Главный судья состязаний ч.м. Бессмертник Кощеев.

Ванька Валялкин долго разглядывал афишу, потом спросил:

- Ч.м. - это то, что я думаю? Поправьте меня, если я наврал.

- Ч.м. - это черный маг, - поморщившись, как от зубной боли, сказал Баб-Ягун.

- Значит, я думал неправильно, - признался Ванька.

Кто-то жалобно завопил. Оказалось, Шурасик уронил одну из своих тетрадочек в лужу с клеем и отдирал её до тех пор, пока сам не оказался распростертым на полу.

- А, помогайте мне все! Отклеивайте меня! - возмущенно взвизгивал он.

- Супермагический клей - штука тонкая! Он не для того создавался, чтобы можно было все отодрать запросто. Это было бы даже обидно… Да, здорово ты влип! Не исключено, что тебе придется провести тут несколько недель, - деловито осмотрев Шурасика, сказал Баб-Ягун.

- НЕ-Е-Е-Т! А как же уроки? Как я буду делать уроки? - завопил Шурасик.

- Мы будем приносить тебе еду. Чай. Сахар. Предметы первой необходимости. Опять же - отсюда открывается прекрасный вид на коридор и на клетку с летучими мышами. Представляешь, какой отличный доклад можно написать! “Летучие мыши за четыре недели постоянного наблюдения”! - утешил его Ягун.

Шурасик издал совсем уж невыносимый вопль. Он рванулся и, оставив в луже с клеем значительную часть своей рубашки и принципиально важную деталь брюк, унесся прочь.

- Ну вот. Иногда описание лечения помогает больше самого лечения. Так, во всяком случае, утверждает моя бабуся, - потирая руки, сказал Ягун.

По коридору, четко стуча каблуками, решительно прошла Медузия Горгонова. Щеки у неё пылали, а медно-рыжие волосы угрожающе шевелились. Похоже было, что она с трудом сдерживает гнев. За ней со сладенькой улыбочкой во всю черепушку семенил Бессмертник Кощеев. Изредка он наклонялся и, хихикая, принимался что-то нашептывать.

- Вы видели? Что это с ними? - удивленно спросил Ванька, когда представитель Магщества и Горгонова скрылись за поворотом.

- Если этот тип не отстанет от Медузии, я ему не завидую. Я никогда раньше не видела Горгонову в таком бешенстве! - сказала Таня.

- Угу! Она сейчас без пылесоса взлетит! - согласился Ванька.

Ребята не ошиблись. Едва Медузия и увивающийся около неё Бессмертник свернули к лестнице, как Тибидохс содрогнулся, Где-то неподалеку вспыхнула двойная зеленая искра, а потом почти без паузы - двойная красная. Мимо них, громыхая доспехами, пробежал Бессмертник, злой, как болотный хмырь. Плащ у него дымился, а вся черепушка была в копоти.

Ягун не успел спрятать улыбку. Заметив её, Бессмертник Кощеев остановился и долго тряс у него перед носом рукой в железной перчатке. Он был так взбешен, что заикался.

- В-выиграть у джиннов хотите? Я в-вам в-выиг-раю! Я вам покажу драконбол! - наконец гневно выплюнул он.

* * *

Последние тренировки перед матчем были самыми тяжелыми. Соловей О. Разбойник выпускал на поле сразу по полдюжины молодых драконов - сыновей Гоярына, выбирая из них самых стремительных, и заставлял забрасывать им в пасти мячи. Уследить сразу за всеми драконами, серебристыми молниями носившимися внутри купола, было невозможно, Пока игрок вертел головой, соображая, как увернуться от дракона, пикирующего сверху, ещё трое налетали сзади или снизу.

То и дело случалось, что юные драконы стягивали кого-нибудь с пылесоса и, спеша поделить добычу, сосредоточенно тянули в разные стороны. На вопли самого игрока и отпугивающие искры они почти не обращали внимания. Особенно часто в роли такой мышки оказывался Демьян Горьянов, Впрочем, перепадало и Баб-Ягуну, и Гробыне, и даже Семь-Пень-Дыру.

Соловей О. Разбойник невозмутимо наблюдал за происходящим с тренерской скамьи. Его плоское лицо не менялось, даже когда кто-то ласточкой влетал носом в песок. Он только щелкал пальцами, подзывая драконюхов с носилками и нашатырным спиртом.

- Разве можно так гонять команду? Так и до матча можно не дожить! - ныл обожженный Жора Жикин, а Кузя Тузиков печально разглядывал свой покрывшийся копотью веник.

- Это все игрушки! Подумаешь, ухо ему, красавчику, опалило! Посмотрю, как вы запоете на матче с джиннами! - неизменно отвечал Соловей и вновь прогонял команду на поле, где с резвостью пираний мелькали молоденькие дракончики.

За день до матча прилетели афганские джинны. Они приближались развернутым строем - суровые, бородатые, в чалмах и халатах, на которых то возникали, то исчезали полоски. Джинны восседали на небольших медных кувшинчиках, с бьющими из них реактивными струями, с такой серьезностью, что болельщикам и игрокам Тибидохса как-то сразу стало не по себе.

Зато дракон афганских джиннов вызывал у всех лишь улыбку. Он был рыхлый, с короткой оплывшей шеей и жалкими маленькими крылышками. Летел он ужасно неуклюже, с трудом поворачивал и, заходя на посадку, едва не расшибся в лепешку о стену Тибидохса.

- Нет, вы видели этого тюфяка? Это не дракон, а бройлер-переросток! Я его за хвост поймаю и мячами с ложечки накормлю. Он у меня проглотит все как миленький! - фыркнула Гробыня Склепова.

Баб-Ягун тоже высказался в том же духе, однако Таня решила пока не делать никаких выводов.

“Тут не все так просто. Если бы дракон у джиннов был таким уж никчемным, они не становились бы столько раз чемпионами мира! ” - подумала она.

Приветствуя гостей, над тибидохскими стенами мелькали купидончики с цветочными венками. Во избежание недоразумений и неконтролируемых любовных эпидемий профессор Клопп велел им заранее выложить из колчанов все стрелы.

Бессмертник Кощеев топтался на преподавательском балкончике и бросал на Медузию пламенные взгляды слегка подернутого плесенью ловеласа. Его стильная броня от Пако Гробанна серебрилась на солнце, На её клепаном нагруднике красовался новый девиз: “Вернись, я все прощу! ” Но, несмотря на твердое намерение забыть все и начать все заново, приближаться к Медузии Бессмертник не решался.

Поклеп Поклепыч торопливо разбирал семь свитков с речами, чтобы не сбиться в ответственный момент.

Джинн Абдулла сизой дымной струйкой змеился у завуча над плечом и втайне готовил приветственную поэму в семьсот стихов. Его бородавки нетерпеливо переползали с одной щеки на другую, Следом за бородавками, подобно арктической льдине, с полным самоуважением дрейфовал бугристый нос.

Дождавшись, пока джинны появятся на стене вместе с тренером Гюль-Буль-Шахом, Поклеп махнул платочком. Оркестр из циклопов и богатырей недружно грянул туш. Прогромыхав с минуту, туш зачах сам собой. Могучий барабанщик, наскучив терзать барабан, заехал колотушкой по уху литавристу. Тот обернулся и, прослезившись от негодования, ответил ему сдвоенным ударом грохочущих тарелок.

Погрозив оркестрантам кулаком, Поклеп начал свою речь:

- Уважаемые сограждане и зарубежные гости! В свете предстоящего на гостеприимной земле Тибидохса спортивного состязания позвольте мне отметить некоторые принципиальные моменты. Я постараюсь быть предельно кратким и не злоупотребить вашим вниманием, - хорошо поставленным голосом говорил завуч, нежно глядя на свои свитки.

Вернее, Поклепу казалось, что он говорит, потому что, хотя его губы и шевелились, наружу не вырывалось ни звука. Сколько оратор ни разевал рот и ни таращился злобно по сторонам, он так и не сумел исторгнуть ничего, кроме патефонного хрипа.

Джинн Абдулла быстро упрятал в рукав маленький амулетик. Затем он величественно выплыл вперед, причудливо изогнув стан, поклонился зрителям и гостям и провозгласил:

Взирая с высот олимпийских на грешную землю,

Скажу я, внимая молве ослепительной Эос…

К сожалению, определенно узнать, что собирался сказать джинн Абдулла с олимпийских высот, никому не удалось, Что-то просвистело в воздухе, и библиотечного джинна буквально смело со стены. На том же месте, где он недавно внимал молве Эос, уже гремел прорвавшийся сводный хор привидений.

Безглазый Ужас дирижировал, а поручик Ржевский, выступив вперед, то прочувствованно дрожал дискантом, то сбивался на баритон. Пару раз у него даже пробился бас, но сразу завял.

Спасая положение, Медузия торопливо пригласила всех гостей на торжественный ужин.

Вскоре после ужина Гюль-Буль-Шах поблагодарил тибидохцев за гостеприимство. Джинны раскланялись и гуськом отправились отдыхать, препоручив свои флегматичные “ворота” заботам привезенных с собой драконюхов.

Хотя ангар с драконом джиннов был на другом конце поля, Гоярын всю ночь ревел, чуя противника.

* * *

Ранним утром под ковром у Бульонова что-то забубнило. Соскочив с кровати, Генка поспешно сунул палочки в банку и, усилив таким образом звук, приник к ней ухом.

- Обязательно надо было цеплять это ко мне? Нельзя было вообще обойтись без рупора?.. - уныло поинтересовался кто-то.

Решив, что голос обращается к нему, Генка от испуга едва не закатился под кровать. Однако голос, явно не замечая его, продолжал бубнить:

- Я Демьян Горьянов, новый играющий комментатор. Меня выбрал сам профессор Клопп. Не буду ему льстить, только отмечу, что это чуткий руководитель темного отделения, кумир маглодежи земного шара и вообще глубокая и вдумчивая личность… И чего вы все на меня уставились! А, про другое рассказывать!

На драконбольном стадионе никак не начнется матч “Сборная Тибндохса - афганские джинны”. Кое-кто утверждает, что нас ждет схватка века, я же считаю все это полнейшим фарсом, разыгранным, чтобы содрать с вас побольше за билеты. Конечно, джинны размажут нас по стенке, но все будут только довольны. Этим тупым болельщикам только зрелища и подавай.

Челюсти у Бульонова невольно свело зевотой.

- Главный судья состязаний Бессмертник Кощеев, назначенный замещать Сарданапала, выпускает сигнальную искру. Кажется, это так называется, когда из кольца вылетает нечто вроде дешевого салюта. Матч начинается. Вначале из ангаров выпускают драконов, потом взлетают джинны на своих реактивных кувшинчиках и, наконец, мы… - продолжал умирать голос.

Неожиданно все были оглушены отвратительным проваливающимся дребезгом. Болельщики, зажимая уши руками, едва не обрушились с трибун, однако Горьянова это нисколько не смутило.

- Это вы слышите, как уверенно и ровно рокочет мотор моего могучего “Бурана-100У”… - сообщил он. - Но не будем отвлекаться на детали. Интересно, когда выпустят мячи? Куда годятся арбитры? Ага, извините, мячи, оказывается, уже выпустили, пока я проверял, на месте ли мой платок-парашют!.. Обе команды сразу включаются в борьбу. Джинны носятся как угорелые. Я даже не успеваю следить за ними глазами, Да и зачем мне это? Что я, джиннов не видел? Зато я отлично различаю, как Баб-Ягун, этот бабушкин прихвостень и глобальный прихехешник, устремляется ко мне. Он потрясает кулаками и орет что-то явно недружелюбное, завистливое… Уф, его перехватили арбитры, а то я было забеспокоился, в своем ли он уме. А, вот что его взбесило! Мне подсказывают, что обездвиживающий мяч висел прямо у меня над макушкой, а теперь он уже у джиннов… Ну и что? Мячом больше - мячом меньше. Большой спорт чреват случайностями.

Банка завыла. Палочки затряслись. Бульонов рухнул на ковер, закрывая голову. Это обиженный комментатор торопливо набирал высоту, спеша очутиться подальше от всех превратностей большого спорта.

Для Тани Гроттер матч начался не очень удачно. Она погналась за пламягасительным мячом, но тут что-то пронеслось прямо у неё перед носом. Контрабас отбросило воздушной волной. Девочка успела только заметить мелькнувший полосатый халат. Подрезавший её джинн показал ей розовый, как докторская колбаса, язык.

- Только что мы все могли наблюдать, как капитан команды джиннов Саид-Вали-Шербет перехватил пламягасительный мяч из-под носа у десятого номера… Да, Татьяна Гроттер уже никуда не годится, как это ни печально! Она сидит на своем контрабасе, как курица на заборе! - ехидно сообщил всем Горьянов.

Пылесос Баб-Ягуна выбросил из трубы русалочью чешую и рванулся вперед. Пока оглушенные ревом пылесоса джинны соображали, что к чему, Ягун завладел чихательным мячом и через все поле дал заговоренный пас Семь-Пень-Дыру.

Кто-то из полузащитников джиннов попытался, перехватить мяч, но не угадал заклинание, схлопотал по тюбетейке и прилег отдохнуть на песочек, подложив под щеку кувшинчик. Умело расколдовав пас, Семь-Пень-Дыр прижал мяч к груди и пошел в лобовую атаку на неприятельского дракона.

Дракон джиннов даже не пустил в него огнем. Он лишь сонно трепетал жирненькими крылышками, больше озабоченный тем, чтобы вообще удержаться в воздухе. Рядом с извергающим пламя Гоярыном он казался просто гусенком-переростком, случайно, вследствие шутки черного мага, превращенным в дракона.

Семь-Пень-Дыр метнул мяч. Не встретив на своем пути никаких препятствий, чихательный заряд угодил в драконью пасть. Полыхнула магическая вспышка. Болельщики Тибидохса восторженно взревели. Довольный, что заработал для своей команды два очка, Семь-Пень-Дыр развернулся и неторопливо полетел к своим.

За его спиной что-то негромко хлопнуло. Семь-Пень-Дыр выпятил грудь, снисходительно подумав, что этот доходяга и чихнуть-то толком не умеет. Он притормозил и, зависнув над полем, стал посылать во все стороны воздушные поцелуи.

Внезапно ревущие трибуны замолкли.

Не понимая, что произошло с болельщиками, Семь-Пень-Дыр обернулся и… из его груди вырвался дикий, ни на что не похожий крик.

Дракон джиннов был объят пламенем. Рыхлая кожа темнела и сворачивалась. Куриные крылышки съеживались. Прежняя невзрачная оболочка трескалась, как скорлупа, а из её недр вырывалось багровое, жуткое, гневное чудовище. Да, это был дракон, но какой дракон! С острыми шипами на морде, кожистыми крыльями, ослепительной чешуей. Втягивая воздух, он раздувался. Минута - и он уже размером с Гоярына.

Защитники джиннов разлетались во все стороны, пригнувшись к своим реактивным кувшинчикам, Они единственные, казалось, понимали, что происходит, и стремились оказаться подальше.

Опомнившийся Семь-Пень-Дыр, обхватив трубу пылесоса, стал торопливо набирать высоту. Он надеялся оказаться в “мертвой зоне”, где дракон его не увидит, но не успел. Дракон втянул ноздрями воздух и выдохнул пламя, разбившееся лишь о магический купол на другом конце поля. Пылесос нападающего Тибидохса запылал, а в следующий миг Семь-Пень-Дыра поглотила распахнутая пасть.

- Профессор Клопп, нас подставили!!! Это дракон-феникс! Дракон-оборотень! Джинны специально позволили забить мяч, чтобы произошло превращение! Теперь я понимаю, почему они называют своего дракона Ишак-ибн-Шайтан, - в панике закричал Демьян Горьянов.

Клопп на трибуне только руками развел. Что он мог поделать? Правилами драконбола возможные превращения драконов никак не оговаривались.

- Ишак-ибн-Шайтан… Знаю я таких ибн-Шайтанов… Небось драконенком поили его ртутью из следа оборотня и купали в лунной пыли. Ненавижу эти гнусные приемчики, и, главное, за руку не поймаешь. Поди докажи, что они это делали, - проворчал Тарарах, обращаясь к Ваньке Валялкину.

- И что теперь будет? - спросил Ванька. Тарарах неопределенно махнул рукой.

- А то и будет. Нашим придется несладко, - сказал он.

Тем временем джинны завладели большинством мячей и, обмениваясь заговоренными пасами, наседали на Гоярына, Катя Лоткова и Кузя Тузиков едва сдерживали их натиск. Буквально повиснув у Гоярына на шее, Катя умоляла его не горячиться и не выпускать огонь длинными струями. В случае промаха джинны наверняка воспользовались бы распахнутой пастью дракона, чтобы забросить пару мячей.

Демьян Горьянов, робко щурясь, пролетел под самым куполом. Он намеренно держался повыше, избегая неприятностей.

- Нападающий джиннов - не помню, как его зовут - ловит - не вижу точно, какой - мяч. Удар - го-ол! Нам гол! - завопил он.

Почему-то никто из болельщиков джиннов не откликнулся да и возникшая рядом Рита Шито-Крыто ощутимо толкнула Демьяна в бок.

- Ну да, никакого гола нет. Гоярын захлопнул пасть… Но разве это так важно? Голом больше, голом меньше. К тому же рано или поздно нам все равно забьют, - стал оправдываться комментатор.

Спикировав сверху, Таня погналась за отскочившим от морды Гоярына пламягасительным мячом и сумела пристегнуть его к предплечью.

Саид-Вали-Шербет и ещё три джинна сомкнулись вокруг неё и, не давая уйти в сторону, погнали прямо на своего дракона. Ишак-ибн-Шайтан, зачем-то резко снизившийся, сыто икнул, открыл пасть и вызывающе выплюнул швабру с пропеллером.

- Ах, Жора, Жора! Кто будет делать за меня нежитеведение? - воскликнул Горьянов.

Сообразив, что её загоняют прямо в распахнутую пасть дракону-оборотню, Таня попыталась, притормозив, уйти влево, но была отброшена реактивным потоком крайнего джинна. Джинны сгрудились ещё больше. Стиснутый в их воздушных трассах контрабас сделался почти неуправляемым.

Саид-Вали-Шербет ухмыльнулся и показал Гюль-Буль-Шаху опущенный вниз большой палец. Он был убежден, что с Таней Гроттер сейчас будет покончено.

Таня лихорадочно соображала. Шансов у неё не было никаких, если только… Вспомнив один из фокусов, который она проделывала с Баб-Ягуном на тренировке, Таня громко крикнула: “Гуллис-дуллис! ” и дала пас… Саид-Вали-Шербету.

Пока растерявшийся от такой наглости Шербет готовился произнести контрзаклинание, Таня быстро шепнула “Труллис-запуллис”, незаметно сменив заклинание.

- Цап-царапс - крикнул Саид-Вали-Шербет, все ещё полагавший, что имеет дело с Гуллис-дуллис.

Надо сказать, что магические заклинания относятся друг к другу с большой ревностью. Наградить их чужим контрзаклинанием - такой же серьезный и непростительный проступок, как для лопухоида переврать имя и фамилию родного папы. В следующий миг пламягасительный мяч врезался Саид-Вали-Шербету в ухо и сбросил его с кувшинчика. Прежде чем Шербет успел опомниться, его вместе с отскочившим мячом подхватило собственным реактивным потоком и забросило в распахнутую пасть Ишак-ибн-Шайтану.

Голодный дракон с жадностью проглотил его. Пламягасительная магия полыхнула белой вспышкой. Из пасти чудовища вместо огня повалил безобидный дым. Другие три джинна, не ожидавшие такого печального финала, замешкались. Реактивные струи их горшков оказали Тане невольную услугу, вытолкнув её контрабас в образовавшуюся брешь.

Контрабас Феофила Гроттера пронесся под головой у багрового дракона и красиво развернулся у задней стенки магического купола. Бессмертник Кощеев виновато покосился на Гюль-Буль-Шаха и засчитал команде Тибидохса ещё три очка. Все было настолько по правилам, что даже самому пристрастному судье не к чему было придраться.

- Счет становится 5: 0 в пользу Тибидохса. Гроттер забила блестящий гол. Разумеется, ей просто повезло, но все же… - неохотно буркнул Демьян Горьянов.

Генка Бульонов стукнул кулаком по ковру. Мелкая чашечка его терпения переполнилась и всклокотала завистью.

- Гроттерша! Всюду эта Гроттерша! Нет чтоб меня с собой забрать! Я предупреждал, я просил! - крикнул он и, вскочив, выудил из стола чайную банку.

В воинственном дожде солдатиков на ковер выпала восковая фигурка. Бульонов схватил её, взял иголку и…

- Вот тебе, Танька! Сама напросилась! Или ты заберешь меня, или я все испорчу! Я могу! - пригрозил он.

Таня сама не поняла, что произошло с её правой рукой. Из неё вдруг брызнула кровь. Ниже локтя рука онемела. Смычок выскользнул из обмякших пальцев. Контрабас швырнуло на магический купол. Девочка едва успела принять удар плечом, чтобы не разбить инструмент. Потом она вдруг оказалась на песке. К ней спешили санитары с носилками и Ягге.

Приподнявшись на локтях, она сообразила, что её пытаются насильно увести с поля. Увести сейчас - в важнейший момент матча! Волоча за собой контрабас, девочка торопливо поползла к смычку. Рука казалась замороженной, пальцы были в крови, перед глазами все двоилось. В мозгу билась единственная мысль: если она успеет взлететь, с поля её не унесут. В воздухе санитарам за ней не угнаться. Схватив смычок действующей рукой, она прошептала заклинание.

Когда контрабас внезапно рванулся и понесся вперед, от боли Таня едва не потеряла сознание.

Санитары уронили носилки и задрали головы.

- Стой! Куда ты, глупая девчонка? Как ты сможешь играть? Ты же не видишь даже, куда летишь! - закричала ей вслед Ягге.

Перелезая через скамейки, Зубодериха заспешила к Медузии Горгоновой. Ее веки, припухшие от ночного чтения сонетов, возмущенно моргали.

- Меди, ты видела? - крикнула она, - Рядом с ней никого не было. Сама она свалиться не могла, слишком здорово летает. Наверняка её атаковали магией! Я предупреждала Клоппа: стоило бы заблокировать у джиннов все перстни!

Медузия покачала головой.

- Да, Зуби, это сглаз, Очень серьезный сглаз. Я успела его засечь.

- Вот видишь! Что я говорила!

- Погоди, Джинны тут ни при чем. Магическая атака была направлена не со стадиона, а из мира лопухоидов.

- ЛОПУХОИДОВ? - ошарашенно повторила Зубодериха. - Это невозможно! Как они смогли?

Медузия строго посмотрела на нее. Весь её вид говорил, что эмоции тут неуместны.

- Я сама не знаю, как, Зуби! Но это сделал лопухоид. А ты должна помочь мне найти его. Я собираюсь телепортировать.

Зуби в ужасе всплеснула руками.

- Телепортировать? Ты спятила! Телепортация на такое расстояние слишком опасна. Лучше уж полететь ковром-самолетом или, на худой конец, пылесосом.

- Нет. Это слишком долго. Без Гроттер мы проиграем этот матч. Я не хочу краснеть перед Сарданапалом, когда он вернется.

- Но это безумие!

- Одной: да. Именно поэтому я и прошу тебя направить меня. Не забыла еще, как это делается? Я начинаю!

Не дожидаясь согласия, Медузия закуталась в плащ и начала быстро вращаться. Ее перстень, накаляясь, выбрасывал одиночные зеленые искры. Они, не потухая, зависали в воздухе и прилипали снаружи к её плащу, образуя нечто вроде плотного магического кокона.

Зубодериха сосредоточилась. Она подошла к Медузии и, взявшись снаружи за кокон, стала скатывать его. Вначале она сложила его пополам, потом ещё пополам и еще… Любой лопухоид, да ещё впечатлительный, не выдержал бы такого зрелища. Живого человека, маститого мага, доцента кафедры - да и просто очень привлекательную женщину! - складывали, как лист бумаги. Вскоре вся Медузия стала не крупнее горчичного зерна. Когда это произошло, Зубодериха осторожно положила её на ладонь, ещё раз укоризненно покачала головой и… сильно дунула.

Горчичное зерно дрогнуло и исчезло…

Генка Бульонов не отрывал ухо от банки, Палочки молчали. Играющий комментатор Демьян Горьянов был озабочен тем, чтобы ни в коем случае не получить мяч. Только удрав от всех игроков своей команды, которые теоретически могли дать ему пас, он вернулся к выполнению своих обязанностей.

- Ого, сколько новостей! Не успел десятый номер выбыть из игры, как снова в неё возвращается! А ведь с какой высоты Гроттерша грохнулась, и рука вся в крови! Ну прям смотреть противно! Разве в обязанности судьи не входит ограждать зрителей от неприятных впечатлений?

- Ага! Рука! Я так и знал, что получится! Теперь Танька у меня почешется! Пусть мучается, пока не поймет, в чем дело, и не перенесет меня к себе! - восторжествовал Бульонов.

Он вытащил иголку и хотел уколоть фигурку в другую руку, как вдруг в комнате что-то ослепляюще полыхнуло.

Решив, что взорвалась лампочка, Генка поднял голову и застыл, точно таракан, над которым взметнулась гибельная тапочка. Под люстрой возник небольшой смерч. Когда же он утих, Бульонов увидел, что на этом самом месте, скрестив на груди руки, стоит высокая дама.

- Брось иголку! - сказала Медузия голосом, не терпящим возражений.

- Не брошу! - паникуя, пискнул Генка. Медно-рыжие волосы высокой дамы зашипели.

Первыми в змей превратились две длинные пряди, свисающие со лба.

- Иголку! - повторила дама голосом, пресекающим все возражения.

Бульонов послушно разжал пальцы.

- А вот на помощь звать не стоит, - продолжала Медузия, угадывая его мысли, - я не переношу вопящих мальчишек, И под стол лучше не прятаться. Ты ведь не хочешь, чтобы сверху на столешнице вдруг оказался бегемот. Так хочешь или нет? Отвечай, живо!

Бульонов замотал головой и поспешно выбрался из-под стола. Он как-то сразу просек, что это не блеф и бегемот действительно может очутиться у него на голове.

- Браво! Ты разумный юноша! Теперь давай сюда фигурку. Бережно, не сжимай её, или в лопухоидном мире станет одним хомяком больше!

Генка робко протянул даме восковую Гроттер. При этом он случайно коснулся её пальцев. Пальцы были обжигающими.

- Странно, она сделана по всем правилам! Нет, её лепил не лопухоид, точно! Откуда лопухоиду знать про оживляющие руны на стопах? Тут попахивает крепкой темной магией!

- Где ты это взял? - осмотрев фигурку, с подозрением спросила Медузия.

Перескакивая с пятого на десятое, Бульонов рассказал про палочки, про золотой клубок и жертвенник. Верный нюх бывалого троечника подсказал ему, что лучше не врать.

Медузия кивнула.

- Ну, со смычком все ясно. Тане следовало бы быть внимательнее. Не следует оставлять у лопухоидов магический предмет, даже поврежденный, а вот с тем, кто лепил фигурку, предстоит ещё разобраться. А ну-ка!

Доцент Горгонова поднесла фигурку к лицу и понюхала её. Ноздри её классического носа брезгливо дрогнули.

- Фу, вонь какая! Нет, без болотного хмыря тут не обошлось. Но сам хмырь не сумел бы вылепить фигурку, он лишь выполнял чей-то приказ, вонзая иглу. Он же стащил свитер! Но кто ему приказал? Ты, конечно, не знаешь? - Бульонов торопливо замотал головой.

- Разумеется, не знаешь. Да и откуда тебе, лопухоиду? Так или не так? - хмыкнула Медузия.

Генка перестал мотать головой и поспешно закивал.

Помрачнев, Горгонова стала прохаживаться по комнате.

- Думаю, дело здесь не обошлось без каких-то старых союзников Той-Кого-Нет. Но кто это мог быть?.. Разве только… Нет, это было бы слишком скверно! Он не мог!.. Хотя, да нет, исключено! - Медузия остановилась и махнула рукой, точно обрубая нежелательные мысли.

- Ладно, с союзниками я разберусь позднее. А пока будет достаточно блокирующего заклинания, - решительно заявила она.

Медузия запахнулась в плащ и стала деловито выбрасывать зеленые искры. Генка, опомнившись, метнулся к ней. Он вдруг сообразил, что вместе с суровой дамой исчезает его последняя возможность попасть в магический мир.

- Погодите! Возьмите меня с собой! Я… я тоже хочу!

Медузия перестала вращаться. Она пристальнее посмотрела на Бульонова, и её лицо чуть смягчилось.

- Все, что тебе надо было сделать, это уничтожить эту фигурку. Вот так! - Горгонова решительно смяла воскового двойника, - Если бы ты это сделал, наверняка кто-нибудь из наших - Сарданапал, Зуби или я - оценили бы твое благородство. И, возможно, если бы в тебе оказалась хоть капля магического таланта - хотя бы его отголосок! - ты попал бы в Тибидохс и учился там… А минимальные способности у тебя, кстати, есть - иначе смычок не превратился бы у тебя в клубок!

Бульонов сделал полшага вперед. У него затеплилась надежда.

- Но ты решил оставить фигурку. Более того, сохранить власть над Таней, чтобы пользоваться ею! А потом ты едва не убил её во время матча. Попасть в волшебный мир тебе помешала твоя же собственная подлость! Предательство никогда не окупается! Можешь мне поверить - никогда… Теперь ты больше никогда не услышишь о волшебном мире и даже не вспомнишь о нем! Ты его недостоин! - непреклонно сказала Медузия.

Доцент Горгонова щелкнула пальцами. Обломки магического смычка вспыхнули и обратились в пепел. Поднявшись в воздух, пепел принял форму зеленой змейки, которая, вылетев из банки, скользнула Бульону в ноздрю.

- Полниссимо дебилиссимо! - твердо произнесла Медузия и растаяла.

Бульонов глупо хихикнул и сел на пол. Оглядевшись, он обнаружил, что одет в пижаму, а рядом валяется одеяло.

- А, понятно… Опять я с кровати упал! Говорил я мамане, что мне новая кровать нужна - широкая! - пробормотал он.

Генка потряс головой, точно пудель, в ухо которому заползла блоха. Он ещё некоторое время посидел на полу, а затем, призывно мыча: “М-мам-м, чего у нас есть поесть? ” - отправился на кухню трескать колбасу.

Река жизни понесла соломинку лопухоидной судьбы дальше.

* * *

Ишак-ибн-Шайтан ударил упругими кожистыми крыльями, мигом поднявшими его под самый магический купол. Казалось, с каждой секундой дракон-оборотень становится все яростнее. Его складчатая кожа багровела, точно внутри пылало неугасимое пламя.

Спиной коснувшись упругого магического купола, Ишак-ибн-Шайтан распахнул пасть во всю ширину, Между передними зубами у него застрял реактивный веник недавно проглоченного Кузи Тузикова. На одном из острых шипов, украшавших морду чудовища, была нанизана гитара Риты Шито-Крыто. Сама же Рита уже десять минут нетерпеливо прыгала в безопасной зоне, смутно надеясь, что с неба ей свалится чей-нибудь пылесос или хотя бы трофейный кувшинчик.

Оставшиеся игроки сборной Тибидохса едва отражали атаки джиннов на Гоярына. Демьян Горьянов, прикрываясь комментаторскими обязанностями, почти не принимал участия в матче. Он лишь кружил по периметру поля на своем “Буране - 100У” и раздумывал, какую бы колкость ему сказать в адрес Баб-Ягуна. Внезапно где-то совсем близко раздался оглушительный рев, и Демьян увидел Ишак-ибн-Шайтана, устремившегося к нему с самыми гастрономическими намерениями.

- НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ! ОТРАВИШЬСЯ! КАРАУЛ!!!

Горьянов в ужасе зажмурился и спрыгнул с пылесоса, повиснув на платке-парашюте. Когда, по его мнению, он должен был уже коснуться песка, что-то налетело на играющего комментатора и подбросило его вверх, а в следующий миг Демьян оказался уже в драконьем желудке рядом с Семь-Пень-Дыром, Жорой Жикиным, Кузей Тузиковым, Саид-Вали-Шербе-том и оторвавшимся прицепом от гитары Риты Шито-Крыто. Это была теплая и в меру дружеская компания.

- Ну вот, уважаемые слушатели, меня, наконец, проглотили! Я предупреждал, что я невкусный. Вот увидите, что для дракона это все закончится несварением желудка, - уныло проскрипел Горьянов, но его никто не услышал.

Серебряный рупор, соскочивший с его комбинезона, когда дракон подбросил Демьяна носом, был подхвачен Катей Лотковой. Катя перекинула его Баб-Ягуну. Ягун, не растерявшись ни на секунду, мгновенно прицепил его к своему комбинезону и затарахтел:

- Ой, мамочка моя бабуся! Привет! Привет! Не успевает Ишак-ибн-Шайтан захлопнуть пасть, проглотив прежнего комментатора, а с вами уже я - всеми любимый и многих раздражающий Баб-Ягун! Матч в самом разгаре!.. Команде Тибидохса приходится несладко. Хотя мы и ведем в счете, нас становится все меньше! В полную силу играют только Катя Лоткова на пылесосике “Грязюкс”, Лиза Зализина на часах с кукушкой и неподражаемая Татьяна Гроттер, номер десятый. Рад сообщить вам, что она вполне уже оправилась от таинственного сглаза! Ну и, конечно, я - Баб-Ягун, как всегда на высоте! А вот Гробыня Склепова, раздутая кое-кем в звезду первой величины, давно перестала ловить мячи! В настоящее время наша звездочка только тем и занимается, что увертывается от дракона! Еще бы! Пасть дракона окажется гибельной для её прически!

Склепова оскорбленно хрюкнула, посчитав себя несправедливо обиженной. Она собралась подлететь к Ягуну для выяснения отношений, но справа вновь возник облизывающийся Ишак-ибн-Шайтан. Гробыня вынуждена была пригнуться к пылесосу и погнать его вниз.

- Отстань от меня, ящерица озабоченная! Ты что, больная? У тебя ко мне что-то личное? Ай, уберите кто-нибудь этого маньяка! - взвизгивала она.

- Браво, Склепова, браво! Жаль, что у тебя нет зонтика, ты бы его поколотила! - одобрил Ягун.

Его звонкий радостный голос разносился по всему полю. Болельщики, убаюканные умирающим бормотаньем Горьянова, наконец очнулись и заулыбались. Бессмертник Кощеев привстал на своем судейском месте.

- Тэк-с… А это что за самоуправство? Ягун больше не комментатор! Я, как главный судья, не давал разрешения! Надо срочно отнять у него рупор! - потребовал он. - Эй, арбитры!

Громыхая латами, судья двинулся было вперед, но его остановила Медузия Горгонова.

После телепортации преподавательница нежитеведения была слегка растрепана. Длинный плащ местами потемнел. Если бы не эти заметные разве только Зуби признаки, никто и никогда бы не предположил, что ей пришлось побывать в мире у лопухоидов.

- Обождите! - сказала она.

- Обождать? Вы пытаетесь помешать главному судье? - мстительно отозвался Бессмертник.

- Я? Ничего подобного! - сухо возразила Медузия. - Вы судья и вправе поступить, как вам угодно. Дисквалифицируйте Ягуна! Отберите у него рупор! Но только хочу напомнить вам правила драконбола. Матч не может продолжаться без комментатора. Вам придется самому отправиться на поле и летать среди игроков.

Бессмертник Кощеев оцепенел. Он покосился сперва на Гоярына, как раз проглатывавшего одного из джиннов, затем на бушующего Ишак-ибн-Шайтана, облизывавшегося на Гробыню, и озадаченно крякнул. Его рот, открывшийся было, чтобы отдать арбитрам приказ об удалении Ягуна, захлопнулся сам собой.

- Э-э… Ладно… Я думаю, что в этом случае мы можем сделать исключение. Не будем отбирать у мальчика рупор. Во всяком случае пока… - проблеял представитель Магщества, стараясь не встречаться взглядом с Гюль-Буль-Шахом.

- Напряженный момент! - воскликнул Баб-Ягун, даже не подозревавший о том, какой неприятности избежал. - Гоярын атакован сразу со всех сторон! Одного джинна он сбивает с кувшина и проглатывает! Другой - вот камикадзе! - попадает прямо в струю огня и приобретает заслуженный загар, зато третий… Бросок! НЕ-Е-ЕТ! Нам забросили перцовый мяч! Счет становится 5: 5. Из пасти Гоярына кувырком вылетают ранее попавшие туда джинны! В игре остаются только два мяча - десятиочковый обездвиживающий и одноочковый одурительный! От того, какая команда их забросит, и зависит теперь исход поединка!

Заметив мелькнувший над ней одурительный мяч, Таня погналась за ним, Мяч уходил короткими скачками, все время меняя направление - похоже, был заговорен. Пока девочка в спешке пыталась угадать контрзаклинание, к ней наперерез устремился долговязый джинн, В полете он низко пригибался к кувшинчику и явно намеревался снести её реактивной струёй.

- А ну марш на горшок и в люльку, я зверею! Отстань от Таньки! - закричал на него Ягун и сам, пришпорив пылесос, промчался перед долговязым.

Джинна завертело. Он возмущенно завопил, в цветистом восточном духе призывая на голову Ягуна громы и молнии. Одновременно на трибунах, где сидели болельщики джиннов, обрушились две скамьи.

- Ого! Никак меня снова попытались сглазить! Молодец, бабуся! Что б я без тебя делал! - поощрительно воскликнул Баб-Ягун.

- Ягун! Лови! - прижатая джиннами к куполу, Таня передала ему заговоренный пас.

Вовремя подзеркаливший Ягун расколдовал мяч и устремился к Ишак-ибн-Шайтану. Афганский дракон был занят. Точно кот мышь, он тряс в пасти Гробыню Склепову, с визгом колотившую его по ноздрям.

Заметив приближающегося Ягуна, Ишак-ибн-Шай-тан выплюнул Гробыню, брезгливо отчихнул её пылесос и устремился к внуку Ягге. Ему не терпелось собрать у себя в желудке полную коллекцию комментаторов.

Двое джиннов-защитников попытались выставить Баб-Ягуну заслон, но были сметены собственным драконом.

- Должно быть, болельщики сейчас задают себе вопрос: что он делает? - тарахтел Ягун. - “Ох, мамочка моя бабуся! - говорят они. - Он же не успеет затормозить и развернуть пылесос! Неужели этому чудному юноше предстоит оказаться в желудке у дракона и провести там лучшие минуты своей жизни? ” Но я и не собираюсь тормозить… я… ПОРА!

Дождавшись, пока распахнутая пасть дракона окажется совсем близко, Ягун пристегнул одурительный мяч к пылесосу и поспешно покинул свое летательное средство. Разогнавшийся пылесос, выбрасывая русалочью чешую, перхоть барабашек и мелкий мусор, врезался дракону в нос и был им моментально проглочен.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 Следующая ⇒