Схема действий на супервизии Тары

1. Примерно через 15 минут после начала сессии, когда Тара описала свои трудности, супервизор предложил ей выбрать объект для репрезентации себя самой.

2. Тара выбрала объект для репрезентации клиентки.

3. Она построила родительскую семью клиентки.

4. Она построила социальный атом клиентки и соединила его с семьей.

5. Она выбрала три фигуры для изображения самой себя.

6. Она реорганизовала систему клиентки, приведя ее к такому виду, какого желала, и выбрала по своему усмотрению дополнительные фигуры для репрезентации клиентки.

7. Она расставила фигуры в исходном порядке, и супервизор спросил ее, как она могла бы пройти путь от исходной ситуации к желаемой.

8. Они вместе обсудили рациональные основания для новой конфигурации.

9. Они сформулировали новый рациональный базис терапии.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ:

НЕКОТОРЫЕ ПРЕИМУЩЕСТВА

ВИЗУАЛЬНОГО СУПЕРВИДЕНИЯ

1. Постоянство картины. Описывая клиентскую группу, супервизируемый должен рассказать супервизору об отце, матери, о самом клиенте, о брате и т.д., а также об отношениях отца с матерью, матери с отцом, брата с отцом, отца с братом и каждого из них с терапевтом. Но эти отношения при визуальном супервидении воспринимаются терапевтом все вместе. Они не последовательны, а одновременны, в отличие от речи: мы не в состоянии сказать все одновременно. При вербальном супервидении нужно “сдерживать” спонтанные ассоциации, пока супервизируемый не доскажет до того места, где они станут релевантными; к тому времени возникшая идея вполне может быть забыта. При создании и упорядочении визуальных образов время “стоит на месте” столько, сколько мы захотим.

На сессии, где используются только слова, может быть идентифицирован значимый аспект или временная связь. Но затем сессия пойдет своим порядком, и этот аспект утратит отчетливость или на первый план вы­ступят другие аспекты. Так происходит снова и снова: важные аспекты выступают вперед, чтобы впоследствии потеряться в водовороте дальнейших диалогов и описаний. Слова рождаются, выходят в мир, живут мгновение и умирают. Но когда применяются визуальные методы, важные аспекты картины неизменно остаются на супервизорской арене.

2. Отображение отношений. Погружая людей в непосредственное переживание, визуальное супервидение вместе с тем показывает им отношения, образующие контекст этого переживания. Причем эта информация поступает непосредственно, вне истолкований. Она дает супервизируемому шанс на некоторое время выйти за рамки своей системы, чтобы, воспользовавшись этим, создать новую систему. “Считывание” отношений как они есть создает пространство для генерации новых паттернов и изменения таким образом системы.

3. Развитие идей. Конкретный сенсорный опыт, преимущественно визуальный, используется как метафора для трансляции абстрактной идеи. Когда мы видим нечто по-новому, мы и узнаем это по-новому. Конкретность метафоры увлекает нас, как никогда не может увлечь чистая абстракция. Она имеет силу “истории случая” (Siegelman, 1990) — так же наполняет жизнью абстрактное и теоретическое. Полнота жизни метафоры и ее способность вызывать резонанс обусловлены ее связью с миром чувственного и сенсорного опыта. Метафора обычно формулируется в визуальных терминах, поскольку зрение является наиболее развитым у нас органом чувств.

4. Усиленный аффект. Метафора проистекает изаффекта, потому что, как правило, она отражает потребность в том, чтобы выразить настоятельный внутренний опыт переживания себя и своих интернализованных объектов. Люди могут манипулировать словами, но манипулировать образами им труднее. Говорить то, что ты хочешь сказать, и умалчивать о том, чего говорить не хочешь, получается легче. Порой мы используем язык для того, чтобы отрицать, рационализировать, обвинять, обороняться, маскировать тайные правила. Проблемы застывают в одной определенной форме и перестают замечаться. Но применение визуальных методов выводит нас за пределы власти языка и вносит элемент неожиданного, неизвестного, непредсказуемого. Супервизируемый переживает себя в глубинном контакте с существенными символами и действиями. Значение предстает как соединенность образов, мыслей, чувств и эмоций, которые обнаруживают себя и проясняются. Коротко говоря, значение становится переживаемым. Эмоция вступает в союз с мыслью, чтобы дать начало организованному паттерну осознавания.

Часть IV

АКТИВНОЕ СУПЕРВИДЕНИЕ

Глава 14

“ ТЕПЕРЬ Я МОГУ СЫГРАТЬ РАЗЛИЧИЕ”.

АКТИВНОЕ СУПЕРВИДЕНИЕ В ГРУППАХ

УГЛУБЛЕНИЕ СИСТЕМНЫХ ПРОЦЕССОВ

В ДЕЙСТВИИ

Если терапевт в своей работе с клиентом “увяз”, то не нужно особенно много времени, чтобы лингвистические рельсы, по которым движутся проблемы, сошлись в круг, на котором терапевт вновь и вновь будет приходить к одним и тем же выводам, монолитным и негибким, как броня средневекового рыцаря, — одинаковым на этой неделе, на прошлой и на поза­прошлой. Несвоевременный совет супервизора может даже усугубить этот процесс, протекающий по принципу “все то же самое, и еще больше”. Проблемы спрессовываются в форму, обусловленную языком, и возникает впечатление, что никакого выхода вообще нет. Используя только слова, супервизируемый едва ли скажет что-нибудь новенькое — все это он уже слышал прежде.

Да, может быть, он слышал, как это все происходит, но не видел и не чувствовал физически, через движения собственного тела. Визуальное и активное супервидение извлекает на свет Божий новые значения и передает их нам без посредничества слов. Мы физически перемещаемся среди них (впрочем, лишь секунду назад это удивительное пространство было просто ковром в кабинете супервизора), и спонтанные движения тела вызывают спонтанные движения мысли. Супервизируемый принимает в физическом пространстве позицию, отображающую его позицию во внутреннем пространстве: тело и сознание танцуют вместе. Значение становится интенсивно личностным, но при этом и очевидно межличностным, поскольку перед нами раскрыто не что иное, как система. Комната превращается в снабженное координатами пространство убеждений: супервизируемый “занимает позицию” в самом буквальном смысле. На активной супервизии (супервизии с применением методов действия), которая часто происходит в группе, супервизируемые играют клиентские роли в терапевтической системе, говоря или действуя из этих ролей.

Эмоциональные пути, проложенные в терапевтической системе, выныривают наконец-то из словесных туннелей на открытую местность. Активная супервизия базируется на той же философии, что и визуальная: когда система (будь то личность, группа, семья, “терапевт и клиент” или что угодно еще) определена в соответствии со всеми своими связями, она обретает свободу для изменения. Легче становится увидеть, какие роли терапевта гипертрофировались во взаимодействии с данным конкретным клиентом и какие силы привели к этому. Теперь, когда внутренние пути системных процессов и их пункты назначения открыты дневному свету, навязчивое стремление следовать им исчезает: пути не обязательно должны быть именно такими, они просто такими были. Новые дороги могут быть проложены, исследованы и соотнесены со старыми, чтобы можно было сравнить пути, который были, и пути, которые возможны.

Члены группы могут увидеть, какие роли чрезмерно выражены у их коллеги — привычным образом либо именно с обсуждаемым клиентом. Они имеют возможность услышать, как это объясняет сам супервизируемый. Они должны задаваться следующими вопросами:

l Кого в системе в наибольшей мере защищают наблюдаемые роли?

l Если определенная роль терапевта оказалась гипертрофирована, какие роли клиента активизировали эту роль в терапевте?

l В какой степени излишне проявленная роль вызвана любовью или лояльностью?

l В какой степени терапевт отреагирует нечто, связанное с его собственной родительской семьей?

Несомненно, подобные вопросы дополнительно помогают супервизируемому определить себя для себя самого. Супервизору зачастую нет необходимости давать какие-либо рекомендации — супервизируемому оказывается достаточно того, что он получил путь описания своих отношений в системе, основанный на ролевом анализе.

ГРУППА

Супервизорская группа составляет психологически взаимозависимую систему людей, ищущих клинической мудрости. Подлинная польза пребывания в группе заключается не в денежной экономии, а в различных возможностях группы, отсутствующих в индивидуальном супервидении. В супервизорской группе могут использоваться активные методы, когда в пространстве, в движении и в сенсорных образах себя актуализирует “личность в целом”. В принципе, группа должна дополнять индивидуальное супервидение, а не заменять его. Ниже перечислены некоторые преимущества групповой супервизии:

l Супервизируемый встречается с большим спектром ролей, а также различных личностных стилей и стилей помощи.

l Личные тревоги и чувства неадекватности начинают пониматься как универсальные переживания по мере того, как супервизируемые осознают, что другие тоже испытывают их.

l Члены группы могут давать друг другу обратную связь по поводу случаев и техник.

l Группа служит “резонатором” аффективных реакций супервизируемого, что делает работу более увлекательной, волнующей.

l Процесс “здесь и сейчас” супервизорской системы может способствовать осознанию системных процессов в терапевтической сис­теме.

l Поскольку члены группы равны супервизируемому по профессиональному статусу, они могут бросать вызов его сюжетам и предлагать альтернативные “истории”.

l Члены группы поддерживают друг друга и завязывают отношения профессиональной дружбы, которые зачастую переживают группу.

l Учебные интервенции и демонстрации могут быть адресованы всей группе.

l Может использоваться “рефлексивная команда”.

l Есть возможность применения специальных методов (которые подробно описаны в последующих главах).

 

Групповая супервизия, описанная в этой книге, основана на “презентации случая”, то есть представляет собой супервидение непосредственно терапевтической практики. Каждое групповое занятие имеет конкретную задачу, которая не является терапевтической: групповые процессы сфокусированы на конкретных темах, связанных с супервидением. Рекомендуемое число членов группы — от трех до семи. Предпочтительный уровень супервизируемых — от среднего до продвинутого. Анализ группового процесса проводится постольку, поскольку это необходимо для сохранения группы в качестве обучающей среды, а также живой целостности, или же в связи с процессами, происходящими в клиентах. Тем не менее, “чистая линия” клиентского сюжета так или иначе “утолщается” личностными маркерами.

Задача группового супервидения — развитие коллективной и индивидуальной клинической мудрости: технического и процедурного знания, способности выносить суждения и проницательности. Совместная работа членов группы направлена на формирование в каждом из них роли “собственного консультанта” — способности отслеживать свое профессиональное поведение, которая должна сохраниться после завершения супервидения. Супервизор и члены группы стремятся практиковать “культуру мудрости”. Едва ли есть необходимость повторять, что мудрость не сводится к позе мыслителя или туманным изречениям. Культура мудрости — это межиндивидуальное пространство, где сбалансированы между собой сомнение и знание; невежество опасно, но не менее опасно и знание, если оно узко специализировано.

Несомненно, передача технического и иного специального знания является необходимой частью супервидения, которая к тому же может давать быстрый эффект во взаимоотношениях с клиентом, в то время как польза мудрости, польза дальновидности и прозорливости обнаруживает себя медленнее. Как ныне признает большинство людей в областях, не связанных с терапией, дальновидность неизбежно включает экологическое, или системное, сознание. В длительной перспективе члены группы стремятся к холи­стическому пониманию действий и событий. В атмосфере мудрости присутствует поддерживающая сеть межличностных отношений, благодаря чему могут открыто выражаться сомнения и неуверенность, задаваться вопросы — как супервизором, так и супервизируемыми. Эти сомнения не обязательно личностно обусловлены, как, например, тревога по поводу собственного функционирования. Они могут касаться возможности знания и природы знания в связи с клиентскими историями. В атмосфере мудрости (Meacham, 1990) возможна толерантность к неопределенности и противоречиям, так что ни супервизору, ни членам группы не нужно искать убежища за бастионами чересчур уверенного знания. Когда в группе преобладает атмосфера мудрости, ее члены делятся друг с другом своими сомнениями, что не мешает им находить основу для доброкачественных суждений и уверенных действий. Экологичные сомнения не оказывают парализующего действия.

КОНТРАКТ И ЗАДАЧА ГРУППЫ

Прежде всего, в контракте должна оговариваться конфиденциальность по отношению к клиентам. В ситуации группы значительно больше людей имеют доступ к материалу клиента, чем если бы супервизор работал один на один с терапевтом. Соответствующая позиция в контракте не только помогает обеспечить конфиденциальность, но также сообщает супервизируемым о том, что это профессиональная группа, служащая профессиональным целям.

Второй элемент касается уважения. Супервизор требует такого же уважения к супервизируемому, какое он должен обеспечить со стороны последнего к его клиентам. Если в супервизию входит проигрывание, воссоздание ситуации в действии, то супервизируемого необходимо проинформировать об этом, как и о том, что данный процесс неизбежно активизирует релевантный личностный материал. Если супервидение является обязательным для участников, не стоит проводить его в рамках группы со значительным объемом проигрывания, с большим включением личностного содержания (например, материала о родительской семье супервизируемого). Еще менее это желательно, когда супервизия не только обязательна, но и должна проводиться с конкретным супервизором. Супервизорские группы со значительным объемом проигрывания, присутствием большого количества личностного материала наиболее показаны опытным супервизируемым, желающим разобраться в сложных вопросах терапии. Вообще говоря, для начинающего супервизируемого предпочтительны структурированные супервизорские интервенции, как в индивидуальном, так и в групповом контексте. Супервизируемые, находящиеся на промежуточной стадии, в доверительной обстановке склонны фокусироваться на аффективных реакциях и собственной колеблющейся профессиональной мотивации, в то время как продвинутые и хорошо владеющие техническими навыками супервизируемые обычно используют групповую супервизию для консультирования по поводу своих концептуализаций и предполагаемых интервенций (Stolzenberg & Delworth, 1987). Границы между супервизией и терапией должны обсуждаться с самого начала.

Третий пункт контракта относится к уровню действия и праву “пропустить ход”. Опыт показывает, что супервизорские группы этически приемлемы для супервизируемых, находящихся на промежуточной и продвинутой стадиях, как правило, при относительно слабом включении личностного материала и простом уровне проигрывания (например, ограничивающимся “пустым стулом” и эпизодическим действием из клиентских ролей, как во многих из описываемых ниже случаев). Рабочее соглашение должно быть сформулировано таким образом, чтобы супервизируемые чувствовали свой контроль над процессом. В целом можно сказать, что чем больше контракт подчеркивает право супервизируемого на “пропуск хода”, когда он расценивает потенциальный материал как слишком личностный, тем свободнее он вовлекается во взаимодействие с супервизором и другими членами группы. Гарантированное право сказать “нет” способствует душевному покою и большей готовности к экспериментам.

Четвертый элемент контракта относится к использованию времени, к ролям, которые ожидаются от супервизора и супервизируемого, к взаимной ответственности и определению границ. Например, группа может решить, что каждую неделю кто-то один представляет свой случай, или что участники запрашивают время и указывают, сколько его им нужно. Супервизор может определить свой уровень ответственности в зависимости от степени продвинутости группы — например, объем прямого дидактического обучения, директорское* ведение ролевой игры и социодрамы**, объем сообщения собственного опыта, количество группового взаимодействия. Обо всем этом в определенной степени можно договариваться в начале.

Пятый элемент касается оценки. Обсуждается, каким образом могут высказываться негативные суждения по поводу компетентности супервизируемого (например, на групповом занятии или приватно). Полезно, чтобы это происходило на группе. Так, если чрезмерно и недостаточно развитые роли каждого супервизируемого регулярно анализируются и члены группы слышат эти комментарии, они тем самым многое узнают о терапевтической практике. Но хотя из педагогических соображений супервизор может считать наилучшим вариантом публичную оценку, у членов группы могут быть возражения, которые должны быть услышаны и приняты во внимание.

Многие условия, которые должны оговариваться в контракте при групповом супервидении, актуальны и в индивидуальной супервизии: роли, границы, способы работы, использование времени, приоритеты и т.д. Перечисленные здесь пункты контракта следует объединить с приведенными в главе 2. Групповой контракт создает основу для безопасности на том начальном этапе, когда члены группы учатся делиться своим рабочим опытом с другими. Принятый контракт уменьшает затраты времени на построение удовлетворяющих профессиональных отношений, а при возникновении разногласий используется как источник экспертного суждения. Он “узаконивает” и отчасти разрешает естественное напряжение между реальными нуждами и лимитом времени. По мере повышения зрелости группы взаимодействие ее членов становится все более доверительным и открытым, так что формальное рабочее соглашение постепенно оказывается излишним. К тому времени группа и так действует по исходно установленному “закону”, о котором ее члены порой уже не помнят, так как он становится неосознаваемой частью групповой культуры.

ИНИЦИИРОВАНИЕ ДЕЙСТВИЯ

В книге по супервидению трудно дать полное представление обо всех компонентах отдельной школы, имеющей свою собственную литературу. Для дальнейшего ознакомления с активными методами, или методами действия, можно обратиться к сочинениям основателя психодрамы Дж. Л. Морено (1953, 1964). Работы Морено в сжатом виде нигде не изложены лучше, чем в “Базисном Морено” Джонатана Фокса*. В том же издательстве (Springer, New York) Блатнер и Блатнер (1988) выпустили полезное руководство для начинающих “Основы психодрамы”**. Рене Марино написал чрезвычайно интересную и содержательную биографию Морено***. В 1989 г. была опубликована основополагающая работа Чезин, Рот и Боград по применению методов действия в терапии пар. Чезин и Рот, кроме того, разработали процесс интенсивного использования методов действия в групповой супервизии (к сожалению, работа на эту тему пока не опубликована). Другие авторы, например, Келлерман**** (1992), обсуждали терапевтические аспекты психодрамы; наконец, Пол Холмс***** (1992) написал о теории объектных отношений и психодраме. Работы автора данной книги по психодраме****** опубликованы издательством “Routledge”, Лондон.

Если вы собираетесь вести супервизорскую группу с использованием методов действия, имейте в виду, что желательно ввести элементы действия как можно раньше, установив тем самым определенный тон рабочей жизни группы. Кроме того, достаточно раннее введение методов действия, но в ограниченных масштабах, избавляет их от ауры сверхъестественности, позволяет группе принять их как нечто ординарное. Например, процедура может быть следующая. После согласования контракта каждый супервизируемый в течение нескольких минут письменно излагает, что он хочет получить в супервидении за ближайший год, и передает текст супервизору. Затем супервизор беседует с супервизируемыми о том, как они видят свои учебные потребности, и о правилах супервидения, которые они должны соблюдать. В каждом индивидуальном случае этот письменный текст и ответ супервизора становятся основой рабочего соглашения. Затем супервизор выбирает какой-либо пункт индивидуального запроса и предлагает супервизируемому вообразить в комнате отрезок, один конец которого соответствует нулю, а другой — десяти.

Пусть, например, в качестве такого пункта у Тины выбрана учебная задача, сформулированная как “усиление способности формировать гипотезы по поводу случаев”, и она определила свой теперешний уровень этой способности как 3. Она встает на место, соответствующее показателю “три” на отрезке, и супервизор расспрашивает ее о том, что значит “три” как степень способности к формированию гипотез. Затем ее спрашивают, где она будет (именно “будет”, а не “хотела бы быть”) в конце года. Например, она идет к “семи”, колеблется и, наконец, останавливается на “шести”. Вновь супервизор принимается расспрашивать ее — на этот раз как персону “на шесть”: что она делает, говорит и думает (но не “что бы делала” и т.д. — беседа неизменно происходит в области “здесь и сейчас”, место означает актуальное состояние). Эта процедура — назовем ее “физическим шкалированием”, если угодно, или “социометрией”, если вы придерживаетесь психодраматической традиции, — является простой, но мощной. После одной-двух таких демонстраций супервизор может предложить их участникам проинтервьюировать остальных членов группы с помощью физического шкалирования. Это приводит в действие одну из важных движущих сил группового супервидения — использование группы. Супервизору, который все процедуры проводит сам, не удается использовать группу как ресурс, и его группа имеет большой шанс превратиться в мини-класс по терапии.

Драматизация в супервизорской группе совершенно не обязательно должна быть яркой, чтобы оказаться эффективной. Разыграны могут быть даже теоретические параметры или отстаивание определенной позиции. Например, задается вопрос: “Кто в данный момент склоняется к структурному базису терапии, а кто — к конструктивистскому? ” Все члены группы располагаются вдоль все того же отрезка, на сей раз репрезентирующего континуум от конструктивизма до структурализма. Люди очень быстро научаются определять собственные позиции, не говоря уже о позициях других. Затем между людьми, каждый из которых занимает собственную позицию, может развернуться живая дискуссия. Это иная дискуссия, чем когда люди говорят о теории, сидя на своих стульях. Разумеется, слушая аргументы других и видя, куда поместили себя эти другие, человек может при желании занять новую физическую позицию. Аналогичные процедуры могут использоваться, когда возникает полемика по поводу ведения случая: проводится воображаемая линия, репрезентирующая континуум мнений. Если линия не является лучшим способом отражения диапазона мнений в конкретном случае, возможно применение других социометрических процедур. Например, если отстаиваются три или четыре пути ведения случая, можно предложить членам группы встать на определенные места в комнате, символизирующие их позиции, и говорить оттуда.

Не слишком “глубинная” работа с пустым стулом — еще один простой метод действия, который может быть использован на первой или второй сессии для выявления целей супервизируемых, пришедших на эту группу. Супервизор дает на выбор следующие инструкции:

l Посади на стул “себя, пришедшего на эту группу”, и обратись к нему.

l Возьми два стула; на одном из них — “вы сейчас”, на другом — “вы в конце этого года супервидения”. Пусть эти двое “вас” проведут диалог.

l Расставь физически свои цели, используя вспомогательные “я”* для репрезентации каждой цели, и коротко поговори со всеми ними.

Это метод несколько более сложный, чем метод физического шкалирования, поскольку он требует участия не одного, а двух членов группы — протагониста** и вспомогательного “я”, между которыми должен произойти диалог. Вспомогательное “я” представляет отсутствующее третье лицо (например, клиента), чью-то роль (например, клиент как “фрустрированный борец”) или объект (например, “кирпичную стену”). Вспомогательные “я” помогают супервизору обеспечить более полное проживание и удовлетворительное разрешение сцены или динамики, предъявленной протагонистом. Если требуется больше ролей, чем набирается вспомогательных “я” в группе, то менее важные роли могут быть символизированы стулом, подушкой или иным предметом.

Члены группы один за другим выходят вперед и вступают в диалог с “собой” на пустом стуле, который порой развивается драматически, вплоть до превращения в короткую “виньетку”. Преимущество использования этого метода на первой сессии состоит в том, что он помещает каждого участника группы в активную позицию актера. Таким образом ослабляется тревога, нередко связанная с фантазиями по поводу такого “мистического” способа работы. Супервизорские группы обычно очень небольшие, и в случае применения данной процедуры желательно, чтобы все по очереди выполнили ее, а не кто-то один работал долго и интенсивно. Существуют и другие пути экстернализации контракта и ознакомления членов группы с идеей и практикой разыгрывания. Так, супервизор может сказать участнику:

“Когда ты идешь сегодня вечером на эту группу, ты встречаешь в коридоре самого себя. Выбери кого-нибудь на роль себя, направляющегося на группу, и расскажи ему, что ты надеешься здесь получить”.

Еще один вариант — введение фигуры мудреца:

“Подумай о мудром клиницисте, живом или покойном, которым ты восхищаешься. Расскажи этому человеку о своих целях в этой группе”.

Другие члены группы не только учатся, наблюдая терапевтический процесс, происходящий у них на глазах, но и участвуют в нем. Тем более важным будет лично для них исход этого процесса. Учебный процесс становится более страстным, но вместе с тем и более хладнокровным, как свидетельствует приводимый ниже фрагмент. Происходящее очень вовлекает эмоционально и одновременно требует рассудочной, схематизирующей деятельности.

Тим говорит, что испытывает трудности в работе с парой. Им за тридцать, и они не живут вместе. Манфред и Венди до встречи друг с другом оба состояли в браке и расстались со своими супругами несколько лет назад. Венди хочет прервать их отношения на год, чтобы попробовать себя в других отношениях, — если нужно, то и сексуально. Манфред в ужасе от этой идеи и огорчается всякий раз, когда об этом упоминают. Когда Тима спрашивают, каков его контракт в работе с этой парой, он сначала отвечает как-то туманно, а в конце концов говорит, что контракт отсутствует.

Тиму предлагают показать этих партнеров с помощью стульев, которые будут изображать их “и других, кто участвует в ситуации”. Он делает это очень просто, взяв по стулу для Манфреда и Венди, а между ними опрокинув вверх ногами два стула, представляющих их бывших супругов. Затем его просят выбрать стулья для репрезентации себя и охарактеризовать их — примерно как на визуальной супервизии. Тим говорит, что на первом стуле располагается его “знание человеческого сердца”, на втором — его способность быть “с клиентами”, на третьем — его “интуиция”. Он размещает эти стулья в каре перед парой.

Затем Сэм предлагает, чтобы каждый член группы побыл в роли Венди и из этой роли сказал все, что придет в голову, по поводу ситуации. Когда участник чувствует, что ему есть что сказать в качестве Венди, он идет на другую сторону комнаты и садится на ее стул. Члены группы выполняют это с чрезвычайной готовностью; их комментарии варьируют от “Я не люблю его и никогда не полюблю” до “Я просто хочу быть свободной”. Затем то же самое делается в отношении Манфреда. Выступая в роли Манфреда, участники группы говорят такие тексты, как “Если она оставит меня сейчас, значит, все, что она говорила мне о любви, — это ложь”, и т.п.

Некоторые комментарии глубоки и проницательны, другие поверхностны. Тем не менее все они вносят свой вклад в богатство информации, стекающейся к Тиму, который может выбрать среди них то, что, по его мнению, углубляет его понимание и дает свежий взгляд. Другие члены группы также учатся, слушая внутренние сюжеты остальных, связанные с клиентами. Может быть, кто-то мог бы назвать все это “тренингом проницательности” (хотя Сэм так не называет). Качество научения на этой стадии зависит от качества комментариев, иначе и быть не может.

Иногда супервизируемому достаточно процесса расстановки, чтобы вы­рваться из тупика в работе со случаем. Но в нашем примере не так. Поскольку мир профессиональной практики Тима показан теперь столь отчетливо, супервизору легче распознать его недостающие роли, чем это было бы при использовании обычных методов. Тим предъявил множество “мудростных” ролей, но они лишены содержания. “Мудрость” принесет ему пользу лишь тогда, когда он будет знать, что делать, — хорошо овладеет теоретическим, техническим и процедурным знанием, позволяющим получать релевантный материал. Ясно, что ему недостает такого знания. Возможно, проблема Тима с самого начала была понятна супервизору или прояснилась после немногих вопросов, но о группе или о Тиме этого никак нельзя сказать. Однако в контексте разыгрывания проблема не просто становится ясна ему — она предстает в форме, приемлемой для него и для группы. Если бы супервизор просто расспрашивал Тима, а потом сказал ему, в чем дело, это было бы не столь понятно или приемлемо.

Трудности Тима связаны не только с недостатком знаний. Существует также системная проблема, выразившаяся в отсутствии ясного контракта Тима с этой парой. Исследование причин этой ситуации вновь выводит к вопросу о необходимом техническом и процедурном знании: Тим не представляет, как заключить контракт с парой, если “один хочет сохранить отношения, а другой желает выйти из них”. Мудрость сама по себе мало полезна, если не знаешь фундаментальных процедур. С помощью группы Сэм информирует Тима о процедурах заключения контракта с парой и рекомендует ему литературу. Не только Тим, но и группа получает очень важный урок: мудрость значит нечто большее, чем просто мудрый вид.

РЕКОМЕНДАЦИИ

ДЛЯ ВСПОМОГАТЕЛЬНЫХ “Я”

Поскольку этот вид работы может быть новым для супервизируемых, нелишни некоторые предварительные инструкции. В последующих главах обсуждаются дополнительные процедуры вовлечения участников группы в действие. Разыгрывание в супервизорской группе имеет целью “раскрыть” систему примерно в том же смысле, в котором она “раскрывалась” посредством эвокативных объектов. Но на групповой супервизии используются не объекты, а люди, и потому здесь меньше опираются на символический характер выборов, а больше на спонтанность, порождаемую диалогом и взаимодействием. В разыгрывании случая Тима не было обмена ролями и взаимодействия между персонажами. Стулья достаточно хорошо “справились” с задачей, и для участников группы “драматизация” ограничилась самой организацией сцены и их беготней от одного стула к другому для произнесения своего текста. Ничего другого не требовалось; более того, какие-то еще мероприятия (например, чтобы партнеры побеседовали друг с другом или с терапевтом или чтобы роли терапевта “поговорили” между собой) оказались бы избыточными. В данном случае подобные действия нецелесообразны; здесь супервизорская задача состояла отнюдь не в фасилитации или раскрытии параллельного процесса, а, по сути, в диагностике, показавшей, что супервизируемому нужно больше знать.

Однако иногда требуется более развитое взаимодействие между персонажами или ролями. Морено (1953) указывал, что спонтанность вовсе не проявляется сама собой в полном объеме в любой ситуации. Ее активизация требует постепенного “разогрева”* на физическом, эмоциональном, образном и интеллектуальном уровнях. Основная задача вспомогательных “я” состоит в том, чтобы отождествиться с их воображаемым персонажем почти так, как если бы события реально происходили здесь и сейчас. Поэтому им бывает полезно получить следующие инструкции:

l Говори субъективно, как если бы ты сам был этим персонажем.

l Обращайся непосредственно к другим персонажам, а не к супервизору.

l Оставайся в настоящем: “Я здесь...” Играй ее здесь и сейчас, вместо того чтобы описывать, каков бы ты был, если бы играл свою роль, или как ты играл ее в своей голове.

l В качестве персонажа эмоционально зарядись своими симпатиями и антипатиями, убеждениями, страхами и реакциями на других.

l Драматизируй и усиливай внутренний мир, но без дешевой эффектности; акцентируй эмоциональную жизнь.

l Не опасайся повторять какой-либо образ действий, возвращаться к одной и той же теме, если считаешь, что они производят впечатление на главного персонажа.

l Проговаривай невысказанное прототипом: “Я не говорю о том, что чувствую...”

l Если ты играешь “предмет”, например, кирпичную стену, играй его так, как если бы он испытывал человеческий диапазон чувств: “Я — кирпичная стена между Конни и Тарой. Я высокая, красная и массивная. Никто никогда не преодолеет меня”.

l Действуй в роли “широко” (в отношении жестов и т.п.), но обращай внимание на сигналы неодобрения со стороны супервизируемого и супервизора. Ты — вспомогательное “я”, помощник; это не твое шоу.

Работа в супервизорской группе в качестве вспомогательного “я” помогает супервизируемым навести важные мосты между академическим знанием и клинической практикой — научиться определять, когда следует доверять своей интуиции, как использовать внутренние данные, когда подталкивать и когда отступать в сторону. Даже сам групповой процесс, хотя в супервизорских группах он в принципе минимален, может способствовать достижению этой цели. Если супервизируемые достаточно “разогреты”, они убеждаются, что могут доверять собственной спонтанности, что их инстинктивные ответы на неожиданный поворот событий служат для коллеги вдохновляющим стимулом, помогая ему взглянуть на ситуацию с новой точки зрения. Как отмечают Блатнер и Блатнер (1988), пространство для совершения “ошибок” здесь бесконечно велико. В процессе разыгрывания наш рывок вперед — это акт веры; мы проявляем мужество, суть которого состоит в непрерывном движении.

Сэм собирается супервизировать Тулу, опытного консультанта, которая работает в элитной католической женской школе. Сэм еженедельно встречается для “живой” супервизии с другими членами группы — Троем, Трикси, Тимом и Триной — в помещении с односторонним зеркалом. Поскольку предметом нашего обсуждения сейчас является активная, а не “живая” супервизия, о последней здесь говориться не будет. Достаточно упомянуть, что члены группы имеют возможность приводить клиентов для “живой” супервизии или получать супервидение в иной форме. При наблюдении реальных клиентов группа работает как рефлексивная или консультативная команда. При отсутствии “живого” клиента группа предпочитает визуальный или психодраматический подход к супервидению. Участники имеют адекватное представление о презентации посредством действия и знают базисные процедуры разыгрывания, такие, как обмен ролями.

Злобная мачеха

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: