Идеократическая империя ( Тема XV . 5 )

Это не завоевания и обладание территориями, не наличие правителя, именующего себя императором и не количество колоний. Это устойчиво воспроизводящееся имперское сознание, главная цель которого – установление на Земле теократического/идеократического порядка. Желательно, на всей. В этом смысле нет большого различия между православной монархией и рабочим Интернационалом. Это высшее проявление манихейской государственности, это ответ логоцентрика на испорченность мира ( Тема XV. 5 D).

Византийский дьякон Агапит в послании Юстиниану об империи писал как об иконе Царствия Божия:

«Ести всякое превыше имеяй Достоинство Царю, почитаеши иже паче семи тебе удостоившего Бога, зане и по подобию Небеснаго Царствия даде ти Скиптр земного Начальства, да Человеки научиши Правды хранению, иже на ню неистоващихся отрееши деяния сущим от него Царствиям Законы, и иже под собою Царствуя законне»^[452]

«Будучи в высочайшем достоинстве, о император, выше всех почитай возведшего тебя в это достоинство Бога: ибо Он, наподобие своего Небесного Царства, вручил тебе скипетр земного владения, дабы ты научил людей хранить правду и обуздывать произносящих на него хулы: повинуясь как его закону, так подданным твоим управляя правосудно»

На стр. 541 пишет, что империя – дражайшее на свете сокровище

Имперское сознание – это не просто этатизм и обожествление государства. В болгарскую войну IX – X веков патриарх Николай Мистик заявил болгарскому царю, что тот подрывает основы православной империи. Даже территория империи неразрывно соединена с ее духовной сущностью («Святая Русь» охватывает Ветхий Эдем и Иерусалим), Патриарх Никон называл реку Истру Иорданом..

Для идеократической империи характерна идея провиденциалистского избранничества. Инокультурное воспринимается как враждебное и бесовское ( Тема XXI. 2 A, 3 A), которое в лучшем случае надо преобразить в соответствии с Должным ( Тема XV. 5 B).

Империя парадоксально сочетает изоляционизм и агрессию. Она стремится к максимальному распространению своего системного качества, при этом ей все равно, что усваивать. На исходе своей истории она не может все это переварить и начинает распадаться ( Тема XX. 1, 3 H).

По структуре напоминает амебу. Устойчивый столичный центр с жесткими границами, в середине - рыхлая малоорганизованная среда. Некоторый порядок ближе к городам, но за пределами столичного центра по большей части одна бесконечная провинция.

«Историческое проклятие православной цивилизации в том, что ей, с одной стороны, органически присуще стремление реализовать имперский проект, с другой - бесконечное усиление деспотического государства с жёсткой идеологией Должного, необходимое для осуществления этого проекта, до возможного предела блокирует или минимизирует эсхатологически мотивированные локальные конфликты. Из-за того сама эсхатологическая идея лишается перспективы корректирующего развития, а вся система обрекается на регулярные инверсионные взрывы»^[453]

Имперскость и манихейство ( Тема XV. 1 ) не дают развиться национальному сознанию даже когда это необходимо для простого выживания. Византийский император до последнего отказывался признать себя королем эллинов, пока страну осаждали турки.

Киевская Русь имела черты, отличающие ее от империи. Здесь были тенденции к формированию вассалитета, возможно, даже философии (Ф. Коплстон). Но история сделала именно Московскую Русь носителем системного качества. А это была идеократическая имперскость, взятая у Византии ( 1 ). Разрозненные факты на развилках всегда складывались в общий цивилизационный выбор.

 

Место человека

Крайняя слабость горизонтальных связей и процессов объясняется крайне сильной вертикалью. Так как все сакральное апофатично, а власть сверхсакральна, то она не подлежит прагматичной поверке законом, она воспринимается как его источник (Тема IX; Тема XIV). В качестве идеала выбираются наиболее безжалостные правители: Мехмед II, Дракула (Влад Колосажатель), теперь Сталин.

Человек не защищен даже официальными документами (сталинская конституция была одна из самых демократичных - на бумаге). С ним может произойти что угодно. Преступник, восставший - обязательно унижается в этой культуре, суд в большинстве случаев - просто фарс. Человек не имеет никакого статуса – даже того, которое предоставляет ему хотя бы просто человеческое достоинство. Суд - это точка, где сталкиваются оба полюса, а не приземленный социальный институт, решающий конфликты.

В 1488 Василием III было закреплено равенство всех подданных перед царем. В 1517 – 1526 в Москве был посол Габсбургов Сигизмунд Герберштейн. Был потрясен обращением царя с приближенными как с холопами^[454] Иван Грозный мог высечь боярина, вельможи падали перед царем ниц, представляясь гришками да мишками - на Западе невозможно было представить такую ситуацию.

Коллективизм имеет такое значение, что у единичности как бы нет собственного неотъемлемого места. Поздний СССР, современная Россия - одни из самых разобщенных обществ, вопреки любым заверениям.  «Духовность» - это скорее состояние близости между товарищами по несчастью.

Даже православный храм выражает это состояние – Бог по принципу эманации спускается вниз через светоносный барабан. У человека как бы нет своего законного места. Всегда ощущает себя объектом, причем, неизбывно виновным. Некоторое чувство укорененности обеспечивает лишь принадлежность к группе. Активность субъекта блокируется. Поэтому, с одной стороны, человек никак не может высвободиться из синкретической соборности, с другой, не может вырваться из мира имманентного. В физическом и социальном плане он постоянно чувствует неустроенность и безысходность. Находится между полюсом эсхатологическим и пессисимтическим (мироотречение).

Вместе с коммунизмом упало эсхатологическое Должное, но остался мироотреченческий полюс. Нет мотивации к существованию и улучшению социального порядка. Беспросветность и упадок во многих случаях являются основным фоном жизни человека ( Тема XV. 5, B, D, I; Тема XX. 3 H).

 

 

Тема XX

Проблема Кризиса

Упадок или трансформация

Суть

A. Кризис Культуры и культур (Тема VII. 1, 7)

a ). Раскультуривание ( Тема XXI. 1, 3 С)

Принцип обратимости культурно-исторической эволюции ( Тема I. 3 B) действует всегда. Во всех культурах на всех стадиях периодически возникает такая вещь как раскультуривание. Оно объективно и в кризисных ситуациях бывает крайне необходимо ( Тема XXI. 5 ). Посредством него расчищается ментальное и культурное пространство, легче дается синтез, рождающий новый смысл ( Тема VI. 13 B).

В период кризиса культура жертвует колоссальными ресурсами. Предел раскультуривания системы - состояние, близкое к неолиту. Если потенциал системных трансформаций не исчерпан - происходит взрыв раскультуривания с восстановлением системного качества на новом витке. В случае чего культура всегда легко жертвует людьми, вписанными в рутинные практики (Тема VII. 1, Bc1), Cc-e; Тема XI. 5, 7 C).

Есть разные степени раскультуривания, но оно всегда останавливается на той границе, где у субъекта доминантный слой. У индивида ( Тема XI. 2 ) - родовые ценности и т.д. Возрождение патриархального рабства - типичный случай обнажения индивидской ментальности. Опасность распада государственных образований на родовые кланы в случае кризиса есть всегда. Кризис цивилизации обнажает магическое мировосприятие (Тема VII. 1Cc). Предел раскультуривания манихея  – идеалы Добра и Зла, Должное ( Тема XV. 1, 5 AB). Предел для личности ( Тема XVII. 1 ) – сохранение свободы и неотчуждаемых прав Человека ( Тема XXI. 7 ).

 

b ). Отчуждение ( Тема III. 10 )

Одна из его причин – смена природных ритмов на искусственные.

В XIX веке социальные катаклизмы вызывал набравший чудовищные обороты темп развития. Индивиды и манихеи были вписаны в несовместимые с природой ритмы ( Тема XI. 2; Тема XV. 1 ).

Другая – угасание партиципационной энергии и исчерпание сферы трансцендентного ( Тема III. 2, 5; Тема VIII. 1, 5).

Это происходит, когда сознание докапывается до основ и принципов работы трансцендентного конкретно в этой традиции или макросистеме. А там и основания всей системы. Тогда все идеалы рушатся (Тема VII. 1B, 5).

Расшифровка структурно-смыслового кода культуры ( Тема XVI. 1-4 ) открывает человеку бездну. Это может означать как серьезный кризис, так и распад системы, а заодно и уход соответствующего субъекта с исторической сцены. Поняв историческую относительность конечных оснований культуры, человек теряет и собственные экзистенциальные основания. Современный человек ( Тема XVII. 1; Тема XVIII. 2-5 ) - другой разговор, он способен перенести даже исчезновение собственной системы, по крайней мере, намного менее болезненно.

Обыкновенно тотальное отчуждение говорит о приближении конца культуры и исчерпании ее системного качества. Происходит полная профанизация и самих смыслов, и их знаков. Слова становятся неподлинными, символы извращенными, значения фальшивыми, все образы будто не на своем месте (Тема IX. 4 ). Подобная ситуация имела место в поздней Античности (Тема XIII. 4), позднем Средневековье ( Тема XVII. 5 C-E), в начале XX века ( Тема XVII. 5 H).

Чем развитее и сложнее культура, чем богаче ее семиотический арсенал ( Тема IV. 4 ), тем вернее она исчерпывает сферу неназванного (Тема VIII. 5). Так как для трансцендентного всегда находится эквивалент, оно постепенно заслоняется знаково-артефактовым ( Тема IV. 3 G) телом культуры. Так и присвоение адекватным имен диссистемным элементам ( Тема IV. 3 O) – признак заката. Впрочем, у Западной культуры ( Тема XVII. 2 ) в этом смысле особые свойства.

В логоцентрических культурах под конец ( Тема XV. 1, 3, 9 ) происходит особая ситуация. Когда партиципация ( Тема III. 2, 10 ) к священным символам ( Тема IV. 5; Тема IX. 1, 2 ) выдыхается, начинается беснование культурных программ манихейского типа. В одной куче оказываются (к примеру) черносотенцы, фашисты, большевики и т.д.

В личностных культурах отчуждение приводит к движению маятника в сторону антропологического минимализма ( Тема XVII ).

 

c ). Смена систем (Тема VII. 7)

Культура, завершившая цикл впадает в дурную бесконечность саморепродуцирования. При изменении исторического контекста она окончательно распадается. Культурно-бессознательное (Тема VII. 1B) загружено, невозможны партиципация ( Тема III. 2 ) и трансцендирование (Тема VIII. 4). Смысл жизни для субъектов утерян, царит безразличие и усталость. В принципе как тотальная формализация и нагромождение отчужденных знаков ( 3 B; Тема II. 12; Тема IV. 4 ), так и доминирование апофатической прострации - признаки кризиса. Техники ИСС (Тема VIII. 4B) становятся особенно актуальными, так как старые культурные программы уже не способны удерживать человека на закрепленных территориях (Тема VII. 6). Но эти техники можно освоить лишь будучи культурным существом. Чтобы совсем выбежать из культуры нужно обратить вспять инкультурацию (a; Тема XXI. 3 C). Иногда техники ИСС к этому и приводят.

Предпосылки кризиса всегда говорят о себе, когда окончательно устанавливается определенное системное качество.

Когда устанавливается новая система - знаки и символы старой часто вовсе не воспринимаются и не считываются, потому что оказываются избыточны ( Тема IV. 3 O). Скажем, западному христианству пришлось разложить Античность (Тема XIII) до микроуровня, чтобы формировать свою систему.

При этом во время перехода от античной системы к христианской, европейскую культуру все равно очень сильно лихорадило, она создавала гротескные произведения искусства, в которых античные черты смотрелись нелепо и не имели никакого рационального смысла. ( Тема XVII. 2, 5 BC).

 

B. Индивидуальный кризис

Кризис для индивидуума возникает, когда он выходит за смысловые поля собственной культуры - поздний Микеланджело, бунтующая личность XX века

Обычно закат и гибель традиции переживается как разрушение всего мироздания. Однако, в XX веке все изменилось, субъект стал независим от собственной системы, возник культурный локализм, отношение к элементам опыта стало информационно-отчужденным (Тема VII. 6, 7).

Граница между логоцентризмом ( Тема XV. 1, 6 ) и постлогоцентризмом ( Тема XVIII. 2-5 ) проходит внутри сознания современной личности ( Тема XVII. 1, 7 ). Поэтому выбор теперь особенно мучителен.

Что касается раскультуривания (а) – у каждой системы свой предел, соответствующий одной из трех ментальных стадий ( Тема I. 3 A; Тема V. 2 B, 3 ). Но отдельный человек может раскультуриться гораздо глубже неолита (Тема VII. 1Ce).

 

Кризисы в истории

A. Кризис МРС ( Тема XI. 7 H; Тема XV. 2 )

В III - II тыс. до н.э. особенно активно дробятся и множатся боги. Змееобразный неолитический мужской бог разделился на Чернобога и светлого Белобога, вытеснившего женское божество неба ( Тема II. 4 ).

В последнюю четверть II - начало I тыс. до н.э. произошел упадок Древних Царств и вообще начался закат родовой системы. Причины этого были в первую очередь внутренние. Нашествия, войны, климатические условия - это все фон. Рушится родовой космос, а боги «делают что-то непонятное»^[455] ( Тема XI. 6, 7 H)

Предельным стало напряжение между центробежными и центростремительными силами ( Тема VI. 2-4 ). Трансформации в пределах системного качества были исчерпаны (Тема VII. 7).

Закат был связан в т.ч. и с инерцией правополушарных техник, левополушарные искали выход и не могли быть нормально реализованы в рамках старого системного качества. Нужно было упрощение, сброс лишнего ( Тема XXI. 1, 5 ).

Присущие правополушарному доминированию рыхлые семантические комплексы с нестрогой дуализацией не могли сдерживать разрастающихся и множащихся богов и демонов ( Тема XI. 4, 7 C), растаскивающих энергию партиципации ( Тема III. 2 ). Модель сглаживания противоречий ( Тема II. 8; Тема VI. 7 ) перестала срабатывать, а это затруднило вхождение человека в канал взаимодействия с запредельным миром (Тема VIII. 4). Человек не мог справиться с охватившим его чувством осиротелости и отчуждения ( Тема III. 10 ). Это можно увидеть по литературным памятникам Вавилона рубежа II - I тыс. до н.э.

По сути МРС не выдержала расширения культурного ресурса ( Тема XI. 3, 7 C). Даже одной подсистеме было достаточно оторваться от ядра на критическую дистанцию, чтобы уничтожить целое ( Тема II. 5 ). Чрезвычайно разрослась и усложнилась система структурных связей - семантики и различных направленностей стало критически много. Новые техники смыслообразования невозможно было выработать в силу чудовищной исторической инерции.

Отчуждение, рабство и потеря ориентиров - уже следствия распада системного качества. Это был кризис самосознания самой Культуры как субъекта (Тема VII. 2, 7).

Одним из проявлений кризиса была неспособность культуры адаптировать индивидуализировавшегося субъекта в рамках системного качества (Тема VII. 6).

Горизонтальным путем ( Тема I. 3 B) все это упорядочить было невозможно, так что навести порядок мог только новый системный принцип и соответствующий ему субъект. Нужна была глобализация оппозиций по вертикальной оси. Грубо - светлый бог верха и темный бог низа ( Тема XV. 2 ).

Так и большие государства уже не могут строиться по родовому принципу, нужен субъект, способный партиципировать ( Тема III. 2, 4-7 ) на далекие расстояния. Нужно было вычленить логос из мифа (Тема XIII. 2), но индивид этого в принципе не мог сделать. Для этого нужен был субъект, способный считать («снять» у Пелипенко) всю МРС ( Тема XI. 2, 3 ) с ее редуцированных форм, комбинировать отдельные элементы системы, которая должна была полностью разрушиться ( Тема XV. 1 ).

Так вавилонская культура пошла в сторону инновативности, но традиция была разрушена, а новое системное качество не образовано. Вавилоняне подошли к осознанию мирового дуализма ( Тема VI. 2-6 ), но не имели спасительной идеи о милостивом и всеблагом боге ( Тема XV. 5 E). Их культура умерла в жестокой агонии, реагируя с нервозностью на малейшие проявления неподконтрольного ее программам поведения ( Тема IV. 3 O; Тема VII. 7; Тема XI. 7 G; Тема XXI. 5, 6 ). Она пытается выжить любой ценой, но все бесполезно. Когда боги стали вести себя странно, люди просто впали в беспросветный пессимизм. С ситуацией могла бы справиться автономная личность ( Тема XVII. 1 ), но было слишком рано для ее появления.

МРС не исчезла совсем, а доразвивалась в течение всего I тыс. до н.э., а затем долго служила почвой для произрастания логоцентризма ( Тема XV. 1, 6 ). И существует и теперь за пределами цивилизации, теперь, правда, даже испытывая некоторое ее влияние (Тема VII. 1C; Тема XI. 8 ).

 

B. Кризис классического логоцентризма ( Тема XV. 4 )

Кризис разразился в XIV - XV вв., когда окончательно был подавлен индивид (личность в то время не поднимала голову, служа парадигме Должного) ( Тема XI. 2; Тема XV. 5 B; Тема XVII. 5 DE). В конце Средневековья были исчерпаны медиационные каналы ( Тема VI. 13 B; Тема VIII. 4). Сакральные места и символы обросли огромным количеством чисто эмпирической семантики. Символические системы перестали быть общепонятными. ( Тема IV. 5; Тема IX)

 

Современный кризис

A. Предпосылки

Одна из причин кризиса ( 1 ) - окончательное перетекание трансцендентного в имманентные сферы, начавшееся еще с эпохи протестантизма (Тема VIII. 5; Тема XVII. 5 E).

Для классической личности кризис начался еще в XIX веке ( Тема XVII. 1, 5 G). В это время произошёл обвал идеалов - атеизм, материализм, позитивизм (С). Человек так увлекся самоупоенным восхвалением разума, что не заметил, как за Человека себя выдает культура. К концу XIX века он только начал чувствовать, что что-то не так, впадая в пучины пессимизма и фатализма, в XX веке эти настроения стали устойчивым фоном. Открылись инструменты манипуляции человеком со стороны Культуры (Тема VII. 2D, 6, 7).

Идеологии начала XX века были, с одной стороны, продолжением ницшеанского бунта, с другой, представляли собой невротичную ностальгию по отвергнутым ценностям. Идеология оказывалась в роли всеобщего медиатора ( Тема II. 8; Тема VI. 13 B). Однако ценности уже нельзя было спасти ни в идеологической, ни в какой-либо еще обертке, они воспринимались как нечто привнесенное. Западное сознание и личность уперлись в границы опыта ( Тема XVII. 1, 7 ).

Логоцентрический синкрезис вошел в активную фазу распада на рубеже XIX - XX веков, когда все культурные объекты и ценности стали детально отрефлексированными и отчужденными ( Тема II. 5, 6; Тема III. 10; Тема XVI. 1-4 ). Именно в XX веке появляется слово «Информация», которое указывает на знание, не связанное с каким-либо переживанием, ценность которого исключительно прагматическая. Все воспринимается знаково-атрибутивно. Вещь-товар превращается из медиатора в симулякр ( Тема XVIII ).

 

B. Современный неосинкрезис ( Тема II. 12; Тема XV. 9; Тема XVII. 7; Тема XVIII )

Отчужденные элементы опыта порождают неосинкрезис. Это достигается именно за счет того, что ни один из них не вызывает глубокой партиципации ( Тема III. 2, 5, 10 ), а сознание современного субъекта скользит по смыслам, ни на чем всерьез не останавливаясь. Вовне возвращается субъектность, а время спрессовывается и ускоряется (Тема VII. 3; Тема XVIII. 3-5 ).

Сознание не успевает адаптироваться к перманентному потоку инноваций, противоречия взаимопогашаются, дуализм есть, но он сполз на микроуровень, никаких продуктивных для культуры глобальных противоречий сформировать невозможно ( Тема VI. 4, 10 ).

Теперь захлебывающаяся рефлексия обращается на субъекта, на себя (то есть методы и инструменты познания), а также на механизмы саморазрушения. Все отрефлектировано и находится в ситуации тотальнейшего отчуждения. Вещь пропала из виду, в смысле, перестала вызывать какие-либо переживания, утонула в знаковости, стала просто объектом. Знаки воспринимаются как самодостаточные величины, партиципация как бы размазывается по ним. Так и умерли Бог и метафизика. Не осталось не названных и неназываемых объектов, исчез полюс трансцендентного ( Тема III. 10; Тема IV. 3 O, 4; Тема VIII. 5; Тема XVI; Тема XXI ).

Средства познания в науке, художественные средства выражения в искусстве, лингвистическая структура в литературе - все это стало новым объектом. Но литература, будучи более логоцентрической сферой, трансформировалась позже изоискусства. Главным становится комбинаторика и формы художественного выражения, сюжет и значения - вторичное, только фон. Когда на себя замкнулся язык, Слово перестало иметь отношение к реальности, отношения между ними стали необязательными. Соссюр, Бодрийяр фиксировали этот процесс. Культурное пространство наполняется словами без сути ( Тема I. 4E; Тема XV. 9; Тема XVII. 7; Тема XVIII ).

Причина? Европейский человек стремился с эссенциалистским упорством докопаться до самой сути, отбрасывая конкретные поверхностные вроде бы значения (отчуждая денотации), но в итоге не находил чаемого результата, имея дело лишь с абстракциями. Желаемое «то самое» скрылось окончательно (Тема VII. 1B; Тема VIII. 5; Тема XVII. 1, 7 ).

 

C. Крах ценностей (Тема IX. 4 )

В XX веке базовые ценности подвергаются ревизии и эрозии, выбор вновь стал мучительным, ибо все едино и бессмысленно. Оппозиция между максимализмом и минимализмом по сути снята, ибо общество входит в фазу энтропии. Разговоры о величии человеческого духа периодически ведутся, но они все менее убедительны ( Тема XVII. 7 ).

Всесильное когда-то Должное превратилось в «правила игры», нередко ситуативные. Эпоха идеалов сменяется эпохой интересов ( Тема XV. 5 B, 9; Тема XVIII ).

 

D. Глобализация

На смену локальным автономным системам приходит нарастающая диффузия, преодолевающая государственные и национальные границы (B).

Имея влияние на всю планету, глобализация и постмодерн как установки сознания охватывают лишь незначительную часть человечества. Но, вероятно, ключевую. В принципе, вызванная глобализацией унификация политики, языка и ценностей ведет к смерти культуры, также вредя и метрополии (Тема VII. 1A, 7). Специфика в том, что сейчас этот процесс не преследует никакой цели, рубеж ему может быть поставлен только извне. Однако, для неолиберализма глобальный проект - это предсмертный рывок, позволяющий еще какое-то время продержаться Западной цивилизации. Пользоваться будут (если будут) уже его плодами ( Тема XVII. 5 I, Тема XVIII. 5 ).

«Одно особенное обстоятельство равно сказывается и на глобализации, и на дезинтегративных процессах. Темп и плотность смыслообразовательных процессов достигли такой критической величины, при какой общекультурный контекст меняется уже не количественно, а качественно. Речь идёт о соотношении двух темпоральных факторов: длительности генезиса индивидуального сознания, ограниченного естественной продолжительностью жизни, и темпов экспликации, дуализации и структурного позиционирования экзистенциально значимых смысловых блоков. Накладываясь одна на другую, смысловые инновации не успевают закрепиться - ни в традиции, ни в ментальности. Отсюда кризис инноваций, дезонтологизация предмета, «расчеловечивание» человека, всепоглощающий релятивизм, вялость, фатализм и безразличие»^[456]

 

E. Новое сознание ( XVIII. 2-4 )

Старые модели организации социума все менее соответствуют меняющейся ментальности, а это, скорее всего, приведет к глобальной расчистке. Взаимоотношения человека с культурой приобретают характер полноценного диалога, человек теперь снимает в себе весь опыт культуры. Постлогоцентризм по сути отрицает классическую личность.

Еще одно важное обстоятельство имеет значение в плане современного кризиса, это межполушарная функциональная асимметрия (МФА) ( Тема VI. 7 ). Левополушарные техники после неолита окончательно сменили правополушарное доминирование. Но тогда это диктовалось природными изменениями, культура следовала за природой ( Тема II. 9; Тема VII. 7). При современном сдвиге в сторону правого полушария культура подтягивает к себе природу.

В неолите правополушарные техники были призваны заблокировать эволюционный переход, теперь они сами - его выражение^[457]. Все же СТК считает эти идеи чрезмерным преувеличением, важно учитывать опосредующие факторы^[458] ( Тема I. 3 B)

Современное правополушарное мышление близко мифо-ритуальному ( Тема XI. 2, 4 ) формами своего функционирования, но на новом витке.

В современности произошло обрушение некоторых иерархических структур, но смерть всех иерархий, которой грозится постмодернизм, невозможна ( Тема XVIII. 2 ). Антииерархичность - код самоуничтожения культуры ( Тема XV. 5 C). То, что постмодернизм поднял ее знамя - симптом грядущей глубокой расчистки культурного пространства ( Тема XXI. 1, 2 D, 5 ). Постмодернизм находится в наиболее комфортных условиях, так как соответствующе настроенный субъект остался без присмотра - логоцентрические программы ( Тема XV ) разрушились, а новые только в процессе формирования ( Тема XVIII. 5, 6 ).

 

F. Главный назревающий конфликт ( Тема XVII. 6; Тема XVIII. 5, 6; Тема XXI. 2 A, 3 A)

Разыгрывается конфликт между макропарадигмами логоцентризма и постлогоцентризма ( Тема XV. 1, 6; Тема XVIII ). Постмодернизм - основной инструмент разрушения старой системы ( Тема XVIII. 2 ). Личность ( Тема XVII. 1, 7 ) оказывается в трудной ситуации, когда может выбрать ту или иную сторону. Она сама разрывается центробежными силами. Но вообще личность уже слишком далеко ушла от логоцентрических оснований, манихей обвиняет ее в эгоизме, гордыне, потребительстве и забвении «истинных» ценностей. Формы борьбы совершенно непредсказуемы. Конфликт воспринимается через призму многослойных опосредований, лишь единицы видят суть. Но в основном конфликт будет происходить внутри всех обществ, вплоть до микроуровня.

Между логоцентрическими и близкими к ним культурами могут быть разные отношения, но они склонны объединяться для противодействия наступающей постличностной эпохи. В авангарде логоцентризма – ислам ( Тема XV. 3 E).

Логоцентризм не исчезнет совсем, но судя по всему, будет вытеснен на задворки цивилизации (Тема VII. 1C). Сейчас он вытесняется и, скорее всего, будет вытеснен окончательно на самую периферию. Должное вытесняется сущим. Интернет - концентрированное Сущее ( Тема XV. 5 B, 9. 10 ). Расклад сил и формы противостояния скорее всего будут определяться в мире личности ( Тема XVII. 1, 2 ). В XXI веке культура может принести огромные жертвы для утверждения новообразуемой ментальности ( Тема V. 3 E; Тема VII. 7). Судьба культуры уже зависит от индивидуального сознания не меньше, чем от определенного социума. Теперь она будет действовать более дифференцированно. Суть конфликта будет вращаться вокруг индивидуальности нравственного выбора. Теперь отдельная ментальная сфера сама превратилась в сложную систему. Противоречия внутри нее уже воспринимаются как норма ( Тема VI. 10; Тема VII. 6).

«Итак, изживание логоцентрической культурной парадигмы с её монотеизмом, презумпцией Должного, отчуждающим аналитизмом и всем спектром мироустроительных установок от теократии (антропологический минимализм) до либеральной демократии (антропологический максимализм) - таков глобальный и фундаментальный процесс нашей переходной эпохи. И постмодернизм выступает не инициатором этого процесса, а вернейшим индикатором оного» ^[459] ( Тема XV; Тема XVI. 1-4; Тема XVIII. 2 )

Поздний логоцентризм - это бескоечность инерционного доразвития. Но уйдет он только вместе с его носителем ( Тема XV. 1, 10 ).

Западная культура ( Тема XVII. 2 ) не готова к адекватному диалогу с инокультурным субъектом. Так провалилась политика мультикультурализма и идея политкорректности. Мультикультурализм невозможен, так как изначально построен на западном дискурсе. Современность требует умения говорить с другим на его языке. Есть те, кто не слишком нуждается в достижениях цивилизации, а многие из таковых уже живут в ней. В каких-то культурах и вовсе не высоко ценится человеческая жизнь. Со все еще живым (теперь уже личностным) Должным на Западе соседствует изощреннейшая рефлексия. Непонимание другого приводит к несостоятельности прогнозов и нереализуемости социальных программ ( Тема VI. 14; Тема VII. 5; Тема XV. 5 B; Тема XVIII. 5 ).

Одна из причин положения - привитие ценностей личности всякому субъекту. Еще романтизм, время падения сословного порядка после наполеоновских войн, позволили всякому обывателю чувствовать себя трагическим одиночкой, противостоящим обществу. Эти ценности были усвоены в большинстве своем не-личностями ( Тема XVII. 5 F).

Единичное окончательно вышло из-под контроля всеобщего. Запад вскормил эгоизм неличностных субъектов. Он породил принцип «мои цели и комфорт важнее исторических требований» ( Тема VI. 4, 10; Тема VII. 6, 7).

Западная цивилизация не справляется с ролью всеобщего интегратора. Неадекватность диалога во-первых, в стремлении привить всему миру свои ценности, во-вторых, в том, что «новым варварам» по сути позволяется вытеснять европейцев с их собственных территорий (как демографически, так и культурно, пользуясь идеологией политкорректности) (Тема XII. 1).

Чрезмерный гуманизм - тоже один из факторов кризиса. Пелипенко приводит следующие цитаты:

«Говоря сугубо биологическим языком, чересчур благоприятные для каждой особи условия жизни снижают жизнеспособность популяции....Гарантированное выживание почти всех родившихся детей ведёт к накоплению генетического груза, которое, по мнению некоторых учёных, носит экспоненциальный характер»^[460]

«...каждое следующее поколение людей рождается биологически менее жизнеспособным, а потому более зависимым от искусственной Среды»^[461]

Нельзя навязывать личностные ценности ( Тема XVII. 1, 2 ) там, где цена человеческой жизни вообще ничего не стоит и требовать там же отмены смертной казни. Нельзя давать технические достижения и ресурсы, органически не свойственные определенным культурам.

Кризис либерализма - одно из проявлений кризиса логоцентризма ( Тема XV. 9; Тема XVII. 7 ).

Альтернатива цивилизационному слому не либеральный рай Фукуямы, а гниение. В этом смысле с точки зрения автора теории, назрела определенная необходимость колоссальной деструкции ( Тема XXI. 5 ).

Личность неуклонно мельчает, святые принципы либерализма обнажаются как простые условия для выживания этой системы. Везде демократия становится декорацией, а усиливаются бюрократические структуры . Западная цивилизация не готова принять, что мир как целое никогда не будет жить по ее законам. Для США, например, характерно причудливое возрождение Должного, несоответствие автомодели и реальности, непонимание другого (Тема VII. 5; Тема XV. 5 B; Тема XVIII. 5, 6 ).

Неолиберальная система живучее всех предшественников, у нее ресурс планетарного масштаба и изощреннейшие возможности манипуляции сознанием, способность к медиации посредством коммерческих отношений. Но смена макропарадигм - вопрос слишком глобальный, здесь не выкрутиться посредством коммерциализации ( Тема VI. 13 B; Тема VII. 2D, 7).

Белый человек вымирает. Сохранить западную цивилизацию можно разве что фантастическим путем (клонирование, временная петля и так далее). Память современных цифровых носителей просто безгранична (G), это может позволить культуре пожертвовать огромным количеством ресурса, не исключено, что и человеческого.

В политике лицемерие происходит, когда релятивизм ценностей позволяет действовать более свободно, но еще живое Должное требует принимать менее эффективные решения.

Консенсус между разными типами субъекта невозможен, так как они живут в разном времени и разных мирах. Это «Асинхрония цивилизационных процессов»^[462] . Тем не менее, происходит диффузия антропологических типов и диффузия, взаимопроникновение самих ЛКС. Интернет же выступает в роли пока грубого аналога древней ВЭС (B; Тема XVII. 6 ).

Ислам и Россия могут создать центры логоцентрического противостояния, но никак не новые модельные центры постлогоцентризма ( Тема XV. 3 E; Тема XVIII. 6; Тема XIX ).

Периодические обострения социальных конфликтов связаны с кризисом идентификации ( 1 B), каковой часто испытывают индивиды и манихеи в современную эпоху ( Тема XI. 1, 8; Тема XV. 1 ).

В воздухе витает ощущение близкого сброса, обвала, упрощения.

 

G. Современные технологии (Тема VII. 1C; Тема XVIII. 5, 6 )

Современная искусственная среда воздействует на саму физиологию.

Резко возрос интерес к восстановлению практик магических и вообще магическое мировосприятие (Тема VII. 1Cc; Тема XI. 8 ). Новой формой ИСС стал виртуальный мир (Тема VIII. 4B). Здесь она смыкается с рутинизирующей стратегией (Тема VII. 1Bc1); Тема XI. 5 ), а компьютерные игры становятся новым наркотиком. Новые формы культурного творчества интерактивны, вроде бы рассчитаны на внутренне свободную и автономную личность ( Тема XVII. 1 ), но они крайне удобны для манипуляции сознанием. В целом современное развитие науки вполне позволяет оживить древних демонов, по крайней мере, в головах. То есть, актуализовывать архаические программы. Коммуникативное поле творчества сузилось до субкультурных групп, но мир виртуальный разросся до невиданных масштабов, вытесняя реальность.

Из искусства уходит эстетика. Собственно произведение заменяется жестом, позой, присваивающей себе его атрибуты, не исключая и сакрального отношения (Тема IX). Но важнее всего становится позиция.

Инструменты адаптации и развития превращаются в субъекты. Техника, Интернет и т.д. (Тема VII. 3) Это может привести к перестройке всего общества и, возможно, даже сокращению населения.

Другое дело, что привычные методы манипулирования все чаще дают сбои (Тема VII. 2D). Старые кумиры измельчали, современное искусство уже не вызывает большого ажиотажа, чаще обнажаются цели воздействия. Современные технологии дают невероятные возможности манипулирования сознанием. Но неолибералы вряд ли смогут бесконечно этим пользоваться, так как на новом витке истории будут иметь дело с сознанием принципиально нового типа, а не с субъектом, жаждущим наркотика ( Тема XVIII. 2-5 ).

 

H. Россия ( Тема XIX )

Здесь характерен триумф своекорыстного интереса. Не предвидится настроек на новые источники трансцендирования и партиципации ( Тема III. 2, 4; Тема VIII. 4).

В условиях, когда большое количество людей вытолкнуто в безвоздушное пространство между подсистемами культуры, их маргинализация всегда будет чревата расколотым обществом и социальными катаклизмами ( Тема VI. 4, 14; Тема XIX. 3, 4 ).

После распада СССР также характерен конфликт между логоцентризмом и личностями, нащупывающими дорогу вон из него (F).

Есть тенденции к прорастанию новой естественности ( Тема XVIII. 3, 4 ).

 

I. Пути выхода

a ). Теоретически

Иногда необходим обвальный сброс и расчистка. Такое бывает, когда семиотических форм становится чрезмерное количество ( Тема XXI. 2 C, 5 ). Обнажаются первичные уровни. Происходит партиципация к процессу разрушения, так как никакая другая уже невозможна ( Тема III. 9 ). Это может привести к новым формам или совсем уничтожить культуру. Готика могла появиться лишь тогда, когда Античность была полностью развинчена на кирпичики (Тема VII. 7).

В древности переход к новой системе был осуществлен благодаря сталкиванию и смешению этноплеменных сообществ. Они вывели культурного субъекта из тысячелетней инерции, так как имели разные традиции и жизненные уклады ( Тема XV. 2 ).

 

b ). Современность

Рассеивание трансцендентного (Тема VIII. 5) вызывает на Западе ( Тема XVII. 2 ) волны увлечения Востоком как последним спасением, но это не может кардинально решить проблему. Надо менять всю культурную парадигму, сознательно отказываясь от логоцентризма ( Тема XV. 1, 6 ).

США как империя нового типа может сохранить демократические ценности ( Тема XVIII. 5, 6 ), но это лишь временное решение. Любые сценарии трансформации для евро-атлантической цивилизации обернутся, по меньшей, мере, изменением системного качества.

Бесполезно искать язык, который убедит другого выбрать ту же картину мира, нужно научиться говорить с другим на его языке ( Тема VI. 14 ). Внутри системы индивида и манихея утихомиривает массовая культура, так как дает им желаемый миф ( Тема X, 3; Тема XI. 2; Тема XV. 1 ).

Однако, нужно отказаться от абстрактного гуманизма - вероятно, идеологией будущего может стать обновленный социал-дарвинизм, хорошо, если самой жесткой. Нужно признать непреодолимую разницу между людьми ( Тема I. 3 A). Западу нужно перестать тянуть всех к своим ценностям, а научиться строить диалог с любыми типами субъектов. Признать насилие одним из языков культуры и при необходимости говорить с варваром по-варварски (Тема XII. 1; Тема XXI. 3 A).

Что касается потери вещи из виду в мышлении - нужно самообуздать интеллект и перестать гнаться за все более детальным аналитическим препарированием объектов ( Тема XVI ), нужно пойти вглубь и искать взаимосвязи между органически бытийствующими реалиями культуры.

Теперешний кризис может закончиться как антропологической катастрофой, так и эволюционным скачком. Выход из кризиса идентичности ( 1 B) ищется на путях выбора образа жизни, структуры потребления и т.д.

 

 

Тема XXI

Самоотрицание культуры

Тень Должного

Общее

Одна из регулярно поднимаемых Пелипенко тем, касающихся происходящих в культуре процессов – это все то, что можно описать как деструктивные обвалы, конфликты между различными культурными субъектами, социальное насилие, нивелировка ценностей.

Однако довольно трудно найти некий единый термин, который мог бы содержать в себе и быть причиной всего вышеперечисленного.

Например, сам автор смыслогенетической теории пишет об определенного рода аморфности и размытости слова «агрессия» и иронически замечает, что ее невозможно как-то измерить – не по количеству же разбитых черепов^[463].

С подобной проблемой я столкнулся в своей работе «Цинизм как форма саморефлексии культуры» ( Тема XVI. 7 ) (Формулировка, кстати говоря, принадлежит А. А. Пелипенко). Цинизм в диссертации рассматривался как понятие с богатой и противоречивой семантикой и классифицировался по нескольким уровням и типам^[464]

Проблема с термином «антикультура» заключается в том, что с точки зрения смыслогенетической теории, как составную часть культуры следует рассматривать все формы деятельности человека, к тому же нет некой «культуры вообще», которая была бы идеальным образцом. С другой стороны, сам Андрей Анатоьевич признавал такие вещи, как упадок и смерть культур, индивидуальное и массовое раскультуривание субъектов культуры, разрушительные всплески социального насилия ( Тема XX. 1 Aa).

В таком случае, речь может идти о формах своего рода самоотрицания культуры, когда конкретная культурная система порождает субъектов, негативно настроенных против ее ценностных основ и когда она отрицает уже этих субъектов (как создателей лишних смыслов), порой физически их устраняя ( Тема IV. 3 O; Тема VII. 6).

В этом смысле важно отметить такое явление как конфликт ( 2 A, 3 A), который можно охарактеризовать как взаимное отрицание разными культурными субъектами друг друга.

Все выщеперечисленное далеко не всегда и не столько зависит от собственной воли субъектов этих действий (не считая саму культуру как субъекта). Андрей Анатольевич указывал на то, что подобные культурные практики часто аналогичны действию вируса, который заставляет инфицированного муравья подползти к корове, чтобы она его съела^[465] (Люди, которыми манипулирует культура, могут приводить объяснения своих действий, достаточно далекие от подлинных причин. Например, люди могут идти на войну, полагая, что работают на благо государства. В то время, как это культурная система пытается избавиться от субъектов, которые ей будут не нужны в новой конфигурации) (Тема VII. 2, 4).

 

Причины

A. Конфликтность ( 3 A)

Стремление к открытому конфликту, как одному из оптимальных способов разрешения противоречий, присуще человеку. Каждый человек стремится к партиципации с другим и хочет видеть в нем свое отражение. Когда же психика натыкается на различия – возникает т.н. «ненависть к двойнику» - такому же, только неправильному.

«Установлено, что наибольшую неприязнь вызывают различия в, казалось бы, незначительных деталях при общем сходстве. Совершенно не похожие на человека существа воспринимаются вообще в ином оценочном регистре»^[466]

Различные виды предков человека часто под корень уничтожали своих ближайших сородичей по эволюционной лестнице, почти не трогая окружающую фауну.

Человеку в принципе свойственно создавать конфликтные и проблемные ситуации буквально на пустом месте.

 

B. Различие в целях культуры и человека (Тема VII. 4, 6, 14).

Между культурой как системно организованным целым и отдельным человеческим субъектом существует неустранимое напряжение, возможно восходящее еще к глобальному напряжению между силами интеграции и автономизации во Вселенной ( Тема VI. 2-6 ). Культура стремится оптимально развернуть свой смысловой и знаковый арсенал, а значит, блокирует и развитие лишних смыслов ( Тема IV. 3, 4; Тема VII. 1, 4, 7).

Человек вытолкнут из пространства биологической инстинктивности, регулировавшей раньше все его поведение, в пространство, где обитают смыслы ( Тема IV. 1, 2 ). Связанный с этим психологический дискомфорт порождает у него агрессию. Цель человека – возвращение утраченного чувства единства с миром ( Тема II. 1, 3 ). На этом пути он создает немало смыслов, выпадающих из рамок, установленных для него культурой.

Частная дилемма – цена социального порядка и цена человеческой жизни. Когда социальный порядок находится под угрозой – самые просвещенные страны могут прибегать к насилию. Оно – удобный инструмент саморегуляции, поэтому большинство культур отказываются от него очень неохотно и прибегают при каждой кризисной ситуации ( Тема XX. 1 A).

«английское законодательство начала XIX в. включало 222 преступления, наказуемые смертной казнью, в числе которых были такие как кража носового платка, убийство кролика, соучастие в уголовном преступлении, которое карается смертной казнью, карманная кража (более одного шиллинга), святотатство, стрельба в таможенного чиновника и многое др»^[467]

Это противоречие также применялось в диссертации о цинизме, где я анализировал разные случаи, когда цинизм в форме социального насилия и жестоких мер мог иметь некоторые основания или когда его можно было бы и избежать.

 

C. Расширение ресурса (Тема VII. 1Cd; Тема XI. 7 C)

Чем больше создается смыслов и, особенно, семиотических форм ( Тема IV. 3 O, 4 ) – тем менее сильна к ним партиципация ( Тема III. 2, 5, 10 ). Под конец долгой жизни культуры это чревато обвальным взрывом и деструкцией ценностей (Тема VII. 7; Тема XX. 1 Aa). (Впрочем, тотальная десакрализация невозможна, поэтому сакральным значением наделяются непривычные предметы – в современности это осуществляет реклама (Тема IX)). Захламленность бессознательного (Тема VII. 1B) вызывает необходимость глобальной расчистки. Сознанию необходимо освободить психическую связь с феноменами от опосредующих звеньев ( 5 ).

В этом причина в т.ч. и отчуждения ( Тема III. 10; Тема XX. 1 Ab) - чем больше смыслов, тем меньше переживания они вызывают.

Особенно негативно влияет количество знаков, подразумевающих сакральность - чем их больше, тем сильнее истощается трансцендентное ( Тема IV. 4; Тема VIII. 5).

a). Дополнительно

Традиция изначально создает избыток смыслов ( Тема IV. 3 O; Тема XI. 7 G) - то есть, возможность появления нелегитимных. Она выталкивает их в периферийное пространство, но и там они не могут находиться вечно, и однажды дают о себе знать. Каждая новая стадия расширения ресурса (C) заставляет иметь дело с диссистемными феноменами (E). Хозяйственная сфера - обычно первая жертва процессов деструкции. Чем разветвленнее конфигурация культурной системы - тем больше маргиналов, отщепенцев и т.д. (Тема VII. 1, 6, 7)

 

D. Перипетии культурной динамики (Тема VII. 7)

Переход к большому обществу чреват множеством проблем. Новые культурные программы могут быть плохо установлены поверх старых, и тогда начинают конфликтовать.

Древние культурные программы могут активизироваться на достаточно поздних стадиях развития. Отсюда объяснение варварства (Тема XII. 1), которое иногда демонстрируют вполне просвещенные цивилизованные  (Тема VII. 1С) народы. Однако, периодически эти программы необходимо реализовывать

 

E. Воля к жизни

Воля к насилию часто связана с нею. Показательно, что снижение одного на современном Западе ( Тема XVIII. 5; Тема XX. 3 F) (мультикультурализм, политкорректность) приводит и к определенному снижению жизнеспособности.

 

⇐ Предыдущая28293031323334353637Следующая ⇒

Поделиться: