Основные характеристики системы социальной стратификации
[В социальном плане важнейшей характеристикой этих обществ является то, что в них уже не было полного господства традиционной аскриптивной системы. Другая важная характеристика состояла в том, что система стратификации не была настолько жесткой, чтобы исключить влияние имущественных, властных и статусных отношений. Эти отношения создавали влиятельные критерии стратификации и дифференциации социальных иерархий. В некоторых
секторах социальной организации формировались достижительные механизмы. Различные каналы мобильности могли обеспечивать даже включение в высшие эшелоны. Таким образом, в рамках общей социальной структуры этих обществ постоянно сосуществовали два уровня организации: а) традиционный и относительно недифференцированный уровень и б) нетрадиционный, более дифференцированный. Между этими уровнями происходило соперничество и шли постоянные перемещения по степени их воздействия на все общество, они усиливались или ослабевали, что приводило к изменению базовых характеристик общества в целом.]
Комментарии
Как определяет Ш. Эйзенштадт в своей книге «Политические системы империй», его задача состояла в том, чтобы дать социологический анализ не только собственно политических систем, определявших характер бюрократических империй, возникавших в разные периоды истории, но также их социальных и ценностных структур регуляции.
В гл. III уже приводились тексты, раскрывающие проведенный Ш. Эйзенштадтом анализ общих принципов соотношения политической и религиозной систем и их специфики в различных политических режимах. Ш. Эйзенштадт проводит различие между культурно-идеологическими ориентациями, сформированными в рамках религиозной системы, и теми, которые приняты в рамках собственно политических режимов, входящих в ту или иную цивилизацию. Между этими типами установок возникают различные варианты взаимодействия в зависимости от типа самого режима (патримониальный, имперский и имперско-феодальный).
В ходе этой дифференциации происходит разделение сферы и органов политической борьбы и административного управления, оформляется система бюрократического управления обществом, которая выполняет важные функции социальной регуляции. Важным критерием становления новых органов регуляции, как показывает Ш. Эйзенштадт, становится ослабление прежних аскриптивных связей, привязывавших население к локально-территориальным группам, и формирование новых социальных групп на основе критериев умения, богатства, достижений или политической лояльности правителям.
Эти процессы происходят как в политической, так и в религиозной сфере. При рассмотрении религиозной сферы Ш. Эйзенштадт подчеркивает в ней как наличие гораздо более широких, зачастую универсальных, оснований для утверждения аскриптивных связей, так и возможность соединения религиозных связей с локальными вариантами (в рамках «малой» традиции). Именно утверждение такого рода ценностно санкционированной духовной связи создавало предпосылки для условного поддержания власти или даже противостояния ей. В обществе возникали сложные, а подчас напряженные отношения между разными сферами и структурами.
Существенным вкладом Ш. Эйзенштадта в анализ механизма функционирования цивилизации стало: 1) выяснение соотношения между властными и религиозными сферами регуляции и их взаимодействия; 2) выяснение степени разделения властных и религиозных систем и институтов их внутренней дифференциации; 3) установление типологии политических систем в зависимости от степени охвата разнородных элементов, степени выделения центра и централизации власти. Существен ное значение приобретает выделение централизованных бюрократических империй, существовавших в разные периоды истории. Во всех своих работах Щ Эйзенштадт последовательно раскрывает то важное положение, что «классической» цивилизации развивались именно в связи с империями как политико-социаяьными образованиями, выполнявшими определенные функции и нуждавшимися в религиозно-идеологическом дополнении. Это дополнение вырабатывалось
в рамках религиозно-идеологической системы как вполне автономного образования, развивавшегося по своим законам.
Тем самым его концепция очевидным образом отличается от той, которую
разрабатывал А. Тойнби. «Универсальное государство», рассматривавшееся А. Тойнби как «завершающий этап» эволюции цивилизации и свидетельство ее приближающегося конца, в теоретическом подходе Ш. Эйзенштадта фигурирует как вполне функциональный, устойчивый и эволюционирующий компонент цивилизационной регуляции вплоть до возникновения цивилизации Нового времени*.
Э. Шилз. ВЛАСТЬ И ЦЕННОСТИ
•* Перевод осуществлен по изд.: Shils Д. Center and Periphery/Shils E.Center
and Periphery: Essays in Macrosociology. Chicago, 1975. P. 4—6, 11.
Общество имеет центр как основную зону в структуре общества. Членство в обществе определяется отношением к этому центру в большей степени, чем территориальными факторами или же адаптацией к данной среде. Центральная зона — не обязательно пространственно обозначенное явление, и она не должна восприниматься в геометрическом значении, и кроме того, она лишь в
малой степени связана с географией.
Центр — явление сферы ценностей, символов и представлений, которые регулируют жизнь общества в целом. Центральная зона чем-то связана с сакральным началом. В этом смысле каждое общество имеет свою «официальную» религию, даже если говорящие от его имени мыслители преподносят его как секулярное, плюралистичное и толерантное общество. Принцип Контрреформации «Cuius regio, eius religio», хотя и в весьма смягченной и
размытой форме, сохраняет свое значение.
Но центр также - явление сферы деятельности. Он воплощает в себе структуру деятельности, ролей и личностей в рамках определенной системы институтов.
В самом общем плане крупномасштабное общество состоит из
некоторого количества взаимозависимых подсистем и институтов — экономики, социальной системы, политической системы, системы родственных отношений, а также институтов, предназначенных для внедрения культурных ценностей, т.е. системы образова-
Дальнейшую разработку принципы соотношения политических, социальных и духовных механизмов в цивилизациях различного типа получили в книге Ш. Эйзенштадта «Revolution and the Transformation of Societies. A Comparative Study of Civilizations» (N. Y.; L., 1978).
ния, религиозного института и т. д. Каждая из этих подсистем состоит из сети организаций, связанных между собой через общие авторитетные органы, кадровые и личные связи, контракты, общие интересы, чувство совместной принадлежности к высшему началу. < •.•>
[После изложения основных компонентов институциональной структуры и принципов деятельности элиты подчеркивается значение центральной системы ценностей, определяющей наиболее существенные компоненты духовной регуляции общества.]
Центральная система ценностей не определяет всего порядка ценностей и верований, существующих в обществе. Ценностные системы, существующие в любом дифференцированном обществе, могут быть рассмотрены в их распределении по уровням. Существуют варианты центральной системы ценностей: от крайнего возвеличивания некоторых компонентов основной системы до крайнего отрицания ее некоторых существенных элементов и утверждения в противовес им тех ценностей, которые отвергаются центральной системой или же занимают в ней подчиненное место. Существуют также ценности и верования, которые лишь косвенно соотносятся с центральной системой. Всегда существует и значительная сфера неинтегрированных ценностей и верований, присущих как типичным личностям, так и различным социальным группам. <...>
[Центральная система ценностей утверждается элитами тех подсистем и институтов, которые имеются в обществе: экономической, политической, образовательной и религиозной. Утверждаемые идейные принципы не слишком далеко расходятся с той реальностью, которой эти элиты управляют. Ценности различных элит соединяются в приблизительном консенсусе.]
Одним из важнейших принципов каждой центральной системы ценностей является позитивное отношение к установленной власти. Существует некоторый минимум принятия власти в каждом обществе даже в самых либеральных и эгалитарных обществах. Принятие власти стимулируется ее сопричастностью к сакральному началу. Сакральное начало по своей природе связано с властью.
Центральная система ценностей имплицитно связана с более Фундаментальным началом, чем власть. Власть является носителем принципов порядка, которые, однако, выходят за ее собственные Рамки и служат средством ее регуляции или, по крайней мере, служат стандартом, на основе которого оценивается существующая власть. Таким образом, всякая центральная система ценное -
тей содержит в себе идеологический потенциал, содержание которого раскрывается в работах К. Маннгейма. Существует неизбежное расхождение между принципами порядка, заложенными в центральной системе ценностей, и любым конкретным обществом, что создает динамический потенциал.
Помимо основных центральная система ценностей охватывает и вторичные ценности, через которые происходит легитимизация ролей и поощрения кадров власти на разных уровнях ее организации. <..•>
Центральная система ценностей не является ни унитарной, ни гомогенной, в ней существует определенная иерархия уровней. Чем ниже ранги иерархии и чем дальше дистанция от центра, тем меньше приверженность к центральной власти. По мере удаления от центра власти в глубинку или на периферию, подвластную центру, уменьшается привязанность к центральной системе ценностей. Подобным образом, чем дальше мы отходим от носителей власти в гущу населения, тем менее позитивным становится отношение к правящему режиму.
Конечно, активный отказ от центральной системы ценностей — не единственная альтернатива позитивному отношению к ней. Гораздо чаще в истории в рамках каждого общества встречается колеблющееся, частичное и условное принятие центральной системы ценностей.
В досовременных обществах массы населения большей частью далеки от непосредственного воздействия центральной системы ценностей. У них есть свои системы ценностей, которые лишь частично и временами совпадают с центральной системой. Периоды соучастия могут сменяться активным отказом и враждебным отношением к центральным институтам, к правящей элите и центральной системе ценностей, используемой этой элитой для своей
легитимизации.
Чем больше территориальный размах властного института, тем меньше вероятность общего принятия центральной системы ценностей. Чем больше социальное неравенство, тем меньше возможность позитивного принятия этих ценностей, особенно в тех жестких иерархических обществах, где существуют большие разрывы между верхами и низами. <...>
[В формировании центральной системы ценностей заинтересованы в первую очередь элиты центра, а также элиты тех подсистем империи, которые, будучи на периферии, признают власть центра. Таким образом, важнейшим структурным элементом социально-организационного ядра имперской культуры выступает властная элита
т.е. представители институтов и органов, реализующих властные полномочия), а также центральные элиты, причастные к созданию и распространению ценностей имперского смыслового горизонта — представители религии, искусства, философии, работники образования, науки, права и др.
Все это заставляет имперские элиты центра стремится овладеть не только ценностно-смысловым ядром, но и подчинить себе или, по крайней мере, контролировать смысловую периферию. Благодаря обладанию властью представители имперской центральной элиты приписывают себе сущность сходства со священными ценностями и смыслами относя при этом себя к их хранителям. По такому же принципу многие члены элитного сообщества готовы отнести к себе сходные качества, что и к священным ценностям и идеалам. Таким образом, властные элиты центра и элиты периферии, поддерживающие имперский центр, входят в понятие социально-политического ядра имперского сообщества.
Одним из наиболее важных элементов любой центральной системы духовных ценностей является подтверждение и оправдание существующей власти. Существует нечто называемое нижним уровнем — минимум одобрения властям в каждом сообществе, каким бы либеральным оно ни было. Даже самые либеральные и равноправные сообщества, которые когда-либо существовали, обладают по меньшей мере этим минимальным запасом уважения к властям. Власть культивирует одобрение к себе потому, что это поднимает уровень ее священности, абсолютности.
Стремясь оставить за собой властные полномочия, расположение граждан и контроль за ценностно-смысловой системой ценностей, центральная властная элита, тем не менее, не всегда способна удержать за собой все эти аспекты своего могущества. В том случае, если она теряет одно тонкое, но весьма важное качество — свою харизму, эта утрата нередко влечет за собой потерю всех остальных признаков власти.]
Комментарии
Продолжая традицию М. Вебера, Э. Шилз подробно рассматривает содержание принципов духовной легитимизации власти, ее институциональную структуру. Как он показывает, ценностные ориентации и духовные компоненты центра и периферии следует рассматривать как существенный компонент общегосударственной регуляции, обладающий собственным содержанием и самостоятельной динамикой.
