройти легко, без боли. Сейчас нам понятно, что нужно быть предельно требовательным. Каждый лечащийся должен понять логику метода, сделать сознательный выбор и пройти свой путь до конца. Ряд ошибок вызывался тем, что с самого начала не были четко определены критерии здоровья. Каждый небольшой шаг к нему воспринимался как полная победа, Теперь мы представляем себе основной курс как бы работой на тренажере, подготовкой к ответственной самостоятельной работе в домашних условиях. Ведь заикание нарушение коммуникации, а действительное восстановление функции общения возможно лишь в реальной жизни.

В течение долгих лет параллельно с практической работой проводилось исследование теоретических проблем заикания.

В основу методики была положена концепция Н.П.Бехтеревой об устойчивом патологическом состоянии. Это в корне изменило подход к лечению данного заболевания, поставило его на твёрдые теоретические рельсы.

Новое распределение ролей между логопедом и пациентом заставило отказаться от сеанса императивного внушения, ибо на первый план выступили активизация сил самого заикающегося, раскрытие его внутренних возможностей и формирование страстного желания излечиться.

Краеугольным камнем новой методики стал предложенный нами способ лечения заикания, основанный на синхронизации речи с движениями пальцев ведущей руки, диктующей ритмико-интонационный рисунок фразы. Будучи универсальным, этот способ позволяет решать одновременно несколько важных задач, связанных как с исправлением просодической стороны речи, так и с коррекцией личности заикающихся.

Важным явилось осознание того, что у заикающихся в процессе коммуникации патологически изменено функциональное состояние. Возникло представление о «древе заикания», были выделены его основные корни (триада заикания), определены направления коррекционно-воспитательной работы, необходимой для «отрыва» от заикания. В методику вошли приёмы постановки голоса, формирования интонации, опорные сигналы и пр. Так она приобрела необходимую завершённость, целостность и единство. Повысилась и эффективность работы. Непосредственные результаты достигли 90100 процентов полностью нормализованной речи, отдалённые не менее 70 процентов. У ряда логопедов уже появляются группы, в которых нет ни одного случая ухудшения речи через год после лечения. Есть положительный опыт работы по этой методике с переводчиком при лечении иноязычных пациентов. Это служит ещё одним доказательством того, что в данном случае «работает» методика, а не личность логопеда. С самого начала формирования новой методики большое внимание уделялось адаптации её для работы с детьми. Мы рассчитываем посвятить этому вопросу отдельную книгу, а сейчас можно отметить только, что методика адаптирована и успешно применяется в ряде дошкольных учреждений для коррекции заикания у детей 56 лет.

Хотелось бы остановиться на бытующем среди логопедов мнении, что «большое число заикающихся не поддаётся терапии и нарушение у них персистирует на продолжении всей жизни» (97). Это мнение получило широкое распространение на Западе, где существуют даже общества заикающихся, целью которых является их адаптация к окружающему миру, а девизом фраза: «Для нас нет выбора заикаться или не заикаться, но мы можем выбирать, как заикаться». Это мнение разделяется и частью отечественных специалистов, выделяющих особые формы заикания, для которых «можно прогнозировать отсутствие выраженных эффектов терапии» (52).

Со всей определённостью мы должны подчеркнуть, что в нашей практике не встречались формы не излечиваемого заикания. Более того, иной раз тяжёлые формы этого недуга излечивались легче и надёжнее, чем лёгкие. Видимо, успех в этом случае объяснялся более мощным волевым посылом, большей «потребностью» в излечении.

Предлагаемая вниманию специалистов методика ориентирована на широкое использование в логопедической практике. Однако её успешное применение требует довольно высокой подготовки в сочетании с талантом сопереживания, интуиции, тактом и умением находить индивидуальный подход каждому пациенту. Считаю приятным долгом выразить благодарность за помощь в работе над книгой М.А.Арутюняну, Е.З.Лейбову, Н.Е.Рабкиной, а также своим коллегам с кафедры логопедии Самарского педагогического института, из Речевого центра в Самаре и из ряда дошкольных учреждений Самары и Москвы за ценные советы и участие в практической апробации методики.

НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ТЕОРИИ

В настоящее время, благодаря многочисленным исследованиям, сложились определенные взгляды на природу речевых нарушений и источники возникновения заикания. Однако, несмотря на существование разнообразных гипотез, до сих пор еще нет целостного представления о данном дефекте и законченной теории, которая могла бы объяснить его причины и центральные механизмы.

Касаясь функции речи, еще академик А.Ухтомский указывал, что «нормальная речь человека представляет собой результат работы многих пространственно разграниченных образований мозга. При сложной функциональной структуре этого центрального механизма особое значение имеет согласованная работа всех компонентов системы по временному фактору» (103). А.Лурия также подчеркивал значение такой временной согласованности, нарушение которой может привести к различным дефектам речи (68, 69).

Н. Жинкин, отмечал, что при заикании нарушается саморегулировка системы речи (55, 56). Аналогичные взгляды высказывались и другими учеными (36, 46, 87, 4, 3)

В русле этих представлений мы выдвинули гипотезу, что основой возникновения речевых неплавностей при заикании является нарушение внутренней синхронизации естественного речевого цикла, которое может быть вызвано искажениями в передаче или обработке сигналов обратной связи.

В пользу предлагаемой гипотезы свидетельствуют также многочисленные случаи улучшения речи людей, страдающих заиканием, при использовании внешней синхронизации (звуковые или тактильные метрономы, сопряженная речь и т.д. (71, 95)

Примечательно, что обеззвученная, «губная» речь у самых тяжелых заикающихся также свободна от судорог.

Приведенные данные дают основание считать, что возникновение речевых судорог на детальном (физиологическом) уровне обусловлено нарушениями в слуховом канале обратной связи. Однако это положение нельзя воспринимать слишком прямолинейно. Существуют ситуации, когда у заикающихся не возникают спазматические задержки; многие из них практически не заикаются, когда говорят в одиночестве, вне акта коммуникации. Можно предположить, что нарушения в слуховом канале обратной связи происходят на фоне определенного эмоционального состояния. Тем не менее, сам факт выделения подобного «дефектного» канала является принципиальным, так как заставляет нас при коррекции заикания обращаться к другим - «сохранным» анализаторам и каналам обратной связи. В частности, нами предложен и апробирован на практике метод коррекции заикания, основанный на синхронизации речи с движениями пальцев ведущей руки, диктующими ритмико-интонационный рисунок фразы. Этот способ позволяет получить естественную, интонационно окрашенную речь практически у всех заикающихся.

Принципиально важно понять механизм фиксации дефекта. Раньше мы связывали его преимущественно с формированием памяти о первом речевом спазме, зафиксированном одномоментно на фоне сильного эмоционального стресса, или постепенно, на фоне отстающего речевого онтогенеза (7).

Однако если исходить из такого предположения, то трудно найти ответ на целый ряд вопросов. Почему многие заикающиеся говорят плавно, когда остаются одни? Почему при проведении сеанса гипноза речь нормализуется не у всех? С чем связаны столь значительные изменения тяжести моторных проявлений в зависимости от ситуации?

Можно предположить, что в долговременную память записывается фоновая активность центральной нервной системы функциональное состояние (ФС), соответствующее эмоциональной напряженности или стрессу в момент возникновения речевой неплавности. Именно ФС, будучи извлеченным из долговременной памяти при коммуникации, вызывает нарушение саморегулировки системы речи и, как следствие, новую речевую неплавность.

Степень системного нарушения работы мозга, с одной стороны, и уровень изменения ФС с другой, определяют тяжесть моторных проявлений заикания в момент его возникновения. В дальнейшем на изменение ФС могут влиять различные экзогенные и эндогенные факторы (болен, торопится, возникли волнующие обстоятельства и т.д.), от чего в значительной степени зависит выраженность заикания в каждый момент для данного индивидуума.

Когда возникает фиксация на дефекте, эмоциогенным становится сам акт речи. Уже одна мысль о необходимости говорить изменяет ФС, а с ним и саму речь. Со временем у каждого заикающегося складывается своя иерархия коммуникативных трудностей и в конечном счете он как бы сам конструирует конкретные проявления своего дефекта.

Уместно в этой связи вспомнить слова П.К.Анохина: «Извлечение прошлого опыта из памяти происходит по той же нейрохимической трассе, по которой этот опыт был зафиксирован в момент его приобретения»(20).

Сказанное позволяет понять многие парадоксальные черты заикания, лишает его ореола «загадочной болезни». Становится ясным, например, почему школьник, свободно говорящий на перемене, тяжело заикается на уроке, а человек, только что не испытывавший затруднений при разговоре с приятелем, не может сказать без запинок двух слов в ответ прохожему. И напротив, почему заикание, возникшее, скажем, на выходе из безречья, слабо зависит от внешних обстоятельств, хотя и усугубляется при появлении эмоционального напряжения.

Обсудим теперь, важное для нас понятие «функционального состояния». Мы уже говорили, что любая деятельность человека, в том числе речевая, проходит на фоне функционального состояния (ФС), отражающего фоновую активность центральной нервной системы.

Известно, что эмоциональное напряжение, возникающее в связи с теми или иными обстоятельствами, изменяет ФС и тем самым оказывает влияние на деятельность человека.

Э.Л.Носенко (80) выделяет три группы реакций, характерных для состояния эмоциональной напряженности:

возникновение тревожности (беспокойства, подавленности, страха, отчаяния); изменение моторноповеденческих реакций (появление тремора рук, мускульного напряжения и т.п.); изменение в характере протекания мыслительных процессов и в организации интеллектуальной деятельности (ухудшение памяти, снижение пластичности мышления, работоспособности, рост количества ошибок).

В наибольшей степени страдают сложные действия: проявляется неспособность к воспроизведению слабо тренированных навыков и, наоборот, склонность переходить к закрепленным в прежней практике стереотипам. Характерно отсутствие гибкости поведения.

При состоянии эмоциональной напряженности имеет место изменение биоэлектрической активности мозга и физиологических показателей организма (частоты сердечных сокращений, частоты и глубины дыхательных движений, АД и т.д.) (92).

Приведем еще наблюдения Э.Л.Носенко (80) о влиянии эмоциональной напряженности на речь нормально говорящих людей. Замечено, что она приобретает аффектированную окраску, независимо от степени значимости темы для говорящих. Такая речь отличается отсутствием соотнесённости семиотических процессов (мыслей и чувств), своеобразным рассогласованием плана выражения и плана информативно-смыслового содержания высказывания. В силу типичных затруднений в формировании мыслей и выборе слов сравнительно короткие отрезки речи чередуются с длинными паузами, снижается общий темп речи. Латентный период реакции на реплику собеседника заметно сокращается у лиц возбудимого типа и возрастает у лиц тормозного типа. Резко увеличивается количество слов паразитов, заменителей молчания, появляется множество ошибок синтаксического согласования языковых единиц парафазий. Неустойчивость возникающего намерения ведет к большому числу логически не завершенных фраз. Усиливается смазанность произношения и учащаются ошибки антиципационного происхождения. Нарушается речевая плавность на самом низком, актуально не осознаваемом уровне моторной реализации высказываний. На уровне слога появляются повторы типа заикания в среднем 815 на каждые 100 слов.

Многие из перечисленных нарушений постоянно имеют место у заикающихся, усугубляясь тем, что у них любой акт коммуникации вызывает эмоциональное напряжение. Значимость речевого акта при этом нередко бывает более высокой, чем значимость ситуации. Постепенно состояние эмоциональной напряженности (и соответствующее ему ФС) в процессе общения приобретает хронический, а следовательно, патологический характер.

На основании сказанного можно считать, что у заикающихся при коммуникации патологически изменяется функциональное состояние и что само заикание во многом есть затянувшийся дистресс.

Таким образом, заикание это не только речевые судороги, а гораздо более глубокое явление, захватывающее ряд функциональных систем организма и существенно искажающее их работу. Речевые судороги служат лишь исходным моментом этого дефекта. Постепенно заикание обрастает невротическими комплексами, которые, в свою очередь, утяжеляют речевые нарушения, образуя порочный круг. Оно не сводится к простой арифметической сумме речевых (моторных) и психических (личностных) нарушений, а представляет собой качественно новый феномен. В соответствии с концепцией Н.П. Бехтеревой, его можно охарактеризовать как устойчивое патологическое состояние (УПС).

Вне зависимости от того, как мы объясняем себе центральный механизм появления речевых судорог с момента фиксации дефекта, заикание живёт уже своей собственной жизнью: «Приспособление индивидуума к существованию с его изменившимися внутренними условиями происходит не путем восполнения поражённых звеньев из резерва мозга, а за счет формирования нового гомеостаза, нового устойчивого состояния, обеспечивающего оптимально возможную в условиях болезни адаптацию к среде. Оно формируется при перестройке активности очень многих систем и структур мозга, в том числе исходно не пораженных» (24).

Представление о заикании как устойчивом патологическом состоянии изменило наше отношение к методам лечения, к рецидивам заикания и его прогнозу. Как отмечает Н.П.Бехтерева, «условнокомпенсаторные реакции мобилизуются соответствующей матрицей долговременной памяти при любой попытке изменить это состояние» (24). Отсюда и сложность преодоления УПС.

Со временем происходит «включение дополнительных систем и структур формирование вторичного устойчивого патологического состояния, еще более далекого от нормы» (24). Можно предположить, что вторичное УПС складывается в результате постоянного гиперактивного подключения лимбических структур к акту вербальной коммуникации. Именно поэтому сами заикающиеся воспринимают свой дефект в основном не как судорожные проявления, а как состояние постоянной тревоги во время речи (тяжесть произнесения слов, стеснение в груди и т.п.). Возможно, по той же причине они чаще всего используют во время общения верхний голосовой регистр. По нашему мнению, с момента активного подключения лимбических структур к речи заикание становится трудно обратимым.

Речевые судороги и обусловленные ими психологические изменения у заикающихся, сформированные в течение долгих лет жизни, ведут себя как целостная система, которая стремится к самоподдержанию и самовосстановлению.

В 1913 г. Г.Д.Неткачев в своей книге «Новый психологический способ лечения заикания» представлял этот дефект в виде дерева, корни которого страхи и навязчивые мысли, а судороги это как бы ствол. Образное представление заикания в виде дерева кажется нам удачным. Однако само по себе дерево мы видим несколько иначе с более развитыми корнями, многими ветвями и обширной кроной.

Ростки заикания, на наш взгляд, первые речевые судороги. Они могут появляться сразу и мощно в случаях, когда их причина психотравма, или постепенно подкрадываться, если они развиваются на фоне отстающего речевого онтогенеза и неблагоприятных условий микросоциальной среды. Такое заикание еще легко обратимо.

Мы это неоднократно наблюдали в своей практической работе, это же подтверждает ряд авторов (21, 22, 42). Отмечается, в частности, что на ранней стадии развития дефект более чем в 50% случаев проходит спонтанно.

Впоследствии речевые судороги становятся одним из мощных корней заикания. Второй корень появляется когда судороги начинают объединяться с чувством беспокойства, которое возникает вместе с актом речи. Такое состояние детьми долго не осознается и проявляется в виде возрастающих капризов, беспокойного сна, плохого настроения. Это момент фиксации дефекта. Осознание факта заикания происходит в разном возрасте, иногда очень рано. Вместе с осознанием недуга появляется его третий корень желание скрыть дефект. Корни заикания рождают ствол страх речи, который, правда, не всегда коррелирует с тяжестью моторных проявлений.

Постепенно «страх как система образов боязливого самочувствия начинает составлять основу личности больного» (78).

Однако вернемся к корням. Повторяясь в течение длительного времени, спазматические задержки продолжают свою разрушительную работу. Они ломают темп и ритм речи. Нарушается психологическое и синтагматическое паузирование. Как всегда при устойчивом патологическом состоянии, многие системы организма начинают работать на болезнь. Обездвиженность заикающихся, внутренняя закрепощенность ломают интонацию, из речи исчезает подтекст. Меняются поза, взгляд, возникает состояние физического напряжения во время речи. В течение многих лет заикания формируются своеобразные мышечные ощущения. Мышцы помнят и хранят тревогу, которая постоянно во время речи сопровождает заикающихся, хотя часто они сами ее не осознают. Эти внутренние ощущения убыстряют темп речи, рождают суетливость. Появившиеся уловки могут исказить грамматический строй речи. Речь разрушается настолько, что затрагивается даже ее минимальная единица синтез слога (55). Все это ростки основного корня и боковые побеги дерева заикания. Плоды его патологическая личность со значительными вторичными психологическими наслоениями, ведущими к социальной и трудовой декомпенсации и мешающими ее гармоническому развитию (см. приложение 6, рис. 2).

Переходя к вопросам лечения, остановимся на некоторых общих принципах, которые должны быть учтены в методике коррекции заикания.

1. Прежде всего необходимость комплексного подхода к лечению заикания. Под комплексностью мы понимаем не просто сочетание терапевтических, логопедических и психотерапевтических приемов, а одновременное воздействие на весь спектр нарушений, образующих в совокупности целостную структуру, стремящуюся к самоподдержанию и самовосстановлению. Нужно уничтожить все «дерево заикания», не оставив ни одной «ветки», ни одного «корешка» – отрубить, выражаясь словами Г.Д. Ухтомского, все «хвосты доминанты».

2. Отправляясь от концепции заикания как УПС, мы считаем, следуя рекомендациям Н.П. Бехтеревой, что в начале лечения необходим этап дестабилизации УПС.

3. Вместе с дестабилизацией должна вестись работа по формированию нового речевого стереотипа, необходим мощный отрыв от заикания. Здесь нужно найти правильную точку приложения сил. Такой точкой, по существу, центральным звеном в цепочке речевых и личностных нарушений представляется триада, которую образуют: а) речевые судороги; б) желание скрыть их, рождающее страх речи; в) чувство постоянной тревоги в связи с актом речи. Отрыв от заикания только тогда протекает успешно, когда мы действуем сразу по всем трем направлениям.

4. Полностью восстановить у заикающихся нарушенную коммуникативную функцию речи можно только в процессе нормального естественного общения. Из этого следует несколько неожиданный вывод, что главный этап лечения заикания начинается, когда больной после окончания интенсивного двухнедельного курса терапии уходит из логопедического кабинета (где он как бы работал на тренажере) в реальную жизнь. Наша же роль в данном случае сводится к тому, чтобы, опираясь на профессиональные знания, указать заикающимся дорогу, следуя которой можно надеяться на успех.

После отрыва от заикания, который продолжается несколько месяцев, мы сосредотачиваем усилия на укреплении нового устойчивого состояния, постоянной шлифовке речи, расширении функциональных тренировок, дальнейшей отработке элементов общения.

И только тогда, когда, новый речедвигательный навык автоматизирован а отношения с окружающими нормализованы, появляется новое устойчивое состояние, нормальное или близкое к норме, и можно считать, что заикание ушло навсегда.

ОБЩИЙ ПЛАН ЛЕЧЕНИЯ И ПОДДЕРЖИВАЮЩИЕ МИКРОКУРСЫ

Основной курс амбулаторного лечения занимает 24 дня (два дня - подготовительных, день дестабилизации и 21 день логопедических занятий). Затем в течение года проводится пять поддерживающих микрокурсов (каждый по пять дней), первый - через месяц, остальные с интервалом два месяца.

В группе занимаются одновременно шесть - восемь человек; формируется она, в основном, по возрастному признаку. День дестабилизации длится примерно семь часов, остальные занятия - по три часа. Ориентировочно по времени занятия распределяются следующим образом: краткий опрос о состоянии речи (устный дневник) - 5 минут; планируемые беседы - 15 минут; аутогенная и речевая тренировки, постановка голоса - 1 час 20 минут; анализ письменных дневников заикающихся и спонтанно возникающие беседы - 20 минут; домашнее задание - 10 минут. После каждых 45 минут занятий - перерыв 7 минут.

Цель подготовительного этапа: вызвать дестабилизацию УПС, мобилизовать внутренние резервы, резко изменить отношение пациента к себе и своему дефекту, перевести его из состояния пассивного страдания, в состояние человека, активно борющегося с недугом.

Цель основного этапа логопедических занятий: выработать у пациентов новый речедвигательный навык, посредством синхронизации речи с движениями пальцев руки; связать речь с чувством спокойствия, правильным интонированием, мимикой, жестом, уверенной осанкой и т.д. и укрепить новый речевой стереотип в функциональных тренировках различной сложности, тем самым осуществив решающий отрыв от заикания.

Как правило, в процессе усвоения новых навыков у пациентов происходят глубокие внутренние изменения: замедленный темп речи, одновременно с ранее незнакомым, растущим чувством спокойствия и мышечного расслабления, не воспринимается уже как чуждый и не вызывает прежней тревоги. Мир кажется менее враждебным, возникает мироощущение человека способного преодолеть сложные ситуации, растёт вера в возможность исцеления. Всё это - ростки нового состояния, которым нужно ещё окрепнуть, чтобы вывести пациента к действительному здоровью.

После окончания основного курса и затем после каждого микрокурса лечения пациенты получают развёрнутое задание, которое нужно обсудить и довести до понимания каждого из них, поскольку наиболее ответственная часть работы может быть выполнена только в условиях естественного общения.

На первом микрокурсе происходит закрепление достигнутого, обсуждаются результаты адаптации нового стереотипа к условиям реальной жизни, успехи и неудачи каждого члена группы. Выясняя причины неудач, анализируя типичные ошибки, мы стремимся выработать общую стратегию поведения группы. Значительное место отводится активизирующим беседам, созданию у группы правильной установки на дальнейшую работу.

В последующих микрокурсах состояние пациентов еще более стабилизируется, увеличивается объем самостоятельной работы, так как каждый пациент нуждается уже в индивидуальной программе упражнений. Одни больше занимаются голосом, другие - техникой синхронизации речи с рукой, третьи - навыками расслабления, четвертым нужна консультация психолога или психотерапевта, некоторым показаны занятия в психотерапевтической группе.

Следующие два микрокурса отводятся в основном коррекции интонационной стороны речи на уровне синтагм и текстов. При этом мы стараемся добиться от пациентов естественной, интонационно окрашенной речи. Работа над интонацией предполагает одновременно и работу по коррекции общения.

Поскольку заикающиеся в большинстве своём не имели ранее опыта публичных выступлений, развернутых ответов, импровизаций на заданную тему и т.п., мы уделяем большое внимание развитию воображения, речевого мышления, оперативной памяти, обучению навыкам композиции и импровизации. Эта работа начинается ещё во время основного курса лечения, но в полной мере развертывается на поддерживающих микрокурсах. С расширением круга задач усложняются и функциональные тренировки. Выполняя задания, пациенты воспитывают в себе уверенность во всем, что касается речевой способности. У них увеличивается интерес к работе со словом.

Четвертый и пятый микрокурсы посвящаются закреплению интонационных и импровизационных навыков на уровне текста - как монологического, так и диалогического. Практикуется также чтение и обсуждение литературы психологического содержания. Таким образом, мы развиваем у членов группы навыки критического анализа собственных поступков, побуждений, понимания роли другого в коммуникации. Такие сведения необходимы пациентам для того, чтобы в будущем самостоятельно справляться с возможными затруднениями и сохранить при этом речевое здоровье.

Главные задачи заключительного этапа: автоматизировать новый речедвигательный навык, закрепив его в разнообразных условиях общения; окончательно преодолеть вторичные наслоения заикания (страх речи, навязчивые мысли, уловки); перейти к естественной речи без опоры на руку.

На протяжении года, в который укладывается основной курс и поддерживающие микрокурсы лечения, новые навыки речи многократно проверяются в самых разнообразных ситуациях Постепенно речь нормализуется, устанавливается естественный темп речи, правильная интонация.

При подтверждении речевого здоровья объективными данными пациенты снимаются с диспансерного учета спустя год после начала логопедических занятий.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подводя итоги, хотелось бы ещё раз подчеркнуть особенности нашего подхода к лечению заикания, определяющие эффективность предлагаемой методики и ее направленность на устойчивую нормализацию речи.

Как мы считаем, основу заикания образует триада: речевые судороги, постоянное состояние тревоги, связанное с актом речи, и желание скрыть дефект. Это обусловило идею «отрыва» от заикания по всем трем названным направлениям.

Рассматривая заикание как одну из форм устойчивого патологического состояния, мы приходим к выводу о необходимости его дестабилизации. Существенно, что нами был выбран путь дестабилизации УПС, связанный не со снижением, а с повышением уровня активности мозга, - через эмоциональное воздействие на пациентов. Это путь быстрого и неуклонного наращивания эмоционального напряжения при полном осознании и глубоком осмыслении лечащимися всего происходящего. Таким образом, за сравнительно короткий срок мы добиваемся изменения их отношения к себе, своему дефекту, готовности к речи в сложных ситуациях. Становится возможным уже с самого начала правильно распределить роли между логопедом и пациентом, перенести на последних весомую долю ответственности за результат лечения.

Для методики характерен системный подход к речи, как к живому целостному организму, предполагающий одновременное воздействие на различные стороны речевой системы, такие, как темп, ритм, паузирование, мелодика и пр.

Основной принцип лечения заключается в том, что мы не корригируем отдельные проявления дефекта, а ставим своей целью формирование у пациентов нового речедвигательного навыка.

Эта задача решается посредством синхронизации речи с движениями пальцев ведущей руки, что позволяет не только устранить речевые судороги и наладить элементы просодии, но и закрепить навыки бессудорожной речи. Обученная рука становится как бы памятью о новом стереотипе, а со временем - автоматическим контролером речи и нового внутреннего состояния пациента. В дальнейшем навык свободной нормальной речи переходит на уровень подсознания, и надобность в использовании руки отпадает.

Вырабатывая новый речедвигательный навык, мы уделяем повышенное внимание работе над интонацией, учитывая при этом неразрывную связь речи и соответствующих движений (мимики, жеста и пр.). Именно они обусловливают формирование интонационно окрашенного звучания, тогда как обездвиженность ведет к нарушениям и самой интонации, и коммуникативной функции речи. Вместе с этим мы корригируем и личность, помогая заикающимся повысить самооценку, наладить контакт с собеседником. Как правило, вместе с речевым дефектом устраняется и его невротическая составляющая.

После того как на смену прежнему устойчивому патологическому состоянию приходит новое устойчивое состояние, нормальное или близкое к норме, все компенсаторные возможности организма мобилизуются на защиту уже этого состояния при любой попытке его изменить. Только при этом условии можно говорить о достижении прочного положительного результата.

Таковы основные моменты разработанной нами методики устойчивой нормализации речи заикающихся, которую мы представляем здесь на суд специалистов. Нашей целью было описать в общих чертах стратегию борьбы с заиканием, отвечающую современным представлениям о природе этого сложного и до сих пор не до конца познанного недуга. Полагаем, что не было необходимости делать это описание ещё более детальным, выходя слишком далеко за рамки основных принципов лечения. Было бы ошибкой связывать руки логопедам, в деятельности которых столь важную роль играет творчество, вдохновение, экспромт.

12 3 4 5 6 Следующая ⇒