Мальчик, девочка и велосипед.

«Подожди! Дай нормально сяду!»

Ерзает на сиденье за его спиной.

Как это они поедут! Это же не мотоцикл!

Проходи, проходи! Сами разберутся!

 

На переходе.

Девушка переходила дорогу на перекрестке. Ничего особенного. Она шла опустив голову, о чем-то грустно думала...

Нежные чувства существуют для того, чтобы не было страшно жить и умирать.

Если они есть – эти нежные чувства.

Если есть два человека с нежными чувствами... Если всё без обмана, без притворства...

Тогда уже не страшно.

Если, если... Сколько этих «если»!

 

 

Улыбка.

Какая-то женщина на ходу улыбнулась ему, проходя мимо.

«Кто она? Зачем? Я ее знаю?» Слегка беспокойные вопросы. Без ответа.

Может быть, она просто так улыбнулась.

 

 

Орхидеи.

Красивый, серебристого цвета автомобиль. В полумраке белеет лицо женщины. Угадывается. Вечернее платье с глубоким вырезом. Изящество и молодость…

Тонкий мир буржуазных ценностей. Ветерком. Дуновением. Что-то почти нереальное.

Как орхидеи, которые продаются иногда в прозрачных коробочках.

Они проедут по черным улицам с раскисшим грязным снегом на дорогах. Серебристые и изящные – по отдельности и в целом.

Это можно понимать и как что-то с другого этажа, иного измерения какой-то все-таки общей для всех жизни.

Там все такие. И все в таком. Неудивительным ни для кого.

Кроме прохожих с этих черных улиц, топчущихся по плохо убранным тротуарам.

 

 

Будущее.

«Ну что же, это хорошо!» - только и можно о них сказать. Сходу. Всегда теряешься в такую минуту. Да и что сказать!

Может быть то, что эта их совершенно еще очевидная первоначальная нетронутость, невинность, которую они еще не пережили, не изжили в себе, это, может быть, самое ценное, что вообще может быть в их жизни.

Это ожидание, смутное предчувствие неизъяснимо прекрасного будущего, которое вот-вот развернется перед ними!

Это будущее, которое, может быть, прямо сейчас и начинается, оно так же прекрасно, как и смутно помнимое райское прошлое Евы.

Если бы можно было остановить время на этой минуте их жизни, на этой невинности! Почти эдемовской незамутненности!

Но нет, они бегут дальше по жизни! Надевают капюшон, выходя из метро на морозную улицу, и бегут!

На занятия, должно быть.

 

 

Французы.

«Elle fut encore dans l`age des amours…» - из Анатоля Франса.

У французов, с их культурой нежных отношений, глубоко и тщательно проработана терминология таких отношений.

«Умеют сказать».

 

 

Нежность.

Все-таки их растят в нежности для нежности. Чтобы она в них образовалась и проросла. Чтобы они в свое время сами растили кого-то дальше в нежности.

Это взято за основу глубоким народным чувством, миропониманием, инстинктом...

А если эта цепь наследственных инстинктов как-то прерывается, тогда вся жизнь деградирует.

И маются на этом свете эти существа, не знающие, что такое нежность, не умеющие ее воспроизводить.

 

 

Природное.

Инстинктивная природа человека. В женщине она проявляется особенно явно. На то он и инстинкт, что живет в человеке вне контролируемого сознания. Может быть, там, где ему нашел место Фрейд, может быть, где-то еще.

Не отменяемая биологическая сущность человека. С природой не забалуешь. Не спрячешься в умозрительные предписания самому себе.

Конечно, это не значит, что не надо пытаться очеловечивать эту сферу!

А в некоторых случаях этого вообще категорически не следует делать.

Иногда вдруг видишь на лице женщины проявления ее главного природного инстинкта! Она несет его внутри себя... Соблюдает приличия... Но понятно, что все в ее жизни, кроме этого, на самом деле - пустяки.

Как некоторые высокомерные кинорежиссеры объясняют, что есть главное в кино, а потом добавляют: «А все остальное – литература». Так же и с природой женщины. Все, кроме ее главного предназначения, - это «литература».

Воображение.

- Воображение ничуть не хуже женщин!

- Воображение часто кажется даже лучше живого человека, живой женщины.

- Женщину достойную воображения еще поискать надо!

Сказать.

Можно моментально это почувствовать. Слепо, не раздумывая, будто окончательно...

Вспоминаешь такое как возможность. Конечно же.

От одного взгляда. Когда ничего еще лишнего. Эти изгибы, эти линии... Стиль этакий... Мариинский...

Балетоманские заметки.

Сказать хочется. Но нельзя! И не можешь. И почти невозможно.

Берешь на вооружение возможность существования стихов-ребусов вроде этого:

 

РЕЙМС — ЛАОН

Я видел озеро, стоявшее отвесно, —

С разрезанною розой в колесе

Играли рыбы, дом построив пресный.

Леса и лев боролись в челноке.

Глазели внутрь трех лающих порталов

Недуги — недруги других невскрытых дуг.

Фиалковый пролет газель перебежала,

И башнями скала вздохнула вдруг, —

И, влагой напоен, восстал песчаник честный,

И средь ремесленного города-сверчка

Мальчишка-океан встает из речки пресной

И чашками воды швыряет в облака.

4 марта 1937

Почему нельзя сказать то же самое, но попросту?

В случае с балетоманом NN это понятно, но ОМ!

Нельзя спугнуть пугливую мысль-чувство? И как об этом скажешь! Не впадая.

Нет, ну их! Эти ребусы!

Ни подумать, ни сказать...

«На связи».

Света. Как только выходит утром из дому, сразу достает мобильник и, пока идет до метро, успевает сделать краткий звонок. Ему. Очень краткий, чтобы не компрометировать. Да Ему и некогда.

Ну, а потом у Светы на связи подружка. И ее интересно послушать, и подружке интересны «последние новости». Что было или чего не было. Если ничего не было, то хотя бы, какой у Него голос был...

 

Европа.

Им психологи, ну, или кто-то еще внушили многие как бы полезные в жизни вещи. Например, то, что надо все время улыбаться, быть, хочешь–не хочешь, любезным, говорить разные приятные слова. И тоже – надо не надо - почаще. Они так и поступают.

«Я тебя люблю». – «И я тебя люблю».

Бесстрашно говорят о таких экстремальных вещах! Они легко слетают с их языка. Привычно легко. Почти легкомысленно. Безответственно легко. Автоматом. Как затверженные слова молитвы. С потерей первочувства, первопонимания…

У них солнечный, улыбчивый европейский мир. И это просто слова.

 

Мужчина и женщина.

Потребительское отношение к женщинам. В этом всё. Вроде не совсем человек. Всего лишь женщина.

То есть это – потребление, употребление, пользование - на первом месте.

Потом уже остальное – как сложится.

И одиночество. Обоюдное.

 

Слово.

Откуда-то знаешь, что это называется «угловатостью». Такое слово придумали для того, чтобы как-то прилично описывать ощущения от созерцания изящества, звериной естественности молодых женских существ.

Так в антропологии ищут промежуточные звенья между обезьяной и человеком.

Вот и такие слова нужны, чтобы уловить в природе эти переходы от детской молодости к чему-то позднему, взрослому.

 

Дружба.

У нее совсем мужская дружба с мальчиками. Она пьет с ними, курит, ругается, болеет за «Зенит», ничуть не стесняется своего женскопольного естества. И они ее не стесняются. Они внешне ничем не отличаются.

То что ниже пояса – только какие-то не особенно важные индивидуальные особенности. У них они такие, у нее немного другие. Это даже удобно. Взаимоудобно. Ко всему прочему.

Скрепляющие дружеские отношения особенности строения тела.

 

Винодел.

- В тебе не хватает романтической закваски. Чтобы вино начало бродить поскорее, нужны дрожжи, которые остаются в старых бочках.

- Ты, что ли, эта старая бочка!

«Рай. Любовь».

Ульрих Зайдль. Мерзопакости.

С возрастом это просто становится неэстетично. Может быть, в первую очередь.

ГБ не хочет этого видеть.

Люди не хотят смириться с потерей молодости, любви, отношений…

Ищут и не находят...

Тот потеряный рай.

Одиночество плотской, биологической жизни.

Мягкая.

Мягкость - именно от молодости.

Без риска впасть в мерзкие пошлости нельзя сделать из этих мыслей, или, скорее, полуощущений-полумыслей, слова. 

Можно это отличать в реальности. И впускать в самого себя. Это ощущение молодой мягкости, гибкости, податливости, текучести... Еще ждущей и льнущей, готовой к тому, что только и есть ценного в этой жизни.

 

Марта.

Вот она такая, как есть... Что же делать! Приговоренная к самой себе. Настороженно смотрящая унылыми умными глазками, недоверчивая, односложная...

Всегда представляешь, как таким, как она, на 8 Марта дарят на работе казенный букет и говорят прочувствованные дежурные слова о весне, любви, женском счастье... А они терпеливо сносят издевательство. Потому как, что еще остается им в этой фальшивой жизни!

«Адмиралтейская».

Встретить ее в пустом зале станции метро. Лучше, конечно, чтобы станция была красивая. Например, «Адмиралтейская». Встретиться с ней на платформе. Поезд промчится в туннель, и можно будет поцеловать ее.

Один два случайных свидетеля – не в счет.

Поцеловать, убедиться в ее улыбке... Ну, а потом пойти куда-нибудь.

Опять же, если выйти на «Адмиралтейской», то буде куда пойти взявшись за руки.

 

 

Марита.

«11 октября 2017 года ушла из жизни Кавжарадзе Лика Виссарионовна».

 

Два портрета. Один – времени съемок «Древа желания», другой один из последних.

Никогда не поймешь этого. И не примешь. Не хватает разума, мудрости, философичности, еще чего-то, чтобы вместить это в понимание.

 

Ангельское детство.

Они все почти бывают ангелами. Но время делает их приземленными, земными, смертными, стареющими, умирающими...

Одни сопротивляются этому. Это бывает глупо и смешно.

Другие ничего не замечают.

Третьи прячут внутрь своего ангела. И сами в него прячутся.

 

Природное.

Это чувство... Рядом с ними... Или при малейшем, случайном, ничтожнейшем прикосновении. Даже просто при определенном, достаточном, сближении. 

Чувствуешь себя частью чего-то непреодолимо могучего, природного, живого, биологического, захватывающего всё человеческое естество без остатка.

Как можно этому сопротивляться!

Какая-то упругая, все пронизывающая силовая волна проходит через человека.

Только подождать надо. Чем дольше предварительное ожидание, тем эта непреодолимость ощутимей.

Короче, Льва Николаевича в этом вопросе пока не понять.

 

Шарапова.

Во время этого она весело кричала, пародируя Шарапову. Это были первые месяцы их совместной жизни, они не боялись еще потревожить детей. Их еще не было. Они их только-только делали.

Впрочем, в те времена Шарапова ходила только в третий класс и не могла так кричать.

 

С самого утра.

Высокая, сильная, размашистая... А еще бодрая, со смешками...

И это с самого мрачного ноябрьского, с дождиком и снегом утра!

Не иначе инопланетянка! Как там звали такую же - в голливудском фильме? Селеста! Во как!

Инопланетянка, идущая к метро со своими товарками после ночной смены на мебельной фабрике.

 

Трое.

Утро. Два парня и девушка. Идут откуда-то. Из ночного заведения!

Приятели ведут ее «на хату». Она согласна. Ей щекотно.

Она не отставала от них всю ночь. Хоть и видела, что они бесцеремонны, непочтительны, совсем ее не уважают. И вообще никого не уважают. Но что-то ее удерживало рядом с ними. Она забавлялась, веселилась, смеялась от каждой глупости.

Что-то же будет дальше! Этого хочется. Что бы то ни было. Да известно что! Но ей именно этого и хочется.

Эта неприбранная, прокуренная комната со смятой постелью. Эта приближающаяся неотвратимо определенность...

 

Начало.

- Я правильно понимаю? – сказал он, протянув руку и дотронувшись до нее.

- Все тебе надо объяснять!

- Значит, правильно.

 

Вместе.

Ходят вместе по улицам. Прислушиваются к своим ощущениям друг от друга. Ждут, когда начнут в них проявляться те полулегендарные высокие чувства, о которых так много всем известно по книгам и кинофильмам. Нащупывают это в себе.

Главное - они готовы раскрутить свое легкое увлечение друг другом во что-то более значимое. Многие обходятся без всего этого. Но эти – простодушные, юные, с романтическими представлениями... Они пробуют.

 

До или после?

Идут, держась за руки. Наверное сказали уже друг другу все положенные соответствующие слова.

Или эта часть отношений была скомкана физиологией, и слова не понадобились?

А то что идут, держась за руки, - это уже такая малость сама собой разумеющаяся! Ей уже совсем не придают значение. И обговаривать словами не пришлось.

 

Ухажер.

Мучает ее своим рационализмом. Не так нудно, конечно, как это делал Альфрёд Терентьевич, – тот вообще был идиот, но и в этом варианте есть что-то жуткое, неотвязное, фатальное.

 

Другая история.

*

- «Губки бантиком. Вынь да положь». Ни тени сомнений в таком далеком от рационального подходе к этому выбору.

- И что?

- И вот!

*

Воспоминания Веры Прохоровой.

«У Роберта Рафаиловича было четыре жены. Он пребывал в постоянном поиске идеального спутника жизни».

Рихтер, кто-то еще... Несчастно женились. В этом что-то есть.

Когда смотришь на некоторых... Случайных, с улицы... Думаешь – вот же! Но нет...

И Верочки Прохоровы, верные, одухотворенные, не вульгарные, готовые на все... остаются не у дел.

А потом мемуары пишут. Уже после всего.

Но виноваты, конечно, Светики или кто там еще.

 

В автобусе.

Демкина и Леха ехали в автобусе.

Блаженство или, по крайней мере, отрешенность - на лице сидевшей Демкиной.

Лохматый Леха стоял рядом и смотрел в окно. Его рука была на ее плече.

 

Такая вот!

Хорошо, здорóво, большими глазами... Смотрит на мир. Все интересно. И долго еще будет интересно.

Пока не догорит, а потом не дотлеет, а потом еще пока не остынет.

Вот она такая – большая, румяная, бескомплексная, умная, веселая, неунывающая, крепко сделанная, полна жизни…

Еще ни капли умудренного жизненным опытом пессимизма. И слава Богу!

 

 

Летнее кафе.

Кофе, сигарета, девушка – стандартный набор для летних кафе.

Вместо кофе, впрочем, чаще видишь пиво. Это, наверное, случай продвинутых, уже бестрепетных отношений.

 

 

Мастер и Маргарита.

- Мастер ремцеха и Маргарита из планового собираются пожениться. Ну не смешно ли!

- Почему смешно?

- Тебе это ничего не навевает?

- Нет.

- Нет? Ну же! Вспомни! Мастер, Маргарита... Ну!

- А как фамилия мастера?

- Фамилия? А в самом деле! Какая была фамилия у Мастера?

- А в плановом я вообще никого не знаю.

 

 

 

с2

Словарь.

 

Атрибут.

«Атрибут – это что? – «Ну, это немного по-философски, но, в общем-то, это то же самое, что «причиндалы».

 

 

Буржуа.

Возможность употребления старых слов. Буржуазия. Буржуа. Ушла двойственность, недоговоренность и, в то же самое время, грубая приблизительность смысла, вкладывавшегося при Советах в это понятие. Всё стало на свои места. Никакие не «новые русские», а просто буржуа. Они делают деньги.

Благородство.

«В нем не хватает благородства». Такой постановки вопроса даже и намека не встречается. Это выведено за скобки производственно-деловой жизни. Приучила советская система. Приучила жить по критериям идеологической, административной, финансово-экономической и т.п. целесообразности. А всякие там отжившие, дворянско-мелкобуржуазные, абстрактно-человеческие, вшиво-интеллигентские понятия перестали употребляться в повседневной жизни.

Кому об этом скажешь! Засмеют.

Благородство, порядочность... Понятия, которые многое бы проясняли в нашей жизни.

В каком-то фильме что-то такое было. 

«Высота». Тот, что с Рыбниковым и Макаровой.

Вот оно:

"Столько в наших анкетах разных вопросов - нужных, а ещё больше ненужных. А надо бы ещё одну графу завести: "ПОРЯДОЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК/НЕПОРЯДОЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК" - а ненужное зачеркнуть".

«Так то ж в кино!»

 

 

Б/у.

«Гуманитарка, секонд хэнд... Слова-то какие! А раньше все это называлось просто «б/у».

 

 

Дзюдо.

Это похоже на бытовую полуинтеллигентскую драку: хватаются за пижамы, бестолково тянут друг друга, как если бы оба соперника не умели драться по-настоящему и свой пыл расходовали на запугивания путем трясения за грудки.

 

 

ЖАКТ.

«ЖАКТ» – памятник эпохе из одного слова

 

 

Загар.

Загар. Подкоптилась в отпуске.

- У тебя холодного копчения или горячего?

- Что?.. Не говори! Горячего, конечно.

Горячее копчение – загар на юге. Холодное копчение – загар в Новгородской области.

Заграница.

«Заграница? Там ничего интересного нет. Похоже на внутренности компьютера - аккуратно, чисто, занятно, даже живописно, но непонятно, как устроено».

 

Интеллигент.

Слово «интеллигент» придумали разночинцы в 19 веке. Оно должно было обозначать образованных, «культурных» людей. Необходимо было такое понятие, чтобы отделить себя от остальных не-дворян. Тщеславное слово. Оно ставило кухаркиных детей вровень с «благородиями», уравнивало их если не по происхождению, то по интеллектуально-образовательным качествам. Потом это стало социальным понятием.

 

 

Интервью.

Она знает слово «интервьюировать», но пользуется выражением «взять интервью». Так надежней.

«Искренне».

*

Изыскания на тему слова «искренне».

«Думать искренне». «Искренне думал».

Если слово «думал» здесь обозначает «считал», «предполагал» и т.п., то можно принять такое словоупотребление. Так и говорят сплошь и рядом, хотя в буквальном смысле это что-то неестественное. Как можно думать не искренне! Внутри своего сознания!

*

ТВ. «Я искренне волнуюсь».

В мире всеобщей фальши постоянно приходится уточнять, усиливать сообщение о таких, в общем-то, не контролируемых человеком вещах.

Еще говорят: «Я искренне рад». Или: «Я искренне сочувствую».

*

«Как искренне любили...» Тоже абсурдная фраза. Как можно неискренне любить!

*

«Искренне не понимает». Здесь все правильно. То есть не прикидывается непонимающим.

*

«Искренне заплакал».

С этим надо разбираться. Наверное можно более точно выразить свою мысль.

*

«Господи!..» - нет, не искренне. Надо прерывать молитву.

*

Формулы для работы с персоналом:

«- Но ведь…

- Я понял, что ты хотел как лучше, а теперь искренне согласись и иди исправлять!»

*

«Жена словами помогает мужу не пить. Он искренне готов послушаться».

*

«Литературой могут серьезно и искренне серьезно заниматься только наивные, ничего в ней не понимающие люди. Вроде Петра Ивановича. А те, для кого это хлеб насущный, каждодневная работа, как раз ею и не занимаются».

*

Есть загадочные случаи употребления слова.

«Искренне завидую».

«Неискренне ругался».

«Неискренне погладил по голове».

«Неискренне похлопал ее по заду».

«Искренне заплакал».

«Научился неискреннему добродушию».

С этим надо разбираться. Наверное можно в каждом случае более точно выражать свои мысли.

 

 

Крутые

Крутые. Они ходят - руки в карманах. У них ничего нет, кроме их бритых затылков. Деловые люди. Днем бизнес, вечером еда и женщины.

Мат.

*

Три матерные выражения, услышанные по пути. Бывало больше. А тут только три раза. «Бля» - не считается.

Это как статистика преступлений. «Обстановка стабилизировалась и находится под контролем».

*

Улица. Мат-перемат. Молодые пиволюбы обоего пола.

Отношение к ним? Как к гадящим на глазах почтенной публики собакам. Им можно. Это такие существа. Их другими не сделать. Без волшебства.

Да и с волшебством... Был такой чудак - Незнайка, который с помощью волшебной палочки превратил ослов в коротышек.

*

Матерщина. Форма проявления неприятия окружающего мира. Беспрерывное – для связи слов в предложении – выражение этого неприятия. Что с ним церемониться - с этим миром!

Как ответная реакция на враждебность мира к этому маленькому, невоспитанному, необразованному, никому не интересному, не получившемуся человеку.

*

«Пусть матерятся, а то придумают вместо мата еще более страшные слова», - что за мысль!?

*

А он не боится мата. Мирное сосуществование. Это как своеобразные знакомые – не злые, не дураки, но своеобразные. Принимаешь их такими как есть.

*

Слова. Те, что нельзя произносить в «приличном» обществе. Хотя, казалось бы, предмет есть, и его надо же как-то называть! Для этих предметов существуют несколько названий. Одни «приличные», другие почему-то нет. И там, и там звуки, буквы. Но одни из них нельзя произносить добропорядочным гражданам.

Наверняка никто это специально не придумывал, а все сложилось само собой.

Может быть, для того, чтобы отличать «приличных» от «неприличных». Те, кто признают какие-то условности, в словоупотреблении, те и во всех остальных сферах жизни будут проявлять культурную, социально ориентированную норму. С ними можно иметь дело. Если не признают никаких правил и норм, тогда, о чем с ними говорить!

Но иногда хочется специально продемонстрировать высшую степень эмоциональной выведенности за рамки нормы. Тогда все такое и пригождается.

*

Матом выразил свое эмоциональное состояние.

*

Чуть ли не каждое слово приколачивал, как гвоздями: «Я ему, б…, покажу, на х.., б…»

*

Такие уже пожилые на мате разговаривают.

На мат положенные разговоры.

 

 

Монтаж.

Смешное школьное занятие. Стиходекламирование по очереди. Звонкими пионерскими голосами.

- Нас водила молодость в сабельный поход…»

- Нас бросала молодость на кронштадтский лед.

- Боевые лошади Уносили нас,

- На широкой площади убивали нас…»

Мудрость.

Мудрость - доверие к некоторым вещам. В конце концов, начинаешь доверять некоторым вещам и сознаешь, что это и есть та самая мудрость.

 

 

Народный автомобиль.

Народный автомобиль... Вещи с подмоченной репутацией. Автомобиль для плебса. Народные дачи – голубятни с парниками под полиэтиленовой пленкой. Народное кино... Мексиканские сериалы что ли? Народный отдых. Народные развлечения. Народная комедия…

Неподлинность.

Неподлинность. Это как увлечение собиранием пивных этикеток или портретов артистов.

 

 

Нотариат.

Нотариат. Болтают неустанно. Как тяжело им, наверное, замолкать перед сном. Надо остановить этот локомобиль, эту молотилку, эту словесную жнейку… Резко: раз - на рубильник. И тишина… Вероятно, потому, что предмет разговора у всех примерно один, круг проблем тот же, набор понятий и лексикон одинаков, кажется, что мозги им разливали из одной бочки. Совершенно отчетливое впечатление, будто во всех этих разных по виду, полу, возрасту, образованию, происхождению и так далее людях внутреннее, психическое содержимое одно и то же. Разлили на одной фабрике, укупорили...

 

 

Онтология.

Разница в одну букву: Онтология и онкология. Бытие или небытие. Быть или не быть.

 

 

Оптимизм.

Сигналит машина на улице. Значит, на соседний завод что-то привезли. Значит, что-то ещё делают. Точат, собирают, подгоняют, настраивают, испытывают... Что-то возят - привозят и увозят. Сторожа сторожат. Ворота на запоре. Есть бензин. Нетерпеливое гудение перед воротами. Пробивается. Сквозь тотальную погруженность в ватное, глухое непонимание. Тон у машины какой-то социалистический. Наверное машина старой марки.

 

 

Политкорректность.

«…и разных прочих шведов…» - сейчас бы сказали: «Неполиткорректно».

 

 

Подсознание.

К слову «подсознание» относишься с иронией. Темное это дело. Нахватанностью отдает. Из умных книг. Взятое напрокат. Взятое на веру. Удобное слово. Можно этим словом закрыть большой кусок реальности.

 

 

Присяга.

Присяга, клятва, даже простые подписи под документами – это такие оставшиеся в наследство от прежних времен способы привязать живое существо к чему-то внешнему по отношению к человеку как таковому – к законам, к государственной необходимости.

Попытки построения мостиков между чем-то интимно человеческим и юридической нормой общественной жизни.

А совсем недавно в ходу была еще одна, упраздненная ныне, «привязка» - к более высоким, чем земной закон, инстанциям: «Вот тебе крест!»

Пухшнур.

Такое ласковое «пушистое» слово! Для изделия, сделанного из «канцерогенного» материала!

 

 

Революция .

«L`annonce de la revolution en Corse». Введение, объявление революции. Считается, что обыватель знает, что такое революция. Своего рода средневековый карнавал, развенчивание (Бахтин). Свобода! Ура! Все на улицах, крики, смех. Школьники не ходят в школу. Никто не работает. Что менять в жизни всегда находится. Надо ломать старое. «Отсталой корсиканской провинции надо было привить парижскую моду на революцию». Манфред.

 

 

Солнечная система.

После ТВ-передачи о глубинах космоса.

Конечно всё чудесно в этом мире! Юпитер, на который нельзя приземлиться, замороженный Плутон, безжизненный Фобос… А здесь всё хорошо. Дождик шёл всю ночь и утром по-летнему всё зазеленело - да уж, откладывать лето дальше некуда, клочковатые облака несутся по небу… Чудная планета Земля! А ведь шаг в сторону и… Венера, шаг в другую – Марс. На Венере хоть и есть облака, но не такие располагающие как на Земле. Про Марс и говорить нечего - хуже всякой пустыни.

Есть, конечно, и на Земле пакостные вещи…

 

 

Урочище.

ПМРО «Приход храма Святой мученицы царицы Александры в урочище Сосновка» получил от ГУП «ТЭК С-Пб» технические условия на присоединение к сетям теплоснабжения с нагрузкой 0,079 Гкал/час.

ПМРО – «Православная местная религиозная организация».

Такие прозаические вещи как ТУ на тепло и тут же целый набор не от мира сего понятий: «храм», «Святая», «мученица», «царица»!

Да еще будто нарочно вытащили в обиход совсем не употребляемое запросто слово «урочище».

«Уро́чище — в широком смысле, народное название любого географического объекта или ориентира, о котором договорились («уреклись») люди.

И все это - в казенную, техническую, юридическую бумагу!

«Чудны дела твои, Господи!»

 

 

«Успешность».

Смешное понятие для этого мира. Неустроенного, распадающегося, расползающегося…

Тем более странно – «успешный!» - в отношении писателя. 

В чем это он мог «успеть»? Куда?

 

 

Чубушник.

«Зацвел чубушник». Снижение. Вместо: «Зацвел жасмин», который согласно ботанике вовсе не жасмин, а чубушник. Почему-то его все называют жасмином.

«Не «почему-то», а благодаря «жасминному» запаху».

Экскурсоводы ботанического сада регулярно борются с этим всеобщим заблуждением. Но «чубушник» всё равно не прививается. «Не звучит». «Чубушник, чуб, чубук, чурбан...»

Шпага.

«Мужчина со шпагой», - произносишь мысленно и чувствуешь - не звучит как-то.

«Мужчина в шляпе» - это нормально. Для общественного транспорта 60-80-х годов 20 века.

До этого были времена, когда в ходу было суровое, дисциплинирующее - «гражданин».

Еще раньше – более теплое, единящее - «товарищ». 

И где тут «шпага»! Д`Артаньян, Пётр Гринёв, Суворов...

Но вот же он! «Мужчина со шпагой».

Только не в атаке и не на дуэли, и шпага не на поясе и не в руках, а в специальном спортивном чехле-рюкзаке. Стоит себе на эскалаторе. В задумчивости. «Мужчина со шпагой».

По-другому не скажешь.

 

 

Экономайзер.

- Перенесите сюда секции от экономайзера! Они там за сараем.

- Чаво?

- Ну, там за сараем лежат такие ребристые железные хреновины. Перенесите их сюда!

 

 

Эстрада.

«Пошлость» эстрады. Вырванное, раздутое, замусоленное, выпяченное, проданное… человеческое чувство. Одни конфетки и пирожные вместо нормальной еды. При всём старании – это грубое притворство, профанация, красивость, неистинность, на потребу, до отвращения...

 

 

Эшелон.

«Петроградское небо мутилось дождем, на войну уходил эшелон…» Эшелон. Это слово прочувствовано здесь. Может быть впервые. Важное слово в лексиконе 20 века. Эшелоны Гражданской войны. Эшелон с добровольцами. Эшелон с хлебом. Эшелон дров. Потом другая война. В мирное время – состав, грузовой состав. Война – значит эшелон. «Уходят эшелоны, а ты глядишь им в след, рязанская мадонна, солдатка в двадцать лет…» «Эшелоны идут на Восток». «Воинский эшелон». «Эшелон с танками». «Отстал от эшелона»…

 

 

Юбилей.

Юбилей – это когда из обычной жизни делают что-то жанровое.

Жизнь не драма, не комедия, не трагедия и т.д., по крайней мере, в чистом виде.

А вот с помощью юбилея пытаются сделать из такой вот обыкновенной, будничной жизни, в которой намешано всякое, что-то с отчетливой жанровой окраской. Закамуфлировать эту жизнь, представить ее в каком-то несколько непривычном - презентативном - виде. В праздничной упаковке.

В этом что-то театральное, балаганно-цирковое.

Оно и смотрится без раздражения только, когда видишь актерско-режиссерские юбилеи. Им это положено. Это для них часть профессии. Очередное представление. Бенефис. Они без этого не могут.

 

 

Ясли.

Мальчик - с мамой за ручку. Говорят о яслях.

«Ясли», - повторяет мальчик за мамой. У мамы в запасе еще один вариант: «Ясельки». Чтобы ребенок думал об этом учреждении без опасений. Ласковое такое слово: «ясельки».

В общем-то у слова осталось два более-менее живущих в практике языка значения.

«Ясли» - это ДОУ, «дошкольное образовательное учреждение»

 И «ясли» - из библейского обихода.

Реальный, материально-бытовой смысл слова стерся, потерялся с исчезновением старого деревенского быта. И современный человек сразу и не скажет, что это такое.

 

 

с3

 

 

Словесность

Словесность.

Словесность. Занятие такое. В центре - словесность. Вокруг неё всё остальное. Не мысль, не идея, а словесность. Можно не понимать чего-то, можно сидеть, безыдейно сидеть, с пустой головой... И заниматься словесностью Почти - «словоблудием». Всё нужное появляется в процессе. Такой метод.

 

 

Цена слов.

*

Не понять... Всё уходит в слова. Ему, «словесному» человеку, очевидно бессилие, бесполезность слов во многих ситуациях.

*

Мы знаем цену словам. Потому что сами их порождаем, вернее выращиваем. Как садоводы. Искренность слов... Трудно ошибиться. Не соврешь. Это как если бы было написано на лице.

*

Странная жизнь. Неглубокая. Поверхностная.

Он не научился правильно реагировать на слова. Он словесник. У него всё – в словах. Он привык много сил тратить на бесплотные слова. Он живет в словесном мире. Его заводят, ранят, вдохновляют… слова. Это какая-то неправильная жизнь.

*

Подкладываешь слова и шагаешь всё дальше. По мысли - как по болоту. По словам.

*

Пытаешься заштопать словами дырявые мысли.

*

В какой-то момент понимаешь, что эту жизнь невозможно распутать словами. А можно только еще больше запутать. С этим соглашаешься, но это ничего не меняет. Продолжаем «распутывать».

 

 

Словесная работа.

*

Хайдеггер. «Основание основания основания».

Чем-то - усилиями нашего сознания - наполненные оболочки слов. И дальше – игра словами в таком их виде, с таким их пониманием.

И это религия своего рода. Там все содержание тоже упрятано в слова. Ими и живут.

*

Попытки словесного раскрытия этого мира. Выковыривание смысла с помощью словесной способности человека разумного. Пока у человека не появилась эта способность и потребность в этом, мир был цельным и живым.

Инструмент познания. Странный и чуждый миру как таковому.

Пока не начнешь копаться в… В чем?

Пока не начнешь добывать понимание в этом мире, и не подозреваешь о бесчисленных связях, осложнениях, противоречиях, мозговывертах, которые по недоразумению привязываются к познаваемым объектам.

Все эти сложности привносит в эти объекты сам человек в процессе словесного оформления своих мыслей.

Хайдеггер пишет книгу про одну только фразу: «Nihil est sine ratione»!

Словесная руда.

Другого инструмента нет.

Слова – как чешуйчатые сколы с монолита целостного понимания чего-либо.

*

Словесная реальность.

Работа со словами. И с понятиями. Все будто бы возможно! И все позволено.

Чудо слов.

Заворачивание понятий в слова.

И заворачивание реальности в понятия.

Что такое бесконечность? Кто ж скажет! Никто не знает! Но слово для называния этого непонятного есть. Так и живем.

*

Занят «словесной» работой. Организацией понимания с помощью слов. Организацией передачи этого понимания другим людям. Поддеванием этого мира, этой жизни словами. Добывание смысла именно словами.

Иногда достаточно поменять порядок слов, найти нужную информацию, вспомнить подходящее слово...

*

Подбирают слова. Всюду. Слова, образы, дуновения идей... В каком-то не проходящем почти никогда тоскливом ощущении. Не веришь уже в спасение. И всё же ищешь, пытаешься уловить что-то. Ищешь неиспробованное лекарство, как ревматики из фильма с Никулиным и Пляттом.

*

«Надежда? На то, что найдется какое-то такое-этакое удивительное сочетание слов?

Смешные надежды!

А что еще здесь может быть – в этом занятии? Словоразвешивательном! Ничем, кроме слов, одни слова!»

*

«Сколько слов можно накопить за годы! А за десятилетия! А за жизнь! Невообразимо!»

*

«Переварить это обилие философствования...»

Философия, как и религия, – «словесные» вещи.

Философия, религия, психология, литература... Словесность разного качества и форм.

*

Всегда задача – нащупать твердую словесную почву для мысли. Ищешь ее, угадываешь, подкладываешь разные слова...

*

Иногда кажется, можно находить, нащупывать эти словесные возможности проникновения в суть, прежде не поддававшуюся определению.

Надо работать над словом. Не просто рассказывать фабульные истории, не просто пользоваться языком как средством передачи какой-то связной информации, а все время пытаться строить отношения в первую очередь со словом, работать со словом, добиваться от слова высвечивания смысла всего увиденного в зрелище жизни.

Легко сказать! Но почувствовать, как это бывает, все же можно.

Так работали – каждый по-своему – некоторые русские авторы в 20 веке. Не все подряд. Первое, что приходит в голову: Гоголь, Лесков, Бунин, Шергин, Олеша, Платонов, Зощенко, Шолохов, Шкловский, Цветаева, Мандельштам, Катаев...

Это совсем особое направление в авторской работе, с особым отношением именно к словесной ее составляющей.

Конечно, никто специально не изобретал что-то невиданное, не опробованное авторами до них.

У них каким-то образом получилось войти в такие взаимоотношения со словом, чтобы слово перестало быть просто чем-то служебным – инструментом для передачи необходимого содержания. Слово становится у них равноправным участником, наряду с самим автором, процесса выявления смысла. Все самое главное происходит не только в сознании автора, но и во взаимоотношениях словесного материала в сиюминутном процессе написания текста. Слова будто начинают жить на листе бумаги своей жизнью, по своим законам.

Как именно это у них получалось, понять сложно. Можно только почувствовать. С удивлением.

*

По поводу того, что «мысль изреченная есть ложь».

Конечно, никакая не ложь. Просто это уже не совсем то, что было, когда это звучало в голове. Произнесенное – это другое. Написанное на бумаге - это вообще сильно третье. Лучше или хуже? Вопрос. Но другое. Другая местность. Можно не узнать и заблудиться.

Материальность письменного слова все как-то меняет.

Слова на бумаге дают новый толчок мысли.

И теперь важно не только «что», но и «как».

*

Убеждаешься иногда совершенно очевидным образом в волшебной силе словесных занятий. Пользуясь все тем же ограниченным набором слов, можно ухватывать смыслы до того не схватываемые. Иногда просто перестановкой слов, их столкновением в тексте... И будто мир становится ярче, понимание полноценнее, отчетливее...

 

 

Лирика.

Мысль о том, дефект ли это, повод ли для комплексов: занятость в жизни только лирикой. Ничего «сурьёзного». Одни словеса. Перебирание четок. Простейшее. Как туман, дождь, трава, деревья, луна... Это не кажется «культурным слоем». Только чернозем, однородный, молчащий.

 

 

Проскальзывание.

Проскальзывание в смысл с помощью слов. За словами, в словах можно проскользнуть.

 

 

Вера в слова.

«Счастье было так возможно, так близко». Они так думают. Словесно. Верят в то, что думают. А думают словами. И поэтому вынуждены верить в слова. В реальность слов. Верят, что счастье возможно. То есть верят в нечто неопределенное, что не мыслится словесно, но для обозначения чего было придумано соответствующее слово. Реальность счастья. Реальность эфемерного, неопределимого. Жизнь в оболочке из слов.     \

Всё непросто.

Бродский говорил, что каждую строку у МЦ можно изучать, разбирать на составляющие, чуть ли не трактаты писать по каждой строке. Способность так видеть реальность литературы и одновременно реальность жизненную. Умение видеть, что всё не совсем просто с самыми простыми словами, простыми, почти бытовыми фразами.

 

 

Достижение.

Достижения в словесности. Дошли до осознания тщетности, ненужности той изощренности словесного мастерства.

 

 

Обдумывание.

Обдумывание чего-либо. Понятия обрастают словами. Слова будто выскакивают из понятий, выделяются из понятий. Из образов. Из объектов обдумывания.

 

 

Недоступное.

Всегда остаются недоступные словам уголки сознания. Проскальзывает полумысль-полуощущение.

 

 

Ждешь.

Терпеливо ждёшь... Нет, не ждёшь... Не ждёшь, сложа руки. Другое... Терпеливо ждёшь того - всегда верно угадываемого - «состояния» слова, состоявшегося слова.

Никогда не стремиться выдать продукцию сей момент. Не давать волю нетерпению всё сейчас же претворить в слова. Умение не разочаровываться оттого, что этого рода потенции нет в любой момент. Умение ждать. И ждёшь.

 

 

Оболочка.

Слова - как оболочка. Человек - это его словесная оболочка. Словами определены все его взаимоотношения с людьми. Одна фраза, две, три... И человек уже распят на своих словах, он в них уже барахтается, как марионетка в невидимой паутине ниточек.

Научные слова.

«Структурная группировка, когда рисуется…» - научили научным словам этих взвинченных, теряющих всякое терпение девиц, вышедших курнуть на улицу. Научили словам. В науке это и так сплошь да рядом, и не у столь простодушных девиц, - знание слов, терминов заменяет знание сути. «Вещи в себе». Они и не пытаются проникнуть под наружную оболочку этих понятий. Они знают слова. Знают морфологические, синтаксические признаки этих слов. Они знают, что «группировка» - это то, что рисуется, а не то, что, «если через него пропустить ток, засветится синим холодным пламенем». Исчерпывающие знания. Таблоиды. Шуршафчики. Инкубы и суккубы.

 

 

Меняется мир.

Употребление слов. Тех или других. От этого меняется мир. «Прогнулся, трахнуть, крутой, залететь, пролететь…»

 

 

Язык публицистики.

Набор фраз, слов, круглых и скользких, как шарики от подшипника. Они и соединяются с помощью колец: механически свободно, ловко. И не продохнуть. Укатанность. Погромыхивает. Глаза на лоб лезут от тряски и тоски. На каждой странице, в каждой статье. «Музыка бытия», «горечь минувшего», «проникается гневом и болью», «слияние времен», «кровоточащее сердце поэта», «образ этот, конечно, неоднозначен»…

Символ веры.

Слово - символ веры. Слова – первоматерия, те элементарные составляющие, непроницаемые, неделимые… В науке это условно, в религии – безусловно.

Вера, всё же, не в самих словах, а в том ветерке, который гуляет среди камней-слов. Рассеянная энергия веры. Веры в слова. Больше ведь ничего нет. Без этого ветерка всё остальное – груда камней. Блоки идей, описываемых словами-символами и у патриотов и у коммунистов. Часть слов у них общая. И, опять же, слова мертвы, если их не овевает дух веры в эти слова.

«Держава, жидо-масоны, партия, социализм, пролетарий, порядок, справедливость…»

 

 

Беседующие старушки.

Одеваются, рядятся в слова. Это уже вроде как ни к чему. Возраст, когда слова уже не одевают. Их разговоры напоминают о том, что они уже беззащитно голые перед вечностью. Это было не так очевидно ещё совсем недавно. Пока они не вышли из болезней, потерь… на финишную прямую.

Они как иностранцы, едва выучили язык этого мира. Но и так же как иностранцам, он им не нужен. Это для них что-то вроде хобби. Развлечение, блажь. Нечто необязательное.

 

 

Дрова.

Слова, слова… Как только что нарубленные дрова. Их ещё долго надо разбирать, укладывать… А пока они лежат горой. Свеженарубленные слова.

 

 

Случаи.

*

Держится особняком. Держится хрущебой. Держится многоэтажкой.

*

«Гений современности…» – как будто оправдываются уточнением, снижают значение.

*

«Старогоршковость трижды усиленная», - термин «скамеечных» шахматистов.

*

Две фразы. «Прохладные пальцы» - что-то романтическое или модернистское. «Прохладные пальцы рук» - почти то же самое, но карикатурно.

*

«Мягкость характера». Это еще надо как-то понимать! Разложить на составляющие, объяснить...

Но можно и так. Сказать по наитию, по первому импульсу. Как все говорят.

Люди путаются в словах. Иногда опасно, больно путаются, а чаще просто так – никак и ни о чем. Мелют вздор.

Развешивают в воздухе почти ничего не значащие слова. Как кружева.

*

«Давайте до тонкостей опускаться не будем!»

Хотя обычно говорят: «Давайте до грубостей опускаться не будем!» Здесь наверное другой случай.

*

«Бога ради!» Это совсем не то, что «Ради Бога!» Почему-то.

*

«Практически он теоретик».

 

 

Поучения.

Красиво говорил поучения. Как преподаватель марксистско-ленинской этики или протестантский проповедник. В его устах всякие возвышенные слова перекатывались как шарики в лотерейном барабане. Чувствовалось, что он знал свой предмет: «ад, спасение, животная похоть, человеческая слава, добродетель, истинное учение, спасение от зла…» Система категорий, утрясенная раз и навсегда. Как в каком-нибудь вузовском идеологическом предмете. Ни одного лишнего, не утвержденного в высших инстанциях слова.

 

 

Расшатывание.

Смысловое раскачивание при помощи бесчисленных «может быть», «как-то», «вроде», «где-то»… Смысловое расшатывание текста. Зыбкость, неопределенность. Кисель. Желе…

 

 

«Живой труп».

Знаменитая фраза Протасова: «Между ними сложные отношения...» Опять же только слова. Они предназначены для «недочеловеков». Что ему сказать тем, кто близок, равен ему по духу? Опять бесполезные, беспомощные слова? Словами защищаются друг от друга. Оружие. Защита молчанием - это уже другое.

 

 

Слова.

*

Оплетаем словами этот мир, опутываем.

Расшатываем словами мышление, делаем его свободнее.

Как только ни подковырнешь этот мир!

*

Знаки эмоций. Слова, не способные передать чувства. Или чувства, недостаточные для того, чтобы оживить слова.

*

Слова из одной ситуации иногда годятся для другой.

*

Слова не должны пропадать. Их переносишь в другое место, и там они пригождаются. Те, кто безжалостен к словам… Может быть, они не совсем правы.

*

Разные слова. Равнодушный и безопасный мирок. Молчание. Безгласные души и множество слов. Слова бытового назначения, слова отталкивания, слова вежливости, неприятия, слова пустые наполнители среды обитания...

*

«Мне было бы противно». Вариант реакции. На какую-то довольно распространенную ситуацию. Мало ли!

Выход из жизненных ситуаций с правильным «mot». Это полдела. Часто этого недостает. Не вырваться, не прорваться - психологически - через разные случаи только потому, что нечего в нужный момент сказать. Кому-то или самому себе.

*

Слова. Сплетение смыслов, заключенных в словах. Взаимопроникновение, взаимовлияние... Причудливые сочетания.

Словесная ткань накидывается на этот мир.

 

 

Культура речи.

Очарованность «народными» неправильностями.

 Но те неправильности, которые употребляю «образованные», вызывают нарекания: К примеру, «ложить». Нельзя и всё. Что угодно можно, а это нельзя. Это жупел, символ культуры речи.

«Нет такого слова, голубушка!»

Оно есть, и им пользуются, но никогда его не ввести в обиход. Что угодно пройдет, но не это.

 

 

Не хватает.

Девяносто процентов смысловой полноты какой-либо фразы остаются за рамками текста. Это то, что хранится нашей памятью, что никак не передать словесно. Интонация, тембр, напряжение, эмоциональный взлет при ее произнесении, то добавочное, не фиксируемое, возможное к передаче разве что с помощью актерской игры. Как этого иногда не хватает!

 

 

Справедливость.

«Справедливость». Популярное в агитационных речах кандидатов в депутаты слово. И в названиях политических партий его используют.

Не улавливая ценностной подпорченности слова.

Началось все с какого-то текста на религиозную тему:

«Бог не справедливый, он – милосердный».

Оказывается, справедливость не так уж хороша в высшем понимании.

«Справедливое наказание, «справедливое возмездие» - понятие жестокого человечьего мира.

«Справедливое распределение» благ, садовых участков, наградных… Дальше этого идти с этим словом некуда.

Или «несправедливость». А куда с этим словом? Никуда. Не дальше «книги жалоб и предложений». Апелляция не к Высшим началам, а к человеческому общежитию. К заведующему столовой!

«Справедливость» - инструмент бытового устройства жизни.

Упрощающий жизненные сложности инструмент.

И при этом мы живем в мире, который никак нельзя называть справедливым. Может быть, и слава Богу! А то бы мир давно перестал существовать. Справедливость, воздающая каждому по заслугам, почистила бы землю.

Наверное, все-таки, мы живем прощающем мире. В каком еще? В снисходительном? В «попустительском»?

Может быть, в милосердном?!

 

 

Объяснение.

Сэй-Сёнагон, «Записки у изголовья».

«188. То, что может сразу уронить в общем мнении.

Когда кто-нибудь (хоть мужчина, хоть женщина) невзначай употребит низкое слово, это всегда плохо. Удивительное дело, но иногда одно лишь слово может выдать человека с головой. Станет ясно, какого он воспитания и круга».

Вот в чем разница между словами. Есть «низкие слова». Они не сами по себе «низкие» или плохие. Они просто отсылают к той среде, в которой эти слова употребляются, и эта среда отвратительна.

 

 

Сharmant.

ТВ. Актриса: «Вы странный».

Она, конечно, не Элочка-людоедка, но наверное это присуще всем красивым женщинам – освоение системы фразочек на разные случаи жизни. И, конечно, это charmant. Еще и потому, что она все-таки не Элочка-людоедка. 

 

 

Словесное баловство.

*

Чудак, чукча, чучело, чувырло, чудо-юдо, чувак, чурка, чума, чулан... Странноватая закономерность.

Словесное богатство? - Словесное баловство.

Чебурек, Чебурашка, Чебутыкин, Чемберлен, чмо...

Определенно, что-то с этой буквой не так.

*

Большие разницы: «Банкир» - «Банкёр», «Банкомат» - «Банкомёт».

*

«Диксануть» что ли! Да уж. А вот с «Полушкой» так не получится».

*

ТВ, Медведев: «Больше драйва, больше куража…» Поправился, нашел нужное слово. И хорошее слово. Абсолютно заменяющее англицизм.

*

«Бутерброд». В полном смысле слова. Буквально. Строго по кулинарному рецепту. Бутером намазан брод.

*

Не в ругательном смысле, а просто дурак».

*

Не выносит слово «пипец». Уж лучше натуральное, живое, увесистое слово, которое якобы культурно заменяет этот самый «пипец».

*

Есть слово «лох». А в усиленном виде будет – «лошара». Оказывается.

*

«Шахер-махер» - винодельческий термин. А еще «штапель» - когда вообще уж на сахаре, воде и жмыхе.

*

«Кондом штопаный!» А Word-у нравится. Грамматически все верно.

*

«Какая-то наркотная с виду или пьянцевая, но невсебешная – это точно».

*

Улица. «Обычное кидалово».

*

Помимо цветка «распущенными» бывают: ребенок, девка, живот, вязанное изделие, поведение...

Школьники бывают «распущенными на каникулы».

*

«Обогащение сокровищницы русского языка» новыми словами:

«Майданутые», «свидомые», «оранжоиды», «вата», «правосеки», «пиндосы», «подпиндосники», «пропиндосская дрянь», «либерасты»...

*

«Застегнуто себя веди на улице!»

*

«Малахитово-звенигородский цвет».

*

- «Лушпайка, прошмандовка, плоскодонка...» Может быть, «лушпайка» - это тоже какое-то водоплавающее транспортное средство, раз оно употребляется в контексте с плоскодонкой?

- Нет, лушпайка – это лушпайка.

*

«Плин!» - это тот же «Блин!» в «монголоидном» произношении.

*

«Она от своей дочки бабушкой стала».

*

«Секретное» слово при оформлении банковской карты. Девичья фамилия бабушки: «Баумгартнер».

*

- У нее все перепутано. Вместо правой руки у нее левая.

- Что это! Какая-то смесь Ахматовой и Хармса!

- А что! Современники. Земляки. Жили в одном городе! И даже где-то рядом.

- Шутишь!

*

 «Это конституция! Борись, не борись, а красота уходит! Основной закон!»

*

Производственная этика. Надо говорить не «глупо», а «нецелесообразно».

*

«Трахаться по любви».

*

«Хавоз» или «хавос». Реальное южнорусское простонародное слово. Вместо «хаоса».

Из разряда «фатера», «аблакат», «тугамент», «дохтур»...

«Нахавозничать».

«Развели здесь хавос!»

*

«И так нельзя и этак не можно».

*

«Небо стемнело». «Похолодала погода». Из разряда «водку пьянствовать».

И еще: ТВ, МЧС-овец на месте происшествия: «Затем оказали мероприятия. Но мероприятия оказывать было поздно».

*

Чмокнула. И именно с соответствующим звуком, которому звукоподражает слово.

*

Грубо сколоченные мысли. Он их и топорно выражает. Куда они годятся!

*

«Можно ли пенсионеров называть финалистами? Ведь они в финале. Дошли до финала.

Или они финишисты?»

*

«Прищуренный», «зажмуренный». В «ритуальном» смысле.

*

«Среднеспичечная численность».

*

Инструкция в лифте: «… не допускайте шалостей детей, озорства подростков…»

Шалости, озорство… А у взрослых как это называется? Хулиганство?

*

«Дамский любезник». Есть ли таковой? Или это ошибка, и надо только «дамский угодник»?

*

«Труппа народных депутатов».

*

«Шахматное»: «На всякую случку».

*

«Интересно, слово “мылодрама” уже кем-то придумано?»

*

«Там более демократический туалет». Как объяснение. Все надо объяснять. Потом только задумываешься над изобретенными словесными формулами.

*

«Брахмапутра, Даздраперма и Дранкнахостен». Три сестры.

*

Старинная бодрящая присказка: «Не ссы, Морковкин!».

*

«Накопил тысячу долларов в евро».

*

Два высказывания: «Красота спасет мир» и «Красота – это страшная сила».

Будто бы об одном.

*

«Вас что муха укусила?»

*

«Евонный». Это из подлинной словесной реальности. Южно-русской. А может быть, еще и поволжской. Занесенной из большой России на край бывшей империи.

«Ейный». Ну, это из Чехова:

«А на неделе хозяйка велела мне почистить селедку, а я начал с хвоста, а она взяла селедку и ейной мордой начала меня в харю тыкать».

*

Вместо «глубоко заблуждается» прочитал «глупо заблуждается».

Грубо говоря, так и есть.

*

«Афера». Происходит от франц affaire «дело, сделка», из à faire «делать».

Бизнес – тоже дело. Бизнесмены = аферисты.

А еще говорят «аферный бизнес».

*

«Дура придурочная» - «новая, усиленная формула».

*

«Свежевыжатый день».

*

«Выдумал из головы», - и так говорят. И даже очень часто.

*

- Прохладительно как-то на улице!

- Даже можно сказать прохладственно.

- Холодрыжно – если быть еще более точным.

- Да. А если сказать «холодушно» - это будет уже неправильно».

 

 

Слова и мысли.

Не мысли записывают – мысли все в основном известны – записывают слова. Они позволяют прочувствовать что-то заново. Это перелицовка старых мыслей.

 

 

Словотворчество.

Погоня за новыми – дополнительными, побочными, обертонными – смыслами слов. Сочетания слов. Обретение новой окраски – от неожиданного соседства другого слова.

 

 

Язык.

«Спасибо за пропущение вперед», - а ведь поймет кто угодно. С языком можно делать всякости.

Работа.

Обработка мысли бесконечными переборами, уходом, возвратом, переиначиванием, усечением, расширением, углублением, разборкой на составляющие, переформулированием... И слова, слова, слова.

 

 

Чудо.

Чудо словесности. Что-то выраженное словами. Не оформленное словесно, не записанное, а рожденное тут же и сразу. Одним целым. Вот когда словесность - чудо.

Если это не так, то это жалко, это зря.

Как получается это словесное чудо - не понять. А тем более не объяснить. На то оно и чудо.

Мнение.

«Излишек словесного как бы богатства. Перенасыщенность трижды чудесными, но совершенно необиходными словами... Это кажется чем-то намеренным, неестественным и фальшивым, как все искусственное в словесности. 

Насилием над речью, над мысле- и чувствовыражением.

И будто у них в литературе нет других задач, только напустить в текст, как в аквариум, побольше экзотических созданий».

Жизненные тайны.

Каждая жизнь. Вот и КК. Ушел со своей тайной. Ее никому постороннему, внешнему по отношению самому хранителю тайны не раскрыть. Самые откровенные дневники не способны на передачу этого внутреннего, чем полно сознание.

В этом смысле беллетристика - более полезный инструмент. В спрятанности за маской персонажа можно протаскивать больше, чем в других текстах. Самое-самое.

И поэзия. «Бабочка», к примеру. Тоже шифр. И это самое сладенькое. Оставить «на стеклах вечности» «свое дыхание, свое тепло». Даже во всеуслышание заявить о своей тайне. О тайне своего существования в этом мире.

Исключения.

«Оловянный, деревянный, стеклянный». Подобрались же! Исключения. Подбор эвфемизмов для оценки чего-то тупоумного.

 

 

Словесничество.

- Что-то сегодня прохладительно!

- Что?

- Погода, говорю, прохладственная.

- А-а-а!

 

 

Перевод.

- Это точно для рук?

- Вот же! «Hand сream»! Это просто! - и проявив знание английского языка, напомнил общеизвестное: «сэконд хэнд».

А тут кто-то в очереди обрадованно вспомнил и «хэнде хох!»

Полиглоты!

 

 

Оттенки.

«Но ведь в жизни солдаты мы...»

Прикидываешь в качестве замены широко бытующее – «по жизни».

«Но по жизни солдаты мы...»

И сразу фраза пошлеет.

Выражение «по жизни» приобрело пошловатый оттенок. Ни в чем не виноватые слова вдруг начинают нести оттенок захватанности, небрежности в общении, приблизительности, ненужной здесь бодряческой психологии молодежного сленга.

 

 

Ужас бесконечности.

«Пока поезд ехал от «Крестовского острова» до «Старой деревни», успел два раза подумать с ужасом о бесконечности».

Нужное слово неразборчиво было написано в блокноте. «Подкатывался», «подбирался» к ужасу?

А слово оказалось самое простое и правильное.

Найти нужное слово казалось очень важным. Если не то слово, то никакого ужаса может не получается.

 

 

Стрельба в цель.

«Характер», «натура» - близкие по смыслу слова. Употребленные дуплетом. Бывает, что и больше слов. Залпом. Картечью. Чтобы наверняка поразить цель. Чтобы превратить бумажку с кругами цели в лохмотья.

Среди вариантов, наверное, есть и самое меткое слово. Но все равно часто употребляют серию. Не жалеют слов.

Есть еще понятие «контрольный выстрел».

 

 

Книга.

Такое непонятное чтение, что он перелистнул две страницы вместо одной и продолжил чтение, какое-то время даже не замечая этого.

Но потом все же честно вернулся назад, чтобы продолжить свое унылое, в полуобмороке путешествие по этой словесной пустыне почти полностью недоступного пониманию текста. Зачем-то.

 

 

Словесные мерзости.

Некоторым кажется, что в русском языке недостаточно слов, вот и обогащают русский язык словесными мерзостями.

Чаще всего они звучат в криминальных сериалах.

Можно сказать - милицейская феня.

«Чуйка», «по ходу», «досвидос», «бесполезняк, «ай, молодца!», «вискарь»…

Это без учета специфических, относящихся к профессиональной дейтельности жаргонных слов и выражений, типа: «трупак», «терпила», «движуха». «движуха пошла»...

*

«Все по чесноку».

«Нормуль», «нормалёк».

«Я не в курсах»

«Непонятки»

*

«Всё пучком».

*

«Респект и уважуха». Мерзкая парочка в интернет-комментариях.

*

Продолжение списка мерзостей: «Пивас». «Давай пивасика по бокальчику!» Или «Давай по пивасику!»

*

«Судя по тому, как она выглядит – полтос точно!»

*

«Вау!» «Супер!» «Я в шоке!» «Отпад!»

*

Название магазина на Большой Конюшенной: «Детский рай». Идиоты!

*

Не дает персонажам говорить глупости, им присущие, как это водится в сериалах. Опускает глупости. Например, не дает употреблять некоторые слова.

Слово «залетела». Нечто, претендующее на как бы правдивое, достоверное отражение реальности. Но ведь глупость! Из нейтрального понятия «забеременела» смысл сдвигается в «городковый» стеб, грубятину, хамство, отвязность...

Слово, закрепляющее в сознании пренебрежительное отношение к этой важной, трогательной, можно сказать, чудоподобной части человеческой жизни. «Шлюшное» отношение.

*

«Мерзкие слова». Не потому, что здесь какое-то физическое неприятие, а потому, что этот лексический материал отсылает к той социальной, или еще там какой-то, среде, в которой этими словами постоянно и с удовольствием пользуются. Отстраняешься от среды, не принимаешь ее, а потом уже не принимаешь и словесную составляющую этой среды. Наверное точно так же с нецензурной лексикой. Она тоже «отсылает». Посылая.

Здесь еще и движение в противоположную сторону: от слов – к неприятию. В словах, которыми мы пользуемся, в манере обращения со словами проявляется внутренний человек. Ну и соответственно...

*

«Не занимаются любовью, а «справляет sex`уальную нужду»! Так правильней.

Хотя само выражение «заниматься любовью» уже и так достаточно вульгарно.

 

 

Текст.

От недовольства текстом так и не удалось избавиться.

Потерялась нить смысла. В поисках нужных слов для выражения этого смысла, наоборот потерял его. Что-то не задалось. Такое бывает. Смысл потонул в словах.

А может быть, смысла толком и не было.

 

 

«В Контакте».

«Контакт» и всё прочее. Это спасение языка, письменности, эпистолярного жанра, спасение всех словесных потребностей человека. Книжная часть словесности уменьшилась, зато выросла «электронная». Об этом думаешь с умилением.

Умение.

Умение пользоваться словами. Этим умением, по идее, обладают все, проходящие по ведомству гуманитарных наук.

А у остальных на этом свете другие умения: инженерные, слесарные, плотницкие, банковские, учительские, врачебные…

А тут только умение говорить и писать и ничего сверх того! Какое-то схоластическое умение.

*

Word – великий учитель русского языка. По нынешним временам.

 

Научные слова.

Как уживаются в одном мире бытовые люди и люди науки! Одни – ничего не знают сверх бытового обихода, другие каждый день погружаются в непроходимость научного понимания мира.

Стоит бытовому человеку копнуть Википедию и он – ау! – оказывается в непролазных дебрях, где все переплетено, где все кишмя кишит невообразимыми вещами.

Цепочки понятий, уводящих все дальше и дальше в высокий, волшебный, почти сказочный мир научного понимания мира.

Попытка узнать, что такое «синапсиды».

Синапси́ды (лат. Synapsida ) или тероморфы (лат. Theromorpha ‘звероподобные’ — от др.-греч. θήρ, θηρίον ‘зверь’ иμορφή ‘форма’) — таксономическая группа в составе амниот, возникшая около 320 млн. лет назад^[1].

Цинодо́нты (лат. Cynodontia — «собачьи зубы») — вымершая группа териодонтов («зверозубых ящеров»), относящихся к отряду звероподобных тетраподов — терапсид. Одна из групп синапсид — цинодонты ( Cynodontia ) — была предком млекопитающих^[2][3]

Амнио́ты, или высшие позвоночные (лат. Amniota ) — монофилетическая группа (клада) позвоночных животных, характеризующихся^[1] наличием зародышевых оболочек (см. ниже). Известны с раннего карбона^[2]. Группа входит в состав надкласса Tetrapoda (четвероногие); включает в себя пресмыкающихся, птиц, а также млекопитающих и прочих синапсид(остальные представители которых вымерли к концу нижнего мела).

Монофили́я (др.-греч. μόνος — «один», и φυλή — «семейный клан») — происхождение таксона от одного общего предка^[1]. Согласно современным представлениям, монофилетической в биологической систематике называют группу, включающую всех известных потомков гипотетического ближайшего предка, общего только для членов этой группы и ни для кого другого.

Таксо́н (лат. taxon , мн. ч. taxa; от др.-греч. τάξις «порядок, устройство, организация») — группа в классификации, состоящая из дискретных объектов, объединяемых на основании общих свойств и признаков.

Клади́стика (от др.-греч. κλάδος (kládos) — ветвь) — направление филогенетической систематики. Характерные особенности кладистической практики состоят в использовании так называемого кладистического анализа (строгой схемы аргументации при реконструкции родственных отношений между таксонами), строгом понимании монофилии и требовании взаимно-однозначного соответствия между реконструированной филогенией и иерархической классификацией. Кладистический анализ — основа большинства принятых в настоящее время биологических классификаций, построенных с учётом родственных отношений между живыми организмами.

Филогене́тика, или филогенети́ческая система́тика — область биологической систематики, которая занимается идентификацией и прояснением эволюционныхвзаимоотношений среди разных видов жизни на Земле, как современных, так и вымерших. Эволюционная теория утверждает, что сходство среди индивидуумов иливидов часто указывает на общее происхождение или общего предка.

Карл Циммер. «Эволюция. Триумф идеи».

«Не исключено, что после пермского вымирания животные стали уже слишком сложными, чтобы эволюция могла их радикально переделывать. Теперешняя эволюция работала только с вариациями уже сложившейся базовой структуры».

 

Из оперы «Снегурочка».

«Младенчески чиста ее душа».

Нужно уметь находить правильные слова».

Лель бросил цветок, который ему дала Снегурочка, убежал к другим девушкам.

«Нежнее смех у них, теплее речи...»

 

«Подноготная».

Довольно противное слово. Не гигиеничное.

Во всем ищут «подноготную». Такое словцо от Федора Михайловича. И отыскивают. У реальности такое свойство. У всего должна быть «оборотная сторона медали» – та самая «подноготная». Грязца. Под нестриженными ногтями.

 

Разговор.

«И держит нас на службе до поздней ночи, мы пишем, бегаем, архив роем, справки... и не дай тебе господи, и злому татарину этого не пожелаю». 

Наверное это народное. Значит, было времечко! Тогда-то и въелось «слово».

Еще любят немцев поминать.

 

⇐ Предыдущая21222324252627282930Следующая ⇒

Поделиться: