Глава четвертая – Опасность впереди.

 

Дик и Док, перемещаясь по большим ветвям нижней террасы, вскоре почувствовали теплую будоражащую кровь, бегущую в их жилах, и вместе этим новый смысл благополучия и надежда, после чего, естественно, вскоре последовало чувство голода.

— Я бы не отказался сейчас от чая с тостом и мармеладом, — сказал Дик.
Они посмотрели друг на друга и облизали губы.
— А я бы съел сейчас стопку гречневых блинов с кленовым сиропом, — высказался Док.

— Давай тогда поедим это, — сказал Дик. — Вот кое-что из этих штуковин, которые Укунда собирал для нас утром, когда мы бежали из деревни Галла Галла. Как он там называл это?

— Я не могу вспомнить его название, но оно по вкусу как смесь хинина,
сахара и касторового масла, — ответил Док, скривившись в гримасе.

— Кого волнует, какое оно на вкус, если это еда? — возмутился Дик. — Мы должны поесть и это все, что нам нужно сделать.

— Я полагаю, что должны, но, боже, я ненавижу эту штуку. Я лучше подстрелю какую-нибудь безобидную птицу или что-то в этом роде, — возразил Док.

— Ты должен будешь съесть её сырой, если сделаешь это, — напомнил ему Дик. — Мы никогда не сможем развести огонь в этих сырых старых джунглях.

— Нет, я полагаю, не сможем, — признал Док, — но после того, что мы ели в тюремной хижине Галла Галла даже сырая птица покажется нам вкусной, будучи при этом ещё и свежей.
Печальный дух Дока проявился в его лице.

Дик поднялся на возвышенную террасу и срезал несколько фруктов с колеблющейся ветви, в то время как Док, усевшись на развилке двух ветвей пониже, смотрел и ждал.

Когда Дик спустился, мальчики приступили к еде, поглощая два крупных плода, в форме сердец с довольно плохим привкусом, что Дик принес с собой.
— Я бы сказал, что это не напоминает мне то, что обычно готовит моя матушка, — сказал Док.
— Оно пахнет, как льняная припарка, — рассмеялся Дик. — Или хуже!

— Я хотел бы, чтобы мы знали больше о вещах, которые растут здесь, — сказал Док. — Здесь должно быть много растений, которые мы могли съесть, если бы только знали, что они не опасны.
— Если бы вокруг были какие-нибудь обезьяны, мы могли бы понаблюдать за ними, — ответил Дик.

— Интересно, а где же они все. — Док посмотрел во все стороны.
— Ну, я не вижу ни одну, а если бы и видел, это не имело бы никакого значения, потому что я ничего не могу съесть больше, теперь, после того как съел эту гадость. У меня пропал аппетит.

— Твой живот просто уверен, что уже полон, — решил Дик. — Если бы мы могли взять несколько плодов обратно к цивилизации, то могли бы немного разбогатеть.
— Как это? — спросил Док.

— Мы могли бы продать его женщинам, которые хотят похудеть. Есть около сотни
миллионов полных дам, которые хотят стать стройнее, и никто даже не пытается угадать, сколько они тратят каждый год, пытаясь похудеть. Почему, просто подумай обо всех этих клиентах, что мы могли бы заполучить.

—Но откуда ты знаешь, что эти плоды заставят их похудеть? — не понимая, спросил Док.
— Это же просто. Что делает их жирными?

— Они едят слишком много, конечно, — ответил Док.
— Тогда, если бы они не ели, то стали бы стройнее, не так ли?
— Конечно, но...

— Все, что они должны были бы сделать, это съесть кусочек этого плода первым делом с утра, а затем им не хотелось бы есть ничего в течение всего дня, — объяснил Дик, — по крайней мере, они бы чувствовали то, что я ощущаю сейчас.

— Ну и дела! — воскликнул Док. — Это очень хорошая идея. Давай откроем свое дело.
— Мы должны для начала выбраться отсюда, хотя бы, — напомнил ему Дик.

— Да, это первое, о чем нам следует подумать, — согласился Док. — Что ты скажешь, если мы спустимся на землю? Мы могли бы лучше распорядиться временем. В конце концов, мы больше привыкли к ходьбе по земле.

Дик почесал голову: — Но, мне кажется, что мы довольно хорошо путешествуем сквозь деревья, — напомнил он своему двоюродному брату, — и я уверен, что гораздо безопаснее идти здесь. Думаю, что будет довольно сложно спускаться вниз. Я не вижу ни одной тропы.

— Я думаю, что ты прав, — согласился Док, — но когда мы найдем тропу, что ведет в правильном направлении, думаю, что нам лучше будет сойти вниз на некоторое время в любом случае. Мы всегда можем забраться на деревья снова, если что-нибудь услышим.

— Беда в том, что уже может быть слишком поздно, особенно если то, что мы услышим, окажется львом, который выскочит на нас из подлеска.

— Ну, давай тогда останемся на деревьях на некоторое время, — сказал Док, — но я
уверен, что это нас утомит.

Два мальчика продолжали пробираться через нижнюю террасу леса в направлении, в котором, как они верили, лежало открытое степное пространство, которое простиралась до бунгало Тарзана. После того, как ребята подошли к широкой охотничьей тропе, ведущей в направлении, по которому они хотели пойти, и, не увидев или не услышав признаков опасных зверей, братья решили дать отдых своим усталым мышцам и в то же время увеличить скорость, следуя по тропе на земле, хотя бы в течение некоторого времени.

Они шли вперед в течение некоторого времени в тишине, когда Док остановился.
— Дик, — сказал он, — я боюсь. Я не знаю, почему, но у меня просто есть предчувствие, что какая-то очень серьезная опасность висит над нашими головами.

— Что заставляет тебя думать так? — спросил Дик, быстро оглядываясь во всех направлениях. — Вы видел или слышал что-нибудь?

— Нет, просто я чувствую, будто что-то должно случиться — как будто
что-то смотрит на нас, и все же это не совсем это чувство.

— Это своего рода предчувствие или что-то подобное. Я не могу это объяснить, хотел бы, чтобы мы не были в одиночестве, подобном этому.

— Может быть, нам лучше залезть на деревья снова, — предложил Дик. — Я признался бы всему свету, что чувствую себя гораздо безопаснее там наверху, чем здесь внизу.

— Ладно, — согласился Док, — я готов, иначе говоря, давай посмотрим, как бесшумно мы сможем идти. Может быть, мы наделали слишком много шума. Ты когда-нибудь замечал, как тихо Тарзан из племени обезьян двигался через джунгли по земле либо по деревьям?

— Я? Я бы сказал, что он производил не больше шума, чем тень бабочки, — сказал Дик. — Вперед!

С гораздо большей осторожностью теперь мальчики взобрались на нижние ветви и
продолжили свой путь. Их глаза и уши были настороже, как никогда прежде, и мальчики также нюхали воздух, ранее видя, что подобное делал и Тарзан, но не были вознаграждены какими-либо другими запахами, чем вонью испарения джунглей, которая заполняла их ноздри с тех пор, как прошел дождь.

Периодически ребята делали паузы и слушали, и удовлетворенные тем, что нет ничего
неладного, шли вперед.

Зеленая листва под ними часто скрывали тропу от их глаз, и равно также часто укрывала их от взглядов любого животного, которое могло идти по тропе. Ветер, дувший среди деревьев, также помогал скрывать их, так как шевелил листвой и ветвями, пряча то передвижение, что совершали мальчики, осторожно и молча двигаясь сквозь зелень.

Дик, который шел первым, вдруг остановился, подняв палец в предостерегающем жесте, и приложил его к губам, призывая к молчанию. Док увидел, как он присел назад за ствол большого дерева, мимо которого они случайно проходили, и увидел, что взгляд его двоюродного брата направлен вниз к земле.

Док неподвижно застыл, сразу, как только получил предупреждение Дика. Он тоже заглянул вниз, но ничего увидеть не смог.

Что бы это такое могло быть, если так внезапно вызвало страшное внимание Дика? Мальчик пристально смотрел на своего двоюродного брата, а затем подозвал последнего к себе, призывая к тишине, предупреждающе приставив указательный палец к своим губам.

Док пополз вперед. Даже сам Тарзан не смог пробраться сквозь листву более тихо и умело.
Затем Док присел на корточках позади плеча Дика.

Без слов, Дик указал пальцем вниз сквозь покрытые листвой ветви. Сначала Док не увидел ничего, что возбудило бы его волнение — только спутанную массу подлеска, граничащего с широкой охотничьей тропой. Потом там что-то двинулось, весьма незаметно, но внимание Дока уже было приковано к передвигавшемуся существу.

Сначала это было только что-то черное, среди зеленых, коричневых и желтых веток и листьев, но затем стала довольно явно видна человеческая голова, с волосами, спутанными и неопрятными. А потом Док увидел еще одну, и еще, и еще, когда его глаза привыкли вычленять их уже знакомые очертания. Да, это были человеческие головы, и под краями спутанных волос Док ненароком замечал то ухо, то кончик носа.

Один раз Док увидел руку — руку, которая твердо держала крепкую дубину.

Он увидел их сейчас по обеим сторонам тропы и заметил, что все головы были повернуты в одном направлении — в сторону, откуда пришли мальчики. Существовал только один вывод, который можно было сделать — эти существа, кто бы они ни были, либо слышали или видели мальчиков и теперь сидели в засаде, ожидая их

Дик и Док не издали ни звука. Они даже шепотом не высказали свои мысли или
страхи друг другу. Как будто с общего согласия ребята затаились в тишине, ожидая, что эти таинственные наблюдатели будут делать дальше.

Каждый из парней понимал, что им повезло, ведь они не привлекли внимания ни одного члена этой зловещей группы к себе и оказались достаточно мудры, чтобы осознавать, что им, возможно, не так повезет, если они попытаются выбраться из их нынешнего положения незамеченными, и поэтому они остались, тихо замерев там, где были.

Ни разу ни один участник группы под ними не бросил взгляда вверх. Чего бы эти охотники ни ждали, они ожидали его на охотничьей тропе с терпением хищных зверей, оставались в безмолвной засаде и не спеша действовать.

Доку, всегда разговорчивому, как никогда в жизни хотелось поговорить. У него были тысячи вопросов, и разнообразные догадки проносились через его мозг, чем он хотел поделиться с Диком. Он так сильно хотел поговорить, и как потом сказал, что ему было даже больно, но мальчик сдержался. Возможно, их вынужденное молчание было бы менее трудным, чтобы переносить его, если бы ребята имели возможность получить более четкое представление о двадцати страшных мужчинах, но если бы это было так, они, несомненно, привлекли бы внимание к их собственному присутствию.

Казалось, что они ждут уже очень долго, наблюдая за безмолвными людьми под ними, но, в конце концов, что-то изменилось. Небольшой шелест листвы было очевидно слышен, а их уши уловили хриплый шепот, хотя братья не могли разобрать слов.

Тогда на тропу выбрался узловатый и кривой человек. От его вида мальчики едва не задохнулись.

Это был Балк. Галм послал его на разведку. Осторожно и медленно,
часто останавливаясь, прислушиваясь и нюхая воздух, Балк прокрался по тропе, пока вскоре не скрылся за поворотом.

Минуты ползли медленно. Ребята ждали. А под ними терпеливо ждали и жрецы Огненного Бога. После того, что, казалось, очень долгого времени Балк появился снова. Он остановился на тропе напротив его стерегущих товарищей и заговорил вполголоса, после чего раздался многочисленный шелест среди листвы, когда и остальные из двадцати вышли на дорожку.

С двадцатью страшными людьми было и другое существо, вид которого очень удивил ребят, поскольку они могли даже представить себе подобного в их жизни.

Двадцать отвратительных людей были достаточно удивительны и сами по себе, но
фигурка стройной, золотисто-рыжей девочки посреди этих невероятных и грубых существ, казалось, заставила мальчиков задохнуться и оставила их совершенно ошеломленными.

Кем же она могла быть?

 

Глава пятая – На помощь!

 

Возглавляемая Балком, компания солнцепоклонников осторожно двинулась вниз
по тропе, а вместе с ними двигалась и золотисто-рыжая девочка, идущая между двумя
гротескными, низколобыми тварями, и мгновение спустя все исчезли из вида Дика и Дока за тем же поворотом пути, куда впервые отправился на разведку Балк, скрывшись из виду.

Док и Дик застыли, словно две статуи.
В течение нескольких минут ни один из мальчиков не произнёс ни слова. Одной из причин их молчания был, несомненно, результат осторожности, дабы не привлекать внимания отряда дикарей к себе, а другой было изумление, вызванное видом этой изящной белой девушки посреди такой ужасной с виду компании.

Дик был первым, кто нарушил молчание после того, как, ему показалось, вполне безопасным предположить, что дикие люди оказались уже вне пределов слышимости.
— Что ты думаешь, что эта красивая девочка делает с этими ужасными людьми? — прошептал он.

— Она же не может быть дочерью одного из них, — сказал Док.— Потому что они едва похожи на человеческие существа. Ты когда-нибудь видел таких страшных на вид существ? Они больше похожи на горилл, чем на обычного человека!

— Но, они точно не были гориллами, — сказал Дик. — Это люди, все-таки люди, но какие люди! Господи, я рад, что они не поймали нас.
— Но они поймали ее, — сказал Док.

—Так ты думаешь, что она находится в плену? — спросил Дик в тревоге.
— Наверняка, это так. Ты видел, как те двое шли по обе стороны от нее,
как если бы они боялись, что она может попытаться сбежать?

— Как ты думаешь, они будут делать с ней?
— Может быть, они людоеды.

— Они выглядят ещё уродливее, чем негры из племени Галла Галла. Они могут быть кем угодно, — сказал Дик с содроганием.

Ещё несколько мгновений мальчики молчали, каждый погруженный в свои собственные мысли. Совершенно новая для них, ранее неслыханная проблема встала перед ними, и каждый боролся с ней по-своему. Что же им следовало делать? Этот вопрос продолжал вращаться в сознании каждого из братьев.

— Слушай, — сказал Дик, наконец, — эта девочка не принадлежит с такой банде
полу животных, как эти ребята. Может быть, они собираются убить ее. Они, конечно же, не тащат ее за собой, чтобы сделать благое дело. Держу пари, что они похитили ее. Они могут удерживать ее ради выкупа, или это могут быть просто дикие людоеды, что собираются съесть ее. Мы должны сделать что-нибудь.

— Это именно то, о чем я подумал, — сказал Док, — но что мы можем сделать?
— Я не знаю, но мы действительно обязаны что-то предпринять, — задумался Дик, почесывая голову в недоумении.
— Мы могли бы последовать за ними, — предложил Док. — Может быть, мы смогли бы найти возможность спасти ее.

— Мы должны преследовать их, так или иначе, — согласился Дик, — чтобы увидеть, куда они ведут девочку, а затем, если будет шанс спасти ее, мы сделаем это.
— Старина, Дик! — воскликнул Док. — Я знал, что ты согласишься.

А когда возник вопрос о том, следует ли им передвигаться по земле или по деревьям, ребята, наконец, решили, что было бы безопаснее придерживаться последнего, даже если им, возможно, и придется напрягаться больше, чтобы поспевать за отрядом зверолюдей. Затем мальчики поднялись обратно на лесные деревья, нависшие над тропой, по которой двигалась страшная двадцатка, двинулись вперед, пестуя мысль о собственной безопасности и аккуратности, жертвуя своими шансами на спасение в интересах незнакомки, но так было потому, что, будучи собой, они не могли поступить иначе.

Многие поколения храбрых мужчин лежали позади них — мужчин, для которых долг значил больше, чем комфорт, безопасность или даже жизнь. Эти два мальчика не думали о вещах, которые они делают, как о храбром, самоотверженном и мужественном поступке. Они думали только о том, что должны сделать, так как каждый был воспитан среди людей, для которых почти наследственное убеждение то, что мужчина является естественным защитником женщин и слабых людей. В их жилах текла кровь, что посылала женщин и детей к спасательным шлюпкам «Титаника», в то время как мужчины оставались на палубе до тех пор, пока большое судно не совершило своего окончательного погружения в ледяную воду Атлантики.

Уже быстрее, но все еще с предельной осторожностью, мальчики двигались вперед,
выслеживая свою добычу, а их нервы дрожали и трепетали как натянутые струны.

Парни двигались сквозь деревья теперь с гораздо большей легкостью и уверенностью, и это привело к увеличению их скорости с меньшими усилиями, так что прошло совсем немного времени, прежде чем мальчики дошли до пределов слышимости двадцати мужчин и их прекрасной пленницы, и вскоре после этого мельком заметили замыкающего члена группы.

Долгие часы ребята следовали за зверолюдьми, оставаясь незаметными для их взглядов и прилагая крайнюю осторожность, чтобы двигаться как можно тише. Это было тяжелая и изнурительная работа, не только из-за физических усилий, а более всего из-за нервной
напряженности, которая не позволяла им расслабиться даже на мгновение, а, также то, что они были голодны.

Плодов, что были съедены в начале дня, было далеко не достаточно для удовлетворения требований, предъявляемых к их телам, и к полудню братья снова были голодны, но они, ни разу не подумали об отказе от их добровольной рыцарской миссии.

К середине дня двадцать страшных людей остановились на небольшой естественной полянке на краю маленького ручья.

Оба мальчика, скрываясь среди листвы соседнего дерева, пристально смотрели. Они увидели, как трое мужчин отправились в джунгли в разных направлениях, в то время как другие собрали ветки и листву, из которых строили грубое убежище.

Девушка, видимо, очень устала, она вяло сползла на землю, где и сидела с опущенной головой, уткнув подбородок в ладони — и являя собой картину несчастных и безнадежных мук. Картина, что она собой представляла, наполнила сердца мальчиков состраданием, и они прониклись решительностью, что ничего не помешает их намерениям спасти ее.

— Ну и дела, — прошептал Док, мне становится больно, когда я просто смотрю на нее, сидящую среди всех этих ужасных людей. Я никогда не видел кого-нибудь, выглядящего настолько ужасно несчастной. Мы просто обязаны предпринять что-то.

— Возможно, у нас будет шанс спасти её сегодня ночью, — предложил Дик.
— Что же мы будем делать с ней, — потребовал ответа Док.
— Я не знаю, — ответил Дик. — Я никогда об этом не думал.

— Она ведь всего лишь девочка, — напомнил ему Док. — Она не сможет мчаться по деревьям или делать что-нибудь в этом роде. Если мы заберем её у них, а они поймают в кратчайшие сроки всех нас снова.

