I Теологическая или фиктивная стадия

В их первоначальном проявлении, неминуемо теологи­ческом, все наши умозрения сами собой выражают харак­терное предпочтение наиболее неразрешимым вопросам, наиболее недоступным всякому исчерпывающему исследо­ванию предмета...

В силу контраста, который в наше время должен с пер­вого взгляда казаться необъяснимым, но который, в дей­ствительности, был тогда в полной гармонии с истинно младенческим состоянием нашего ума, человеческий разум в то время, когда он еще не способен разрешать простей­шие научные проблемы, жадно и почти исключительно ищет начала всех вещей, стремится найти либо начальные, либо конечные основные причины различных пора­жающих его явлений и основной способ из возникно­вения, — словом, стремится к абсолютному знанию. Эта примитивная потребность естественно удовлетворяется... благодаря нашему извечному стремлению облекать все в человеческие образы, уподобляя всякие наблюдаемые нами явления тем, которые мы сами производим, и которые в силу этого начинают нам казаться... достаточно известными

[Постепенно]...начинается неизбежный упадок перво­начальной философии, которая, вполне сохраняя за собой в течение долгого времени большое социальное значе­ние.., — претерпевает отныне быстрое уменьшение ее ин­теллектуального значения.., благодаря которому разум на­чинает все более и более сокращать прежнее господство воображения, давая постепенно развиваться до тех пор почти незаметному всеобщему чувству, говорящему о не­обходимом подчинении всех явлений неизменным зако­нам.

II Метафизическая или абстрактная стадия

...метафизика пытается, как и теология, объяснить внут­реннюю природу существ, начало и назначение всех вещей, основной способ образования всех явлений, но вместо того чтобы прибегать к помощи сверхъестественных факторов, она их все более и более заменяет сущностями или олицет­воренными абстракциями <...>.

...Метафизика, таким образом, является, в сущности, ничем иным, как видом теологии, ослабленной разруши­тельными упрощениями... Но, с другой стороны, благода­ря этим же разрушительным упрощениям, она приобретает временную способность поддерживать деятельность обоб­щающего ума, пока он, наконец, не получит возможность питаться лучшей пищей.

III Положительная или реальная стадия

Основной признак: Закон постоянного подчинения во­ображения наблюдению <...>.

...Умозрительная логика до сих пор представляла собой искусство более или менее ловко рассуждать согласно смут­ным принципам, которые, будучи недоступными сколько-нибудь удовлетворительному доказательству, возбуждали постоянно болезненные споры. Отныне она признает как основное правило, что всякое предложение, которое недо­ступно точному превращению в простое изъяснение част­ного или общего факта, не может представлять никакого реального и понятного смысла... Чистое воображение те­ряет тогда безвозвратно свое былое первенство в области мысли и неизбежно подчиняется наблюдению (таким пу­тем создается вполне нормальное логическое состояние), не переставая, тем не менее, выполнять в положительных умозрениях столь же важную, как и неисчерпаемую, фун­кцию в смысле создания или совершенствования средств как окончательной, так и предварительной связи идей. Одним словом, основной переворот, характеризующий со­стояние возмужалости нашего ума, по существу, заклю­чается в повсеместной замене недоступного определения причин в собственном смысле слова — простым исследо­ванием з а к о н о в, т. е. постоянных отношений, суще­ствующих между наблюдаемыми явлениями.

Назначение положительных законов: рациональное предвидение

...именно в законах явлений действительно заключается наука, для которой факты в собственном смысле слова, как бы точны и многочисленны они ни были, являются все­гда только необходимым сырым материалом. Рассматривая же постоянное назначение этих законов, можно сказать без всякого преувеличения, что истинная наука, далеко не спо­собная образовываться из простых наблюдений, стремится всегда избегать по возможности непосредственного иссле­дования, заменяя последнее рациональным предвидением, составляющим во всех отношениях главную характерную черту положительной философии. Совокупность ­ астроно­мических знаний дает нам ясно понять это. Такое предви­дение, необходимо вытекающее из постоянных отношений, открытых между явлениями, не позволит никогда смеши­вать реальную науку с той бесполезной эрудицией, которая механически накопляет факты, не стремясь выводить одни из других.

Конт О. Дух позитивной философии (Слово о положительном мышлении). — СПб., 1910. — С. 10—11, 14—17, 19.

 

Вопросы и задания:

1. Кем называет больного Ф. Ницше?

2. В чем, по мнению философа, заключается врачебный долг?

3. Какую смерть проповедует Ф. Ницше?

4. Выскажите своё мнение по поводу взглядов Ф. Ницше на профессию медика.

Ф. НИЦШЕ

Мораль для врачей. — Больной — паразит об­щества. Наступает момент, когда жить дольше ста­новится неприличным. Общество должно было бы относиться с глубоким презрением к людям, кото­рые, утратив смысл жизни и право на жизнь, все еще продолжают влачить свое жалкое существова­ние в постоянной трусливой зависимости от врачей и шарлатанов. Врачи должны играть роль посред­ников между такими людьми и обществом и каж­дый день, вместо рецептов, предписывать все но­вые дозы отвращения к своим пациентам... Врач обязан, ввиду высших интересов, стоять на стороне восходящей жизни и беспощадно уничтожать и ус­транять с пути ее все, на чем лежит печать вырож­дения как относительно способности к размножен­ие, так и права на рождение и даже на жизнь... Надо уметь гордо умирать, если уже не в состоянии дольше жить... Насколько выше так называемой «мирной» кончины та смерть, которую человек до­бровольно избирает себе вместо жизни! С ясным взором и радостью встречает он ее, прощаясь с окружающими его детьми и друзьями, когда он еще может действительно проститься, когда еще воз­можна оценка всего, к чему он стремился и чего достиг, когда он еще в состоянии подвести итоги своей жизни. Какую противоположность такой смерти представляет жалкая и страшная комедия, которую разыгрывают теперь в последние часы жизни! Вопреки трусливому малодушию следовало бы показать истинное физиологическое достоинст­во так называемой «естественной» смерти. В сущ­ности, естественная смерть тоже противоестествен­на, тоже самоубийство. Ведь человек умирает не по чужой, а по своей вине, только смерть его наступа­ет не в урочное время и против воли человека, при самых отвратительных условиях, как настоящая смерть труса! Из любви к жизни следовало бы же­лать другого рода смерти — смерти свободной, со­знательной, не являющейся делом слепого случая или нечаянности.... Если мы не в силах помешать человеку родиться, то можем, по крайней мере, исправить эту ошибку (ибо рож­дение бывает иногда ошибкой). Когда человек ли­шает себя жизни, он совершает поступок, достой­ный величайшего уважения, и этим заслуживает почти права на жизнь. Общество — что я говорю: общество! — сама жизнь, таким образом, получает от умирающего человека гораздо больше выгод, чем от человека, всю жизнь упражняющегося в са­моотверженности, в хилости и в других добродете­лях. Избавляя людей от зрелища наших страда­ний, мы тем самым избавляем жизнь от одного из делаемых против ней возражений. Пессимизм, pur vert, служит на самом деле отрицанием самих гос­под пессимистов. Стоит только, не отступая от ло­гики, сделать еще один шаг вперед и окажется, что, прежде чем отрицать жизнь «волей и пред­ставлением», как делал это Шопенгауэр, нужно отвергнуть самого Шопенгауэра... Заметим кста­ти, что при всей заразительности пессимизма, он, в сущности, мало влияет на общую болезненность века и человеческого рода: в нем эта болезнен­ность лишь находит свое выражение. Пессимиз­мом заболевают, как заболевают, например, холе­рой; для этого в самом организме должно уже быть предрасположение к заболеванию; сам пес­симизм не создает ни единого декадента. Если ве­рить выводам статистики, то оказывается, что го­ды, когда свирепствует холера, по общему числу смертных случаев ничуть не отличаются от про­чих, не холерных годов.

Ф. Ницше. Сумерки кумиров, или как философствовать молотом. - Минск, 1997. - с. 201 - 202.

 

 

Вопросы и задания:

1. Что, по вашему мнению, означает метафора «смерти Бога»? Кто, с точки зрения Ф. Ницше, виновен в «смерти Бога» и почему?

2. Почему герой Ф. Ницше считает, что он «пришел слишком рано» со своим известием о «смерти Бога»?

3. Какие последствия для человека и для философии будет иметь «смерть Бога»?

4. Что требуется от человека, по мнению Ф. Ницше, после «смерти Бога»?

Ф. НИЦШЕ

Слышали ли вы о том безумном человеке, который в светлый полдень зажег фонарь, выбежал на рынок и все время кричал: «Я ищу Бога! Я ищу Бога! » — Поскольку там собрались как раз многие из тех, кто не верил в Бога, во­круг него раздался хохот. Он что, пропал? — сказал один. Он заблудился, как ребенок, сказал другой. Или спрятал­ся? Боится ли он нас? Пустился ли он в плаванье? Эмиг­рировал? — так кричали и смеялись они вперемешку. Тогда безумец вбежал в толпу и пронзил их своим взглядом. «Где Бог? — воскликнул он. — Я хочу сказать вам это! Мы его убили — вы и я! Мы все его убийцы..! Не должны ли мы сами обратиться в богов, чтобы оказаться достойными его? Никогда не было совершено дела более великого, и кто ро­дился после нас, будет, благодаря этому деянию, принад­лежать истории высшей, чем вся прежняя история! » — Здесь замолчал безумный человек и снова стал глядеть на своих слушателей; молчали они, удивленно глядя на него. Наконец, он бросил свой фонарь на землю, так что тот разбился вдребезги и погас. «Я пришел слишком рано, — сказал он тогда, — мой час еще не пробил. Это чудовищ­ное событие еще в пути и идет к нам — весть о нем не дошла еще до человеческих ушей. Молнии и грому нужно время, свету звезд нужно время, деяниям нужно время, после того как они уже совершены, чтобы их увидели и услышали. Это деяние пока еще дальше от вас, чем самые отдаленные светила, — и все-таки вы совершили его! ». — Рассказывают еще, что в тот же день безумный человек хо­дил по различным церквям и пел в них свой Requiem aete-ram deo. Его выгоняли и призывали к ответу, а он ладил все одно и то же: «Чем же еще являются эти церкви, если не могилами и надгробиями Бога? » <...>.

...После того как Будда умер, в течение столетий пока­зывали еще его тень в одной пещере — чудовищную страш­ную тень. Бог мертв; но такова природа людей, что еще тысячелетиями, возможно, будут существовать пещеры, в которых показывают его тень. — И мы — мы должны по­бедить еще и его тень!

Ницше Ф. Веселая наука // Соч.: В 2т. — М., 1990. - Т. 1. - С. 592-593, 681.

Вопросы и задания:

1. В чем суть «переоценки всех ценностей» у Ф. Ницше? Почему до сих пор люди принимали за данность господствовавшие в западной культуре ценности? Каким образом «смерть Бога» может повлиять на «переоценку всех ценностей»?

2. Какими были исходные человеческие ценности? Как происходит трансформация этих ценностей? Вытекает ли, на ваш взгляд, необходимость «переоценки всех ценностей» из предлагаемой Ф. Ницше генеалогии морали?

3. Какими «переоцененными» ценностями предлагает руководствоваться Ф. Ницше? Согласны ли вы с его ценностными ориентирами?

Ф. НИЦШЕ

...нам необходима критика моральных ценностей, сама ценность этих ценностей должна быть однажды поставле­на под вопрос, — а для этого необходимо знание условий и обстоятельств, из которых они произросли, среди которых они развивались и изменялись.., — знание, которое отсут­ствовало до сих пор и в котором не было нужды. Ценность этих «ценностей» принимали за данность, за факт, за нечто проблематичное и неприкосновенное, до сих пор ни капельки не сомневались и не колебались в том, чтобы оценить «доброго» по более высоким ставкам, чем «злого», более высоким в смысле всего содействующего, полезно­го, плодотворного с точки зрения человека вообще (вклю­чая и будущее человека) <...>.

Ориентиром, выводящим на правильный путь, стал мне вопрос, что, собственно, означают в этимологическом от­ношении обозначения «хорошего» в различных языках: я обнаружил тут, что все они отсылают к одинаковому пре­образованию понятия — что «знатный», «благородный» в сословном смысле всюду выступают основным понятием, из которого необходимым образом развивается «хороший» в смысле «душевно знатного», «благородного», «душевно породистого», «душевно привилегированного»: развитие, всегда идущее параллельно с тем другим, где «пошлое», «плебейское», «низменное» в конце концов переходит в понятие «плохого»... Относительно генеалогии морали это кажется мне существенным усмотрением; его столь позднее открытие объясняется тормозящим влиянием, которое демократический рассудок оказывает в современном мире на все вопросы, касающиеся происхождения <...>. Все, что было содеяно на земле против «знатных», «мо­гущественных», «господ», не идет ни в малейшее сравне­ние с тем, что содеяли против них евреи; евреи, этот жре­ческий народ, умевший в конце концов брать реванш над своими врагами и победителями лишь путем радикальной переоценки их ценностей, стало быть, путем акта духовной мести [эту месть Ф. Ницше назвал по-фр. Ressentiment. — К. К.]. Так единственно и подобало жреческому народу, народу наиболее вытесненной жреческой мнительности. Именно евреи рискнули с ужасающей последовательно­стью вывернуть аристократическое уравнение ценности (хороший = знатный = могущественный = прекрасный = счастливый = боговозлюбленный) — и вцепились в это зу­бами бездонной ненависти (ненависти бессилия), именно «только одни отверженные являются хорошими; только бедные, бессильные, незнатные являются хорошими; толь­ко страждущие, терпящие лишения, больные, уродливые суть единственно благочестивые, единственно набожные, им только и принадлежит блаженство, — вы же, знатные и могущественные, вы, на веки вечные злые, жестокие, похотливые, ненасытные, безбожные, и вы до скончания времени будете злосчастными, проклятыми и осужденны­ми! »...— именно, что с евреев начинается восстание рабов в морали, — восстание, имеющее за собой двухтысячелетнюю историю и ускользающее нынче от взора лишь пото­му, что оно — было победоносным...<...>

Что хорошо? — Все, что повышает в человеке чувство власти, самую власть.

Что дурно? — Все, что происходит от слабости.

Что есть счастье? — Чувство растущей власти, чувство преодолеваемого противодействия.

Не удовлетворенность, но стремление к власти, не мир вообще, но война, не добродетель, но полнота способнос­тей (добродетель в стиле Ренессанс, virtu [совокупность физических, моральных качеств, необходимых свободно­му человеку, воину, гражданину, отцу семейства. — К. К.], добродетель, свободная от морали).

Слабые и неудачники должны погибнуть: первое поло­жение нашей любви к человеку. И им должно еще помочь в этом.

Что вреднее всякого порока? — Деятельное сострадание ко всем неудачникам и слабым — христианство.

Ницше Ф. К генеалогии морали; Антихрист. Проклятие христианству // Соч.: В 2 т.— М., 1996. - Т. 2. - С. 412, 418, 422, 633.

 

Вопросы и задания:

1. Проследите работу человеческой психики в процессе «вы­
теснения — сопротивления — замещения»

2. Какова цель психоанализа? Какими двумя путями она достигается?

3. На какой психоаналитической концепции основана у 3. Фрейда теория происхождения общества, религии и морали?

З. ФРЕЙД

Быть сознательным — это прежде всего чисто описа­тельный термин, который опирается на самое непосред­ственное и надежное восприятие. Опыт показывает нам далее, что психический элемент, например представление, обыкновенно не бывает длительно сознательным. Наобо­рот, характерным для него является то, что состояние осо­знанности быстро проходит; представление, в данный мо­мент сознательное, в следующее мгновение перестает быть таковым, однако может вновь стать сознательным при из­вестных, легко достижимых условиях... Состояние, в котором [оно] находилось до осознания, мы называем вытеснени­ем, а сила, приведшая к вытеснению и поддерживающая его, ощущается нами во время нашей психоаналитической работы как сопротивление <...>.

Пожалуй, я решусь иллюстрировать вам процесс вытес­нения и его неизбежное отношение к сопротивлению од­ним грубым сравнением, которое я заимствую из настоя­щей нашей ситуации. Допустите, что в этом зале и в этой аудитории, тишину и внимание которой я не знаю как восхвалить, тем не менее находится индивидуум, который нарушает тишину и отвлекает мое внимание от предстоя­щей мне задачи своим смехом, болтовней, топотом ног. Я объявляю, что не могу при таких условиях читать далее лекцию, и вот из вашей среды выделяются несколько силь­ных мужчин и выставляют после кратковременной борь­бы нарушителя порядка за дверь. Теперь он «вытеснен», и я могу продолжать свою лекцию. Для того чтобы наруше­ние порядка не повторилось, если выставленный будет пытаться вновь проникнуть в зал, исполнившие мое жела­ние господа после совершенного ими вытеснения пододви­гают свои стулья к двери и обосновываются там, представ­ляя собой «сопротивление». Если вы теперь, используя язык психологии, назовете оба места (в аудитории и за дверью) сознательным и бессознательным, то вы будете иметь довольно верное изображение процесса вытеснения<...>.

...В бессознательном вытесненное желание продолжает су­ществовать и ждет только первой возможности сделаться активным и послать от себя в сознание искаженного, став­шего неузнаваемым заместителя. К этому-то замещающе­му представлению вскоре присоединяются те неприятные чувствования, от которых можно было считать себя избав­ленным благодаря вытеснению. Это замещающее вытес­ненную мысль представление — симптом — избавлено от дальнейших нападений со стороны обороняющегося Я, и вместо кратковременного конфликта наступает бесконеч­ное страдание. В симптоме наряду с признаками искаже­ния есть остаток какого-либо сходства с первоначальной, вытесненной идеей, остаток, позволяющий совершиться такому замещению. Те пути, по которым произошло заме­щение, могут быть открыты во время психоаналитическо­го лечения больного, и для выздоровления необходимо, чтобы симптом был переведен в вытесненную идею по этим же самым путям. Если вытесненное опять переводится в область сознательной душевной деятельности, что пред­полагает преодоление значительных сопротивлений, тог­да психический конфликт, которого хотел избежать боль­ной, получает под руководством врача лучший выход, чем он получил с помощью вытеснения. Существует много та­ких целесообразных мероприятий, с помощью которых можно привести конфликт и невроз к благоприятному кон­цу, причем в некоторых случаях можно комбинировать эти мероприятия. Или больной убеждается, что он несправед­ливо отказался от патогенного желания, и принимает его всецело или частью, или это желание направляется само на более высокую, не возбуждающую никаких сомнений цель (что называется сублимацией), или же отстранение этого желания признается справедливым, но автоматический, а потому недостаточный механизм вытеснения заменяется осуждением с помощью высших психических сил челове­ка; таким образом достигается сознательное овладение не­совместимым желанием.

Фрейд 3. О психоанализе; Я и Оно // Фрейд 3. Психология бессознательного. — М., 1990. — С. 358, 360, 426.

 

Вопросы и задания:

1. Укажите два основных направления в экзистенциализме и определите точки соприкосновения и расхождения между ними.

2. Дайте определение экзистенциализма. Попробуйте в трёх — четырёх тезисах выразить суть экзистенциального учения, а затем раскройте содержание каждого из выделенных вами тезисов.

3. В чем, с точки зрения Ж. П. Сартра, проявляется свобода
человека, ведь не по своей воле человек «заброшен» в окружающий его мир?

4. Каким образом Ж. П. Сартр обосновывает свое исходное
положение «экзистенциализм — это гуманизм»? Согласны ли вы с его точкой зрения?

5. В чем, с вашей точки зрения, заключается самое принципиальное расхождение экзистенциализма во взглядах на сущность человека с устоявшимися в западной философии подходами к ней?

Ж. П. САРТР

...под экзистенциализмом мы понимаем такое учение, которое делает возможной человеческую жизнь и которое, кроме того, утверждает, что всякая истина и всякое дей­ствие предполагают некоторую среду и человеческую субъ­ективность <...>.

Дело, впрочем, несколько осложняется тем, что суще­ствует две разновидности экзистенциалистов: во-первых, это христианские экзистенциалисты, к которым я отношу Ясперса и исповедующего католицизм Габриеля Марселя; и, во-вторых, экзистенциалисты-атеисты, к которым отно­сятся Хайдеггер и французские экзистенциалисты, в том числе я сам. Тех и других объединяет лишь убеждение, что существование предшествует сущности... Как это, собст­венно, следует понимать?

Возьмем изготовленный человеческими руками пред­мет, например, книгу или нож для резания бумаги. Он был сделан ремесленником, который руководствовался при его изготовлении определенным понятием, а именно понятием ножа, а также заранее известной техникой, которая пред­полагается этим понятием и есть, в сущности, рецепт из­готовления. Таким образом, нож является предметом, ко­торый, с одной стороны, производится определенным способом, а с другой — приносит определенную пользу.

Невозможно представить себе человека, который бы изго­товлял этот нож, не зная, зачем он нужен. Следовательно, мы можем сказать, что у ножа его сущность, т. е. сумма приемов и качеств, которые позволяют его изготовить и оп­ределить, предшествует его существованию. И это обуслов­ливает наличие здесь, передо мной, данного ножа или дан­ной книги <...>.

Для экзистенциалиста человек потому не поддается определению, что первоначально ничего из себя не пред­ставляет. Человеком он становится лишь впоследствии, причем таким человеком, каким он сделает себя сам. Та­ким образом, нет никакой природы человека, как нет и бога, который бы ее задумал. Человек просто существует, и он не только такой, каким себя представляет, но такой, каким он хочет стать. И поскольку он представляет себя уже после того, как начинает существовать, и проявляет волю уже после того, как начинает существовать, и после этого порыва к существованию, то он есть лишь то, что сам из себя делает. Таков первый принцип экзистенциализма <...>.

Но если существование действительно предшествует сущности, то человек ответственен за то, что он есть. Та­ким образом, первым делом экзистенциализм отдает каж­дому человеку во владение его бытие и возлагает на него полную ответственность за существование.

Но когда мы говорим, что человек ответственен, то это не означает, что он ответственен только за свою индиви­дуальность. Он отвечает за всех людей <...>. Когда мы го­ворим, что человек сам себя выбирает, мы имеем в виду, что каждый из нас выбирает себя, но тем самым мы так­же хотим сказать, что, выбирая себя, мы выбираем всех лю­дей. Действительно, нет ни одного нашего действия, ко­торое, создавая из нас человека, каким мы хотели бы быть, не создавало бы в то же время образ человека, каким он, по нашим представлениям, должен быть. Выбрать себя так или иначе означает одновременно утверждать ценность того, что мы выбираем, так как мы ни в коем случае не можем выбирать зло. То, что мы выбираем, — всегда бла­го. Но ничто не может быть благом для нас, не являясь благом для всех. Если, с другой стороны, существование предшествует сущности и если мы хотим существовать, творя одновременно наш образ, то этот образ значим для всей нашей эпохи в целом. Таким образом, наша ответ­ственность гораздо больше, чем мы могли бы предполагать, так как распространяется на все человечество <...>.

Я хочу, например, жениться и иметь детей. Даже если эта женитьба зависит единственно от моего положения, или моей страсти, или моего желания, то тем самым я во­влекаю на путь моногамии не только себя самого, но и все человечество. Я ответственен, таким образом, за себя са­мого и за всех и создаю определенный образ человека, ко­торый выбираю; выбирая себя, я выбираю человека вооб­ще <...>.

Достоевский как-то писал, что «если Бога нет, то все дозволено». Это — исходный пункт экзистенциализма. В самом деле, все дозволено, если бога не существует, а по­тому человек заброшен, ему не на что опереться ни в себе, ни вовне. Прежде всего, у него нет оправданий. Действи­тельно, если существование предшествует сущности, то ссылкой на раз навсегда данную человеческую природу ничего нельзя объяснить. Иначе говоря, нет детерминиз­ма, человек свободен, человек — это свобода.

С другой стороны, если бога нет, мы не имеем перед собой никаких моральных ценностей или предписаний, которые бы оправдывали наши поступки. Таким образом, ни за собой, ни перед собой — в светлом царстве ценнос­тей — у нас не имеется ни оправданий, ни извинений. Мы одиноки, и нам нет извинений. Это и есть то, что я выра­жаю словами: человек осужден быть свободным. Осужден, потому что не сам себя создал; и все-таки свободен, пото­му что, однажды брошенный в мир, отвечает за все, что делает <...>.

...Это гуманизм, поскольку мы напоминаем человеку, что нет другого законодателя, кроме него самого, в за­брошенности он будет решать свою судьбу; поскольку мы

показываем, что реализовать себя по-человечески человек может не путем погружения в самого себя, но в поиске цели вовне, которой может быть освобождение или еще какое-нибудь конкретное самоосуществление.

Сартр Ж. П. Экзистенциализм — это гуманизм // Сумерки богов. — М., 1989. — С. 319—344.

Вопросы и задания:

1. В чем смысл того наказания, которое боги наложили на Сизифа? Было ли оно, на ваш взгляд, заслуженным?

2. Как отнесся Сизиф к своей судьбе? Почему, с точки зрения А. Камю, «Сизифа следует представлять себе счастливым»?

3. В чем на примере Сизифа видит автор экзистенциальное
отношение к миру? Согласны ли вы с его точкой зрения?

 

А. КАМЮ

Боги приговорили Сизифа поднимать огромный камень на вершину горы, откуда эта глыба неизменно скатывалась вниз. У них были основания полагать, что нет кары ужас­ней, чем бесполезный и безнадежный труд <...>.

Имеются различные мнения о том, как он стал вечным тружеником ада. Его упрекали прежде всего за легкомыс­ленное отношение к богам. Он разглашал их секреты... Гомер рассказывает также, что Сизиф заковал в кандалы Смерть. Плутон не мог вынести зрелища своего опустев­шего и затихшего царства. Он послал бога войны, который вызволил Смерть из рук ее победителя.

Говорят также, что, умирая, он решил испытать любовь жены и приказал ей бросить его тело на площади без по­гребения. Так Сизиф оказался в аду. Возмутившись столь чуждым человеколюбию послушанием, он получил от Плу­тона разрешение вернуться на землю, дабы наказать жену. Но стоило ему вновь увидеть облик земного мира, ощутить воду, солнце, теплоту камней и моря, как у него пропало желание возвращаться в мир теней. Напоминания, предуп­реждения и гнев богов были напрасны. Многие годы он продолжал жить на берегу залива, где шумело море и улы­балась земля. Потребовалось вмешательство богов, явил­ся Меркурий, схватил Сизифа за шиворот и силком ута­щил в ад, где его уже поджидал камень <...>.

Этот миф трагичен, поскольку его герой наделен сознанием. О какой каре могла бы идти речь, если бы на каждом шагу его поддерживала надежда на успех? Сизиф... знает о бесконечности своего печального удела; о нем он думает во время спуска. Ясность видения, которая должна быть его мукой, обращается в его победу сокрушающие нас истины отступают, как только мы распознаем их... Они превращают судьбу в дело рук человека, дело, которое должно решаться среди людей...

В неуловимое мгновение, когда человек оборачивается и бросает взгляд на прожитую жизнь, Сизиф, вернувшись

к камню, созерцает бессвязную последовательность дей­ствий, ставшую его судьбой. Она сотворена им самим, со­единена в одно целое его памятью и скреплена смертью. Убежденный в человеческом происхождении всего челове­ческого, желающий видеть и знающий, что ночи не будет конца, слепец продолжает путь. И вновь скатывается ка­мень.

Я оставляю Сизифа у подножия его горы! Ноша всегда найдется. Но Сизиф учит высшей верности, которая отвер­гает Богов и двигает камни. Он считает, что все хорошо. Эта вселенная, отныне лишенная властелина, не кажется ему ни бесплодной, ни ничтожной. Каждая крупица кам­ня, каждый отблеск руды на полночной горе составляет для него целый мир. Одной борьбы за вершину достаточно, чтобы заполнить сердце человека. Сизифа следует пред­ставлять себе счастливым.

Камю А. Эссе об абсурде. Миф о Сизифе // Камю А. Бунтующий человек. — М., 1990. — С. 90—92.

 

ТЕСТОВЫЕ ЗАДАНИЯ

001. Назовите немецкого философа, автора учения о феноменологии, значительно повлиявшего на европейскую духовную культуру

а) Гуссерль

б) Вебер

в) Ницше

г) Ясперс

002. Кого из широко известных европейских философов первой половины XIX века называют основоположником экзистенциализма?

а) Гегеля

б)Кьеркегора
в) Фейербаха

г) Шопенгауэра

003. К какому направлению современной философии
относятся такие ученые и философы как Витгенштейн,
Поппер, Рассел?

а) экзистенциализму

б) позитивизму

в) неопозитивизму

г) неотомизму

004. Что означает философская концепция " агностицизм"?

а) специфическая познавательная практика

б) познание, не имеющее осмысленного решения

в) теория, отрицающая познаваемость мира

г) все вместе взятое

005. " Философия - это логика науки".

К какому философскому течению мысли относится этот лозунг?

а) неотомизму

б) неофрейдизму

в) неопозитивизму

г) прагматизму

006. Назовите имя европейского философа первой половины XIX в.,
которого считают родоначальником философии экзистенциализма

а) С.Кьеркегор

б) Г. Гегель

в) Л.Фейербах

007. Назовите имя известного немецкого философа –
представителя " философии жизни"

а) А.Бергсон

б) С.Кьеркегор

в) Ф.Ницше

008..Можно ли считать, что философия Шопенгауэра

в своей мировоззренческой основе близка к философии Ницше?

а) да

б) нет

009. К какому философскому направлению

относятся американские философы Пирс, Джемс, Дьюи?

а) неотомизму

б) экзистенциализму
в) прагматизму

г) неофрейдизму

д) герменевтике

010. К какому направлению философской мысли можно отнести таких философов, как Ясперс, Сартр, Камю, Хайдеггер?

а) неопозитивизму

б) феноменологии
л) персонализму

г) экзистенциализму

д) фрейдизму

011. " Философия - это логика науки". К какому направлению современной философии можно отнести автора этого заявления?

а) неопозитивизму

б) герменевтике

в) экзистенциализму

г) неофрейдизму

д) неотомизму

 

Л И Т Е Р А Т У Р А:

Введение в философию. В 2-х частях. Часть 1-я. – М., 1989.

Философия (под ред. В. Н. Лавриненко). – М., 2002.

Современная западная философия. - М., 1991.

Реале Джованни, Антисери Дарио. Западная философия от истоков до наших дней. Т. 4. - СПб., 1997.

Зотов А. Ф., Мельвиль Ю. К. Западная философия ХХ века. - М., 1994.

Из истории мировой гуманистической мысли. - М., 1995.

Сумерки богов. - М., 1989.

Проблема человека в современной западной философии. - М., 1988.

Галеви Д. Жизнь Фридриха Ницше. - Новосибирск, 1992.

Руткевич А. М. Психоанализ. - М., 1997.

Шопенгауэр А. Избранные произведения. - М., 1992.

Фрейд З. Введение в психоанализ. М., 1989.

Ницше Ф. Сочинения. В 2-х тт. - М., 1990.

Камю А. Миф о Сизифе. - Минск, 2000.

Сартр Ж.-П. Стена. М., 1992.

Ясперс К. Смысл и назначение истории. - М., 1994.

⇐ Предыдущая1234

Поделиться: