Теодор Фонтане (Theodor Fontane, 1819—1898)

 

Самым значительным немецким реалистом второй половины XIX в. является Теодор Фонтане.

Его отец был владельцем аптеки, но из-за своей непрактичности лишился ее. Материальные затруднения помешали будущему писателю получить хорошее образование. Он рано был вынужден думать о заработке. Трудовая деятельность Фонтане началась со службы в аптеках, где он выполнял обязанности провизора.

Первые его стихотворные опыты относятся к середине 30-х гг., но систематические занятия поэзией начинаются позже, с 40-х гг. В 1844 г. в Берлине он вступает в литературный кружок «Туннель», среди членов которого преобладали консервативные настроения. Здесь неодобрительно относились к свободолюбивым высказываниям молодого поэта, оказавшегося восприимчивым к предреволюционным настроениям кануна 1848 г.

Отмечая демократизм и свободолюбие раннего Фонтане, в то же время следует сказать о больших противоречиях в его взглядах. Это подтверждается и фактом его пребывания в «Туннеле».

Фонтане приветствовал революцию 1848 г., хотя позднее довольно насмешливо рассказывал о своем участии в ней. Тем не менее он переживает увлечение революцией, пусть несколько наивное. Он даже критикует Франкфуртское национальное собрание за колебания и нерешительные действия против феодально-монархического режима. Фонтане выступает за демократическую республику. Конституционная монархия кажется ему половинчатым решением вопроса. Он сторонник воссоединения Германии на демократической основе.

Первое признание поэту принесли баллады, написанные на материале военной истории Пруссии. Они не свободны от противоречий, но его коллеги по «Туннелю» отнеслись к ним одобрительно, хотя отдельные баллады вызывали у них возражения. Так, например, в балладе «Йорк» рассказывалось о генерале, который патриотический долг перед родиной ставил выше присяги королю. В ней были строки, явно расходившиеся с охранительными тенденциями «Туннеля»:

 

 

Ведем себя мы робко,

Нам воли не дано.

Закупорено пробкой

Игристое вино.

Кто вызволит из пытки,

Свободу даст и свет?

Филистеры — в избытке,

Вот только Йорка нет.

(Пер. И. Фрадкина)

 

В балладах поэт воспевал мужество и смелость. Недаром первый сборник его назывался «Мужи и герои» (Mä nner und Helden). В стихотворении «Желание», написанном накануне революции, он ясно и недвусмысленно объяснил, почему он так симпатизирует мужественным людям: «Близится битва, и время требует мужей решительного действия».

 

Поражение революции привело к постепенному изменению во взглядах писателя. После того как он оставил опостылевшую ему службу в аптеке, Фонтане стал профессиональным литератором. В течение почти двух десятилетий ом сотрудничает в правительственной прессе и консервативных органах печати. Но даже в пору своей близости к консервативному лагерю Фонтане нередко высказывал критические суждения по поводу правительственной политики, по адресу правящих классов.

В 50—60 гг. Фонтане не создает значительных художественных произведений. Написанное им — по преимуществу очерки о странах, в которых он был в качестве иностранного корреспондента. Таковы его книги репортажей «Лето в Лондоне» (Ein Sommer im London), «Из Англии» (Aus England), относящиеся к 50-м гг. Затем возникают пятитомные очерки «Странствия по Бранденбургской марке»1(Wanderungen durch die Mark Brandenburg).

Объединение Германии вокруг милитаристской Пруссии вначале приветствуется Фонтане, но вскоре он начинает говорить о своем разочаровании. С годами оппозиционность к прусскому режиму возрастает, суждения о нем приобретают остро критический характер. Богатейший материал об умонастроениях писателя содержат его письма, которые Томас Манн, написавший интересный этюд о Фонтане, назвал «прекрасными». В письме к дочери Фонтане признавался: «Я становлюсь все демократичнее». Писатель осуждает шовинизм, усиление прусской военщины, которую он считал отжившей кастой.

Фонтане высказывается против политики запугивания и террора в отношении рабочих и социал-демократической рабочей партии. В период подготовки «исключительного закона против социалистов» он писал в 1878 г. жене: «Миллионы рабочих не менее умны, не менее образованны, не менее честны, чем дворянство и буржуазия; во многих отношениях они превосходят дворянство и буржуазию... Они представляют не только беспорядок и восстание, они представляют также и идеи, которые отчасти правомерны и которые нельзя ни убить, ни изгнать из жизни посредством тюрем»2.

Свои надежды на достижение более справедливого общественного устройства Фонтане порой связывал с народом, который он называл «четвертым сословием».

Критическое отношение писателя к немецкой, действительности в полной мере нашло отражение в его художественном творчестве, расцвет которого падает на 80—90-е гг. По меткому выражению Т. Манна, первые шесть десятков лет жизни писателя были как бы подготовкой к последним двум.

Фонтане безгранично любил литературу, был предай ей, сознавая ее большое воспитательное значение. В то же время он судил со свойственным ему скептицизмом о том трудном положении, в котором находился современный немецкий писатель. В остроумной форме эта мысль выражена в балладе Фонтане о Фридрихе II, в которой приводится мимолетный обмен репликами короля с писателем:

 

...«А званье у тебя какое? »

«Писатель, государь, пишу стихи».

С улыбкою сказал король: «Ну что же,

Тебе я верю, ибо лишь глупец

Способен похваляться этим званьем.

Признаться в этом можно только с горя,

Насмешку ты пожнешь; хвалу — навряд...»

(Пер. А. Кулишер)

 

Если в ранний период творчества Фонтане выступал как поэт, а затем как журналист, очеркист, то в поздний период он пишет главным образом романы и повести.

«Перед бурей» (Vor dem Sturm, 1878) —первый роман писателя, над которым он работал около 15 лет. В нем отразилась идейно-художественная эволюция автора, пережитая им в последние десятилетия. Роман достаточно противоречив.

Фонтане хотел нарисовать картину жизни Пруссии накануне антинаполеоновской войны 1813 г., которая привела к подъему патриотических настроений в Германии, но наличие консервативных взглядов, в духе которых трактовалась освободительная война, помешало писателю дать объективную картину событий. На первый план им выдвигается прусское юнкерство, роль которого явно преувеличена. Прогрессивный, демократический лагерь не нашел отражения на страницах романа.

Роман не был удачей и в художественном отношении. В критике отмечалась его композиционная рыхлость, бесцветность ряда персонажей, в большом количестве выступающих на страницах книги.

Гораздо лучше удались автору небольшие исторические повести «Эллернклипп» (Ellernklipp, 1881) и особенно «Шах фон Вутенов» (Schach von Wuthenow, 1883).

В повести «Шах фон Вутенов» писатель развенчивает дух кастовости, сословной ограниченности н внутренней опустошенности прусского дворянства, не столь давно идеализируемого им. Этим он подводит читателя к выводу о гнилости и порочности старопрусского режима.

Действие повести происходит в эпоху наполеоновских войн, накануне битвы при Иене, в которой Пруссия была разгромлена. Приближение этой катастрофы ясно ощутимо в повести.

В «Шахе фон Вутенове» наглядно проступает особенность творчества Фонтане: отсутствие в его произведениях сильных, волевых натур, смелых и мужественных людей.

Его персонажи слабы, нерешительны, половинчаты, не способны на подвиг. Именно таких людей писатель видел в современном немецком обществе.

В романе «В лабиринте» (Irrungen, Wirrungen, 1887) поставлена тема сословного неравенства, по решение ее носит половинчатый характер.

В основу сюжета положена история любви гвардейского офицера барона Бото фон Ринекера и швеи Лены Нимпч. Бото искренне любит Лену и по-настоящему счастлив с ней. В то же время он придерживается сословной морали и, разумеется, не помышляет о женитьбе на Лене. Последняя страстно любит Бото, но у нее нет никаких иллюзий относительно возможности их брака в дальнейшем. К тому же плебейская гордость Лены исключает всякую мысль об этом.

Счастливой любви приходит конец, когда Бото поставлен перед необходимостью жениться на невесте с большим приданым. В противном случае ему угрожает разорение. И Бото приносит в жертву свое чувство к Лене.

Фонтане неоднократно заявлял о глубокой симпатии к людям из народа, к выходцам из «четвертого сословия», которые наделяются в его произведениях благородными человеческими качествами, редко встречающимися у буржуа и аристократии. Писатель верен этой симпатии и на этот раз. Лена, не в пример Бото, выглядит более сильной, цельной натурой, свободной от эгоистических побуждений, готовой на самопожертвование.

И тем не менее в романе проводится мысль о необходимости сохранения сословных различий, нарушение которых, по мнению Фонтане, не сулит ничего хорошего. Герои романа понимают это, и трагической развязки не происходит. Лена пережила измену Бото. Через некоторое время она найдет свое счастье с хорошим человеком из своего круга. Брак Бото тоже оказался удачным.

Роман Фонтане из-за своей противоречивости вызвал острую критику справа и слева. Дворянский лагерь был недоволен предпочтением, которое автор отдавал простым людям. Прогрессивная критика в лице Ф. Меринга порицала Фонтане за компромиссность и утопичность трактовки проблемы взаимоотношения различных сословий.

Этой противоречивости не мог не чувствовать и сам автор. В повести «Стина» (Stine, 1888) развязка иная. Исходная ситуация в ней напоминает ту, о которой рассказано в «В лабиринте»: граф Гальдерн любит девушку из народа Стину. Он пытается бороться против сословных предрассудков, но, не будучи человеком сильным, волевым, кончает жизнь самоубийством. Хотя социальный конфликт и здесь не находит своего решения, но он резче заострен и труднее разрешим, чем в «В лабиринте».

Одним из антибуржуазных романов Фонтане является «Госпожа Енни Трайбель» (Frau Jenny Treibel, 1892). О замысле этого произведения автор писал: «Смысл истории: показать пустую, выспреннюю, лживую, высокомерную и жестокую сущность буржуа, у которого на устах — Шиллер, а в голове— Герзон» 3.

Приведенные слова относятся прежде всего к главной героине, миллионерше Енни Трайбель. Перед своими гостями и знакомыми она склонна прикинуться натурой возвышенной, мечтательной, которая едва ли не тяготится огромным богатством. Но это лишь видимость, на деле Трайбель — расчетливая, черствая и вульгарная натура. Хотя она время от времени распевала сентиментальные романсы о бескорыстной и трогательной любви, но тем не менее сделала все для того, чтобы расторгнуть помолвку своего сына с девушкой-бесприданницей.

Подстать своей супруге коммерческий советник Трайбель, который разыгрывает из себя бескорыстного патриота, надежного верноподданного кайзера, но превыше всего ставит золотого тельца.

Миру буржуазных ханжей автор противопоставляет старого профессора Шмидта, во многом свободного от буржуазных предрассудков, независимого в своих суждениях. Он трезво и критически относится к миру буржуа, тем не менее его пассивность и скептицизм свидетельствуют о слабости его позиции — он рассуждает, но бездействует.

Вершиной в идейном и художественном развитии Фонтане и лучшим реалистическим романом немецкой литературы второй половины XIX в. является «Эффи Брист» (Effi Briest, 1895).

«Эффи Брист» — произведение в известной степени итоговое, подготовленное предшествующим творчеством писателя, вобравшим в себя его опыт и достижения.

В романе изображается хорошо знакомая по другим произведениям Фонтане среда среднего прусского дворянства. К ней принадлежат родители героини Эффи Брист, ее будущий муж барон Инштетен и их ближайшие знакомые. В нем разрабатывается та же проблема лживости, уродливости и бесчеловечности моральных норм дворянского общества, что и в предыдущих произведениях писателя.

Молодую, наивную, неопытную Эффи выдают замуж за Инштетена, которого она совершенно не знает. Он вдвое старше Эффи, холодный, замкнутый, чопорный, психологически чуждый искренней, чистосердечной девушке. Одним из следствий супружеской отчужденности явилось кратковременное и неглубокое увлечение Эффи провинциальным сердцеедом Крампасом. Инштетен случайно узнает об этой связи, когда она уже давно была прервана.

Движимый нелепыми сословными предрассудками, опасаясь быть осмеянным в свете, он убивает на дуэли Крампаса, калечит жизнь Эффи и себе. Если бы Инштетен любил Эффи, то его действия в какой-то степени объяснялись бы чувством ревности. Но он холоден к жене, нет у него настоящей ненависти и к Крампасу. В глубине души он склонен был простить Эффи, но рабская зависимость от отживших нравственных догм и суждений света заставляют его действовать наперекор голосу разума.

Не лучше ведут себя родители Эффи. Руководствуясь теми же ханжескими представлениями о чести, они отказываются принять в свой дом выгнанную мужем, презираемую светом Эффи.

Выпавшие на долю Эффи страдания физически и нравственно сломили ее, она принимает все это как должное.

Семейному конфликту романа Фонтане сумел придать более широкое, социальное звучание. В конечном счете — это суровое обвинение против господствующих классов, против общественного строя, руководствующегося мертвыми, бесчеловечными догмами.

Критика была единодушна в оценке высоких художественных достоинств романа, считала его вершиной идейного и эстетического развития Фонтане.

Фонтане был убежденным сторонником реализма в искусстве и литературе. Поэтому он был противником натуралистических, декадентских течений, появившихся в это время в литературе. Но он приветствовал все подлинно новаторское в ней. Так, он с одобрением встретил первые драмы Гауптмана, романы Золя, хотя не все в их манере было приемлемо для фонтане.

Фонтане удалось во многом преодолеть ограниченный характер немецкого реализма второй половины XIX в. Он яснее, чем современные ему писатели, выразил в своих произведениях мысль об обреченности дворянско-буржуазной Германии.

Своей деятельностью он подготавливал реализм XX в. Гуманистические традиции его творчества были восприняты Томасом Манном, который всегда с глубокой признательностью вспоминал о Фонтане.

Именно Т. Манн первый положил начало пересмотру творческого облика Фонтане, искаженного буржуазным литературоведением, которое фальсифицировало его творчество, истолковывало его в духе прусского верноподданничества и шовинизма. В своем этюде «Старик Фонтане» (Der alte Fontane, 1910) Т. Манн изобразил писателя крупным мастером слова, необычайно требовательным к себе.

 

Примечания.

1. Марка (ист.) — пограничная область.

2. Цит. по работе: Фрадкин И. М. Фонтане. — В кн.: История немецкой литературы, т. 4, с. 202.

3. Цит. по работе: Фрадкин И. М. Фонтане. — В кн.: История немецкой литературы, т. 4, с. 215. Герзон — владелец модного берлинского магазина.

ЛИТЕРАТУРА 1871 — 1918 гг.

 

В январе 1871 г. Германия была объединена. Воссоединение немецких земель произошло не путем революции под руководством пролетариата, а «путем династических войн Пруссии, укрепляющих гегемонию прусских помещиков в объединенной Германии»1. Германия была объединена «сверху», и новая немецкая империя стала феодально-полицейским, военно-деспотическим государством. Интересы его правящих классов — крупных помещиков и промышленников — совпали. Немецкий империализм являлся, по определению В. И. Ленина, «юнкерски-буржуазным империализмом».

Франко-прусская война принесла Германии новые земли и новые доходы. Начался период грюндерства — строительства новых заводов, банков, торговых фирм. Стремительно росли города, расширялись порты, учреждались акционерные общества. В стране воцарился дух наживы.

Опираясь на свою экономическую и военную мощь, немецкая империя проводила агрессивную внешнюю политику, стремясь захватить колонии.

Пангерманские агрессивные идеи открыто проповедуются в печати, литературе, с университетских кафедр.

Конец XIX в. отмечен обострением общественных противоречий в Германии. «Железный канцлер» Бисмарк и правящие классы страны принимают «исключительный закон против социалистов», при помощи которого они хотели задушить рабочее движение и превратить всю страну в прусские военные казармы. Однако никакие преследования и репрессии не смогли парализовать героическую деятельность немецкой социал-демократической партии и уменьшить ее авторитет среди рабочего класса.

Немецкое рабочее движение не только вынудило уйти в отставку Бисмарка и отменить «исключительный закон против социалистов», но оказало влияние на часть мелкобуржуазной оппозиционно настроенной интеллигенции, которая временно становилась попутчиком социалистического движения.

Под влиянием Маркса и Энгельса немецкая социал-демократия настойчиво пропагандировала идеи социализма, становившиеся все более популярными в широких массах. На исходе XIX в. немецкая социал-демократия выдвигает выдающегося литературного критика-марксиста Франца Меринга (Franz Mehring, 1846—-1919), который в течение четверти века вел бескомпромиссную борьбу за утверждение подлинного реалистического искусства как против идеологов буржуазии и юнкерства, так и против разного рода оппортунистов и ревизионистов. Большое значение для формирования прогрессивной немецкой литературы имела также общественная и литературно-критическая деятельность К. Цеткин, Р. Люксембург и К. Либкнехта. Выступления К. Либкнехта против империалистической бойки в канун первой мировой войны несомненно оказали воздействие на усиление антивоенных тенденций в немецкой литературе.

Классовая борьба немецких рабочих отражена в новеллах Швейхеля. Выразителями идей немецкой социал-демократии на рубеже XIX—XX вв. были поэты М. Кегель, Л. Якоби, Р. Лавант, явившиеся во многом предтечами социалистической поэзии XX столетия.

В противовес демократической литературе, смело обличавшей вильгельмовский режим, буржуазные писатели выступают как рьяные пропагандисты милитаризма и национализма (например, Детлев фон Лилиенкрон, Г. Френссен и др.).

Наступление реакции привело к исключительному обострению всех противоречий капиталистической системы. Усложнилась идеологическая борьба. Позитивисты, махисты, неокантианцы и другие представители реакционной философской мысли, отражая острый кризис буржуазного сознания, оказывают пагубное влияние на развитие искусства и литературы. Но особенно ощутимо в конце XIX—начале XX в. было влияние Ницше, который с помощью изощренных и демагогических аргументов сумел воздействовать на умы многих писателей. Даже такие прогрессивные художники, как Томас и Генрих Манны, испытали в ту пору определенное влияние идей Ницше. Учение этого реакционного мыслителя становится философской и эстетической базой многих декадентских течений и произведений. Они проникнуты культом индивидуализма, ницшеанской концепцией «сверхчеловека», воинственным антидемократизмом.

Бурное развитие политической борьбы в Германии конца XIX—начала XX в. и острые идейные и литературные битвы обусловили появление натурализма, символизма и других литературных течений.

Одновременно в конце прошлого века продолжают творить значительные писатели-реалисты (Т. Фонтане, В. Поленц, М. Крецер). Они запечатлели в своих романах правдивую и разнообразную картину новой, грюндерской империи, хотя и не достигли художественного мастерства Бальзака или Диккенса. А перед первой мировой войной появляется новое поколение критических реалистов (Томас и Генрих Манны, Б. Келлерман, Я. Вассерман, Г. Гессе). Опираясь на достижения немецкой и мировой литературы (особенно русской), они сумели поставить в своем творчестве кардинальные проблемы XX в. и сделать важные художественные открытия, обогатившие мировое искусство.

 

Примечания

1 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Изд. 5, т. 23, с. 365.

НАТУРАЛИЗМ

 

Немецкий натурализм — сложнейшее литературное явление последней трети XIX в. Он явился своего рода узловым, переломным моментом в истории немецкой литературы. Натурализм был той своеобразной лабораторией, которая подготовила ряд достижений критического реализма XX в. в Германии. Исходя из новых исторических задач, немецкие натуралисты по-своему аккумулировали многие литературные традиции. Формирование немецкого натурализма, его «величие и падение» приходится на 80—90-е гг.

Немецкий натурализм 80—90-х гг. не был монолитным течением с какой-либо единой общественной и литературно-эстетической программой, а объединял разных по своим политическим и художественным воззрениям писателей. Натурализм был связан с обострившейся классовой борьбой немецкого пролетариата. Эта борьба воодушевила многих, даже далеких от рабочего класса литераторов и наполнила социальным пафосом их произведения. Молодые писатели, возмущенные драконовскими «исключительными законами против социалистов», обращались к теме пролетариата, показывали в своих произведениях горе и страдания рабочего класса, несправедливость власть имущих, кричащие социальные контрасты. Лучшие произведения натуралистов выражали идеи социализма, распространявшиеся в те годы в кругах интеллигенции. Это позволило натурализму в ту пору, когда он был оплодотворен этими идеями, создать образы пролетариев.

Правда, эта связь была непрочной и недолгой. Но в период своего расцвета натурализм, обладавший необычайной способностью чутко откликаться на актуальные проблемы, расширяет тематические горизонты немецкой литературы, рисует резко обнаженные контрасты буржуазной действительности. Для натуралистов нет «низких», непригодных тем или недостойных искусства сюжетов. «Современное искусство демократично, — заявляет один из теоретиков натурализма К. Альберти. — Все люди для него равны: король значит столько же, сколько пролетарий».

Во многих произведениях натуралистов предметом изображения становится жизнь людей «четвертого сословия». Обращение к социальной проблематике, стремление изобразить современность неизмеримо расширили творческие возможности писателей нового поколения: объектом художественного исследования стали новые стороны жизни, ранее не освещавшиеся в литературе. Натуралисты с необычайной правдивостью впервые так обнаженно и резко показали жестокость и уродство окружающей буржуазной действительности. В лучших произведениях натурализма ярко проявляется социально-критическое начало («Ткачи» Гауптмана, стихи Гольца, Генкеля, Демеля и др.), явившееся, по выражению Ф. Меринга, «отсветом, которое бросает на искусство все сильнее разгорающееся пламя рабочего движения».

Выдвинутый самой жизнью рабочий вопрос, вопрос о положении массы обездоленных тружеников привлекает к себе все большее внимание: о нем пишут газеты и журналы, страстно спорят ораторы на рабочих собраниях и митингах; интересы рабочих защищают социал-демократические депутаты в рейхстаге. Не случайно появляются многочисленные статьи о Золя — авторе «Жерминаля», провозглашенного тогда образцовым произведением о труде и капитале. «Жерминаль» натуралисты называли «библией художественной практики натурализма».

Кроме Золя, огромной популярностью пользовались драмы Ибсена и романы великих русских реалистов Толстого, Достоевского, Тургенева. Натуралистов привлекали беспощадная правдивость и мужество русских художников, которые поставили в своих произведениях острейшие социальные проблемы. Известны признания Гауптмана и других писателей о влиянии на их творчество Толстого и Достоевского.

В литературу входит образ пролетария. Так, поэт Штерн публикует в октябре 1889 г. в социалистической газете «Берлинер фолькстрибуне» стихотворение под названием «Герои нашего времени». Рыцарями, подлинными героями поэт называет пролетариев, добывающих уголь и металл, обрабатывающих дерево и камень. Он призывает их идти вперед, навстречу прекрасному утру. Правда, пути достижения этого «прекрасного утра» не указаны, они весьма туманны. Более рельефно нарисованы образы рабочих в социальной лирике К. Генкеля (Karl Henckell, 1864—1929), обращавшегося к конкретным фактам классовой борьбы того времени. Поэзия его патетична, несколько сентиментальна, по всегда остро злободневна. Большой резонанс вызвало его известное стихотворение «Забастовка». И в своих теоретических работах Генкель декларирует, что поэзия должна стать пророческой песней, зовущей к свободному будущему. Этими мотивами проникнуто его предисловие к сборнику «Характерные черты современных поэтов», ставшему своеобразным манифестом поэтов нового поколения.

Социально-политическими мотивами насыщена поэзия виднейшего поэта натуралистического направления Рихарда Демеля (Richard Dehmel, 1863—I920), нарисовавшего яркую картину страданий социально обездоленных. «Четвертое сословие», к которому Демель относится с неподдельным сочувствием, стоит в центре его стихотворений (особенно «Четвертое сословие», «Рабочий» (Der Arbeitsmann). Для его лирики характерны революционные интонации, прямые агитационные призывы, вызывающие живой отклик у рабочей аудитории. Горький относил Демеля к числу писателей, которые «дружно приходят к социализму, к проповеди активности, все громче зовут человека к слиянию с человечеством»1. В конце 90-х гг. в художественном творчестве Демеля, как и многих других натуралистов, намечается спад, он постепенно отказывается от обличения капиталистической действительности, от социальной проблематики.

Не имея ясных политических идеалов и руководствуясь биофизиологической концепцией общественной жизни, натуралисты не вскрывали подлинных причин изображаемых ими явлений. И здесь сказывается наиболее слабая сторона эстетики натурализма: непонимание социально-классовых факторов и перенесение биологических законов на общественную жизнь.

Один из главных теоретиков немецкого натурализма В. Бельше в своем программном труде «Естественнонаучные основы поэзии» (1887) широко пропагандировал позитивистские, вульгарно-механистические воззрения Золя и горячо отстаивал его Центральный тезис: «Одинаковый детерминизм управляет куском камня и мозгом человека».

Человек порой изымался натуралистами из общественной среды и рассматривался как биологическая особь, поступки и чувства которой определяются физиологическими законами. Отсюда повышенный интерес к проблеме наследственности, патологическим явлениям, различным болезненным состояниям.

Этот упрощенный биологический подход к человеку приводил писателей к созданию пассивных, созерцательных характеров, лишенных героических черт и неспособных активно бороться с капиталистическим миром. Недаром натуралистическая литература Германии не смогла нарисовать ни одного героического образа. Ослаблялась или вовсе исчезла социальная мотивировка поведения героев, так как художник превращался прежде всего в исследователя биологических законов человеческого существования. Поступки героя были предопределены неотвратимыми действиями сил, заложенных в самом человеке (наследственность, болезнь и т. д.). В отличие от реалистов, натуралисты не показывали обратного воздействия человека на среду. Связь между личностью и обществом давалась ими односторонне.

Свойственный натурализму детерминизм являлся подчас причиной того, что действующие лица произведений освобождались от нравственной ответственности, наделялись фаталистическими чертами. При этом среда, определяющая поведение человека, понималась натуралистами, как правило, очень узко: это бытовая среда (семья, жители одного дома и т. п.).

Натуралистическая эстетика, опираясь на теорию Золя, своеобразно воспринятую в Германии, побуждала писателей быть прежде всего документалистами своего времени: превыше всего они ценили принцип правды и выступали против фальшивого пафоса официальной литературы германского рейха. Первый номер журнала «Свободная сцена», где печатались писатели-натуралисты, открылся программной статьей, в которой утверждалось: «Лозунгом нового искусства служит лишь одно слово: правда — правда свободного духа, который ничего не приукрашивает, ничего не затушевывает и который имеет лишь одного врага: ложь во всех видах» (1890, № 1). Однако, борясь против лжи и отстаивая правду, теоретики натурализма имели в виду правду отдельного факта, моментальную фотографию повседневной жизни, лишенной динамики. Осуществление в художественной практике фото-фонографического метода при изображении действительности приводило художника к отказу от социального анализа, от обобщений. Такой метод толкал писателя к созданию статичных, пассивных героев, к внешнему правдоподобию.

Многие немецкие натуралисты пропагандировали тезис Золя: «Рисуемая мною картина — простой кусок действительности, какова она есть». Следуя этому принципу, писатели кропотливо, детально описывали внешнюю среду без отбора существенного, наиболее характерного. Отказ от художественного обобщения не давал художнику возможности проникать в суть общественных отношений и постигать закономерности жизни.

Метод «научной объективности» и борьба с субъективизмом и романтизмом привели натуралистов к отказу от авторских оценок, суда над действительностью. «Я не излагаю мои идеи о вещах, а показываю сами вещи. Таковы они есть, и можете с ними делать, что хотите», — писал теоретик натурализма Д. Гольц, отвергая идейную функцию искусства. Он доводит до крайностей теоретические положения новой школы и выступает основоположником «последовательного натурализма», программа которого была им изложена в книге «Искусство. Его сущность и его законы» (1891 —1892).

Опираясь на выводы социально-естественных наук и опыт Золя, Ибсена и Толстого, Гольц (Arno Holz, 1863 — 1929) в противовес эпигонской литературе 70—80-х гг. провозглашает новые принципы искусства, которое, по его утверждению, стремится совпасть с действительностью. Поэтому художник должен, по мысли Гольца, со всей тщательностью, фотографической точностью изображать факты жизни, не выделяя существенного и не давая авторской оценки. Это требование приводило к механическому копированию действительности, правде деталей, а не к подлинному реализму. Новый «секундный стиль» был продемонстрирован Гольцем в сборнике «Папа Гамлет» (Papa Hamlet, 1889; написан совместно с И. Шлафом и опубликован под псевдонимом Бьярне П. Гольмсен) и в драме «Семейство Зелике» (Die Familie Selicke, 1890, также в соавторстве с И. Шлафом). В них правдиво запечатлены уродства жизни, нищета, алкоголизм, страдания обездоленных людей города. Однако описания эскизны, лишены единого сюжета и динамики, фиксируют только состояние, один определенный момент. В драме «Семья Зелике» нет ни действия, ни художественно очерченных характеров. Вместо них мы видим монтаж отдельных детально написанных сцен, пространные ремарки; язык персонажей перенасыщен диалектизмами. Такой же способ изображения повседневной действительности характерен и для их последующего сборника драматических и новеллистических этюдов «Новые пути» (1892).

Наиболее полно талант Гольца проявился в лирике. Гольц — самый значительный поэт натурализма — стал подлинным певцом современности. После первых сборников стихов «Звени в сердце» (Kling ins Herz, 1883) и «Немецкие мелодии» (Deutsche Weisen, 1884), написанных в традиционной поэтической манере, он обращается к новой тематике — жизни города, представленной в ее острых социальных контрастах. «Книга времени» (Das Buch der Zeit, 1886), названная Ф. Мерингом «чудесной книгой песен», воспевает тружеников, дает яркие зарисовки их страданий и гнета. Стихотворения сборника проникнуты чувством социального протеста и мечтой о свободном, прекрасном будущем. В «Книге времени» соблюдены обычные строфические формы, рифмы, размеры. Позднее Гольц объявляет войну строфе и рифме, создавая стихи на основе свободного ритма (свои новшества он теоретически обосновал в брошюре «Революция в лирике», 1899).

Молодые литераторы, желая воздействовать на общественное мнение, стремились использовать прежде всего театр, ставший ареной острых идеологических битв. Решительная борьба была объявлена шовинистическим пьесам Э. Вильденбруха и салонной драматургии П. Линдау. В этом отношении важную роль сыграл театр «Свободная сцена», открывший двери произведениям Ибсена, Л. Толстого, которые послужили образцами для драматургии новой школы.

В первой половине 90-х годов на немецкой сцене господствует натурализм. Г. Зудерман, М. Гальбе, О. Э. Гартлебен расширили сферу изображения жизни и, откликнувшись на острые общественные проблемы времени, правдиво показали в своих драмах самые разнообразные социальные типы. В их лучших пьесах содержался заряд социальной критики, которая коренным образом отличала их от популярной тогда развлекательной драматургии. Обличительные тенденции произведений писателей-натуралистов явились причиной репрессий, которым они неоднократно подвергались со стороны официальных властей.

Драматурги-натуралисты рисуют жизнь не в динамике, а в статике, сосредоточивая внимание на изображении внешнего мира. Внутренний мир человека с его сложными душевными переживаниями мало интересует художника. Жизнь предстает в эмпирическом, повседневно-бытовом виде. Стремясь полнее запечатлеть внешнее правдоподобие, натуралисты отказываются от книжного, литературного языка, каким пользовались Ибсен и другие драматурги. В новой драме герои говорят языком, которым пользуются люди в повседневной жизни. В пьесе уже нет места монологу. Большую роль играют жесты, мимика действующих лиц и место действия, которое в натуралистической драме перестает быть нейтральным и пассивным компонентом произведения. Оно — важнейшая часть среды, которая характеризует персонажей и определяет их поступки. Поэтому столь подробно описываются все предметы, находящиеся на сценической площадке. В отличие от драматургии символизма и экспрессионизма пространство и время в натуралистической драме воспроизведены необычайно конкретно и детально.

Эпический характер натуралистической драмы выявил важность жестов, движений, немых сцен — всех «неговорящих компонентов». Возникают элементы монтажа. Эти специфические структурные особенности были в дальнейшем усвоены и прозой, и кинематографом, и театром, и телевидением.

В формировании натурализма значительную роль сыграли И. Шлаф, К. Блейбтрей, М. Г. Конрад (основатель журнала «Гезельшафт» — ведущего органа нового направления), Г. Конради, К. Альберти, Д. Макай, К. Фибих. В русле натурализма развивалось раннее творчество Г. Гауптмана. В произведениях этих писателей трактуются (часто в духе позитивизма) центральные темы натурализма: вопросы наследственности, буржуазной семьи, женской эмансипации, соотношения человека и среды и т. д.

Во второй половине 90-х гг. начинается закат натуралистического направления, оно утрачивает социальные критические тенденции, теряет интерес к реальному миру. Многие представители натурализма переходят на позиции символизма, неоромантизма и других декадентских течений.

Многие нити связывают натурализм с искусством нашего времени. Например, проблема ищущего интеллигента, ученого, поставленная в литературе 80—90-х гг., стала одной из животрепещущих проблем, решенных, разумеется, с иных позиций художниками нашей эпохи (от «Профессора Мамлока» Ф. Вольфа до «Жизни Галилея», Б. Брехта и «Физиков» Ф. Дюрренматта). С другой стороны, опираясь на слабые стороны натурализма, его опыт по-своему использовала и декадентская литература. Тяготение к болезненному, статичность, дегероизация нашли отражение, например, в «театре абсурда».

 

Примечания.

1 Горький М. Собр. соч. в 30-ти т., т. 24, с. 48—49.

 

 

⇐ Предыдущая26272829303132333435Следующая ⇒

Поделиться: