Экскурс. Образы будущего: фантастика и футурология

 

Попытку примирить формулирование стратегии в естественной парадигме и проектирование было предпринято еще в 60-х годах прошлого века, когда идейный потенциал космических и военных проектов начинал себя исчерпывать. Одним из способов долгосрочного планирования и формирования образа будущего стала область, на первый взгляд, далекая от бизнеса, – фантастика. Писатели-фантасты, творившие на рубеже 50-60-х годов, были не только литераторами, но в первую очередь философами. Вспомним Азимова, Брэдбери, Кларка, Лема, Ефремова, Стругацких... При всех различиях художественной канвы их произведений, их объединяет вера в проектирование будущего. Героями их произведений стали люди нового типа, а часто и не совсем люди, а киборги, астронавты и другие новые виды «человеков», сохраняющие, как рудименты, отдельные человеческие свойства, позволяющие им совершать межгалактические перелеты и другие научно-технические чудеса. Независимо от плюса или минуса в оценке этой вымышленной реальности, построенной на экстраполяции технологических достижений 30-50-х годов, стоит отметить огромный идейный посыл этих произведений.

 

«Наши современники могут с восторгом перечитывать фантастику 1960-х и 1970-х, но при этом они уже прекрасно понимают, что колонизация ближних планет, термоядерный синтез, осовение океанического дна и земных глубин и прочие пророчества “времен бури и натиска” в списке важнейших приоритетов человеческой цивилизации XXI века постепенно отодвигаются все дальше и дальше на задний план. На смену проектом активной экспансии homo sapiens во внешние среды пришел куда более понятный футурологический прагматизм (или, если угодно, та самая советская “фантастика ближнего прицела”): интерес к самому человеку, его здоровью, продолжительности и качеству жизни, комфортной среде обитания становятся новыми ориентирами науки и технологий».[237]

 

Назвать фантастику 1950-1960-х просто научной было бы неправильно: в творчестве всех названных авторов доминировала социальная компонента. Стругацкие в своих произведениях второй половины 60-х годов: «Улитка на склоне» (1965), «Гадкие лебеди» (1967), «Пикник на обочине» (1972) и Ефремов в «Часе Быка» (1968) переходят от описаний невероятных приключений астронавтов и прогрессоров к социально-философской прозе. Кино также реагирует на общественные перемены, достаточно вспомнить «Космическую Одиссею» Кубрика (1971) или «Солярис» Тарковского (1972). К середине 1970-х годов импульс атомного проекта постепенно угас. Интерес публики к дальним космическим перелетам поблек в связи с ухудшением экономической обстановки из-за нефтяного кризиса, а в нашей стране – из-за очевидной деградации «развитого социализма». Возрождается мистицизм и ожидание неземной угрозы. «Воспоминания о будущем» швейцарского визионера Эрика фон Деникена, наукообразные пророчества американского астронома Карла Сагана, расцвет подпольной уфологии в СССР... Образы будущего постепенно утрачивают проектную составляющую, становятся тревожными, затем угрожающими. В начале 1980-х эти настроения с предельной остротой будут отражены в культуре киберпанков. Сращение человека с придуманной им искусственной средой несет не прогресс, а полное вырождение – главная тема культовых произведений того времени: фильма «Бегущий по лезвию бритвы»[238] и книги «Нейромант» Уильяма Гибсона. Научная фантастика как художественный жанр уходит в прошлое, ее функция трансформируется в квазинаучное прогнозирование технических достижений. Место научной фантастики занимает футурология.

Эта область, которая до сих пор не прописалась в границах сциентизма, располагается на границе научной фантастики и собственно науки. Дословно футурология означает «изучение будущего», учение о прогнозировании, которое экстраполирует существующие технологические, экономические или социальные тенденции или предсказвает их. Слово «футурология» предложил социолог Осип Флехтхайм (Flechtheim) в 1943 году, в письме к Олдосу Хаксли, который с энтузиазмом его принял и ввел в оборот. Однако первые попытки научных прогнозов будущего относятся к концу XIX века. Наиболее известными являются труды Георга Эрманна «Германия в 2000 году» (1891), Ивана Блиоха «Будущая война и ее экономические последствия» (1897), Гюстава де Молинари «Набросок политической и экономической организации будущего общества» (1899), Герберта Уэллса «Предвосхищения» (1901). В первой трети пользовалась влиянием книга Джона Холдейна «Дедал, или Наука и будущее» (1924).

Подлинный расцвет футурологии совпадает с эпохой больших проектов. Футурология из фантастических описаний превращается в предсказательную дисциплину. Визионерские труды Тоффлера и Фукуямы изучают в университетах, используют при составлении политических и экономических прогнозов. Несмотря на противостояние с Западом в военной сфере, Советский Союз принимал участие в международных проектах, связанных с изучением и моделированием будущего. Одним из влиятельных институтов такого рода стал Римский клуб – международная общественная организация, созданная в 1968 году, объединившая представителей мировой политической, финансовой, культурной и научной элиты. Римский клуб выступал заказчиком крупномасштабных междисциплинарных исследований по социально-экономической проблематике и вопросам глобального влияния человека на биосферу. Как и в американских фабриках мысли, продуктом деятельности Римского клуба были доклады.

Членом этой организации от СССР являлся академик Д.М.Гвишиани, организатор и директор Института системного анализа РАН. Давая оценку первому докладу с футуристическим названием «Пределы роста», Гвишиани пишет:

«В конце 60-х гг. Римский клуб поставил целью исследовать ближайшие и отдаленные последствия крупномасштабных решений, связанных с выбранными человечеством путями развития. Было предложено использовать системный подход для изучения глобальной проблематики, взяв на вооружение метод математического компьютерного моделирования. Результаты исследования были опубликованы в 1972 г. в первом докладе Римскому клубу под названием “Пределы роста”. Авторы доклада [американские исследователи Д.Форрестер и Д.Медоуз] пришли к выводу, что если современные тенденции роста численности населения, индустриализации, загрязнения природной среды, производства продовольствия и истощения ресурсов будут продолжаться, то в течение следующего столетия мир подойдет к пределам роста, произойдет неожиданный и неконтролируемый спад численности населения и резко снизится объем производства. Однако они считали, что можно изменить тенденции роста и прийти к устойчивой в долгосрочной перспективе экономической и экологической стабильности. И это состояние глобального равновесия нужно установить на уровне, который позволит удовлетворить основные материальные нужды каждого человека и даст каждому равные возможности для реализации личного потенциала...

Доклад “Пределы роста”, разошедшийся более чем в пяти миллионах экземпляров, положил начало целому ряду докладов Римскому клубу, в которых получили глубокую разработку вопросы, связанные с экономическим ростом, развитием, обучением, последствиями применения новых технологий, глобальным мышлением. Исследования, проводимые под эгидой Римского клуба, имеют целью не столько подтвердить то или иное положение, сколько стимулировать осмысление и обсуждение фундаментальных проблем, затрагивающих будущее человечества».[239]

 

Положенная в основу докладов Римского клуба междисциплинарная системная модель глобального будущего во многом способствовала развитию интеллектуальной компоненты в области международного сотрудничества. Обсуждая глобальные проблемы и стратегию по их решению, члены Римского клуба положили начало цивилизационному измерению в деятельности крупных структур. Выделяя цивилизационное измерение в деятельности корпораций, этих современных носителей «социальной креативности», О.И.Генисаретский противопоставляет его либеральному образу будущей эгалитарной «глобальной деревни»:

 

«...Помимо социально-креативных и социально-реинтеграционных эффектов, в составе корпоративной мысли с недавних пор стало просвечиваться еще одно социально-гуманитарное измерение – цивилизационное, в рамках которого начали говорить о корпоральности и стратегизме, как сопоставимых цивилизационных феноменах современности...

Какие преимущества обещает подобный поворот мысли в познавательном и проектно-стратегическом отношении к корпоративным процессам?..

Косвенные свидетельства того, что указанный поворот действительно имеет место, налицо.

(а) Это произошедшая после выхода книги С.Хантингтона «Столкновение цивилизаций» – и полемики вокруг нее – резкая политическая мобилизация цивилизационного дискурса и перестройка на его основе геополитических практик...

(б) Возродившийся в российском интеллектуальном сообществе интерес к цивилизационной проблематике – в связи с поисками специфики «русской цивилизации», «русского мира». В самое последнее время он оказался политически сфокусированным вокруг поблем цивилизационной идентичности и цивилизационного суверенитета.

(в) Выплывшее на публичную поверхность соперничество имперского и цивилизационного дискурсво (при состоявшемся понимании пережиточности первого из них и непроработанности второго)...

То, как между собой связаны статегичность и корпоральность, практически очевидно из опыта управления большими компаниями (и другими сложными организационными структурами), где стратегический уровень управления – вполне обычная реальность. А вот целесообразность их рассмотрения в цивилизационном горизонте очевидна куда менее... [Но] разве давние споры о влиянии транснациональных компаний на ход мирового развития не свели в одно поле мысли мир с его цивилизационным разнообразием, и корпоративное развитие, влияющее на судьбу всех цивилизаций, своеборазие которых, как считают антиглобалисты, оказалось под угрозой? И разве тема нового миропорядка... не привела уже к необходимости диалога цивилизаций, а в версии ООН – альянса цивилизаций? »[240]

 

Сложная структура корпоративного управления позволяет организовать устойчивое развитие. Оперативное управление, как мы показали выше, относится к эволюции, постепенному разворачиванию свойственной организации логики развития. В то же время не все эволюционные процессы позволяют организации благополучно развиваться. Как в организме и в природе в ней накапливаются вредные изменения. Проектировать организацию тоже не очень получается. В крупных структурах имеется огромное число факторов, которые препятствуют внедрению изменений по заранее намеченному плану. В следующей главе мы рассмотрим управление развитием с учетом естественно-искусственной природы организации.

 

⇐ Предыдущая45678910111213Следующая ⇒

Поделиться: