И дано было ему вести войну со святыми

И победить их.

(Откровение Иоанна, 13: 7)

 

Среди болезней, войн и катастроф

Рыдают души, покорившись тьме,

Как жертвы инквизиторских костров,

Как узники на стылой Колыме.

 

Десятки лет молитвы и труда

Нам шепчут (если я не прав, прости),

Что тихо надвигается беда,

Которую уже не отвести.

 

А я, представь, смотрю цветные сны

На берегах, где раньше слёзы лил,

И слышу: в тихом шелесте волны

Нам дарит Слово сам Эммануил.

 

Среди пустой, житейской кутерьмы,

Пропитанной безбожной суетой,

Твои псалмы из Тегельской тюрьмы

Приносят утешительный покой.

 

Но даже на пути в Небесный Град

Позволь спросить: а где же правда, брат?

 

География

 

Снова в Анапе

 

Я гляжу на себя через множество лет,

И с улыбкой рисую нескладный портрет:

Восьмилетний мальчишка, прильнувший к окну,

Жадно смотрит на море, маяк, и луну.

 

Вот стемнело. Шагаю под полной луной,

Пахнет лавром, жасмином и южной сосной,

Шёки ласково гладит ночной ветерок,

И по лунной дорожке бежит катерок,

 

Море сонно играет прибрежной волной…

Восьмилетний мальчишка – ты снова со мной,

Я опять на планете, свободной от зла,

Где холодная осень навеки ушла.

 

Восьмилетний мальчишка, прильнувший к окну,

Жадно смотрит на море, маяк, и луну.

 

Тюмень – Москва

 

Я не люблю большие города,

Где люди не сочувствуют друг другу.

Ду Фу

Тюмень – Москва,

Москва – Тюмень,

Как дважды два,

Как ясный день.

 

Москва – Тюмень.

Из года в год

Ночных огней

Круговорот.

 

Опять встречает

Стук колёс,

А провожает

Море слёз.

 

Ищу успеха,

Так сказал.

Но лишь приехал –

Вновь вокзал.

 

Толпа, платформа,

Толчея,

И где–то здесь

Затерян я.

Жара.

Больная голова.

Ну, здравствуй,

Как тебя… Москва…

 

Такая вот

Моя звезда:

Лишь позовёт –

И в поезда.

 

Не ты сказала,

Я сказал:

С вокзала

Снова на вокзал.

 

На много лет

Один закон:

Хватай билет

И лезь в вагон.

 

В вагоне – пьянка.

Голоса:

«Стоянка?

Сколько? Полчаса».

 

В купе соседство –

Просто жуть.

Хочу согреться

И уснуть.

Хлопки подножек

И дверей,

Мельканье белых

Фонарей.

 

А рельсы?

Что им до следов

Колёс, вагонов,

Поездов.

 

На полках мнутся

Пиджаки.

Спокойной ночи,

Земляки!

 

Сырой рассвет,

Туманный день.

Храпит сосед,

Проснуться – лень.

 

И ты не ждёшь,

Но он возник,

Вагонный ангел –

Проводник.

 

Его призвание –

Следить

Кого когда

Пора будить.

Тянусь за сумкой.

Не с руки…

Ну, помогите,

Мужики!

 

Хватаю сумку

За ремень.

Платформа… Улицы…

Тюмень!..

 

Питер - конспект (спонтанные заметки студента-архитектора из глубинки)

 

Позолоченные шпили

Над уснувшею Невой,

Облака холодной пыли

Над бесснежной мостовой,

 

Особняк с лепным декором,

Рядом – рухнувший забор,

На бродяг с немым укором

Смотрит сумрачный собор.

 

Храмы, площади, проспекты…

Целый ворох странных чувств,

Будто сам попал в конспекты

По истории искусств.

 

Кто ты есть, туманный Питер?

Для меня же ты пока

Словно груда стёртых литер

Гутенбергова станка,

 

Как мудрец в начальной школе,

Где лукавая игра

Затевается по воле

Императора Петра.

 

Город, тонущий устало

В дымке северных дождей

Средь холодных пьедесталов

Басилевсов и вождей.

 

Что тебе могу сказать я?

Мы с тобою делим сны.

Мы с тобой – родные братья –

Оба рухнули с Луны.

…

…А друзья повеселели

И трещат со всех сторон:

«Кто был автором, Растрелли?

Что за парень Камерон?

 

Ой, какая мостовая!

Ой, какой красивый мост! »

И компания, зевая,

Прицепилась, словно хвост:

 

«Расскажи ещё, ну просим!

Ты же здесь однажды был! »

«Арку строил Карло Росси,

Мостик? Как его… Забыл».

 

Ощетинилась ограда

Частоколом ржавых пик…

«Эй, сестра, туда не надо!

Возвращайтесь, там – тупик!

 

Успокойтесь, дорогая,

(Кстати, как вас величать? )

То, что статуя нагая,

Можно и не замечать.

 

Размышлять о жизни бренной

Не мешает иногда…

Что? Дворец построен Бренной.

Эй, за мною, господа!

 

Шире шаг, плотней шеренги!

Я вас к Бирже провожу,

И про зодчего Кваренги

Анекдотец расскажу».

 

«Ты, похоже, этих зодчих

Помнишь всех наперечёт».

«Нет, не всех – иных да прочих,

Про кого сдавал зачёт.

 

 

Что ни имя – отголоски

Прошлых дней и разных стран:

Штакеншнейдер, Малиновский,

Воронихин, Монферран…

 

Средь мостов, иконостасов,

Арок, портиков, колонн

Узнаю’: Ринальди… Стасов…

Шубин… Коробов… Леблон...»

 

«Ну а это что за место?

Кто построил этот дом? »

«Извините, если честно,

Вспоминается с трудом.

 

Эй, герои, не спешите

В стылый питерский туман.

Кто поэт? Да не смешите,

Я – обычный графоман».

 

Голос сел. Ну ладно, ладно…

К общей зависти друзей

Я по «студику» бесплатно

Прохожу в любой музей.

 

Санкт-Петербург, Январь 1995

 

Cимпозиум

симпозиум (лат. symposium < гр. symposion – пиршество) – у древних греков и римлян –пирушка, часто сопровождавшаяся музыкой, развлечениями, беседой)

(Словарь иностранных слов)

 

«Назначен симпозиум. Едете – вы», –

Зав. кафедрой веско сказала.

Как это некстати. Но снова, увы –

Дорога одна: до вокзала.

 

В холодном вагоне царят сквозняки.

Серьёзно простыл – не до смеха.

Колёса стучат, как в висках молотки,

Три дня… Неужели доехал?

 

Весь день ожидается плотный поток

Каких-то там встреч, заседаний.

Приходится твёрдо идти поперёк

Досадных простудных страданий.

 

Расслабиться – ни на единый процент,

Смотрите, народы и страны:

В свои двадцать пять – кандидат и доцент,

Цените меня, ветераны!

 

 

Глотаю таблетки. Эффект нулевой,

И в номер колотится кто-то.

«Оставьте, я – болен, лежу сам не свой.

Простите, идите в болото».

 

Стучат. Зазывают: «Пора на банкет!

Сегодня – торжественный ужин»!

Ну, ладно, пойду, почему бы и нет? –

Хоть, честно, ужасно простужен.

 

Заздравные речи на пару минут

(Сижу, как в картонной коробке).

Уже все собрались, расселись и ждут.

Ну, радуйтесь – хлопнули пробки.

 

«Берите руками, не смотрит никто».

«Простите, а это удобно»?

«А с этим салатом чего-то не то…».

«А это – и вправду съедобно?

 

Ты знаешь, бывает такая пора –

Нет сил ни молиться, ни злиться.

Светила науки в свои номера

Ушли продолжать веселиться:

 

Нескладные песни, галдёж до утра.

В безудержной, пьяной отваге

Резвятся доценты, блажат доктора,

Совсем, как студенты в общаге.

 

Привычно ворчу, как седой фарисей

(В себя прихожу понемногу).

Я много узнал, повидал Енисей,

А вечером – снова в дорогу...

 

Нетрудно постигнуть больной головой:

Я здесь – как случайный прохожий.

Но снова проснулся, и снова – живой.

Я – слово. Я – имя. Я – Божий.

Красноярск, 2001

 

Встреча

 

Один из многих аэропортов.

Опять лететь? Готов, всегда готов.

Просторный зал, огромное табло…

Не опоздал. Похоже, повезло.

 

Среди людей, толпящихся вокруг, –

Не может быть – мой старый школьный друг!

Хоть велика родимая страна,

Но тесен мир. Здорово, старина!

 

Я слышал, ты теперь у нас герой,

Полмира за тебя стоит горой.

К себе удачу тянешь, как магнит,

Влиятелен, богат и знаменит.

 

Как я живу? Спасибо, что спросил.

Доволен, счастлив, весел, полон сил,

Мотаюсь по стране туда–сюда,

И жизнь прекрасна, в общем, как всегда.

 

А знаешь, даже в дружеском кругу

Я никому признаться не могу:

Меня манил высокий пьедестал,

Я многого добился… и устал.

 

С тобою я со школьных лет дружу,

Но и тебе всей правды не скажу,

Что лишь тащу на собственном горбу

Кривую, непокорную судьбу.

 

Когда-то верил: горы по плечу…

Мой рейс, дружище. Извини, лечу.

Не спрашивай – зачем и почему –

Ведь каждый строит сам себе тюрьму.

 

 

Двадцать пятый скорый

 

Мне снова снятся серые просторы,

Сухие листья на сырой земле,

И этот поезд – двадцать пятый скорый –

Бегущий в предвечерней пыльной мгле.

 

За окнами мелькают лес и горы,

Вокзалы, полустанки, города,

И красные немые семафоры

Мерцают, как тревожная звезда.

 

Опять – дела, дела, бегут недели,

Хандра, рутина, суматоха дней,

Гостиницы, холодные постели,

И жёлтый отблеск городских огней.

 

Ты знаешь, всё случилось как в романе:

Всеобщая любимица, звезда

И я – приезжий без гроша в кармане,

Гоняющий судьбу туда-сюда.

…

Новосибирск укрыт ночным нарядом,

И улицы почти уже пусты.

Лишь только я, и ты со мною рядом

Шагаем через обские мосты,

 

Бульвары, парки, скверы, переулки…

Ночь тёплая – броди хоть до зари.

Мы молча возвращаемся с прогулки.

На набережной гаснут фонари.

 

Ты видела, что я в душе бродяга,

Но верила, как верили друзья.

Нас породнила старая общага

И комнатка, где только ты и я.

 

Гитара, песни, разговор за чаем,

Негромкий голос, блеск зелёных глаз.

А время – мы его не замечаем,

Сегодня, знаешь, время не для нас.

 

А календарик не даёт покоя:

Опомнись, парень, скоро уезжать!

Ну что за наказание такое?!

Но время нас не ждёт. Пора решать.

 

Мы до вокзала шли без остановки,

Одни лишь мы, никто не провожал.

И повод был – конец командировки.

Уехал? Нет. Я попросту сбежал.

 

Сбежал, как трус, – какие разговоры? –

Но оказался словно в пустоте,

Как только поезд, двадцать пятый скорый,

Унес меня к несбывшейся мечте.

 

Капризы судеб, времена и сроки,

Расходятся и сходятся в пути…

Быть может, ты увидишь эти строки.

Поверь, хочу сказать тебе: «Прости».

 

…

И вновь со мной осенние просторы,

И капельки тумана на стекле.

И этот поезд, двадцать пятый скорый,

Растаявший в холодной серой мгле.

Новосибирск, 1999

 

 

Сокровища сентября

(река Серга)

 

Среди елей, кедров и сосёнок

Обнимают скалы берега,

И неспешно, словно бы спросонок,

Катит волны тихая Серга.

 

Солнца луч в туманной филиграни

Янтарём приходит в этот мир

И шлифует красочные грани,

Словно виртуозный ювелир.

 

Отвлекись, родная, посмотри ты –

Лист осины – бархатный рубин,

Влажный мох блестит, как хризолиты,

Как гранаты – ягоды рябин.

 

Серебрится иней, покрывая

На заре прибрежные луга,

А роса – прозрачная, живая –

Царские алмазы, жемчуга’.

 

Свет растёкся по хрустальным водам.

В позолоте клёнов и берёз,

Под небесным бирюзовым сводом

Я богат, как легендарный Крёз.

 

 

Географ-и-я

 

…И все мы, о чём–то своём говоря,

Невольно стремимся к Престолу Царя,

Мечтая о мире и свете.

 

Паломники рвутся в святые места,

А я просто знаю, что ноги Христа

Ступали по этой планете.

 

***

Наши Америки ждут,

Постоянно бросая нам вызов.

И мы принимаем его

В вере, любви и надежде

 

 

Театр Абсурда

 

 

***

Трын-трава на пепелище –

Вот моя война.

Как-то странно всё, дружище,

В эти времена.

 

Утро, вечер – на пределе

Злобной кутерьмы.

Кто не прав на самом деле:

Время, или мы?..

 

***

Как часто лень слегка привстать,

Совсем немного повернуться,

До телефона дотянуться

Сказать: «Привет! » - и поболтать.

 

Но предвечерняя хандра

Велит оставить разговоры,

Задуть свечу, задернуть шторы

И сонно грезить до утра,

 

Бродить по призрачным мечтам,

Мечтать о сказочном герое…

И переплачиваешь втрое,

Когда заплатишь по счетам.

Время реформ

 

Такая пора –

Как злая игра,

Где вместо добра

Зияет дыра.

 

 

⇐ Предыдущая123456Следующая ⇒

Поделиться:

Популярное:

1. A. особая форма восприятия и познания другого человека, основанная на формировании по отношению к нему устойчивого позитивного чувства
2. I) Получение передаточных функций разомкнутой и замкнутой системы, по возмущению относительно выходной величины, по задающему воздействию относительно рассогласования .
3. I. ПОЧЕМУ СИСТЕМА МАКАРЕНКО НЕ РЕАЛИЗУЕТСЯ
4. P.S., где рассказывается о том, что было услышано 16 февраля 1995 г., во второй половине седьмого дня нашего отступления.
5. PVI – дисконтированная стоимость инвестиционных затрат.
6. XXIV. ГДЕ НАКАПЛИВАЕТСЯ УСТАЛОСТЬ? ПОЧЕМУ МЫ УСТАЁМ?
7. XXV. МЕХАНИЗМ УДУШЕНИЯ КЛЕТОК ОРГАНИЗМА АЛКОГОЛЕМ. ПОЧЕМУ МЫ ПЬЁМ. О «ПОЛЬЗЕ» И ВРЕДЕ АЛКОГОЛЯ.
8. А потом он обратился к ним с увещанием в связи с тем, что они смеялись, когда кто-нибудь испускал ветры, и сказал: «Почему некоторые из вас смеются над тем, что делают и сами?»
9. А почему бы не быть оптимистами?
10. А почему Вы не исследовали мультфильмы для детей до 3-х лет?
11. А11. Когда было установлено Красное Знамя на фронтоне Рейхстага?
12. АКТ ОБ ОКОНЧАНИИ РАБОТ ПО ОКАЗАНИЮ ПОМОЩИ АВАРИЙНОМУ СУДНУ, ТЕРПЕВШЕМУ БЕДСТВИЕ