дядя Герман, Пипочка и тетя Нинель”.

- Ого-го! Да я у них теперь в любимицах! Просто хоть лопайся от счастья! - поражение воскликнула Таня.

Кажется, от удивления она произнесла это слишком громко. Гробыня заворочалась во сне и, зевая, села на кровати.

- Привет, родная! Вернулась? Мы с Гунькой жутко переволновались, когда ты упала!.. Представляю, какой был бы облом, если б очень темные не выиграли у темных!.. Не возражаешь, если я ещё посплю? - Гробыня снова зевнула и зарылась щекой в подушку.

- О нет! Только не говорите мне, что Гробыня моя лучшая подруга! Спятить можно! - простонала Таня.

Это была последняя капля. Ванна терпения переполнилась и залила соседей. Толчком ноги Таня зафутболила под кровать возмущенно заскрипевший футляр, выскочила из комнаты и решительно направилась в библиотеку.

“Надо, наконец, понять, кто из нас спятил! Или я, или весь остальной мир! Ягге сказала, что все началось десять лет назад. Просмотрю подшивку магзет за последние одиннадцать, лет! ” - решила Таня.

 

* * *

 

Джинн Абдулла никогда не спал и никогда не ел. От этих вредных привычек он был абсолютно свободен. Зато Абдулла в полной мере страдал от третьей, не менее пагубной привычки: день и ночь, в любое свободное время он строчил длинным пером из хвоста гарпии, то и дело обмакивая его в ядовитую слюну подземного пса Цербера.

Фундаментальный труд, на который древний джинн расходовал все свои старческие силы, был озаглавлен очень просто и непритязательно - “Поэма тысячи проклятий”. Поэма эта, как следовало уже из её названия, состояла из тысячи самых роковых, самых убийственных стихотворных проклятий, которые могло породить только иезуитское воображение древнего джинна.

Увязая в поэтической трясине, составленной из имен древних духов и черномагических реминисценций, Абдулла порой так увлекался, что не замечал даже того, что происходило у него перед носом. Тот, кому посчастливилось попасть в библиотеку в такой час, мог сколько угодно бродить между стеллажами и брать книги даже из закрытого доступа. Невозможно было только вынести их: на дверях стояли слишком мощные опознающие заклинания. Но опять же такое благословенное время наступало лишь тогда, когда Абдулла бывал укушен своей злоречивой музой, у которой вместо языка было осиное жало.

Но, увы, в этот раз Тане не повезло. Муза джинна Абдуллы явно зудела где-то в другом месте. Стоило девочке, использовав “Туманус проишыгус”, осторожно просочиться сквозь запертую дверь, затрещал зудильник.

Массивный светильник под потолком вспыхнул. В тот же миг, появившись неизвестно откуда, перед Таней возник джинн Абдулла. На его плоском, сотканном точно из тумана лице проявлялся то прищуренный глаз, то усмехающийся рот. Бородавки отсутствовали вовсе - похоже, их дружная стайка успела уже уплыть под чалму.

- Ночные гости? - захихикал он, потирая влажные ладошки. - Разве ты не читала табличку: “Охраняется аспидами и василисками? ” Жаль, я не успел выпустить моих малышей из террариума. Ну, ничего, так даже лучше. Я немедленно прокляну тебя самым жутким проклятием!.. Рад сообщить, что ты будешь первой, на кого оно будет наложено. Правда, тебе придется потерпеть минут пять - мое проклятие очень длинное! Я начинаю!.. Кстати, я советовал бы наслаждаться его музыкальностью, потому что после ты, естественно, умрешь… Поехали!

И Абдулла закружился на месте, бормоча:

 

Эриус финдис крунтас трак демокритус ареопаг

Клио сферус гуртус шмякус каматозус психотапус…

 

- Эй-эй! Постойте! - крикнула Таня, но остановить непризнанного поэта, работавшего в редком жанре кладбищенской поэмы, было невозможно.

 

Шипус резус гирькус ребус жиромокрус ешьбез-хлебус

Тренти-бренти сыротряхус семь пелъменус из собакус

 

- увлеченно стонал Абдулла.

“Что же делать? Надо как-то спасаться! Но как? Убежать? От проклятия не убежишь…” - озабоченно размышляла Таня.

Почему-то ей совсем не было страшно: слишком уж нелепой была сама ситуация - чокнутый джинн, размахивающий короткими ручками, и сотни стеллажей с книгами. Не верилось, что здесь может оборваться её жизнь.

- Склеробус… Тьфу, не то… Как же это? Ага! Склеротикус маразматикус! - воскликнула она, вспоминая один из уроков Медузии.

Перстень Феофнла Гроттера выплюнул зеленую искру, скользнувшую джинну в ухо. Абдулла внезапно осекся и принялся тереть лоб. Бедный библиотечный джинн! Его, как всегда, погубила протяженность собственных проклятий. Ни у кого просто не хватало терпения дослушать их до конца.

- Э-э… Так дело не пойдет! На чем я там остановился? Гундобус стыдобу с вонючкас бульонус? Нет? - растерянно переспросил он. - Погоди, я сейчас сбегаю за книжкой, из которой использовал цитату! Кстати, не напомнишь, где она лежит? А, кажется, где-то на полках! Давай сделаем так! Ты стой здесь, а я пойду найду её и прокляну тебя потом! Лады? Только, чур, никуда не уходи!

Библиотечный джинн сложился в вопросительный знак и, идиотски хихикая, потек к стеллажам. Таня проводила его задумчивым взглядом. Учитывая, что в библиотеке было двести тысяч книг, а Абдулла явно не помнил уже, где что стоит, поиски грозили затянуться до бесконечности. К тому же со временем заклинание “Склеротикус маразматикус” только прогрессировало. Иными словами, примерно через час Абдулла вообще должен был забыть, кого он собирался проклясть.

Отыскав кипу магзет, Таня начала с самой старой подшивки одиннадцатилетней давности. Вначале магзеты долго пестрили ерундовыми заголовками, вроде; “Астрокактус Параноидальный и формула абсолютной магии”, или: “У кого усы длиннее? Усыня и академик Сарданапал”, или: “Грызиана Припятская и Синяя Борода - новая звездная пара. Кому не повезет на этот раз? ”

Прикинув, что она не так давно видела и слышала Грызиану Припятскую по зудильнику, Таня предположила, что на сей раз не повезло именно Синей Бороде, Невольно улыбнувшись, она взглянула на заголовок следующей магзеты, и - внезапно буквы запрыгали у неё перед глазами: “Академик Сарданапал злодейски убивает Леопольда Гроттера и его жену Софью. Младенца берет на воспитание волшебница Чума-дель-Торт. “Лео Гроттер был моим лучшим другом”, - утверждает она”.

- Этого не может быть! Чушь какая-то! - пробормотала Таня.

Разорвав магзету, она отшвырнула её, но следующая же магзета сообщила ей: “Мир спасен от злодея Сарданапала! Талисман Четырех Стихий у Чумы-дель-Торт”.

Буквы в заголовках ехидно прыгали, как на черных надгробиях, Кажется, магзеты, к которым долго никто не обращался, успели соскучиться без читателей и теперь поспешно выпаливали все новые гадости:

“Белые маги проходят принудительное лечение от вируса доброты”.

“Новые правила драконбола: без мячей и драконов”.

“Профессор Клопп: “Гадить ближнему - есть оснофф отличный настроений. Не нагадиль ближнему - прожиль день зря! ”

“Убийца Гроттеров академик Сарданапал навеки заточен в подвалах Тибидохса”.

“Белое отделение Тибидохса закрыто. Белая магия запрещена. Ученики волшебных школ отправляются на добровольное зомбирование”.

“По многочисленным просьбам болельщиков драконбол переименован в тухлобол”.

В следующей магзете Таня увидела жуткую оживающую фотографию. Костлявая старуха в плаще и младенец у неё на руках, которого старуха прячет в футляр от контрабаса. Надпись под фото поясняла:

“Чума-дель-Торт со слезами отдает сиротку Гроттер на воспитание лопухоидам. Уж кто-кто, а Дурневы сумеют дать девочке достойное воспитание”.

После этого в магзетах надолго наступило затишье. Лишь через девять годовых подшивок она наткнулась на жирный заголовок: “Танечка Гроттер возвращается в Тибидохс. Трогательное прощание с родственниками (на фото: Таня целует Г. и Н. Дурневых)”.

- Ой, нет! И Пипа тоже растрогана! Дарит мне коробку конфет! А тут что? Мамочки, пристрелите меня, чтобы я не мучилась! - простонала Таня, рассматривая следующую магзету: “Дочь Гроттера поступает на очень темное отделение (на фото: Та-Кого-Нет и Поклеп Поклепыч принимают у новой ученицы клятву на черепе)”.

- Мерзость какая! И где они такой череп выкопали? Впрочем, лучше не спрашивать, - сказала Таня.

Просмотрев ещё сорок магзет, она обнаружила в сорок первой небольшую заметку: “Таня Гроттер делает успехи в темной магии (на оживающем фото слева-направо: Баб-Ягун, Т.Гроттер, Г.Склепова)”.

- Брр! - поежилась Таня, - Я обнимаюсь с Гробыней! Что на меня нашло? Может, меня гнилыми помидорами обкормили?

Несколько месяцев магзеты молчали, а затем вновь запестрили крупными заголовками:

“Чума-дель-Торт: эта девочка рождена для тухлобола”.

“Победа в тухлобольном турнире. Грифы отдыхают. Татьяна Гроттер забрасывает семь кусков гниющего мяса в череп темным”.

“Т.Гроттер отказывается от дополнительных занятий по червеедению. “Спортивные нагрузки слишком велики”, - говорит она”.

- Уф, хоть одна хорошая новость! - буркнула Таня, возвращая магзеты на место.

Она уже поняла, что магзеты, набитые всякой чушью и однодневными сенсациями, не собираются сообщать ей главного: как произошло, что изменилась реальность. Причем не просто изменилась, а на одиннадцать лет вглубь!

Почему академик Сарданапал был обвинен в убийстве её родителей? Отчего Чума, завладевшая талисманом, не убила её, даже не завладела её телом, а сделала своей любимой ученицей? Почему белые маги сдались почти без боя? И наконец, если Чума достигла желаемого и получила талисман, отчего она не открыла Жуткие Ворота и не выпустила духов хаоса?

Из-за стеллажей донеслось старческое хихиканье.

“Интересно, что он там делает? ” - подумала Таня и прокралась к стеллажам. Джинн Абдулла сидел на полу и увлеченно перелистывал дебильные журнальчики для подростков, выстригая ножницами фотографии подмигивающих полуодетых ведьмочек. Он явно вознамерился составить себе целый гарем.

Заметив Таню, Абдулла пугливо оглянулся и прижал журналы к груди.

- Уходи, а то укушу! Не отдам мои картинки! - закричал он.

Таня попятилась, подумав, что переборщила с заклинанием.

“Ну и ладно! От “Склеротикус маразматикус” ещё можно излечить, чего уж точно не скажешь про проклятия самого Абдуллы”, - успокаивая себя, решила она и пошла между стеллажей.

Тысячи книжных корешков нависали со всех сторон и пытались давить своей многочисленностью на неустоявшуюся детскую психику. Некоторые книги были прикованы к полкам цепями. Другие неуклюже шевелились и шуршали. Третьи на глазах раздувались до невероятных размеров.

Что-то с писком выскочило у Тани из-под ног. Это, высоко подскакивая и отталкиваясь от пола залистанными страницами, мчалась тоненькая книжонка. На обложке у неё значилось: “Клавдия Яузник и граф Фоманов. Теория доносительства”.

“Нет, так я точно ничего не найду. А что, если попытаться иначе? ” - подумала Таня.

Остановившись, девочка сосредоточилась, выпустила из кольца искру и громко произнесла:

- Квасис грасис отыскатис. Я хочу хоть что-то понять!

Не успела зеленая искра погаснуть, как послышался шорох. К Тане катился смятый бумажный ком - вырванная страница из какой-то книги. Снаружи ком был покрыт толстым слоем пыли. Похоже, ему много лет пришлось пролежать где-то под стеллажом.

Разворачивая бумажку, Таня ощутила внутри что-то твердое. К ней на ладонь упал старинный перстень с печаткой. Девочке почудилось, что когда-то ей уже приходилось его видеть, но вот где и у кого? Кольцо Феофила Гроттера ревниво проворчало что-то невразумительное.

Таня уже хотела отбросить бумажку, в которую был завернут перстень, но случайно взглянула на неё и узнала… свой собственный почерк.

Точнее, её рукой здесь были выведены лишь некоторые строки. Другие же строки и отсутствующие слова приписывал явно кто-то другой, обладающий старомодным почерком со множеством завитушек.

 

От яростных молний дрожат небеса –

Не скроются в толще стены чудеса.

Никто не обманет мрака стекло –

Во зле отразится безликое зло.

Старая печь натоплена жарко –

И в щель торопливо вползает Пиявка.

Расставлены сети злодейские ловко

Столкнутся два первых - и лопнет веревка.

Свершится проклятие древних могил.

И встанет Чума во главе темных сил.

Лишь тот победит, кто забу…

 

И это все, что можно было разобрать. Нижний край страницы - теперь Таня поняла уже, что это была последняя страница из книги исчезнувшего Гуго Хитрого - отсутствовал. Вероятно, в последний момент, уже понимая, что улизнуть ему не удастся, Гуго торопливо вырвал лист и, завернув в него свой перстень, его магией телепортировал расшифрованное пророчество под стеллаж в библиотеке. Он был уверен, что там его рано или поздно найдут.

“Дух, Пиявка и веревка. Когда происходит последнее событие, высвобождается древнее проклятие. Неудивительно, что мир перевернулся с ног на голову. Я подружка Пипы, приятельница Гробыни и любимая ученица Чумы-дель-Торт… Просто крыша едет! ” - подумала Таня.

Она попыталась припомнить конец пророчества, его оторванную самую важную теперь строку, но в памяти уже все смазалось. Кажется, Древнир предлагал куда-то шагнуть, но вот куда? Единственным, кто, возможно, мог ещё ответить на этот вопрос, был Сарданапал, томящийся в подвалах Тибидохса. Вот и не верь после этого пророческой жиже профессора Клоппа!

Витражное окно библиотеки залилось нежным поросячьим румянцем. Рассветало. Малютка Гроттер, как тут, похоже, многие её называли, сообразила, что пора возвращаться в магпункт. Спрятав перстень Гуго Хитрого и лист с пророчеством в карман, она выскользнула из книгохранилища.

Джинн Абдулла млел от счастья в объятиях бумажных красоток и заливался визгливым смехом. Журнальный гарем пугливо косился на дрожащие ножницы в старческой руке.

Прежний мир безмятежно летел в тартарары…

 

Глава 12

САМЫЙ ПРЕДАННЫЙ НЕДРУГ

 

Вернувшись в магпункт и заглянув за свою ширму, Таня замерла соляным столбом.

На её кровати кто-то лежал, накрытый одеялом с головой. Приготовив на всякий случай кольцо, чтобы метнуть, если понадобится, боевую искру, она рывком сдернула одеяло. Под одеялом обнаружился сияющий Баб-Ягун, в руках у которого была целая связка мухоморов.

- Ага, вот и ты! - засмеялся он. - Где ты шастаешь по ночам? Я уже два раза засыпал!

- Ягунчик! Здорово, что ты пришел! Ты настоящий друг! - радостно взвизгнула Таня.

Она забыла уже все прежние обиды. Ей захотелось расцеловать Ягуна в обе щеки - все-таки родной человек в таком неродном, изменившемся мире!

Вот только Ягун почему-то обиделся.

- Чего ты меня оскорбляешь? Какой я тебе друг? Я твой недруг! Разве какой-то там друг потащится среди ночи в магпункт с целым букетом мухоморов и только что срезанных поганок? Да ещё каких! С капельками росы на гнилых ножках! На такое способен только самый заклятый, самый преданный недруг! - заявил он.

- Ну да… Конечно, ты мой недруг… Самый преданный недруг! Я так сильно шарахнулась головой, что все путаю, - поспешно согласилась Таня.

Она запоздало сообразила, что в опрокинутой реальности всё понятия перевернуты: дружба называется враждой, добро - злом, а лучший друг - злейшим недругом.

“Бедный Ягун, ведь в этом новом мире он был зомбирован вместе со всеми белыми магами, причем ещё ребенком! ” - подумала Таня, Интересно, может она доверять этому Ягуну так же, как прежнему? Девочка понадеялась, что хотя бы по сути ничего не изменилось и друг так и остался другом.

- Где ты пропадала? Небось ходила по коридорам и гадила всем? - поинтересовался внук Ягге.

- Э-э… Вроде того… - осторожно ответила Таня.

- Так я и знал! Ты всегда была заученной ботаничкой. Все нормальные маги гадят днем, а заученным - тем и дня мало. Недаром Чума ставит тебя всем в пример. Даже Шурасик завидует, - закивал Ягун.

Вскочив с кровати, он отыскал где-то вазу и поставил в неё свой скверно пахнущий букет. При этом вид у Баб-Ягуна был такой горделивый, что Таня, опасаясь обидеть самого преданного недруга, не стала сбрасывать букет с тумбочки.

- Слышала новость? - спросил Ягун. - Только - тшш! - никому! Мне бабуся по секрету сказала, а сама она узнала от Медузии. Никому не расскажешь? Даже джинну Абдулле?

- С каких это пор я ему докладываюсь? Да и потом у него сейчас, кажется, другие проблемы, - пожала плечами Таня.

- Ладно, слушай, Чума-дель-Торт собирается оживить каменных истуканов и отправить их покорять Черепаху Вечности, Кто покорит Черепаху - тот покорит и весь мир. Уж тогда-то Жутким Воротам точно не устоять, - возбужденно сообщил Ягун.

- Какую ещё Черепаху Вечности? - не поняла Таня.

Она еще, помнится, удивилась, что Ягун отважно называет Чуму-дель-Торт по имени. Прежний Ягун, как и все в Тибидохсе, предпочел бы более неопределенное - Та-Кого-Нет.

Ягун поднял брови.

- Ой, мамочка моя бабуся! Да ты и правда все забыла. Магический мир стоит на трех слонах, а три слона на черепахе!

- Да? А я почему-то думала, что земля круглая, - хмыкнула Таня.

Все-таки, что ни говори, а то, что в московской школе она была хорошисткой, так скоро не пропьешь. Даже если регулярно отхлебываешь лекарства из скляночек Ягге.

Ягун возмущенно подпрыгнул на трехногой табуретке.

- Чушь! Твои лопухоиды не верят в очевидные вещи - например, в волшебные школы и в то, что можно летать на пылесосе! А раз так, что стоит вся их наука? И потом, только лопухоид не видит разницы между планетой - Сарданапал её знает, может, она точно круглая? - и магическим миром. Если они где-то и пересекаются, то лишь в одной, совсем пустяковой точке, в которой мы и живем! Вроде как две прямые! Один раз встретились - и всего хорошего! Пишите письма!

Таня едва слушала Ягуна. Она размышляла о другом. Черепаха… Три слона… Каменные истуканы… Не те ли, которых она видела в коридорах Тибидохса? Значит, даже получив талисман Четырех Стихий и власть над магическим миром, Чума не смогла открыть Жуткие Ворота. Лишь теперь, долгие годы спустя, она вновь подбирается к ним уже с помощью каменных истуканов, которых хочет послать войной на Черепаху!

Вот только чего Чума ждала все эти годы? Не лопнувшей же веревки? Едва ли. Что ей стоило отобрать контрабас у своей любимой ученицы Танечки Гроттер и швырнуть его, скажем, с Большой Башни, Нет, разгадку следует искать в другом.

Таня поняла, что ей обязательно надо увидеть Сарданапала и поговорить с ним. Похоже, в перевернутом мире лишь три фигуры сумели устоять на доске и остались прежними; Чума-дель-Торт, академик Сарданапал и она, Таня, волей случая оказавшаяся на контрабасе в тот миг, когда лопнула веревка.

Очнувшись от задумчивости, Таня поняла, что Ягун склонился над ней и давно что-то нетерпеливо повторяет:

- Эй, эй! Ты меня что, не слушаешь? Я уже пять раз спросил, что с тобой такое?

- Прости, я отвлеклась. Слушай, Ягун, помоги мне, будь другом…

- Что?

- То есть недругом… - поправилась Таня. - Я должна пробраться к Сарданапалу!

Оттопыренные уши Ягуна понимающе вспыхнули:

- А, навредить ему хочешь! И правильно, после того, что этот добрячок сделал с твоими родителями!

- А точно известно, что это он? - не выдержала Таня.

Внук удивленно моргнул.

- А то кто же? Он, больше некому. Разве Чума-дель-Торт станет врать? Она ведь прилетела туда сразу после Сарданапала и скрутила этого гада с помощью народных дружинников из нежити! Он даже не сопротивлялся. Стоял, как дурачок, и повторял:

“Леопольд, Софья! Как же так? Кто это сделал? ” Глумился, одним словом.

Таня заставила себя промолчать. Кажется, Ягуна зомбировали сильнее, чем она предполагала. В противном случае, неужели он не понимал бы очевидных вещей?

- Хорошо, пошли к Сарданапалу! Поиздеваемся над ним. Время до завтрака вроде ещё есть. Только учти, мы рискуем. Нам придется пробираться мимо караулки циклопов, а потом сразу вниз - в подвал. Если нас застукают - тут уж жди добра. Собирать слизняков и мышиный помет - это самое меньшее, что нам светит, - предупредил Ягун.

- Червей я уже собирала. И жуков-вонючек тоже. Так что особо привыкать не придется. А твоя бабуся не всполошится, если утром не найдет меня в магпункте? - поинтересовалась Таня.

- Не-а. Ты ей только оставь записку. Ушла, мол, на “Дополнительные зверства” и “Общее оподление”. Или напиши там, что готовишь доклад по “Теории нравственных пыток”. Тогда бабуся точно поймет, что у тебя с башкой все в порядке, - заверил её Ягун.

Толком не дослушав, Таня вырвала лист из книжки рецептов и крупно написала:

“ПРОШУ МЕНЯ НЕ ИСКАТЬ. УШЛА НА ДОПОЛНИТЕЛЬНОЕ ЗАПАДЛО. ТАНЯ ГРОТТЕР”.

Ягун покачал головой.

- Опять не то! Что это за “допольнительное западло”? Нет такого предмета, Ладно, оставь как есть! Бабуля разберется. Пошли!

Ребята выскользнули из магпункта и, свернув сразу к лестнице атлантов, направились в старую часть школы. Атланты угрюмо стояли, удерживая на плечах массивные своды Тибидохса. У некоторых успели отрасти длинные бороды из сталактитов. У других были отбиты носы и уши. Третьи выглядели обрюзгшими. Таня отметила, что в её реальности за атлантами смотрели лучше.

- Тихо! Ты что, не слышишь? Кого это ещё угораздило на рассвете шляться? - Ягун схватил девочку за руку и потащил её за мраморную ногу ближайшего атланта.

С лестницы спускался Конек-горбунок, навьюченный огромными мешками с битым кирпичом. Ноги у конька расползались от непомерной тяжести. Копыта были сбиты. Прежде неунывающий горбунок сильно смахивал на печального ишака из восточных сказок.

За коньком, грубо поторапливая его, шагал завуч Тибидохса Поклеп Поклепыч. Небритая физиономия Поклепа, мертвенное голубоватое сияние его плеши и новый идиотический блеск, появившийся в маленьких глазках-буравчиках, ясно свидетельствовали, что в этой реальности Поклеп - стопроцентный черный маг.

- А ну пошел! Шевелись, ленивая тварь! Не будешь шевелиться - пойдешь на похлебку циклопам! - покрикивал Поклеп.

Конек-горбунок едва справлялся с огромными ступенями лестницы. Когда он поровнялся с атлантом, за ногой которого прятались ребята, передние ноги у него подломились, и он упал на колени.

- А ну вставай, мешок с костями! Тебе бы только сено жрать! Можно подумать, я не кормлю тебя раз в неделю! - заорал на него Поклеп, изо всей силы пиная конька в тощий бок.

Таня увидела на глазах у конька слезы. Он пытался подняться, но не мог.

- Не хочешь вставать? Не хочешь? Хуже будет! Хребет сломаю!

Завуч вновь занес ногу, но пнуть конька во второй раз уже не успел.

- Искрис фронтис! - не задумываясь о последствиях, быстро шепнула Таня.

Боевая искра с треском оторвалась от её перстня и толкнула Поклепа между лопаток. Кафтан завуча задымился. Потеряв плащ, черный маг покатился вниз, носом считая ступени. Атланты провожали Поклепа заинтересованными взглядами. Учитывая колоссальные даже для волшебного мира размеры лестницы, завуча ждало долгое и увлекательное путешествие.

А Таня уже торопливо развязывала мешки, освобождая конька от груза. Тот благодарно шевелил ушами и тыкался ей носом в живот.

Ягун оцепенел. Он все никак не мог прийти в себя.

- Ой, мамочка моя бабуся! Ты сделала это с Поклепом! Выпустила зеленую искру! Зеленую! Если Чума узнает, тебя зомбируют, сотрут память! Белая магия же запрещена! Откуда ты вообще узнала эти заклинания? Кто тебя научил?

Таня выпрямилась и внимательно посмотрела Ягуну в глаза. Бывают минуты, которые определяют все. Эта была именно такой.

- Кто научил - тот научил. Ты-то Чуме не скажешь? Нет? - спросила Таня. Баб-Ягун побагровел.

- Я скажу? Как ты могла такое подумать? Я же твой недруг! И потом, разве не с тобой мы выпустили из клетки жертвенных голубей! - воскликнул он.

Таня благодарно посмотрела на Ягуна. Ей почудилось, что с души у неё упали точно такие же мешки с кирпичом, как те, от которых она только что освободила конька.

- Прости, Ягун. Я сама не знаю, что на меня нашло. Может, я и правда стала какая-то чокнутая, - сказала она.

- Забудь об этом! Не бери в голову! Но как ты Поклепа искрой шарахнула! Я глазам своим не поверил. Недаром этой белой магии так все боятся! - успокаиваясь, с восхищением повторил Баб-Ягун.

Заметив на лестнице слетевший с Поклепа плащ, Таня подняла его, решив, что он может ещё пригодиться, Неожиданно снизу донесся вопль - кошмарный, злобный вопль. Похоже, Поклеп только что завершил свой экстремальный спуск и теперь спешил наверх в поисках, кого поблагодарить за незабываемый маршрут. Он явно использовал одно из скоростных заклинаний черной магии, потому что поднимался стремительно, перескакивая через несколько ступеней и оставляя в сером предрассветном воздухе огненный след.

Таня поняла, что им не уйти, Поклеп приближался слишком быстро. Девочка вскинула руку с кольцом, собираясь крикнуть “Искрис фронтис”, но тут Конек-горбунок заржал и нетерпеливо ударил копытцем.

- Смотри! Он приглашает, чтобы мы на него сели! - шепнул Баб-Ягун.

Внук Ягге запыхался. Он сталкивал вниз мешки, решив поиграть с завучем в интересную народную игру “убеги от кирпича! ”. Взбешенный Поклеп решал проблему просто: испепелял катящиеся сверху камни раскаленным взглядом.

- Я уже на коньке! - крикнула Таня, отрывая Ягуна от его увлекательного занятия.

Она забралась на горбунка и крепко ухватила его за длинные уши. Ягун запрыгнул сзади. И откуда только у конька взялись силы! Выбивая копытцами искры, он помчался по каменным ступеням. В ушах у девочки засвистел ветер, Ощущения были те же, что при игре в драконбол, Вот только в драконболе контрабас летел обычно ровно, конек же то ухал вниз, то совершал очередной головокружительный прыжок. Да, это была незабываемая джигитовка!

- Я с-с-сей-ч-ч-час шы-ш-шы-ле-е-пнусь! - Ягун сидел на крупе конька, поэтому и тряски ему перепадало побольше.

Если он пока удерживался, то лишь потому, что клещом вцепился Тане в пояс. Перспектива прослыть отважным джигитом явно не казалась бедолаге привлекательной.

- Будь мужчиной!

- П-п-при чем т-т-ту-ут э-э-т-то? М-может, п-пе-е-е-реся-я-дешь? - раздраженно донеслось сзади.

Предложение было чисто риторическим. Ягун отлично знал, что пересесть на такой скорости невозможно. Внезапно конек остановился как вкопанный, Потрескивающие впереди черномагические заклинания мешали ему скакать дальше.

- Ага! У буренки кончился бензин! Дальше она не едет, - прокомментировал Ягун.

Оглядевшись, Таня поняла, что они ухитрились пересечь весь Тибидохс и теперь находятся в самой старой его части, у лестницы, ведущей в подвалы. Острый овечий запах выдавал близкое присутствие циклопов.

Ягун, пошатываясь, слез с горбунка.

- Тьфу ты ну ты! Словно в миксере меня перемололи! - ворчал он. - Ни скорости, ни удобств - одна тряска! Жаль, в Тибидохсе блокируются полетные заклинания. Иначе я ни за что не взгромоздился бы на этого осла!

Конек-горбунок быстро повернулся к нахалу задом, Прежде чем ребята успели сообразить, что он затевает, Ягун охнул и сложился пополам. Конек оглянулся и весело заржал. Потом, выбивая из камня искры, он оттолкнулся задними копытцами и ускакал.

- Вот тебе ещё одно очко в пользу пылесосов: пылесосы так не лягаются! - заявил Ягун, озабоченно ощупывая место ушиба.

Сложно лавируя между черномагическими заклинаниями, Таня и Баб-Ягун пробрались к подвальной лестнице. Почти у самой лестницы была караулка. А возле нее, опираясь на секиру, дремал здоровенный циклоп в бараньей шкуре. Набрякший фингал под его глазом ясно свидетельствовал, что Усыня, Горыня и Дубыня существуют и в этом мире.

Незамеченными прошмыгнув мимо циклопа, друзья шагнули на темную лестницу - сырую и узкую. По влажным стенам ползали белые слизняки, а в глубоких расщелинах копошились жуки-вонючки. Ягун зажег фонарь, предусмотрительно захваченный из магпункта. Луч выхватывал то часть стены, то белую сосульку сталактита, то островок синеватого мха, в котором шевелились черви.

“Известное местечко! В прежней реальности профессор Клопп отправлял меня сюда собирать червей и жуков-вонючек для грифонов! ” - вспомнила Таня.

Чем ниже они спускались, тем холоднее становилось. Черномагические заслоны уже нельзя было обойти, как наверху. Они мерцали впереди негаснущими завесами. Причем, если у караулки завесы были фиолетовыми, то эти отливали уже лиловым.

Ягун остановился.

- Я не знал, что их здесь натянули. Эти куда противнее фиолетовых. Придется возвращаться, - сказал он виновато.

- Возвращаться? Почему? - не поняла Таня. Вместо ответа Ягун снял со стены жирного червяка и бросил его сквозь завесу. Пролетев вспыхивающий лиловый барьер, червяк на миг окутался плотным сиянием. Когда же он упал на ступени с другой стороны, Таня увидела большого скорпиона.

- Ты видела? - спросил Ягун.

- Ага!

- То-то и оно. Действует не только на червей. С нами произойдет то же самое. Даже похлеще. Один парень из четвертого класса назначил свидание, заблудился, пошел ночью в обход по запрещенному коридору и врезался в такое заклинание, - пояснил Ягун.

- И что?

- Ничего.

- Ничего не случилось? - не поняла Таня. Ягун хмыкнул.

- Ничего не осталось.

Неожиданно Таня обнаружила, что продолжает нести что-то в руках. Плащ Поклепа. А что, если?.. Решение было простым и успокаивающе привычным. Минуту спустя, закутавшись вместе с Ягуном в плащ, она уже благополучно дурачила все заклинания. Лиловые и фиолетовые барьеры гасли один за другим и вспыхивали вновь, лишь пропустив их.

Баб-Ягун не верил своим глазам.

- Как у тебя это выходит, малютка Гроттер?

- Это твой фокус. Ты меня когда-то ему научил. Правда, ты обычно пускал плащ плыть вперед, но, по-моему, это неважно, - сказала Таня.

- Я пускал плащ плыть вперед? - недоверчиво переспросил Ягун.

Таня сообразила, что в этом мире он не был знаком ни с книгой Гуго Хитрого, ни с самим неунывающим магом. Девочке оставалось только посочувствовать Ягуну.

Лестница внезапно завершилась низкой дверцей, окованной листовым железом. Из узкого зарешеченного окошка, в которое ничего невозможно было разглядеть, доносились неясные звуки.

“Туманус прошмыгус” здесь не срабатывал и, применив его, Таня лишь больно ударилась о дверь затылком и плечом.

- Странная штука! Обычно у меня получалось, - удивилась она.

Ягун недоверчиво толкнул дверь ногой и внезапно улыбнулся.

- Ага, я понял! Вот уж точно адская хитрость! Только Поклеп и Чума-дель-Торт могли додуматься до такой мерзости.

- До какой? - с ужасом спросила Таня.

- А до такой! Здесь установлен универсальный отвод от всей магии. А это значит, дверь можно открыть только самым нелепым и невероятным из всех способов, - с возмущением сказал Ягун.

- Каким?

- Как каким? - удивился Ягун. - Ты что, не жила у лопухоидов? Ключом, разумеется! А я ещё думаю, зачем он болтается на боку у циклопа! А ну-ка дай сюда плащ!

Забрав у Тани плащ, Ягун накинул его и метнулся к лестнице.

Фонарь он унес с собой. Таня осталась одна в тупике у железной двери. Светлячки ехидно мигали зеленоватыми спинками, Потрескивала последняя из лиловых завес. С потолка шлепались тяжелые капли. Таня неосторожно шагнула к лестнице. Под ботинком хрустнул жук-вонючка. Едва не задохнувшись, девочка зажала нос пальцами.

Тянулись минуты, тягучие, как приставшая к подошве жвачка. Тане казалось, что за это время можно уже десять раз обернуться туда-обратно. Где же Ягун? А что, если он попался или вернется с циклопами?

Когда, наконец, на лестнице послышались торопливые шаги и показался Ягун, Таня едва не бросилась к нему на шею.

- Прости, что долго. Циклопы сменились. Вместо того с ключом уже другой сидит. Пришлось дожидаться, пока дверь караулки приоткроется, а потом уже применить “хап-цап”, - пояснил внук Ягге.

Ключ со скрежетом повернулся в замке. Низенькая дверца открылась. Шагнув внутрь, Таня оказалась в тесном каменном мешке. На стенах лежала изморозь. Пахло гнилой древесиной.

Примерно четверть каменного мешка занимала ржавая клетка, в которой, ссутулившись и обняв свои колени, сидел худой старик. Лишь по усам и бороде, которые стали теперь ещё длиннее, Таня смогла узнать академика Сарданапала.

- Ну вот он, убийца! Можешь над ним глумиться, - сказал Баб-Ягун.

В голосе у него, однако, не слышалось уверенности. Да и вообще внук Ягге старался держаться ближе к дверям.

Тронутая жалостью, Таня шагнула к клетке. Десять лет заточения! Как не был этот Сарданапал похож на того цветущего, крепкого академика, которого она видела совсем недавно - перед матчем с невидимками! Глаза у неё подозрительно защипало.

Сарданапал погрозил ей пальцем.

- Только не надо слез! Я знал, что ты придешь. Знал это все эти годы…

- Как вы здесь выжили?

- Я выжил потому, что бессмертен, - сказал академик. - Мне даже льстит, что меня, единственного, Чума не сумела зомбировать и я остался самим собой. А уж она пыталась - можешь мне поверить. Но у неё ничего не вышло. У меня было время о многом подумать. Мы стремимся к чему-то, делаем ставку на магию, ценой немыслимых усилий достигаем желаемого - и вдруг понимаем, что то, чего достигли, - уже не нужно и достигнуто это фактически продажей души. Всякий, даже самый пустейший лопухоид в тысячу раз счастливее самого преуспевшего в чародействе мага. А еще… я ждал!

- Ждали? Чего?

- Тебя. Ждал, когда ты станешь другой и спустишься сюда. Ждал и надеялся. Потом терял надежду, вновь обретал её и снова ждал. А ты ходила там наверху, бегала на занятия, зубрила “Темную магию”, “Технику сглаза”, “Общую теорию проклятий”… И это было самое невыносимое!

Таня недоверчиво замотала головой. У неё даже мелькнула мысль: не спятил ли академик в заточении? Она же ясно помнила, как недавно Соловей инструктировал их перед матчем с невидимками, а Сарданапал на судейской трибуне пытался казаться суровым, но они-то точно знали, за кого он болеет!

- Вы что-то путаете. Как я могла ходить там наверху, пока вы томились здесь? Я же только вчера вечером здесь оказалась! - сказала Таня.

Академик грустно улыбнулся.

Одновременно Таня вспомнила свой дневник с тройкой по червеедению, вспомнила магзеты, и уверенность её иссякла. А вдруг… вдруг все так и есть? Вдруг она все эти годы провела в Тибидохсе?

- Так я была здесь? Была или нет? - спросила она. Сарданапал кивнул.

- Да, девочка, ты прожила эти десять лет здесь, в новой реальности. Прожила их заново. Я единственный, кроме тебя, разумеется, кто помнит тот миг, когда среди матча ты столкнулась с Пуппером. Лопнула веревка - и тут все началось… Я ведь столько раз предупреждал твоего прадеда Феофила, чтобы он не использовал для своих инструментов мистических предметов, особенно тех, что могут разбиться или лопнуть! Но разве он меня слушал! Упрямый был старик, нравный!

- Но-но! Попрошу без личностей! Летать надо уметь! - знакомым голосом проскрипел перстень на пальце у Тани.

Сарданапал нахмурился, однако спорить с кольцом не стал. Тем более что то уже вполголоса затянуло: “Есть на Волге утес…”, ухитряясь попутно переводить на греческий и древненорвежский.

- А дальше дух получил неограниченную силу, - продолжал академик. - Не спасали уже и накидки Поклепа. Все закружилось, точно в смерче - игроки, мячи, зрители. Поверишь ли, громадных драконов швыряло и било о песок, как беспомощных ящериц. И все это время я слышал хохот - отвратительный, хриплый хохот. Казалось, хохот и смерч являются чем-то единым. Когда хохот затихал, смерч сразу начинал ослабевать. Я пытался остановить все это, произносил заклинания, но все было напрасно. Моя магия была бессильна. Меня ударило летящей скамьей. Очнувшись, я увидел, что стою в разрушенном доме, а в руках у меня крошечный ребенок.

- Ребенок? - переспросила Таня. - Какой? Сарданапал ласково посмотрел на неё и шевельнул усом.

- И ты ещё спрашиваешь, какой младенец? Ты!

- Я? Почему я? - усомнилась Таня.

- Потому что десять лет назад ты была младенцем… Вспомни, время повернуло вспять. Что такое десять лет для Змея

⇐ Предыдущая12345678

Поделиться:

Популярное:

1. Герман, проблемы поведения и миф о Прокрусте