Социальное развитие в детском и подростковом возрасте

Каждый год в детском, подростковом и юном возрасте — это не только новый шаг в психическом развитии, это еще и шаг в соци­альном становлении, расширении и качественном изменении соци­ально-психологических возможностей человека. Как мы уже говори­ли, социально-психологическое развитие — это процесс усвоения человеком доступного ему на данный момент социального опыта и его творческой переработки в личный опыт, внутренние социальные ценности и установки. Находясь в некоторой среде общения — семье, образовательном учреждении, компании сверстников — ребе­нок впитывает те нормы и ценности, которые в этой среде главенст­вуют, ! f затем постепенно перерабатывает их, изменяя и приспосаб­ливая к своим индивидуальным особенностям и жизненным целям. Но все очень непросто. Процессы впитывания и переработки соци­ального опыта разнесены во времени. Есть целые этапы жизни, когда ребенок руководствуется в основном усвоенным, но не пере­работанным опытом, живет чужим умом, сверхнормативен. А в дру­гие периоды идет бурный процесс переработки, осмысления опыта, когда главным делом жизни становится жить не как все, быть непо­хожим на других. В конечном итоге сложная спираль социально-психологического развития должна привести к социальной зрелости личности — состоянию гармонии типического и индивидуального в человеке. Но происходит это не быстро и не всегда. Потому что вза­имоотношения человека с общественными нормами в детстве и юности драматичны, полны опасностей, преодолеть которые без по­мощи и поддержки удается далеко не всем. На каждом этапе можно выделить некоторые принципиально важные задачи для взрослых, работающих с детьми. От эффективности их решений зачастую зави­сит, пойдет ли дальнейшее развитие естественным и продуктивным путем.

Этапы социально-психологического развития жестко к возрас­ту не привязаны. Хотя есть несомненная связь между социальной зрелостью и уровнем развития интеллекта. Высокий уровень соци­альной ответственности и самостоятельности возможен, по мнению Кольберга, одного из признанных авторитетов в этой области, лишь при достижении высшей стадии развития мышления. Подростковый возраст, возносящий ребенка на высшую из вообще доступных ему ступеней интеллектуального развития, наиболее богат и драматичен и с точки зрения социально-психологического развития. Но и задол­го до него ребенок вступает в активное взаимодействие с миром ценностей и норм.

Дошкольник. В этот период идет формирование моральных представлений о том, что хорошо и что плохо, ребенок учится оце­нивать свое поведение как бы со стороны, применяя к нему ту или иную моральную норму. Чрезвычайно причудливо переплетается нормативность и спонтанность поведения и оценок в дошкольный период. С одной стороны, будучи еще очень неуверенным в доста­точности собственного опыта и весьма восприимчивым к усвоению норм и правил, во всех ситуациях, контролируемых «миром взрос­лых», ребенок стремится быть жестко и некритично нормативным. С другой стороны, произвольный контроль за собственными дейст­виями еще очень нестабилен, поэтому в отсутствии постоянного внешнего нормативного давления ребенок не в состоянии самостоя­тельно удерживаться в рамках правильного поведения. Плюс еще

одна возрастная черточка. Да, ребенок очень чувствителен к нор­мам, с удовольствием копирует внешние образцы поведения, но в своем стремлении к подражанию он некритичен и всеяден. С одина­ковым упоением он воспроизводит как хорошие, так и плохие соци­альные образцы.

Как распутать этот узел? У родителей, педагогов есть большой соблазн повести дальнейшее социальное развитие по линии урезан­ного подражания, подкрепляя только социально положительные об­разцы, но это тупиковая дорога. Реальная перспектива выглядит менее привлекательно с педагогической точки зрения, так как таит в себе множество конфликтов и острых углов, но именно она выводит ребенка на новый личностный уровень. Это линия формирования социальной независимости поведения. Смысл независимости — в умении замечать ситуации, когда поступки сверстников или взрос­лых расходятся с собственным опытом, и противостоять их автори­тету, поступая так, как считаешь нужным. Первые проявления неза-; висимости — в замечании ошибок других людей. Как показывают исследования, к 5 годам ребенок уже может критически оценивать деятельность сверстников, а к 6 годам — занимать независимую по­зицию по отношению к ошибкам взрослых (84). Во что выльются первые ростки такой социальной самостоятельности, во многом за-¹ висит от реакций взрослого. Конечно, родителю или воспитателю неприятно, когда маленький ребенок указывает на непоследователь­ность или явную ошибочность их действий, но что делать? Оценка ребенком поведения взрослого, его готовность устанавливать равно­правные отношения в процессе деятельности и общения, в том числе с точки зрения контроля за правильностью исполнения, со­блюдения моральных норм, — важный шаг в направлении дальней­шего социального развития.

Формирование типических черт личности в этот период актив­но осуществляется в процессе общения со значимыми взрослыми, а вот возможности индивидуализации предоставляет общение со сверстниками. Как отмечает В. В. Абраменкова, «референтный сверстник необходим ребенку для совместного решения специфи­ческих задач, которые он не хочет или не может осуществить со взрослым» (2, с. 190).

Младший школьник. 7—10 лет — блаженный для взрослых этап социально-психологического развития ребенка, получивший назва­ние «правильный возраст». «Долгое время, — констатирует X. Лей-тес, — школьная жизнь и состоит в том, чтобы слушаться учитель­ницу, выполнять то, что она скажет». Учить иных — тяжелый крест, но в целом педагогам начальной школы грех жаловаться. Вот только ответственность на них лежит колоссальная, а последствия непра­вильной социально-психологической политики в отношении детей могут наблюдаться многие и многие годы. Как отмечал Гегель, при­ход в школу — это приведение ребенка к общественной норме. Важ­нейшая социально-психологическая задача «правильного» возрас­та — усвоение типического опыта, часто некритическое. Главное — накопить, научиться выполнять, впереди еще много времени для того, чтобы все осмыслить. Не надо ребенку в этом мешать, не надо пытаться сделать его личностно независимым в 9 лет. Он может с этим не справиться. Важно только не эксплуатировать норматив­ность ребенка, сохранять в нем уверенность, что взрослый не вос­пользуется его послушностью, уважая достоинство и огромный лич­ностный потенциал, который пока копит силы. Но настанет время, и социальное развитие в этот период тесно переплетается с осо­бенностями познавательных интересов ребенка. Лейтес указывает на удивительную особенность младших школьников — их восприимчи­вость к формальной стороне деятельности взрослых, в том числе нормативной регуляции социального поведения. Младший школь­ник как бы «мимикрирует» умственную деятельность взрослых, чтобы позже перейти к анализу ее содержания. Готовность вбирать, впитывать чужой опыт — важная предпосылка развития интеллекту­альной и личностной критичности ребенка в будущем.

«Правильный» возраст с индивидуальными вариациями длится до 9—11 лет. Все это время зреет тот внутренний конфликт, который он в себе объективно несет: между некритическим усвоением общей нормы и расширением личного опыта общения и взаимодействия с людьми в различных ситуациях. 9—10 лет для многих детей — воз­раст рубежный, так как он определяет переход к этапам все более выраженной индивидуализации. По мнению В. В. Абраменковой, механизм идентификации («такой, как все») сменяется механизмом отчуждения («я не такой, как все»). «В результате ребенок начинает выделять себя из группы, и у него формируется пристрастное отно-т шение к выработанным в группе нормам» (2, с. 157—158).

Подросток. К 12 годам начинает набирать силу социальная ак­тивность, потребность в реализации своего морального мировоззре­ния. Можно сравнить этот этап возрастного развития с историчес­ким периодом крестовых походов. Младших подростков отличает особый интерес к обобщенным нравственным нормам, отвлеченным социальным представлениям. Принцип явно превалирует над кон­кретным случаем. Оценивая частную ситуацию, ребенок пытается применить к ней тот или иной нравственный закон, почерпнутый им из книг, героических фильмов, семейных разговоров, но не из своей жизни. Личный опыт все еще не обладает большой ценностью в глазах его носителя. Соедините все вышесказанное с потребностью быть активным в отстаивании своих взглядов на жизнь, способнос­тью к совершению сильных поступков, которые не отличали его еще 2—3 года назад, и вы получите взрывоопасный, драматичный внут­ренний мир, увидите зародыш грядущих душевных потрясений. Вы увидите также источники жизненных сценариев типа Павлик Моро­зов, типа молодежных фашистских организаций, экстремистских ре­лигиозных организаций. Нужно быть очень осторожным в словах и поступках. Ложь, двуличие взрослых вызывает у младших подрост­ков сильные негативные чувства. Трудно вернуть доверие человека, весь мир для которого черно-белый, если вы уже ступили хотя бы одной ногой на черную его сторону.

Возраст в 13—15 лет характеризуется выраженным, всепобеж­дающим стремлением к индивидуализации, отрицанию типического социального опыта. Но подросток еще не готов к полной личност­ной автономизации, его душит сильный эмоциональный протест, и на фоне мощных душевных переживаний еще нет места анализу, ос­мыслению, поиску собственных ценностных ориентиров. Половин­чатая автономизация подростка выражается так же причудливо, как и половинчатая нормативность в дошкольный период. Подросток освобождает себя от обобщенных, не работающих в жизни социаль­ных норм мира взрослых через некритичное полное погружение в нормы референтной группы сверстников. Теперь основной источ­ник, из которого он черпает материал для познания мира социаль­ных отношений, — стихийный личный опыт, получаемый часто в рискованных, экстремальных формах. Подросток не свободен от ти­пического опыта, он развивается в противофазе к нему. И он не ищет свободы, он к ней не готов. Ему нужна жизненная дорога, по которой можно было бы идти, свободно размахивая своими длинны­ми непропорциональными и неловкими руками, но у которой были бы четко очерченные, понятные и недвусмысленные бордюры. Нет возврата к некритичной нормативности, вернее, есть, но ценой от­каза от индивидуальности. Есть путь вечного подростка, находяще­гося в мнимо свободном полете, и есть путь формирования социаль­но-психологической самостоятельности, осознанной, лично сфор­мированной и принятой нормативности.

По мнению Кольберга, путь к социально-психологической зрелости начинается после 15 лет, но его начало и его конец трудно привязать к возрастным этапам. Зрелость — это тот уровень разви­тия, когда человек ориентируется в действиях и оценках на свои собственные ценности и нормы, выведенные самим человеком, но обладающие общечеловеческой широтой и универсальностью. Они предполагают достаточно высокий интеллект, многообразие соци­ального опыта человека, чувство собственного достоинства, проне­сенного им через все бури и потрясения детства и подросткового возраста. По мнению М. И. Бобневой, начало этой стадии развития часто бывает связано с сильным личным переживанием, потрясением, событием катарсического порядка: «Катарсические переживания существенны не только для развития тех или иных социально-пси­хологических свойств и качеств человека, но и для всей линии его развития. Наиболее часто наблюдаются случаи, когда изменение хода развития и оценивания ситуации, событий, людей, всего на­копленного опыта с новой позиции наступает вслед за столкновени­ем личных планов, установок, представлений с реальной действи­тельностью» (103, с. 61). Путь индивидуального социального разви­тия уже не подлежит внешнему контролю и влиянию, но от взрослых во многом зависит, выйдет ли ребенок на стартовую линию, будет ли он готов к началу этого пути.

⇐ Предыдущая1234Следующая ⇒

Поделиться: