Послание Смирнской Церкви

 

И Ангелу Смирнской

Церкви напиши. (2:8).

 

В первой Главе моего труда, толкование тайных пророчеств ап. Иоанна в так называемом Послании И. Христа Ангелу первой Ефесской Церкви было объяснено в конце Главы; после того, как были рассмотрены с критической точки зрения все деяния католической Церкви за период первого тысячелетия.

Здесь, во второй Главе, я решил изменить последовательность повествования и начать толкование тайных пророчеств ап. Иоанна в очередном Послании И. Христа, на сей раз Ангелу второй по счёту Смирнской Церкви в самом начале Главы. Это необходимо сделать потому, что если я начну толкование данного Послания в конце второй Главы, то мне придётся во многом повторяться, снова обращаясь к тем событиям, которые уже были рассмотрены ранее. В то же время, в данном случае, будет иметь место разбор не всего Послания сразу, как это было ранее, а постепенно, параллельно рассматриваемым событиям. Будет рассматриваться каждый стих; а если надо – каждое выражение и, даже отдельное слово. При этом всё толкование пророчеств будет рассмотрено через призму деяний Иерархов соответствующих Церквей (католицизма и православия) и будет соотноситься с теми событиями, что имели место в истории «христианской» Церкви 2-го тысячелетия. Считаю моё решение вполне уместным; ведь для читателя, в принципе, не имеет значения, где, в каком месте повествования будет рассмотрено то или иное пророчество ап. Иоанна.

А теперь обратимся непосредственно к стихам. На сей раз к Посланию И. Христа второй по счёту Смирнской Церкви, и посмотрим, как Иисус будет оценивать деяния вождей католицизма (папства Рима); какой вердикт вынесет Он им за их «усердный» труд. Напомню: временные рамки остаются те же, что и при Снятии второй Печати – (1000-2000 гг.) н. э.

 

1-ый стих: И Ангелу Смирнской Церкви напиши: так говорит Первый и Последний, Который был мёртв, и се жив (2:8).

Это вступление, словами которого подтверждается, что речь исходит от И. Христа. Был мёртв, то есть был в своё время мифически Распят, а затем якобы духовно воскрес: и се жив.

Хочу обратить ваше внимание вот на что. Если в Послании Ангелу первой Ефесской Церкви было семь стихов, причём довольно больших, то в Послании Ангелу Смирнской Церкви всего четыре стиха. Если принять во внимание, что первый и последний стихи это своего рода предисловие и послесловие, то всё Послание И. Христа Ангелу Смирнской Церкви составляет всего два стиха. Это говорит о том, что на негативные деяния Иерархов католической Церкви творившими их во втором тысячелетии, И. Христу просто нечего сказать. Нет слов, коими можно было бы охарактеризовать дела рук их.

 

2-ой стих: Знаю дела твои, и скорбь и нищету, – впрочем, ты богат, – и злословие от тех, которые говорят о себе, что они Иудеи, а они не таковы, но сборище сатанинское (2:9).

Знаю дела твои….

так говорит Иисус в каждом обращении к Ангелам семи Церквей, утверждая тем самым, что Ему всё ведомо, что Он всё знает, что будут творить церковники на этой земле.

В данном стихе (2:9), мне придётся толковать почти каждое слово; настолько весомо и объёмно иносказание, заложенное в них. Оно настолько обширно, что смысл слов и выражений данного стиха (Скорбь, Нищета, Богатство, Злословие, Сборище сатанинское и другие дела твои) будет раскрываться соответствующими разделами. И только после того, как будет описано всё, о чём говорится в данном стихе, в конце второй Главы, в разделе Послания Смирнской Церкви: продолжение, мы вернёмся к стихам № 3 и др.

 

Скорбь

 

Ибо возлюбили больше

славу человеческую,

нежели славу Божию

Иоанна: 12:43.

Знаю твои дела, и Скорбь… (продолжение толкования стиха 2:9/1).

 

Скорбь, с точки зрения русского языка, это крайняя печаль, горесть, страдание. Через суть и значения данного слова, ап. Иоанном передаётся вся гамма всего того, что пережили и перенесли истинные христиане, как в первом, так и во втором тысячелетиях, в результате тех грозных событий, которые огненно-кроваво-красным конём проскакали галопом по Европам.

 

* Скорбь вошла в сознание истинных христиан и пронизала их души ещё на заре становления папистского «христианства». Тогда, вожди папства Рима, твёрдо став на ноги, упрочили фундамент своей теологии придуманными ими и высосанными из пальца догматическими формулами, стали с неистовством расправляться со всеми течениями и направлениями в религии, воззрения которых не соответствовали духу папистов; не редко прибегая к помощи языческих властей.

 

* Разве можно без прискорбия говорить о том, как иерархи Церкви расправились с Гностицизмом – истинным христианством в эллино-римском мире (40). Как изживали из своих рядов великих мыслителей и религиозных философов в лице Василида, Валентина, их учеников и последователей. И только за то, что их верные и правдивые проповеди о Сущности Г. Бога, Его Эманациях, Циклах и Законах Природы созданных Творцом и т. п. всё это, и многое другое, никак не умещалось в рационалистических рамках религиозных воззрений «жалкой голытьбы» Иерархов папистского «христианства». Как они изжили Маркиона – самого ярого поклонника и последователя ап. Павла; приложившего огромные старания и максимум усилий, чтобы избавить его Послания от «иудейской закваски» ветхозаветных преданий. Именно Маркиону мы обязаны тем, что имеем возможность читать произведения ап. Павла, которые он первым собрал, систематизировал и выпустил в свет.

 

* Разве можно не скорбеть о тех десятках – а может быть сотнях – тысяч истинных христиан в лице гностиков, монтанистов, манихейцев, ариан, несториан, монархиан, павликиан и т. п., которых паписты огульно и бесцеремонно обозвали язычниками (еретиками); и с которыми так жестоко расправился тупой и духовно невежественный «как копчёная сельдь» (Л. Таксиль), безумный «христианин» испанец император Феодосий; превративший все эти движения в горы трупов и реки крови.

 

* Разве можно без боли в сердце и сострадания говорить о расправе со стороны «отцов» папистского «христианства», над истинными последователями Учения И. Христа в лице донатистов или новатиан, которые стремились лишь к тому, чтобы очистить Церковь от религиозной «грязи» «падших» – предателей духовных идей И. Христа и Его Апостолов.

 

* Разве не скорбь охватывает души истинных христиан, при воспоминании о жестокой расправе над противниками идолопоклонства (иконопочитания); всё стремление которых сводилось лишь к тому, чтобы устранить из религиозно-культового ритуала поклонение каким бы то ни было идолам, изваяниям, иконам и прочим творениям рук человеческих, которыми так обильно напичканы современные так называемые божьи храмы. Но их призывы поклоняться только Единому Богу – тому, что иже еси на небеси, а не каменным или металлическим идолам или намалёванным деревянным доскам не только не были приняты во внимание, но и стоили им жизни.

 

* Разве можно не скорбеть по уничтоженным крестоносцами (тевтоны) сотням тысяч человеческих жизней; и не только в Палестине, или на пути к ней, но и в Европе и России – Ледовое побоище при Александре Невском.

 

* И почему мы не должны скорбеть о десятках тысяч истинных христиан в лице катаров, вальденсов, альбигойцев и др. Франции, причисленных папством Рима к разряду еретиков и уничтоженных самым бесчеловечным и беспощадным образом; о чём мы ещё поговорим.

 

* Разве не скорбь вызывают в сердцах справедливых и честных людей всего мира действия пресловутой «священной», а на самом деле весьма грешной Инквизиции – карающего большого меча религиозной власти папства, перемоловшей в своих садистских жерновах многие десятки тысяч истинных христиан.

* Разве не горечь и страдания оставляют в сознании людей деяния папства Рима по уничтожению честных, смелых и праведных в своих религиозных убеждениях истинных христиан в лице Джордано Бруно, Яна Гуса, Иеронима Пражского и тысяч им подобных. Все они подверглись огульному и лживому обвинению, и казнены самым мучительным образом – живыми сожжены на кострах.

 

* К разряду деяний вождей папистского «христианства», о которых мы можем только скорбеть, можно отнести Варфоломеевскую ночь, действия контрреформации в период зарождения протестантизма, уничтожение коренного населения Америки во времена Конкистадора, и очень многое другое.

 

* Разве не боль и страдания прошли через сознание, души и даже тела староверов (старообрядцев) России от унижений, издевательств, гонений, преследований и расправ Никоновских (патриарха) узурпаторов, многие тысячи которых были замучены, изуродованы физически и безвинно убиенны. И только за то, что они хотели по-своему поклоняться и чтить истинного Г. Бога. Не на основе надуманных догматических формул, насильно вдалбливаемых в бездумные головы русского народа, а на основе древних традиций установленных ещё древними русичами – ариями, с их самой истинной и высокодуховной религией – ведизмом.

В какой мере люди науки заслужили жалящий сарказм покойного профессора де Моргана, который выразился о них, что

 «они носят сброшенные священнослужителями облачения, перекрашенные, чтобы избегнуть опознавания».

 Христианское духовенство, подобным же образом, одето в сброшенные языческими жрецами одежды, действуя диаметрально противоположно моральным предписаниям своего Бога, но, тем не менее, восседает в качестве судьи над всем миром. Умирая на кресте, замученный Человек Скорбей простил своих врагов, Его последними словами была молитва о них. Он учил своих учеников не проклинать, но благословлять, даже своих врагов. Но наследники св. Петра, самозваные представители на земле того самого кроткого Иисуса, не колеблясь, проклинают всякого, кто бы ни противился их деспотичной воле. Кроме того, не был ли «Сын» уже давно оттиснут ими на задний план? (3, т. 3, с. 20).

Если проанализировать историю «христианской» (папистской) «религии», то весь её путь пронизан и пропитан страданиями, горечью утрат, и Великой Скорбью; как по невинно убиенным, так и по несостоявшимся и не претворённым в жизнь проповедям ап. Павла, а значит истинного Учения И. Христа.

 

Нищета

 

Только чистота ума видит Бога.

3, т. 3 с. 404.

 

Знаю твои дела… и [твою духовную] Нищету… (продолжение токования стиха 2:9/2)

 

Здесь в слове нищета представленном в иносказательном смысле, речь идёт не о материальной, а о духовной нищете, которая прослеживалась в деяниях иерархов политической Церкви на протяжении двух тысяч лет н. э., вплоть до наших дней. Духовная нищета отцов папистского «христианства» стала проявляться буквально с после апостольского времени, когда жалкая голытьба меркантильного епископата Запада (Рим) начала огульно и бесцеремонно формировать христианские общины, прежде всего ради количества овец, в ущерб их качеству – духовности.

Значимым моментом проявления духовной нищеты стал Никейский (325 г.) собор. На нём с подачи и при усердии западного епископата был принят пресловутый Символ веры, который нельзя назвать иначе, как очисткой грязной совести кучки мусора в руках Г. Бога епископов его принявших; вкупе с язычником (Верховным жрецом митраизма) императором Константином. В этом документе, который является Кредо папистской «христианской» религии нет совершенно ничего, что говорило бы о религиозных воззрениях И. Христа, – как Учении истинного христианства.

С этого времени западный епископат во главе с папством Рима всё больше и больше стал погружаться в трясину духовной нищеты и отступничества от истинного христианства. С особой силой это проявилось в тот период, когда император Феодосий уничтожил десятки – а может быть и сотни – тысяч ни в чём не повинных людей христианской веры, имевших иные религиозные убеждения отличные от отцов католической Церкви. Тем самым он большим мечом «христианского» варварства расчистил путь западному епископату к престолу св. Петра, что стало символизировать победу папистов над Учением И. Христа.

Загнав себя в болото духовной нищеты придуманными «жалкой голытьбой» папства якобы христианских догматических формул в виде всевозможных сущностей, сил, волей, форм и прочей отсебятины, папство Рима постепенно ушло от истинного религии проповедуемой ап. Павлом.

Окончательно папство Рима погрязло в болоте духовной нищеты тогда, когда жестоко расправилась с врагами идолопоклонства (иконопочитания) и стала усиленно насаждать этих идолов в своих так называемых божьих храмах.

Как ни парадоксально покажется, но эта духовная нищета зародилась, выросла, созрела и набрала силу на основе Вседозволенности (впоследствии – непогрешимости) власти папства, как диктатуре, и Богатстве – двух самых страшных Зол в религии и вере. Папство Рима, не зная ни в чём никаких ограничений в придуманном им Символе веры, постепенно утопая в трясине материальных пороков и религиозных заблуждений, настолько сильно и глубоко ушло в эту духовную нищету, что выбраться оттуда у него уже не было сил.

Какое точное определение – или характеристику – даёт И. Христос пророческими словами ап. Иоанна духовному состоянию «христианской» Церкви и её вождям времён 2-го тысячелетия. Он прямо говорит им:

 

Знаю твои дела и [вашу духовную]…нищету…

Для того чтобы подтвердилась правота пророческих слов ап. Иоанна, давайте в следующих Разделах проследим за тем, как папство Рима 2-го тысячелетия купаясь в роскоши, богатстве и материальном благе, духовно и греховно падала вниз; как богатея материально, оно становилось духовно нищей.

 

Диктатура

 

Если бы умному человеку

пришлось выбирать для себя

религию по тем людям

которые её исповедуют, то,

вероятно, христианство было бы

последним из того, что он выбрал.

3. т. 3, с. 284.

 

Знаю твои дела… и [твою духовную] Нищету… (продолжаем толкование стиха 2:9/3).

 

Насытившись крестовыми походами и оставшись неудовлетворёнными их результатами – не обретя власти на Востоке – папы Рима решили отыграться на светской власти Запада.

Любой человек, кто хоть немного знаком с историей папистского «христианства» не понаслышке, и не по загаженным литературной слащавостью школьным и институтским учебникам, тот непременно отметит для себя невероятное стремление папства Рима к верховенству в реальной жизни.

В первом тысячелетии связь между Властью Церкви и государства, нашла своё воплощение в религиозно философской концепции «христианского» теолога и религиозного деятеля блаженного Августина; в виде его теории о двух мечах и двух градах («О граде божием»). Он противопоставлял малозначимому земному граду – государству, весьма значимый по превосходству большой град в лице «христианской» Церкви. При этом заявлял, что если в руках государя меч (власть) светский, то в руки Церкви Бог вложил меч духовный. Надо понимать тот самый Большой меч из пророческих слов ап. Иоанна при снятии 2-й печати. Но, что самое главное, меч светский должен непременно служить интересам Церкви.

Что представлял собой этот теологический «учитель» Церкви, на философские «спекуляции» (3, т. 3, с. 91) которого до сих пор опирается «христианская» Церковь, достаточно прочитать его всего лишь одну фразу, касающуюся Ада, чтобы понять каким теологическим невеждам, мракобесам и духовным обскурантам отдавала и отдаёт предпочтение Церковь.

 

Разве у нас нет заверения этого учёного-богослова [Августина], что Ад, тем не менее, находится в центре земли, ибо «Бог чудом снабжает центральный огонь воздухом» (3, т. 3, с. 25).

Комментарии, как говорят в таком случае, – излишни!

Во втором тысячелетии борьба Церкви за светскую власть продолжилась с ещё большим размахом и ожесточением, о чём свидетельствуют слова папы Климента 7-го:

 

В мире существуют только две могущественные власти; сам Бог поручил им охранять порядок: папство и империя неразрывно связаны между собой, они служат одному и тому же делу: удар, нанесённый папству, разит империю, ровно, как и удар по короне обрушивается на крест.

Но размахивание двумя мечами – обладание двумя властями, к чему стремились всеми силами Иерархи католической Церкви – имело бы место только в том случае, если короли и императоры стран Европы всячески угождали бы им, были приспешниками и исполнителями их воли. Однако не все короли и императоры испытывали такое желание, а оставаться только с одним духовным мечом вождям Церкви было мало. Им были нужны оба меча, но для этого нужно было стать выше любого короля или императора. Это и стало их главной целью.

В начале второго тысячелетия, Священная Римская империя созданная на развалинах франкской державы, получила в наследство очень сильное влияние на католическую Церковь. Но это никак не могло устроить папство. По мере становления и укрепления влияния Церкви, её неуёмные аппетиты на светскую власть стали расти с каждым днём. Желание католической Церкви подмять под себя буквально всё, стать полновластным владыкой всего и вся с особой силой проявилось во времена понтификата папы Григория 7-го (1073-1085) и оформились в его знаменитом «Диктате пап». Вот лишь некоторые фрагменты из его 27-и статей, которые он сам, или его ближайший сподвижник кардинал Деусдедит, сформулировал в своей обширной переписке:

 

Бог есть дух, он господствует над материей. Точно также и духовная власть стоит над светской властью.

Только римский первосвященник может быть называем вселенским.

Он один непогрешим. Только он один может издавать новые законы, соединять или делить епархии.

Без его повеления никакой собор не может называться вселенским.

Он не может быть судим никем.

Римская Церковь никогда не ошибалась и никогда не впадёт в ошибку.

Римский первосвященник имеет право низлагать императоров.

Он может освобождать подданных от клятвы верности неправедным государям. Папа должен носить на себе знаки императорской власти:

 народы и короли обязаны целовать ему ноги. Христиане обязаны безоговорочно повиноваться его велениям.

 Они обязаны даже убивать своих властителей, своих отцов и детей, когда это приказывает папа. Они должны служить лишь орудием в его руках. (63, с. 137).

Сатанинская логика изувера и диктатора «святой» политической Церкви партии переворота!

Если читатель усомнится в подлинности приведённой цитаты, приняв сие за вымысел или плод больного воображения ярого критика католической Церкви, то я, убедительности ради, в качестве подтверждения вышеизложенного, могу процитировать историка С. Г. Лозинского («История папства»), где повторяется то же самое, только в сокращённом виде:

 

Вдохновлённый «Лжеисидоровыми декреталиями» автор «Диктата» провозгласил, что папе одному принадлежит право назначения, смещения и перевода епископов, разрешения важных юридических споров, созыва соборов, суда и наложения на императора и князей церковных наказаний, освобождения подданных от присяги верности «неправедному» императору или князю, возложения на императора его знаков отличия и т. д.; никто не имеет права судить папу, а князья должны целовать у папы ногу в знак всеобщего повиновения тому, кто является наместником Христа и продолжателем дела апостола Петра, бывшего римским епископом (33, с. 101).

А теперь задайте себе вопрос, дорогой читатель. Как понимать весь этот диктаторский маразм? Это что, действительно религия И. Христа, проповедником теософских идей которого должен быть папа? Или это нечто от Сатаны и Дьявола? Разве этому учил И. Христос? Разве это проповедовал апостол Павел? Разве требовали они, чтобы во имя непомерных амбиций, Тщеславия, мании Величия и т. п. какому-то духовному невежде целовать ноги, или «убивать своих отцов и детей» если они не устроят того или иного мракобеса в сутане.

Возвращаясь к толкованию стиха (2:9), я вправе спросить: разве всё выше процитированное не является той духовной Нищетой, о которой пророчествует ап. Иоанн, имея в виду папство Рима? На мой взгляд, это больше чем духовная нищета, перед которой меркнет даже идеологическая пропаганда Гитлера и фашистская риторика Геббельса!

 

Ему [папе Григорию 7-му] было шестьдесят лет, когда он взошёл на папский престол. Однако годы не отразились на нём. Воля его оставалась непреклонной. Человек он был жестокий, хитрый, лицемерный политик, который под маской смирения мог раздавить человека как паука. Он мечтал подчинить Церковь абсолютной власти папы, освободить её от светского влияния, от власти императоров и королей. Словом, Григорий 7-й мечтал об абсолютной Церковной монархии.

Чтобы достичь этого, он не останавливался ни перед каким преступлением, ни перед каким предательством, действуя испытанным оружием клириков и владея им в совершенстве (63, с. 136).

Претензии папства шли очень далеко.

Григорий 7-й намеревался принудить всех христианских королей принести ему ленную присягу и обязать их к ежегодным денежным взносам в пользу папского престола (33, с. 104).

 

«Святая»  политическая Церковь папства Рима ! диктатуры и религиозного маразма кучки мусора в руках Г. Бога.

Не считаясь ни с какой реальностью Григорий 7-й провозгласил не только абсолютную власть пап, как в Церкви, так и государствах где существовала «христианская» религия, но и их непреложную святость; какими блудодеяниями в делах они не занимались и как бы не греховодничали.

 

Провозглашение догмы о непогрешимости папы может быть рассмотрено как последняя степень религиозного агностицизма, церковного цезаризма и материализма веры. Она лишает воинствующую и думающую Церковь своего оружия и достоинства.

Нет надобности в И. Христе, так как у нас есть папа. Пусть мрак властвует в сознании, лишь бы Церковь существовала (М. Реньер).

 

Стоит ли после этого удивляться тому, что папы Рима стали называть себя не иначе, как наместниками Бога на Земле (земными богами).

С возмущением Григорий 7-й отвергал, как опасную ересь, мысль, что земная власть может не быть подчинена власти апостола, и утверждал, что кому дана власть закрывать и открывать небеса, тот тем паче может по своему усмотрению решать все земные дела. «Не настолько золото ценнее свинца, – говорил Григорий 7-й, – настолько власть священническая выше царской (33, с. 105).

Таким образом, присвоив себе никем не ограниченную власть – как одно из двух самых страшных Зол в делах религии и веры, папство Рима стало всё больше уходить от путей элементарного Евангелизма, не говоря уже о деяниях святых Апостолов или религиозных воззрений И. Христа.

Как проявление той вакханалии, что имела место при борьбе за власть между папами и государями, можно привести в качестве примера взаимоотношения между папами Григорием 7-м и Пасхалием 2-м с одной стороны, и королём (императором) Священной Римской империи Генрихом 4-м. Стараясь избежать отлучения от власти на очередном соборе, созываемом папой Григорием 7-м, Генрих 4-й не смотря на суровую зиму, снег и трудности перехода, переваливает через Альпы и прибывает к замку Каносса, где в это время отдыхал папа Григорий в окружении своей любовницы графини Матильды.

В течение трёх дней…король вынужден был,…не принимая пищи, ожидать в снегу перед оградой, когда Григорий смилуется и простит его (63, с. 144).

В конце концов, уже при папе Пасхалии 2-м Генриха 4-го всё же заставили отречься от престола в пользу своего сына, ставшего императором Генрихом 5-м. Сын по требованию папы заковал в цепи своего отца и отправил в тюрьму. Однако Генриху Лимбургскому удалось спасти Генриха 4-го из заточения, и он смог убежать в Льеж. Незамедлительно последовала энциклика папы Пасхалия 2-го, верного последователя папы Григория 7-го, князьям Франции, Германии, Баварии, Швабии и Саксонии в отношении сбежавшего короля:

 

Преследуйте всюду, – писал он, – Генриха, главу еретиков, и всю его шайку. Вы никогда не сможете принести богу более приятной жертвы, чем жизнь этого врага Христа,

 который намеревался вырвать у первосвященников верховную власть.

 Мы повелеваем вам и вашим вассалам замучить его самыми жестокими пытками. Мы дадим вам отпущение грехов, как прошлых, так и будущих, и вы после смерти своей войдёте в небесный Иерусалим (63, с. 155).

Вот оказывается в чём причина такого злобствования папы – намерение вырвать у первосвященников верховную власть. Да за такое дело надо было не просто замучить его самыми жестокими пытками, а разорвать на куски и съесть его даже не посолив, как каннибал император Бокасса 1-ый.

 

Это послание, которое может служить образцом клерикального стиля, привело в негодование даже некоторых церковников. Льежский епископ отправил первосвященнику послание, в котором он с большим достоинством и очень энергично выразил чувства, вызванные свирепой буллой папы. Вот наиболее примечательные строки из его ответа первосвященнику:

«Кто дал право святому престолу предписывать совершение убийства в качестве достойного деяния, святость которого может очистить человека не только от прежних грехов, но и от будущих? Даже таких грехов, как кровосмесительство, воровство и убийство? Рекомендуйте такие преступления гнусным наёмникам Рима; что касается нас, то мы отказываемся повиноваться.

Даже в древнем Вавилоне не было варварства, гордости, идолопоклонства подобных тем, которые царят ныне в святом городе! (63, с. 156).

Стоило какому-нибудь королю или императору чуть отвернуться от Церкви и перестать, перед ней холуйствовать, как она в лице пап решительно, строго и бесцеремонно пресекала эти попытки. В связи с этим нельзя не упомянуть о взаимоотношениях между императором Священной Римской империи Фридрихом Барбароссой и папами Адрианом 4-м и Александром 3-м.

 

Оба великих соперника – папство и империя – в лице двух властолюбивых владык снова столкнулись в поединке. Каждый из них считал свою власть божественным установлением. Уже при первой встрече Фридрих, как пишут историки, отказался держать под уздцы лошадь папы, как того требовали традиции того времени, и оскорблённый Адриан отказал королю в разрешении лобызать его туфлю. Целый день прошёл в переговорах, чтобы склонить высокомерных повелителей к уступкам (63, с. 173).

В эпоху понтификата Александра 3-го,

Когда Фридрих Барбаросса вынужденный закончить войну с папой, запросил мира, Александр 3-й, как рассказывает историк Фортунат из Ульма, установил для него следующий церемониал: «Когда с него было снято отлучение, Фридрих с большой пышностью вступил в Венецию; приведённый к Александру 3-му, который вместе с кардиналами и епископами ждал его в атриуме храма св. Марка, он снял с себя королевскую мантию, и пал ниц на оба колена, головой касаясь земли. Александр выступил вперёд, положив ногу на шею государя, в то время как кардиналы громко запели слова псалтыря: «Ты наступишь на василиска и сокрушишь льва и дракона». Фридрих воскликнул: «Первосвященник, эти слова относятся к святому Петру, а не к тебе». – «Лжёшь, – ответил Александр, – эти слова написаны об апостоле и обо мне».

И прижав изо всей силы шею императора, заставил его замолчать, после чего он позволил ему подняться и благословил его.

В это время собор запел: «Тебя, бога, хвалим».

Может, вы думаете, что этот церемониал утолил тщеславную душу наместника? Ничуть не бывало!

Его святейшество придумало ряд новых трюков. На следующий день после упомянутой церемонии Александр 3-й отправился в храм святого Марка на торжественную обедню и Фридрих с жезлом в руке исполнял функции церемониймейстера, шествуя впереди святого отца и расчищая для него путь среди толпы…

Всю обедню, которая продолжалась немало времени, император стоял на хорах.

При выходе папы из храма император простёрся ниц, облобызал ему ноги и пешком сопровождал папу во дворец, держа под уздцы его коня (63, с. 178-179).

Вот до какой нравственной извращённости и духовной опустошенности (Нищеты) может довести любого, далеко не умного человека, её Величество Власть. Как утверждает известный афоризм:

Власть развращает любого человека, а Абсолютная Власть развращает Абсолютно!

 

А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас и благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас (И. Христос Мф. 5:44).

 

Тому учил и требовал так поступать И. Христос! Ну а как всё обстояло на самом деле, вы это прекрасно знаете из многочисленных публикаций на тему из жизни совершенно «святых отцов» «христианской» Церкви..

В связи с этим несомненный интерес представляют отношения между папой Григорием 9-м и императором Священной Римской империи Фридрихом 2-м, с точки зрения борьбы за власть; когда последний не пожелал пресмыкаться и холуйствовать перед диктатурой «святого» престола.

Отказавшись от участия в очередном крестовом походе, Фридрих 2-й возвратил свои войска назад. Разгневанный папа Григорий 9-й отлучил его от Церкви. В ответ Фридрих 2-й прислал папе весьма откровенную грамоту, которую он приказал зачитать в Капитолии, свидетельствующую о бренных делах католической Церкви.

Народы Италии! Римская Церковь не только растрачивает средства, которые она вымогает, пользуясь суеверием христиан, но она осмеливается низвергать суверенов и делать их своими данниками. Мы не будем сейчас говорить о поборах, симонии и торговле церковными должностями, обо всём, чем она оскверняет весь Запад, ибо всякий знает, что папы подобны ненасытным пиявкам. Священники утверждают, что Церковь – наша мать. Напротив, она обращается с нами, как жестокая мачеха, лицемерно называющая нас детьми; она рассылает во все края легатов, которые подстрекают к погромам, воруют богатства правителей и народов.

В руках Церкви мораль Христа служит оружием во имя накопления богатств, оружием, позволяющим церковникам действовать так, как действуют разбойники на большой дороге. С помощью индульгенций Церковь бесстыдно торгует правом совершать преступления, она беззастенчиво раздаёт лучшие места в раю, кто приносит ей больше денег. Что ж, приговор суров, но справедлив! (63, с. 192-193).

Когда это воззвание было обнародовано, папа Григорий впал в ярость. Выждав определённое время, когда Фридрих 2-ой всё-таки отправился с войсками в Палестину, папская армия накинулась на владения императора.

 

Вот что писал один из приверженцев Фридриха 2-го о том, как воевала папская армия:

«После вашего отъезда, государь, святой отец собрал многочисленную армию с помощью Жана де Бриенна. Его легаты проникли в наши земли, заявляя, что сразят вас мечом, раз им не удалось сразить вас анафемой.

Их войска жгли селения, грабили землевладельцев, насиловали женщин, опустошали поля.

Не останавливаясь ни перед чем, не уважая ни храмов, ни кладбищ, они разворовали священную утварь и разграбили могилы. Никогда ни один первосвященник не позволял себе столь гнусных дел. Ныне они поставили стражу во всех портах, чтобы захватить вашу особу, если вы явитесь с небольшой свитой. Нам также известно, что его святейшество интригует против вас даже на святой земле, где вы теперь находитесь. Он заключил соглашение с храмовниками, чтобы сразить вас кинжалом подосланного убийцы. Да хранит вас бог от неверных, а ещё больше от папы и его приверженцев» (63, с.193-194).

Заключив соглашение с султаном, Фридрих направился обратно в Италию на борьбу с папскими войсками. Папа Григорий узнав, что император решил захватить Сардинию, обрушился на него с новой, обстоятельно мотивированной анафемой:

Мы отлучаем Фридриха, ибо он называет нас антихристом, Велиалом и князем тьмы, ибо он помешал нашему легату преследовать альбигойцев, ибо он завладел землями Церкви, в частности Сардинией, ибо он отказался вернуться в святую землю. Мы объявляем всех его подданных свободными от присяги, и запрещаем под страхом смерти, повиноваться ему до того дня, когда он придёт просить нашей милости (63).

Ответ Фридриха 2-го не заставил себя ждать:

 

Знайте же, легковерные народы, – писал Фридрих, – что настало время открыть вам глаза на верования…. Неужто разум не подсказывает вам, что лишь бездельники, заинтересованные в обмане, могут утверждать, будто бога произвела на свет девственница?

До каких же пор вы будете верить в силу пап, этих кровосмесителей, воров и убийц? Не бойтесь их жалких и смешных угроз, на которые я сумею ответить оружием! (63, с.196).

Пришедший на смену Григорию 9-му папа Иннокентий 4-й также не был лишён властных амбиций. Договор о мире, подписанный папой с людьми Фридриха, к тому же преданными римской курии гласил:

Император обязуется возвратить земли, отнятые им у святого престола, а также в публичной исповеди признать, что, по внушению дьявола, он отказался подчиниться требованиям Григория 9-го. Кроме того, император обязан заявить;

что первосвященник, будь он даже величайшим преступником, один обладает верховной властью над всеми христианами, независимо от их ранга… (63, с. 199).

Вдумайтесь в эти слова, дорогой читатель:

…будь он даже величайшим преступником, [идиотом, кретином, маразматиком] он (папа) один обладает властью над всеми христианами….

Ну, чем не Учение И. Христа!? Или проповедь ап. Павла? Просто прелесть! Почти слово в слово как у великих Учителей христианства. Разница небольшая: настолько мизерная, что на неё не стоит обращать внимания. Иисус призывал любить врагов своих, благословлять и даже молиться за них, а папы Рима призывали всего лишь их уничтожать. Только и всего!

Вот вам псевдо «христианская» религия папистов и их вера в какого-то Г. Бога, которая так метко, категорично и справедливо охарактеризована И. Христом как Духовная Нищета. В этом отношении И. Христос абсолютно прав, характеризуя Иерархов папистского «христианства» через пророческие слова ап. Иоанна, как бы говоря:

Вы «нищие» духом, «хотя и богаты» материально.

Воистину! Именно так!

Борьба с инакомыслием

Деспот без жертвы – слова,

лишённые смысла; власть,

которая не заботится утверждать

себя внешними, хорошо

рассчитанными эффектами,

подвергается риску, что люди,

наконец, начнут сомневаться в

её существовании.

3, т. 3, с. 17

 

Знаю твои дела …и [твою духовную] Нищету… (продолжение токования стиха 2:9/4).

 

Тот великий духовный порыв и религиозный экстаз, что вложил ап. Павел своими проповедями в души людей принявших христианство, не мог в одночасье выветриться из их сознания, и в течение многих веков продолжал будоражить их религиозные чувства. Эта духовная возвышенность и нравственная чистота истинных христиан, с течением времени переходила как бы по наследству от поколения к поколению; от одних народов к другим, минуя границы пространства и времени. От первых христианских общин ап. Павла к общинам гностиков; через них к монтанистам; далее к арианам, новатианам, донатистам, несторианам, павликианам, борцам с идолопоклонством (иконопочитанием) и т. д.

Во втором тысячелетии Павловский дух свободомыслия, этической нравственности и теософской возвышенности, присущий истинным христианам, обрёл право на существование в различных религиозных движениях в лице катаров, альбигойцев, вальденсов, и т. п. Всех их объединяло одно и единственно общее для всех них – чистота истинно христианской веры; что легко проследить по религиозно духовному состоянию и культовым обрядам этих общин.

 

Большое место в идеологии почти всех ересей занимает обличение зла, царящего в мире.

Прежде всего, их мишенью выступало духовенство – его алчность, награбленные им богатства, непрекращающаяся практика дальнейшего безжалостного грабежа народа, роскошная жизнь, разврат, царивший среди духовенства, высокомерие и надменность служителей божьих.

Всё это противопоставлялось евангельским образам Христа и апостолов, не имевших имущества, проповедовавших скромность и презрение к жизненным благам, милосердие и всепрощение и, конечно же, всеобщую любовь. Еретики отрицали право духовенства на монополию в делах веры. Вальденсы, например, утверждали, что проповедовать слово божие имеют право все, в том числе и миряне, что месса, которую служат священники, не имеет никакого значения, а молитва, произнесённая в любом месте, не хуже той, которая прочитана в церкви (29, т. 1, с. 251).

Катары, что в переводе означают «чистые», в своих религиозных воззрениях как бы перекликались с новатианами и донатистами первого тысячелетия, боровшихся в своё время за чистоту христианской религии; стремившихся очистить свою Церковь от «падших» – предателей религиозных идей И. Христа.

Катары исповедовали истинно христианскую веру, а потому в отношении некоторых деяний католической Церкви в части теологических воззрений и отправлений культовых обрядов, у них имелись свои взгляды, отличные от утверждённых папством Рима.

Катары не всегда принимали на веру учение католической Церкви, правильно полагая и видя на деле, что данное учение в виде Символа веры, придуманное «жалкой голытьбой» епископата Запада для себя, является для него ни чем иным, как источником материальных благ. Они, например, не признавали высосанного из пальца папистского учения о Чистилище, которое было придумано духовно невежественными отцами католической Церкви только ради своего обогащения. Катары, как и ранние христиане первых трёх веков н. э. не воздавали должное придуманному вождями Церкви поклонению всевозможным мощам, а точнее – костям покойников. То же самое касалось креста, так называемой святой воды, а тем более идолов в виде икон.

Особое возмущение вызывали у катаров физическая эксплуатация людей, как со стороны светских властей, так и со стороны Церкви в виде пресловутой десятины; или всевозможные поборы, скрываемые под маской приношений и пожертвований якобы Г. Богу. В связи с этим, они отвергали всякую собственность и осуждали богатство в любом виде. В соответствии с учением И. Христа и проповедями ап. Павла, катары, как и кумранские ессеи, считали разделение людей на богатых и бедных самым страшным Злом, поскольку все люди равны перед Г. Богом. Весь материальный мир они считали – и не без оснований – исчадием Зла, погрязшем в плотских удовольствиях и иллюзорных наслаждениях. Поэтому они называли себя чистыми («катарами»), противопоставляя, тем самым, свои общины и себя, остальному греховному миру.

У катаров, например, как и у протестантов не было никакой духовной иерархии, а все члены общины делились на верующих и «совершенных» – учителей, наставников.

 

В религиозном отношении вероучение катаров по сути своей являлось гностическим, и сами катары были исключительно одухотворёнными людьми, верившими в чистоту духа и порочность физической плоти.

И хотя их убеждения не совпадали с алчными устремлениями ортодоксальной римской Церкви, ненависть папы к альбигойцам была вызвана на самом деле кое-чем другим, представлявшим куда более страшную угрозу для Рима. Было принято считать, что катары являются хранителями величайшего священного сокровища, связанного с фантастическими знаниями древности…

Опровергая все обвинения, факты свидетельствовали о том, что Церковь катаров была Церковью всепоглощающей любви к ближним,

 а сами альбигойцы являли собой пример беззаветной преданности делу Иисуса.

 Веря в Бога, Святой Дух и вознося молитвы Всевышнему, они создали образцовое общество со своей собственной системой социального патронажа, с приютами для бедных детей и больницами для неимущих. Катары даже Библию перевели на провансальский диалект, их альтруистическая деятельность в равной степени приносила пользу и остальным жителям Лангедока.

Альбигойцы не были еретиками, они просто не принадлежали к официальной Церкви. Проповедуя свои идеи исключительно благопристойно, они не нуждались ни в назначаемых сверху священниках, ни в богатом убранстве церквей своих соседей-католиков. Святой Бернард говорил, что

«нет проповедей более христианских, нежели у катаров – их нравственность безупречна».

 И всё же армия папы, прикрываясь маской богоугодного деяния, пришла, чтобы стереть их общину с лица земли (12, с. 310).

Но что толку папству Рима до «безупречной нравственности катаров», и их решимости иметь свои религиозные убеждения отличные от папских. Значит, надо было заставить их поверить в «земного бога» – папу и преклонить пред ним колена, или уничтожить. Третьего было не дано.

Такие, или примерно такие – как вариации на одну и ту же тему – религиозные убеждения имели место в общинах альбигойцев, богомилов, вальденсов и т. п. Эти движения проповедовали – и исповедовали – такие религиозные взгляды и убеждения; которые никоим образом не укладывались в рамки тех догматических формул, что преподносились отцами папистского христианства и вдалбливались в сознание овец стада Христова. Так, например:

 

Основателем секты вальденсов был богатый лионский купец Пьер Вальдо, который, раздав своё имущество бедным, бродил по стране,

 призывая народ отказаться от суеверий, осквернивших истинную веру.

 Подкрепляя свои доводы безупречным поведением, Вальдо привлёк на свою сторону многих последователей, которые стали именовать себя вальденсами.

Учение вальденсов отвергало всякое церковное служение, кроме проповеди, все таинства; оно утверждало, что, хлеб может питать только лишь тело, духовной же пищей является милосердие. Вальдо считал, что всякий христианин – священник; он осуждал индульгенцию и внешнюю обрядность римской католической Церкви (63, с. 176).

В этих религиозных движениях 12-го века папство Рима увидело для себя большую опасность. Трудно, да и невозможно, было скрыть от глаз широкой христианской общественности то противопоставление чистой духовности и безупречной нравственности истинного христианства этих движений с одной стороны, и духовной нищеты католической Церкви с другой, богатевшей с каждым днём на нещадной эксплуатации своих прихожан. Современник этих событий Монета из Кремоны пишет:

Среди бедняков было много таких, которые умирали с голоду и которых приводили в ужас и возмущение, несметные богатства Церкви.

С напряжённым вниманием и с внутренним волнением слушали они «слово божье», исходившее из уст еретиков, требовавших отказа Церкви от мирских наслаждений и возврата к временам, когда бедность считалась величайшей добродетелью. Что же удивительного в том, что городская голь шла в секту катаров и другие еретические секты и пополняла их ряды свежими силами? (33, с. 121-122).

Это противопоставление древней Церкви новой и всё громче раздававшиеся требования вернуться к первоначальному христианству

дали возможность папству скрыть настоящий характер недовольства Церковью и отождествлять его с еретическим движением – катарской ересью, которое отказывалось признавать духовенство, погрязшее в мирских наслаждениях. С помощью суровых преследований ереси Церковь и папство стремились сохранить своё социально-политическое и духовное господство в Италии (33, с. 117-118).

К требованиям этического и духовного характера со стороны истинных христиан – катаров, нередко присоединяло свой голос и простое население, требовавшее социальной справедливости и защиты. Это красноречиво проявилось среди альбигойцев, получивших своё название от города Альба – одного из центров катаров – входившего в состав обширного средиземноморского французского побережья Лангедока со столицей в Тулузе.

В лагере «врагов христовой веры» участвовали разнообразные социальные группы с различными интересами.

 Однако их объединяло одно – ненависть к римскому гнёту (33, с. 119).

В несравненно большей степени, нежели среди феодалов, ненависть к Церкви проявлялась в широких массах народа. В городах Лангедока была сильна ненависть ремесленников, в частности ткачей, к многочисленным монастырям. Нередко ткачей отождествляли с еретиками. Ненависть к «разжиревшей» Церкви находила широкое распространение и среди крестьян, страдавших от чрезвычайно тяжёлых церковных повинностей и с озлоблением относившихся к

тунеядству Церкви, жившей в роскоши и довольстве.

 Альбигойская ересь содержала элементы «крестьянско-плебейской ереси», представляла оппозицию против феодального строя, выступавшую под флагом оппозиции церковному феодализму. Опасность для Церкви и папства была тем сильнее, что ненависть охватывала все слои населения….

Целые местности были поголовно объяты чувством злобы по отношению к Церкви (33, с. 126-127)

Противопоставление чистой Церкви и общин катаров грязной Церкви папистского «христианства»; желание широкой истинно христианской общественности Лангедока вернуться к первоначальному (раннему) времён ап. Павла христианству; требование беднейшего населения этой провинции элементарной социальной справедливости, ставило под угрозу само существование католической Церкви как института религиозной власти в Лангедоке во главе со своими вождями. Эта угроза расширялась с каждым днём, охватывая своим влиянием всё новые города, провинции и страны.

 

12-ый век был периодом разгара движения катаров. Оно охватило Северную Италию, Южную, а затем и всю Францию, Фландрию, проникло в Швейцарию, Германию и Англию (29, т. 1, с. 252).

Такую «еретическую заразу» в виде истинного христианства катаров, позволивших себе иначе – иными, чем папство Рима глазами – посмотреть на положение дел в католической Церкви, терпеть было уже нельзя; значит, она должна быть искоренена любыми средствами. Но ещё задолго до организации крестовых походов против катаров, вальденсов, альбигойцев и т п., при папе Луции (1181-1185), Латеранским собором был принят указ, направленный на борьбу с «ересью». Вот лишь несколько цитат из этого указа, совершенно «святой» политической Церкви, который гласил:

«Нет таких суровых мер, перед которыми дрогнет Церковное право судие, (правильно: церковное кривосудие) чтобы уничтожить ересь, расплодившуюся в наши дни во множествах провинций…»

Сколько ненависти в этих строках, сколько бешенства! И этот человек, призывающий к мести – глав Церкви, которая проповедует прощение и рекомендует, когда бьют по одной щеке, подставлять вторую:

«Мы сразим этих гнусных сектантов вечным проклятием; мы осуждаем на вечную кару тех, кто даст им убежище или защиту, тех, кто посмеет называть их «совершенными верующими» или какими-либо другими еретическими именами. Мы повелеваем всех, кого изобличат в содействии еретикам, будь они клирики или духовные лица, лишить церковного звания и предать светскому правосудию. Если же они окажутся мирянами,

 мы повелеваем: предать их самым страшным пыткам, подвергнув испытанию огнём, железом, бичеванию и сожжению заживо».

Великолепно! Пытка, бич, железо, огонь за одно преступление – именовать «совершенным верующим» человека, усомнившегося в наличии тела Христова в кусочке хлеба…

Вот какой указ был принят Латеранским собором. Комментировать его излишне. Мы позволим себе сделать лишь один вывод:

среди хищных зверей на первое место следует поставить клирика» (63, с.182-183).

Любое инакомыслие, непослушание, отказ платить десятину или недовольство какой-либо социальной несправедливостью пресекалось папством на корню; сурово, жестоко и без колебаний. Как правило, всё списывалось на еретиков посмевших подвергнуть сомнению нелепые церковные догмы.

Не долго думая папство Рима объявило все эти истинно христианские движения врагами Христовой веры и повело с ними самую решительную борьбу; с отчаянием и остервенением выплёскивая всю, годами накопившуюся злобу, на мыслящих иначе, чем иерархи папистского «христианства».

 

При этих обстоятельствах папство и решило организовать крестовый поход против Лангедока. За участие в походе, за готовность беспощадно истреблять «врагов христовой веры», папство обещало всякого рода земные и небесные блага. По призыву Иннокентия 3-го в Лангедок устремились из разных концов Франции жадные до грабежа рыцари, всякие социальные отщепенцы, толпы фанатиков, бывших во власти священников и монахов.

Богатейшие города и селения были разгромлены и уничтожены крестоносцами.

В один день в церкви Магдалины в Безье было перебито 7 тысяч человек, большинство которых состояло из женщин, детей и стариков.

Из ряда городов были изгнаны поголовно все жители, а их имущество было роздано крестоносцам. В награду за свои подвиги грабители были приравнены к тем, кто шёл освобождать «гроб господень» в Иерусалиме. Следом за крестоносцами шли представители духовенства, чтобы среди оставшихся в живых искоренять дух ереси и безверия. Так в замке Минерва, разрушенном

⇐ Предыдущая39404142434445464748Следующая ⇒

Поделиться: