Диалектика абстрактного и конкретного в научно-теоретическом мышлении

Диалектика абстрактного и конкретного в научно-теоретическом мышлении

«Э.В.Ильенков. Диалектика абстрактного и конкретного в научно-теоретическом мышлении»: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН); Москва; 1997

ISBN 5-86004-080-6

Аннотация

Главный философский труд Эвальда Васильевича Ильенкова (1924-1979), принесший автору международную известность. В книге исследуются закономерности теоретического мышления в контексте логики развития политической экономии как науки. Предмет исследования - конкретный историзм категориальных характеристик мышления. В монографии показано, что критика политэкономии у К.Маркса содержательным образом связана с выявлением историко-философских предпосылок формирования научной теории вообще. Важнейшие особенности научного метода исследования непосредственно обнаруживаются в анализе понятий абстрактного, конкретного, противоречия, исторического и логического.

Книга Э.В.Ильенкова в полном виде издается впервые. Прижизненное (1960) издание (неполное, подвергшееся жесткой цензуре) переведено на основные европейские языки. До настоящего времени работа сохраняет свою актуальность. Основные идеи, реализованные в монографии Ильенкова, и сегодня вызывают интерес в различных областях научного знания.

* * *

Ильенков Эвальд Васильевич

Диалектика абстрактного и конкретного в научно-теоретическом мышлении

Художественное оформление А. Сорокин

Компьютерная верстка Н. Мерзляков

Подписано в печать 27.05.97

Усл. печ. л. 24, 36

Уч.-изд. л. 29, 6

Тираж 2000 экз.

Издательство «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН)

Опираясь на то, как применял Маркс материалистически понятую диалектику Гегеля, мы можем и должны разрабатывать эту диалектику со всех сторон...

(В.И.Ленин)

Введение

Общеизвестно, что мышление, как особая форма отражения объективной реальности в голове человека, осуществляется в форме и с помощью абстракций и что абстрагирование (процесс образования абстракции) представляет собой простейшую " клеточку" логической деятельности, всеобщий элемент мышления. Это настолько очевидное обстоятельство, что в " абстрактности" часто и видят специфический признак мышления, такую его черту, благодаря которой оно и представляет собой высшую (по сравнению с ощущением, созерцанием и представлением) форму познания.

Но с другой стороны столь же общеизвестно, что философия диалектического материализма усматривает главное достоинство истинного познания в конкретности. " Абстрактной истины нет, - не раз повторял Ленин, - истина всегда конкретна". Иными словами, если мышление абстрактно, то оно не выражает истины.

Таким образом, логика как наука сразу же сталкивается с проблемой, носящей по существу диалектический характер, - с наличием прямо противоположных определений в сущности мышления. Соответственно диалектическим должно быть и решение проблемы. На первый взгляд решение несложно: могут сказать, что мышление " абстрактно" по форме, но " конкретно" по содержанию. Но этот ответ, ответ в манере метафизического метода разрешения противоречий в определениях вещи, не устраняет проблемы, а только придает ей другую форму выражения.

С точки зрения диалектики " абстрактное" и " конкретное" следует рассматривать как взаимно предполагающие противоположности, каждая из которых может быть понята только через свое " другое". В этом смысле категории абстрактного и конкретного ничем не отличаются от категорий формы и содержания, свободы и необходимости, сущности и явления и т.д. Иными словами, даже в том случае, если мышление " конкретно" по содержанию и абстрактно по форме, - это противоречие обязательно выразится и в самой " форме" мышления.

Пытаться же рассматривать эти категории одну без другой, одну без внутреннего отношения к другой, - значит стать на путь, который приведет к недиалектическому пониманию и того и другого. Такой подход к проблеме мышления, метафизически разделяющий " форму" мышления и его " содержание", как раз и характерен для старой, недиалектической логики. Для нее мышление " абстрактно" и только, " содержание" же - всегда " конкретно". В итоге и " форма" (абстракция), и " содержание" (конкретное) представляются этой логикой без противоречия - без внутреннего противоречия, ибо внешнее противоречие (противоречие " в разных отношениях" ) такая логика с легкостью признает.

В логике диалектико-материалистической категории абстрактного и конкретного рассматриваются по-иному - как внутренние противоположности, в единстве которых и осуществляется мышление как со стороны " формы", так и со стороны " содержания". Внутренние противоречия " содержания" неизбежно выражаются в виде внутренних противоречий " формы мышления" - то есть абстракции. Иными словами, вопрос об отношении абстрактного и конкретного в познании превращается в важнейший вопрос логики, теории познания.

При постановке и решении вопроса следует, очевидно, прежде всего принять во внимание известное ленинское указание относительно путей разработки логических проблем: " если Маркс не оставил " Логики" (с большой буквы), то он оставил ЛОГИКУ " Капитала", и это " следовало бы сугубо использовать по данному вопросу".

" Капитал" Маркса по сей день остается непревзойденным образцом сознательного применения диалектики (как логики и теории познания) к исследованию конкретных фактов реальной действительности. В известном смысле " Капитал" представляет собой не вчерашний, а сегодняшний и даже завтрашний день науки, - не со стороны конкретно-экономического содержания, а со стороны примененного в нем метода, логики мышления. Поэтому мы и считаем себя вправе рассматривать проблемы логики преимущественно на материале " Капитала" и прилегающих к нему работ, привлекая материалы из других наук лишь как вспомогательные.

Прибавим к этому, что если Логики как систематически развернутой науки о процессе мышления Маркс и не оставил, то он оставил целый ряд ценнейших соображений, положений и фрагментов, касающихся специальных проблем этой науки. Особенно поучительны с этой точки зрения идеи, развитые им в знаменитом фрагменте, который известен под названием " Введения" к работе " К критике политической экономии". Эти идеи и должны, естественно, стать для нас отправными.

Дополненные тем, что сделал Ленин, эти идеи достаточно четко очерчивают основные контуры диалектико-материалистического решения проблемы абстрактного и конкретного.

Наша задача состоит прежде всего в том, чтобы, выявив принципиальное решение вопроса, изложенное Марксом во " Введении", затем проследить на материале " Капитала" способы конкретной реализации логических принципов, вытекающих из этого понимания.

Постановка Марксом проблемы соотношения абстрактного и конкретного была осуществлена в свете другой, более общей теоретико-познавательной проблемы, - в свете вопроса о том, что такое наука и как ее развивать. Ясно, что только в этом свете и могли и могут быть правильно поставлены " чисто логические" проблемы.

Логика как наука вообще добивалась реальных результатов лишь в той мере, в какой она ставила свои специальные вопросы, исходя из реальных потребностей конкретного научного познания, науки своего времени.

Проблема отношения абстрактного к конкретному непосредственно и вставала перед Марксом как проблема форм и средств, целей и путей научного исследования фактов действительности. Она давала прежде всего ответы на запросы, которые выдвигали перед Логикой потребности реального познания.

И - что не менее важно - решение проблемы Маркс достигает в ходе глубокой конструктивной критики предшествующих ему представлений о логическом процессе, - притом действительно высших достижений человечества в этой области. Мы имеем в виду гегелевскую Логику, - единственную систему Логики, которая до Маркса и Энгельса систематически и последовательно (хотя и с идеалистических позиций) прослеживала диалектику мышления.

На такое - критически-революционное отношение к Логике Гегеля с позиции тех реальных трудностей, которые возникают в реальном познании и требуют своего рационально-материалистического разрешения - и указывал Ленин как на столбовую дорогу развития Логики марксизма. Это путь не случайный, и не устаревший до сих пор. И поныне он, по-видимому, остается самым коротким и плодотворным путем развития Логики.

Проблема абстрактного и конкретного и ныне остается логической проблемой, разрешение которой настоятельно требуется не только и не столько интересами логики как таковой, сколько потребностями, вызревающими внутри конкретного научного познания. Конкретнее мы постараемся показать это ниже, в ходе самого разбора проблемы.

Этими вводными замечаниями мы пока и ограничимся.

ЧУВСТВЕННОСТЬ И СОЗНАНИЕ

Теоретическая оценка этого обстоятельства ставит анализ процесса познания перед новой трудностью, перед проблемой, которая оказывается роковой для любой формы материализма, кроме диалектического. Это проблема отношения чувственности и сознания. В этом плане показателен пример того же Фейербаха, который видит эту проблему, остро высказывает ее - и не в состоянии решить ее иначе, как идеалистически.

Этим камнем преткновения созерцательно-метафизического материализма, теории отражения, исходящей из точки зрения " абстрактного индивида", оказывается проблема отношения чувственности как таковой, как физиологического аппарата, в общем и целом тождественного и у человека и у животного - к сознанию, общественной природы которого философ совершенно не понимает. Фейербах понимает, что в существе, в котором проснулось сознание, происходит качественное изменение всего отражательного аппарата в целом, что сама чувственность такого существа начинает воспринимать мир по-иному, что глубоко изменяется сам характер чувственного восприятия.

" На животного производят впечатление только непосредственно необходимые для жизни лучи солнца, на человека - равнодушные лучи отдаленных звезд", - констатирует Фейербах в начале " Сущности христианства".

Животное действительно " видит" только то, что имеет отношение к его непосредственной физиологической потребности, характерной для того биологического вида, к которому оно принадлежит. Равнодушные, " бесполезные и безвредные" лучи отдаленнейших звезд отражательный аппарат животного попросту не фиксирует, они бесследно проскальзывают по сетчатке его глаза, не оставляя никакого следа в системе условных рефлексов, - хотя физиология животного и не ставит никакой преграды для этого.

Фейербах далее прекрасно понимает, что философское понимание чувственности, как ступени познания, вовсе не совпадает с естественнонаучным, с физиологическим ее пониманием, что философию интересует вовсе не чувственность как таковая, не те ее законы, которые совершенно одинаковы у человека с животным, - а специфически человеческий характер чувственного восприятия. Последний же тесно связан с процессом осознания чувственных данных.

" Вижу ли я без сознания или вовсе ничего не вижу - это одно и то же. Только осознанное зрение есть действительное зрение или действительность зрения", - справедливо говорит Фейербах. В состав чувственного знания действительно входят лишь осознанные чувственные впечатления. Все те ощущения, которые проскользнули мимо сознания, не доведены до сознания, не оставили следа в сознании, - не являются и фактами познания, не являются чувственными данными. Поэтому акт превращения ощущений в сознательно воспринимаемые чувственные данные предстает как сложнейший акт деятельности, в котором принимает участие общественная природа человека. В сознание воспринимается лишь то, что сознание способно вобрать. Последнее положение представляет собой на первый взгляд лишь тавтологию. Но под этой тавтологией кроется большая проблема, с которой Фейербах, например, совершенно не в состоянии справиться.

" Конкретность" сознательно воспринимаемых чувственных данных оказывается поставленной в прямую зависимость от высоты развития сознания, способности сознавать.

Первобытный человек " видит" с сознанием гораздо меньше, чем современный индивид. Это значит, что в самом созерцании вещь отражается в голове современного человека гораздо полнее, гораздо богаче, гораздо " конкретнее", чем в голове первобытного человека. Способность человечески созерцать совпадает со способностью осознавать в общественно-развитых формах чувственно предлежащую реальность.

Но проблема развития способности сознавать, сознательно воспринимать абсолютно неразрешима с позиций созерцательно-метафизического материализма. Если количество и качество сознательно воспринимаемых впечатлений зависит от высоты развития сознания, от высоты развития духовной культуры, то чем же в таком случае определяется сама высота развития культуры? От количества и качества чувственных впечатлений, воспринятых субъектом, - ответит материалист-метафизик, попадая в тавтологический круг.

АБСТРАКЦИЯ И АНАЛИЗ

Предположим, то перед нами находится сложная, диалектически расчлененная система взаимодействующих явлений, предмет как единое связное во всех проявлениях целое. Мы не знаем пока ни его " составных частей", ни принципа их взаимодействия.

Для наглядности предположим, что перед нами - сложный современный радиоприемник, - он может служить прекрасным примером диалектически-расчлененного " целого".

Что и как мы будем делать, если хотим " познать" его? Какие познавательные действия мы должны совершать для этого? Здесь сразу же и явным образом обнаруживается вся бесплодность лозунга рассудочной логики, согласно которому для этого следует " обобщать", - в смысле отвлечения того абстрактно-общего, которое можно обнаружить в каждой отдельной и особенной " детали".

Что же мы получим в том случае, если отвлечем абстракцию, выражающую то " общее" (хотя бы и " существенное" ), которым одинаково обладает и рукоятка переключателя диапазона, и анодная лампа накаливания, и конденсатор переменной емкости, и динамик, и т.д. и т.п.?

Стоит задать такой вопрос, чтобы нелепость подобного предприятия стала совершенно очевидной. (Тем не менее рассудочная логика советует поступать именно так. И если она отказывается от тех действий, которые сама же рекомендует, то это показывает, что она сама не очень серьезно относится к ним).

Никакой элементарно-здравомыслящий человек не станет в данном случае познавать столь нелепым и бесплодным способом. В том абстрактно-общем, которое можно обнаружить в каждой без исключения единичной детали радиоаппарата, ничего " существенного" для понимания ни в одной из них мы не откроем.

В данном случае, как нетрудно понять, нужно произвести " анализ". Но простой " анализ" - как " разборка" на составные части - приведет к такому же пустому и никому не нужному результату, как и простая " абстракция".

Такой " анализ" может произвести и ребенок, - но именно поэтому ребенка обычно и не подпускают к радиоприемнику. Такой " анализ" дает в результате лишь груду разрозненных деталей, которые радиоприемником, к сожалению, уже не являются...

Я могу вертеть перед глазами эти детали, ощупывать их, рассматривать в микроскоп, - но конкретного понимания ни одной из них - как детали, необходимой в процессерадиоприема, - я, разумеется, при этом не получу.

Конкретное понимание каждой из них может быть получено только исходя из ее роли в составе того целого, которое называется " радиоприемником", и из той функции, которую она выполняет в конкретном сочетании с другими деталями.

Иными словами, этот пример красноречиво подтверждает то, что мы говорили в предыдущем параграфе.

Задачей познания, - против этого уже никто, по-видимому, не станет спорить, - является не выявление " абстрактно-общего" всем без исключения деталям, элементам " свойства", " признака" и т.д., а конкретное понимание каждой " детали", понимание, исходящее из их всеобщей связи между собой, из их взаимодействия, внутри которого каждая деталь именно такова с необходимостью, зависящей от особого характера внутреннего взаимодействия.

Иными словами, каждая деталь должна быть понята в ее особенности, выражающей как раз совокупную, всеобщую связь всех деталей, - как своеобразный " орган" целого, построенного, развитого на основе какого-то одного всеобщего принципа.

И очень может статься, что этот " всеобщий принцип" может быть осуществлен при меньшем количестве " деталей", что часть этих деталей может оказаться попросту лишней.

Так или иначе, но все детали в совокупности составляют некоторую цепь опосредствующих звеньев, через которую осуществляется взаимодействие, - цепь, через которую только и может осуществляться принцип работы радиоприемника.

Если цепь где-то разорвана, - приемник перестает быть приемником, - всеобщий принцип его работы не осуществляется.

Значит конкретное понимание

Первоначальное эмпирическое ознакомление с радиоприемником - которым обладает, естественно, каждый владелец - заключается в крайне абстрактном представлении о связи его деталей и их взаимной обусловленности.

Каждый хозяин радиоприемника во всяком случае должен знать, что поворот определенного переключателя вызывает появление звука в динамике, - что, стало быть, переключатель " связан" с динамиком.

Это и есть ярчайший пример абстрактного представления о предмете. Абстракция здесь устанавливает прямую и непосредственную связь там, где ее на самом деле нет, а есть связь, опосредованная через десятки, сотни, а может быть, и через тысячи промежуточных звеньев.

И это крайне абстрактное представление о вещи может быть самым что ни на есть чувственно-наглядным представлением, - да, впрочем, оно всегда является именно таковым.

Чувственно-наглядное сознание фиксирует всегда прямую и непосредственную связь там, где ее на самом деле нет, а есть связь, сложнейшим образом опосредствованная.

Приемник это доказывает тогда, когда портится. В этом случае поворот выключателя убедительно доказывает, что прямой и непосредственной связи между ним и динамиком нет...

Совершенно аналогичную абстракцию (которая к тому же кичится своим точным соответствием с эмпирически данными фактами) представляет собой известная " триединая формула" вульгарной политической экономии, согласно которой владение землей " связано" с получением ренты, капитал производит процент, а труд приносит заработную плату...

Абстракция непосредственно выражающая связь двух эмпирически очевидных явлений в том виде, в каком она дана непосредственному восприятию на поверхности сложного развитого целого, и представляет собой наиболее бедное и наиболее общее представление.

Стоит словесно выразить то, что дано непосредственному эмпирическому созерцанию, или то, что отложилось в сознании в виде общего устойчивого (" ходячего" ) представления, - как получается такая абстракция. В данном случае абстракция вовсе не является продуктом " анализа", - напротив, в таком виде она есть продукт совершенно противоположного познавательного действия. Правда, можно сказать, что в данном случае мы имеем дело с " анализом" - с абстрактным выделением какого-то одного " отношения" между фактами. Но при этом мы превращаем и самый " анализ" в совершенно пустое и бессодержательное словечко.

Анализ в том его виде, в каком он реально осуществляется в познании сложных явлений, всегда направляется на детальное расчленение таких явлений (" отношений" и т.д.), которые непосредственному эмпирическому созерцанию и представлению кажутся " простыми" и нерасчлененными.

Анализ в этом смысле всегда ведет от общего нерасчлененного представления - к выявлению его элементов, к " частному", к массе частностей, - и в этом смысле от абстрактного - к конкретному. Таков он, по крайней мере, по намерению, по цели, которой с его помощью хотят достигнуть. Но хорошо известно, что между намерением и его осуществлением лежит дело.

Анализ анализу рознь. Очень часто может случаться, что предмет окажется расчлененным на такие " составные части", которые не имеют ровно никакого отношения к исследуемому целому. Химик, шутил Гегель, разложив " мясо" на его " составляющие", на химические элементы, думает, что он исследует мясо, - но на самом деле то, что он исследует, вовсе и не есть уже мясо, а нечто совершенно иное.

" Анализ" только в том случае достигает цели, которую с его помощью хотели достигнуть, если он выделяет не просто " составные части", - но специифические элементы данного целого, конкретные " составные части", а не абстрактно-общее данному предмету со многими другими.

Живого кролика можно при желании " аналитически разложить" на составные части, абстрактно общие ему с роялем, с планетой Сатурн и со свиной тушенкой. И в данном случае " анализ" не даст ничего, кроме опять-таки груды не связанных между собою абстракций. Здесь получиться та же абстракция, как итог познавательных усилий, - то есть результат как раз обратный тому, который хотели получить...

Иное дело - конкретный анализ. Результат, который с его помощью получается, - конкретный элемент данного целого, - конкретно-всеобщий. Что это значит?

Если вернуться к примеру с радиоприемником, то разница выступит очень ясно.

простейшегопростейшееустройство, обеспечивающее тот же самый эффект, который достигается и в самом сложном современном радиоаппарате, - эффект превращения электромагнитных колебаний - в электрические.

Как таковой, этот конкретно-всеобщий элемент радиоприемника может и должен быть осуществлен отдельно от всех других элементов и деталей радиоприемника. Он, как известно, и был осуществлен в экспериментах основоположника радиотехники Попова с помощью очень несложного устройства - с помощью трубки с опилками, замыкающей электрическую цепь...

простейшийэлемент сложного целого, в котором реально осуществляется радиоэффект. С этого простейшегослучая радиоприема и начинает, как известно, любой учебник радиотехники, любое руководство, имеющее целью раскрыть перед читателем тайну самого сложного радиоприемника.

Любая же отдельная деталь приемника объясняется как звено в цепи, помогающее выявиться этому простейшемуэффекту, усиливающему его.

Ясно, что такой конкретно-всеобщий элемент радиоприема не может быть отыскан на пути отвлечения того общего, что имеют между собой все без исключения детали сложного, совершенного и современного радиоприемника, на пути " абстракции".

Анализ в данном случае выделяет такую простейшую

И на этом пути открывается простейшеепростейшемувыражению.

Такой анализ - и только такой - противостоит " абстракции".

Результат, который с его помощью достигается, есть всегда простейшеевыражение конкретной природы исследуемого целого, есть конкретное, сведенное к простейшему выражению.

простейший

Наоборот, односторонний анализ дает в качестве своего продукта лишь абстракции, в которых конкретная природа " целого" никак не выражена, никак не " светится".

И если такой - абсолютно чистый " анализ" где-нибудь и совершается, то не в процессе мышления, не в процессе образования понятий, - а в процессе образования терминов, наименований, в процессе простого словесного выражения чувственно данных фактов.

Поскольку же мы имеем дело не с процессом образования слов, а с процессом образования понятий, с логическим процессом, постольку подлинным законом этого процесса является совпадения " анализа" с " синтезом", - совпадение, которое осуществляется даже в том случае, если думают, что производят " чистый анализ"...

Там, где на самом деле (а не в иллюзии теоретика) осуществляется " чистый анализ", - там не происходит процесса образования понятия, а происходит процесс образования лишь слова, там не происходит мышления, а происходит лишь выражение чувственно воспринимаемых фактов.

Ибо мышление, как специфическая деятельность, как раз и заключается в особого рода переработке чувственно данных фактов, в переработке, смысл и цель которой с самого начала состоит в постижении " эмпирического в его синтезе".

Там, где нет процесса выявления внутренней и необходимой связи между двумя (и более) чувственно-данными эмпирическими явлениями, а есть лишь процесс абстрактно-словесного выражения этих фактов или их внешней связи, - там, конечно, есть лишь анализ, но нет " синтеза", но именно потому нет и мышления.

" Чистый анализ", таким образом, вовсе и не есть закон мышления, а лишь рассудочная абстракция от него, абстракция, существующая лишь в голове логиков-метафизиков, логиков, на деле приравнивающих понятие к слову.

Наоборот, конкретный анализ - анализ, органически совпадающий с синтезом, - есть действительный закон мышления, всеобщая форма процесса образования понятия. Мышление поэтому и осуществляется на самом деле как процесс конкретного анализа эмпирических фактов, совпадающий с процессом выявления их внутренне-необходимой связи.

А это - занятие не есть простое, как отвлечение чисто эмпирической, чисто аналитической абстракции, или " связывание" двух аналитических абстракций в высказывании.

" Эмпирический" анализ и " эмпирический синтез" плохи вовсе не тем, что они выражают вообще " эмпирические", фактически наблюдаемое положение дел, связь между фактами и т.д. - в этом отношении они ничем не отличаются от самого глубокого научно-теоретического анализа и синтеза.

Эмпирические абстракции и способы ее получения плохи тем, что они не выражают " эмпирического" в его подлинном " синтезе", - но лишь отдельный фрагмент, лишь абстрактно вырванный кусочек " эмпирического".

Понятие (и мышление в понятиях) совпадает с " эмпирическим", лишь постигнутым во всем его объеме, в его развитии, - с " синтезом", с суммой, сводкой эмпирии (Ленин).

Но именно поэтому понятие (теоретическая абстракция) и не может совпадать с каждой отдельной эмпирической абстракцией, - более того, одна противоречит другой в большинстве случаев. И в этом факте выражается диалектика отношения " сущности" и " явления". Обычно там, где " эмпирическое" сознание устанавливает прямую и непосредственную связь между вещами, мышление отрицает ее наличие, показывая " эмпирическую абстракцию" как ложную, и, наоборот, обнаруживает глубокую внутреннюю связь там, где эмпирическое сознание и представление вообще не отмечает никакой связи...

Но теоретическая абстракция, как правило, не совпадает не только с каждой отдельной эмпирической абстракцией, но и с их простой " арифметической" суммой: " сущность" вещи не равна простой механической сумме ее " явлений".

" Синтез эмпирического" - с которым только и может совпадать " понятие", - сам должен быть совершен диалектически.

То обстоятельство, что понятие (теоретическая абстракция) совпадает лишь с эмпирическим, постигнутом в его диалектически-противоречивом единстве, в его " разумном синтезе", и не может совпадать с каждым отдельным фрагментом " эмпирии", - это всеобщая предпосылка - аксиома всякой философии (исключая, конечно, агностицизм и вульгарный " позитивизм" ).

" Совпадение понятия с синтезом, " суммой", сводкой эмпирии, ощущений, чувств несомненно для философов всех направлений", - отмечал Ленин.

Проблема, решаемая философией, заключается не в том, есть ли такое совпадение или нет его, а в том, - " откуда это совпадение"?

Вся трудность возникает из того обстоятельства, что " эмпирический опыт" всегда неполон, не закончен, что " эмпирическое" в его реальном " синтезе" никогда не было и не будет дано человеку в созерцании и представлении. Мышление всегда стоит перед задачей образования таких абстракций, которые совпадают с " полным" объемом, с " полным" синтезом эмпирии, - а не только с той ее частичкой, которая до сих пор побывала в поле зрения человека и человечества, - " со всяким возможным опытом", как выразился Кант.

Вся трудность проблемы понятия и заключается в том, что в нем происходит совпадение не только с уже " протекшим" опытом (стало быть, не только с " частью" эмпирического), но и с будущим, то есть с эмпирическим, постигнутым действительно в его полном объеме и развитии.

Мышление, которое лишь подытоживает то, что уже было, то, что человек уже видел, и неспособно осуществить строгое объективное предвидение будущего, - это еще не подлинное мышление. Самого важного в нем еще нет.

Стало быть, вся проблема мышления и заключается в том, чтобы понять - как и почему оно способно на основе анализа протекшего эмпирического опыта (то есть на основе более или менее обширной части эмпирии) образовать такие определения, которые выражали бы эмпирическое во всем его объеме и развитии.

Следовательно, в понятии происходит совпадение с " неизвестным", с тем, что созерцанию и представлению дано не актуально, а лишь в качестве бесконечной возможности.

И поскольку мышление всей своей историей доказывает, что оно способно делать именно это, то и возникает специальная проблема философии - откуда это совпадение? Откуда эта способность? Где источник и критерий этого совпадения?

Вот на этот-то вопрос и дал ответ лишь диалектический материализм, открыв источник и критерий этого совпадения в практике.

Метафизический материализм, исходивший из представления о мышлении как о простой " обобщающей" деятельности сознания, ответа на вопрос, разумеется, дать не мог. По отношению к метафизическому материализму аргументация Канта и по сей день остается разящей: он принципиально не в состоянии дать рациональное обоснование тому факту, что в мышлении происходит совпадение не только с тем, что уже было, но и с тем, что вообще может когда-либо произойти, даже с тем, чего человек еще никогда не наблюдал в качестве эмпирически очевидного факта.

Ниже мы покажем конкретно, каким образом практика - а не " общее в созерцании" - является критерием истинности понятия и почему " общее в созерцании" (эмпирическая абстракция) не может ни подтвердить, ни опровергнуть истинности понятия, истинности теоретической абстракции.

Пока констатируем просто как факт, еще подлежащий объяснению, что в понятии человек путем анализа (а не " абстракции" ) оказывается возможным отразить такие определения вещи, которые принадлежат ей атрибутивным образом, абсолютно необходимо связаны с ее конкретной природой и не могут исчезнуть без того, чтобы не исчезла сама вещь.

Этого нам пока достаточно, чтобы внести новые важные штрихи в решение проблемы абстрактного и конкретного в материалистической диалектике. К этому мы и перейдем.

Диалектика абстрактного и конкретного в научно-теоретическом мышлении

«Э.В.Ильенков. Диалектика абстрактного и конкретного в научно-теоретическом мышлении»: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН); Москва; 1997

ISBN 5-86004-080-6

Аннотация

Главный философский труд Эвальда Васильевича Ильенкова (1924-1979), принесший автору международную известность. В книге исследуются закономерности теоретического мышления в контексте логики развития политической экономии как науки. Предмет исследования - конкретный историзм категориальных характеристик мышления. В монографии показано, что критика политэкономии у К.Маркса содержательным образом связана с выявлением историко-философских предпосылок формирования научной теории вообще. Важнейшие особенности научного метода исследования непосредственно обнаруживаются в анализе понятий абстрактного, конкретного, противоречия, исторического и логического.

Книга Э.В.Ильенкова в полном виде издается впервые. Прижизненное (1960) издание (неполное, подвергшееся жесткой цензуре) переведено на основные европейские языки. До настоящего времени работа сохраняет свою актуальность. Основные идеи, реализованные в монографии Ильенкова, и сегодня вызывают интерес в различных областях научного знания.

* * *

Ильенков Эвальд Васильевич

Диалектика абстрактного и конкретного в научно-теоретическом мышлении

Художественное оформление А. Сорокин

Компьютерная верстка Н. Мерзляков

Подписано в печать 27.05.97

Усл. печ. л. 24, 36

Уч.-изд. л. 29, 6

Тираж 2000 экз.

Издательство «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН)

Опираясь на то, как применял Маркс материалистически понятую диалектику Гегеля, мы можем и должны разрабатывать эту диалектику со всех сторон...

(В.И.Ленин)

Введение

Общеизвестно, что мышление, как особая форма отражения объективной реальности в голове человека, осуществляется в форме и с помощью абстракций и что абстрагирование (процесс образования абстракции) представляет собой простейшую " клеточку" логической деятельности, всеобщий элемент мышления. Это настолько очевидное обстоятельство, что в " абстрактности" часто и видят специфический признак мышления, такую его черту, благодаря которой оно и представляет собой высшую (по сравнению с ощущением, созерцанием и представлением) форму познания.

Но с другой стороны столь же общеизвестно, что философия диалектического материализма усматривает главное достоинство истинного познания в конкретности. " Абстрактной истины нет, - не раз повторял Ленин, - истина всегда конкретна". Иными словами, если мышление абстрактно, то оно не выражает истины.

Таким образом, логика как наука сразу же сталкивается с проблемой, носящей по существу диалектический характер, - с наличием прямо противоположных определений в сущности мышления. Соответственно диалектическим должно быть и решение проблемы. На первый взгляд решение несложно: могут сказать, что мышление " абстрактно" по форме, но " конкретно" по содержанию. Но этот ответ, ответ в манере метафизического метода разрешения противоречий в определениях вещи, не устраняет проблемы, а только придает ей другую форму выражения.

С точки зрения диалектики " абстрактное" и " конкретное" следует рассматривать как взаимно предполагающие противоположности, каждая из которых может быть понята только через свое " другое". В этом смысле категории абстрактного и конкретного ничем не отличаются от категорий формы и содержания, свободы и необходимости, сущности и явления и т.д. Иными словами, даже в том случае, если мышление " конкретно" по содержанию и абстрактно по форме, - это противоречие обязательно выразится и в самой " форме" мышления.

Пытаться же рассматривать эти категории одну без другой, одну без внутреннего отношения к другой, - значит стать на путь, который приведет к недиалектическому пониманию и того и другого. Такой подход к проблеме мышления, метафизически разделяющий " форму" мышления и его " содержание", как раз и характерен для старой, недиалектической логики. Для нее мышление " абстрактно" и только, " содержание" же - всегда " конкретно". В итоге и " форма" (абстракция), и " содержание" (конкретное) представляются этой логикой без противоречия - без внутреннего противоречия, ибо внешнее противоречие (противоречие " в разных отношениях" ) такая логика с легкостью признает.

12345678910Следующая ⇒

Поделиться: