Преобладание профанного образа существования и соответствующая секуляризация в мире

⇐ ПредыдущаяСтр 2 из 4Следующая ⇒

Каждый период культуры характеризуется свойственным ему образом бытия в мире. Существует множество экзистенциальых позиций, но они являются вторичными по отношению к двум фундаментальным образам бытия в реальности: это сакральный и профанный способы существования.

Применительно к сакральному образу бытия, психологическое исследование культур и цивилизаций показывает, что человек воспринимает мир напрвленным к чему, что является трансцендентным по отношению к нему. Он живет в мире открытом для высшей реальности, в мире, где священное пронизывает повседневность. Он настраивается не просто на мир, но мир открытый, мир, исполненный тайн, которые вызывают почтение, уважение и благоговение. Его мир не остается по отношению к человеку глухим и прозаично скучным, но наполнен святым присутствием, обнаруживающим себя в символах.

Подобная религиозная позиция характерна для цивилизаций прошлого и даже архаических пластов культуры, Антропология, этнология и история религии показывают, что подобная позиция являлась спонтанной и универсальной на протяжении истории человечества.

Следует отметить, что природная религиозность не должна быть ошибочно принятой за сверхъестественную Веру, являющуюся даром Благодати, а не природы. Также присущее человечеству ожидание сакрального, религиозное настроение, готовность человека и общества не должны смешиваться собственно с содержанием Откровения.

Для религиозного бытия природа не сводится к " просто природе" или к источнику физической энергии и полезных ресурсов. Вселенная пронизана религиозным посланием и освящается Присутствием смысла. В религиозном образе бытия вещи и предметы всегда означают нечто большее, чем представляются на первый взгляд. В каждом явлении мира проступает невысказанное, то, что трансцендирует (выступает за границы) природы.

Существует и другой образ бытия - профанный - в котором преобладает функциональный подход, когда открытость миру сопутствует закрытости для его смысла. Этот подход погребает себя ограниченностью земного и отказывается признавать трансцендентность. Мир становится тюрьмой для человека, но заключенный упорно отказывается распахнуть двери темницы, даже не подходит к окну, чтобы глотнуть немного воздуха, освежающего тревожно-истощенную атмосферу его камеры. Этот профанный, функциональный тип бытия преобладает в современной цивилизации, которая приводит к неврозу, отчаянию, скуке и шизоидным паттернам жизни. Мышление и эмоции современного человека функциональны и профанны. Современный человек де-сакрализует свой мир смысла. Его характеризует закрытость для сакрального, религиозного измерения жизни. Современный человек живет опытно-эмпирическим путем в секуляризованной вселенной, в прозаическом складе измеряемой мощи. Природа для него не раскрывающаяся загадка, в которую он витально вовлечен, но склад полезных ингредиентов, источник энергетических ресурсов, которыми можно " поддерживать жизнедеятельность организма". Профанный образ жизни не укореняется в трансцендентности, не основывается на тайне, но понимает человека как делателя самого себя, своего будущего, мира в целом. Он начинает принимать почти серьезно фикцию того, что он абсолютно свободный творец и хозяин, как собственной жизни, так и всей вселенной. Когда же он отрекается от этой иллюзии перед лицом исторических и физических ситуаций, он впадает в другую крайность и воспринимает себя тотально детерминированным чуждым ему факторами. Функциональность, практичность, сциентизм, контролируемость - есть доминирующие характеристики его существования, уменьшающие выраженность символического, эстетического и религиозного значения.

Однако для человечества не так то просто избавиться от религиозного образа бытия. Сакральный образ жизни глубоко укоренился в человеческой природе. Переживание реальности исключительно прагматическим путем является уделом меньшинства. Для многих же, к счастью, природа остается источником загадочности и умиротворения, ее великолепие приводит к благоговейной созерцательности. Когда психолог выявляет подобный опыт, он не может свести его к чисто эстетическим переживаниям, но понимает, что речь идет о трудно определяемом, но вполне отчетливом остатке сакрального чувства, проблеске парализованного религиозного образа бытия. Иными совами можно сказать, что эстетическое чувство содержит в себе религиозное измерение, уменьшающееся, однако под влиянием современной цивилизации.

Это упорное давление бессознательных воспоминаний сакрального образа бытия приводит к напряжению и конфликтам профанного существования. Тогда в профанной экзистенции начинает использовать защитные механизмы отрицания, перемещения, рационализации. Эта защита не всегда срабатывает и нередко Святое уязвляет современного человека. Эта тема проникновения сакрального в профанную экзистенцию звучит в романах Грэма Грина и фильмах Ингмара Бергмана. Постоянная напряженность жизни " на страже" против проникновения сакрального, делает последователя профанной экзистенции агрессивным, враждебным, дезинтегрированным, циничным и обвиняющим, когда он сталкивается с символом или свидетельством присутствия Святого в жизни. Так происходит потому, что вызов святости обращен к ре-актуализации репрессированного сакрального отношения к жизни.

Современный экзистенциальный кризис есть, в конечном счете, религиозный кризис: это осознавание того, что профанная, функциональная и даже эстетическая экзистенция есть замкнутый мир, приводящий к тошноте и отчаянию. Различные исследователи этого современного кризиса подмечали отдельные аспекты. Некоторые психологи концентрируются на аспекте скуки или тошноты, другие на глубинной тревоге, третьи - на потере индивидуальности и механизации, которая приводит к неврозу бессмысленности. Но, по сути, мы имеем дело с вторым " грехопадением" человека, для которого оказалось невозможным религиозно проживать все аспекты своей жизни.

Верующие теперь живут в цивилизации, в которой преобладает профанный само-достаточный образ бытия, который пронизывает собой образование и культуру, воздействуя на верующего. Вследствие этого, многие пробуют выбрать для себя профанный образ жизни, чтобы тем самым подтвердить свою приверженность цивилизации и прогрессу. Они отделяются от своей веры. Но дилемма " или/или" в отношении профанного и сакрального образа жизни является заблуждением. Эти образы бытия могут быть гармонично интегрированы. Судьбоносной миссией современного человека является интеграция, которая предохранит религию и цивилизацию от расхождения. В прошлом, человечество приняло односторонний выбор в пользу сакрального образа бытия и только частично осознавало естественные аспекты природы. После долгой и болезненной битвы человечество освободилось от эксклюзивно сакрального видения реальности. Но на его место вступило столь же односторонее профанное существование, которое в конечном счете, привело к экзистенциальному кризису нашего времени. Этот кризис может быть преодолен не возвращением к эксклюзивному пребыванию в сакральном, но новым осознаванием того. Что вся реальность, обнаруживающаяся и развивающаяся в своем великолепии и разнообразии, открыта Трансцендентному, указывает на Святое. Это религиозное значение людей, мест, вещей и событий не разрушает и не преуменьшает ценностей искусстава и науки. Оно просто добавляет новую ценность объекту, событию или действию, освящая и приподнимая их к Высшему. Этот сакральный взгляд обогащает достижения науки, техники и искусства, позволяя нам интегрировать их в целостный опыт пребывания в освященной Вселенной, указывающей на Присутствие Бога.

Секуляризация образования и потеря сакрального образа бытия

В прошлом образование было пронизано сакральным. Теперь существует тенденция к вытеснению сакральности из образования и кажется. Скоро не только сакральное значение жизни и истории, но и всякая ориентация на ценности будет объявлено табу. Ведь любое мировоззрение: гуманистическое, социалистическое, консервативное, либеральное, религиозное, патриотическое или интернационалистическое может быть оффензивным для свободы детей, которые в домах воспитываются в иной культуральной среде. Современное образование движется по направлению технической тренировки навыков и сборе полезной информации. Стандартизовнная школа будущего будет представлять собой учебное заведение в котором дети из семей с фундаментально различными убеждениями будут совершенствоваться в технических областях. Эти стандартизованный школы не смогут справиться с интеграцией обучения и традиций предшествовавших поколений, традициями, которые чтились в одной семье и пренебрегались семьей по соседству. Ожидается определенный и ужасающий результат: впервые в человеческой истории образование новых поколений будет сводится к стандартизованному получению навыков, технических приемов и суммы фактов, которые не будут связаны с динамическими источниками традиции. Поколения утратят контакт с прошлым в своих мыслях и эмоциях. В огромных количествах из стен школ будут выходить технократические варвары. Стандартизованная школа подобна кораблю-призраку, команда которого не знает себе равных в сообразительности и смекалке, но корабль этот без паруса, компаса и гавани назначения. Гомогенная масса умелых, хорошо информированных профессионалов будет вызвана к жизни вместо общества гармонично развивающихся спонтанно креативных людей.

В результате подобного образования выходят технически компетентные, но дезориентированные эмоционально ученики. Подобно описанным в романах Д. Сэллинджера. У них углубляется шизоидное расщепление между сакральным и профанным. Сильная личность поддерживается и подкрепляется " внутренним видением" которое произрастает из традиции, пронизывающей техническую и информационную тренированность. Техническое общество сообразительных людей, лишенных, однако, традиции и " внутреннего видения" обречено на вымирание. Потому что только традиция и " видение" питает то, что мотивирует людей пожертвовать материальной выгодой и даже своими жизнями для поддержания и процветания сообщества. Образование без традиции приводит к потере Веры. Попытка измерить потерю Веры с помощью " сантиметра", указывающего на степень религиозной практики обречена на провал. Потеря Веры не есть количественный процесс, который может быть уловлен с помощью статистики, это качественный процесс уменьшения интеграции сакрального и профанного. Страдает ли интеллектуал от потери подобной интеграции, можно судить не по частоте принятия им Таинств, но, скорее, на основе тщательного анализа его утверждений, когда он рассуждает, например, о психологии, биологии, экономике, социологии или литературе. Если его утверждения детерминистичны, материалистичны, позитивистичны и, стало быть, несовместимы с Откровением, то можно сделать вывод о том, что страдает он серьезно. Значительно хуже, когда он не осознает такого рода несовпадения, что случается довольно часто. Тем самым он способствует де-сакрализации и секуляризации нашего мира смысла без осознания того, что он делает.

Сегодня молодой верующий поставлен перед лицом концентрированного и экзальтированного профанного образа бытия. Мнимые завоевания эры функционализма поражают его воображение. Это незаметно приводит его к мысли о том что подобный магический стиль бытия несовместим с сакральным образом экзистенции и превосходит его. Загруженный, неопытный и впечатлительный, он не может распознать ложность этого предположения и перспективу страдания, если он сведет свою жизнь к профанному измерению. Функциональные достижения, социальный статус, материальная выгода и " куча веселья" предлагаются в качестве финальных ценностей этого мира. Однако у этого ученика в глубине души, на пре-рефлексивном уровне возникают чувства скуки, вины и тревоги. Это не что иное, как симптомы диалога, между его жаждущей сакральной экзистенцией и вновь обретенными профанными " идеалами". Этот диалог, происходящий в виде смутных сомнений и беспокойных вопросов, которые обычно не допускаются в сознание. В книгах по психологии, биологии, истории он может начать находить для себя некоторые важные утверждения. В этот момент он не осознает, что он спрашивает и получает ответы. Он также может посетить капеллана и доверенных друзей и объявить им, что он теперь неверующий и религия не имеет для него смысла, что он прошел через это раз и навсегда. В том случае терпеливые часы пастырского консультирования могут привести к выявлению этой бессознательной состязательности между сакральнымм и профанным образом существования. Он может осознать что теперь он участник величайшей дилемм нашего времени. Он осознает, что не может избежать этого конфликта, но может внести существенный вклад в разрешение его, предусмотрев своей жизнью новый синтез внутри самого себя. Это и будет настоящее решение, которое он предложит последующим поколениям в своей семье и своем окружении и, через них, всему человечеству. Его дети или его ученики смогут усвоить его опыт и сделать его стартовой точкой для собственного разрешения проблемы смысла в мире.

Часто ученики не достигают подобной определенности. Многие продолжают практиковать стерильную, наивную Веру, которая не пронизывает их знаний и их повседневных поступков. Подобный разрыв между религией и жизнью характеризует их шизоидное существование. Они по ученически избегают сложных вопросов, в которых могут быть противоречия, когда их христианские и нехристианские друзья спрашивают об интеграции Веры с современной реальностью. В этом случае они испытывают тревожное беспокойство. Они могут отвечать также общими заученными и скучными местами. Подобное отношение приводит их друзей или их детей к сомнениям и неопределенности. Они начинают подозревать, что в религии есть что-то неуместное, когда видят, что их интеллектуальный друг или родитель или учитель, который всегда говорит так образно и убедительно о науке и искусстве, здесь начинает быть занудным или беспокойным. Подобное " шизоидное" разрешение проблемы вовсе и не является решением насущнейшего вопроса нашего времени, это только фиксация и остановка в решении проблемы. Следующее поколение может не справиться с тем, чтобы вынести напряженность этих не связывающихся между собой полюсов экзистенции. Они могут совсем отбросить профанный образ бытия и обречь себя на бесплодный фанатический фундаментализм сектантства. Или они могут отвергнуть религиозный образ бытия и предпочесть закрытую прозаическую вселенную этому болезненному напряжению несовместимости. Таким образом, неразрешение проблемы обречет последующие поколения на большее страдание потому что человечество не сможет жить целостно и эффективно, когда репрессирован эссенциальный образ бытия.

Для того чтобы предотвратить нарастающую лавину отпадений от Веры, мы должны бессознательный диалог сделать сознательным. Теология сталкивается сегодня с диалектической задачей. Значимость наук и искусств выросла до такой степени, что мы нуждаемся в богословски образованных специалистах в каждой области обучения. Нам нужны мужчины и женщины, которые явились бы экспертами в своих областях знания, но в тоже время были бы настоящими личностями глубокой духовной жизни, обладающие серьезной теологической и философской подготовкой. Величайшей задачей Церкви в нашу эру столь серьезного решения является наведе7ние мостов между религиозным опытом, философским обучением и теологической мудростью с одной стороны и современным стремлением человечества к профанному образованию, с другой. Существует насущная потребность в одаренных священниках и мирянах, которые способны учить философии и теологии применительно к психологии, психиатрии, современной литературе, театру, кино, истории, технике не с позиций осуждения, а интеграции, где подобная интеграция возможна. Интересный эксперимент подобного рода был проведен в католическом Университете Дюкейна в Питтсбурге. Католическим студентам предписывалось пройти определенное количество курсов по богословию, но в дополнение к этому. Они должны были выбрать как минимум два курса, в которых была возможна интеграция современного мышления и религии. Это были такие предметы как история, современная мысль, медицина, психология, социология, человеческие отношения. В результате подобного подхода, некоторые миряне получали научные степени не только в выбранной специальности, но и в богословии. Для некатолических студентов был предусмотрен особый семинар, позволявший вводить их в ознакомительный курс. К участию в программе приглашались европейские научные авторитеты.

В результате был подтверждено предположение о том, что в подобные программы могут быть вовлечены и некатолические университеты, с условием участия в работе специализирующихся в научных областях священников и компетентных мирян.

В качестве вывода следует принять то, что внутренний диалог должен быть вынесен на свет и рассмотрен всесторонне и компетентно, пока душа не оказалась отравленной разъедающими сомнениями и безответными вопросами.

⇐ Предыдущая 123 4 Следующая ⇒