Национальная идея и государственная идеология.

Различие понятий. Особой высшей формой национального самосознания является национальная идея, которая служит мировоззренческим основанием для существования нации, национальной культуры и национального государства. Поскольку нация, подобно человеческой личности, ищет ответ на вопрос о смысле жизни и своем предназначении в мире, национальная идея призвана ответить на главные, смыслообразующие вопросы национальной общественной жизни: – «Кто мы такие? » и «Куда мы идем? ».

Национальная идея выражает нравственные основания, ценности и ориентиры общественного развития и вносит в процесс функционирования государства возвышенно-эмоциональное начало, связанное с возникновением у его граждан чувства национальной общности неразрывной связи со своей Родиной и соотечественниками. Национальная идея охватывает как минимум три сферы, в которых нация должна реализовывать ее принципы и обеспечивать интересы национального государства: духовная сфера, общественные отношения и экономика.

По своей природе особенностям, способам формулировки и распространения среди людей национальная идея имеет определенные отличия от государственной идеологии. Если государственная идеология в демократическом обществе имеет рациональную природу и базируется на свободном разумном выборе гражданами представителей власти и их сознательном участии в решении общественных проблем, то национальная идея, которая включает такие компоненты, как чувство любви к Родине и эмоциональное отношение человека к месту своего рождения и проживания, имеет в своей основе иррациональное начало и не всегда поддается разумному объяснению. В отличие от государственной идеологии, которая является разработанной специалистами и принимаемой гражданами концепцией функционирования и развития государства и его взаимоотношений с гражданским обществом (обычно закрепляемая в Конституции), национальная идея не может быть изобретена или сконструирована. Она формируется, развивается и существует в народном сознании и национальной культуре и обычно выражается, или проговаривается представителями национальной интеллигенции (философами, поэтами, художниками, политическими деятелями), а затем может формулироваться в области идеологии в виде определенных установок и ориентиров.

В соответствии с сущностными различиями государственной идеологии и национальной идеи отличаются и способы их изложения. Язык государственной идеологии состоит из четких формулировок, основанных на научных понятиях и категориях (преимущественно юридических и политических).

Национальная идея выражается, прежде всего, языком поэзии, литературы и искусства, который используют не столько четкие понятия, сколько символы, метафоры, и художественные образы, воздействующие в первую очередь не на разум, но на чувства.

Государственная идеология содержит определенный минимум, или принимаемый всеми гражданами консенсус, необходимый для поддержания гражданского мира и сохранения стабильности государства. Она демонстрирует признание и стремление воплотить в жизнь общепринятые нормы демократии и правового государства, не ущемляя при этом множества частных интересов граждан в личной, общественной, экономической и других сферах, но способствуя, если они не противоречат общепринятому консенсусу, их всесторонней реализации. Национальная же идея подчеркивает то уникальное и самобытное, чем жители одного государства существенно отличаются от других. При осмыслении самобытности собственной нации ее представители обретают духовную общность соотечественников, в которой частные различия отступает на второй план, а главным становится то общее, что объединяет людей в нацию и тем самым отличает ее от других наций.

Доведение государственной идеологии до общественного сознания и ее распространение среди людей осуществляется через систему обязательного для всех гражданского образования в виде специальных учебных курсов и имеет целью обеспечение всех граждан необходимыми знаниями о государстве, правах и свободах, стимулирование их участия в политической жизни, направление взаимоотношений власти, индивида и общества в русло правовых отношений, а также воспитание гражданственности и ответственности перед обществом. Утверждение и распространение национальной идеи в сознании народа – это элемент нравственно-патриотического воспитания, оно осуществляется через просветительскую деятельность национальной интеллигенции, является творческим процессом и потому не поддается строгой регламентации. Эта работа основывается на силе примера, поскольку чувство любви к Родине, можно только перенять от того, кто сам ее искренне любит.

Без государственной идеологии, как совокупности фундаментальных ценностей, приоритетов, установок и ориентиров не может существовать никакое государство. Общественная жизнь, не основанная на ценностно-нормативном консенсусе, чревата политическими конфликтами и катаклизмами. Всякое государство заинтересовано в том, чтобы его граждане сознательно соблюдали законы, доверяли власти и ее представителям, дорожили правами и свободами, которые обеспечивает демократический государственный строй. Национальная идея по своей природе амбивалентна. С одной стороны, она обладает несомненным интеграционным потенциалом, значимость которого существенно повышается в условиях становления нации и трансформации политической системы. С другой стороны, когда национальная идея становится способом выражения нетерпимости и национальной исключительности, она может представлять опасность для государства и демократии. Ярким тому примером служит опыт нацизма в Германии, когда восторжествовали идеи превосходства германской нации над другими народами.

В унитарном государстве не может быть нескольких государственных идеологий, как не может быть двух центров официальной власти, двух конституций, различных систем права и т. п. В формулировке национальной идеи возможны варианты, поскольку никто не может утверждать, что ему удалось окончательно и исчерпывающе выразить единственно верную для нации идею. Представители национальной интеллигенции пытаются наиболее адекватно выразить национальный дух, объединяющие нацию символы, и этот процесс будет продолжаться до тех пор, пока существует нация.

Способы взаимодействия национальной идеи и государственной идеологии. История знает различные способы соотношения государственной идеологии и национальной идеи. Здесь можно выделить как минимум три варианта.

I. Когда национальная идея поглощает государственную идеологию, частные интересы членов общества, задачи государственного строительства, политической и общественной жизни подчиняются «великой цели» возвышения одной нации, которой должны вдохновляться все граждане. Каждый шаг человек должен делать во имя этой цели, жертвуя личным ради общественного, то есть национального блага. Все, что противоречит предписанным ценностям, моральным нормам и установкам преследуется. Пример такого соотношения национальной идеи и государственной идеологии в нацистской Германии показал, что подчинение всех одной великой цели приводит к замене демократии тоталитаризмом со всеми его атрибутами – сращением партийного аппарата (носителя национальной идеи) с государственным аппаратом, культом вождя (главного выразителя национальной идеи) и господствующей нации, гипертрофированной исполнительной властью, раздутой лживой пропагандой и пр.

II. Когда государственная идеология совпадает с национальной идеей в и включает основные ее положения.В таком случае национальная идея, по сути, представляет собой ту же государственную идеологию, выраженную в эмоционально-чувственной форме. Формирование гражданственности и патриотизма представляет собой единый процесс, в основу которого положено изучение конституции, устройства и функционирования государства, воспитание уважения к государственной символике, отечественной истории, демократическим ценностям. В системе отношений власти и гражданина и в общественной жизни в целом доминируют правовые компоненты. Примером такого соотношения может служить «Американская мечта», оформившаяся в США в 30-е гг. XX в. Эта концепция основана на представлении о равенстве возможностей, опоре на собственные силы и вере в успех, предполагает доминирование индивидуального начала над коллективным (государственным).

Эта идеология направлена на неустанное созидание человеком самого себя и собственного благополучия и выражается в стремлении к определенному жизненному стандарту и набору ценностей (семья, высокооплачиваемая работа, карьера, личный успех, активность, эффективность и полезность, прогресс, материальное благополучие, уважение к науке).

Высшей целью общества и государства является обеспечение прав и свобод личности, которое служит предпосылкой общественного благополучия. В таком государстве каждый имеет право на собственное понимание личного счастья и способов его достижения, а в обществе господствует принцип: «живи сам и дай жить другим».

Таким образом, «американская мечта» может быть примером политико-прагматической национальной идеи, реализующейся посредством индивидуальной практики человека.

III. Когда национальная идея существует наряду с государственной идеологией. В этом случае, в силу трудности национальной идентификации или промежуточного межкультурного положения, поиск национальной идеи становится перманентным процессом, она отличается от государственной идеологии и проводимой политики, или даже противопоставляется им.Примером такого сочетания может служить существование «русской идеи», формулировка которой из-за промежуточности положения России между Востоком и Западом вызывает постоянные поиски и дискуссии, из-за широты спектра культурных предпочтений и мировоззренческого многообразия российского общества не может быть признана абсолютно всеми и слиться с идеологией государства. Однако, несмотря на все сложности, можно выявить характерные черты и основные принципы русской идеи, представляющей собой осмысление культуры России и назначения ее народа. Русская идея (сам термин был предложен писателем Ф. М. Достоевским) основывается на христианском мировоззрении и концепции соборности. Понятие соборности было предложено философом-славянофилом А.С. Хомяковым и затем стало центральным понятием русской философии. Соборность противостоит авторитаризму и индивидуализму и органично сочетает единство и свободу многих личностей на основе единой религии и абсолютных ценностей. Здесь утверждается приоритет внутренней свободы по отношению к внешней. Уникальные особенности отдельной личности не должны исчезнуть в общественной жизни, поскольку целое (нация) перестанет существовать, если пропадут особенности отдельных его составляющих. Именно благодаря множеству особенностей отдельных личностей и их свободному и непринужденному развитию возникает цветущий и плодоносящий организм. Русская идея гуманистична, предполагает, что не вещи и деньги должны управлять человеком, а ему самому следует бережливо пользоваться ресурсами и разумно управлять экономикой, подчинив эти сферы задачам всестороннего развития личности, а значит и всей нации. Опора на христианское мировоззрение не позволяет русской идее опускаться до национального превосходства и исключительности. Соборность отличается от других видов общности своей общедоступностью, открытостью и человечностью.

В этой связи безоговорочно признается право каждого жителя страны принадлежать к любому народу и сохранять свою самобытность и культуру. Христианское мировоззрение превосходит узконациональные рамки и придает русской идее универсальный характер. Каждый человек ответственен не только за себя, но и за свою семью, малую родину, общество, частью которого он является, а государственная власть должна принимать на себя ответственность не только за порядок и справедливость внутри страны, но и за состояние всего человечества. Таким образом, русская идея является религиозной в своей основе, поскольку опирается на христианское мировоззрение и универсально-гуманистической по характеру в связи с тем, что отстаивает ценность и уникальность каждой личности, стремится к всеобщему благу, процветанию и развитию не только русского, но всех народов.

4. Формирование белорусской национальной идеи и белорусская идентичность.Каждая нация имеет свою национальную идею или находится в поиске ее формулировки или выражения. Национальная идея – это то, что связывает нацию воедино и придает ей устойчивость без видимых материальных опор, позволяет действовать слаженно без внешней координации, помогает формировать правила поведения, законы и другие общественные порядки без прямых властных наставлений. Национальная идея – это, с одной стороны, своеобразный способ осмысления национальных особенностей, описание и оценка национального характера, жизненного уклада, исторической судьбы народа, а с другой стороны – определение основных ориентиров нравственного, духовного и социального развития народа в соответствии с его национальными особенностями.

Понятие «белорусская национальная идея» в настоящее время можно использовать для обозначения цели или находящегося в разработке проекта, включающего определение места и роли белорусской нации в истории человечества и современном мировом сообществе, а также концепции деятельности и развития белорусского национального государства. При выявлении и формулировке белорусской национальной идеи как в прошлом, так и сейчас возникают трудности, вызванные объективными причинами. Во-первых, белорусский народ, а затем формирующаяся белорусская нация длительное время не имела собственной национальной государственности. Во-вторых, белорусам в силу межкультурного геополитического положения их территории трудно было определиться в вопросах собственной национальной идентичности и выбрать свой «путь».

В итоге белорусская нация сформировалась в неблагоприятных для национального развития условиях второй половины XIX – начала XX в. Белорусская интеллигенция смогла выработать понимание белорусской идентичности в смысле отличия белорусского народа от соседних; ей удалось также осознать уникальность и самобытность белорусской национальной культуры. Но на следующую ступень формулирования общезначимого исторического предназначения в силу политических и исторических условий она подняться не смогла. Этнокультурная составляющая до сих пор оставалась основной в белорусской идентичности, но в настоящее время с образованием независимого национального государства, принятием его конституции и разработкой государственной идеологии идет формирование гражданской идентичности.

Поскольку национальная идея не может быть придумана или сконструирована, но выявляется и формулируется в ходе становления и исторического развития нации, белорусская нация сейчас стоит перед необходимостью творческого самопознания, окончательной самоидентификации и определения национальных ценностей.

Все это можно осуществить через тщательное изучение, поддержку и развитие национальной культуры в самом широком смысле этого слова, в которой выражается самосознание нации. Решающим фактором становления нации и формирования ее национальной идеи является именно культура (экономическая и военно-политическая мощь выступают как сопутствующие факторы, даже если они не выражены – это не уменьшает мирового значения нации как носителя самобытной и уникальной культуры).

Белорусская национальная идентичность в современных условиях может быть поднята на самый высокий уровень и быть представлена как органичное единство двух ее видов, соответствующих двоякому пониманию нации, то есть как сочетание национальной (этнокультурной) идеи и государственной (гражданской) идеологии. Таким образом, в настоящее время белорусская идентичность может выявляться, с одной стороны, через обращение к этнической основе, которая во многом определяет мировоззренческие установки и образ жизни человека, а с другой – через осознание своей принадлежности к гражданам белорусского государства и гражданскую активность, которые объединяют в единое целое (гражданскую нацию) представителей разных народов, проживающих в Беларуси.

Подобные критерии самоидентификации утвердились в европейском регионе, однако в случае с Беларусью, они оказываются не совсем релевантны. Проблема самоопределения любой нации подразумевает ответ на вопрос об особых признаках, которые отличают данное сообщество от других. Предполагается, что эти отличия проявляются как на уровне коллективного самосознания, так и в практической деятельности и поведении людей. В современном социально-гуманитарном знании эта проблема может рассматриваться с позиций опознания субъекта в качестве представителя какой-либо нации. Например, если в другой стране меня спросят, откуда я приехал, а я отвечу «Из Беларуси», меня, скорее всего, опознают (идентифицируют) как белоруса. Я также могу идентифицировать себя сам, т. е. иметь национальное самосознание или проявлять соответствующее сознательное поведение. Данная проблема, предполагающая ответ на вопрос «Кто я такой? » называется проблемой идентичности – поиска и отождествление себя с каким-либо уникальным содержанием своего «Я».

Если мы сосредоточим свое внимание на механизмах внутренней идентификации личности, то увидим психологическую сторону идентичности. Мы можем пытаться понять, как личность становится тем, что она есть или тем, кем себя считает. Если мы говорим об идентичности нашего сообщества, то должны ответить на вопрос «Кто мы такие? ».

Попытка найти ответ приведет нас к изучению истории, осмыслению культуры, общественных процессов и т. п. Именно в таком измерении изучается сегодня национальная идентичность. Кем считает себя нация (ли ее представитель)? На основании чего? Как формируется или устанавливается содержание национальной самоидентификации? Наконец, каковы существующие и возможные модели белорусской национальной идентичности?

Проблема идентичности может быть рассмотрена в рамках двух основных подходов. Условно назовем их классическим и современным. Классическая модель идентичности любого индивида предполагала, что: 1) всякий существующий индивид всегда равен (тождественен, идентичен) сам себе, в противном случае, он не может быть собой, а является кем-то или чем-то другим; равность самому себе сохраняется на всем протяжении существования индивида; 2) эту самотождественность индивида можно адекватно помыслить и выразить в слове (например, в имени).

В случае с совокупностями индивидов мы должны подразумевать, что для наличия групповой идентичности некий А должен обладать тем же набором основных свойств, что есть у В, и наоборот. Отсюда понятно, что самосознание или образ жизни (способ существования) представителя группы должны содержать какую-то особенность, которая есть у каждого члена группы и которая есть всегда. Например, когда говорят «белорусы толерантны», подразумевают «каждый представитель нации, называемой «белорусы», был есть и будет в большей или меньшей степени толерантен».

Между тем, давно замечено, что индивиды все разные. Классическая модель объясняет это отклонениями от нормы, поскольку основным характеристиками считаются сходства, а не различия. Классическая модель идентичности, таким образом, основана на логике тождества.

Серьезный недостаток этой логики демонстрирует известная легенда о буридановом осле. Согласно этой легенде, некий осел не мог начать есть сено, поскольку был не в состоянии выбрать из двух абсолютно одинаковых или тождественных (идентичных) его охапок (порций).

По одной из версий этой легенды, осел так и не смог выбрать что-либо, остался голодным и умер. Согласно другому продолжению легенды, он не умер, а все же начал есть, и, тем самым, убедительно продемонстрировал, что даже из двух абсолютно одинаковых предметов живое существо, при наличии у него желания и возможности выбора, может предпочесть какой-либо один. Это означает, что с позиции практического выбора, логически неразрешимая ситуация оказывается не так страшна. Если вернуться к проблеме национальной идентичности, то понятно, что она также разрешается практически. Правда, ее выбор не всегда является сознательным выбором личности, а может быть обусловлен социальными практиками, особым взаимодействием, функционированием субъектов.

Современный подход к исследованию идентичности предполагает, что идентичность – это не застывшая вещь, а процесс ее формирования, становления вместе с субъектом. Идентичность – это то, что постоянно неизбежно подтверждается, возникает всякий раз заново, ищет свое содержание. Этот процесс поиска может быть представлен без отношения к какой-либо цели. В этом случае он основан на логике различения (в отличие от классической модели).

Эта логика предполагает приоритет различий между субъектами. Выбирая одну из предлагаемых альтернатив, я подтверждаю логику тождества, как бы говоря «да, это то, что мне подходит, или: это мое». Тем самым я отождествляю себя с чем-то другим. Логика различения предполагает, что я не выбираю ничего, уклоняюсь от выбора, пытаясь как бы найти нечто еще, а по сути – ускользаю в пространство чего-то иного. Только так я могу не перепутать себя с кем-то другим.

Принимая во внимание указанные подходы, можно выявить основные модели идентичности классического и неклассического характера. Впоследствии их можно попытаться «примерить» к белорусской нации.

С классической точки зрения можно говорить о двух основных типах национальной идентичности: домодерном (который был в традиционных обществах древнего и средневекового мира) и модерном (который появился в Новое время вместе с формированием национальных государств).

Нужно помнить, что понятие нации – «natio» – в домодерных обществах начиная с Античности обозначало отличительный признак сообщества (племени, народа), нечто вроде особой природы людей. При этом «нация» не отсылала с необходимостью к какому-либо этническому, культурному или политическому признаку: понятие нации носило социальный характер. В Средние века признаком нации была сословная или корпоративная принадлежность. Известно, что в эпоху Ф. Скорины подобный домодерный критерий нации сохранялся: студенты из Великого Княжества Литовского в Болонье были отнесены к «немецкой нации», а поляки и чехи Венского университета – к венгерской. Заслуживающей внимания была также самоидентификация Скорины, который считал себя «литвином», «русином» и «полочанином». По-видимому, основаниями такой дифференцированной идентификации служили не столько формировавшиеся в Европе того времени политический (гражданство) и культурный (язык) критерии, сколько разнообразие социальных практик, в которые был вовлечен носитель идентичности. Нужно также особо отметить так называемую «локальную идентичность» – по месту происхождения («полочанин»). Преобладание локальной идентичности было совместимо с принципом династической лояльности (или лояльности к правителю), который обеспечивал солидарность подданных, в частности, в ВКЛ. Принцип династической лояльности, предполагающий социальную иерархию, вполне соответствовал статусному пониманию нации, в которую входила только господствующая группа, а не весь народ.

В Новое время формируются различные варианты модерной идентичности: принадлежность к нации определяется не социальным критерием (лояльностью к власти или принадлежностью к сословию), а особым идеологическим признаком (обычно культурного или политического содержания).

Наиболее известны – немецкая (по этнокультурному признаку) и французская идентификация (определяемая по гражданству). Считается, что предпосылки к подобному формированию нации сложились также в Речи Посполитой к концу XVIII в. Здесь аристократия была полиэтническим образованием, но все ее представители могли считаться поляками независимо от происхождения и языка. В Конституции 3 мая 1791 года обнаружился момент модерного понимания нации: к ней причислялись все сословия, включая низшие. Нужно помнить, что специфика идентификации на исторической территории формирования Беларуси определялась рядом известных факторов, таких как отсутствие единого этнического состава и культуры различных социальных слоев, отсутствие собственного, или единого государства (белорусского, польского, литовского), отсутствие универсальной религиозной конфессии и идеологии, общего или унифицированного языков и т. п. Эти условия не способствовали формированию нации по модерному типу. Принимая европейский взгляд на становление наций как модерных образований, возникает необходимость признать, что идентичность белорусов «не дотягивала» до модерного типа, она не располагала необходимыми условиями и компонентами. Это же относится и к другим этническим и социальным группам региона, впоследствии ставшего Беларусью. Принимая во внимание указанные особенности, можно утверждать, что при сравнении с модерными образами формирования наций, опыт носителей идентичности на территории Беларуси является нетипичным, маргинальным. Нам кажется, что понять идентификацию белорусов можно в терминах места и процесса. В этом случае мы получим процессуально-топологическую модель. Ярким примером идентичности белорусов является «тутэйшасць».

Идентификация, основанная на привязке к месту («мы те, кто тут, здесь»), может быть понята по-разному. Привязка к месту («тут», «здесь») парадоксальна. Она напоминает парадокс с понятием «завтра»: день, о котором мы говорим как о «завтра», никогда не наступает, но вместе с тем, ретроспективно маркер «завтра» применим к любому дню, следующему за произвольно избранным «сегодня»; «завтра» – это «никогда» и «всегда».

Точно так же «здесь» – это везде и нигде (в отличие от «там», которое нигде и везде). Я могу обозначить словом «тут» любое место, где нахожусь (живу, останавливаюсь и т. п.). В то же время «тут», понятое как стратегическая идентификация места, не имеет устойчивого содержания: все места разные. Поэтому «тут» – это конкретное место без своей явленной уникальности. Данный парадокс снимается процессом: «тут» – это «чистое» место, содержание которого всегда только лишь возможно, или подразумевается где-то рядом. Идентификационная привязка к такому «чистому» месту представляет собой не что иное, как ускользание. Это отчасти подтверждается известным мнением о том, что «тутэйшасць» означала форму отказа от возможного выбора, нежелание признавать свою принадлежность к тому или иному этносу.

В таком контексте «тутэйшасць» становится не просто позицией нейтралитета, или патриотизмом малой родины, а особым способом самоидентификации: обретение себя здесь связано с дистанцированием от других посредством уклонения от различаемых возможных вариантов. По-другому говоря, из двух альтернатив идентификации, «тутэйшыя» предпочитают третью. Вероятно, корректные определения идентификации «тутэйшых» могли бы звучать как «мы – ни те, ни другие…». Идентификация по месту основана на логике различения, поскольку только различия, а не сходства (мест, этносов, культур), способны создать почву для наделения ценностью каждого социального субъекта в силу признания его уникальности, несводимости к другим. Это позволяет по-новому понять толерантность.

Именно такая ускользающая идентификация, основанная на логике различения, отсылает к возможному присутствию уникального содержания субъекта, только указывая на него. В таком случае нет опасности принять себя за кого-то другого. Таким образом, содержание идентификации не представляет собой практическую проблему: захваченность процессом не дает повода к этому.

Учитывая это возможное объяснение, можно полагать, что ни домодерное, ни модерное понимание нации не универсальны, поскольку в случае с белорусской национальной идентичностью мы имеем дело с особым субъектом, который не обязательно субстанциален, а скорее может быть описан как процесс самовоспроизводства или самоподтверждения. Подобный субъект воспроизводится за счет различия между нормативными идентификациями, рождаясь где-то в разрыве между ними. Принимая во внимание образы субъекта в современной культуре, можно сказать, что приведенный нами пример «тутэйшасці» является показательным. Но не в смысле повторения истории или опыта идентификации, а в плане формирования такого самосознания, которое было бы способно к принципиальной открытости и подвижности, не утрачивая при этом своей уникальности.

 

 

⇐ Предыдущая12345

Поделиться: