Глава 10. Первые доказательства

 

       Три года назад над Балаклавой пролетел нефтяной смерч. И ненамного больше, как стало популярно писательство. Оно набирало невиданные обороты и было особенно модно среди подрастающей аудитории. И вроде бы это хорошо – люди стремились к искусству, творили, пробовали и искали себя. Плохо было то, что не существовало никаких рамок. Всё, что написано, книга. Какой бы она ни была. Не по годам умная или совершенно бессмысленная, она существовала на ровне с другими, с тысячами похожих «книг». И не было уже таких тем, которые бы не осветили авторы… И не была ни единого шанса прорваться и зазвучать над всеми. Ни у кого. Ведь писал каждый второй, если ни каждый первый.

- Не все, кто пишут что-либо, могут зваться писателями! И так же в других сферах. Во всех. Надо учиться! Любить то, что делаешь! Работать годами! – всегда возмущалась Люба. Она явно являлась неравнодушна к тем, кто имел дар к словам. Возможно потому, что с ними была как-то связана.

- Понятное дело. Но что изменится от тебя? Они продолжат делать всё, как и прежде…

- В этом проблема! Надо учить, как писать, что писать, что можно, а что нельзя! Надо создать законы, критерии, рамки…

     Эталь тихо смеялась с подобных слов, а Люба всегда обижалась.

- Ты просто не понимаешь, в чём дело. Что ж, не понимай и дальше. Зачитывайся подобными шедеврами. Однажды сама всё увидишь.

 

       Эталь забыла про книгу, которую обещала прочесть, за последнее время вообще не прочитала ни строчки, с утра и до самого вечера пропадала в своём кафе, попивая горячий кофе и заедая скучные дни пирожными. Её устраивала лёгкая жизнь, и почему-то у неё она не имела трудностей, точно девушка, заряжая всё и всех оптимизмом, отгоняла тем самым невзгоды.

    «А вот я умею их только притягивать… Но, видимо, это – судьба…» - размышляла блондинка и часто говорила сама с собой. Она не могла поделиться некоторыми мыслями с Эталь, ведь девушка казалась ей подчас легкомысленной, и с каждым днём, каждым месяцем и годом это чувство росло и усиливалось…

***

     С недавних пор Люба стала гостить у Эталь. Та пригласила её на какой-то праздник, а после долго извинялась, что не звала ни разу к себе. Дорожка приоткрылась для светловолосой девушки. Её тайное желание познать глубже мир Эталь, кажется, стало возможным.

     Теперь-то не ускользнёт!

      Куда возможнее оказалось понять Уилла. Его родители пропадали до вечера на работе не меньше, чем родная сестра. Мальчик рос сам, воспитывал себя книгами. Удивительно, но, да, он читал. Начал, как признавался, от скуки, а после ему понравилось. Только от всех скрывал. Как-то неловко было говорить о таком увлечении в то время, когда можно только писать или критиковать авторов.

    Люба сразу всё поняла. Увидела между страниц закладки и то, что они перемещаются. Разбросанные учебники являлись только прикрытием. Паренёк, к слову, изрядно повзрослевший за последний время, так же был не против компании молчаливой девушки. Он уже не был тем шестиклассником, жаждущим баловства и лени, он повзрослел, но только скрывал свою взрослость. Блестящие карие глаза, немного темнее тех, что были у его сестры, всегда закрывала чёлка, но даже она, яркая и огненно-рыжая, заставляла его светиться.

      Он читал что-то в кресле, она, сидя в другом, напротив. Иногда перекидывались словами. Говорили сперва о простом – интересах, жанрах, воззрениях. После она начала копать глубже, намеками говоря о сестре. Уилл рассказывал правду и не мог утаить ничего, подчиняясь словам блондинки, он точно забывал, что она ему – совсем чужой человек, и они почти незнакомы. А всему виной то, что было ему тогда лишь четырнадцать, и характером Уилл ушёл весь в сестру, и был такими же открытым и радостным.

 

- Ты что читал последним?

   Прозвучало название, автор.

- Слышала такого… Простоват. Тебе понравилось? – с сомнением добавила девушка. Уилл, видя её эмоции, так же поспешил скрасить ответ:

- Не слишком. Про «Белый космос» было куда продуманней…

- Ты согласен со мной, что не все книги хорошие?

     Он кивнул.

- Безусловно.

- Есть хорошие мысли, но они обличены неподобающим образом.

- А бывает красиво, но смысла нет. И тот, и другой автор, возможно, однажды исправится. А скажи ещё, стоит ли читать то, что после, возможно, даже глобально, изменится? Или лучше взять то, что проверено и совершенно?

        И снова сознание Уилла говорило вынужденный ответ. Мальчишка соглашался с тем, чего сам бы ранее никогда не сказал, в чём чаще всего сомневался. С каждым днём он ловил себя на мысли, что изменился, как начал читать – стал более мудрым, осмысленным, детство далеко позади, и сейчас даже как-то неловко вспоминать баловство и капризничать. Да, он младший в семье, но он уже не ребёнок. Теперь он осознал это.

***

    Он не знал, чем занять себя. Гулял без цели и настроения. Город казался серым. Все люди вокруг – не такими. Он презирал их, с отвращением глядел на женщин и с ещё большим непониманием на тех, кто обнимал их и целовал. Отворачивался, опускал голову и старался не думать о людях. Думал о чём-то другом.

    Ночные похождения вновь приводили мужчину к одиноким размышлениям о жизни. Одним и тем же. Уже слегка надоевшим:

    «Это неправильно. Так не должно быть. Надо жить по-другому… Но… как? Судьба обычных людей меня уже миновала…» - мучительно понимал он, заламывая голову и устремляя глаза свои к звёздам. Лишь там ему чудился лучший мир. В воображении всегда виделось солнце, огромные звёзды, планеты, удивительные миры, полные радужных вихрей… А почему только там, разве мы не может жить так же счастливо?

    «Почему я родился не там? Я был бы счастлив… Мы были. – и снова вспоминал Её, ненавистную зелёную нимфу. – Ты испортила мои мечты, разрушила Рай и, возможно, уже сгнила где-то в объятьях «любимых». Если бы ты только узнала, что я мог тебе дать, осталась бы? Или так же ушла? Глупая, глупая женщина!»

     Он не смотрел под ноги и был погружен в свои мысли, не замечал тех, кто проходили мимо, хотя иногда обращал внимание на их одежду. В каждой девушке, что проходила невдалеке или рядом и была одетой в зелёное, ему мерещилась Она. Иногда это казалось жутким. Иногда заставляло злиться. Но чаще сводило с ума.

      Так появилась ненависть. И люди стали все неприятны. Уединённый образ жизни, самовольный отказ от всех – как следствие этого чувства. А без людей было ничуть не лучше – скука одолевала день ото дня. Привычные и простые дела также становились ненавистными. Изменилось отношение ко всему, любима была лишь природа.

     Иногда он просил её уничтожить людей или хотя бы наказать тех, кто неправ… Записывал это. Ждал. А после что-то случалось. Всегда случалось. Каждый раз. Сила слова не стала его проклятием, а скорее даром, удивительным и тайным оружием. И он не пропускал возможности, чтобы воспользоваться таковым вновь.

     …Громкая музыка отвлекла от раздумий и заставила повернуть голову.

     В этот вечер на окраине города в глухом, почти никому неизвестном клубе проходила какая-то вечеринка. «Для самых креативных и удивительных!» - гласила надпись на входе, большой яркий плакат. У широких дверей уже толпились люди, молодые, но уже во всю пьяные, в изорванной одежде, с характерным запахом табака.

     «И эти личности мнят себя необычными? Да они не стоят и слова, чтобы назваться такими! Серые, скучные, лишённые талантов и воли. Они идут друг за другом, поддаются дешёвым удовольствиям. Их жизнь… Да жизнь ли это? Один алкоголь, табак и эротика. В их возрасте я думал совершенно об иных вещах! Учился, делал первые шаги в творчестве. И тогда же выпустил первую книгу. А что они, думают, что так умны и продвинуты? Кому интересны их тела, татуировки и развязные голоса, и огромные губы? Кроме них самих – никому. Или такими же глупцам. Но не мне.

    Они хотят поразвлечься, что ж, знаю я, что их ждёт – ещё один скучный день. Кого-то изнасилуют. Кого-то, возможно, убьют. Никогда не обходилось без этого, не хочу даже думать о них… Кому-то сломают нос в драке. Нос или рука? Мне все равно. Что хорошего почерпнут они за эту ночь? Ещё больше погрузятся в дымное марево. Что запомнят? Шли бы лучше все в море…

     Есть желание исправить это, изменив всех и сразу. Написать новый сюжет. Я так сделаю. Я смогу. Это моё призвание. Где же ещё показать его, проявить себя и проучить глупых людишек? Где же, как не здесь? Ни сейчас?» - подумал, засмеялся и слился с бредущей толпой.

     «Я сделаю ваш вечер незабываемым, интересным, запоминающимся и необычным! Вы не пожалеете своих уплаченных денег! И будете рады, если вернётесь домой!.. Если сумеете возвратиться…»

- Как записать Вас, мистер? – занудный парень в очках, стоящий на входе, посмотрел на Него. Мужчина продолжил эту игру в гляделки. Высокий стан, сильно развитая мускулатура. Короткие шорты, кислотно-жёлтая майка.

- Вы всех записываете? – на минутку сомнения закрались к нему.

- Так решили организаторы.

- Тогда запишите…

- Ваше имя или прозвище, большинство предпочитаете последнее. А ещё можно смешную кличку. – очкарик покачнулся, на его спину навалилась какая-то девушка.

- Что пристаёшь к моему, да? – пьяные глаза. Огромная грудь. Красные шпильки.

- Писатель.

- Ну не смешите. – ответила за очкарика девушка.

- Смешная кличка! – процедил Автор. – Как и сказали.

- Я не с того смеюсь, милый. – проговорила она, держа в одно руке чёрный окурок. - Все мы пишем. Значит, и ты тоже? Эротику пишешь?

- Нет!

- Как это «нет?»

- Вы сольётесь с толпой с таким именем! Но будь ваша воля. – очкарик оттолкнул девушку. – Извините, она такая…

    Автор молча кивнул и пробормотал себе что-то под нос. Он вошёл в ярко освещённую цветную комнату. Музыка резанула по ушам. На мгновенье зажмурился.

- Имя странное, да. Зато оно настоящее, не такое как у большинства этих новых.

***

- Ты слышишь?!

    Девушка оторвалась от строк. Рыжий парень испуганными глазами заглянул ей в лицо.

- Ты любишь говорить про книги, я хочу рассказать… тебе…

- О чём же? – мгновенно оживилась Любовь.

- Недавно прочитал. Испугался.

- Тебе это что-то напомнило?

    Уилл говорил громко и напряжённо.

- Ещё как напомнило!

     Книга «Замёрзшие во льду водопада» говорила всё за себя.

- Кто автор? Подросток?

- На этот раз – нет.

    Люба кивнула.

- Я знала! Знала!.. Подростки – только прикрытие! Их много, из-за них потерялись люди. Не слились и потому продолжают искать возможные выходы. – стала шептать что-то, побледнела, встала, начала ходить по комнате.

- Год издания?

- Пять лет назад.

- Фамилия, имя, что-либо? – спрашивать всё, что возможно.

- Ничего не указано… Только что это – мужчина.

- Тираж? Издательство? Кто редактор? Город издания?..

- Севастополь.

      Слово – название города грянуло, точно бы гром, и заставило её ужаснуться.

- Вот они – первые доказательства! Знала я… Всё так будет!

- Доказательства чего? Люба? Скажи! Что происходит?

- Лучше принеси мне воды…

      Испуганный не на шутку Уилл побледнел вслед за новой подружкой.

- Принеси мне воды… - повторила она, вся красная, вся затряслась, потом побледнела.

- Есть компот.

- Нет. Но не откажусь… А теперь садись-ка и слушай! – в вымученных испуганных глазах промелькнул огонёк чего-то блестящего, но голос был неисправим.

 

 

Вторая интерлюдия

    Улыбчивое лицо и румяные щёки всегда горели надеждой, вдохновляли, заставляли верить лишь в лучшее. Она была так красива, танцуя по августовскому полю, как молода, разглядывая отражение в утренней росе, и так нежна, когда говорила с птицами.

    Девочку с рыжими волосами и веснушками любили все. С ней дружили многие. Её уважали, ценили. За её доброту, открытость, весёлый характер. За отношение к природе-матери, за то, что всегда откликалась на каждый зов. Маленькая, но уже не по возрасту мудрая, она подавала большие надежды на будущее и казалась маленьким солнцем. Словом, ценили за все те качества, что, увы, сама она не познала.

     Девочка, и не важно, как звали; часто грустила, бегая босиком по дедушкиному старому дому, сидела в уголке на лестнице и жаловалась на скучную жизнь. Её не влекло село, в котором она родилась, поле, которое заменяло горизонт, и та свободная и полная свежего воздуха жизнь. Ей хотелось чего-то большего. Но не было ни одного шанса на что-либо другое. Только то, что имели. Такое время. Такая жизнь. Либо ты богат, либо гниешь, где родился…

     Девочка не хотела общаться со сверстниками, считая, что они ей врут, ибо слишком хорошо говорили, слишком любили. Уверяла себя, что на самом деле им всё равно с кем дружить, а она, несчастная, просто оказалась на пути. И отчасти не ошибалась. Многие дружат по такому принципу.

     Молчаливая сидела на деревянных качелях, которые сделал недавно дед и повесил на толстую ветвь её любимого плодового дерева, и часами смотрела в небо. Разглядывала облака, вздыхала, а, когда темнело, и приходилось возвращаться домой, так само, глядя в деревянные стены, молчала, читала, шила. Не было, однако, такого дела, что пришлось бы ей по душе.

      Дед предлагал внучке оседлать коня, но после первой же встречи, которая едва не окончилась очень печально, девочка упала и долго лежала, и ныла от ужасной боли, и не могла говорить, она решила: «Больше ни на кого не сяду!» Медленно отказалась и от других увлечений. А после заболела. И умерла.

      Это случилось внезапно. Люд не поверил словам. Не смог согласиться и с тем, что весёлой хохотушки больше никто не увидит. Что она ушла. И ушла она безвозвратно…

         Чем болела она, непонятно. Не узнал и сам дед. А после было неважно. Он бережно хранил дневник, оставленный любимым чадом, но никак не решался его прочти. В свете горящих свечей не раз пытался открыть страницы, останавливался, рыдал, бросал это дело. Некая сила удерживала его. Не давала вернуться в прошлое. Ни он, ни супруга его так и не решились на правду.

     Дневник, написанный маленькой девочкой, вскоре был закопан рядом с её могилкой. В такую же красивую осень, в такую же тёплую погоду, в такой же спокойный день. Что было там – секрет. Узнает одна природа…

     Зима часто засыпала маленькую могилку снегом, а весной белую пелену прорезали не посаженные никем цветы… Яркие, красные и жёлтые, краски всегда заставляли деда рыдать. А после, заворожив своей красотой, упасть, застонать и так же внезапно скончаться…

     Умерло, ушло безвозвратно то, что терзало малышку. То, что болело. То, о чём хотелось сказать. Земля поглотила бумагу. Поглотила и её саму. Кончилась боль, одиночество. Друзья забыли её, а она их, если можно сказать так об умершей.

      Последние мгновения жизни, помнится, долго стояли перед её глазами. Бумага. Рука. Перо. Слёзы. Кляксы. Расплывчатые слова. И история своей жизни с печальным несчастливым исходом. Дневник, как записка, признание в любви своему делу, скоропостижному и такому нежданному, так и не воплощённому в жизнь, страх за себя, боль за родных, невысказанная любовь, отчаяние и обида, обращённая к злодейке-судьбе и тем, кто, возможно, её приблизил. Послание в иные миры, воскресившие в другом времени и давшие новую жизнь. Рыжая не умерла, как должна была, она просто ушла – на время.

 

Глава 11. Виновен будет писатель!

 

    Все каналы кипели от громкой новости. Случившееся в городе сводило многих с ума. Странное невиданное событие приводило людей в ужас, и лишь отчаянным смельчакам приносило свой интерес. И не было ни одного человека, кто бы о том не слышал.

    По городу прошёл слушок, что в одном местном клубе произошёл достаточно странный случай. Там, помимо того, что присутствует в любом другом ночном клубе, было добавлено какое-то развлекательное занятие, в котором принимали участие люди.

- Что-то вроде конкурса?

- Скорее какой-то игры. Надо было описать одно или другое явление.

- А потом?

- Выигрывал тот, чьё произведение больше всего нравилось организатору. Ценилось то, что и обычно: нестандартность подхода, чернота, изощрённость форм и (как без неё?) эротика.

     Корреспондент с места событий рассказывал свою версию событий, пытаясь объяснить всё с помощью понятных вещей.

- И что вышло из этого, казалось бы, обыкновенного и милого дела? – произнесла женщина в телевизоре, а розововолосая девушка демонстративно отключила канал. Она всегда делала так, почти никогда не интересовалась чужими проблемами, не хотела портить настроение тем, кто лично её не коснулось.

    Люба театрально закатила глаза. Она продолжила речь дикторши, заявив:

- Вышло много плохого! Не поверишь!

- Я уже привыкла к странным событиям. У нас их стало так много!

- В последнее время – да. – блондинка как-то особенно выделила первое слово.

- Ну, так, что? Говори.

     Тишину снова нарушил рассказ. К счастью Эталь, Люба слышала телевизионное событие и раньше. А может откуда-то знала? И Эталь, уткнувшись в своё кофе и далеко не первое за день пирожное, пропустила всё самое важное.

- …Это случилось в клубе. Большая часть людей пребывали под действием наркотиков или алкоголя, были возбуждены от химии и прочих предсказуемых вещей… Им нельзя верить полностью, но всё же скажу, что знаю.

- Всем! – перебила Эталь.

- В словах прослеживается одна и та же мысль.

- Следовательно, это есть правда.

- Мы не можем не верить. Но сомневаться должны.

      …Люди были испуганы. Ошеломлённые, выбегали из клуба. Охранники сбежали первыми.

- Что же случилось?

- Какая-то дикая тварь. Она появилась прямо из ниоткуда! И стала нападать. Тринадцать людей пострадали. Десять с летальным исходом…

- Написал, и оно ожило?

- Именно это я пытаюсь тебе сказать! Тварь выглядела как лошадь, была вся зелёной и в чешуе, с огромными клыками-саблями.

      Грустная девушка с жаром говорила дальше, рассказывая про «динозавра» и то, что после он куда-то исчез.

- Туда же, откуда пришёл?

- Скорее всего притаился. Влияние книг велико. Но есть книги…

- И авторы…

-…которые рушат законы. Они пишут то, что не должно было стать книгами. Тем самым наносят невероятный вред. Их мнения, интересы, воззрения вредны для большинства и могут приносить неприятности. Лишать рассудка. Менять решения. Делать необузданные поступки. А так не должно быть. Книги – источник мудрости. Их надо слушать, уважать и считать своими учителями.

- Их книги влияют на нас, но только не в образном смысле, а самом что ни есть настоящем. Знают ли Авторы, что обладают такой силой? – с удивлением спросила Эталь.

- Скорее всего, нет. А если знают, то пользуются. Люди мстят людям. Или хотят величия…

 

      О том, что произошло, говорила Люба и с братом. Он внимательно выслушал, поверил и даже сказал, что согласен. А после рассказал всё другим… Слух об оживших книгах начал распространяться по классу. Та, что сидела с Уиллом, не выдержала и поделилась с сестрой, а сестра рассказала всё тёте… Но мало кто верил этому, говорили: «Нет доказательств».

     Однако в течение ближайшего месяца они начали вдруг находиться. Книга про водопад. И про смерч, но не та, что была известна; другая. Оказывается, она была до неё. Её прочитал подросток, который после решил «повторить» творение. И та же история с летом, которое началось зимой, и удивительным наваждением лунатизма…

      А потом было объявлено, что все эти книги имеют одного автора. И даже назвали имя. «Про него почти ничего неизвестно…» - сдержанным голосом проговорила ведущая, показала словесный портрет, составленный на частых образах из книги. Люди посчитали, что так автор показывал себя. Впрочем, они угадали. Ненависть к любви, почитание природы и страстное желание изменить мир. А ещё чёрные волосы, карие глаза, слаженность форм и излишние эмоции в речи.

     Этот самый портрет узнал парень из клуба. Находясь в реанимации, он услышал слова ведущей и начал кричать, что знает виновника! Люди сперва не поверили, после обратились в полицию. Но и те не желали верить в какие-то странные чудеса. Монстра, правда, искали, но нашли только стаю бешеных собак, пристрелили всех, сказали, что в клубе все пьяные, возможно, употребляли наркотики, отсюда зубастая тварь.

      Синоптики так же решили помочь следствию. Сказали, климат якобы давно испортился. «Людская деятельность изрядно потрепала планету, поэтому она теперь «мстит». А ещё, что полюса сдвинулись, орбита меняться начала, метеорит какой-то пролетел – вот и случилось странное. Говорили много, и в это мало кто верил. Зато существовало объяснение, пусть даже и полностью ложное; и паника вся испарилась.

- Врут они все! Врут… как и прежде. - печально прошептала Люба. Она опустила голову. Выключила канал. Отложила газеты, где так же не было ни капли настоящей истории. – Как будто никто не верит, что слово обладает силой… Неправильные слова – проклятие. Если даже не хуже… Она слишком красноречиво говорила о том, что думала.

***

     Не сказать, чтобы Эталь вообще не верила Любе, особенно теперь, в свете подобных событий. Но всё же ей было сложно. Звучит ведь как сказка. Как поверить в такое? Особенно когда к тебе каждый день по сто человек ломится – туристов намного больше стало. Им теперь не только на море, но и на монстров дай посмотреть!

    «Всем интересно увидеть странные события, кому-то даже пережить их; как будто те на заказ и каждый день происходят! Пока не происходят. А кто знает, вдруг потом? Впрочем, как бы не напророчить». - написала Эталь в своём дневнике. То ли ситуация с книгами склонила её на свою сторону, то ли Люба с Уиллом повлияли, но она начала вдруг писала. Ещё не книги. Сначала – дневник. Но начала. А потом небольшие стихи. Попробовала – понравилось. И начала. Стихи, затем прозу. Как и брат. Только читать никак не собралась. Видимо, сложнее было воспринимать «чужое», куда проще собственное творить. Та самая логика, с которой жили подростки, да и не только они, очень многие.

     Однажды в дневнике появилась запись про двойника. Девушка увидела её в кафе. Поболтали. Затем разошлись. Внешность была ничуть не похожей, однако, интересы, взгляды, даже манера речи… Удивительно! Мало таких людей. Эта встреча, точно так же описанная кем-то в фантастическом свете, проливала правду на слова Любы. Но Эталь посчитала всё совпадением и продолжила молча пить кофе. И не важно, что та незнакомка говорила о грядущей опасности.

     Даже сон про странные ожившие книги не заставил открыть глаза и увидеть злую реальность.

     «Сон – это всего лишь сон! И может присниться всякое».

 

Эпилог первой части

 

      …Полиция нашла дом страшного Автора, ворвалась в него, вывела виновника в свет. Там, у самой усадьбы, на виду у печально поникших деревьев, в сторону Автора было направлено дуло. Пуля прошла насквозь. И он упал и умер, как подобает то человеку. Не было предсмертных криков, стонов, мольбы или слёз. Кажется, виновник знал, что поступает неправильно. Знал, готовился и принял судьбу. Готовился стать великим после смерти? Этого никто не узнает. Чувства канули в смерть. Всё самое плохое, что могло случиться – случилось, а теперь оно всё закончилось!

     Дом сожгли. Книги разыскали и уничтожили. К счастью, их оказалось мало. Другое дело – сотни неопубликованных рукописей, в которых людей «поджидала» не менее злая судьба, чем стать несчастным прохожим, увидевшим доисторического зверя. Теперь ничего не случится. Будет мир и покой».

***

     Люба покачала головой. Телеведущая начала говорить про другое. Но об этом инциденте ещё долго судачили на других каналах, шепотом рассказывали на остановках.

- Убили… - пробормотала с оттенком иронии. - Его-то убили, а книги – нет. Те, что были в доме – сожгли. А другие? Те, что уже проданы? Что повлияли на прочитавших и остались у них в голове? Как те убрать, как забыть, как заменить на другие? Книги надо переписать, создав иные развязки события. Изменив характеры героев. Заменив обстоятельства. Людей. Времена!.. Но кто же возьмётся за это? Вряд ли кто-то найдётся, уверена. Кому оно надо? Людям бы только всё портить… Написать легко, а что будет потом, они думают? Никогда. Никто. О последствиях думать им чуждо.

     А это значит, самой придётся взяться за дело…

 

 

 

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: