Классические «дембеля» в повседневной форме

 

Почему-то особым шиком считалась сдавленная с двух сторон и от того ставшая выпуклой бляха. Некоторые воины загибали её, едва перейдя в разряд «фазанов» (в солдатской иерархии - третье полугодие службы). Старшина ставил их «на место», и лично распрямлял бляху посредством удара ремнём об пол с размаха. Офицеры могли себе позволить таким же образом ставить на место «дембелей» перед парадами и проверками. Смешнее всего было однажды с шинелями.

Разумеется, полы шинели должны быть никак не выше голенища сапога – не только по Уставу, но и по уму: шинель для солдата в полевых условиях играет роль одеяла. Но как быть, если ты собираешься на «гражданку», где носят всё  короткое? В то время у мужчин как раз вошли в моду укороченные зимние пальто. Армейские пижоны поторопились подрезать шинель чуть ли не до уровня мини-юбки. Но не всем суждено было «дембельнуться» до Дня ракетных войск и артиллерии (19 ноября), который в нашей дивизии отмечался парадом. Естественно, ни один комбат не мог потерпеть в своём строю «проституток»  пред генеральским оком. Обрезанные полы велено было пришить обратно. Но пришитые неумело и наспех куски войлочной ткани бросалось в глаза всем, и кроме ухмылок ничего не вызывали. Разумеется, особенно злорадствовала молодёжь.

Подковки на сапогах, по мнению армейских пижонов, окружающие должны не только видеть, но и слышать их бряцание, как когда-то звон шпор у гусар. Отсюда «лошадиная» толщина подков и не до упора закрученные шурупы, чтобы звякать при ходьбе. Обыкновенно домой солдат ехал в выходном варианте «парадки» - без ремня и в ботинках. Но любители изысков предпочитали именно сапоги с подковами, а в комплекте с ними уже винтажные к тому времени гимнастёрки со всеми цацками.

Наш ротный старшина

Имеет ордена,

А у меня всё это впереди.

Но ты, любовь, сочти

Отличные значки,

Которые теснятся на груди!

(из хита того времени, ставшего строевой песней)

На снимке – стандартный набор значков, с которыми демобилизовались воины-срочники 70-х. Как я уже отмечал, «дембелей» нашей дивизии выгодно отличал от прочей массы гвардейский знак. За ним на мундире следовали «Отличник Советской Армии» и классность по специальности (с цифрами 1,2,3). Звёздочка ВСК (военно-спортивный комплекс) отличалась не только цифрами, но и цветом – красный, синий, зелёный. Пятый значок в данном наборе гражданский – «поплавок», свидетельствующий об окончании техникума.

 

 

Домой воин-срочник мог вернуться и с медалью. Например, в 1970 году военнослужащим вручали юбилейные медали в ознаменование 100-летия со дня рождения В.И.Ленина. Поскольку памятную медаль получили практически все, особой ценности она не представляла. По рассказам, иногда её продавали «дембелям» из Средней Азии, которые украшали грудь целым рядом одинаковых медалей с изображением вождя.

Кстати, о Средней Азии… следующая глава.

 

ГЛАВА 11. НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС

 

Основу личного состава в нашей батарее (да и во всей дивизии) составляли славяне – русские, украинцы и белорусы. Причём Россия (тогда РСФСР) была представлена регионами: Урал, Сибирь, русский север (Архангельск, Воркута). Не встречал ни одного столичного уроженца – ни с Москвы, ни с Питера. Славянские подразделения в нашей батарее были разбавлены таджиками и узбеками – это были русскоязычные, грамотные ребята с европейской ментальностью (кстати, за время моей службы в батарее по мере убытия на дембель сменились три старшины; два из них - таджики).

На снимке - старшина батареи с нашего призыва; случалось, санузел вместе драили. Имя моё он не выговаривал, звал по прозвищу, но вместо «Кузя» у него получалось  «Куза». А я, к сожалению, забыл его имя.

 

А вот рота охраны в составе нашего батальона состояла из «урюков» процентов на 70; традиции и «понятия» там несколько отличались от батарейских. Возникал вопрос, чем вызван такой дисбаланс?

В кулуарах командиры рассказывали, что несколько лет назад с подачи руководства среднеазиатских республик перед Министерством обороны был поставлен вопрос: почему в престижные ракетные войска не призывают ребят с национальных окраин Советского Союза? Этот «политический» вопрос крыть было нечем, стали призывать. Однако, почти весь контингент находил своё место в сфере обслуживания – повара, интенданты, всякого рода хозяйственники, даже скотники (при гарнизоне была своя свиноферма). Что касается роты охраны – то здесь самое место выходцам из азиатской глубинки: «Нэ понымай, стрылат буду!» На точки они не выезжали, охраняли объекты внутри гарнизона, дежурили на КПП (контрольно-пропускные пункты) и конвоировали заключённых на гаупвахте. Служба – через день «на ремень». (Положение «на ремень» - строевая стойка с оружием на плече).

Вот кого у нас не было, так это выходцев с Кавказа. Говорили, что им вообще нельзя оружие в руки давать, и потому они служат в стройбате.

Строительный батальон – это целый род войск в СССР, которые возводили военные объекты, а также использовались как дешёвая рабочая сила на стройках народного хозяйства. Как правило, туда направляли юношей, попавших до призыва на учёт в милицию. Рассказывали, что в стройбате даже присягу воины принимают с лопатами вместо автоматов.

Подтверждение этим разговорам мы находили на гаупвахте, когда батарея заступала в караул, давая передышку роте охраны. У разрозненных подразделений строительного батальона, который возводил в тайге некие объекты, не было своей гаупвахты - хулиганов и разгильдяев отправляли «на нары» в наш гарнизон. Так вот из десятка заключённых на «губе», как правило, с нашей дивизии было 1-2 человека, остальные - «мобуты» (на сленге у нас так называли военных строителей). И среди них действительно встречались «лица кавказской национальности».

Здесь я не могу не рассказать о трагедии, по случаю которой однажды внезапно были прерваны занятия, и весь гарнизон построен на плацу. Командир дивизии, размахивая руками, с жаром призывал солдат отказаться от любых попыток самовольно покидать часть, ибо «мы должны вернуть вас матерям живыми и здоровыми». Оказалось, что солдат нашей дивизии, будучи в самоволке в одной из окрестных деревень, выпивал в компании стройбатовцев, не поладил с ними, и был зарезан выходцем с Кавказа. Вскоре мы заступили в караул, и я видел убийцу – до трибунала он сидел на гаупвахте в отдельной камере, к которой был приставлен часовой.

Поскольку вспоминать «губу» в дальнейшем мне больше не хочется, замечу, что на втором году службы конвоировать заключённых мне тоже доводилось. Была примета: если командир посылает тебя в караул в качестве конвоира, - ждёт тебя повышение в звании и должности. Так и произошло, когда за полгода до дембеля я стал сержантом и возглавил отделение радиационной и химической разведки.

…а вообще, какими-то конфликтами на национальной почве у нас в батарее даже не пахло. «Землячеств» тоже не было. В одной армии службу «тащили», одну форму носили; нас разделяли только звания и статус - «дух», «черпак», «фазан» и «дембель».                            

 

ГЛАВА 12. НЕ МАЙ МЕСЯЦ!                

 

Вспоминая о южанах, хочется процитировать самого себя. Вот строчки из письма родителям, писанные в мае 74-го (за полгода до дембеля).

… погода установилась нормальная, уже видели первых комаров, как вдруг пошёл снег. Мы к причудам здешнего климата привыкли, и не обратили на это существенного внимания. Но он всё сыпал и сыпал, и даже на плацу возникли кучи мокрого месива. Личный состав схватился за лопаты, но бесполезно.

В ход пошла техника. Уже третьи сутки снег идёт, не прекращаясь ни на минуту, и конца этому не видно. И это за две недели до лета! Опять мы ходим в шинелях, хотя днём-то не шибко холодно. А каково им?! Я имею в виду группу молодёжи, которых привезли вчера из Чуркестана. Бредут в своих национальных халатах, подпоясанные цветными тряпками, в тюбетейках. А у кого их нет, так головы платочками покрывают. Посмеялись же мы! Однако, войти в их положение – тоска ребятам. Они уже посеяли, наверное, свой хлопок, а убирать снег придётся.       

Надо заметить, что для следования в столовую (это недалеко) полки и батальоны строились возле своих казарм без шинелей в любое время года. Лишь в мороз ниже тридцати следовала команда надеть шинели. Так вот, когда в холодную погоду построенная батарея, поёживаясь, стояла в ожидании команды «Шагом марш!», а старшина пересчитывал людей или по каким-то другим причинам молчал, то традиционно раздавались голоса старослужащих:  «Кусок, пошли уже – не май месяц!». (Старшина на сленге – кусок). Но в том мае, этот призыв пришлось подкорректировать: «…не июнь месяц!»

Климат в центре Сибири резко-континентальный, в котором за сутки можно увидеть все четыре времени года. Однажды весной с утра было -35, а уже днём снег начал таять, то есть стало выше нуля. Зимой мороз 40 и ниже, летом жара 30 и выше. В памяти сохранилось немало эпизодов, связанных с природными испытаниями.

Из солдатского фольклора:

- Кто такой часовой?

– Часовой есть живой труп, укутанный в тулуп, проинструктированный до слёз и выброшенный на мороз.

Тулуп одевался поверх шинели, на ногах – ватные штаны и валенки. На голову под шапку натягивали маску, оставляя снаружи лишь глаза, ресницы при моргании склеивались. В сорокоградусные морозы менялись на посту каждый час (в обычных условиях – через два). Естественно, меньше времени оставалось на сон. А для разводящих сержантов сутки караула проходили практически без сна.

В одну из зим в посёлке полетела вся отопительная система. В помещениях – хоть костёр разводи. Все силы были брошены на ликвидацию последствий, замену лопнувших коммуникаций (это в - 45 градусов!). Говорят, в казармах было всё-таки теплее, чем в жилых домах. Ночью одеяла не спасали, сверху мы дополнительно набрасывали шинель.

Однажды высшему командованию пришло в голову провести в  сорокаградусный мороз крупномасштабные учения. По тревоге наш батальон на своей технике должен был передислоцироваться в условленное место за сотню километров. Как вспомню, так вздрогну… 8 часов мне пришлось тогда провести в открытом кузове тягача.

Летнюю жару я переношу легче, но здесь всех «добивало» ещё одно стихийное бедствие – комары.

Сибирские комары покрупнее уральских будут, «мясистые» какие-то, - чувствуешь их, когда давишь. Они умудрялись кусать даже сквозь плотную ткань хэбэшки. Шутники уверяли, что иные и кирзовые сапоги прокусывают.

По «молодости» при вечерних построениях на плацу после команды «смирно!» мы терпели их, боясь пошевелиться, и схлопотать лишний наряд на работу. Молодёжь на построениях всегда стояла в переднем ряду, а «старички», стоящие за спиной, порой гуманно выручали, поддав «духу» ладошкой по уху или по шее.

Будучи в карауле мы буквально умывались антикомаринной жидкостью, но за два часа на посту она выветривалось.

Во время полевых учений задача химиков-разведчиков - организовать наблюдательный пост, и с помощью приборов контролировать ситуацию на предмет радиационного и химического заражения местности. Вот здесь в вечернее и ночное время я совершенно добровольно натягивал противогаз и влезал в защитный комплект. Хрен вам, кровососы!

  

ГЛАВА 13.

ТЯЖЕЛО В УЧЕНИИ – ЛЕГКО НА ГРАЖДАНКЕ

 

Летом у химиков-дымиков проходили полигонные сборы, где требовалось проявить все знания, полученные на теоретических занятиях по «спецухе», и практические навыки, отработанные на тренажах. В общем, играли в войнушку, искали источники радиации и швыряли гранаты со слезоточивым газом. Радиоактивные стержни доставлялись в свинцовых контейнерах, прятались где-нибудь под кустом, наша задача – с помощью приборов их найти и произвести замеры. Излучение из источников исходило не сильное, но дозиметры при себе мы носили. Больше всего рентген я насобирал, когда будучи уже сержантом, обучал молодёжь – приходилось едва ли не с каждым воином заходить в опасную зону и тыкать носом в прибор.

 

 

 

Действие слезоточивого газа тоже на себе испытал с избытком. Мы, в отличие от прочих воинов, прекрасно понимали, что такое хлорпикрин, и выбирали для себя противогазы «с запасом наоборот», то есть на размер меньше, чем диктует овал лица, ибо резкие движения головой чреваты попаданием отравы внутрь. А уж после кросса, да ещё по жаре, противогаз гуляет по потной голове как ему хочется со всеми вытекающими, точнее, «втекающими» последствиями. Сняв по команде маску с лица, пот из неё сливали на землю как из кружки.  После сборов кожа на лице шелушилась.

Кроссы наш «шнурок» (командир взвода) практиковал по такой схеме: километр – с полной выкладкой,

 затем километр – в противогазах и защитных комплектах, и последний километр без противогазов, но с «ранеными» на плечах. Обычно я в силу своей природной худобы тащил не раненого, а четыре-пять автоматов: за раненого, за тех, кто его транспортирует; ну и свой. Запомнился последний перед дембелем кросс, когда мне «повезло»: командир взвода объявил меня раненым. К тому времени в отделении дегазаторов появился здоровенный парень, который, видимо, имел некоторый опыт в деле переноски тел. Он не стал меня ни с кем делить, а просто взвалил, как мешок, на плечи поперёк шеи и рванул к финишу. Перетряхнул мне все кости, но мы победили )).

 

    

         

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: