Памяти Царя Алексия I Михайловича

 

29 января (11 февраля) православные русские люди поминают на панихидах второго Царя из Дома Романовых Алексия I Михайловича – Августейшего отца первого Русского Императора Петра I Алексеевича «Великого» (1672-1725).

Во всех монастырях и храмах Великой, Белой и Малой России, основанных Царем Алексеем Михайловичем, там, где еще не оскудела память об основателях Династии и Государях Дома Романовых, пройдут 11 февраля панихиды по усопшему Самодержцу и его Августейшим сродникам, чья память также вспоминается в последний месяц зимы. Отслужат панихиду и в месте погребения Государя у его гробницы в Архангельском соборе Московского Кремля. В эти памятные для Царствующего Дома Романовых дни священникам и всем, кто придет в собор помолиться, дана будет возможность вспомнить Русского Царя.  

В Украине, чье добровольное вхождение в Россию свершилось в 9-й год благополучного Царствования Государя Алексия I Михайловича, также пройдут панихиды и, быть может, о том упомянут в русскоязычных православно-патриотических изданиях. Я же хочу напомнить благодарному читателю о самой великой и трагической странице жития Царя Алексея Михайловича и всего Отечества нашего – о великом и благочестивом венценосном общении Царя Алексея и Патриарха Московского и всея Руси Никона.  

 

Патриарх Никон и Царь Алексей Михайлович

Ко времени проведения Земского Собора 1649 года в России накопились проблемы связанные с Церковным судом и многочисленными жалобами со стороны земских и тяглых людей. Они жаловались, что церковные вотчины, несмотря на все распоряжения, увеличиваются, что монастыри завладели тяглыми землями, угодьями и промыслами, что подать с них не платят сами, приходиться это делать им - податным людям.

     Служилые люди жаловались, что монастыри сманивают к себе их крестьян и от того поместья пустуют и служить государевой службы не с чего. Все эти и другие жалобы и вызвали постановление “Соборного Уложения” 1649 года, с которыми горячо боролся будущий Патриарх Никон. Но и до него духовенство было очень недовольно учреждением Монастырского Приказа и его вмешательством в дела церковные - право назначать в монастырские вотчины священников и причетников, право определять и отрешать монастырских настоятелей, келарей и казначеев, и даже право перерешать распоряжения епархиальных властей.

   Со стороны духовенства начались попытки уклонения от силы новых законов. Архиереи стали выпрашивать у Царя грамоты, освобождавшие духовенство их епархий от всякого суда, кроме Архиерейского. Патриаршая область получила подтверждение своих прежних привилегий в самом начале составления Уложения. На какое то время это успокоило Патриарха Иосифа (1642-1652), ибо он не был достаточно влиятелен для того, чтобы отстаивать законные права духовенства.

Однако самым решительным противником Монастырского Приказа и ряда постановлений Уложения стал правоверный Патриарх Никон, которому историк В.О.Ключевский дал исчерпывающую характеристику:

“…из русских людей XVII века я не знаю человека крупнее и своеобразнее Никона. Но его не поймешь сразу: это довольно сложный характер и прежде всего характер очень неровный...Он умел производить громадное нравственное впечатление, а самолюбивые люди на это не способны. За ожесточение в борьбе его считали злым; но его тяготила всякая вражда, и он легко прощал врагам, если замечал в них желание пойти навстречу. С упрямыми врагами Никон был жесток. Но он забывал все при виде людских слез и страданий; благотворительность, помощь слабому или больному ближнему были для него не столько долгом пастырского служения, сколько безотчетным влечением доброй природы. По своим умственным и нравственным силам он был большой делец, желавший и способный делать большие дела, но только большия. Что умели делать все, то он делал хуже всех, но он хотел и умел делать то, за что не умел взяться никто, все равно, доброе ли то было дело или дурное. Его поведение...обнаруживает в нем редкую отвагу и самообладание; но он легко терялся и выходил из себя от житейской мелочи, ежедневнаго вздора; минутное впечатление разрасталось в целое настроение...В добром настроении он был находчив, остроумен, но обиженный и раздраженный, терял всякий такт и причуды озлобленного воображения принимал за действительность...Никон принадлежал к числу людей, которые спокойно переносят страшные боли, но охают и приходят в отчаяние от булавочного укола”.  

     О его решимости и твердости в защите Церкви от поборов боярских, было известно еще в бытность им в 1648-1652 годах Митрополитом Новгородским. Тогда Никону удалось получить от Царя Алексея Михайловича “несудимую грамату”, освобождаясь тем самым от подчинения новому, учрежденному Уложением 1649 года, Монастырскому Приказу. Во время патриаршества Никона Тихвинская обитель не лишилась земель и имела великое облегчение в Царских грамотах и милостях. О Царе Алексее Михайловиче (1645-1676 гг.), всемерно благотворившему обители необходимо сказать подробнее.

Исторический портрет Государя преданного традициям и вере отцов дорог для нас, ибо сын его Петр I грубо изменил облик Православного Царства, устроение Русской Церкви и ее великих и малых обителей.   

 

Рождение Государя.

 

     Царь Алексей Михайлович Романов (1645-1676) явился наградой своим благочестивым родителям, появившись на свет Божий  (9) 22 марта 1629 года в день памяти 40 мучеников, в Севастийском озере мучившихся.  

Родился наследник Престола от второго брака Царя Михаила Феодоровича с дочерью можайского дворянина, Евдокией Лукьяновной Стрешневой (ум. 1645).

        Алексей был глубоко верующим и подлинно церковным христианином, ибо прошел полный курс древнерусского образования - словесного учения. По заведенному порядку, на шестом году жизни Царевича Алексея посадили за букварь, который был нарошно составлен для него патриаршим дьяком по заказу дедушки - Патриарха Филарета. Учил Государя, как было принято при московском дворе, дьяк одного из московских приказов.

К десяти годам Царевич прошел полный курс древнерусского гимназического образования: древнерусский букварь, Заповеди, краткий катехизис, Азбука, Часовник, Псалтырь, Деяния Апостолов, писание текстов, Октоих и церковные песнопения Страстной Седмицы. Он мог бойко прочесть в церкви часы и не без успеха петь с дьячком на клиросе стихиры и каноны. При этом Царевич до мельчайших подробностей изучил чин церковного богослужения, в чем мог поспорить с любым монастырским и даже соборным уставщиком.

 

Вступление на престол.

 

Государь вступил на Престол державы Российской 13 (26) июля 1645 года, в праздник Собора Святого Архангела Гавриила, будучи 16 лет от роду, лишившись к тому времени Августейшего отца и матери.

     Историк В. О. Ключевский пишет о Государе:

“Он был образцом набожности, того чинного, точно размеренного и твердо разученного благочестия, над которым так много и долго работало религиозное чувство древней Руси. С любым иноком мог он поспорить в искусстве молиться и поститься: в Великий и Успенский пост по воскресеньям, вторникам, четвергам и субботам Царь кушал раз в день, и кушанье его состояло из капусты, груздей и ягод - все без масла; по понедельникам, средам и пятницам во все посты он не ел и не пил ничего. В церкви он иногда стоял до пяти и шести часов кряду, клал по тысячи земных поклонов, а в иные дни и по полторы тысячи. Это был истовый древнерусский богомолец, стройно и цельно соединявший в подвиге душевного спасения труд телесный с напряжением религиозного чувства”. Государь не терпел равнодушия к Богу. Однажды Царь приказал не явившихся к воскресной службе бояр взять под стражу и выбросить у всех на виду в Москву-реку в дорогих боярских одеждах, приговаривая: «Вот вам награда за то, что вы предпочли спать со своими женами до позднего утра этого благословенного дня…» 

          

Нрав Государя.

 

Предание Иоанна Грозного звучало в словах Царя Алексея с особой силой:

“Бог благословил и предал нам, Государю править и разсуждать людя своя на востоке и на западе и на юге и на севере вправду”. Это твердое осознание самодержавной власти в его проявлениях смягчалось набожной кротостью, глубоким смирением Царя, пытавшегося не забыть в себе человека.

В Государе Алексее Михайловиче не было и тени самонадеянности, того щекотливого и мнительного, обидчивого властолюбия, которым иногда страдают другие Самодержцы. “Лучше слезами, усердием и низостью (смирением) перед Богом промысел чинить, чем силой и славой (надменностью)”, - писал Алексей Михайлович одному из своих воевод.

     В. О. Ключевский пишет, что от природы живой, впечатлительный, и подвижный, Алексей страдал вспыльчивостью, легко терял самообладание, давал излишний простор языку и рукам:

“На хвастуна или озорника Царь вспылит, пожалуй, пустит в дело кулаки, если виноватый под руками, и уж непременно обругает вволю: Алексей был мастер браниться той изысканной бранью, какой умеет браниться только негодующее и незлопамятное русское добродушие”. Вспыльчивость Царя чаще всего возбуждалась встречей с нравственным безобразием, особенно поступками, в которых обнаруживались хвастовство и надменность... Гнев его был отходчив, проходил минутной вспышкой, не простираясь далее угроз и пинков. Государь первый шел навстречу к потерпевшему с прощением и примирением, стараясь приласкать его, чтобы не сердился:

“При доброте и мягкости характера это уважение к человеческому достоинству в подданном производило обаятельное действие на своих и чужих и заслужило Алексею прозвание “тишайшего Царя”. Иностранцы не могли надивиться тому, что этот Царь при безпредельной власти своей над народом, привыкшим к полному рабству, не посягнул ни на чье имущество, ни на чью жизнь, ни на чью честь (слова австрийского посла Мейерберга)”.  

    Государь Алексей Михайлович любил, чтоб вокруг него все были веселы и довольны; всего невыносимей ему была мысль, что кто-нибудь недоволен, ропщет на него, что он кого-нибудь стесняет. Он первый начал ослаблять строгость чопорного этикета, из-за которого придворные отношения становились столь натянутыми и тяжелыми. Умение входить в положение других, понимать и принимать к сердцу их горе и радость - были одной из лучших добродетелей в душе Государя.

 

Милости Царя.

 

       Царь благотворил нищим и убогим и по слову Царя и Пророка Давида “уклонялся от зла и делал благо”.

Государь Алексей Михайлович в Рождественский сочельник рано утром ходил тайно в тюрьмы и богадельни, раздавая там щедрую милостыню; такие же подаяния делал он на улицах нищим и убогим. Историк В. О. Ключевский указывает:

“Царь Алексей был добрейший человек, славная русская душа. Я готов видеть в нем лучшаго человека древней Руси...Он любил людей и желал им всякого добра, потому что не хотел, чтобы они своим горем и жалобами расстраивали его тихие личные радости...он был мало расположен что-нибудь отстаивать или проводить, как и с чем-либо долго бороться”.

Общее суждение о Государе было таково - это был добрейший и мудрейший Царь, если бы не слушался дурных и глупых советников.

“Современники,- как пишет Ключевский, - даже иностранцы, признавали в нем богатые природные дарования: восприимчивость и любознательность помогли ему приобрести замечательную по тому времени начитанность не только в Божественном, но и в мирском писании; об нем говорили, что он “научен многим философским наукам... Он любил писать и писал много больше, чем кто-либо из древнерусских Царей после Грозного”.

       

Освободитель пленных.

 

Неудивительно, что именно при нем свершилось великое дело освобождения захваченных в плен крымскими татарами православных христиан. Чтобы спасти и воротить домой этих пленных, Московское правительство Алексея Михайловича устроило их выкуп на казенный счет, для чего ввело особый общий налог - полоняничные деньги. Этот выкуп назывался “общей милостыней” и в нем должны были участвовать все и Царь, и все его подданные, православные христиане.

      Так, по соглашению с разбойниками был установлен порядок привоза пленных и тариф, по которому они выкупались, исходя из общественного положения пленников. Выкупные ставки о времена Царя Алексея Михайловича были довольно высоки, и потому государственное воспособление выкупу было недостаточно. Помогали благотворительной компании по выкупу пленных богатые монастыри и отдельные благодетели, среди которых выделяется особым состраданием и милосердием боярин Феодор Ртищев, дворецкий и воспитатель Царя Алексея Михайловича.

Государь как многие из древнерусских людей заботился о загробном устроении своей души с помощью благотворительных вкладов, посмертной молитвы и поминовения в святых обителях.

 

⇐ Предыдущая1234Следующая ⇒

Поделиться: