Гибель пилотажной группы «Русские витязи»

 

12 декабря 1995 года у вьетнамской авиабазы Камрань врезались в гору три истребителя Су‑ 27 пилотажной группы «Русские витязи». Четыре летчика погибли.

 

Элитная пилотажная группа ВВС России «Русские витязи» была создана в апреле 1991 года на базе первой эскадрильи авиаполка в подмосковной Кубинке для демонстрации возможностей истребителей Су‑ 27. До прилета в Малайзию на авиашоу она насчитывала 9 летчиков (6 основных и 3 резервных). Особым успехом пользовался у зрителей групповой пилотаж «четверкой» и «шестеркой», не имевший аналогов в мире.

Су‑ 27 — уникальный боевой истребитель. Фурор, произведенный его появлением, сравним разве что с мировым ажиотажем вокруг стратегического стелс‑ бомбардировщика B‑ 2 «Спирит» в 1988 году. На Су‑ 27 российские летчики только в первый год эксплуатации установили 15 мировых рекордов. По мнению специалистов, эта машина не имела равных в мире по пилотажным характеристикам.

Из Москвы в Малайзию «витязи» добирались группой из семи самолетов: лидер Ил‑ 76 и шесть «сушек» — две учебно‑ боевые спарки Су‑ 27УБ и четыре одноместных Су‑ 27. На самолете‑ лидере находились часть членов российской военной делегации и авиационные техники, всего около 60 человек, а на «сушках» — восемь летчиков. Ил‑ 76 принадлежал Государственному летно‑ испытательному центру в Чкаловском. Его командиром был назначен генерал‑ майор авиации В. Гребенников, недавно окончивший Академию Генерального штаба. Ранее он летал на стратегических бомбардировщиках Ту‑ 160, а на военно‑ транспортных самолетах имел небольшой налет — менее 200 часов. Правда, в состав экипажа Ил‑ 76 входили высококлассные второй пилот и штурман.

По дороге на малайзийский остров Ланкави, пролегавшей через Сибирь, Китай и Вьетнам, на спарке Су‑ 27УБ произошел отказ, и ее оставили в Китае. Поэтому в Малайзии «витязи» летали «пятеркой», что не помешало им выступить с большим успехом.

12 декабря пять истребителей Су‑ 27 и ведущий Ил‑ 76 после триумфа на авиашоу отправились домой. На авиабазе Тихоокеанского флота Камрань им предстояла дозаправка.

Авиабаза Камрань построена американцами в 1960‑ х годах для обеспечения бомбардировок Северного Вьетнама авиацией США — шла война во Вьетнаме. После ухода американцев авиабазу заняли советские военные, разместив там смешанный авиаполк самолетов‑ разведчиков дальнего действия Ту‑ 95, противолодочных Ту‑ 142, ракетоносцев Ту‑ 16 и истребителей МиГ‑ 23. С распадом СССР полк сокращен до эскадрильи, затем ликвидирована и она. Оставшаяся комендатура обеспечивала прием одиночных самолетов в простых метеоусловиях.

Командование ВМФ несколько раз докладывало в Минобороны и Генеральный штаб, что пришедшая в запустение авиабаза не может безопасно принять группу современных самолетов. Однако высокие руководители не вняли этим предупреждениям. Сказалось выгодное расположение аэродрома на маршруте перелета и возможность сэкономить средства, поскольку за услуги чужой авиабазы нужно платить в валюте.

Из Ланкави в Камрань «витязи» шли за самолетом‑ лидером традиционным «клином». Справа в 10 м от Ил‑ 76 (номер 623), спарка старшего штурмана подполковника Бориса Григорьева и заместителя командира эскадрильи по работе с личным составом майора Александра Сырового (номер 604); еще правее, с интервалами 3—5 м летели Су‑ 27 старшего летчика Николая Гречанова (603) и командира звена майора Николая Кордюкова (606). Слева шли истребители майоров Александра Личкуна и Владимира Ковальского (601 и 602). По высоте все самолеты находились друг от друга на расстоянии около 3 м.

Решение дозаправиться в Камрани принято без должной оценки метеоусловий в районе посадки. Когда на дальности 130 км от аэродрома; между лидером и наземным пунктом управления Камрани установили радиосвязь, первые же полученные с земли метеоданные не могли не насторожить: сильная облачность, нижний край ее на высоте 150 м, ливневый дождь. При таких условиях заход на посадку группой представлялся очень рискованным. Правила посадки на аэродроме Камрань написаны отнюдь не перестраховщиками — в 15 км к западу от базы находится гора Ронг («Дракон»), высотой 726 м, а в 25 км к юго‑ западу — гора Тюа («Князь»), высотой 1040 м, вблизи ее и произошла катастрофа. Поэтому руководитель полета на аэродроме Камрань подполковник Арбузов дал указание: при переходе ближнего привода держать высоту 1500 м. Су‑ 27 разгруппироваться и садиться по одному с интервалом в 1 км.