— Может быть, если мы освободим ее в начале вечера, то до утра сможем убраться достаточно далеко, так что они не сумеют найти нас.

— Я полагаю, что если мы постоянно будем двигаться по деревьям с ней, даже если она не сможет идти очень быстро, они не смогут найти наши следы, — сказал Док.
— Ну, или, во всяком случае, — добавил он со вздохом, — мы должны сделать это, будем ли мы пойманы, или нет. Мы просто не можем оставить ее с ними, вот и всё.

— Я скажу тебе еще кое-что, Док, — сказал его двоюродный брат, — мы должны поесть. Если не удастся, то мы будем так слабы, что не сможем выбраться отсюда сами, не говоря о том чтобы увести девочку вместе с нами. Об этом следует подумать тоже!

— Может быть, мы сможем найти ещё несколько тех странных фруктов на завтрак, что были у нас этим утром, — сказал Док, скорчив гримасу.
— То, что нам нужно, это мясо, — заявил Дик, решительно. — Быть вегетарианцем может быть и хорошо для некоторых народов, но это не пойдет для англичанина.

— Для американца также, — сказал Док. — Ветчина или бекон на завтрак — это по мне.
— Не говори о таких вещах, — умоляюще сказал Дик. — Господи! Я чувствую, что мой
рот полон слюны.

— У нас как-то была докторша, которая хотела, чтобы мы жили на сырой моркови и репе, — сказал Док, — но папа сказал, что будет дешевле заказать тюк люцерны и поставить ясли в столовой. Она весьма опечалилась, а затем и уволилась. Но я согласился бы с папой.

— Скажем так, — воскликнул Дик, — У меня есть идея. Они, очевидно, собираются разбить здесь лагерь до утра. Что ты скажешь, если мы сходим и поохотимся, а затем вернемся сюда? Не похоже на то, что они собираются убить ее сразу же, потому что, если бы собирались, то не стали бы строить убежище для нее.

— Откуда ты знаешь, что это для нее? — спросил с сомнением Док.
— Это должно быть именно так. Оно достаточно большое лишь для одного человека, — логично объяснил Дик.

— Это верно, — признал Док. — Давай начнем. Ведь может быть не так легко найти тот вид еды, что мы хотим.
— И, возможно, не так легко убить её, после того, как найдем.

— Я могу воспользоваться луком и стрелами лучше, чем мог ещё несколько дней назад, — напомнил ему Док, — а ты весьма неплохо управляешься с копьем.
— Ладно, пошли!

Ребята начали смещаться под прямым углом к тропе по направлению к лесу. Док извлек свой охотничий нож и срезал несколько кусков коры с деревьев, по которым они прошли. Мальчик проделал это так тихо, как только смог.

— Что ты делаешь? — удивился Дик, который шел впереди и, случайно обернувшись, увидел то, что делает его двоюродный брат.

— Я отмечаю наш след, так что мы сможем снова найти обратный путь, — объяснил Док.

— Добрый старый Док! — воскликнул Дик. — Я скажу, что ты используешь свою тыкву, не только для ношения волос на ней!

Мальчики шли в течение примерно получаса, не наблюдая ни малейших признаков звериной тропы, когда Дик внезапно остановился и одновременно сделал предупредительный жест для Дока.

Затем Дик указал вперед, а Док осторожно прополз вперед и выглянул из-за плеча Дика.

Прямо впереди они увидели небольшой ручей, недалеко от которого ранее двадцатка звероподобных существ разбила свой лагерь. Дальше по течению ручья, на небольшом открытом пространстве бережка стояла небольшая антилопа и пила воду.

— Слишком далеко для моего копья, — прошептал Дик, — и вообще тут слишком
много листвы вокруг меня. У меня нет места для хорошего броска. Давай лучше ты попытаешься достать его луком и стрелами.

— Это ужасно далеко для выстрела, — сказал Док, с сомнением, — и, боже, как я ненавижу промахиваться.
— Как ты думаешь, мы сможем подобраться ближе?
Док подумал миг.

— Давай попробуем.
— Тогда иди вперед, — сказал Дик. — Я буду ждать здесь. Двое из нас наделают больше шума, чем один.
— Помолись за меня, — прошептал Док, когда начал осторожно пробираться вперед.

Оставив позади Дика с копьем, Док осторожно двинулся по направлению к антилопе, а его лук и стрелы были готовы к немедленному использованию. Легкий ветерок, что шевелил листву леса дул в его сторону, по направлению от добычи к охотнику, унося запах человеческого тела, прочь от чувствительных ноздрей нервного и робкого животного.

Ближе и ближе подкрадывался парень — ещё мгновение и животное будет в пределах легкой досягаемости. Мальчик стремился держать свои нервы под контролем, ведь многое зависело от точности его прицеливания, по его скрытности и хитрости. Теперь он знал, как первобытный человек, должно быть, чувствовал себя, преследуя свою добычу сквозь дремучие леса девственного мира, пока голод грыз его жизненно важные органы, в данный момент Док стоял лицом к лицу с одним из первых законов Природы — инстинктом самосохранения.

Теперь охотник был готов! Он уперся в ствол большого дерева, прочно уткнув ноги в растущие рядом ветви. Через отверстие в листве он мог видеть антилопу прямо под ним, лишь в нескольких ярдах. Док наложил стрелу, и в то же мгновение антилопа рванулась в воздух во внезапном, и быстром от испуга скачке.

Одновременно и причина этого террора вырвалась из зарослей близлежащих кустарников — это был страшный, корявый человек, что размахивал большой дубиной над головой. И в то мгновение, когда тот появился, а антилопа совершила свой первый прыжок к спасению, человекообразный швырнул дубину.

Прямо в цель полетел его тяжелый снаряд, ударив бежавшее животное сокрушающим ударом, повалившим его, наполовину ошеломив. И прежде чем животное смогло подняться на ноги, охотник очутился на нем, а его грубый нож завершил работу, начатую дубинкой.

Поначалу Док и Дик были слишком удивлены, чтобы сделать нечто большее, чем стоять и смотреть на существо, которое ограбило их, отобрав мясо, но затем гнев и обида, бесспорно, охватили мальчиков. Так же, как первобытный охотник чувствовал бы себя при подобных обстоятельствах, так и эти два мальчика почувствовали, что были ограблены от того, что по праву принадлежало им.

Возможно, в других условиях они бы поняли, что антилопа являлась настолько же собственностью зверочеловека, насколько была и их собственностью — тем более что это он убил её, — но, в этот миг ребята рассуждали, как мог бы рассуждать лишь первобытный человек, и отреагировали точно так же, как, возможно, отреагировал бы и он; когда те пожелали бы отобрать добычу убийцы, их не отпугнули бы никакие мелкие этические соображения подобного рода, и они были готовы воспользоваться любыми средствами, что были в их власти. Вещь, что отпугнула ребят, был страх — страх того, что зверочеловек сам убьет их, защищая своё мясо.

Таким образом, видимость цивилизации легко спала с двух этих мальчиков в момент, когда они столкнулись с необходимостью поддерживать их собственную жизнь в борьбе с дикими существами первобытной природы. Док, стоял там, со своей стрелой нацеленной в жреца Огненного Бога, его сердце наполнилось гневом, разочарованием и ненавистью, он вдруг словно вернулся на сто тысяч лет назад, и в нем будто ожил некий давно мертвый, изначальный предок.

Прицелившись в спину человека, чуть ниже левого плеча, Док натянул лук, и в тот же миг Дик, который следовал за ним, положил руку на его плечо.

— Не надо! — прошептал Дик. — Я знаю, как ты себя чувствуешь, но — мы не должны делать этого, пока не будем вынуждены.

Док опустил наконечник стрелы и немного помолчал. — Я считаю, что ты прав, — сказал он, — Но, боже мой! Ты не представляешь, как это взбесило меня — я же только собирался выстрелить в антилопу, тоже.

— Послушай, — прошептал Дик, — У меня есть план.

 

Глава шестая – План близнецов

 

Наклонившись поближе к уху брата, Дик, прошептал свой план, и, пока Док выслушивал сказанное, его лицо светлело, а губы растягивались в широкой улыбке.

— Ну и дела! — сказал мальчик. — Это отличная идея, но, неужели ты думаешь, что это сработает?

— Конечно же, сработает, — заверил его, Дик, — но мы должны поспешить. Трое зверолюдей вышли на охоту за пищей — это достаточно просто сейчас — и мы не хотим столкнуться ни с кем из них, прежде чем вместе выберемся отсюда. Ты прокрадись вокруг этого большого дерева, вон там, и я возьму другое, что позади него. Мы должны быть по обеим сторонам, когда этот дикарь будет бежать назад к его лагерю.

— И если он не побежит на нас, — добавил Док.

— Он побежит, вот увидишь. Давай вперед, займемся делом. — Говоря это, Дик
повернулся и пробрался сквозь деревья, огибая поляну и держась подальше от поля зрения врага, каковым ребята сейчас считали скрюченного человека, покуда мальчик не пришел к дереву, которое выбрал для себя, в то время как Док занял позицию на другом дереве, оба из которых были по обеим сторонам от солнцепоклонника по отношению к лагерю, в который он, несомненно, направится.

Сразу же оба приняли положение, в котором было удобно наложить на тетиву стрелы, чтобы выпустить их из луков, тщательно прицеливаясь и выпуская смертоносные снаряды. Изумленный обитатель Опара, который как раз собирался поднять небольшую антилопу на плечи, вдруг увидел стрелу, которая впилась в тело его добычи, а другая пронеслась рядом с ним и ударилась о землю в нескольких футах неподалеку, дрожа, воткнувшись на землю.

С внезапным рычанием дикарь быстро повернулся, рыща глазами в том направлении, откуда долетели стрелы.

Еще одна стрела прошла рядом с ним, заставляя его беспокойно дернуться, а
когда человеко-зверь перевел глаза в сторону, из которой, как он полагал, она принеслась,
с другого направления прилетела еще одна стрела.

Он не видел никаких врагов и не слышал их — были лишь только стрелы — и тогда дикарь сделал то, в чём Дик был совершенно уверен.

Получеловек побежал к его лагерю, оставляя антилопу, бросив её на месте.

Дик и Док подождали, пока тот не скроется из виду, удостоверившись как можно лучше, что врагов не было поблизости, а затем спрыгнули на землю и поспешили к телу добычи.

Они быстро отрезали столько мяса, сколько могли бы легко унести с собой, забрали свои стрелы и снова взобрались на деревья.

Двигаясь назад вдоль тропе, путем, отмеченным Доком, ребята, наконец, остановились на огромном дереве, что вздымало свою могучую крону, намного, выше всех окружающих джунглей.

Здесь Док решил, что они поедят, и, взобравшись подальше на самый высокий этаж джунглей, где братья были скрыты от глаз случайных наблюдателей листвой под ними, затем нашли большую развилку ветвей, где оба могли бы разместиться достаточно комфортно.

— Господи, — воскликнул Дик, — это было достаточно легко, но...

— Но, что? — спросил Дик.

— Я ужасно голоден, и я чувствую сейчас, будто мог съесть всё, что угодно, но при этом я хочу, чтобы мы могли разжечь огонь.

Дик засмеялся: — Я думал, что ты тот парень, который хотел разорвать мясо пойманной добычи своими сильными белыми зубами, — напомнил он Доку.

— Который читал об этом в книжках, — сказал Док с болезненной усмешкой, — но, на деле всё отличается от написанного.

— Ну, — сказал Дик, вздохнув: — Если мы хотим жить, мы должны съесть это, а ведь мы узнали от Укундо и Булалы, что не стоит быть слишком привередливым, поэтому приступим. Лучше последуй моему примеру!

Какое-то время ребята были полностью заняты в тишине, удовлетворяя свой хищный голод. Вокруг них звучали разные шумы джунглей; хриплые крики в птиц в блестящем оперении, болтовня мартышек, жужжание и гудение насекомых.

Слабо и на расстояние, время от времени, к ним доходили и другие звуки, издаваемые
более крупными животными, что перемещались через подлесок, а с их орлиного гнезда,
плотно укрытого мягко шелестящей листвой, они видели немногое или вовсе ничего, что касалось бы авторов этих многочисленных шумов, но и они сами не были видны даже случайной обезьяне или птице.

— Ну и дела, — сказал Док, вытирая рот тыльной стороной ладони, — это было не так уж и плохо — ты просто подумай об этом.

— Я уверен, что уже чувствую себя лучше, — сказал Дик. — Нет ничего вкуснее, чем старое доброе мясо.

— Скоро стемнеет, — сказал Док, — и если мы собираемся назад в лагерь этих людей-горилл, нам лучше уже начать двигаться.

Двигаясь по следу, который Док проложил через деревья, оба мальчика осторожно и молча, двигались в сторону лагеря солнцепоклонников и их маленькой узницы.

Тени ночи быстро накрывали джунгли, когда Дик и Док остановились, наконец, на дереве, которое стояло на краю поляны, где Галм разбил свой лагерь.

Двадцатке страшных людей удалось развести огонь, и мальчики посмотрели вниз с чувством зависти, глядя, как эти гротескные существа сидели, сбившись около дружественного пламени. Они увидели и маленькую девочку, сидящую на стволе упавшего дерева, которая наблюдала за подготовкой мяса, что один из охотников принес в лагерь.

Пленница выглядела олицетворением безнадежности, отчаяния и горя так, что один её вид вызвал комки в горле двух парней, в то же время, укрепляя и их решимость спасти ее поскорее, или, если бы это было в их силах, сделать это немедленно.

С приходом ночи, пришел также и холод влажной джунглей, и тогда уже мальчики, на самом деле, позавидовали этим искореженным людям и их теплому огню, но они могли лишь сидеть там, холодные и несчастные, наблюдать и ждать до бесконечности.

Еда для поклонников солнца не носила никаких церемониальных функций, за что мальчики были благодарны, так как им не пришлось наблюдать за излишними формальностями приготовления трапезы.

Сырая мякоть добычи была нарезана полосками либо кусками каждым человеком индивидуально и в соответствии с его собственным аппетитом или предпочтениями, пища была наколота на палочки, и дикари держали её над огнем, при этом часто вскакивая и хватаясь за свои куски мяса, при этом их кулинарные результаты были, чаще всего плачевны — неаппетитные на вид куски мяса, сырые внутри и местами сожженные до хрустящей корочки снаружи.

Порции, приготовленные таким образом, обезьянолюди раздирали крепкими зубами и проглатывали без разжевывания.

Девочка была более изящной, насыщаясь при помощи ножа, который один из мужчин одолжил ей для этой цели. Она отрезала полоски мяса одинаковых размеров, которые поджаривала с гораздо большей осторожностью, чем это делали её спутники, и в
поедание пищи, а также её приготовлении, пленница проявляла изящество, что также весьма отличало её от таких компаньонов.

Мальчики не смели пошевелиться, чтобы разогнать кровь из-за страха, что вызовут подозрения находящихся ниже существ, тем самым заставив тех быть настороже, и по той же причине они не разговаривали больше, чем было необходимо, да и, то, только тихим шепотом.

Но, все рано или поздно должно закончиться, поэтому, в конечном итоге и солнцепоклонники утолили свой голод, а девочка забралась в грубый шалаш, что они построили для нее, затем все члены группы улеглись спать, расположившись вокруг костра, за исключением одного воина, который уселся на бревно, следя за огнем, намерением которого, очевидно, было то, чтобы огонь ярко горел в течение ночи, препятствуя слишком близкому приближению грозных пожирателей людей из джунглей.

— Как ты думаешь, неужели этот тип будет сидеть так всю ночь? — спросил Док в
тихий шепот. — Мы так не договаривались!

— Если он это сделает, — ответил Дик, — будет совсем нехорошо, и я не могу понять, как мы собираемся забраться в их лагерь и вызволить эту девушку.

— Мы могли бы пробраться на другую сторону и проползти к задней стенке её укрытия, — предложил Док. — Может быть, мы смогли бы вытащить её этим путем.

— Но полагаю, что она подумает, что это какое-то животное, пытается заполучить ее, — предположил Дик. — Она будет напугана и поднимет тревогу.

— Мы могли бы позвать её шепотом, — сказал Док, — и сказать ей, что мы ее друзья.

— Что, если она не англичанка?

— Я никогда не думал об этом, — сказал Док.

— Я не могу себе представить, откуда она родом, — принялся размышлять Дик, — но, конечно, среди немногих белых в этой части Африки есть бельгийцы, немцы, и французы, а также представители других национальностей, кроме англичан, так что она может быть кем угодно.

— Она не выглядит как англичанка, — сказал Док. — Она может быть и немкой.

— Да, — сказал Дик, — Я уже думал об этом.

— Ну, — сказал Док, — Я немного могу говорить по-немецки.

— Конечно, ты можешь. Ты можешь сказать: — «да», «нет» и «доброе утро».

— Я знаю, как будет — «друг» — сказал Док.

— Тогда нам придется ждать рассвета, — сказал Дик, — так чтобы ты смог сказать: «Доброе утро, друг! »

—Ты думаешь, что ты очень смешной, не так ли? — сказал Док.

— Я не вижу тут ничего смешного. Я лишь чувствую холод. Я хочу лишь, чтобы этот человек поскорее уснул. Он вроде выглядит сонным.

— Я не думаю, что ты бы заснул, если бы думал, что неподалеку может бродить лев, который схватит тебя, как только ты это сделаешь, — сказал Док, и таким образом, я уверен, что мы не можем надеяться только на то, что этот парень вдруг заснет. Что бы нам ни пришлось делать, мы будем вынуждены действовать под носом у него, а он бодрствует, и если мы не сможем вовремя удержать девочку возгласа или крика о помощи, я не понимаю, как мы собираемся достичь успеха.

— Самое лучшее для нас, — сказал Дик, после момента вдумчивой тишины, — это поговорить с ней по-французски. Мы оба знаем достаточно хорошо по-французски, чтобы быть вполне сносно понятыми, и почти всех европейцы, которые имеют хоть какое-то образование, обладают, по крайней мере, хотя бы поверхностными знаниями французского языка.

— Я думаю, в этом ты прав, — согласился Док, а теперь, когда мы решили этот вопрос, почему бы нам не заняться его исполнением. Легче не станет ни через час, ни через два часа, или в любое другое время, нежели прямо в эту минуту.

⇐ Предыдущая12345678Следующая ⇒

Поделиться: