Освящение приготовленного Мира

Из Малого Донского собора сосуды с новоприготовленным миром перевозятся клириками в патриарший собор и при пении тропаря «Благословен еси, Христе Боже наш...» поставляются по сторонам жертвенника. В то же время из Крестового храма Московской Патриархии в собор перевозится алавастр —сосуд, в котором хранится освященное Миро, хранимое в Церкви по преемствуот апостолов с добавлением в него от каждого сосуда нового освящения — и поставляется на жертвеннике.

На Божественной Литургии в Великий Четверг во время великого входа сосуды с Миром переносятся к престолу. Их несут священнослужители северными дверями, предшествуя Честным Дарам. Алавастр принимает из рук первенствующего иерея Патриарх и поставляет его на престол. Остальные сосуды поставляются вокруг престола.

По возгласе Литургии «И да будут милости Великого Бога...». Патриарх освящает Миро.

 

Схема чина освящения Мира

Патриарх трижды благословляет каждый сосуд с миром, произнося: «Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь»

Диакон: «Вонмем. Господу помолимся»

Священнослужители в алтаре: «Господи, помилуй»

Молитва освящения, читаемая Предстоятелем в котрой он просит Господа об укреплении на жизненном пути всех тех, кто будет помазуем миром, на которое ныне нисходит таинственно благодать Святого Духа.

«Мир всем», Певцы: «И духови твоему»

Диакон: «Главы ваша Господеви приклоните»

Молитва, тайно читаемая Предстоятелем

Троекратное благословение Патриархом каждого сосуда с новоосвященным миром

Добавление в каждый сосуд из алавастра от древнего святого Мира и пополнение алавастра новоосвященным Миром.

После окончания Божественной литургии сосуды со святым миром были опечатаны и поставлены на хранение в Патриаршем соборе. По мере потребности святое миро рассылается по епархиям. Перевозят его с особым благоговением. Получать и перевозить святое миро могут только священнослужители в специальных сосудах на груди. В храме оно хранится обычно на одном из Престолов.

Совершение освящения мира во время Божественной литургии Великого четверга, а не какого-либо другого дня года (если только не возникают экстраординарные обстоятельства) связано с древней традицией преимущественного совершения таинства Крещения в пасхальную ночь или вечером в Великую субботу. Поскольку Великая пятница не может выступать в качестве подготовительного дня, будучи заполнена молитвой и священными воспоминаниями, то таким днем и оказывается Великий четверг. В этот день окончательно подготавливается, то есть освящается необходимое для таинства Крещения вещество — св. миро (в латинской традиции в Великий четверг освящается не только миро, но и крещальный елей).

Глава III
Таинство Покаяния

Символика Таинства

В Таинстве Покаяния человек поставляется перед реальностью жизни Царства Божия, близкой его душе, но которую он утрачивает через
грехи, совершаемые после Крещения. Основанием для совершения Таинства является призыв Христа Спасителя: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф. 4, 17).

При совершении Таинства Покаяния особое значение придается молитве пастыря и его духовной силе воздействия на душу согрешившего человека. Пастырь, как Херувим с пламенным оружием у дверей рая (Быт. 3, 24), возбраняет вход в жизнь Царства Божия нераскаявшимся грешникам. Для совершающих покаянное делание он ходатай о прощении грехов и примирении с Богом. При очищении от грехов сердца человека, священник — свидетель восстановления его завета с Богом, его обещания доброй совести и жизни. Своей молитвой, отеческим болезнованием о спасении человека, словами богооткровенного учения Церкви священник-духовник помогает кающемуся довести свое покаянное настроение до решительного завершения в Таинстве — прощения грехов и способности прикоснуться благодатной жизни Церкви, к выявлению для себя воли Божией.

Со своей стороны кающийся христианин прилагает усилие и труд восстановить духовные силы и верность Богу, поколебавшиеся от совершенных грехов. Кающийся христианин просит у Бога благодатной помощи видеть свои грехи, чтобы через слово исповедать их перед Богом в присутствии священника и тем самым оторвать грех от своего сердца. Душа человека, сознающего свою вину перед Богом, предстает тогда пред Ним, и Спаситель Христос освобождает ее от греха, исповеданного и ненавистного христианину.

Прощение грехов согрешившему подается через молитву и священнодействие священника, получившего от Христа благодать прощать грехи на земле, чтобы они были прощены на Небе. Наряду с отпущением грехов покаявшемуся в Таинстве подается оправдание и освящение благодатию Божиею. Грех не только прощается, но полностью изглаживается из жизни человека, перестает тяготить душу человека.

В Таинстве Покаяния душа человека погружается, говоря образно, в купель милосердия Божия, чтобы вновь умереть для греха и восстать под благодатным воздействием «Царства Божия и правды Его» (Мф. 6, 33) и вновь обрести путь ко спасению. Примирение с Богом приносит человеку духовное пробуждение, и переживает человек радость от открывшейся ему причастности к жизни Божией. Дух человека получает в Таинстве силу различать и хотя бы отчасти постигать эту жизнь «в богослужении, святых отцах, старчестве, монастырях, ревностных
мирянах... и во всем, на что многообразно пролился Дух Божий на земле со времени святой Пятидесятницы»[108].

Таинство Покаяния, совершаемое в Церкви, несет человеку, таким образом, восстановление духовного здравия. Священник, совершая его, создает особое настроение для исповедания кающимся своих грехов. Слово перед исповедью, напоминающее о законе Божием и Его любви к нам, молитва священника о кающемся, внимание и заботливость к внутренним недугам его души, само прощение грехов властью, данной ему от Бога, и совет о путях исправления — все это необходимо для покаянного изменения души кающегося и освобождения ее от тяжести греха.

 

2. История формирования Чина Покаяния
Установление Таинства Покаяния

К участию в Таинстве Покаяния Господь готовил Своих учеников постепенно. Он пришел в мир спасти грешников, призвав их к покаянию
(Мф. 9, 13). «Покайтесь и веруйте в Евангелие» (Мк. 1, 15), — возгласил Он. Люди, сознавая свой грехи и вину пред Богом, с живой верой обращались ко Христу. Своей Божественной силой Господь врачевал людей, отпуская им грехи (Лк. 7, 47—48).

Евангелие говорит, что Сын Божий, по испытании веры апостолов, сказал апостолу Петру: «Дам тебе ключи Царства Небесного: и что свяжешь на земле, то будет связано на Небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на Небесах» (Мф. 16, 19). Власть связывать и разрешать, обещанная Христом апостолу, дается как ключ к пониманию и созиданию жизни Царства Божия. Получая ключи, апостол становится строителем многоразличных Тайн Божиих.

Такая же власть над созиданием в людях причастности к Царству Божию дарована Христом и другим апостолам. И они исправляют нравственно согрешивших братьев. «Истинно... говорю вам, что если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то... будет им от Отца Моего Небесного» (Мф. 18, 19). Если иметь в виду, что эти двое — пастырь Церкви и кающийся, то их молитва будет услышана Отцом Небесным. Но из этих двух согрешившему дается право просить, а апостолам и их преемникам вручена обязанность «связывать и разрешать»: «Что вы свяжете на земле, то будет связано на Небе» (Мф. 18, 18).

Созидать Церковь и совершать в ней Таинство Покаяния ученики посылаются Христом Спасителем после Его Воскресения. Этой властью они облечены Духом Святым, полученным от Христа. Как говорил Учитель и Господь их при прощании с ними, «Утешитель же, Дух Святой... научит вас всему и напомнит вам все, что Я говорил вам» (Ин. 14, 26). Истину Божию, как светильник, апостолы понесли в мир Духом Святым, ею возжигали сердца людей любовью к Богу. «Как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас, — сказал Христос ученикам. — Сказав это, дунул и говорит им: Примите Духа Святого. Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся» (Ин. 20, 21—23).

Апостолам дана была власть снимать с сердец людей покрывало греха, устремлять их души горе, к Богу. Эта власть идет через слово проповеди. Книга Деяний святых апостолов говорит об этом так: «С такою силою возрастало и возмогало слово Господне, что многие... из уверовавших приходили (к апостолу Павлу), исповедуя и открывая дела свои» (Деян. 19, 20, 18). Слово Господне побуждает человека быть участником приблизившегося Царства Божия, и побуждает столь сильно, что открываются в нем те отступления от закона Господня, которые мешают ему взять крест свой и следовать за Христом. Опасение потерять связь с Богом побуждает христиан внимать себе, видеть свои
грехи, исповедовать их, открывая дела своя. Исповедуя грехи перед апостолами, а затем их преемниками — епископами и священниками, исповедующийся надеется получить не только прощение грехов, но быть уврачеванным молитвой и советом пастырей.

Обрядовые формы совершения Таинства Покаяния в апостольский век едва наметились, но внутренний его строй, его литургико-богослужебная структура в ее главнейших компонентах уже существовали. Ими явились устное исповедание грехов перед священником; поучение пастыря в целях выявления путей покаяния; молитвы пастыря и кающегося грешника об успехе покаянного делания и, наконец, разрешение от грехов. Совершителями Таинства могли быть только представители Церкви — в начале апостолы, а потом епископы и пресвитеры, которым через молитву и рукоположение апостолы передали свою власть.

Церковь, водимая Духом Святым, искала и находила наилучшие формы для совершения этого Таинства. Как говорит архиепископ Черниговский Филарет, «святая Церковь относительно обрядов богослужения действовала с разумной свободой: принимала новые порядки служения по их благодатному воздействию на людей, заменяла их другими, когда видела, что прежние не совсем полезны и нужны другие»[109].

Главнейшей составной частью Таинства Покаяния является исповедь. В Древней Церкви было две формы исповеди: публичная и тайная. Публичное покаяние совершалось кающимся перед епископом в присутствии всей церковной общины. Тайная исповедь совершалась кающимся грешником наедине перед епископом или священником.

 

Публичное Покаяние

Публичная исповедь назначалась членам христианской общины, которые совершали тяжкие грехи, унижающие достоинство Церкви и вносившие соблазны в среду верующих. В апостольский век известен пример покаяния коринфского грешника, которого апостол Павел повелел в начале извергнуть из общения с Церковью, потому что «малая закваска квасит все тесто» (Кор. 5, 6). После полного раскаяния грешника тот же апостол просил снова принять его в церковное собрание: «Для такого довольно сего наказания от многих. Так что вам лучше уже простить его и утешить, дабы не был поглощен чрезмерной печалью, и потому прошу вас оказать ему любовь» (2 Кор. 2, 6—8). Публичное покаяние служило врачевством для самих кающихся и назиданием для других.

Вместе с публичным покаянием кающимся грешникам назначались и
соответствующие епитимии: лишение права делать приношение в Церковь и участвовать в причащении; запрещение присутствовать на собрании верующих, особенно на Литургии (за более серьезные греховные поступки).

Исповедание тяжких плотских грехов совершалось публично лишь в случаях, когда было известно, что данный человек совершал их. Святой Василий Великий говорит, что такие грехи «отцы наши запретили явными творить (предавать оглашению), да не подадим причины к смерти обличенных»[110]. Совершившие их должны стоять с верными без Причащения до истечения времени покаяния. В случае же, если тайная исповедь не приводила к исправлению кающегося, назначалось публичное покаяние.

В Древней Церкви виновные в одном из трех смертных грехов: идолопоклонстве, убийстве и прелюбодеянии — отлучались от церковного общения; им полагалось длительное покаяние, иногда в течение всей последующей жизни, и только ввиду близкой кончины могло состояться принятие их в лоно Церкви и приобщение Тела и Крови Христовых в Таинстве Евхаристии.

Отлучение от Церкви совершалось за грехи, содеянные сознательно, свободным волеизъявлением, а не по немощи, необдуманности или принуждению. Отлучение состояло в совершаемом всенародно исключении из Церкви, точнее, свидетельстве Церкви о том, что данный человек, прежде чадо церковное, своим образом мыслей и жизнью сделал невозможным свое пребывание в Церкви. Имя отлученного удалялось из диптихов — списков членов христианской общины. Верующие прерывали с ним не только церковное, но и всякое другое общение. Прощение отлученным могло быть даровано через многолетнее покаяние. «Ты, грешник, — увещает Тертуллиан такого человека, — предайся покаянию, ухватись за него, как потерпевший кораблекрушение хватается за спасительную доску. Оно вынесет тебя из бездны греха и препроводит в гавань Божественного милосердия»[111].

Назначение епитимий и публичного покаяния могло совершаться только епископами по причине важности этих актов как для кающихся, так и для всей общины. Пресвитерам разрешалось примирять кающихся с Церковью в отсутствии епископа только когда имелась смертельная опасность для лица, проходящего публичное покаяние.

Публичное покаяние оформилось в особый чин к концу первой половины III века. Исторической основой для этого послужило гонение на христиан императора Декия (249—251). Гонение это началось неожиданно после двадцати лет покоя и отличалось особой жестокостью. Многие поколебались в исповедании имени Иисуса Христа, приносили жертвы идолам, воскуряли им фимиам или же так или иначе доставали свидетельства об этом. Когда гонение прекратилось, падшие возжелали восстановить общение с Церковью. Расценивая свое падение как вынужденное обстоятельствами, они не считали необходимым подвергать себя строгости покаяния и старались получить себе свидетельства
исповедников веры. Исповедники, открыто исповедавшие веру и перенесшие мучения, давали им такие свидетельства, а пресвитеры, ревнуя без благоразумия о спасении, спешили допустить падших к общению с верными. Ненаказуемость преступления против веры приводила к ослаблению христианских нравов.

В Карфагенской Церкви явился исповедник Лукиан, который высказал мнение о возможности разрешения грехов всех падших. Это мнение Лукиана начал применять на практике один из непримиримых противников святителя Киприана Карфагенского — Филикиссим. Святитель Киприан высказался против такого исключительного права исповедников судить отступивших и принимать их в общение с Церковью. Он считал, что лишь епископ, как руководитель местной Церкви, может нести ответственность за возвращение отступивших. По его словам, примирение падших с Церковью должно совершаться через покаяние перед служителем Таинства. В своем письме «К клиру» святитель Киприан упрекает предстоятелей общины в том, что они, отвергая покаяние падших, оскорбляют тем Господа и Церковь. «Грешники, — говорит он, — и в меньших грехах... должны по Уставу благочиния совершать исповедь и потом уже через возложение руки епископа и клира получать право общения. А теперь, в такое тяжкое время,... когда не восстановлен еще мир
самой Церкви, их допускают к общению, возглашают в молитвах их имя,
и без принесения ими покаяния, без совершения исповеди, без возложения руки епископа и клира преподается им Евхаристия... Но тут повинны
не те, которые не соблюдают заповеди Писания (см. 1 Кор. 11, 27): вина
падает на предстоятелей, не внушающих братьям делать все по их наставлению, со страхом Божиим»[112].

В Римской Церкви, наоборот, пресвитер Новациан отнимал у падших всякую надежду на примирение с Богом и Церковью. Он протестовал против того, чтобы воссоединять с Церковью не только падших, но и вообще всех тех, кто вновь согрешил после первого покаяния, ибо через общение с грешниками Церковь, полагал он, оскверняется и перестает быть святой. К этому присоединился спор монтанистов и мелетиан: первые требовали строгого отношения к падшим, вторые — снисходительного.

Для водворения мира церковного в Карфагене состоялся Собор (251 г.), который, отвергнув крайности Филикиссима и Новациана, постановил «падших исцелять и врачевать средствами покаяния»[113]. Определение Карфагенского собора было единодушно принято Римским Собором (251 г.). Так был восстановлен мир в Церкви и особо регламентировано публичное покаяние, «посредством которого отселе должны быть возвращены в ее недра те из христиан, которые явными пороками своими расторгали взаимный союз с ней»[114]. Это установление предусматривало принятие в разряд публично кающихся, прохождение публичного покаяния — несение епитимий и возвращение в лоно Церкви — сакраментальный акт публичного покаяния и разрешения грехов.

К публичному покаянию допускались все падшие без различия пола и возраста, звания и состояния. Желающий возвратиться в лоно Церкви приходил к пресвитеру, который подвергал испытанию искренность обращения, вносил имя его в список церковный и, возложив руки на пришедшего в знак разрешения отлучения, отпускал его. В первый день Великого поста осужденный на публичное покаяние приходил к церкви. У дверей его встречал епископ и вводил в храм. Здесь кающийся посыпал голову пеплом, надевал вретище и повергался на землю ниц. В это время епископ, клир и народ возносили за него молитву, после чего святитель возлагал на согрешившего руки, окроплял его водой и произносил краткое слово. Принятие в число публично кающихся этим оканчивалось. Теперь нужно было проходить подвиги покаяния с плачущими, слушающими, припадающими и купностоящими (разряды кающихся в Древней
Церкви). Некоторым кающимся назначалось место на паперти храма, где
они, во вретище, с посыпанной пеплом головой, повергались на землю пред входящими в храм, прося о себе молитв (плачущие); другим разрешалось стоять в притворе церкви (слушающие) или же в самом храме (припадающие) до Литургии верных; третьим дозволялось участвовать во всех молитвословиях вместе с верными (купностоящие).

Кающихся обычно отделяли от верных (согласно словам апостола Павла — 1 Кор. 5, 9—18), лишали права участвовать в агапах (вечерях любви), они должны были строго поститься для ослабления греховных порывов. Им надлежало бодрствовать, воздерживаться от удовольствий, молиться в течение долгого времени коленопреклоненно или падши ниц. Подвиги определялись в зависимости от вины согрешившего. Святитель Киприан говорит: «Сколь много мы согрешаем, столь тяжко должны и плакать. Глубокую рану надобно врачевать прилежно и долго. Покаяние не должно быть менее преступления»[115]. Отсюда в Церкви и установлены были сроки покаяния.

Срок публичного покаяния был различен. По отношению к некоторым грешникам он ограничивался годами, для других продлевался на десятки лет, а иным определялся на всю жизнь. Впрочем, степень покаяния и срок его зависели не от тяжести грехов, но от обстоятельств падения. Отсюда к падшим во времена преследований со стороны имперских властей допускалось снисхождение, к согрешившим смертно при менее тяжких обстоятельствах относились строже. Были и другие поводы для сокращения сроков, например, приближение смертного часа кающегося, усердие несших покаяние, ходатайство мучеников и исповедников. Однако и в этих случаях Церковь действовала в духе правосудия Божия: равнодушных и беспечных не принимала в свою ограду.

Когда завершались дни публичного покаяния, кающиеся становились полноправными членами Церкви. Это происходило обыкновенно в Четверг или Пятницу Страстной седмицы и совершалось торжественно. Кающиеся являлись к дверям храма. Настоятель, прочитав над ними молитвы, вводил их в храм, где они со слезами просили прощения у верных и давали обет не возвращаться к прежним порокам. Епископ возлагал на них «руки и дозволял, наконец, быть в стаде»[116]. Молитва о них и возложение рук епископа составляли сущность разрешения грехов и возвращения в Церковь. О какой-нибудь определенной формуле, произносившейся епископом при разрешении, ясного свидетельства у писателей Древней Церкви не встречаем.

По совершении руковозложения кающийся приступал к Причащению Тела и Крови Христовых на Литургии, и с этого момента снова вступал во все права верных. Только клирики лишались прежних степеней безвозвратно.

Начиная с IV века, когда гонения римских императоров на христиан прекратились и число верных стало возрастать, все реже применялось публичное покаяние. Постепенно упразднились степени покаяния и священнодействия, которыми сопровождалось принятие в разряд публично кающихся, хотя в некоторых общинах практика публичного покаяния сохранялась до VII—IX веков.

Тайная и публичная исповеди восполняли одна другую. Одна подготавливала к другой. На исповеди тайной открывалось внутреннее состояние грешника, исследовался его грех, определялись побуждения и обстоятельства, вызвавшие греховный поступок, узнавалась степень искренности кающегося и давались ему, если было нужно, наставления к прохождению публичной исповеди, определялась дисциплинарная мера церковного исправления согрешившего.

Практика публичной исповеди, наряду с положительным влиянием, таила в себе и некоторые опасности. Открытая исповедь перед всей церковной общиной могла заронить семя греха в душу немощного человека. Слыша о грехах ближних, такой человек, естественно, мог считать себя совершеннее кающегося грешника, и таким образом в его душе зарождался грех самомнения, самодовольства, превозношения. Кроме этого, некоторые христиане, боясь осуждения и презрения со стороны окружающих, иногда скрывали свои тяжкие грехи. Учитывая эти причины, предстоятели Церквей признали достаточной исповедъ совершенную сначала пред Богом, потом пред священником, ходатайствующим о грехе кающегося[117].

Патриарх Константинопольский Нектарий (ÿ 398) отменил должность пресвитера-духовника, который вел дела публичного покаяния. Каждому христианину было предоставлено право приступать к Таинству Покаяния только по велению своей совести. С того времени пресвитеры получали право свободно принимать на исповедь кающихся христиан и, независимо от тяжести грехов, разрешать их по своему усмотрению, сообразуясь с канонической практикой Церкви.

Лишь в исключительных случаях пресвитер должен был обращаться за советом к епископу, когда тяжесть греха и нераскаянность согрешившего требовали мер для предохранения Церкви от соблазна или явного вреда, а также когда личный грех являлся препятствием для вступления вклир.

К концу IX века публичное покаяние практически всюду в Церкви было вытеснено тайной исповедью.

Тайная исповедь

Начиная с апостольского времени, тайная, или индивидуальная исповедь никогда не прекращала своего существования в Церкви, занимая значительное место в евхаристическом общении христиан.

«Постановления апостольские», литургический памятник IV века, сохранили образец молитвы о кающихся. Эта молитва укрепляла сердце кающегося надеждой на милость Божию, ибо Он любит праведных, а грешных милует. Завершением молитвы была индивидуальная исповедь перед духовником, разрешение им грехов, клятвенных уз и отчуждения от Церкви.

Все грехи, неизбежные в обычной жизни человека и препятствующие приступать к Евхаристии, выносились на духовное суждение священника. Члены Древней Церкви с большим усердием каялись в этих грехах и получали устное разрешение от пресвитера[118]. Римский христианин (конец I века) Ерм в своей книге «Пастырь» описывает, например, различные состояния кающихся: лицемеров, сомневающихся и злоязычных, ревнующих о первенстве и достоинстве, привязанных к мирским занятиям и отдалившихся от общения со святыми, двоедушествующих, впавших в гордость, возбуждающих раздоры. «Поди, — повелевает пастырь Ерму, — и скажи всем, чтобы покаялись (в этих грехах) и жили для Бога. Господь по Своему милосердию послал меня дать всем покаяние, даже и тем, которые по делам своим не стоят того, чтобы спастись.
Но терпелив Господь и хочет, чтобы спаслись призванные Его Сыном»[119].

Кающийся, по Ерму, должен «очистить свою душу, смириться во всяком деле и перенести многие и различные скорби. И когда перенесет все..., тогда Тот, Который все сотворил и утвердил, подвигнется к нему Своей милостью и даст ему спасительное врачевство» через иерея[120].

То же имеет в виду и святой Климент, епископ Римский, когда пишет: «Если в чье-либо сердце тайно вкралась зависть, или неверность, или другое зло, то пекущийся о своей душе не должен стыдиться исповедовать сие предстоятелю, дабы посредством Слова Божия и спасительного совета получить от него врачевство»[121].

Святой Ириней, епископ Лионский, описывая развратные нравы валентиниан, говорит, что многие женщины, принявшие их учение, подверглись обольщению от них. «Потом же, обратившись в Церковь Божию, они исповедали вместе с прочими заблуждениями и эти грехи»[122].

Воскрешенный Господом Лазарь, обвязанный по рукам и ногам погребальными пеленами, для святого Иринея служит образом человека, связанного грехами. В повелении же Господа Своим ученикам развязать его святитель видит необходимость участия апостолов Христовых и их преемников — пастырей Церкви — в возрождении духовных мертвецов разрешением их от грехов[123].

Тертуллиан в своем трактате «О Покаянии» указывает на определенные «внешние подвиги», необходимые кающимся при совершении исповеди: сокрушение и уничижение, пребывание в молитве и посте, преклонение колен перед священником, повержение ниц...[124]. Это своего рода епитимии, которые исполнялись согрешившими и кающимися.

Кающийся по собственному желанию открывал епископу свои грехи и получал разрешение от них через молитву и возложение рук. В церковном руководстве верующими пастыри Церкви брали на себя ответственность за прощение грехов не только повседневных, но и тяжких, которые до IV—V веков подлежали публичному покаянию.

В 5-ом правиле Анкирского собора (314 г.) сказано о духовниках: «Епископы да имеют власть, испытав образ обращения, проявить человеколюбие или же большее время покаяния приложити. Паче же всего испытуется житие, предшествовавшее искушению и последовавшее за ним». И святой Василий Великий говорит, что «предстоятелям Церкви поверяются согрешившими сокровенные проступки», ибо им «вверено совершение Таинств Божиих»[125].

Созомен, церковный историк V века, пишет об исповеди: «Бог повелел прощать согрешающих и кающихся. Но для получения прощения необходимо исповедать грехи свои. Для чего издревле избирали духовника-священника, особенно известного святостью жизни, твердого и мудрого хранителя тайн. Приходя к нему, согрешившие исповедовали деяния своей жизни. Смотря по тяжести грехов, духовник, определив, чем каждому должно загладить грех и какого сами кающиеся желали себе наказания за грехи, разрешал»[126].

В V—VI веках обострилась потребность в установлении общепринятого порядка совершения исповеди. В конце VI века появляется чин тайной исповеди Иоанна Монаха. Под этим же именем одновременно были выпущены и епитимийные правила, или Номоканон. Составление чина исповеди и Номоканона приписывается Иоанну Постнику, патриарху Константинопольскому ( ÿ 596). В чине исповеди были систематизированы правила совершения Таинства Покаяния, упорядочено последование покаянных и разрешительных молитв.

В состав чина исповеди Иоанна Постника входили предысповедные молитвы, устное исповедание грехов перед духовником, пастырские поучения и разрешительные молитвы. По своему объему чин исповеди был очень обширен и допускал возможность, не нарушая основной структуры Таинства, варьировать число и содержание предысповедных и разрешительных молитв, вопросов к кающемуся, поучений духовника.

На основе устава Иоанна Постника в разных монастырях сложилось несколько покаянных уставов, закрепленных местными традициями и литургическими преданиями. Эти уставы отличались один от другого объемом и содержанием покаянных молитвословий, разрешительных молитв, обрядовых форм Таинства, характером и условиями наложения епитимий. Довольно распространенным был, например, обряд, связанный с особой формой отпущения грехов, сохранившийся в некоторых местах до XVI века. Священник при чтении разрешительной молитвы одну руку кающегося возлагал на Евангелие, другую себе на шею. В произносимой им молитве подчеркивалась духовная связь между духовником и кающимся и ответственность священника за отпущенные им грехи: «Бог, чадо, простит тя и прощает, и есть уже прощен еси в сей час во всех реченных тобою согрешениях, и в сей век и в будущий и к тому не истяжет Бог от тебе твоих согрешений, но от моея выи и руки»[127].

Наибольшую известность приобрел появившийся в VIII веке покаянный устав Студийского монастыря в Константинополе, настоятелем которого был преподобный Феодор Студит (ÿ 326). По студийскому уставу таинственная исповедь проходила на каждой утрени: в начале третьей песни канона выходил из хора игумен и садился, принимая исповедь приходящих братии и врачуя каждого подобающим образом. В Студийском монастыре были детально разработаны правила, касающиеся духовнического руководства. Обязанность духовника возлагалась на игумена. В заповеди игумену преподобный Феодор Студит пишет: «Да не принимаешь на себя хранение казны и экономических забот, но да будет твоим ключом величайшая забота о душах — решить и вязать по Писанию»[128].

На Руси покаянная дисциплина в монастырях строилась по образцу покаянного устава Студийского монастыря. Преподобный Феодосий, игумен Киево-Печерского монастыря, был духовником братии. Он имел пресвитерский сан, был иеромонахом. Исповедь признавалась обязательной для каждого инока. Виновных в преслушании и недостатке готовности раскаяться в содеянных грехах преподобный «исправлял епитимией». По примеру Студийского монастыря епитимию, наложенную на согрешившего брата игуменом, можно было «за великую любовь» разделять между собой трем или четырем братьям. На Руси существовал обычай, восходящий к преподобному Феодору Студиту: перед кончиной духовник передавал духовных детей своему преемнику. Среди духовных детей игумена были не только иноки, но и миряне[129].

Духовное руководство в монастырях могло осуществляться не только иеромонахами, но и старцами, не имеющими пресвитерского сана, но достигшими высокого духовного совершенства. Возник особый род исповеди— перед старцем. Им иноки ежедневно исповедовали свои греховные помысли и дела. По своему характеру эта исповедь не была таинственной, так как грехи не отпускала, но указывала пути к самоисправлению для принесения плодов, достойных покаяния. Исповедание перед старцами совершалось как особый вид духовного подвига и было средством духовного совершенствования и возрастания. Оно служило подготовительным этапом Таинству Покаяния.

Сложившаяся в монастырях покаянная дисциплина во многих своих существенных моментах перешла затем в более широкую практику церковного руководства верующими. В связи с двумя видами покаяния и исповедь была тоже двух видов: перед пресвитером, в Таинстве, и перед старцем, в целях врачевания души и исправления жизни. В XI—XII веках духовное право старцев и иерархическая власть пресвитера соединяются в лице монаха, имеющего иерархическую степень, призванного не только «вязать и решить», но и врачевать душу кающегося. Из монастырей это право распространяется и на приходское духовенство. «Грешно не принимать (на исповедь), — отвечал Новгородский епископ Нифонт на вопросы Кирика (XII в.). — Он хочет сказать перед тобою все, любя тебя, а к иному не пойдет или не исповедует всего, стыдясь: в таком случае пусть ты будешь святой муж, начнешь творить чудеса и воскрешать мертвых; но если не примешь, идти тебе в муку; если примешь, но не управишь, то тоже, а он без греха»[130].

В XII—XIII веках в греческой Церкви сложился обычай поручать исповедь не приходским священникам, а духовникам, имевшим особую грамоту от епископа. Как правило, должность эту исполняли иеромонахи, опытные в духовной жизни. Они осуществляли духовное руководство верующими нескольких приходов, проводя с ними духовные беседы, испытывая их совесть, давая разъяснения и утешения, налагая на виновных епитимии за те или иные проступки. Подобные беседы с духовными чадами, хотя и имели характер исповеди, не являлись Таинством Покаяния. Исповедь такого рода не была священнодействием, совершаемым перед Крестом и Евангелием: в ней не было важнейших сакраментальных элементов Таинства — предысповедных и разрешительных молитв. Пастырские беседы и назидания предуготовляли к таинственной исповеди, совершаемой в Греческой Церкви во время Литургии перед Царскими вратами несколько раз в году — в период постов[131].

На Руси духовниками мирян были не только игумены монастырей, среди которых известны такие подвижники, как преподобные Феодосии Печерский, Сергий Радонежский, Пафнутий Боровский, но главнымо бразом это послушание исполняли приходские священники. Выбор духовника слагался из двух моментов: из наречения верующим себе духовника и из усыновления этого верующего духовником посредством совершения над ним Таинства исповеди. В памятниках письменности Древней Руси встречаются наставления верующим о том, что нужно проявлять осторожность в выборе духовника, который сам должен быть добродетельным человеком и уметь «управлять» своих чад. Положение духовника было очень ответственным, что заставляло его быть осмотрительным, прежде чем решиться взять на себя духовное руководство над приходящим к нему. Он рисковал «погибнуть с чужими грехами» или вследствие нераскаянности грешника, или по своей духовной неопытности. Священник, усыновивший себе через исповедь духовных чад, становился главой или отцом «покаянной семьи». Размеры этой семьи были различны и несовпадали с общим количеством верующих того или иного прихода. Без разрешения духовника его чада не могли произвольно переходить к другому духовнику.

В XII веке тайная исповедъ совершалась в соответствии с покаянным уставом святого Иоанна Постника. В сохранившихся древних рукописях исповедь представлена в форме вопросов для каждого пола, возраста и положения отдельных лиц в обществе: «вопросы князем и бояром», «вопросы женам» и прочие. Эти «вопрошания» предназначены были, главным образом, для людей неграмотных и неискушенных в вере, чтобы они осознали все грехи, совершенные ими не только как отдельными лицами, но и как имеющими определенные обязанности перед Церковью, семьей и обществом[132]. Иногда вслед за вопросами перечислялись и епитимии, положенные за грех, названный в вопросе.

К XVII веку в Русской Церкви накопилось огромное количество рукописей, относившихся к разряду покаянной письменности: последований покаяний, руководств для наложений епитимий и правил, касающихся духовнической практики. Многообразие и разноречивость их редакций вызывали затруднения у древнерусских духовников, порождая «разнствия» и «мятежи» между ними. Покаянная письменность, перешедшая на Русь в основном из греческой и частично из сербской и болгарской Церквей, требовала систематизации и отделения канонических элементов от апокрифических. Книгопечатание и дало возможность устранить существовавший разнобой, установить единообразие и благочинный порядок в богослужебной практике[133].

Это единообразие нашло свое отражение в Требниках Большом и Малом. К содержанию и порядку чина исповеди мы и перейдем.

 

⇐ Предыдущая567891011121314Следующая ⇒

Поделиться:

Популярное:

1. IV. Христианское (этическое) мировоззрение: высшее благо – в Боге; отречение от мира; цель жизни – в исполнении заповедей Божиих; добро и зло; нравственное чувство; праведники и грешники
2. А.Каревский. Униформологический портрет адмирала А.В. Колчака.
3. АДМИРАЛ РЕШАЕТ ТРУДНУЮ ЗАДАЧУ
4. Адмиралтейского района Санкт-Петербурга
5. Атомные электростанции мира и России.
6. Библия как достояние мировой культуры и как инструмент уникального видения мира
7. В чем заключается посвящение, и какими качествами надо обладать для этого?
8. Верно ли, что быть в общении с учителем — это и есть посвящение?
9. Вероятные следствия действия естественного отбора путем дивергенции признака и вымирания потомков одного общего предка.
10. Воздействие человека на животных и причины их вымирания
11. Возникновение расширяющегося, динамического мира
12. Второе славное пришествие Господа нашего Иисуса Христа. Воскресение мертвых и страшный суд. Конец видимого мира. Рай и ад