ОБРЯДА НИЖНЕВОЛЖСКОГО НАСЕЛЕНИЯ В ЗОЛОТООРДЫНСКОЕ ВРЕМЯ

 

Исследования погребального обряда народов различных эпох помогают создать более полное и четкое представление о материальной и духовной культуре людей в древности. Не является исключением и население Великой Степи золотоордынского времени и, в частности, нижневолжского региона. Однако, необходимо отметить, что, несмотря на огромное количество работ по золотоордынской тематике, проблемы погребальной обрядности освещались в них далеко не всегда, а, если эти вопросы и затрагивались, то лишь эпизодически. Это приводит к тому, что многочисленные особенности духовной жизни населения Золотой Орды остаются неизученными.

В то же время, с помощью традиционных методов обработки археологического материала не всегда можно составить полное представление об исследуемой проблеме, и статистические методы изучения могут удачно дополнять уже апробированные временем методики. Особенно, на наш взгляд, это оправданно в том случае, когда речь идет о таком объемном и зачастую унифицированном материале как погребальные памятники.

Целью данной работы является освещение одной из особенностей погребального обряда населения Нижней Волги золотоордынского времени. Обработка материала проводилась при помощи статистического пакета STATISTICA для Windows`95/98.

Исходным моментом при использовании формализованных процедур в археологических исследованиях является наличие машиночитаемой базы данных, созданной на основе определенного количества закодированных признаков, по которым проводится дальнейшая обработка. Составленный нами код состоял из 167 альтернативных признаков с числом категорий 2 (1- 0, «да» – «нет», наличие/отсутствие признака), объединенных в 24 совокупности.

Перед проведением статистических анализов непосредственно всего массива захоронений обработке подверглись сами признаки с целью выявить наиболее значимые из них. Для этого у каждого признака был вычислен коэффициент энтропии, после чего отобраны те, что имели значение, равное или выше установленного порога – 0, 04 (14 % от min = 0.002 и max = 0.301); таковых оказалось 88. Затем у каждой пары оставшихся признаков был вычислен коэффициент степени взаимосвязи (коэффициент Крамера), и для дальнейших анализов отобраны признаки, имеющие положительное значение коэффициента, равное или больше 0, 19 (31 % от 0, 000 до 0, 61), т.к. для альтернативных номинальных признаков возможно вычислить не только силу связи, но и ее знак. Между оставшимися 63 признаками был построен граф связей, выявивший наличие 3 блоков и 4 отдельных пар признаков.

Первые два блока включают в себя признаки, описывающие погребения, совершенные по языческому и мусульманскому обрядам. Признаки третьего блока описывают захоронения, в которых естественное сочленение костяков было нарушено.

В целом, не принимая во внимание материалы нашей выборки, подобные комплексы можно разделить на две группы: с обрядом обезвреживания погребенных (ООП; термин В.С. Флерова) и «упакованные» (термин И.С. Каменецкого).

За ООП стоит сложное миропонимание и мировоззрение, которое обязательно предполагало наличие минимум двух миров: верхнего мира живых и нижнего – умерших, между которыми имеются реальные связи. Цель ООП определенна: лишить умершего возможности встать и выйти из могилы непосредственно в своем, еще не исчезнувшем, человеческом обличии, но уже в другом качестве, как выходец из загробного мира; т.е., неразрушенные останки родственников были постоянным источником опасности. Уже само воздействие непосредственно на тело или его останки говорит об относительно примитивных представлениях о мироздании. Они характеризуют тот уровень религиозного мировоззрения, на котором еще четко не оформилось представление о чисто духовной субстанции. Вероятно, для духа человека этого уровня еще было недоступным полностью абстрагировать понятие «душа», «дух», представить их вне любой материальной оболочки. Естественно, мотивировки необходимости обезвредить тело или скелет, представления о потустороннем мире и путях к нему могли быть многообразными, но суть их оставалась одна, а соответственно, близкими были методы обезвреживания. ООП зафиксирован в погребениях различных народов разных эпох: возможно, ритуальному разрушению подвергались скелеты на могильнике Подкумский I-III вв. н.э. на Кавминводах, на могильнике в Кисловодске «Директорская горка» конца VII-середины VIII в., в курганах усуньского времени в Чуйской долине, в катакомбных подкурганных захоронениях кугайско-карабулакской культуры III-IV вв. в Фергане, в Бамутском курганном могильнике XIV-XVI вв. (Крупнов Е.И., Мунчаев Р.М., 1963, с. 224, 228, 230), в могильниках зарубинецкой культуры; ВВ. Седов отмечает расчленение скелетов в славянских курганах, видя в этом «бесспорный фино-угорский элемент» и ссылаясь на Хотимльский, Малышевский и Муромский могильники. Однако, наиболее ярко ООП проявляется в катакомбных и ямных погребениях салтово-маяцкой культуры: Нетайловский, Клин-Яр (Флеров В.С., 1998, с.138, 139), Дмитриевский, Маяцкий, Подгоровский, Верхне-Салтовский могильники, некрополь Саркела-Белой Вежи (Плетнева С.А., 1996, с. 64), грунтовые погребения в дельте Волги на бэровских буграх Степана Разина, Казенном, Бараньем, могильники на территории Волжской Булгарии (Больше-Тарханский, Танкеевский) и Придунайской Болгарии (Флеров В.С., 1993, с. 42-60).

Таким образом, ООП представлен довольно широко как хронологически, так и территориально. Но особенно ярко этот обряд проявляется у болгарских племен как в районе собственно салтово-маяцкой культуры, так и за его пределами – в Волжской Болгарии, где он, видимо, сохранялся достаточно длительное время и откуда попал на Нижнюю Волгу уже в золотоордынское эпоху. В Среднем Поволжье ритуальная нарушенность костяков зафиксирована на мордовских могильниках IV-XIV вв. в Окско-Сурском междуречье (Осипова Т.В., 2000, с. 108, 109), на грунтовом могильнике в урочище Мартышкино (Моржерин К.Ю., 1996, с. 63), а также на Комаровском грунтовом могильнике (Моржерин К.Ю., 1997, с. 98). Интересно, что обряд (несколько символичного характера), призванный помешать выйти из могилы злонамеренной душе, а фактически самому погребенному, наблюдается уже в новое время у восточноевропейских калмыков: вместо копий и мечей (что было довольно распространено у многих племен, в том числе и славянских) калмыки втыкали в могилу три иглы (Флеров В.С., 1993, с. 59-60).

Однако, погребения с обрядом обезвреживания в данной работе не рассматриваются, вяляясь самостоятельной темой для изучения.

К группе «упакованных» захоронений, описываемых признаками третьего блока, мы относим семь комплексов, шесть из которых исследованы на грунтовом могильнике Маячный бугор-I, (№№ 55, 60, 136, 142, 143, 144 – раскопки А.С. Котенькова за 1991-1992 гг.) и один – на некрополе Селитренного городища (№ 265, раскопки 1978 г.). К «упакованным» относятся погребения не с ритуальным разрушением костяка, а с захоронением (или перезахоронением) очищенных от мягких тканей длинных костей, черепа, ребер и костей таза; останки, независимо от размеров могильной ямы, укладывались, в основном, вплотную друг к другу. В обряде «упакованных» погребений ясно прослеживается влияние зороастрийских погребальных традиций. Аналогичные захоронения исследованы на некрополе Миздакхана (Б-б-I-1 – погребения в грунтовых ямах) (Ягодин В.Н., Ходжайов Т.К., 1970, с. 30). Различие между миздакханскими и маяченскими захоронениями заключатся лишь в том, что могильные ямы последних были изнутри обложены кирпичом и имели сырцовые заклады; на Селитренном городище границы ямы не обнаружены. Миздакханские захоронения относятся к VII- первой половине VIII в.; аналогичные погребения имеются на городище Ак-Бешим в Киргизии, где они также датированы VII-VIII вв.; на некрополе древнего Тараза (г. Джамбул, Южный Казахстан; дата устанавливается в пределах IX-X вв.), в Хорезме (Калалы-гыр I, где кости, как предполагается, первоначально были завернуты в ткань – принимая это во внимание, можно отметить, что возможно, термин «упакованные»отражает определенную сторону обряда, а именно, заворачивание костей в ткань при отсутствии оссуария или какого-либо сосуда, его заменяющего) (Ягодин В.Н., Ходжайов Т.К., 1970, с.113). На протяжении второй половины VIII в. в Хорезме происходит замена старых типов вторичных погребений предварительно очищенных костей новыми типами погребений с трупоположениями, что было результатом смены религиозной идеологии, замены маздеизма и христианства новой единой религией – исламом, принесенном в Среднюю Азию арабскими завоевателями. Но, естественно, это не исключало сохранения отдельных общин приверженцев прежней религии в условиях уже мусульманского Хорезма, в пользу чего свидетельствуют сообщения Бируни о существовании общин магов в Хорезме, а также обнаруженный во Фринкенте оссуарный могильник XIII в. (Ягодин В.Н., Ходжайов Т.К., 1970, с. 152-153). Известно, что в монгольское время во многих городах Нижнего Поволжья появились переселенцы из Средней Азии и, в частности, из Хорезма, всячески способствовавшие укреплению ислама в Золотой Орде. Но, вполне вероятно, что среди них были представители сохранившихся зороастрийских общин, которые и оставили «упакованные» погребения. Однако не следует считать, что, сосуществуя в одном регионе, обе религии (ислам и маздеизм) оставались неизменными; шла обоюдная трансформация религиозных представлений, отражавшаяся на погребальном обряде. «Ислам сумел срастись со всем комплексом доисламских верований и обрядов» (Ягодин В.Н., Ходжайов Т.К., 1970, с. 153-154). Этот тезис находит подтверждение далеко за пределами и Нижней Волги и Средней Азии: в одном из мавзолеев (№ 1) начала XV в. города Мохши исследовано 3 погребальных места, заполненных плотно уложенными кирпичами, т.е. здесь был наземный способ захоронения, что противоречит мусульманскому и соответствует зороастрийскому погребальным обрядам. Г.П. Снесарев говорит о том, что в мусульманской Средней Азии, особенно в Хорезме, склепный способ трупоположения с мерами изоляции от земли местами даже являлся господствующим (Алихова А.Е., 1973, с. 230-233).

Таким образом, изучение представленной выборки свидетельствует о наличии различных составляющих компонентах погребального обряда золотоордынского населения Нижней Волги. Среди прочих религиозных представлений, оказавших влияние на складывание во многом синкретичного погребального обряда, был и зороастризм, но, вероятно, уже не в «чистом» виде, а испытавший серьезное влияние ислама, что иллюстрируют погребения с Маячного бугра-I: пять из них не только имели кирпичную выкладку бортов, но и были перекрыты закладами, в подавляющем большинстве своем использовавшимися при захоронении мусульман.

Необходимо также отметить, что наше, далеко не полное, изучение затрагиваемой проблемы свидетельствует о возможности эффективного применения статистических методов обработки массового археологического материала.

 

Литература:

1. Алихова А.Е.1973. Мавзолеи города Мохши-Наровчата / СА, № 2.

2. Грачева Г.Н., 1972. Народные названия, связанные с погребениями и погребальными сооружениями (по материалам Западной Сибири) / Этническая история народов Азии. М.

3. Крупнов Е.И., Мунчаев Р.М., 1963. Бамутский курганный могильник XIV-XVI вв. / Древности Чечено-Ингушетии. М.

4. Моржерин К.Ю., 1996. Раскопки грунтового могильника XIV в. в урочище Мартышкино / Охрана и исследование памятников археологии Саратовской области в 1995 году. Саратов.

5. Моржерин К.Ю., 1997. Камаровский грунтовый могильник XIII-XIV вв. на р. Сердобе / Археологическое наследие Саратовского края. Охрана и исследования в 1996 году. Вып.2. Саратов.

6. Осипова Т.В., 2000.Семантика костюма из погребений с обрядом вторичного захоронения на территории Окско-Сурского междуречья / Культуры степей Евразии второй половины I тыс. н.э. (из истории костюма). Тезисы докладов III Международной археологической конференции 14-18 марта 2000 г. Самара.

7. Плетнева С.А., 1996. Саркел и «Шелковый путь». Воронеж.

8. Путешествия в восточные страны Плано Карпини и Гильома де Рубрука, 1993. Алматы.

9. Флеров В.С., 1993. Погребальные обряды на севере Хазарии (Маяцкий комплекс). Волгоград.

10. Флеров В.С., 1998. Обезвреживание погребенных в Северном Предкавказье и на Дону в I-VIII вв. / Проблемы археологии Юго-Восточной Европы (тезисы докладов VII Донской археологической конференции). Ростов-на-Дону.

11. Хисматулин А.А., Крюкова В.Ю., 1997. Смерть и похоронный обряд в исламе и зороастризме. СПБ.

12. Ягодин В.Н., Ходжайов Т.К., 1970. Некрополь древнего Миздакхана. Ташкент.

 

 

Павленко Ю.А. ( Астрахань)

К ВОПРОСУ О РАСПРОСТРАНЕНИИ СУФИЗМА В НИЖНЕМ ПОВОЛЖЬЕ.

 

Среди актуальных проблем изучения культурного наследия народов Нижнего Поволжья, исповедующих ислам, едва ли не самой важной остается проблема суфизма. Начиная со средних веков, ислам, который не только был религией, но и порождал определенный образ жизни, во многих странах выступал по большей части в виде сети суфийских орденов, или, точнее, братств. Немалое значение имело и то, что суфизм оказался причастен к освоению культурных ценностей, которые внесены были в формировавшуюся мусульманскую культуру доисламскими цивилизациями.

В 1989 г. объектом полевых исследований археологического отряда Астраханского музея-заповедника под руководством Плахова В.В. явился участок средневекового золотоордынского городища у пос. Комсомольский (г. Орду Муаззам) в Красноярском районе Астраханской области.

В результате проведенных работ были выявлены остатки архитектурного комплекса второй половины XIII в. - кирпичного мавзолея с остатками сырцовых стен вокруг него. Мавзолей (или усыпальница) представлял собой прямоугольное сооружение, состоящее из квадратной в плане курханы (погребальная камера) и выступающего от неё на юг пештака (портала) с зийаратханой (комната для духовного общения).

От курханы сохранились остатки массивной цокольной части и кирпичный пол. Кирпичи цокольной части были выбраны во время разрушения комплекса, поэтому цокольная часть сохранилась лишь частями. Цоколь был сложен из обожженного кирпича на известковом растворе. Кирпич имел, в основном, размеры: 25-26 х 25-26 х 5-6 см. Сохранившаяся цокольная часть мавзолея опиралась на песчаную подушку. Под подушкой располагался двухслойный ленточный фундамент. Верхний слой был представлен фрагментами битого бракованного кирпича при обжиге и простого битого обожженного кирпича. Нижний слой фундамента состоял из белого камня: светло-серого песчаника с известковыми включениями. Пол курханы был выложен из обожженного кирпича. Кирпичная кладка пола была сделана на кыре, представлявшем собой плотную зеленоватую глину с включением алебастра.

Пештак с зиаратханой сохранился в виде цоколя с длиной в плане 9, 38 м. (з./в.), шириной 3, 2 м (С-Ю), представляя собой П-образную конструкцию, примыкавшую к южной стене курханы. Цоколь пештака был сложен из обоженного кирпича с размерами: 25-26 х 25-26 х 5-6 см., также встречались кирпичи с размерами 25 х 12-13 х 5-6 см., кладка велась на алебастровом растворе. Центральная часть пештака имела остатки дверного проема в виде фрагмента пола прохода в зийаратхану. Пол зийаратханы представлял собой светло-серую глину с известью, поверх которой была положена зеленоватая масса кыра. Зийаратхана непосредственно примыкала к курхане.

Мавзолеи квадратные в плане с шатровым перекрытием на барабане, как архитектурный тип, воплощены в разных регионах в традиционных для них материале и формах, широко распространены по всему Востоку. В литературе этот тип мавзолеев включен в группу условно называемых «кубическими» и иногда к ним применяется термин «шатрово-башенные мавзолеи» или " портально-шатровые мавзолеи". В организации внутреннего пространства таких мавзолеев внешний объем барабана и шатра структурно не выявлены, а композиция и архитектура их интерьеров традиционны: переход от квадрата стен и окружности внутреннего сфероконического купола создают ярусы тромпов и многогранников.

Внутри курханы мавзолея, в северной половине площадки пола, располагалась сдвоенная мастаба (надгробие), что свидетельствовало о наличии двух захоронений в склепах.

Погребение № 2 представляло собой склеп со сводом, выложенный из сырцового кирпича (43-44 х 21-23 х 8-9 см.) и ориентированный по линии запад-восток. При его расчистке выявились контуры стенок деревянного гроба, внутри которого находился скелет мужчины. Гроб (ширина в западной части - 83 см., в восточной - 43см., длина - 220см., высота - 40 см.) был охвачен снизу и с боков железными пластинами. При погребенном находился железный нож с бронзовым перекрестием, фрагменты кожаных сапог, куски ткани, железный шишак, две золотые серьги, 11 золотых пластин и золотой динар ал-Мелика аз-Закыр Рукн-ад-Дин Бейбарса (султана Египта 1260-1277 гг.), чекан Каира. Погребение относится ко второй половине XIII века.

Погребение №3 также представляло собой склеп со сводом, ориентированный по линии запад-восток. На дне склепа был гроб (ширина в западной части - 73 см., в восточной - 41 см., длина 184 см., высота - 35 см.), в котором находился скелет женщины порядка 17-18 лет. В стенках гроба, как в торцовых, так и в длинных находились кованые гвозди. При погребенной обнаружено: маленький железный нож с бронзовым пластинчатым перекрестием, серебряный дирхем, а в области черепа лежали шесть золотых кружков и фрагменты берестяной бокки Погребение относится ко второй половине 13 века.

К северо-востоку от мавзолея располагались жилые помещения (гостиный двор). Дома имели стены на кирпичных сырцовых цоколях и внутренние кирпичные сырцовые сооружения – суфы-лежанки и печи с горизонтальными дымоходами, т.н. каны.

При структурном анализе данного комплекса выявляются особенности культовой архитектуры мусульманского средневековья, определенно связанных с суфизмом и наиболее близких к завийа.

Завийа – (суфийская обитель), имеет общие для всех её разновидностей определяющие элементы: во-первых, это, прежде всего, комплекс построек, окруженных стеной; во-вторых, смысловой и композиционный центр каждой завийа – гробница либо основателя, либо святого; в-третьих, небольшая мечеть для сокровенных молений, тогда как хадра (собрание суфиев для песнопения) обычно устраивалась во дворе; в четвертых, бесплатная гостиница или постоялый двор (зачастую постройки рядового типа). Часто может быть еще один признак – примыкающее к завийа небольшое кладбище.

Самое широкое распространение завийа получила в Магрибе (северная Африка) в эпоху мамлюков (13-15 вв.), благодаря необычайному развитию в этом регионе культа святых, обусловлено это было, прежде всего, особыми социально-политическими условиями, требовавшими консолидации средств и сил.

Почему завийа - уникальный институт ислама, появляется в Нижнем Поволжье во второй половине 13в.

Уже в 13 веке правящая верхушка Монгольской империи повела политику, перехода от набегов и грабежей оседлого городского населения к его систематической мирной эксплуатации. К этому времени в Золотой Орде стала очевидной необходимость объединений, которые бы заботились не только о религиозных запросах людей, но и сохранили бы социально-политическую структуру сложившегося государственного образования; таковыми, в силу сложившихся обстоятельств, стали мусульманские общины, точнее, суфийские братства. Религиозный дух разноверного населения невозможно было ограничить рамками одной религии, а суфизм в такой форме (общины) проявлял удивительную социальную пластичность. Религиозные общины и семья (в широком смысле) были самыми крепкими связующими звеньями общества. Если в основе семьи лежит родство, то суфийские братства объединяли религиозные узы. Возникнув вне официальной религии и обслуживая глубокие духовные потребности верующих, суфизм объединял широкую разнообразную религиозную практику - от примитивного натурмистицизма, ведовства духа и народных культов божественной силы до тончайшего разработанного философского монизма. Старые сакральные места были исламизированы, превратившись в гробницы мусульманских святых, предания из более ранних религиозных пластов приспособлены и подогнаны под мусульманские нормы, а упражнения йоги и ритуальные танцы включены в разные виды зикра (достижение состояния духовной сосредоточенности с целью ощущения внутри себя божественного присутствия).

 

Шнайдштейн Е.В.(Астрахань)

ХАДЖИТАРХАН

(Источники)

 

Данные письменных источников о Хаджитархане скудны и носят отрывочный характер. Золотоордынских письменных источников не сохранилось. Наиболее подробный рассказ оставил известный арабский путешественник Ибн Батута, лично побывавший а Поволжье и посетивший Хаджитархан в 1333 году, куда он прибыл к зиме и сказался тут в непривычных климатических условиях. Волгу сковал лед, холод казался совершенно невыносимым после тропического зноя Африки, откуда прибыл Абу-Абдаллах Мухамед Ибн Батута. Но это не помешало ему оставить благоприятные впечатления о городе, он записал также объяснения названия города, на которое ссылаются все авторы, писавшие позднее о нем.

«Когда праздник кончился, то мы отправились в путь с султаном и со ставкой и прибыли к городу Хаджи-Тархану. Тархан- значит у них место, изъятое от платежей, … город этот получил название от тюркского хаджи (паломник) – одного из благочистивцев, поселившегося в этом месте. Султан отдал ему это место безпошлинно, и оно стало деревней; потом оно увеличилось и стало городом». Ибн Батута утверждает далее, что это – " один из лучших городов с большими базарами" (Тизенгаузен В.Г., 1884).

Большинство текстов арабских и персидских авторов собрал и издал в прошлом веке востоковед В.Г. Тизенгаузен, первая часть «Сборника материалов, относящихся к истории Золотой Орды» издается в 1884 году, где и публикуется рассказ Ибн Батуты, посетившего города Поволжья, в том числе и Хаджитархан.

Изданный в 1941 году второй том «Сборника материалов, относящихся к истории Золотой Орды» составили извлечения из сочинений персидских авторов, подробно осветивших войну Тимура с Тохтамышем в последнее десятилетие XIV века, которая коснулась и Хаджитархана и привела к гибели Золотоордынское государство, (Тизенгаузен В.Г., 1941).

Тимур подошел к Хаджитархану суровой зимой 1395 года. Город готовился к обороне. Со стороны степи высокие стены хорошо его защищали, а со стороны Волги зимой прибрежная полоса делалась самим уязвимым местом; жители их кусков толстого льда, заливая их водой, построили мощную стену, но русливые правители решили сдаться Тимуру без сопротивления. Тимур отдал город войскам на разграбление, затем поджег его и разрушил. Никогда еще войско Тимура не было так нагружено добром, как в зиму 1396 года, (Тизенгаузен В.Г., 1941), после чего Хаджитархан, по словам Барбаро, представлял собой «почти разрушенный городишко», (Барбаро, Контарини, 1971).

Когда Амброзио Контарини – посол «Светлейшей Венецианской республики», в 1476 году, проехал мимо этих мест, он заметил город, лежащий на берегу Волги, не очень обширный и окруженный низкой стеной; «дома же в нем почти все мазанные, хотя кое-где видны еще свежие остатки больших зданий, (Барбаро, 1971).

Большую работу в области изучения памятников старины и городов Золотой Орды в Нижнем Поволжье проводил Василий Никитич Татищев – выдающийся ученый и крупный государственный деятель, назначенный в1741 году губернатором Астраханского края. Его письма, как считают исследователи В.Л. Егоров и А.И. Юхт, «являются первым в русской историографии описанием остатков городов Золотой Орды в Нижнем Поволжье», (Егоров В.Л., 1986). Далее приводятся сведения о крупном районе градостроительной культуры, который находился в низовьях Волги и Ахтубы, где «с двадцать верст видимо, что было каменное укрепление», (Егоров В.Л., 1986), возможно, центром этого района, предполагают авторы, был город Хаджитархан, остатки которого сейчас полностью уничтожены Волгой, (Егоров В.Л., 1986).

Знаменитый натуралист и путешественник Петр Симон Паллас в 1769 году путешествовал по Волге и в своем труде «Путешествие по разным провинциям Российской империи» оставил описание кирпичных куч и взрытой селитренной земли, доказывающих «что здесь был некогда город», (Алексеев В. 1936).

Описал «развалины старинного города» и начальник астраханской экспедиции Самуил Георг Гмелин в своем труде «Путешествие по России для исследования трех царств природы» опубликованном в Санкт-Петербурге в 1777 году, ( Алексеев В., 1936).

Упоминает о татарском городе Астрахани, прежде стоявшем по «течению реки Волги на правой стороне, в 60 верстах – ниже от Ахтубинской станицы, поблизости целительных грязей», (Ключаревская летопись, 1887) и Ключаревская летопись составленная ключарем Астраханского кафедрального собора Кириллом Васильевым, жившим в конце XVIII- начале XIX века.

В 1872 году в Астрахани учреждается Петровское общество исследователей Астраханского края, по Уставу которого предусматривалось всестороннее изучение родного края. В 1887 году создается историко-этнографическая секция, члены которой составили программу для собирания археологических, нумизматических и этнографических сведений по Астраханскому краю. К этому можно отнести начало археологических исследований на Шаренном бугре, где располагались следы Хаджитархана. Неоднократно общество обсуждало сообщения своих членов о состоянии остатков Хаджитархана, составляется план Шаренного бугра, производится фотофиксация местности, (Отчет, 1894, 1896).

По ходатайству Петровского общества Российская Археологическая Комиссия командировала в 1893 году А.А. Спицина в окрестности Астрахани, который обследовал на Шаренном бугре следы золотоордынского города, тянувшегося по берегу Волги «полосою до 70 сажен ширины» и нашел характерные для золотоордынских вещи и монеты (двести монет медных и серебряных 1312-1394 г.г.), (Астрахань в кармане, 1925).

Обладая полномочиями от археологической комиссии и Открытым листом А.А. Спицин «производил на бугре разрытия в трех местах… Раскопка производилась в течении двух дней в глубину не более двух с лишком аршин. Результатами ее было нахождение нескольких костяков, множество старинного крепкого кирпича, битой посуды, разных отдельных металлических вещей нескольких бронзовых стрел, медных и серебряных монет…», (Отчет, 1894). Попались и «следы правильного кирпичного сооружения могильника, массы пепла, угля» (Отчет, 1894), оставшегося, видимо, после нашествия Тимура.

Неоднократно члены Петровского общества посещали Шаренный бугор и собранные находки сдавали в Астраханский краеведческий музей, среди находок 1900 года большой интерес представляли водопроводные трубы из обожженной глины, одним концом труба выходила к Волге, (Отчет, 1900).

В 1913 году императорская Археологическая комиссия выдает Открытый лист на раскопки на Шаренном бугре шведскому археологу Арна, который отчета о раскопках не представил и вывез весь собранный материал за границу, (Астрахань в кармане, 1925).

В 1921 году Шаренный бугор посетил В.Ф. Баллод, но раскопок он не производил. Члены Петровского общества исследователей Астраханского края продолжали обследование Хаджитархана и в 1920 годах.

В исследовании В.Л. Егорова «Историческая география Золотой Орды XIII-XIV вв.» приводятся данные о более чем ста золотоордынских городах, и упоминается Хаджитархан, находящийся на правом берегу Волги на Шаренном бугре, причем, совершенно верно утверждается, что «в настоящее время городище почти полностью смыто Волгой», (Егоров В.Л., 1985). Проведенные во второй половине XX века археологические раскопки на оставшихся незастроенными участках этого городища, подтвердили и дополнили данные письменных источников.

 

Гузейров Р.А. (Казань)

.

⇐ Предыдущая13141516171819202122Следующая ⇒

Поделиться: