Би-2 «Держаться за воздух»

 

 

Такой холодной и затянувшейся зимы Евгений не помнит. Несмотря на то, что сейчас уже середина апреля, снег только-только полностью сошел, нехотя уступив пока все еще слабому весеннему теплу. Долгие месяцы «спячки», когда кажется, что весь мир впал в летаргическое состояние, пытаясь восполнить иссякнувшие силы, зацепили и его. Женя заезжает на стоянку и глушит двигатель. Для него эта зима прошла в пограничном состоянии между апатией и агонией. Первое ждет его каждую ночь дома, второе — каждый день на работе. Идеальная на первый взгляд уравновешенность. Он знает, как пройдет каждый его день — что он будет делать, что говорить, какие проблемы решать, во сколько вернется домой, сколько времени потратит на душ и сон, во сколько снова встанет с утра… Женя не знает только, закончится ли это состояние замкнутого круга когда-нибудь? В его вроде бы и без того насыщенной жизни чего-то остро не хватает. Чего-то, без чего она кажется безвкусной и пресной. Особых специй? Кого-то особого?

 

Отмахиваясь от собственных мыслей, выбирается из автомобиля и, поставив его на сигнализацию, взбегает по ступенькам. У него сейчас есть проблемы намного важнее, чем затишье в личной жизни, о причинах которого он тоже предпочитает не думать. Сегодня последний день недельной проверки санэпидемстанции. И хотя предыдущая была в декабре, в этот раз проверяли все, начиная от состояния униформы поваров до частоты мытья полов и мусорных баков для отходов. Если за наличием медосмотра своих сотрудников и качеством продуктов Евгению удается следить, то остальной километровый список санитарных норм выполнить полностью не под силу даже ему со всей его педантичностью и старательностью. А это новые штрафы, нервотрепки и стрессы, к которым Женя уже почти привык, сосредоточившись на том, чтобы ресторан работал в своем привычном режиме и направляя все свои силы именно на это.

 

Но стоит ему переступить порог своего кабинета, как спустя час выясняется, что самый мощный удар еще ждет его впереди. Поистине, венец всех неприятностей, тянущихся уже более полугода.

 

— Прошу прощения? — непонимающе переспрашивает Евгений, глядя на акт проверки санэпидемслужбы в руках. — Что значит «вынуждены закрыть»?

 

— По результатам анализов из лаборатории у вас в ресторане обнаружена кишечная палочка, в частности в морепродуктах, угрожающая здоровью посетителей и персонала.

 

Женя с силой сжимает челюсть, забирая из рук стоящей напротив женщины результаты анализов.

 

— Через месяц мы проведем повторный сбор мазков и анализов, так что у вас есть время устранить эту проблему, а пока работа ресторана временно прекращена.

 

Женя еще раз пробегает глазами по постановлению, согласно которому его ресторан закрывается на месяц до полного устранения проблемы и технологических погрешностей, которые также были обнаружены в ходе проверки. Машинальная подпись на перечитанных несколько раз документах и Женя приходит в себя только когда хлопает дверь его кабинета.

 

Евгений привык всегда доводить до ума все, за что берется и знает, если есть хорошая команда — все получится, в случае же неудачи брать вину придется только на себя, потому что это он не смог найти нужных людей, не смог вовремя справиться с ситуацией. Пока им удавалось держаться на плаву. С трудом, но стараниями Жени и больше сотни, работающих на него людей, которых он смог сделать единым целым слаженным механизмом, они продолжали работать в том же режиме. Закрытие на месяц сейчас равносильно полному банкротству. Нет посетителей — нет прибыли. Они тут же уйдут в минус, не говоря уже о том, что Жене просто не чем будет платить зарплаты и оплачивать счета. Пусть это и не напрямую его вина, но если за успех несут ответственность все, то за провал исключительно он.

 

Женя устало опускается в кресло, откладывая бумаги и опираясь локтями в стол, на несколько мгновений прячет лицо в ладонях. Наконец, усилием воли берет себя в руки и встряхивается. Евгений уже не сомневается, откуда у всех его неприятностей растут ноги и с чьей подачи от него не вылезают проверки. Это затянувшееся противостояние превратилось в дело принципа. Савлев вложил достаточно сил и средств в то, чтобы добиться разорения Жени и тем самым воплотить свою угрозу в жизнь. Никаких «мафиозных» агрессий. Все чисто и официально. Савлев добился того, чего хотел. Пусть у него на это ушло больше полугода, но Женина агония грозит прекратиться в ближайшее время и выходов осталось не так уж много. Самый простой — перешагнуть через себя, признать, что он не справился и пойти с повинной к отцу, чем доказать свою полную несостоятельность и профессиональную некомпетентность. Даже несмотря на то, что он столько времени держался, это уже не будет играть никакой роли. Главное, результат. И он-то как раз неутешительный.

 

…вся ответственность будет лежать на тебе… Если справишься, мы объединим их в сеть, и я сделаю тебя своим полноправным партнером…

 

Если справишься… Да, отец обязательно помог бы решить все проблемы, но этот вариант для Евгения самый болезненный — не оправдать доверие. Женя отчаянно пытается найти выход, взывая к своему привычному состоянию тотальной собранности и самообладания, но пока все выглядит хуже не придумаешь.

 

Подобно капитану тонущего судна он собирает весь персонал, объявляя о том, что по техническим причинам их работа приостановлена на месяц. Замечая растерянные и обеспокоенные лица со всей уверенностью, на которую только способен, заверяет, что все в порядке и это временное явление — до тех пор, пока они не устранят причину, по которой на них наложили подобные санкции. Но и сам Женя, и его коллектив прекрасно улавливают это медленное погружение ко дну. Его уже сложно не уловить. Это становится очевидным, когда на столе Жени на протяжении последующих нескольких дней начинают появляться заявления об уходе. И пусть среди них нет имен тех, кто с ним с первого дня работы заведения, это все равно не прибавляет уверенности в себе. Зато сильнее действует на нервную систему. Жене негде взять поддержки и помощи, чтобы попытаться справиться с ситуацией самостоятельно. Будто в насмешку над этими подтачивающими сознание мыслями, спустя неделю после закрытия ресторана в его кабинете раздается телефонный звонок.

 

— Доброго дня, Евгений Александрович.

 

Женя не сомневается в цели звонка господина Савлева, голос которого сейчас раздается из телефонной трубки. То, как он произносит его имя — фамильярно и с насмешкой — приводит Евгения в ярость. Раздражение быстро распространяется по каждой клеточке и мысли.

 

— Слышал, дела с рестораном совсем плохи стали? Ай-ай-ай, как жаль, что ты, Евгений Александрович, такой упрямый и недальновидный. Но Бог любит троицу, поэтому делаю свое предложение в последний раз. Продашь половину ресторана и забудешь обо всех своих проблемах.

 

— Вы, очевидно, не поняли из наших предыдущих встреч и разговоров, — ледяным тоном цедит сквозь зубы Женя, — ресторан не продается. Это окончательное решение. Можете больше не утруждать себя звонками и визитами.

 

— Дело твое. Ты очень рискуешь, Евгений Александрович, но я согласен списать все на молодость и неопытность. Даю еще неделю на обдумывание. Ты же понимаешь, что это твой последний шанс? Если ты откажешься, я подожду еще немного и куплю его уже за гроши после полного, а не временного закрытия. В этой ситуации я только выиграю, в отличие от тебя.

 

В трубке раздаются короткие гудки, и Женя титаническим усилием воли берет себя в руки. Черт! Резко отталкивается от стола, отъезжая в кресле и поднимается на ноги. Подходит к окну. Напряженно думает, спрятав руки в карманах брюк. Если не принять предложение и спонсорство Савлева, они однозначно станут банкротами и окажутся в такой яме, выбраться из которой самостоятельно им уже будет не под силу. Согласиться? Женя непроизвольно сжимает кулаки. Ну уж нет. Он ему этого не подарит. Он столько времени боролся за свое дело не для того, чтобы, в конце концов, все-таки сдаться и наблюдать за самодовольной и торжествующей улыбкой этого «мясного короля». Не сметь себя жалеть. Никогда не сметь себя жалеть и опускать руки. Что бы ни случилось. Эти жизненные принципы Евгения все слабее и слабее с каждым днем, пока он отчаянно пытается найти выход.

 

Женя непроизвольно качает головой, прикрывая глаза и почему-то вспоминая фразу, которую его отец когда-то сказал Максу: «Самостоятельность — крайне похвальное качество, молодой человек, но не тогда, когда она ровным счетом не дает никаких результатов». Женя опирается локтем об оконный откос и утыкается лбом в сжатый кулак. Самостоятельно он не справится, это уже очевидно. Завтра же Евгений оформит все необходимые документы и возьмет ссуду под залог ресторана — последний шанс выкарабкаться и перекрыть месяц простоя. Он слишком много сил в это все вложил, чтобы так легко признать свою несостоятельность.

 

Но Савлев вряд ли успокоится и точно не даст ему возможность встать обратно на ноги. Рано или поздно Женя проиграет это противостояние. В каком-нибудь темном переулке, подъезде, лесопосадке или кювете, когда Савлеву надоест эта затянувшаяся прелюдия. Без сомнения, тот полностью уверен в том, что Женя либо добровольно продаст ему часть ресторана сейчас, либо он купит его целиком, когда «Керкинитида» уйдет с молотка. Евгений чувствует, как в нем кипит ярость. Нет выхода? Вступить в открытую войну, используя его же методы? Можно было бы натравить санэпидемстанцию и на него, но в таком случае, это никогда не закончится, а сам Евгений мало что от этого выиграет. Очевидно, что у того там везде все схвачено и есть свои люди.

 

Женя еще несколько минут сосредоточенно думает. Зачем ему нужны были бы все эти связи, если бы в его бизнесе все было чисто? Какая-то мысль очень быстро начинает формироваться в сознании. Он чуть сужает глаза. Естественный отбор. Выживает сильнейший. Савлев захотел войну? Он ее получит. До этого дня Женя лишь успевал отбиваться и обороняться, но теперь, когда его терпение и силы на исходе, а угрозы становятся все прямолинейнее, придется «показать зубы» самому. Евгений уверен, что у господина Савлева хватает собственных слабых мест, вопрос только в том, как и с помощью кого их найти. Еще не ясно, кто здесь рискует на самом деле. Женя отступать так просто не намерен.

 

Он садится за стол и заходит в интернет, ища необходимую ему информацию с номером телефона. Набирает нужную комбинацию цифр и спустя несколько долгих гудков на том конце раздается женский голос:

 

— Приемная прокурора Рокитского Владимира Васильевича.

 

* * *

 

Табличка на дверях ресторана «Извините, мы временно закрыты по техническим причинам», на которую Евгений натыкается взглядом всякий раз, когда приходит на работу, все сильнее действует на нервы. Уже неделю в его заведении работает бригада по дезинфекции производственных помещений и подготовке этих самых помещений для проверки СЭС. Даже если Женя питает некие сомнения по поводу реального наличия кишечной палочки в его ресторане, деваться ему некуда. Весь персонал, включая и самого Женю, повторно прошел медкомиссию и ни у кого не было выявлено каких бы то ни было проблем.

 

Запоздалая весна, наконец, запыхавшись ворвалась в город. Растрепанная и взбудораженная, часто дыша теплом, поспешно стала одевать каштаны в зелень. Май. Женя и не заметил, как буквально за несколько дней все вокруг начало на глазах меняться. За всеми его проблемами, ему было не до этого. Оформление ссуды не заняло много времени, теперь осталось восстановить работу ресторана, чтобы погашать еще и кредит, помимо стандартных расходов. Его встреча с прокурором дала надежду на то, что у Жени будет такая возможность — восстановиться. Они с ним часто пересекались, когда Женя работал управляющим в ресторане отца, но Евгений ни разу не думал, что в жизни возникнут такие ситуации, когда придется просить его о помощи. Внимательно выслушав всю сложившуюся ситуацию, Владимир Васильевич ничего конкретного ему не сказал, но и в этой самой помощи сыну друга и бывшего одноклассника не отказал, пообещав присмотреться к господину Савлеву. Евгению только остается ждать дальнейшего развития событий.

 

Женя вновь с головой уходит в работу, как и делал это на протяжении последних месяцев его жизни, стоит ему переступить порог своего заведения. Посреди рабочего дня дверь в кабинет распахивается без стука и, ожидая застать на пороге господина Савлева, который разве что еще только не как на работу сюда ходит, Женя поднимает взгляд. Лучше бы это был Савлев.

 

— А почему я узнаю, что ты закрыт из таблички на входной двери? — спокойно, выжидательно, строго. Отец.

 

— Это временное явление.

 

Во всяком случае, Женя очень на это надеется, непроизвольно внутренне морщась от предстоящего диалога и неожиданности, вызванной внезапным визитом.

 

— Насколько временное? — уточняет отец, проходя внутрь и прикрывая за собой дверь. — Я так полагаю, что сообщать мне ты об этом явлении не собирался?

 

Вот сейчас рассказать все, получить по шее и стать не оправдавшим надежды разочарованием.

 

— Да не о чем особенно сообщать. Все в порядке, через неделю откроемся. Санэпидемстанция решила, что мне стоит…

 

Женя наблюдает, как отец открывает кожаный портфель и извлекает из него какие-то папки с бумагами.

 

— … устранить некоторые технологические погрешности…

 

Отец сосредоточенно перебирает пальцами документы, вытягивая их из папки и кладя на стол перед Женей.

 

— …что ты делаешь? — рассеянно произносит Евгений, наконец.

 

— Читай, — кивает тот.

 

Женя недоуменно переводит взгляд на бумаги, ожидая чего угодно, и вряд ли оно будет для него приятным.

 

— Читай-читай…

 

Отец усаживается напротив него, расстегивая пуговицы на темно-сером пиджаке и положив ногу на ногу, непроизвольно постукивает подушечками пальцев по столу. Женя опускает глаза в бумаги и пробегает по ним взглядом, пока вдруг не натыкается на строчку:

 

«Сеть ресторанов «Элит», в которую входят ресторан французской кухни «Наполеон», итальянский ресторан «Примавера» и ресторан греческой и средиземноморской кухни «Керкинитида»…»

 

— Что это? — непонимающе интересуется Женя, не отрываясь от бумаг.

 

— «Это» означает, что теперь я должен буду знать о таких явлениях в первую очередь не как твой отец, а как твой партнер по бизнесу.

 

Женя вскидывает взгляд на отца.

 

— Но если ты говоришь, что все под контролем, значит, я спокоен, — как ни в чем не бывало добавляет тот. — Ручка есть?

 

— Есть, — кивает Женя.

 

— Отлично. Подпиши здесь… — отец склоняется над бумагами, — … и здесь… и еще вот здесь, — показывает он на пустые места для подписей. — Как только ты это сделаешь, документы вступят в свою юридическую силу, и мы станем владельцами сети ресторанов «Элит», каждый из которых индивидуален и имеет собственный характер, включая тот, который ты поднял на ноги от и до самостоятельно.

 

Евгений несколько секунд вертит ручку, мысленно взвешивая, стоит ли признаваться отцу во всех своих проблемах или просто воспользоваться его неожиданным предложением, которое автоматически решит все эти проблемы. Отец все-таки посчитал, что Женя справился?

 

— Да, смутное время сейчас для малого бизнеса. Все такие нервные. У всех проблемы… — как бы между прочим произносит отец со вздохом, чтобы заполнить тишину в ожидании, пока все подписи будут поставлены. — Слышал, на днях не повезло одному такому бизнесмену. Просто остановили машину, попросили показать документы, а у того нервы не выдержали.

 

Женя чуть сужает глаза, пытаясь вникнуть в суть данного монолога. Он достаточно хорошо знает отца, чтобы уловить, что это не просто обмен последними сплетнями.

 

— Оказал сопротивление, забрали до выяснения обстоятельств, а при обыске машины неожиданно обнаружили не оприходованные накладные. Двойная бухгалтерия, уклонение от налогов… весь букет, в общем. Вот так, на ровном месте. Как же его фамилия… — задумчиво. — Подписал? — вдруг вспоминает он, поворачиваясь к Жене.

 

— И как его фамилия? — проигнорировав вопрос, уточняет Евгений.

 

У отца отличная память, он прекрасно это знает, как и то, чью фамилию сейчас услышит.

 

— Кажется… некий Савлев. Не слышал о таком? У меня вчера Владимир Васильевич обедал, как и всегда по пятницам, рассказал такую жуткую историю. Кстати, интересовался, как у тебя дела и передавал привет.

 

Женя чуть улыбается, хмыкая и непроизвольно качая головой.

 

— И давно ты узнал?

 

— Эти бумаги были готовы еще с начала года, — с легким укором, — тебе стоило только прийти ко мне. Даже если бы ты не справился сам и все-таки обратился за помощью, ты все равно остался бы самым ценным из всех моих капиталовложений, целиком и полностью себя оправдавшим. Но я рад, что мне пришлось долго ждать, и так и не дождаться, — серьезно произносит тот и для Жени с этими словами вряд ли сможет сравниться что-либо еще по значимости.

 

Евгений делает глубокий вдох и, наконец, подписывает документы, лежащие перед ним. Партнеры.

 

 

* * *

 

— А этот?

 

Макс оборачивается, отвлекаясь от размешивания сахара в чашке и бросая взгляд на монитор Пашкиного ноутбука.

 

— У этого ходовая часть слабая, рама не фонтан, — чуть морщится он. — Тебе нравится заниматься этим мазохизмом, да? Отец же все равно не купит.

 

— А я на будущее, — как-то плотоядно улыбается Пашка, уставившись в монитор. — О! А у этого ходовая часть очень даже впечатляющая! Согласен?

 

Она вновь разворачивает ноутбук к нему и Макс натыкается взглядом на очередное изображение, демонстрируемое ему Кристиной. Язвительно сужает глаза и качает головой.

 

— Пружинно-гидравлических амортизаторов не видно, передняя вилка явно малогабаритная. Уже не говоря, о маятниковой подвеске, — добавляет он.

 

— По-моему, ты придираешься, — наиграно-задумчиво произносит Пашка, рассматривая фото во весь экран. — Маятниковые подвески у всех мотоциклов абсолютно одинаковые и по устройству, и по работе. Отличаются только разве что конструктивными особенностями отдельных… эмм… деталей, — уже в открытую дразнится она. — Зато рама, рама-то какая! Да?

 

Максим ставит две чашки на кухонный стол и усаживается рядом с Пашкой. Наводя мышкой на крестик в верхнем правом углу экрана, закрывает изображение какого-то качка в обтягивающих плавках, открытого поверх сайта с мотоциклами.

 

— Все, Пашина? Постебалась уже? — едко. Наблюдая, как Пашка давится от смеха, пытаясь замаскировать свой приступ за глотком из чашки.

 

— Я ж любя. Проверка связи. На всякий случай, — хмыкает она. — Вдруг у тебя это прошло уже, как простудифилис.

 

Макс непроизвольно прокашливается. Он ползимы провалялся с жутким бронхитом и до сих пор время от времени кашляет. А вот с другим «заболеванием» все обстоит несколько хуже. Оно не только не лечится со временем, оно прогрессирует. Особенно, когда раз в несколько дней он стабильно имеет телефонные беседы с человеком, не дающим ему забыть о вирусе со штаммом «Женя». Его матерью.

 

Макс улавливает, как Кристина тянется за его пачкой на столе и вытягивает сигарету.

 

— Так, Пашина, я не понял, ты ко мне покурить пришла?

 

— А чего еще от тебя добьешься? — смеется она, пряча сигарету за спиной, чтобы Макс не успел выхватить. — Ладно, проверяй давай, — она достает клочок бумаги и начинает перечислять пункты. — Стать членом мотоциклетной Федерации…

 

— Стал…

 

— Поздравляю, — серьезно произносит она, — стать членом — это серьезный шаг в жизни каждого мужчины.

 

— Я дождусь, пока ты купишь себе мотоцикл, приду ночью, покрашу его в розовый цвет и обклею стразами, — мстительно улыбаясь и не глядя на Пашку.

 

— Извращенец.

 

— Угу… — сортируя бумаги на столе и продолжая мстительно улыбаться.

 

— Справка из медицинского диспансера, медицинская страховка, заявление, подтверждение уплаты взноса на членство, подтверждение уплаты лицензии…

 

— Все есть, — вздыхает Макс. — Осталось в понедельник съездить в центральный офис и у меня будет лицензия гонщика, чтобы получить допуск к чемпионату.

 

— А послезавтра уже сбор, не забыл? — Пашка щелкает зажигалкой и подкуривает сигарету.

 

Макс не забыл, учитывая, что этого дня он ждал всю зиму, как манны небесной. Наконец-то возобновятся тренировки, теперь уже непосредственно перед чемпионатом, который назначен на шестнадцатое и семнадцатое июля. У него есть еще два месяца, чтобы отточить все навыки и подготовиться к этому событию. Макс ужасно нервничает и вместе с тем, с нетерпением ждет этого дня, чтобы принять участие в гонке среди аматоров.

 

Они с Пашкой еще около часа сидят на кухне и когда за окном начинают сгущаться сумерки, она собирается домой, готовиться к сессии. По официальным данным, этот день она провела в библиотеке, а не у Максима. Он закрывает за ней входную дверь и хмыкает. Она все еще не до конца свыклась с тем, что у него сейчас не совсем складывается с девушками, правда, после последней неудачной попытки осенью, больше не предпринимала никаких новых попыток его соблазнить.

 

Макс возвращается на кухню и, открыв форточку, прикуривает сигарету. У него по большому счету ни с кем не складывается сейчас. Он и не пытается. Правда, справедливости ради, стоит признать, что о «маятниковых подвесках» он думает все-таки чаще, чем о «развал-схождении». Максим делает вдох. Это была еще одна самая долгая и холодная зима в его жизни и единственное, что по каким-то не до конца понятным причинам «согревало» — ночные звонки и чтения «мамы Анастасии». Именно так она значится в списке контактов его телефона. Она даже позвонила в час ночи с седьмого на восьмое декабря, чтобы поздравить его с днем рождения. Ничего сложного в запоминании этой даты по ее словам не было, учитывая, что у Жени день рождения 12.08, а у Макса 08.12. Другие члены семьи от поздравлений воздержались. Максим удивился бы больше, если бы было иначе.

 

Он несколько раз — несколько десятков раз, если быть до конца откровенным — собирался с мыслями, чтобы наплевав на все, позвонить самому и сказать, что невыносимо соскучился. Услышать уверенные и спокойные интонации негромкого и мягкого голоса. Просто поговорить. Узнать, как дела. Может быть, извиниться… Максим непроизвольно качает головой. Но, бля, как же трудно это оказалось сделать. И это ведь ничего уже не изменит. Они привыкли друг без друга за это время. Наверное.

 

Макс вздрагивает, отвлекаясь на звонок своего мобильного телефона. Берет его с кухонного стола, непроизвольно поглаживая заднюю панель пальцами. Там до сих пор есть шероховатая царапина, оставленная когда-то Женей. Такая же, как и внутри Макса. На память. На мигающем дисплее высвечивается «мама Анастасия».

 

 

* * *

 

— Она плачет? — Женя снимает обувь в прихожей родительской квартиры, но на миг замирает, слыша приглушенные всхлипы.

 

— Десять минут назад смеялась, — отмахивается отец. — Творческий процесс, — философски пожимает плечами.

 

— Мама начала новую книгу? — удивленно переспрашивает Евгений. — Творческий кризис закончился?

 

— Обычно, я об этом узнаю от тебя, а не наоборот, — замечает тот. — Ты не знал?

 

Женя отрицательно качает головой, улавливая обрывки фраз.

 

— И давно мама сама с собой разговаривает? — он явно многое пропустил, пока жил своей работой.

 

— Она по телефону говорит, — хмыкает отец. — Так что пока еще рано бить тревогу.

 

Евгений улыбается и качает головой. Такое историческое событие, как основание семейной сети ресторанов, не могло пройти бесследно без традиционного неофициального ужина дома. Официальная часть будет после того, как санэпидемстанция даст разрешение на открытие «Керкинитиды» и именно там отец планирует устроить празднество, чтобы привлечь интерес прессы и, само собой, новых посетителей. А в понедельник Женя обязался съездить в банк и закрыть счет с той ссудой, которую взял. По словам отца, они справятся своими силами. После того периода агонии, который пережил Женя, это кажется одним из маминых фэнтезийных сюжетов. Он подходит к двери кабинета и негромко постучав, заглядывает внутрь. Мама увлеченно считывает вслух что-то с монитора кому-то в мобильный телефон. Редактору?

 

— Нет? Думаешь, лучше это слово заменить? А как бы он тогда ответил? Ну нет, — смеется она.

 

Женя замирает на пороге, приваливаясь к дверному косяку и ожидая, пока его заметят. Этого не происходит еще около минуты, пока она не заканчивает говорить. Отложив телефон, бросает взгляд на дверь и улыбается.

 

— Здравствуй, Женечка. Как дела?

 

Женя подходит ближе и целует мать.

 

— Все хорошо. С кем разговаривала?

 

— С Максимом, — рассеянно. Пальцы быстро и ритмично бьют по клавиатуре. — Извини, милый, мне нужно записать, пока мысль не убежала.

 

Крохотная, едва уловимая, пульсация в области сердца и секундная цепная реакция по всем венам.

 

— Каким… Максимом? — уточняет Евгений.

 

— Женя, ты иногда такой рассеянный бываешь. С твоим другом Максимом. Я начала новую книгу, еще осенью. Здесь некое переплетение реальности и фэнтези. Не совсем обычное. Большая часть уже готова. Редактор в восторге от главного героя.

 

Отлично. И теперь мы уже звоним не ему, а Максу, а сам Женя даже не в курсе, что они общаются все это время.

 

— Кстати, было бы неплохо, если бы ты снова привез его к нам в гости. Как думаешь? Я несколько раз уже приглашала, но он постоянно… «соскакивает с темы». Очаровательное словосочетание, правда? — улыбается она, бросая на него быстрый взгляд.

 

— Да, мам. Очаровательное.

 

По каким-то только ему понятным мазохистским причинам, мозг Жени самопроизвольно блокируется на этой информации и на протяжении всего вечера он, как ни старается, не может переключить мысли в другое русло. Из всех щелей сознания, памяти и воображения лезут навязчивые картинки. Будто кто-то подобрал верный пароль к секретным файлам, и они все в одно мгновение оказались в открытом доступе.

 

Женя возвращается домой, впервые за долгое время вновь чувствуя пустоту своей квартиры. Макс общается с его матерью, но так ни разу и не дал о себе знать за все это время. Женя привык к длительным разрывам, когда еще какое-то время по инерции продолжаются звонки и сообщения. Случайные встречи. Общие знакомые. С Максом же все по-другому. С ним вообще все было совершено по-другому. Наверное, именно поэтому Женя до сих пор не может выбросить это из головы. Он смотрит на часы — еще не слишком поздно, можно было бы поехать к Олегу. Но эта мысль так и остается на уровне зачаточной, пока он принимает душ и забирается в собственную постель.

 

… «соскакивает с темы». Очаровательное словосочетание, правда?

 

Да. Именно их Жене, оказывается, и не хватает. Тех самых специй, горьковато-пряных. Он по привычке обнимает одеяло и, подгребая его под себя, закрывает глаза. Ему снятся россыпи родинок на светлой коже, насмешливый тон голоса, стебные улыбки, судорожные вдохи и стоны, рассеянный и беззащитный взгляд почти черных глаз… Цвета маренго. Весеннее обострение? Клиническое?

 

Рабочий понедельник для Жени проходит в том же режиме, что и обычно, но он физически ощущает, насколько легче ему стало дышать. Необходимо подготовить документы вместе с бухгалтерией для полной отчетности отцу. После обеда он едет в банк, чтобы решить вопрос со ссудой. Эта процедура занимает около часа и когда он выходит из здания, на его наручных часах уже начало пятого. В кармане брюк звонит телефон, и Женя успевает вытащить его за миг до того, как слышит знакомый голос за спиной.

 

— Да, освободился. Не, Колич, фонарь. Сегодня уже не получится, давай завтра…

 

Женя оборачивается раньше, чем его мозг дает эту команду телу, натыкаясь взглядом на Макса в паре метров от него у входа рядом с банком. Большой палец самопроизвольно нажимает на кнопку сброса вызова, и телефон оказывается снова в кармане. Максим выбрасывает окурок в урну, тоже оборачивается, секунда и они встречаются взглядами. Маленькие солнечные зайчики отражаются от стеклянных витрин, рассыпаясь осколками света на асфальт у их ног. Отсветами попадают на лицо, заставляя сужаться и расширяться зрачки. Макс чувствует, как оглушительно несется кровь по венам с каждым новым ударом сердца, пока взгляд непроизвольно успевает скользнуть по серой приталенной рубашке, массивным наручным часам на запястье, кожаному ремню, узким черным брюкам.

 

— Привет. Как дела? — делает он несколько шагов навстречу, протягивая руку.

 

— Привет. Нормально, — кивает Женя. — У тебя?

 

Рукопожатие не откладывается в сознании. Первый диалог за долгие месяцы молчания кажется неестественным и шаблонным. Макс помнит эту интонацию — спокойное равнодушие. Когда-то он стал свидетелем практически таких же реплик, адресованных тогда Жениному бывшему. Можно ответить очередной стандартной заготовкой и снова разойтись, но Макс вдруг испытывает отчаянное желание диалога. Не пары вежливых фраз, потому что деваться некуда, а живого диалога. С Женей. У него столько всего накопилось, он столько всего хотел бы рассказать, он так… соскучился…

 

— Все хорошо, — ответ срывается сам собой. — У меня первые гонки через два месяца, — тут же добавляет Макс, не давая Жене сказать что-то вроде его излюбленного «отлично», «удачи» или «пока». — Сегодня вот получил лицензию гонщика. Буду участвовать в Чемпионате.

 

— Волнуешься?

 

— Пиздец как, — рассеянно и немного нервно улыбается Максим.

 

— Уверен, у тебя все получится, — серьезно произносит Женя. — У тебя всегда все получается, если ты этого хочешь, — добавляет он.

 

Фразы, которые Макс мог бы предсказать с профессионализмом оракула, но сейчас даже они падают чем-то живительным на иссушенную душу. Встречи, подобные этой, заканчиваются именно такими фразами, после которых произносят что-то вроде «рад был видеть» или «созвонимся как-нибудь», но Максим понимает, если они будут сказаны сейчас, других встреч может уже не быть. И если у него есть клиническая способность совершать ошибки, пусть еще одной будет именно эта — не разойтись сейчас просто так.

 

— У тебя есть время? — вдруг спрашивает он. — Может, кофе?

 

— Кофе? — чуть удивленно уточняет Женя, но, не дожидаясь ответа Макса, на долю секунды сужает глаза и слегка кивает. — С удовольствием.

 

Они заходят в ближайшее кафе и усаживаются за свободный столик в углу. Пока ждут свой заказ — чашка кофе и чашка чая — несколько секунд молчат. Но это молчание не от того, что нечего сказать друг другу, оно сродни тому, когда в голове проносится миллиард мыслей, и ты не знаешь с какой начать и о чем первом спросить.

 

— Как дела в ресторане? — интересуется Макс, немного нервно вертя зажигалку в руке и время от времени чуть постукивая ею по столу.

 

— Мы закрыты пока. Небольшие сложности. Но через неделю планируем открыться, если все будет в порядке.

 

— Что-то серьезное?

 

— Долгая история, — хмыкает Женя. — Кое-кому мой ресторан понравился настолько, что он захотел его выкупить. Я не согласился, чем нажил себе крупные неприятности в лице санэпидемстанции и не только. Как успехи на треке?

 

— Меня взяли в команду. Так что я теперь там почти что прописался. Это оказалось совсем не то, что гонять по улицам. Хотя, я уже почти спокойно реагирую на машины и даже несколько раз ездил на работу на байке.

 

Они на несколько секунд встречаются взглядами и кожу Макса начинают покалывать сотни электрических разрядов. Губы, стоны, горячее дыхание, улыбки, прикосновения, разговоры… В один момент это все так ярко встает перед глазами, учащает пульс, дышать становится труднее… Возле их столика появляется официантка и Максим слегка встряхивается. Благодарно кивает и поспешно делает глоток из чашки.

 

Они еще какое-то время говорят на общие темы, абсолютно ничем не интересные и не важные. Потом переходят на новую книгу матери Жени. Когда вновь повисает пауза, Женя вдруг интересуется:

 

— Как Кристина? — он ненавидит себя за этот вопрос сейчас, но интонация голоса никак не выдает его внутреннего состояния, а лицо по-прежнему лишено эмоций.

 

— Нормально. Мы не часто видимся.

 

— Понятно, — Евгений делает глоток из маленькой белой чашки.

 

— У нас ничего нет, — качает головой Макс, — и ни разу не было, — зачем-то добавляет.

 

— Не сложилось? — теперь он ненавидит себя вдвойне.

 

Макс напряженно молчит несколько секунд. Вероятнее всего, они сейчас вновь разойдутся и другого повода, другой возможности у него уже не будет. Ему нужно это сказать. Ошибкой сейчас будет не сделать этого. Макс, как и прежде, остается верен себе. Работать на опережение мысли — сначала говорить и делать, а думать… Думать он будет потом.

 

— Знаешь, — короткая пауза, Макс непроизвольно сглатывает, но не дает себе задуматься, — девушки не очень любят строить отношения с парнем, у которого на них не стоит, и который еще при этом… любит совершенно другого человека. Особенно, если этот другой человек… тоже мужчина.

 

Чашка кофе застывает в руках, лишь краешком задевая губы. Женя несколько секунд смотрит на Макса, пытаясь осмыслить услышанное от него, и чувствуя, как бьется пульс в висках.

 

— И что этот человек? — наконец, произносит он, чувствуя, как пальцы неосознанно плотнее смыкаются на тоненькой ручке из белого фарфора, но голос звучит спокойно и прохладно. — Он знает об этом?

 

Макса начинает бить чуть нервная дрожь, будто от холода, только согреться не получается. Он зачем-то достает смятую пачку из кармана, вытаскивает сигарету, зажимает губами, потом вспоминает, что здесь курить нельзя и рассеянно переминает ее фильтр меж пальцами.

 

— Уже да.

 

Условная ситуация, условие в которой вдруг стало полностью реальным. Не об этом ли Женя столько думал? Макс не собирается больше ничего добавлять. Больше ничего и не нужно добавлять по большому счету. Евгений вдруг со всей отчетливостью замечает мелкие родинки на скуле, приоткрытые губы, нервные жесты… Память переплетается с воображением и самопроизвольно ведет его дальше — запрокинутая голова, шумное дыхание, насмешливые улыбки и взгляды, запах горячего влажного тела после сумасшедшего желания, когда Макс был только его… Он до сих пор не забыл этого, ни одной детали. Максим до сих пор ему небезразличен. Гордость? Переступить через себя? Дать шанс? Ему? Себе? Им? Миллион вопросов и решение, которое нужно принять сейчас. Стоит ли все начинать сначала?

 

Женя думает всего несколько секунд. Настолько коротких и долгих одновременно, что напряжение обоих достигает последних пределов. Затем, так ничего и не ответив, достает бумажник и, оставив деньги на столике, молча поднимается. Макс не смотрит на него. Его взгляд врос в поверхность стола, а сердце гулко и растерянно бьется о грудную клетку, оглушенное адреналиновым всплеском. Совсем как когда-то. И это ощущение сейчас кажется абсолютно не таким, какое он получал и получает от своего мотоцикла. Оно совершенно другое. Сильнее. Но человек, который, оказалось, является источником всего того, чего Максу так болезненно не хватает, просто встает и уходит. Прямо сейчас. Окончательно. Вдруг он чувствует ладонь Жени на своем локте и слышит всего одно негромкое слово, произнесенное уверенным и спокойным голосом:

 

— Пошли.

 

Глава 31

 

Forgive me now cause I have been unfaithful

Don’t ask me why cause I don’t know.

So many times I’ve tried, but was unable -

This heart belongs to you alone.

Now I’m in our secret place

Alone in your embrace

Where all my wrongs have been erased

You have forgiven all the promises and lies,

All the times I compromise,

All the times you were denied

You have forgiven…

Skillet «Forgiven»

 

 

Макс бессознательным движением, будто в тумане, сгребает пачку сигарет со стола, и спустя секунду судорожно сглотнув то ли от облегчения, то ли от неопределенности поднимается со стула. Они выходят из кафе молча. Весенний воздух, заполненный ароматом цветущих каштанов, отравляюще проникает в легкие. Связывает их своей внезапно остро раздражающей сладостью. Громкие звуки мегаполиса становятся приглушенными. Кожа — слишком чувствительной, будто весь организм разом стал слишком восприимчив ко всем внешним раздражителям. Так и должно быть. Это правильно. Не проронив ни слова садятся в Женину машину. Макс захлопывает дверцу, непроизвольно вдыхая запах салона, пропитавшегося нотками Жениной туалетной воды. В кровь попадает доза. Искра. Моментальное зажигание.

 

Всю дорогу не смотрят друг на друга и не разговаривают. Женя пытается сосредоточиться на проезжей части, но ему это стоит титанических усилий. С каждым преодоленным метром напряжение растет все больше, заряжает воздух между ними вибрирующими электрическими разрядами. Дышать становится труднее. Макс смотрит в окно, но не различает ничего из мелькающего за ним пейзажа. Сплошное яркое смазанное пятно, на фоне которого видит отражение Жени в стекле. В голове рассеянные и разодранные мысли, но никаких сомнений.

 

Знакомый двор, стоянка, дежурное приветствие Матвеичу. Одновременно привычное и забытое. Стоит дверям лифта закрыться за их спиной, как магнитная сила притяжения срабатывает. Женя прижимает Макса к стенке и жестко впивается в его губы, проскальзывая языком в рот, вспоминая этот табачный привкус дыхания. Наслаждаясь возможностью вновь чувствовать его. Макс сжимает ладонями его ягодицы, притягивая ближе, трется пахом о бедра Жени, моментально отвечая на поцелуй. Кровь закипает в венах и устремляется к низу живота. Достаточно всего пары секунд, чтобы все окончательно встало на свои места. Еще немного и, кажется, молния на джинсах Максима просто лопнет. Они целуются, будто под электропроводами в дождь, когда каждую клеточку колет от соприкосновения. Дико. Грубо. Жестко. Агрессивно. Нетерпеливо. Задыхаясь от жадности и безумия. Кусая и зализывая губы друг друга. Обвиняя, наказывая и прощая все до последней мелочи. Двенадцать этажей, за которые они успевают сказать друг другу все, не произнося при этом ни слова. Только губами, языками и ладонями.

 

Мозг плавится под натиском желания, пока Женя открывает дверь в свою квартиру и втягивает Макса внутрь. Падать можно только вниз. Где-то там земля, но до нее еще долгое и восхитительное свободное падение друг с другом и уже не важно, откроется ли парашют над головой. Ни слова. Лихорадочный блеск возбуждения в почти черных глазах Макса, настойчивые и нетерпеливые ладони Жени, проникающие под одежду и касающиеся намагниченной кожи. Но Максим вдруг хочет это сказать. Оно слишком нелегко ему далось, и он хочет, чтобы Женя это услышал. Он должен ему эти слова.

 

— Жень… — тяжелый выдох от нехватки воздуха.

 

— Не сейчас, — резко стягивая с Макса черную футболку с длинными рукавами.

 

Макс пытается ему помочь избавить себя от одежды, но из-за непослушных рук движения становятся неуклюжими, и он запутывается в хлопковой материи. Смеется. Немного нервно. Женя отшвыривает ее в сторону, прижимает его ближе, кладя руку на поясницу над ремнем джинсов и вдыхая знакомый запах. Целует в россыпь мелких родинок на скуле, трется щекой.

 

— Я чувствую тебя. До сих пор.

 

— Я сказал то, что действительно думаю …

 

— Ты всегда говоришь то, что думаешь. Это твоя главная проблема…

 

Резкими движениями расстегивает пояс и нетерпеливо вытягивает его из шлевок на джинсах. Бросает на пол. Оба тяжело и часто дышат. Макс кладет ладони на шею Жени заставляя того на секунду остановиться. Сглатывает, перескакивая взглядом с губ на светло-ореховые глаза.

 

— Бля, я такой тупорылый дурак, Жень… Люблю тебя, веришь? Пиздец как. У меня чуть крыша не поехала, когда понял…

 

Женя смотрит в его глаза. Верит. Макс любит доводить до белого каления, но никогда не врет о том, что думает и чувствует. В этом он всегда, как на ладони. Миллиарды крошечных спазмов проходят под кожей, и Женю абсорбирует непреодолимое желание зацеловать и затрахать его сейчас до смерти. Всю ночь. Каждый день. Именно его.

 

— Более романтичного признания в жизни не слышал…

 

Вновь затыкает рот поцелуем. Пальцы быстро расстегивают пуговицу и молнию, забираются под джинсовую и хлопковую материю на бедрах, скользят по коже, стягивая одежду, и Макс рвано выдыхает, когда они поглаживающе проводят по расселине. Наслаждение высшей пробы окутывает коконом. Зажигает. Макс впервые в жизни уверен в том, что чувствует. Уверен в том, что и кого хочет. Уверен, что все делает правильно. На все сто процентов. И остальное уже не важно.

 

— Извращенец хренов, — чуть улыбается сквозь поцелуй.

 

— Только такой законченный извращенец, как я, мог влюбиться в такое чудовище, как ты, — Женя ощутимо прикусывает ему нижнюю губу.

 

— Ты так и трахнешь меня прямо в пороге или дашь хоть дойти до кровати? — уже спешно справляясь с поясом его брюк и молнией.

 

В голосе слышна та самая насмешливость, от которой у Жени еще больше срывает крышу.

 

— Пока мы доберемся до кровати, я успею это сделать несколько раз, и первый будет в душе.

 

— Договорились, — непроизвольно облизывает губы Макс и вытягивает рубашку из-под пояса его брюк, нетерпеливо расстегивая мелкие пуговицы, пока Женя справляется с манжетами.

 

Прихожая и коридор так и остаются усыпанными грудой одежды, когда первые теплые капли из душа падают на обнаженную кожу. Максим прижимает Женю к кафельной стене, сжимая ладонями его бедра, не прекращая тереться каменным стояком о кожу. Бля, он уже и забыл, что это ТАК. Вода стекает по спине и ногам. Кончики пальцев Жени проводят по расселине, проникая глубже. Максим часто дышит, когда чувствует надавливающие поглаживания. Он не собирается останавливать их. Он хочет этого. Хочет все, что ему может дать Женя и все, чего у него не было так долго. Хочет. Всё.

 

Ладонью проводит по паху Жени, лаская, сжимая и поглаживая. На миг сбившееся дыхание и Макс непроизвольно улыбается. Это он помнит очень хорошо. Пальцы смыкаются вокруг твердой возбужденной плоти, пока он нашаривает другой рукой гель для душа на своем привычном месте и одновременно выталкивает язык Жени из своего рта, чтобы самому толкнуться сквозь его губы. Касаться. Целовать. Наслаждаться. Прохладный перламутрово-белый гель с таким привычным ароматом и ладонь начинает скользить легче и быстрее. Женя учащенно и шумно дышит в его рот, но вдруг отстраняется и в следующую секунду Макс непроизвольно выдыхает со стоном, когда Женя приседает перед ним, кладя ладони на бедра, и он чувствует, как тот сжимает губами его головку. Нечто дикое и животное пробегает под кожей, отключая все, кроме инстинктивных желаний.

 

Макс не может оторвать взгляда от скользящего и ласкающего его теплого языка. Распаляется все сильнее, пока у него окончательно не сносит мозг. Он фиксирует ладонями голову Жени и начинает двигаться в его рту сам. Губы и язык, восхитительное горячее и влажное трение. Как же давно он этого не ощущал. Ритмичные и размашистые покачивания чуть сбиваются, когда Максим улавливает, как в него проскальзывает палец Жени. Шипит и запрокидывает голову. Несколько секунд болезненного жжения, но Максим сейчас на такой грани, что это только сильнее подстегивает, даря особую остроту всем ощущениям. Волна тепла проходит по всему телу. Плоть начинает ощутимо пульсировать, становясь все чувствительней и чувствительней с каждым новым толчком. Мышцы сводит все нарастающими спазмами и сокращениями. Чека сорвана… Еще немного до взрыва… Животная энергия наполняет напряжением все тело, до предела сковывает его, стучит в висках. Дикость и агрессия. Женя заглатывает глубже, сдавливая губами чуть сильнее, не прекращая проникать в него пальцем. Головка упирается в горло и Максима передергивает, когда волна тепла превращается в огненную лаву, внезапно вырвавшуюся на волю.

 

— Ох, бля… я… да! — успевает выдохнуть Макс. — Ммм…

 

Закрыв глаза, судорожно дышит, стонет и конвульсивно вздрагивает. У него даже в мыслях не было сдержать себя. Макс бы просто не смог, даже если бы попытался — слишком давно и сильно этого хотел. Он открывает глаза только спустя несколько секунд и рассеянно наблюдает, как Женя мягко водит языком и губами по чувствительной нежной коже, слизывая перламутрово-белые капли не имеющие ничего общего с гелем для душа. Сердце колотится в груди, как ненормальное и Макс, все еще задыхаясь, понимает, что никогда раньше не чувствовал себя таким цельным, как сейчас. Как рядом с Женей. В одной постели, на одной кухне, по жизни. У него слишком много времени заняло, чтобы понять, что для него значит этот человек на самом деле. Неужели он чуть не потерял его?

 

Он дергает Женю на себя, заставляя его подняться, и жадно целуя, затягивает под струи душа. Прижимается к нему и проводит кончиками пальцев по его спине вдоль позвоночника, скользя ниже к ягодицам. Пара секунд и ощущает подушечками выступившие мурашки. Да, этого Макс тоже не забыл. Он прикосновениями всегда без труда считывал с кожи Жени все его реакции и желания, подобно человеку без зрения, читающему рельефно-линейный шрифт. Оставляя небольшие засосы на его плече, груди и возле пупка, жадно спускается губами к паху. Слегка прикусывает кожу у основания, целует и проводит кончиком языка вдоль Жениного стояка, вспоминая каждый миллиметр этих рельефов. Чувствует ладонь на своей макушке, но это прикосновение — не подчиняющий, а одобряющий жест. Женя пропускает влажные пряди светло-русых волос меж пальцами, чуть тянет, когда Макс делает первое уверенное скользящее движение сомкнутыми вокруг его плоти губами.

 

Евгений упирается затылком в кафельную стену, прикрыв глаза. Оглушительно-сладостные пульсации в ответ на старания Макса не заставляют себя долго ждать. И впереди еще весь вечер, и целая ночь, чтобы наверстать то время, которое они провели друг без друга, лишенные этого. Пальцы впиваются в плечи Макса, когда Женя чуть качнувшись вперед, начинает задавать темп сам. Максим подхватывает, скользя навстречу, и бросает провоцирующий взгляд на Женю снизу-вверх. Они встречаются взглядами и у Жени отказывают последние тормоза.

 

— Макс… — шумно.

 

— Кровать? — между быстрыми дразнящими ласками кончиком языка.

 

— Если успеешь, — чуть сужая глаза.

 

Максим стебно улыбается и, поднявшись, выбирается из ванны, стягивая по пути полотенце. Темно-зеленое. Махровое. Но вытереться не успевает, Женя утягивает его в спальню и валит на кровать, придавливая своим телом и уже чуть агрессивно трется о его кожу. Самообладание на исходе. Максим сжимает ладонями его ягодицы, поводя телом в такт движениям Жени. Эта энергетическая волна передается Максу и у него снова встает. Разводит бедра и оплетает ногами его пояс. Женя на миг отстраняется, заглядывая в глаза. Короткий кивок Макса и он целует его, чуть осипшим голосом выдыхая в губы:

 

— Тебе понравится.

 

— Мне повезло с партнером, — негромко произносит Максим. — Он не отбил у меня желания повторить это еще раз.

 

Женя непроизвольно улыбается и тянется к тумбочке. Спустя несколько секунд Макс чувствует холодное и влажное прикосновение его пальцев меж своих ягодиц. Чувствует, как слегка сжимаются мышцы в ответ на массирующие надавливания, но сознание полностью чисто от сомнений и былой принципиальности. Для него сейчас уже не так важно кто кого, если наслаждаться они будут друг другом вместе. Укус в изгиб шеи и в Макса вновь проскальзывает палец, затем второй. Его бросает в дрожь, и пальцы тут же замирают, давая возможность привыкнуть. Макс часто дышит и облизывает губы между поцелуями, пока его кожа покрывается блестящей испариной. Несмотря на дискомфорт, по телу проходит мощная волна наслаждения, когда Женя начинает слегка двигаться внутри него, надавливая на определенную точку. Да, ему повезло. И не просто с партнером.

 

Пальцы ненадолго выскальзывают, снова обильный влажный холод смазки и боль незаметно утихает, а на ее место приходит дразнящее теплое жжение, вызывающее непреодолимое желание и уже не оставляющее никаких шансов повернуть обратно. Женя тянется за подушкой, и тяжело дыша, жестом показывает, чтобы Макс перевернулся на живот. Максим опирается на локти, приподнимая бедра и давая подложить под себя подушку. Женя ложится сверху, целуя и прикусывая его кожу на загривке. Спускается губами по татуировке между лопаток. Несколько раз покачивается, опираясь кулаками по сторонам от Макса, пока трется меж его ягодиц.

 

— Сначала придется чуть-чуть потерпеть… — шипящий полушепот у уха.

 

Макс кивает, но уже спустя несколько секунд охает от боли и матерится сквозь стиснутые зубы. В холодном поту чувствует, как Женя замирает, кусая за плечи и пытаясь отвлечь от ощущения, будто его раздирают на куски.

 

— Просто расслабься…

 

Женя видит и чувствует, как предельно напрягаются мышцы спины и бедер Максима, дотягивается до его губ и Макс слегка поворачивает к нему голову, пытаясь ответить на поцелуй, вяло толкается языком навстречу. Вскоре привыкает, боль постепенно утихает.

 

— Дыши… со мной… вот так… — шепотом в его губы.

 

Новый толчок, непроизвольное мычание сквозь стиснутые зубы и яростно скомканное в кулаки покрывало. Максим интуитивно чуть прогибается под Женей, пытаясь облегчить весь процесс и ему, и себе, чувствуя, как безбожно пульсирует его задница от такого наглого вторжения из вне. Но он осознанно согласился на это, и останавливаться не собирается.

 

Частые выдохи, паузы, мычание, трение, до боли сжатая челюсть и кулаки… Наконец, Женя входит до конца. От возбуждения его начинает потряхивать все сильнее, а на коже выступают мурашки. Он какое-то время не двигается, давая Максиму передышку и лишь затем мягкими и короткими покачиваниями начиная скользить в нем. Не спеша. Макс теряется во времени. Не знает, сколько это продолжается, не может перестать мычать и вздрагивать от каждого движения, но слышит частое срывающееся горячее дыхание Жени у своего уха, и оно вызывает в нем необъяснимый восторг сейчас. Это сильнее, чем собственные ощущения.

 

— Живой? — хрипло.

 

Макс что-то утвердительно мычит в ответ, не в состоянии произнести пока нечто более связное и осмысленное. Первый резкий толчок и громкий поток ругательств Макса, которые действуют на Женю абсолютно неожиданно. Его движения становятся размашистыми и глубокими. Он приподнимается, не выходя из него, и со звонким шлепком опускает ладонь на светлую ягодицу Максима, оставляя на ней красный след. Двигаться с каждым новым толчком становится все легче и Женя понимает, что болезненный порог они уже перешагнули.

 

— Давай, Макс! — рычит.

 

Еще один шлепок по ягодице. Он хочет слышать Максима. Заставить его стонать и вскрикивать. Ругаться, вздрагивать и двигаться вместе, синхронно их общему желанию. Он хочет чувствовать его, знать, что ему нравится. Так. И именно с ним. Хочет, чтобы сам Макс поймал это ощущение.

 

— Бля… — шумным хриплым выдохом, уткнувшись лбом в сбившееся покрывало. — Ммм…

 

— Давай!

 

Выходит из него почти полностью и вновь резко входит, на миг хватая за холку и чуть тянет волосы. Макс отчетливо слышит ритмичные шлепки бедер Жени по своим ягодицам. Этот звук просто сносит мозг. Он понимает, что не заметил момент, в который боль стала незаметно превращаться во все сильнее дразнящее огненное жжение, приносящее необъяснимое удовольствие. Болезненное наслаждение, которого хочется еще. Больше и быстрее. Не останавливаясь. До конца. Горячее шипение Жени в шею, от которого под кожей проходит мороз, пробирая до самых костей. Укус. Трение. Мысленный вакуум. Животный инстинкт.

 

— Так, Макс?

 

Размашистые и глубокие толчки сменяются быстрыми и короткими.

 

— Сука! Да…

 

Женя слетает с последних катушек.

 

— Да?! — провоцирующий агрессивный рык.

 

Ладони сжимают плечи Макса, подавая его ближе к себе. Темп и ритм ускоряются.

 

— Блядь… да!

 

Максим чувствует, как в его поясницу впиваются пальцы Жени, по позвоночнику вдруг проскальзывает мощный электрический заряд, и Макс одновременно начинает задыхаться и стонать, но Женя тут же замирает, тяжело дыша и склоняясь над спиной Макса. Целует и слизывает языком выступившие на коже капельки пота.

 

— Потрясающий…

 

Шумно выдыхает, уткнувшись лбом меж его лопаток и наблюдая, как Макс слегка поводит бедрами, приподнимаясь и вдруг подаваясь на него сам. В мозгу снова взрываются тротиловые бомбы, одна за другой в цепной реакции от того, что он чувствует и видит. Еще одно движение Макса, и еще. Женя застывает, давая ему возможность двигаться самому. Мычит от удовольствия и медленные, осторожные поначалу, движения Максима становятся более уверенными. Постепенно его бедра находят определенный ритм и темп, пока он опирается локтями в кровать, наклонив голову и закрыв глаза. Кожа, покрытая мурашками, блестит от пота.

 

Женя не выдерживает и прикусывает его за загривок, тут же чувствуя, как Макс непроизвольно сжимает его в себе. Рычит от восторга и сам толкается бедрами навстречу, сжимая ладонями ягодицы Максима. Несколько энергичных толчков, и он выскальзывает из его тела, слыша мычание, больше похожее на разочарование, чем на облегчение. Та самая грань, когда Максим готов к экспериментам и уже несется на предельной скорости не в состоянии остановиться. Женя ложится рядом на спину, дергая Макса на себя. Он знает, что хочет попробовать и что должно понравиться Максиму.

 

— Покатаемся, пилот? — тяжело дыша. — Покажи, как ты умеешь пилотировать.

 

Макс несколько секунд растерянно смотрит на него, но вдруг хмыкает и перебрасывает ногу, усаживаясь на бедра Жени. Прижимает его запястья к кровати, дерзко и нетерпеливо целуя, прикусывая губы, спускаясь по шее к ключице. Отпустив его руки, скользит ладонями по бокам и слегка сжимает кожу на талии. Женя тянется к тумбочке за новой порцией смазки и помогает Максу, направляя его движения. Максим очень медленно вбирает его в себя, сосредоточено морщась, матерясь и дыша через раз. Ничего более потрясающего Женя в жизни не видел и не чувствовал. Его ладони поглаживающе проводят от бедер вниз к коленям, чуть надавливая, и вновь поднимаются вверх, останавливаясь и с силой сжимая ягодицы, чуть разводя их в стороны. Максим с шумным выдохом упирается обеими руками по сторонам от Жени, нависая над его лицом и закрыв глаза, облизывает пересохшие губы, пытается заново привыкнуть к этому ощущению болезненной наполненности. Замирают на несколько секунд, пока Женя приподнимается, быстро целуя его уже припухшие губы.

 

— Готов отпустить сцепление? — выдыхает в его рот.

 

— Да, — хриплым полушепотом.

 

Макс открывает глаза, и они встречаются взглядами.

 

Женя делает первый толчок и оба одновременно стонут. Адреналин. Макса засасывает все глубже, и он не замечает, как сам начинает двигаться, подстраиваясь под Женю. Он вдруг ловит себя на мысли, что уже практически не испытывает боли, а вот удовольствия получает намного больше. Кайф. Внутри него отчетливо пульсирует какая-то точка, с каждым новым толчком посылая импульсы наслаждения и заставляя ускорять темп. Скорость. Это все сплетается в плотный узел. Влажная и прохладная ладонь Жени лаская скользит по всей длине его стояка все быстрее. Дрожь проходит по телу, начиная от пальцев ног и превращаясь в хрипящий стон. Сменяется волной жара под кожей по каждому сантиметру. Всего несколько минут, и он неожиданно для самого себя приходит к финишу первым.

 

— Бля, с*ка… — хрипит Макс, — …еще…быстрее… — наклоняется ниже и до боли впивается в губы Жени — …люблю тебя… — судорожно и рвано дышит в его рот и тут же мычит и стонет, когда от очередного толчка, его прошибает пот, а по венам проходит колючее напряжение.

 

Плоть в ладони Евгения предельно напрягается и твердеет.

 

— И я тебя…

 

Тело сводит в конвульсивном спазме наслаждения. Макс по инерции упирается ладонями в кровать, с силой сжимая кулаки и комкая покрывало, вновь нависая над Женей. Но тот кладет другую ладонь на его загривок, притягивая к себе и жестко целуя, пока Макс ощутимо вздрагивает, кончая ему на живот. Спустя пару секунд, на протяжении которых Женя чувствует, как Максим ритмично сжимает его внутри себя и задыхается от оргазма, он переворачивает их и, выскользнув из его тела, утыкается в изгиб его шеи, вдыхая запах горячей и влажной кожи и доведя себя рукой, вскоре следует за ним. Рычит и стонет, кусает его и, обессиленно утыкаясь в подушку рядом, пытается отдышаться. С наслаждением дышит запахом Макса, с оттенком своего собственного. Мускусный. Сладковатый. Особый, который он чувствует только с ним.

 

Они лежат прижавшись друг к другу и переплетясь ногами, только сейчас начиная осознавать, что спустя ровно год взяли новый старт. Дали друг другу еще один шанс, нулевую точку отсчета. Женя впервые в жизни нашел в себе силы перешагнуть через свою ущемленную гордость, но вопреки ожиданиям не чувствует, что сделал ошибку. И в этом заслуга исключительно самого Макса. Он — та самая его особая специя, без которой жизнь казалась лишенной идеального вкуса.

 

— Это… называется… «высший пилотаж»… — все еще часто дыша, замечает Максим.

 

У него нет ни сил, ни желания двигаться и вместе с этим бесконечно умиротворенное состояние разливается внутри, даря чувство целостности. Несмотря на болезненно саднящие и ноющие ощущения в одной конкретной части тела, это точно был один из лучших оргазмов в его жизни и справедливости ради, стоит заметить, что все предыдущие «лучшие» тоже были с Женей.

 

Он поворачивает голову в его сторону, машинально облизнув пересохшие губы, и натыкается на внимательный взгляд светло-ореховых глаз. Макс поднимает руку и рассеянно проводит подушечкой указательного пальца по его плечу. Несколько секунд молчит, наблюдая за собственным прикосновением, будто собирается с мыслями и вновь переводит взгляд на лицо Жени.

 

— А я все… сомневался, вдруг это не то, что мне нужно на самом деле. Не мог понять, не ошибся ли я насчет себя… и того, что чувствую. Думал много… — Макс на миг замолкает.

 

— Ты всегда слишком долго думаешь. Тебе опасно оставлять такую возможность, — негромко и мягко.

 

Макс хмыкает и рассеянно улыбается.

 

— И? — подталкивает его Женя к окончанию начатой мысли.

 

Светло-ореховый взгляд, в котором Максим видит свое отражение, пробирается под кожу.

 

— И… не ошибся, только зря потратил столько времени, — вновь хмыкает он.

 

— И для того, чтобы это окончательно осознать, тебе нужно было вспомнить на ощупь женскую грудь?

 

— Нет, — тихо смеется Максим и качает головой. — Всего лишь понять, что никому кроме тебя, я в жизни не дал бы брить себе яйца. Да и нет там у нее никакой груди… — добавляет он со вздохом.

 

— Тебе никто не говорил, что иногда ты бываешь излишне прямолинеен? — непроизвольно смеется в ответ Женя.

 

— Угу…был один такой… — серьезно кивает Макс. — Тот еще извращенец.

 

Женя качает головой и тянется к его губам. Максим отвечает, но ему вдруг хочется закурить. Лениво выпуская струйки дыма, подумать о том, что произошло. Или не думать. Просто наблюдать за привычным пейзажем большого города с двенадцатого этажа. Почувствовать, что все вернулось на свои места. Именно те, на которых и должно быть. Он пытается встать с кровати, но Женя не выпускает и тянет его на себя.

 

— Для полного счастья мне сейчас не хватает душа, чашки чая и сигареты, — оправдывается Макс, пытаясь объяснить свою попытку сбежать.

 

— Может, бросишь свою вредную привычку?

 

— А от этого кодируют? — дразнится Макс, кивая на кровать. — А то у меня в последнее время сила воли слабая.

 

Женя подминает его под себя, чуть рыча и кусая сначала за изгиб шеи, а потом за подмышку с удовлетворением отмечая выступившие на коже Максима мурашки и чувствуя, как тот брыкается ногами под ним, со смехом пытаясь сгруппироваться, чтобы увернуться и избежать новых «пыток».

 

— Харе на меня давить уже, — шипит Макс и в отместку безжалостно щипает за все чувствительные места на теле Жени, до которых может дотянуться, пока тот перехватывает его руки, прижимая их к кровати. — Причем в прямом смысле этого слова.

 

— Тебе нравится, — констатирует Женя, слегка покачивая бедрами.

 

Захват ослабевает, и ладони отпускают его, поглаживающе скользя по коже. На этот аргумент в мозгу не находится ничего, что бы Макс мог возразить в ответ. Женя склоняется и проводит кончиком языка меж его губ, дыхание проникает в рот Максима.

 

— Значит, я — твой альтернативный способ курения?

 

— Нет, — западлистски смеется Макс. — Ты — жуткая боль в моей заднице.

 

— И откуда в тебе столько романтики, поражаюсь просто, — улыбается он ему в ответ. — Но да. И это тоже я. А за чаем и лимонами придется заехать в супермаркет. Перед тем, как съездим к тебе и заберем твои вещи.

 

Женя чуть сужает глаза, ожидая реакции на свои слова, и ни секунды не сомневаясь в своем решении.

 

— Или после, — просто произносит Макс, понимая, что вновь обрел свое «тайное место», в котором ему комфортно и спокойно, и в котором он как никогда хочет остаться. И именно так будет правильно, потому что это место рядом с человеком, с которым он хочет быть. — И еще ты когда-то обещал рассказать, для чего нужен твой «не совсем душ». Думаю, теперь я готов это услышать.

 

Женя несколько секунд смотрит на него и вдруг улыбается, качая головой. Похоже, Костя все-таки проспорил Игорю свою задницу.

 

 

* * *

 

Евгений стоит, опираясь локтями о поручни и сосредоточенно наблюдая за треком, на котором мимо него с определенной периодичностью и громогласным рокотом проносятся мотоциклы. Он приехал раньше целенаправленно — хотел посмотреть на тренировку Макса. Он то и дело ловит себя на мысли, что вот уже неделю, с того момента, как вещи Максима снова заняли свое место в его шкафу-купе, непроизвольно наблюдает за ним. За то время, которое они не виделись и не общались Максим немного изменился. Это не бросается в глаза, он все так же любит дурачиться и подкалывать, но иногда Женя натыкается на Макса в одиночестве в те моменты, когда он его не видит, и замечает серьезное и сосредоточенное выражение лица. А ежедневные яростные утренние отжимания и качания пресса поначалу ввергли Женю в легкое изумление. Макс с таким упорством своей лечебной гимнастикой не занимался после аварии. Евгений чувствует, что Максим переживает по поводу предстоящих гонок и постоянно думает о них, но за все время он ни слова не сказал на эту тему. Женя хорошо помнит их ссоры на почве автодрома и свою собственническую ревность, но сейчас сам в себе чувствует перемену. Ему действительно интересно, и он искренне хочет его поддержать. Но сделать это, когда тот избегает подобных разговоров, практически невозможно.

 

Сегодня он решил приехать раньше, чтобы забрать его и самому посмотреть на то, чем так горит и живет Макс. Если для него до такой степени важны мотоциклы и гонки, то Жене стоит интересоваться этой частью жизни Максима более подробно. Он больше не хочет наступать на те же грабли дважды и вместо того, чтобы оставлять свободное от себя личное пространство, на этот раз предпочитает занять в нем определенное место. Во всех «личных пространствах» Максима.

 

Мимо проносится очередной мотоцикл и Евгений узнает «Машку». Макс в черно-красном мотогоночном костюме и шлеме низко прижимается к байку, через доли секунды исчезая из виду.

 

— Привет, друг Женя.

 

Евгений резко оборачивается, бросая взгляд на Кристину в джинсах и белой кофте на молнии с капюшоном, в карманах которой она прячет руки. Приветственно кивает ей в ответ и переводит взгляд обратно на трек. Она становится рядом, точно так же опираясь о поручни заграждения.

 

— Раньше тебя здесь не видела. Заинтересовался мотоциклами? Или… каким-то конкретным пилотом?

 

Женя поворачивает голову в ее сторону, вопросительно приподнимая бровь, как раз в тот момент, когда мимо них вновь пролетает Максим.

 

— Минута тридцать семь, — произносит она, хмыкая. — Засекай.

 

Ровно через минуту и тридцать семь секунд «Машка» в очередной раз равняется с ними, и Женя замечает легкую улыбку Кристины.

 

— Это пока его лучший результат и пятый в командном заезде. Макс сильно напрягается и психует из-за этого, — спокойно замечает она. — Для него это действительно очень важно. Он привык побеждать на улицах, а трек — совершенно другая специфика. И пока дается ему не так легко, как он хотел бы. Хоть и тренируется, как сумасшедший.

 

— У него все получится, — уверенно произносит Женя. — Макс — боец, а до начала Чемпионата еще есть время.

 

— А ты группа поддержки?

 

— Можно и так сказать, — неопределенно соглашается он.

 

— Да ладно, можешь не напрягаться, — улыбается Пашка. — Мы с Максом просто друзья и я в курсе, что у него не стояк на девушек.

 

— Личный опыт? — холодно и ровно интересуется Женя.

 

— Дважды. И дважды неудачный, — пожимает она философски плечами.

 

Нечто отвратительно злорадное вспыхивает внутри Евгения, но лицо не выражает никаких эмоций. Он никак не успевает прокомментировать ее слова, потому что рядом с ними раздается затихающий рокот мотоцикла. Макс тормозит у заграждения и стягивает шлем.

 

— Привет, — улыбается и кивает Жене. — Это я увлекся или ты раньше приехал?

 

— Получилось раньше освободиться.

 

— Понятно. Еще минут пятнадцать, и я тоже свободен.

 

— Давай. Я буду в машине.

 

Женя отталкивается от поручней и, кивнув Кристине на прощание, направляется к стоянке. Через двадцать минут хлопает дверца со стороны переднего пассажирского сидения и рядом с ним усаживается Макс.

 

— О чем говорили с Пашкой? — интересуется он, когда они отъезжают с парковки перед автодромом.

 

Небо начинает затягивать тяжелыми грозовыми тучами.

 

— О своем, о «женском», — хмыкает Женя. — Жаловалась, что у тебя на нее не стояк.

 

— Очень смешно. Я серьезно.

 

— И я серьезно. Причем два раза, какие уж тут могут быть шутки?

 

— Более интересной темы вы не нашли…

 

— Нет, не нашли, — улыбаясь, качает головой Женя. — Но мне и эта понравилась.

 

Макс качает головой в ответ и отворачивается к окну, откидываясь затылком на подголовник и задумчиво следя за проносящимся мимо пейзажем. Женя опять замечает это выражение лица, понимая, что вряд ли оно связано с Кристиной. Макс снова все держит в себе, а ему на самом деле нужно выговориться. И в этом случае не прав был Женя, когда своим поведением дал понять, что его не волнуют успехи и проблемы Максима на треке. Самое время исправлять ситуацию.

 

— Устал? — осторожно начинает он.

 

— Немного.

 

— Как успехи?

 

— Нормально.

 

Женя мысленно считает до пяти и начинает по новому кругу, но уже с другой стороны.

 

— Я специально приехал раньше сегодня. Хотел посмотреть, как ты тренируешься.

 

Макс автоматически поворачивает голову в сторону Жени.

 

— Зачем? — немного удивленно.

 

— Макс, мне не все равно, если ты вдруг мог такое подумать. И я не сомневаюсь в твоих возможностях и силах… Слишком часто становился свидетелем того, как ты добивался своего, несмотря на, мягко говоря, не слишком удачные обстоятельства.

 

Макс несколько минут не отвечает и, наконец, его прорывает.

 

— Первые тренировки после пяти месяцев перерыва — это просто пиздец какой-то! Нет, не какой-то, а полный! Ехать не могу вообще, ощущение, как первый раз сел на мотоцикл. Все криво и коряво, ничего не получается. НИЧЕГО. В голове каша. Пару раз чуть не рухнул. Не говоря уже о том, чтобы попытаться улучшить время круга…

 

— Пятый результат тоже неплохо. Тем более, впереди еще полтора месяца и есть время поработать над собой, — серьезно замечает Женя. — У тебя все получится. Я не помню ни одного раза, когда бы ты сдавался и останавливался на полпути.

 

Макс невесело хмыкает и делает глубокий вдох.

 

— Блин, я прекрасно понимаю, что победа в дебютном заезде мне не светит, но плестись в хвостике, позируя фотографам, чтобы просто попробовать свои силы и получить первый опыт, нихрена не вдохновляющая перспектива. Сегодня час промучился, а результата от тренировки ноль. Разве что только на байке посидел да резину стер.

 

— Когда следующая?

 

— Завтра. Каждую субботу и воскресенье до Чемпионата. А что?

 

— Ты не против, если я завтра тоже понаблюдаю.

 

— Да нет, — растерянно пожимает тот плечами.

 

— Отлично, — Женя подводит итог под этой темой на сегодня. — Я знаю, что тебе поднимет настроение, — бросает взгляд на Макса и улыбается.

 

Спустя два часа и несколько остановок по пути, Женя паркует машину у многоэтажки, и они с Максом выбираются на улицу, вытягивая из салона пакеты. Порывы ветра усилились, и конец мая, судя по всему, обещает сильную грозу. Поднимаются на лифте на девятый этаж, и Женя нажимает на дверной звонок нужной квартиры.

 

— Ты уверен, что дома кто-то есть? — интересуется Макс.

 

— Я позвонил и сказал, что буду не один. Ради такого они точно будут дома, — хмыкает он.

 

Спустя несколько минут раздается душераздирающий лай, за ним поток ругательств, после чего слышится звук отпираемого замка и дверь распахивается. На пороге «спортивный» Костик, то есть в спортивном костюме и, судя по настроению, сегодня была его очередь выгуливать Чупу. Женя здоровается и входит в квартиру первым, а следом за ним заходит Макс, отмечая искреннее удивление на лице Кости.

 

— Ба! Кого я вижу! — саркастически восклицает тот. — Вы решили вновь переметнуться по другую сторону баррикад? — интересуется у Макса. — Во вражеский стан потянуло?

 

Макс хмыкает. Он был готов к подобным выпадам в свою сторону и, несмотря на то, что отвык от пикировок с Костей, сейчас чувствует, как еще какая-то деталь встала на свое место.

 

— Как видишь.

 

— Ой, надолго ли, — скептически замечает Костя.

 

— Будь уверен, надолго, — произносит Макс и, сняв, наконец, обувь, делает несколько шагов в квартиру, но вдруг останавливается. — И кстати, Кость… у меня лично для тебя подарок. Даже два. Не мог выбрать, пришлось брать оба.

 

Костик вопросительно приподнимает бровь, пока Максим лезет в пакет. Извлекает из него одну полулитровую емкость с прозрачным содержимым и вручает Костику. А затем другую.

 

— С охлаждающим… и разогревающим эффектом. Ну, в процессе разберешься. Думаю, она тебе теперь пригодится, — чуть хлопает его по плечу. — Главное, не жалей. Если не хватит, еще принесу. Как более опытный товарищ, советую с разогревающим.

 

С порога кухни раздается смех, и все оборачиваются на Игоря, плотоядно осматривающего Костю.

 

— Ребята, вы даже себе представить не можете, как я рад, что вы снова вместе, — чуть растягивая слова.

 

— Вот сволочи, — беззлобно замечает Костик, сужая глаза и качая головой.

 

— Заяц, ты не рад счастью друга? — поддевает его Гошик.

 

— А ты, я смотрю, рад просто дальше некуда.

 

— С подарком Макса фраза «дальше некуда» лишается своей категоричности, — смеется Гошик и, подойдя ближе, обменивается рукопожатиями с Женей и Максом, искренне им улыбаясь. Опять поворачивается к Косте. — Заяц, можешь их пока отставить. Назад уже никто не заберет.

 

Костя передразнивает его выражение лица, но не удерживается, внимательно и сосредоточенно изучая этикетки с многообещающей пометкой «Anal Gel».

 

— Очпуеть… — негромко.

 

— Человек мой дорогой, так у нас прямо сегодня намечается «Взятие Зимнего»? — не унимается Игорь, проходя в кухню следом за Женей и Максом.

 

— Смотри, чтоб оно не закончилось «подвигом Матросова», — едко из коридора.

 

Вечер проходит в общих беззлобных подколках и пикировках с Костей, который что-то ворчит о ежедневном восьмичасовом половом акте с его мозгом на работе, после которого ему уже ничего не страшно. Игорь собирается открывать еще одну заправку через пару месяцев. Незаметно тема переходит на открытие Жениного ресторана, после того, как в понедельник санэпидемстанция даст зеленый свет. Переключается на предстоящий Чемпионат, в котором будет участвовать Макс и у Кости непроизвольно загораются глаза, как реакция на волшебное слово. В результате чего Гошику не остается ничего другого, как пообещать, что они обязательно будут в числе зрителей и Максим в свою очередь обещает достать им пропуска.

 

Домой Женя с Максом возвращаются уже далеко за полночь и Максим действительно чувствует, как немного развеялся. Но мысли никуда не делись и, похоже, следующий месяц у него предстоит не менее напряженный, чем первые тренировки. Засыпают они только спустя два часа после того, как добираются до кровати. Обессилев и прижавшись друг к другу.

 

Посреди ночи, или уже точнее почти под утро, Женя резко дергается от зубодробильного вибрирующего скрежета мобильного телефона по поверхности тумбочки, который звучит синхронно оглушающему раскату грома за окном. Почти, как в фильмах ужасов, после чего происходит какая-то жутко кровавая сцена резни. Поспешно нашарив телефон ладонью, сонно бросает нечеткий взгляд на светящийся в темноте комнаты дисплей.

 

— Да, мам, — сипло спросонок. Очевидно, на сегодня он уже выспался.

 

На том конце слышится несколько секунд гнетущей тишины и тихое вопросительно-растерянное:

 

— Женечка?

 

— Угу…

 

Женя на долю секунды удивляется, кого еще она надеялась услышать… звоня посреди ночи… ему… Какая-то настораживающая мысль пробегает в сознании, с каждой секундой все отчетливее оформляясь в просыпающемся мозгу. Черт!!! «Мама Анастасия»?! Черт! Черт! Черт! Женя резко садится в кровати. Включая ночник и бросая взгляд на тумбочку, замечает на ней еще один мобильный телефон. Свой.

 

Глава 32

 

I’ve already made up my mind

No matter what I can’t be bought or sold.

When my faith is getting weak

And I feel like giving in

You breathe into me again.

I’m awake I’m alive

Now I know what I believe inside.

Now it’s my time —

I’ll do what I want ’cause this is my life

right here, right now

I’ll stand my ground and never back down

I know what I believe inside

I’m awake and I’m alive

⇐ Предыдущая10111213141516171819Следующая ⇒

Поделиться: