Марсель (дитя под N4 из богадельни)
В одной провинциальной богадельне находился больной ребёнок 9-10 лет и значился только под номером 4. Трудно было представить что-нибудь ужаснее его состояния: он был совершенно калека, частью от природы, частью вследствие болезни; скорченные ноги его были притянуты к шее, худоба была так велика, что кожа прорывалась от выступавших костей, тело было покрыто язвами; одним словом, страдания его были ужасны и длились уже четыре года. Происходил он из бедной еврейской семьи и обладал замечательными способностями; его кротость, терпение и покорность судьбе были удивительны. Доктор, заведующий этим отделением, был тронут его положением, проникся состраданием к этому бедному, покинутому ребёнку, которого почти никто не навещал, заинтересовался им и приходил беседовать с ним, удивляясь его острому уму и раннему развитию. Когда позволяло время, доктор читал ему и любовался его здравыми суждениями о предметах, далеко превышающих понятия его возраста.
Один раз мальчик обратился к доктору с просьбой дать ему ещё тех пилюль, которые он ему давал раньше. "А зачем, дитя моё, я уже дал тебе достаточно и боюсь, чтобы излишек не повредил тебе." - "Видите ли, доктор, я так страдаю, что несмотря на всё моё старание не могу удержаться от стонов. Я молю Бога дать мне силу не беспокоить моим криком других больных, а эти пилюли меня усыпляют, и я, по крайней мере, тогда никого не беспокою." - Этих слов достаточно, чтобы показать нравственный облик этого несчастного ребёнка. Откуда мог он почерпнуть такое чувство деликатности? Конечно, не в той среде, где родился, да, наконец, и годы его были не настолько велики, чтобы он мог научиться страдать безропотно; следовательно, это было у него врождённо; но в таком случае, почему же Бог обрёк его, одарённого такими благородными инстинктами, на столь несчастную, страдальческую жизнь? Как объяснить это, если предположить, что душа была сотворена одновременно с этим телом, орудием невыносимых мук? Нужно ли отвергать благость Божию или допустить какую-либо другую причину, т.е. предсуществование души и множественность существований. Ребёнок этот вскоре умер и последние мысли его были о Боге и добром докторе, принявшем в нём участие.
Спустя некоторое время дух его был вызван в Парижском Спиритическом Обществе, где он дал следующее сообщение (в 1863 году).
"Вы знали меня, я пришёл и хочу, чтобы слова мои проникли во все сердца, чтобы отзвук их разнёсся повсюду и был бы услышан во всех уголках Земли, чтобы он напомнил людям, что страдания агонии на земле, готовят радости на небе, что муки эти подобны кожуре или скорлупе, заключающей сладкий плод. Мои слова должны внушить человечеству, что на одре нищеты возлегают посланные Богом для доказательства того, что нет скорби, которую нельзя было бы вынести с помощью Всевышнего и добрых духов. Мои слова должны ещё объяснить людям, чтобы они прислушивались к стонам, присоединённым к молитвам и научились отличать их благочестивую гармонию от преступных жалоб и вздохов, смешанных с богохульством.
Один из ваших добрых духов, великий апостол Спиритизма,1 уступил мне своё место на сегодняшний вечер, и я должен сказать вам несколько слов, по поводу распространения вашего учения. Оно должно помогать тем, кто воплотился между вами, с целью научиться страдать и терпеть. Спиритизм будет путеводной звездой и даст примеры и указания, тогда стоны превратятся в крики радости и в слёзы счастья."
Вопрос: Мы заключаем из Ваших слов, что Ваши страдания не были искуплением предшествовавших грехов?
Ответ: "Мои страдания не были прямым искуплением, но будьте уверены, что каждое страдание имеет свою справедливую причину. Тот, которого вы видели таким несчастным калекой, был красив, знатен, богат и окружён льстецами, но притом горд и тщеславен. Вина моя была велика, я отвергал Бога и делал зло своему ближнему, но всё это я искупал жестокой карой, сначала в мире духов, а потом на земле. То, что я испытал в продолжение моей последней короткой жизни, я терпел раньше в продолжение долгой земной жизни, до самой глубокой старости. И раскаянием своим я снискал себе милость Господню. И Он даровал мне несколько миссий, из которых одну вы знаете. Я о ней просил сам, чтобы окончить своё очищение. Прощайте, друзья мои, я буду приходить к вам иногда, чтобы утешать, а не поучать, здесь столько таких, которые скрывают свои раны, и я уверен, что они будут рады моему приходу.
Марсель."
Наставление духа-покровителя медиума. "Бедное маленькое существо, слабое, измученное и покрытое ранами, сколько стонов и слёз пролил он в этом убежище нищеты и несчастия! И несмотря на свои молодые годы, как безропотно покорен был он своей участи! И как душа его понимала цель страданий! Он предчувствовал, что за могилой его ждёт награда за все скрытые и подавленные стоны. Как он молился за всех тех, кто подобно ему не имел силы безропотно переносить свои муки, в особенности за тех, кто богохульствовал вместо того, чтобы молиться!
Если агония была тяжела и длинна, час смерти был не страшен, хотя сведённые конвульсией члены его вытягивались и сопротивление смерти, как закон Природы, было всё же довольно сильно, но ангел витал над постелью умирающего и заживлял раны его сердца, а затем на белых крыльях своих унёс эту чудную душу, выпорхнувшую из этого безобразного тела со словами: "Восхваляю имя Твоё и слава Тебе, Боже мой!". И эта счастливая душа, вознёсшаяся к Всевышнему, воскликнула: "Вот и я, Господи! Ты повелел мне научиться страдать; достойно ли я выдержал испытание?"
И теперь дух этого ребенка витает в пространстве, переходя от малых к слабым и повторяя всем: "Надейтесь и мужайтесь!", освобождённый от материи и всякого тления он здесь, около вас, говорит с вами, но уже не слабым, а твёрдым и мужественным голосом: "Кто меня знал ребёнком, видел, что я страдал без ропота, тот мог почерпнуть у меня спокойствие сердца, и дух у того мог укрепиться в доверии к Богу. В том и была цель моего краткого пребывания на земле."
Бл. Августин."
Шимель Шлизголь
Это был бедный еврей из Вильно, умерший в мае 1865 года. В продолжение 30 лет он просил милостыню. Все в городе знали его крик: "Помните бедных, вдов и сирот!". За всё это время Шлизголь собрал 90.000 рублей. Но себе он не оставил ни одной копейки. Он ухаживал за больными, платил за обучение бедных детей и раздавал всё съестное, что получал, неимущим беднякам. Вечерами он приготовлял нюхательный табак, от продажи которого существовал сам. Всё, что у него оставалось, он предоставлял бедным; сам он был одинок. В день его погребения большая часть населения города следовала за его гробом, и лавки были закрыты.
(Парижское Спиритическое Общество, 15 июня 1865 г.)
1. Вызывание.
"Очень счастлив, что наконец добился исполнения своих желаний, которые обошлись мне очень дорого, но я здесь, между вами, с самого начала вечера. Я очень благодарен вам, что вы интересуетесь духом бедного нищего, который с радостью постарается отвечать на ваши вопросы."
2. Письмом из Вильно мы были уведомлены о Вашей замечательной жизни. Симпатия к Вам внушила нам желание побеседовать с Вами. Мы желали бы знать ради нашего личного руководства, каково Ваше положение в мире духов и какая причина определила род Вашего последнего существования.
"Прежде всего позвольте моему духу, понимающему своё действительное положение, высказать вам своё мнение насчёт той вашей мысли, которая касается меня; я прошу ваших советов, если мнение моё ошибочно.
Вы находите странным, что публичное выражение симпатии приняло такие размеры, чтобы воздать честь столь ничтожному человеку, сумевшему своим милосердием привлечь к себе общее расположение. Я говорю это не для Вас, дорогой учитель, не для Вас, милый медиум, и не для всех, истинных спиритов, но я говорю для тех, кто относится равнодушно к религии. В том нет ничего удивительного. Сила морального давления, которое производит на человечество истинная благотворительность, так велика, что как бы матерьяльны ни были люди, они невольно преклоняются перед добром, не взирая на видимое своё расположение ко злу.
Теперь возвратимся к вашим вопросам. Они, я знаю, вызваны не любопытством, но имеют ввиду только общее наставление. Я постараюсь, возможно короче, объяснить вам причину, которая руководила мною при выборе моего последнего существования.
Несколько столетий назад я был королём. В моих владениях, маленьких по сравнению с теперешними государствами, я был самовластным владыкой над судьбой моих подданных. Я поступал как тиран или, лучше сказать, как палач. Характера был надменного, был жесток, скуп и сладострастен, вы можете себе представить, какова была участь несчастных, которые должны были подчиняться моему произволу. Я злоупотреблял своей властью и притеснял бедняков. Я облагал податью ремёсла и производства, страсти, потребности и страдания - и всё это в пользу моих собственных страстей. Наконец, обложив всё известное, я дошёл до налога на нищенство, я постановил, чтобы никто не смел собирать милостыни, не уплачивая мне доброй доли того, что попадало в его суму. Хуже того: я старался, чтобы не уменьшалось число нищих в моём государстве, и был вполне безжалостен к страданиям и горю.
Наконец, я покончил жизнь в мучениях и страданиях невыразимых, смерть моя была образцом ужаса для тех, кто как я, хотя и в меньшей степени, угнетал своих ближних. Я пробыл в состоянии скитающегося духа почти три с половиной столетия и наконец понял, что цель моего воплощения была совершенно иная, чем та, какую искали мои грубые и притуплённые чувства. Тогда молитвою, безропотной покорностью я достиг разрешения принять на себя задачу перенести все страдания и даже больше того, что я заставлял терпеть других. Бог дал мне также право, в силу моей свободной воли, ещё увеличивать мои моральные и физические страдания. Благодаря помощи добрых духов, я утвердился в моём решении делать добро, они же помогли мне вынести моё испытание и не пасть под тяжестью ноши, которую я себе избрал.
Наконец, я достиг существования, которое своим милосердием и самоотвержением искупало всё, что было жестокого и несправедливого в первом. Я родился от бедных родителей, рано остался сиротой и научился снискивать средства к жизни в таком возрасте, когда обыкновенно ещё мало понимаешь. Я жил один, без ласки и любви и даже в начале своей жизни испытал жестокое обращение, в каком прежде сам бывал виновен. Я могу сказать без ложного стыда, как и без гордости, что все деньги, которые я собирал, были мною розданы несчастным; прибавлю ещё, что ценою больших, иногда очень тяжёлых лишений, я ещё увеличивал милостыню, которую общественная благотворительность оставляла в моих руках.
Умер я тихо и спокойно, с доверчивостью ожидая, что буду вознаграждён превыше всех моих ожиданий. Теперь я счастлив, очень счастлив, и могу сказать вам, что кто возвышается, будет унижен, а кто был унижен, тот возвысится."
3. Скажите нам, пожалуйста, в чём состояло Ваше искупление в мире духов, и сколько времени оно продолжалось, начиная с Вашей смерти и до тех пор, пока судьба Ваша не смягчилась раскаянием и добрыми намерениями, а также скажите, что вызвало в Вас такую перемену идей, когда Вы стали духом?
"Вы заставляете вспомнить очень тяжёлые минуты. Как я страдал! Но я не жалуюсь. Я вспоминаю. Вы хотите знать, какого рода было моё искупление? Вот оно во всём своём ужасе.
Будучи палачом всего доброго, как я уже говорил вам, я долго, очень долго оставался привязанным к моему разлагающемуся телу. Я чувствовал до полного его разрушения, даже до червей... которые сильно меня мучили. Когда же я освободился от уз, приковавших меня к телу - причине моих мук, я испытал ещё худшее страдание. После физических мук наступили нравственные, и они длились гораздо дольше первых. Я был вынужден находиться среди всех своих жертв, всех тех, кого я мучил при жизни. Периодически неизвестная мне сила заставляла меня лицезреть и вновь переживать все мои ужасные преступления. Я перечувствовал физически и морально все муки, которые доставлял другим. О, друзья мои, как тяжко видеть беспрестанно перед собой тех, кому мы делали зло! Вы имеете слабый пример тому в очной ставке подсудимого со своей жертвой.
Вот вам вкратце всё, что я терпел целых 250 лет, пока Бог, тронутый скорбью и моим покаянием, а также молитвами моих покровителей, не дозволил мне принять новое воплощение."
4. Была ли у Вас какая-либо особенная причина выбрать в новом воплощении иудейскую религию?
"Нет, я её не выбирал, но взял по совету своих руководителей. Еврейская религия прибавила ещё некоторое унижение к моему искуплению, так как во многих странах большая часть воплощённых презирает евреев, и в особенности - евреев-нищих."
5. На каком году жизни в последнем существовании Вы начали исполнять свои решения? Как пришла Вам эта мысль? И когда Вы поступили с таким самоотвержением, имели ли Вы какое-нибудь внутреннее сознание причины, заставлявшей так поступать?
"Я родился от бедных родителей, довольно образованных, но очень скупых. Очень маленьким ребёнком я уже был лишён ласк моей матери, смерть которой для меня была тем более чувствительна, что отец, увлечённый страстью к наживе, совершенно забросил меня. Братья и сёстры были гораздо старше меня и не замечали моих страданий. Один еврей, руководимый более корыстью, чем доброй целью, приютил меня у себя и стал учить работать. Мой труд, иногда превышавший мои силы, с избытком покрывал его расходы на моё содержание. Позднее я отделался от этой опеки и стал работать на себя. Но везде и всегда, как на работе, так и во время отдыха, меня преследовало воспоминание о ласках моей матери и, чем более я вырастал, тем сильнее образ её врезывался в мою память, и тем более я скорбел по ней, о её заботах и любви.
В скором времени все члены семьи моей один за другим умерли, и я остался совершенно одинок. Тут-то впервые у меня появилось сознание того, как я должен был провести остаток моего земного существования. Двое из моих братьев оставили сирот. Вспоминая всё, что я перенёс в детстве своём, я хотел избавить эти маленькие существа от участи, подобной моей, но работы моей не было достаточно для содержания нас всех, и я стал протягивать руку не для себя, а для других. Но Бог не дал мне утешения порадоваться успеху моих стараний, бедные малютки покинули меня навсегда; конечно, им всё-таки недоставало материнской ласки! Тогда я решил всю свою помощь, т.е. всё, что я мог собрать милостыней, отдавать несчастным вдовам, которые не могли своим трудом содержать своих детей и изнурялись непосильной работой, лишь сводившей их в могилу и оставлявшей сирот на произвол судьбы. Мне было 30 лет, когда я, полный сил и здоровья, стал нищенствовать для вдов и сирот. Начало было очень тяжёлым, и мне не раз пришлось выслушивать оскорбительные выражения, но когда увидели, что я, действительно, раздавал всё, что получал, когда узнали, что я прикладываю к этому часть своего заработка, ко мне стали относиться с большим уважением, что, не скрою, доставляло мне известное удовлетворение.
Я прожил 60 с лишком лет и никогда не изменял раз принятому решению. Никогда также не имел мысли и не предполагал, что двигателем моего образа действия было моё предшествовавшее существование. Только один раз, когда я собирался итти за милостыней, я услышал слова: "Не делай другим того, чего бы ты не желал, чтобы сделали тебе." Я был поражён смыслом этих немногих слов и позднее стал часто прибавлять к ним следующее: "Но всегда делай то, чего бы ты желал для себя." Память о моей матери и мои страдания помогли мне, и я продолжал до конца жизни следовать по раз избранному пути, который одобряла моя совесть.
Я кончаю это длинное сообщение, сказав вам, спасибо!
Я ещё далёк от совершенства, но уже знаю, что зло ведёт только ко злу, и буду стараться поступать опять так, как поступал, то есть сеять добро, чтобы собрать счастье.
Шимель Шлизголь."
Юлиана-Мария, нищенка
В Виллатской Общине, около Нозе (Нижняя Луара), жила одна бедная женщина, по имени Юлиана-Мария, очень старая и больная, и питавшаяся подаянием. Как-то раз случилось, что она упала в пруд, и её вытащил оттуда один из жителей этой местности г-н А***, который обыкновенно ей помогал. Перенесённая домой, она в скором времени скончалась от последствий этого падения. Общее мнение было, что она сама лишила себя жизни. В день её смерти, тот, кто её спас - спирит и медиум, почувствовал как будто присутствие кого-то постороннего подле себя, не объясняя себе однако причины этого явления; когда же он узнал о смерти Юлианы, ему пришла мысль, не приходил ли её дух к нему. По совету одного из друзей, члена Парижского Общества, он сделал вызывание её духа с целью быть ей полезным, но предварительно испросив совета своего духа-покровителя, который отвечал ему следующее:
"Ты можешь вызвать её и доставишь ей тем удовольствие, но в помощи, как ты предполагаешь, она не имеет нужды: она очень счастлива и благодарна тем, кто относился к ней с состраданием. Ты один из её лучших друзей, она тебя не покидает и часто сообщается с тобой без твоего ведома. Рано или поздно, но услуги бывают вознаграждены, если и не теми, кому они были оказаны, то их друзьями, - как до смерти, так и после; если дух не имел ещё времени притти в сознание, то другие, сочувствующие ему духи, за него и от его имени передают его благодарность.
Вот как объяснется то, что ты почувствовал в день смерти Юлианы. Теперь же она сама помогает тебе делать добро. Вспомни, что говорил Иисус: "Кто был унижен - возвысится." Ты сам можешь судить, какие услуги она может тебе оказать, в особенности, если будешь просить её содействия для помощи ближнему."
Вызывание. Добрая Юлиана-Мария, Вы счастливы, это всё, что я хотел знать о Вас; но это не мешает мне часто о Вас думать и не забывать Вас в своих молитвах.
"Уповай на Бога, внушай твоим больным искреннюю веру - и ты всегда будешь иметь успех. Не думай о вознаграждении: оно будет выше всякого твоего ожидания. Бог умеет награждать по заслугам того, кто посвящает себя облегчению страданий ближнего с полным бескорыстием, без этого всё - иллюзия, химера; нужна прежде всего вера; в ней вся сила. Помни это правило, и ты будешь поражён полученными результатами. Доказательством могут служить тебе две больные женщины, которых ты вылечил; с одними лекарствами ты бы ничего не достиг при том состоянии, в котором они находились.
Когда ты будешь просить Бога о дозволении добрым духам излить на тебя благотворный флюид, и если ты при том не почувствуешь непроизвольной дрожи, то знай, что молитва твоя недостаточно горяча, чтобы быть услышанной, - молитва доходит только при соблюдении последнего условия. Ты испытал подобное чувство, когда от глубины чистого сердца восклицал: "Боже Всемогущий, Боже Милосердный, Боже Беспредельный, в благости Твоей услышь молитву мою и дозволь добрым духам помочь мне в лечении (имя); сжалься над ним и возврати ему здоровье, без помощи Твоей я ничего не могу. Да будет воля Твоя!"
Ты хорошо сделал, не пренебрегая несчастными; голос того, кто страдал и с покорностью переносил испытания сего мира, всегда будет услышан, и как видишь, каждая услуга получит своё вознаграждение.
Теперь скажу несколько слов о себе, и это ещё больше утвердит тебя в том, что было сказано.
Спиритизм объясняет тебе мои слова как духа, и мне нет необходимости входить в объяснения. Также кажется мне лишним сообщать тебе что-либо о моём прежнем существованиии. То, в котором ты видел меня на земле, поясняет тебе и прежнее: они не все были безупречны. Обречённая на нищету, искалеченная и больная, я не могла работать и всю жизнь прожила подаянием. Все мои сбережения за долгие годы составили всего-навсего сотню франков, я их сберегала на тот случай, когда ноги откажутся мне служить. Но Бог решил, что с меня довольно, и без страдания избавил меня от земного существования. Я не сама лишила себя жизни, как это предполагали. Я умерла скоропостижно на берегу озера, в ту минуту, когда возносила мою последнюю молитву к Господу, а тело моё оказалось в воде оттого, что берег был отлогий.
Я не страдала и счастлива тем, что могла исполнить свою миссию без препятствий и с полной покорностью. Я старалась быть полезной, насколько то было в силах, и избегала делать что-либо худое моему ближнему. Теперь я получаю свою награду и благодарю Господа Бога, нашего божественного Учителя. Он услаждает нам горечь испытания, посылая нам на время земной жизни забвение наших прежних существований и милосердные души, чтобы помочь нам вынести тяжесть наших прежних прегрешений.
Трудись и ты, и подобно мне будешь вознаграждён. Благодарю тебя за твои молитвы и за услуги, которые ты мне оказывал, никогда их не забуду. Когда-нибудь мы увидимся, и тогда многое тебе будет объяснено; в настоящее же время это излишне. Знай только, что я тебе вполне предана и буду всегда рядом с тобой, когда тебе нужно будет утешить страдальца.
Бедная старуха Юлиана-Мария."
Дух Юлианы-Марии, вызванный в Парижском Обществе 10 июня 1864 года, продиктовал следующее:
"Благодарю Вас, что допускаете меня в Вашу среду, дорогой председатель. Вы, вероятно, почувствовали, что в моих прежних существованиях я занимала более высокое социальное положение; если я возвратилась на землю, чтобы испытать бедность, то это было наказанием за гордость, с какой я прежде относилась к бедным и несчастным. Я должна была испытать справедливый закон возмездия и сделаться самой жалкой нищей во всей стране. И, как бы в доказательство благости Божьей, я не была покинута, чего я больше всего боялась. Благодаря этому я вынесла своё испытание безропотно; благодать Господа помогла мне, и я как бы предчувствовала лучшую жизнь, из которой уж мне не нужно будет больше возвращаться на землю - это место бедствий и изгнания.
Какое счастье, когда душа наша, снова юная, может войти в жизнь духовную, чтобы увидеть дорогих сердцу! Я также любила и счастлива, что могу видеть тех, которые ушли раньше меня. Благодарю доброго г-на А***, который открыл мне путь благодарности. Если бы он не был медиум, я не могла бы благодарить и доказать ему, что душа моя не забывает его доброго влияния, а главное, посоветовать ему распространять своё Божественное верование. Он призван направлять заблудшие души; пусть же не сомневается в моей поддержке. Я могу во сто крат воздать ему всё, что он сделал для меня, направляя его по тому пути, которому вы все следуете. Благодарите Бога, что Он дозволяет добрым духам руководить вами, чтобы подкреплять и одобрять бедных в перенесении ими огорчений и сдерживать богатых в проявлении их ложной гордости. Помните и поймите, какой стыд отвергать несчастного; да послужу я вам примером, дабы не пришлось вам, подобно мне, искупая свои грехи, спуститься столь низко по социальной лестнице и стать отбросом общества.
Юлиана-Мария."
Сообщение это передали г-ну А***, и он, со своей стороны, получил новое подтверждение того же:
Вопрос: Добрая Юлиана-Мария, если Вы желаете помочь мне, чтобы я мог совершенствоваться, следуя нашему Божественному учению, то прошу Вас сообщаться со мной. Я приложу все старания, чтобы воспользоваться Вашими наставлениями.
Ответ: "Вспоминай совет, который я тебе дам, и никогда не забывай его. Будь всегда милосерд на пределе твоих возможностей, ты довольно понимаешь милосердие в том виде, в котором оно должно проявляться в земной жизни. Мне не нужно давать тебе наставлений по этому поводу, ты будешь сам себе лучшим судьей; следуй голосу совести, которая никогда тебя не обманет, сумей только её выслушать. Не обманывайся в исполнении возложенных на тебя миссий. Все, от мала до велика, имеют своё назначение; моё было тяжело, но я заслужила подобное наказание за свои прежние существования, как я в том и созналась председателю Общества, к которому вы все со временем присоединитесь. День этот недалёк; Спиритизм идёт гигантскими шагами, несмотря на все препятствия и преграды, которые ему ставят. Идите же без боязни, ревностные последователи этого учения, и труды ваши увенчаються успехом. Что вам до того, что будут говорить о вас! Не обращайте внимания на смешную и вздорную критику, которая в конце-концов обратится на самих противников Спиритизма.
Гордецы! Они считают себя сильными и думают, что вас легко победить и уничтожить; вы же, добрые друзья, будьте покойны и не бойтесь помериться с ними; их легче победить, чем вам кажется; многие из них уже боятся, как бы их не ослепила истина; подождите, и они сами придут, чтобы помочь завершить строительство здания.
Юлиана-Мария."
Примечание. Кто серьёзно вникнет в слова этого духа, найдёт во всех трёх сообщениях много поучительного; все великие принципы Спиритизма соединены в них. С первого слова дух доказывает свою возвышенность, и как фея-благодетельница, эта женщина, преображённая и теперь прекрасная, покровительствует тому, кто не оттолкнул её, когда она была в лохмотьях нищеты. Здесь можно применить Евангельские изречения: "Первые будут последними, а последние - первыми; блаженны нищие; блаженны плачущие, ибо они утешатся; не презирайте малых сих, ибо тот, кто мал в мире сем, может быть так велик, как вы и не думаете."
Макс (нищий)
В одной деревне в Баварии умер в 1850 году старик почти ста лет от роду, звали его "отец Макс". Никто не знал, откуда он был родом, у его не было ни родных, ни семьи. Более 50 лет он, больной калека, жил подаянием, не имея возможности работать. Он был вынужден прибегать к общественной благотворительности, но старался скрасить своё нищенство тем, что ходил по фермам и замкам и продавал календари и другие мелкие вещи. Ему дали прозвище "граф Макс" и дети величали его не иначе, как "г-н граф", он улыбался и не сердился на это. Почему дали ему такой титул? Никто не мог бы этого сказать, но он обратился в привычку, может быть, причиной был его необыкновенно величественный вид и изящество манер, составлявших сильный контраст с облекавшими его лохмотьями. Через несколько лет после смерти он явился во сне дочери владельца одного из замков, где ему часто давали приют в конюшне. Он сказал ей: "Спасибо Вам, что вспомнили о бедном Максе в Ваших молитвах; они услышаны Господом. Вы хотите знать, кто я, Вы, добрая душа, поинтересовавшаяся несчастным нищим; я удовлетворю Ваше желание, это будет хорошим наставлением для всех Вас." И он передал ей следующий рассказ:
"Лет 150 назад я был богатый и знатный вельможа, но тщеславный, гордый и кичившийся своим дворянством. Моё громадное состояние всё уходило на мои удовольствия, да и того не хватало на удовлетворение всех моих прихотей. Я был игрок, развратник и проводил жизнь в кутежах и оргиях. Мои вассалы, о которых я думал, что они подобно домашним животным сотворены, чтобы служить мне и пополнять средства для моей расточительности, подвергались всяческим притеснениям и обидам. Я всегда оставался глух к их жалобам, как впрочем и к стонам всех несчастных; по моему разумению, они все должны были радоваться чести служить моим капризам. Я умер молодым, истощённый излишествами и не испытал ни одного серьёзного горя; в глазах света я был самый счастливый человек в мире. Конечно, похороны мои были великолепны, как и следовало по моему высокому положению; мои друзья, кутилы, сожалели о потере чрезвычайно щедрого барина, но не единой слезы не было пролито на моей могиле, не было ни одного искреннего вздоха сожаления, никто не молился от чистого сердца за меня. Память же мою проклинали все, кого я угнетал и довёл до нищеты. Ах, как ужасны проклятия тех, кто пострадал из-за нас! Они раздавались в моих ушах в продолжение долгих лет, которые показались мне вечностью. И со смертью каждой из моих жертв вставали передо мной новые угрожающие и насмешливые лица, преследовавшие меня безостановочно; я нигде не мог найти покоя и достаточно тёмного угла, чтобы укрыться от них! Ни одного дружеского взгляда! Товарищи мои по кутежам, такие же несчастные, как и я, избегали меня и как будто говорили: "Ты не можешь больше платить за наши удовольствия, ты нам больше не нужен." О, как дорого заплатил бы я хоть за минуту отдыха, за стакан воды, который бы утолил томящую меня жажду, но у меня уже ничего не было, и всё золото, растраченное мною на земле, не дало мне ни единого благословения, понимаете ли, дитя моё, ни единого!
Наконец, истощённый и утомлённый, как путник, не видящий конца своего пути, я воскликнул: "Боже мой, сжалься надо мной! Когда же прекратится это ужасное страдание?" Тогда голос, первый, услышанный мною с той поры, как я покинул землю, сказал мне: "Когда пожелаешь." - "Что же нужно сделать, Великий Боже," - отвечал я, "Скажи, я всему подчинюсь." - "Нужно раскаяться, нужно смириться перед теми, кого ты унижал, просить их ходатайствовать за тебя, ибо молитвы обиженного и просящего всегда приятны Создателю." Тогда я смирился, просил моих вассалов, моих слуг, которые были тут передо мной и лица которых делались всё приветливее и добрее и, наконец, исчезли. Тогда началась для меня как бы новая жизнь; надежда заменила отчаяние, и я благодарил Господа всеми силами моей души. И опять я услышал голос: "Князь!". Я ответил: "Здесь нет других князей, кроме Всемогущего Господа, Который смиряет высокомерных. Прости меня, Господи, я согрешал много, сделай из меня слугу слуг моих, если такова воля Твоя."
Через несколько лет я вновь родился, но на этот раз в семье бедного поселянина. Родители мои умерли, когда я был ещё ребёнком, и я остался одинок и без поддержки. Я жил кое-как своим трудом, то подёнщиком, то работником на фермах, но всегда был честен, так как на этот раз верил в Бога... В сорок лет болезнь поразила мне руки и ноги, и мне пришлось просить подаяния. В продолжение 50 лет я должен был нищенствовать в той самой местности, где прежде был властелином: мне подавали кусок хлеба на тех самых фермах, которые прежде принадлежали мне и где, по горькой случайности, мне дали прозвище "графа". Я бывал счастлив провести ночь на конюшне моего бывшего замка. Во сне я часто видел себя прогуливающимся по этому замку и окружённым прежним штатом. Видения эти оставляли во мне всегда горькое, необъяснимое чувство сожаления, но ни одна жалоба не вылетала из уст моих. И когда Господу угодно было позвать меня обратно, я благославлял Его, давшего мне силу и мужество перенести безропотно это тяжёлое и долгое испытание, за которое я теперь так щедро награждён; Вас же, дорогая дочь моя, я благодарю за молитву обо мне."
Примечание. Мы предлагаем прочесть этот рассказ тем, кто находит, что люди не чувствовали бы никакой узды, если бы не имели перед глазами пугала в виде вечных мучений; спрашивается, неужели такое возмездие, как то, которое получил Макс, менее убедительно, чтобы остановить людей от дурных дел, чем те бесконечные терзания ада, которым теперь никто не верит?
История одного слуги
В одном аристократическом семействе жил совсем молодой лакей; его интеллигентная и красивая внешность невольно поразила нас; манеры его отличались замечательным благородством; его усердие в исполнении своих обязанностей не имело вида рабской почтительности, свойственной людям низкого происхождения. На следующий год, когда мы опять посетили это семейство, мы не встретили больше этого человека, на наш вопрос, не отказали ли ему в месте, нам ответили: "Нет, он поехал на несколько дней на родину и там умер. Мы очень сожалеем о нём: это был прекрасный слуга и человек очень нам преданный, в его характере было что-то выше его положения."
Через несколько времени нам пришла мысль вызвать его, и вот что он нам отвечал:
"В моём последнем воплощении я происходил, как это говорят у вас на земле, из очень хорошей семьи, но разорившейся вследствие мотовства моего отца. Я остался сиротой, без всяких средств к существованию. Друг моего отца приютил меня и воспитал, как родного сына; я получил блестящее образование, но вместе с ним и большое тщеславие. Друг отца моего, это тот самый г-н Ж***, у которого я служил, когда Вы меня видели. Я хотел в моём последнем воплощении искупить мою гордыню рождением в подневольном состоянии и доказать свою преданность моему благодетелю. Я даже спас ему жизнь, и он этого не подозревает. В то же время это было для меня испытание, я вышел из него победителем, так как имел достаточно силы воли, чтобы устоять против соблазна, когда находился в кругу людей, почти всегда порочных; несмотря на дурные примеры, я остался чист и горячо благодарю за это Создателя; теперь я получаю награду, которой в настоящее время и пользуюсь."
1. Когда и каким образом Вы спасли жизнь г-ну Ж***?
"Во время прогулки верхом, я следовал за ним и заметил падавшее дерево, которое неминуемо должно было его раздавить. Тогда я громко закричал и позвал его, он повернул лошадь, а в это время дерево упало за его спиной."
Примечание. Господин Ж*** подтвердил нам верность этого рассказа.
2. Отчего Вы так рано умерли?
"Бог счёл моё испытание достаточным."
3. Какую же пользу могли Вы извлечь из этого испытания, если Вы не помните причины, его вызвавшей?
"В моём скромном положении у меня всё-таки оставалась частица гордыни, которую я должен был подавить в себе, и вот это испытание моё было удачно окончено, а иначе мне пришлось бы начинать снова. Дух мой в минуты свободы имел некоторое воспоминание, а при пробуждении у меня оставалось интуитивное желание противостоять моим дурным наклонностям. Такая борьба была для меня полезнее, чем если бы я ясно сознавал всё прошедшее. Воспоминание о моём прошлом возбудило бы вновь мою гордыню и наверно смутило бы меня, тогда как не зная ничего, я должен был бороться только с соблазнами моего настоящего положения."
4. Вы получили раньше блестящее образование; послужило ли оно Вам к чему-нибудь в Вашем последнем существовании, когда Вы не помнили приобретённых раньше знаний?
"Знания эти были совершенно бесполезны и даже неуместны в моём новом положении, поэтому они оставались в скрытом состоянии; теперь же я ими вновь владею. Впрочем, они всё-таки принесли мне пользу в том отношении, что развили мой ум и способности: я имел вкус ко всему возвышенному, и это предохраняло и предотвращало меня от всего низкого и бесчестного, что происходило перед моими глазами; без этого образования я верно был бы только лакеем."
5. Примеры самоотверженной преданности слуг своим господам имеют ли всегда ту же причину, т.е. прошлое существование?
"Не сомневайтесь в этом, это очень часто случается. Такие слуги часто бывают членами семьи или же, как я, облагодетельствованные, платящие долг благодарности и своей преданностью искупающие свои грехи и тем продвигающиеся к совершенству. Вы не можете себе представить, сколько случаев симпатии и антипатий проявляются в ваших жизненных отношениях, благодаря прежним существованиям! Нет, смерть не прекращает этих отношений, они длятся иногда многими веками."
6. Почему теперь так редки стали примеры самоотверженности и преданности слуг?
"Это надо приписывать эгоизму и гордости нашего века, происходящим от неверия и матерьялизма. Истинная вера уходит, а с ней и преданность; остаются только алчность и стремление к наживе. Но Спиритизм возвратил людям чувство истины и воскресит забытые добродетели."
Примечание. Ничто лучше этого примера не может доказать нам необходимость забвения прошлого. Если бы г-н Ж*** помнил, кем был его лакей, он был бы очень стеснён в своих действиях; ему было бы неловко, и он наверно не оставил бы его в этой должности и тем самым помешал бы ему в исполнении испытаний, которые им обоим были необходимы.
§238. АнтониоБ***