Однако командир Ил‑ 76 Гребенников потребовал захода на посадку группой по схеме «большая коробочка». Эта схема предусматривала: выход на дальнюю приводную радиостанцию; разворот на 180 градусов выход на курс, обратный посадочному; выполнение третьего разворота с курсом 280 градусов: завершение четвертого разворота; посадку.

В замкнутом прямоугольном маршруте два длинных отрезка: один проходит через ВПП с посадочным курсом и с выходом на дальнюю приводную радиостанцию; другой, параллельный ему, — с обратным посадочному. Наиболее важные развороты — третий, обусловливающий удаление выхода на аэродром, и четвертый, после него самолет выходит на посадочный курс. Оптимальное удаление выхода из четвертого разворота — 10—12 км, что позволяет летчику исправить возможные ошибки.

Подходя к аэродрому посадки, самолет по указанию руководителя полетов (РП) вписывается в «коробочку» и начинает снижение до высоты полета по кругу. Для равнинного аэродрома высота круга 200—300 м, для горного, как Камрань, 900 м и выше. С наземного пункта управления группе «витязей» задана высота полета «по коробочке» 1500 м. На эту высоту самолеты должны выйти после разворота на 180 градусов.

На подлете к базе командир звена Гребенников даже не стал, как положено, просить разрешения на посадку. Бортовой самописец только зарегистрировал распоряжения 623‑ го: «Будем у вас заправлять 30 т. Уходим завтра по местному времени в 5 часов 30 минут; заправку организовать сразу после прибытия».

Наземные службы еще пытались что‑ то уточнить, но ведущий гнул свою линию: «Фенол, я шестьсот двадцать третий, разрешите снижение».

Не слушал генерал и ведомых. Едва 601‑ й (ведущий левой пары и группы Су‑ 27) начал докладывать расположение истребителей, как Гребенников его оборвал: «Да подожди, надо снизиться сначала! »

Наземный руководитель полета (РП) Арбузов попытался командовать посадкой, что в создавшихся условиях было делом нелегким. «Витязи» заходили на посадку, что называется, с ходу. С трудом повторяющий маневры командира ведущий правой тройки (604‑ й) попросил: «Эй, чуть поплавнее, оставь мне какой‑ нибудь запас! », но его тут же одернул ведущий: «Не понял — что ты хочешь? » После этого вопросов не возникало.

Тем временем группа выполнила доворот на посадочный курс и вписалась в «коробочку». Заняла эшелон 1500 м и пошла на дальний привод, после которого предстояло выполнить первый правый разворот.

РП: Сохраняйте тысячу пятьсот.

И тут же реплика одного из истребителей: «Не лучше снижаться?..»

Командир Ил‑ 76: Разрешите дальнейшее снижение…

РП старается сдержать нетерпение ведущего поскорее сесть: «После прохода привода дальнейшее снижение до шестисот. Вам (Ил‑ 76. — И.М.) остаться на высоте тысяча пятьсот метров, а группам истребителей (паре и тройке. — И.М.) снижаться и распускаться для посадки».

Еще несколько попыток РП и ведомых хоть как‑ нибудь развести группу не увенчались успехом — генерал настаивал: посадка группой и именно с первого захода.

В кабине Ил‑ 76 в момент, предшествующий катастрофе, шел крутой мужской разговор — штурман Кряжевских пытался вмешаться в события и объяснить Гребенникову рискованность маневра. Однако кусок ленты с самописца, на которой был зафиксирован этот скандал, таинственным образом исчез.

Всей шестеркой стали выполнять в облаках и разворот, и снижение, причем в плотном строю.

Через полторы минуты такого полета ведущий истребитель признался: «Здесь плохо видно, под облака снижайтесь…»

Ил‑ 76: Понял, понял…

Последовал разворот на 180 градусов; заняли курс обратный посадочному.

РП: Земля под тобой просматривается, шестьсот двадцать третий?

Ил‑ 76 (623‑ й): Практически нет, временами.

РП: Визуально сопки не наблюдаю (погода настолько плохая, что сопки не видно даже с земли. — И.М.).

Но экипажи не могут проконтролировать удаление, поскольку дальномер аэродрома не работает, земных ориентиров не видно.

604‑ й: Шестой, у тебя работает хоть что‑ нибудь?

606‑ й: А кто его знает!

РП в отсутствие аппаратуры на глаз прикидывает, что самолеты находятся в районе третьего разворота, где высота сопок больше 600 м. Предупреждает Гребенникова: «После прохода траверза третий (разворот. — И.М.) не затягивать… визуально я сопки не наблюдаю».

Все внимание «витязей» приковано к Ил‑ 76 и сохранению места в боевом порядке, чтобы не столкнуться или не потеряться в облаках. За началом третьего разворота, который близок к семисотметровым сопкам, толком никто не следил — не в состоянии был это делать.

Ил‑ 76: Разворот вправо!

До катастрофы осталось две с половиной минуты.

604‑ й: На посадочном… под облака?

Ил‑ 76: Понял… (что понял, трудно сказать. — И.М.)

Начался правый разворот, крен 15 градусов. Истребители, летящие слева от Ил‑ 76 (те, кто останется в живых), чуть набирают высоту; правые соответственно снижаются.

Чтобы не потерять самолет‑ лидер в условиях плохой видимости, истребители вынуждены приблизиться к нему на минимальное расстояние. «Ближе становись, потеряем (Ил‑ 76 и друг друга. — И.М.)», — эту команду ведущие давали ведомым несколько раз. В результате сближения фонарь кабины Су‑ 27УБ, который пилотировали ведущий правой тройки Борис Григорьев и штурман Александр Сыровой, оказался буквально между двигателями крыла Ил‑ 76. Николай Гречанов и Виктор Кордюков на одноместных Су‑ 27 следовали за ним на удалении всего 3—5 м. Времени на контроль приборов практически нет, главное — не задеть соседа.

Гребенников дает вывод на курс 280 градусов — к четвертому развороту, как он считает. На самом деле вся группа идет точно на сопки, закрытые в этом районе плотной облачностью. Третий разворот выполнен с затягиванием на несколько километров. РП не в состоянии помочь летчикам, поскольку экран его примитивного локатора забит помехами от облачности и «местниками» — засветками от тех же сопок.

В такой обстановке от РП должна была прозвучать единственная команда пилотам — «Всем немедленно в набор высоты», но она не прозвучала. У Арбузова просто не хватило опыта и практики руководства полетами в сложных условиях, да еще с таким примитивным техническим обеспечением.

Самолеты приближались к склону горы на высоте 604 м, в 25 км от аэродрома. Но, как позднее установили эксперты, и это нагромождение ошибок еще не было фатально.

При выполнении четвертого разворота в кабине Ил‑ 76 сработала сигнализация, предупреждающая об опасном сближении с рельефом местности. Замигало желтое табло: «Опасно, земля! », прерывисто зазвучала сирена. Руководство по летной эксплуатации предписывает в этом случае немедленно и энергично перевести самолет в режим набора высоты, увеличить режим работы двигателей вплоть до максимального. Гребенников обязан был предупредить ведомых об опасности и предстоящем маневре.

Точную картину происходившего в кабине Ил‑ 76 восстановить вряд ли удастся, поскольку переговоры внутри экипажа не записались. Сигнализация работала в течение 25 секунд. Все это время Гребенников бездействовал. Из шокового состояния, по словам генерала, его вывел правый пилот Сухарь. Только тогда командир потянул штурвал на себя, выведя самолет в набор высоты и одновременно подав об этом команду в эфир: «Борт, набор высоты… пятьдесят». Но Гребенников опоздал.

606‑ й: Сейчас еще чуть‑ чуть и уже потеряю!

603‑ й: Четвертый, под двигателями (Ил‑ 76. — И.М.) становись, а то потеряем.

До роковой сопки 350 м — чуть больше двух секунд полета. Вопль ведущего Ил‑ 76: «Набор высоты! »

Пассажиры увидели на уровне иллюминаторов вершины деревьев — и тут же первый из тройки Су‑ 27 цепляет вершину сопки.

604‑ й пытается предупредить ведомых: «Прыг!..» — однако не успевает закончить команду. У 603‑ го и 606‑ го нет времени на спасительный маневр.

В этом последнем развороте, после которого с борта Ил‑ 76 должна поступить команда на роспуск группы, правая тройка оказалась в самом нижнем и самом опасном положении. Следуя за лидером в строгом соответствии с правилами группового полета и с принижением к ведущему 2—3 м, самолеты Николая Гречанова и Виктора Кордюкова врезались в склон горы. Экипаж Су‑ 27УБ мог попытаться катапультироваться. Но в таком случае неуправляемая машина столкнулась бы с Ил‑ 76. Предотвращая возможность катастрофы самолета‑ лидера с пассажирами на борту, Борис Григорьев и Александр Сыровой не воспользовались шансом на спасение и погибли. Двум истребителям удалось избежать катастрофы.

601‑ й: Выводим, пошли наверх!

602‑ й: Я за тобой, Саш!

Опытные и давно знающие друг друга летчики рванули рукоятки на себя и взмыли за облака.

Ил‑ 76 счастливым образом прошел по небольшой лощине в горах, на высоте 32 м над землей, прежде чем пойти на набор высоты. Эксперты утверждают, что после включения сигнализации даже запаздывание с правильной реакцией в пределах 18—19 секунд еще позволяло всей групп уйти на безопасную высоту. Уцелевшие истребители пришли в себя стали считать потери лишь на высотах 1500—2000 м.

Ведущий левой пары: «4‑ й, 4‑ й, 3‑ й, 6‑ й! » Ответа не последовало. Ил‑ 76 совершил промежуточную посадку на аэродроме Камрань; два Су‑ 27 приземлились примерно в 70 км южнее — в аэропорту города Фанранг.

Истребители Су‑ 27 оснащены системами катапультирования со сверхмалых высот, позволяющими пилотам спастись за доли секунды до удара о землю. Даже если бы катастрофа произошла над морем, летчики имели шансы на спасение. Вьетнам омывается теплым морем, и, случалось, рыбаки с затонувших шхун держались на воде без каких‑ либо спасательных средств до двух суток.

Сразу после катастрофы вьетнамские военные обследовали склоны горы около Камрани, в которую, согласно первоначальным данным, врезались истребители, но ничего там не обнаружили. Затем появились сообщения, что найдены обломки одного из трех российских истребителей, но вскоре выяснилось, что местные жители отыскали фрагменты самолета, оставшиеся еще со времен вьетнамской войны.

Обломки Су‑ 27 найдены лишь 16 декабря: с вертолета заметили место падения и висящий на деревьях парашют. Позднее выяснилось, что одна из систем катапультирования все же сработала от удара самолета об скалы, но летчика это, к сожалению, не спасло.

В тропическом Вьетнаме обычно зимние месяцы — это сухой сезон, однако практически в течение всей поисковой операции на месте катастрофы лил дождь, поэтому буквально прорубавшимся сквозь джунгли спасателям долго не удавалось добраться до обломков самолетов.

Тела Николая Гречанова и Виктора Кордюкова найдены на одиннадцатый день поисков. Тремя днями ранее удалось обнаружить останки подполковника Бориса Григорьева и майора Александра Сырового.

Катастрофа произошла у горы Тюа («Князь»), расположенной в 25 км к юго‑ западу от аэропорта Камрань.

Следствие признало виновными в гибели «витязей» командира одно из военных частей, базирующихся на аэродроме Чкаловский, генерал‑ майора Гребенникова, штурмана полковника Кряжевских и руководителя полета на аэродроме Камрань подполковника Арбузова.

Вина первого пилота и штурмана 623‑ го доказана полностью. Без разрешения руководителя полетов командир Ил‑ 76 начал выполнять первый разворот. Затянул третий разворот из‑ за необходимости идти на по садочной скорости 450 км/ч (ее просто «не потянули» бы ведомые истребители) вместо нормальных для «Ила» 350 км/ч. Гребенников сообщил о прохождении траверза спустя 53 секунды по истечении фактического прохождения этой точки, что в линейных величинах составило примерно 10 км. А в диспетчерской на земле не могли состыковать линию по карте — без каких‑ либо точек привязки — с горным рельефом местности. Согласно установленным для аэродрома Камрань правилам, минимальная высота при заходе на посадку с суши должна составлять 1500 м. А по данным приборов Ил‑ 76, летевшие впереди Су‑ 27 снизились до 600 м.

В то же время руководитель полетов Арбузов мог поставить на место генерала еще на подлете к Камрани, тем более что тот все равно не его начальник. Ведущие левого и правого звеньев имели полное право потребовать второго захода. В принципе отказаться выполнять приказания мог любой летчик, вплоть до 606‑ го, но этого не сделал никто. А уж штурману Ил‑ 76 настоять на своем сам бог велел.

В этой ситуации больше всех повезло 605‑ му — из‑ за мелкой неполадки он был оставлен на базе в Сянгане.

После долгого расследования трибунал Московского военного округа 13 марта 1998 года приговорил генерал‑ майора авиации Владимира Гребенникова к шести годам лишения свободы, однако он тут же попал под амнистию. Суд учел также и то обстоятельство, что подсудимый имел правительственные награды и являлся заслуженным военным летчиком России. Справедливости ради надо сказать, что к трагедии привели не только самоуверенные действия Гребенникова. Как уже подчеркивалось, техническое оснащение аэродрома в Камрани на момент планирования и перелета не соответствовало требованиям «Норм годности военных аэродромов» (НГВА‑ 92). Однако с запозданием пришедшая от командования авиации ТОФ информация об этом так и не доведена до летчиков, которые в то время находились в Малайзии.

Уже после происшедшей трагедии, как установлено в суде, с целью «оправдать» бездействие должностных лиц штаба авиации флота, не принимавших своевременных мер по ремонту и замене технического оборудования на аэродроме, которое использовалось с 1969 года, в официальный документ, «Инструкцию по производству полетов в районе аэродрома Камрань», задним числом внесена поправка — ужесточен метеоминимум. Из исследованных в судебном заседании документов видно, что неправомерное указание начальнику авиакомендатуры на аэродроме Камрань о внесении изменений в инструкцию дано из штаба ТОФ через трое суток после катастрофы, а в штабе авиации ВМФ об указанном метеоминимуме стало известно лишь 18 декабря.

 

Самолет Ан‑ 32 врезался в рынок Киншасы

 

8 января 1996 года при взлете в аэропорту Ндоло близ Киншасы (Заир) самолет Ан‑ 32 компании «Московские авиалинии» врезался в столичный рынок. 350 человек погибли, 470 получили ранения различной степени тяжести.

 

8 января грузовой самолет Ан‑ 32 («борт» 26222), принадлежавший лизинговой авиакомпании «Московские авиалинии» и зафрахтованный местной фирмой «ССИБЕ‑ Заир», должен был выполнить рейс в один из отдаленных районов страны по доставке туда продовольствия.

В состав экипажа входили четверо граждан России: командир корабля Николай Казарин, второй пилот Андрей Гуськов, штурман Андрей Коковихин, бортинженер Андрей Беляев, гражданин Украины штурман‑ дублер Сергей Гладких и заирец.

Аэродром в Киншасе расположен практически в центре города. Его окружает многолюдный рынок, где можно купить все что угодно. В основном здесь собирается беднота; господа с толстыми кошельками предпочитают другие кварталы.

Но вот все формальности улажены. Ан‑ 32 начал разбег по ВПП. Казалось, еще несколько секунд, и машина поднимется в воздух, но этого не произошло. Самолет не оторвался от полосы и на большой скорости выкатился на территорию рынка, расположенного по курсу взлета, кромки летного поля. Расширившимися от ужаса глазами смотрели продавцы и посетители рынка, как прямо на них стремительно надвигается страшная громада. Многие не успели даже двинуться с места.

Самолет буквально пропахал рынок по 300‑ й диагонали, сметая импровизированные прилавки и павильоны, взорвался и загорелся. Уцелевшие заирцы в ужасе бросились прочь, но сотни их остались лежать на земле. Крики ужаса, стоны раненых, мольбы о помощи…

Ан‑ 32 оставил за собой жуткое месиво из истерзанных человеческих тел, палаток и экзотических фруктов. Погибли около 350 человек (точная цифра неизвестна), в основном женщины и дети. А сколько получили ранения вообще неизвестно. Экипажу каким‑ то чудом удалось избежать сурового африканского самосуда.

Для расследования причин катастрофы 10 января из Москвы в Киншасу вылетели специалисты МАК и ДВТ Минтранса РФ. Заирская сторона сначала собиралась подключить российских экспертов к расследованию, однако уже вскоре сделала ставку на иностранцев, несмотря на то, что самолет был российского производства. Вместо того чтобы «черные ящики» (параметрический самописец и бортовой магнитофон МС‑ 61) отправить на расшифровку в российский НИИ, заирские власти отослали приборы в Канаду, где долго не знали, с какого конца к ним подступиться.

Самолет Ан‑ 32 принадлежал компании «Московские авиалинии». Эта компания — осколок известной авиакомпании «Шереметьево‑ 2». Три года назад «Шереметьево‑ 2» распалось на несколько хозяйственно независимых подразделений. Среди них, в частности, компания «Русский витязь» (занималась грузовыми авиаперевозками на Ил‑ 76), авиакомпания «Золотая звезда» и некоторые другие. Когда пагубные последствия такого распада стали явственно ощущаться, приняли решение вновь собрать всех отколовшихся под одно крыло. Но «Московские авиалинии» — единственная компания, которая успела к тому времени акционироваться и тем самым сохранить свою независимость.

26 февраля на основании данных служебной проверки по акту катастрофы Ан‑ 32 в Заире московской транспортной прокуратурой было возбуждено уголовное дело по статье 85 УК РФ («Нарушение правил безопасности движения и эксплуатации транспорта») и направлено для расследования в Авиатранспортную прокуратуру. Дело в том, что еще 4 января 1996 года комиссией Московского регионального управления воздушного транспорта приостановлена деятельность авиакомпании «Московские авиалинии» за грубые недостатки в организации техобслуживания воздушных судов, его периодичности и качества. Полеты всех «бортов» компании запретили. Однако, несмотря на это, руководство компании продолжало полеты на свой страх и риск; 8 января самолет Ан‑ 32, бортовой номер КА26222, ушел в последний рейс. Возникал вопрос, каким образом этот самолет попал в Заир, как соблюдались сроки техобслуживания машины и велась эксплуатационная документация самолета.

В свою очередь, в самой компании «Московские авиалинии» пытались всю вину свалить на экипаж, утверждая, что злосчастный полет в Киншасе — личная инициатива пилотов Ан‑ 32. «Случай очень тяжелый и запутанный. Во всем этом и предстоит разобраться вылетевшим в Киншасу экспертам», — подчеркнул Владимир Рудаков. В то же время начальник отдела Госнадзора отметил, что Ан‑ 32 отнюдь не устаревшая машина. Все летные были документы в порядке.

К сожалению, российская сторона из‑ за «неразговорчивости» заирцев имела довольно общее представление о причинах трагедии. По мнению специалистов, самолет не оторвался от полосы по причине перегрузки. Якобы пилотов ввело в заблуждение, что на контейнерах, загруженных в грузовую кабину, указан один вес, а на самом деле он гораздо больший. По другим, неофициальным данным, начальник аэропорта запретил погрузку по причине несоответствия фактического веса груза заявленному в полетных документах. Но после кто‑ то из руководства, возможно, за взятку в несколько тысяч долларов, дал добро на загрузку «борта». В иностранных источниках именно перегруз и слабая квалификация пилотов фигурируют как причины катастрофы.

Некоторые специалисты считают, что экипаж, совершая первый рейс в регионе, не знал, что в условиях высокогорья и жаркого климата мощность двигателей самолета падает, и не учел этого в разработке схемы взлета. Однако Ан‑ 32 является модификацией «грузовика» Ан‑ 26 и специально предназначен для эксплуатации в условиях жаркого климата и высокогорных аэродромов.

Эксперты «Аэрофлота» утверждают, что именно за пилотами остается последнее слово — поднимать в воздух машину или нет. По инструкции они не имеют права взлетать с перегрузкой.

Но если бы все зависело только от летчиков… Тот Ан‑ 32 был одним из самолетов ныне уже несуществующей авиакомпании «Московские авиалинии», базировавшихся в Найроби. Пилоты, надо отдать им должное, профессионалы высокого класса. Но, загнанные в угол безденежьем на родине, они готовы были на все, — даже, по словам одного из них, подписывать контракты «втемную» — текст прикрывался листом бумаги. Так что летели туда и тогда, куда и когда прикажут менеджеры, с любым грузом, в любое время дня и ночи. В результате происходили серьезные аварии и возникали международные скандалы, когда следствие сворачивалось даже по указанию самого Генерального секретаря ООН.

Стоит заметить, что российские (а раньше советские) самолеты и экипажи тяжело переносят специфические африканские условия (жару, экономические и организационные трудности). Вспомним хотя бы 1986 год, когда в Мозамбике разбилось сразу два советских самолета — Ан‑ 26 и Ту‑ 134. В последнем погиб президент этой страны Самора Машел. Тогда все верили, что гибель Ту‑ 134 — это происки южноафриканских спецслужб. Кому мешал российский самолет в Заире? Может быть, конкурентам одного африканского коммерсанта, — принадлежавший ему груз был на борту самолета «Московских авиалиний»?

Хорошо еще, что российским летчикам удалось сбежать с места происшествия. А то не миновать бы им африканского самосуда и традиционного «ожерелья» — горящей на шее автомобильной покрышки.

По горячим следам события российским дипломатам удалось добиться вывоза на родину основной части экипажа самолета. Однако два пилота — Николай Казарин и Андрей Гуськов — предстали в Киншасе перед судом, который — после пятимесячного разбирательства — обвинил их в убийстве. Положение осложнялось тем, что у России и Заира нет соответствующих межправительственных соглашений.

Срок дали российским летчикам не такой уж большой. Всего два года за то, что они стали причиной трагедии в Заире.

Два года африканской тюрьмы — много это или мало? Родственники погибших после оглашения вердикта 6 августа бурно выражали недовольство мягкостью приговора.

Для белого человека это почти смертный приговор. И не потому, что от тюремной баланды протягивают ноги даже привычные к скудной пище африканцы. Камеры переполнены не только заключенными, но и полчищами крыс, вшей и тараканов. К тому же запросто можно подхватить менингит, холеру, туберкулез или что‑ нибудь, еще с местным колоритом, не говоря уж о СПИДе. К этому надо добавить черный расизм, а он не лучше белого…

В связи с этим вспоминается трагикомический случай: отданный под суд в Кении американский контрабандист наркотиков Майкл Картер здорово позабавил всех находившихся в зале, когда стал слезно умолять судей выдать его властям США. А там его ожидал несравненно более суровый приговор. Два штата — Вашингтон и Калифорния — добивались выдачи контрабандиста. Причина неожиданного всплеска тоски по родине проста: в ходе следствия, по словам Майкла, он делил небольшую камеру со 120 африканцами. Да и тюрьмы в Африке своеобразные — одна, например, разместилась посередине озера, кишащего голодными крокодилами.

Российские дипломаты сделали все возможное, чтобы вернуть пилотов в правовое поле России.

 

Самолет «Боинг‑ 747» взорвался над Атлантикой

 

17 июля 1996 года после взлета из нью‑ йоркского аэропорта имени Дж. Кеннеди взорвался в воздухе и рухнул в Атлантический океан пассажирский самолет «Боинг‑ 747‑ 131». Погибли 249 человек.

 

Страшная трагедия, разыгравшаяся в вечернем небе Америки, останется и истории как одна из крупнейших воздушных катастроф. Принадлежавший компании «Транс уорлд эйрлайнз» (TWA) «Боинг‑ 747‑ 131» (бортовой номер 93119) — самый большой и один из самых надежных авиалайнеров — взорвался спустя несколько минут после взлета с полосы нью‑ йоркского аэропорта и рухнул в Атлантический океан, в нескольких километрах от Лонг‑ Айленда. На борту лайнера, выполнявшего регулярный рейс 800 в Париж, находилось 249 человек. Среди пассажиров было много французских студентов.

Несмотря на поздний час о трагедии сразу сообщили руководству страны. Около полуночи официальный представитель Белого дома от имени президента Клинтона выразил соболезнования всем пострадавшим. Не прошло и часа со времени катастрофы, как телекомпания Си‑ Эн‑ Эн начала вести прямой репортаж с места события.

По словам очевидцев, находившихся на острове Лонг‑ Айленд, над которым пролегала трасса рокового рейса, через полчаса после вылета «Боинга» из международного аэропорта имени Дж. Кеннеди они увидели сначала небольшую вспышку, а затем падающий в воду огненный шар и услышали несколько сильных взрывов. Можно только поражаться, как быстро люди, случайно оказавшиеся рядом, бросились на помощь. К моменту, когда подоспели катера береговой охраны, на месте трагедии находилось несколько десятков лодок и катеров местных жителей.

Но спасать было уже некого — пассажиры и члены экипажа погибли. На гладкой поверхности океана — огромное пылающее пятно горящего авиационного топлива. А вокруг, покачиваясь, плавали трупы, фотографии, документы, бумажники, кроссовки, блокноты, спасательные жилеты, письма, обрывки одежды и тлеющие обломки самолета. Над всем этим стоял какой‑ то странный тяжелый запах.

Час за часом катера, лодки, самолеты, вертолеты и корабли береговой охраны США вновь и вновь прочесывали район падения «Боинга». На берег доставляли извлеченные из воды обломки, личные вещи погибших. Удалось обнаружить останки 140 человек.

Одновременно поступали сведения о тех, кто летел рейсом номер 800. Управлял погибшим «Боингом» очень опытный экипаж: командир корабля Стив Снайдер и второй пилот Ральф Кеворкян работали в компании с 1964 и 1965 годов соответственно, ветераны полетов на «Боингах» этого типа. В кабине экипажа находились также два бортинженера — Ричард Кэмпбелл (в компании с 1966 года) и Оливер Кирк, пришедший в TWA четыре месяца назад. Пассажиров в салоне обслуживала бригада из 14 человек. Кроме того, на борту авиалайнера летел сменный экипаж в составе 3 пилотов и 14 стюардов и стюардесс. Они следовали в качестве пассажиров, чтобы сменить в Париже уставший экипаж. А вот полный список пассажиров компания сообщила только через 16 часов, что вызвало взрыв общественного негодования.

Соболезнования родственникам и друзьям жертв катастрофы выразили губернатор штата Нью‑ Йорк Джордж Патаки и мэр города Нью‑ Йорк Рудольф Джулиани. Они провели бессонную ночь и в числе первых посетили расположенный около аэропорта имени Дж. Кеннеди отель, который отвели для ожидающих известий родственников и близких тех, кто вылетел из Нью‑ Йорка рейсом, оборвавшимся над океаном.

Даже вездесущие репортеры не могли туда попасть. В самом отеле постоянно работало большое число медиков и специалистов‑ психологов, готовых оказать необходимую помощь делом и словом. Здесь царила удивительная атмосфера, когда люди, объединенные общим горем, сами, едва сдерживая рыдания, находили слова поддержки, чтобы помочь тем, у кого уже не осталось сил.

Вместе с тем, как ни старалась компания TWA сделать все от нее зависящее, она услышала немало критики в свой адрес за то, что слишком медленно ставила в известность родных и близких. Один молодой мужчина с возмущением рассказывал, что в его семье гостил 12‑ летний мальчик из Франции, которого он проводил на злосчастный рейс, и на протяжении суток авиакомпания не могла сообщить родителям в Париже о трагедии. Другой молодой человек пытался добиться сведений о летевшей в составе экипажа «Боинга» стюардессе: они были обручены уже два года, через месяц хотели обвенчаться. Рядом с ним оказалась девушка, старавшаяся узнать о судьбе своего давнего знакомого: прямо перед тем как сесть в самолет, он позвонил ей и предложил стать его женой.

В глубоком трауре оказался пятитысячный городок Маунтурсвиль штате Пенсильвания. Он потерял 16 учащихся местной школы и четверых сопровождавших их взрослых. Все они летели на 10‑ дневную экскурсию в столицу Франции. Чтобы совершить эту поездку, ребята два года собирали деньги, подрабатывая мытьем автомобилей, работая посыльными или продавцами в магазинах. Соболезнования жителям Маунтурсвиля по телефону выразил президент США Билл Клинтон.

Официальные лица советовали не спешить с преждевременными выводами о причинах катастрофы. Тем более что уже не один раз появлялись сообщения, будто на найденных обломках самолета четко видны следы взрыва бомбы, а потом эксперты это не подтверждали.

Рассматривались три версии. Первая — взрыв вызван серьезными неполадками в работе двигателей и других систем самолета. «Боинг‑ 747‑ 131» произведен в ноябре 1971 года. До своего последнего дня он налетал 93303 часа и совершил 16869 посадок. Самолет не раз попадал в аварийные ситуации. Случались и отказы двигателей, и трещина в топливном баке, и падение давления в гидравлической системе управления, из‑ за чего лайнер совершал экстренные посадки. Но все неисправности быстро устранялись, и машина продолжала летать.

Вторая версия — возможность столкновения самолета в воздухе с каким‑ либо объектом. Допускали также, что «Боинг‑ 747» был сбит ракетой «земля — воздух»: теоретически это возможно при использовании американского «Стингера». Но эта версия отпала одной из первых. Специалисты тщательнейшим образом изучили записи радаров слежения, сделанные с момента взлета и сразу после того, как «Боинг» пропал с экранов. Но ничего необычного обнаружить не удалось. Что же касается светящейся точки, якобы замеченной операторами перед взрывом «Боинга», то, по словам экспертов, это скорее всего электронная помеха или небольшой сбой аппаратуры. Такое нередко случается.

Третья версия — террористический акт в связи с начинающимися Олимпийскими играми в Атланте. К месту катастрофы сразу прибыли сотрудники ФБР и подразделений по борьбе с терроризмом, оснащенные специальным оборудованием, которое позволяет обнаружить малейшие следы взрывчатки в воде и на обломках самолета.

Как стало известно газете «Вашингтон таймс», директор ФБР Луис Фри и председатель Национального бюро по безопасности на транспорте Джеймс Холл в ходе закрытой встречи с членами комитета по разведке в сенате конгресса США сообщили, что серьезно изучалась возможность взрыва на борту «Боинга» бомбы, подложенной террористами.

Телекомпания Эй‑ Би‑ Си сделала два предположения. Первое: взрыв — дело рук последователей Рамзи Юсефа (в это время его судили в нью‑ йоркском федеральном суде в связи со взрывом во Всемирном торговом центре и планами уничтожения двенадцати западных пассажирских самолетов). Согласно Эй‑ Би‑ Си, связанная с Юсефом группировка взяла на себя ответственность за уничтожение «Боинга». Бомба на борт TWA 800 заложена человеком, имевшим доступ к самолету прямо на стоянке. Чтобы проверить, насколько тщательно авиалайнеры охраняются на земле, один из корреспондентов, навесив себе на шею кучу самых разных пропусков и просроченных карточек с фотографиями, направился прямо к стоянке самолетов. И он не только прошел через несколько кордонов службы безопасности, но и успел несколько минут походить вокруг одного из «Боингов», пока его не задержал бдительный механик, причем не из той компании, которой этот самолет принадлежал.

⇐ Предыдущая11121314151617181920Следующая ⇒

Поделиться: