Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология
Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии


Я встречаюсь с женщиной, которая ясно дала понять, что не хочет секса со мной. Дело в том, что она не знает, чего себя лишает. Как думаешь, есть ли что-нибудь, что заставит ее передумать?



Самодовольный мистер Костюм.

Примерно через час во входящих появился ответ.

 

Дорогой Самодовольный мистер Костюм.

У меня такое ощущение, что ты, возможно, предполагаешь, будто все женщины должны раздвигать свои ноги для тебя. Мне кажется, у этой женщины есть причина чувствовать, что секс с тобой пагубно на нее повлияет. Попробуй пообщаться с ней какое-то время, дай ей повод доверять тебе. Докажи, что стоишь этого. В противном случае, прими холодный душ. Тебе он может понадобиться.



Глава 7

Сорайя

 

Сорайя: Куда мы пойдем?

Я ушла с работы на час пораньше, чтобы приготовиться. Больше половины моей одежды лежало кучей на кровати. Обычно я одевалась, как мне вздумается. Я не была привередливой. Для меня стиль — выражение собственной индивидуальности, а не следование за последними трендами с подиумов или кого-то из семейки Кардашьян. Поэтому меня выбешивало до чертиков то, что я примеряла уже десятый наряд.

 

Грэхем: В ресторан, к несчастью. Только если ты не передумала. Я более чем готов, если ты предпочтешь, чтобы я насладился тобой у меня.

Если бы это был кто-то другой, все эти пошлые комментарии вывели бы меня из себя. Но, по какой-то причине, я улыбалась, получая их от Грэхема. Моим ответом на его приглашение потрахаться всегда было желание поизмываться над ним.

 

Сорайя: Вообще-то, может быть, я передумала.

Грэхем: Скажи свой адрес. Я все еще в офисе, но могу быть у тебя через 10 минут, где бы ты, черт возьми, ни жила.

Я фыркнула. Как я и думала, он был самовлюбленным, но было что-то милое в его честности, когда он говорил, что хочет меня. Обычно для таких парней, как он, показывать свое отчаяние было признаком слабости. Мне почти стало неприятно, что я играла с ним. Почти.

 

Сорайя: Я имела в виду наш ужин сегодня. Не уверена, что это хорошая идея.

Грэхем: Как же. Если ты не появишься, жди стука в дверь.

Сорайя: Ты даже не знаешь, где я живу.

Грэхем: Я очень находчивый.

Сорайя: Хорошо. Я приду. Но ты дал мне только адрес. Куда мы идем? Мне нужно знать, что надеть.

Грэхем: Иди в том, что на тебе сейчас.

Я посмотрела вниз.

 

Сорайя: В кружевном ярко-розовом бюстгальтере и трусиках танга?

Прошло, как минимум, пять минут, прежде чем он ответил.

 

Грэхем: Не говори мне такого.

Сорайя: Не нравится ярко-розовый?

Грэхем: О, нет, этот оттенок будет прекрасно смотреться в виде отпечатка руки на твоей заднице, если ты не перестанешь надо мной издеваться.

Мне никогда особо не нравилось шлепанье. Не нравилось — ключевое слово. Но когда я представила, как Грэхем шлепает меня, все тело начало гудеть. Я возбудилась от одного сообщения. Господи. Этот мужчина опасен. Нуждаясь в перерыве, я отбросила телефон на кровать и вернулась обратно к шкафу. И вдруг краем глаза увидела черное платье. Я купила его для похорон. Я расхохоталась при мысли, что должна была надеть его на то свидание с Аспеном. Когда я стянула его с вешалки, мой телефон завибрировал, извещая о входящем сообщении.

 

Грэхем: Ты перестала отвечать. Буду считать, что ты занята, представляя мою руку, шлепающую эту прелестную задницу.

У него была изумительная способность превратить простой вопрос в нечто пошлое.

 

Сорайя: Я занята. Пытаюсь выбрать, что надеть. Что возвращает меня к изначальному вопросу: куда мы идем?

Грэхем: Я забронировал столик в Zenkichi .

Сорайя: В Бруклине?

Грэхем: Да, в Бруклине. Он только один такой. Ты сказала, что живешь там, и так как ты не разрешаешь мне заехать за тобой, я выбрал место недалеко от тебя.

Сорайя: Вау. Хорошо, круто. Я хотела туда сходить. Хотя для тебя путь туда из офиса будет той еще занозой в заднице.

Грэхем: Логично. Так как ты заноза в моей заднице. Увидимся в 7.

Станция метро находилась в полутора кварталах от ресторана. Когда я повернула за угол, на улицу въехал черный лимузин. По непонятной причине я нырнула в арку, чтобы посмотреть, кто это. Чутье подсказывало, что это Грэхем.

И чутье не ошиблось. Водитель в форме вышел, открыл заднюю дверь, и Грэхем ступил на тротуар. Боже, этот мужчина источал власть. Он был одет в другой дорогой костюм, не в тот, что утром. То, как костюмы сидели на нем, не оставляло сомнений, что они были изготовлены на заказ. Но не дорогой костюм придавал ему превосходства, а то, как именно он носил костюм. Он стоял перед рестораном, такой высокий и уверенный в себе. Грудь широкая, плечи отведены назад, ноги уверенно расставлены. Он смотрел прямо перед собой, не залипнув в телефоне или уставившись на ноги в попытке избежать зрительного контакта. Одна рука была в кармане брюк, большой палец торчал снаружи. Мне нравился этот торчащий большой палец.

Я подождала несколько минут, и когда он, в конце концов, посмотрел в другую сторону, выскользнула из арки. Когда он повернулся и заметил меня, я усомнилась в своей походке. От того, как он наблюдал за каждым моим шагом, часть меня хотела сбежать прочь, но другой части нравилась сила его взгляда. Очень. Поэтому я подавила свою нервозность, добавила бедрам немного покачивания и решила не быть мышкой для кошки. Я буду собакой.

— Грэхем. — Я кивнула и остановилась перед ним.

— Сорайя. — Он скопировал мой деловой тон и кивнул.

Мы стояли на тротуаре на безопасном расстоянии, глядя друг на друга в течение самых долгих минут в истории. Затем он прорычал «к черту» и, шагнув ко мне, намотал мои волосы на руку, подняв тем самым голову туда, куда ему было нужно, и набросился на мои губы.

Долю секунды я пыталась сопротивляться. Но я будто была кубиком льда, пытающимся бороться с жаром солнца. Это было невозможно. Вместо этого я растворилась в ослепляющем свете. Если бы рукой он не держал так крепко мою талию, с большой вероятностью я бы упала на асфальт. Мой разум хотел сражаться с ним на каждом повороте, но тело не могло ему сопротивляться. Предательское тело.

Наконец, отстранившись, он произнес, почти касаясь моих губ:

— Борись, сколько хочешь, но настанет день, когда ты будешь умолять. Запомни мои слова.

Его самоуверенность вернула меня в чувства.

— Ты переполнен самодовольством.

— Я бы лучше наполнил тебя.

— Свинья.

— Что же это говорит о тебе? Ты уже мокрая для свиньи.

Я пыталась выбраться из его твердой хватки, но он только сильнее сжал меня.

— Я не мокрая.

Он выгнул бровь.

— Есть только один способ проверить.

— Отвали, Морган.

Грэхем отошел назад и поднял обе руки вверх. В его глазах был отражалось веселье.

Внутри ресторана было темно и не так, как я ожидала. Одетая в традиционную одежду японка вела нас по длинному коридору — складывалось ощущение, что наружу. Путь был выложен камнями и сланцем, будто мы шли по тропе через азиатский сад. По обе стороны рос высокий бамбук, висели фонари. Мы прошли к большой зоне со столиками, но хостесс вела нас дальше. В конце коридора она усадила нас в уединенной кабинке, которая закрывалась роскошными тяжелыми портьерами. Приняв наш заказ на напитки, она указала на звонок, встроенный в стол, и сказала, что нас не потревожат, пока мы сами не захотим. Затем она исчезла, закрыв портьеры. Казалось, что мы были одни на всем свете, но никак не посреди переполненного шикарного ресторана.

— Это прекрасно, но странно, — сказала я.

Грэхем снял пиджак и расположился на своей стороне стола, закинув одну руку на спинку дивана.

— Логично.

— Ты хочешь сказать, что я странная?

— Мы будем спорить об этом, если я скажу да?

— Возможно.

— Тогда да.

Я нахмурила брови.

— Ты хочешь со мной спорить?

Грэхем потянул за галстук, расслабляя его.

— Оказывается, это меня заводит.

Я рассмеялась.

— Мне кажется, тебе нужна консультация психолога.

— После последних нескольких дней, мне кажется, ты можешь быть права.

Официантка вернулась с нашими напитками. Она поставила высокий стакан перед ним и бокал с вином для меня.

Грэхем заказал «Хендрикс» с тоником. (Примеч. «Джин Хендрикс» — шотландский джин, производимый компанией William Grant & Sons в Гирване, Шотландия).

— Джин с тоником — напиток для стариков, — сказала я, сделав глоток вина.

Он поболтал льдом в стакане, затем поднес к губам и посмотрел на меня, перед тем как выпить.

— Вспомни, что со мной делают споры. Может, ты захочешь посмотреть под стол.

Я округлила глаза.

— Ты не можешь.

Он ухмыльнулся и выгнул бровь.

— Давай. Опусти голову под стол. Я знаю, ты до смерти хочешь взглянуть.

После того как мы оба допили свои напитки, а мои нервы немного успокоились, у нас, наконец-то, состоялся первый настоящий разговор. Не о сексе или проколотом языке.

— Сколько часов в день ты работаешь в этом большом модном офисе?

— Обычно я прихожу к восьми и ухожу около восьми.

— Двенадцать часов в день? Это шестьдесят часов в неделю.

— Не считая выходные.

— Ты и в выходные работаешь?

— По субботам.

— Так у тебя выходной только в воскресенье?

— Вообще-то, я иногда работаю вечером в воскресенье.

— Это сумасшествие. Как ты находишь время для удовольствий?

— Я получаю удовольствие от своей работы.

Я усмехнулась.

— Не очень было похоже на правду, когда я заходила в тот день. Казалось, все тебя боялись, а ты отказывался открыть дверь.

— Я был занят. — Он скрестил руки на груди.

Я сделала так же.

— Как и я. Ты знаешь, мне пришлось проехать на двух поездах, чтобы лично отдать тебе телефон. А ты даже не проявил уважение и не вышел, чтобы поблагодарить меня.

— Я не знал, что ждало меня за дверью, иначе я бы вышел.

— Человек. За дверью был человек. Прошедший целый путь к тебе. Даже если бы я была шестидесятилетней замужней женщиной с синими волосами, ты должен был выйти и поблагодарить меня.

Он вздохнул.

— Я занятой человек, Сорайя.

— Но все-таки ты здесь в будний вечер в семь часов. Разве ты не должен работать до восьми часов, если ты так занят?

— Я делаю исключения, когда это необходимо.

— Какое великое благородство.

Грэхем выгнул бровь.

— Ты хочешь заглянуть под стол, не так ли?

Я не могла не рассмеяться.

— Расскажи о себе что-нибудь еще. Кроме того, что ты трудоголик с комплексом превосходства, пьющий модные напитки. Обо всем этом я могла догадаться, основываясь на наблюдениях за тобой в поезде.

— Что бы ты хотела узнать?

— У тебя есть братья или сестры?

— Нет, я единственный ребенок.

Боже, я бы никогда не догадалась, — пробормотала я себе под нос.

— Что ты сказала?

— Ничего.

— А у тебя?

— Одна сестра. Но я не разговариваю с ней сейчас.

— Почему?

— Плохое свидание вслепую.

— Она организовала его для тебя?

— Ага.

— С парнем, который взял тебя на похороны? Как его звали… Даллас?

— Аспен. Нет, не с ним. Эту катастрофу я подобрала сама. Она свела меня с парнем с ее работы. Митчем.

— И все прошло плохо, я полагаю?

Я посмотрела на него.

— Я назвала его Звонкий Почесун Митч.

Он фыркнул.

— Звучит не очень хорошо.

— Так и было.

Грэхем прищурился.

— А у меня завтра появится прозвище?

— А ты бы хотел?

— Нет, если оно будет похоже на Звонкого Почесуна Митча.

— Какое бы ты хотел?

Колесики крутились в его голове около тридцати секунд.

— Морган с Большим Органом?

Я закатила глаза.

— Ты всегда можешь удостовериться, заглянув под стол, — подмигнул он.

Я продолжила попытки узнать его получше, даже несмотря на то, что все дороги вели в место у него между ног.

— Домашние животные?

— У меня есть собака.

Вспоминая маленькую собачку, которую увидела, рассматривая фотки в его телефоне, я сказала:

— Какая собака? Ты похож на тот тип, у которого большая и страшная. Немецкий дог или Неаполитанский мастиф. Что-то настолько представительное, что побудит меня заглянуть под стол. Ты знаешь, большая собака, большой ч…

— Размер собаки не является фаллическим символом, — прервал меня он.

Значит, это была его миленькая собачка на фото.

— Серьезно? Мне кажется, я читала об одном исследовании, и там говорилось, что мужчины неосознанно покупают таких собак, чтобы представить настоящие размеры своих пенисов.

— Собака досталась мне от мамы. А мама умерла, когда та была еще щенком, двенадцать лет назад.

— Мне жаль.

Он кивнул.

— Спасибо. Блэки — вестхайлэндский терьер.

— Блэки? Он черный? — собачка на фото была белой.

— На самом деле, он белый.

— Так почему Блэки? Типа в шутку? Или есть другая причина для такого имени?

Его ответ был резким.

— Нет другой причины.

И затем официантка принесла наш ужин. Я заказала запеченного тунца на первое только потому, что в меню говорилось, что оно для смелых едоков. А Грэхем заказал сашими. Оба наши блюда были больше похожи на произведение искусства.

— Мне жаль есть это, оно такое красивое.

— У меня наоборот. Оно такое красивое, что не могу дождаться, чтобы съесть его. — Его ухмылка говорила мне, что комментарий никак не относился к ужину.

Я поерзала на месте.

Мы оба занялись своей едой. Моя была невероятной. Рыба буквально таяла во рту.

— М-м-м-м… так вкусно.

Грэхем удивил меня тем, что потянулся через стол и стащил кусок с моей тарелки. Он не похож на человека, который любит делиться едой. Я наблюдала, как он глотнул, а затем слегка кивнул в подтверждении. Затем я потянулась к его тарелке и взяла кусочек его блюда. Он улыбнулся.

— Итак. Ты рассказала мне о Почесуне Митче и Похоронном мальчике. Ты часто ходишь на свидания?

— Я бы не сказала, что часто. Но свою порцию кретинов я уже повстречала.

— Они все были кретинами?

— Не все. Некоторые были милыми парнями, но мне не подходили.

— Не подходили тебе? Это как?

Я пожала плечами.

— Я просто не чувствовала то самое к ним. Ну, знаешь, не больше, чем друг.

— В твоем ближайшем расписании много свиданий?

— В моем ближайшем расписании? — Я женственно фыркнула. — Ты достаточно быстро перешел от пошлых разговоров к манере профессора из колледжа.

— Тебя это раздражает?

Я думала над своим ответом пару секунд.

— Я бы не сказала, что раздражает. Больше забавляет.

— Ты считаешь меня забавным?

— Да. Да, считаю.

— Вполне уверен, меня раньше не называли забавным

— Готова поспорить, это потому, что люди видят лишь придурка, которого ты всем показываешь.

— Это означает, что внутри я больше, чем просто придурок.

Наши взгляды встретились, когда я ответила.

— По какой-то причине, я верю, что это так. Ты не просто придурок с сексуальным внешним видом.

— Ты считаешь меня сексуальным. — Он самодовольно заулыбался.

— Конечно. То есть, посмотри на себя. У тебя есть зеркало. Мне кажется, ты уже сам в этом убедился. И тебе не составит труда заполнить вечера в своем ближайшем расписании.

— Ты всегда такая умная?

— Практически.

Грэхем покачал головой и что-то пробормотал.

— Насчет ближайших расписаний. Я бы хотел, чтобы в твоем не было больше свиданий. Как и у меня, конечно.

— Мы лишь на первом свидании, а ты уже говоришь мне не встречаться с другими мужчинами?

Он выпрямился.

— Ты сказала, что не собираешься со мной спать. Что мы будем встречаться и узнавать друг друга. Это все еще в силе?

— Да.

— Тогда, если я не трахаю тебя, то и никто не должен.

— Как романтично.

— Это мое условие.

— И это равносильно в обе стороны? Ты не будешь встречаться с другими женщинами?

— Конечно.

— Дай мне подумать.

Он удивленно приподнял брови.

— Тебе нужно подумать?

— Да. Я сообщу тебе. — Вне всяких сомнений, это был первый раз, когда Грэхем Дж. Морган не добился своего с женщиной.

Несколько часов спустя мой телефон завибрировал в сумке. Делия проверяла меня, так как знала, что я на первом свидании. Я отправила быстрое сообщение, давая ей знать, что со мной все хорошо, и посмотрела на время на телефоне. Мы сидели в ресторане больше трех часов. От меня не скрылся тот факт, что я впервые полностью забыла о своем телефоне.

— Итак, ты был прав в одном.

— Тебе придется уточнить. Я прав во многих вещах.

Я покачала головой.

— И только я собиралась сделать тебе комплимент, как ты взял и разрушил все своим самодовольством.

— Полагаю, самодовольство — это когда у тебя чрезмерное чувство своих возможностей. Я не преувеличиваю. Я больше реалист.

— Самодовольный мистер Костюм — очень подходящее прозвище для тебя, не так ли?

Игнорируя меня, Грэхем спросил:

— Так что за комплимент?

— Когда мы переписывались во время моего «похоронного свидания», ты сказал, что, если бы я была с тобой, мне было бы наплевать, где мой телефон. Пока он не завибрировал сейчас, я даже не поняла, что забыла про него.

Ему это понравилось. Немного позже Грэхем оплатил счет, а я забежала в дамскую комнату. Освежившись, я внезапно поняла, что не хочу, чтобы наше свидание заканчивалось. Эта мысль вызвала некое уныние, удивившее меня.

Снаружи на обочине уже стояла черная машина Грэхема. Он, наверное, позвонил водителю и сказал ждать, пока я была в туалете.

— Если ты не собираешься поехать ко мне домой, я настаиваю, по крайней мере, отвезти тебя домой к тебе.

— Метро прямо за углом. Все в порядке.

Он стрельнул в меня раздраженным взглядом.

— Я прошу о немногом, Сорайя. Это поездка домой, не поездка на моем члене. И, полагаю, ты уже поняла, что я не серийный убийца.

— Ты такой грубый.

Грэхем положил ладонь мне на поясницу и повел к открытой двери машины. Я не собиралась спорить. Он был прав: я была упрямой, в то время как он согласился на все, что я требовала. Что-то мне подсказывало, это был редкий случай, когда этот мужчина был покладистым.

Когда мы приехали к моему дому, Грэхем открыл мне дверь.

— Когда я снова тебя увижу?

— Ну, завтра суббота, поэтому, полагаю, в понедельник в поезде.

— Поужинай со мной завтра?

— У меня планы.

Он сжал челюсть.

— С кем?

Между нами начались длительные переглядывания. Его взгляд был тяжелым. Когда никто из нас не сдался, он прорычал «Боже» себе под нос. Прежде чем я поняла, что происходит, моя спина была прижата к двери, а его губы терзали мои.

Он целовал меня так, будто хотел съесть живьем. Прежде чем отстраниться, он схватил мою нижнюю губу зубами и потянул. Сильно. Касаясь своими губами моих, он произнес:

— Не доводи меня до предела, Сорайя.

— Почему? Что случится?

— Я буду давить в ответ. А я стараюсь этого не делать.

Грэхем был честным, и я поняла, что должна ценить это.

— К моей сестре. У моей племянницы день рождения. Вот куда я собираюсь завтра вечером.

Он кивнул.

— Спасибо.

Мне потребовалась каждая капля силы воли, чтобы зайти внутрь и закрыть дверь. Я прислонилась спиной к двери и не смогла вспомнить, когда в последний раз была такой возбужденной и взволнованной. Возможно, никогда. Его рот был греховным, одна мысль о том, что он может делать этом порочным языком на других частях моего тела, держала меня в состоянии возбуждения, граничащего с яростью. Но здесь было нечто большее. То, каким доминирующим и контролирующим он был, хоть и пытался сдерживаться, чтобы уважать мои желания, было самым сексуальным из всего, что я когда-либо видела. Этот мужчина будоражил во мне что-то, что спало внутри меня. Мне срочно нужен бокал вина и оргазм. В любом порядке. Если собираюсь отстаивать свою точку зрения, что мы должны узнать друг друга без секса, тогда мне просто необходимо взять все в свои руки.

В комнате я сняла одежду. Обычно я не сплю голой, но сегодня, определенно, был голый вечер. Только я скользнула в кровать, как зазвонил телефон.

— Секс по телефону присутствует на повестке дня? — Голос Грэхема был хриплым и нуждающимся. Как бы мое тело ни охладилось с момента, когда я скрылась за дверью, оно тут же снова загорелось. Его голос словно ускорял процессы во мне. Но…

— Секс отсутствует. И это включает все виды секса. Половой акт, оральный секс, секс по телефону.

Он застонал.

Оральный. Боже, я хочу попробовать тебя. И почувствовать этот металлический шарик в твоем языке на своем члене. Ты не представляешь, как трудно мне было контролировать себя сегодня каждый раз, когда я замечал проблеск металла, когда ты говорила. Будто ты дразнила меня каждым словом. Что на тебе надето, Сорайя?

Этот голос. Мне нужно было записать, как он произносит «Что на тебе надето, Сорайя?» так, чтобы я могла проигрывать это снова и снова по кругу, когда мне нужно будет удовлетворить свои нужды.

— Вообще-то, на мне нет ничего. Я только что разделась и забралась в кровать.

— Ты спишь голой?

— Иногда.

Он действительно зарычал.

— Потрогай себя.

— Планировала. Я думаю, сегодня мне понадобятся обе мои руки. Поэтому я кладу трубку первой.

— Как долго ты будешь сводить меня с ума, Сорайя?

— Спокойной ночи, Грэхем. — Я повесила трубку, не ожидая от него ответа.

Пусть мое тело и болело физически из-за этого мужчины, я не была готова открыть для него эту дверь. Скользнув рукой вниз по телу, я лежала в одиночестве в своей кровати и все, о чем я могла думать, было: «Боже, лучше бы это была его рука».



Глава 8

Грэхем

 

От Сорайи я не слышал ничего весь субботний день. Не то чтобы я этого ждал. Сорайя Венедетта старалась свести меня с ума, черт возьми. Со мной никогда такого не было. Я неустанно добивался желаемых коммерческих предприятий, пока они не сдавались, когда я подслащал пилюлю и делал предложение, от которого они не могли отказаться. Но погоня за женщиной была для меня в новинку. Конечно, было несколько женщин, заставлявших меня добиваться первого свидания. К концу вечера я был вполне уверен, как с ними обращаться. Они хотели, чтобы их напоили и угостили, лести, деловых связей и определенного образа жизни. Это было несложно вычислить. До сих пор.

Что же движет тобой, Сорайя Венедетта?

Чем больше эта женщина выводила меня из себя, тем больше я ее хотел. К десяти вечера я больше не мог терпеть.

 

Грэхем: Как прошла вечеринка?

Она ответила через несколько минут. Это немного успокоило меня, что она не была настолько восторженна кем-нибудь, чтобы перестать проверять телефон.

 

Сорайя: Еду на поезде домой. Я упоминала, что не люблю клоунов?

Грэхем: Нет. Но мне кажется, это распространенная фобия.

Сорайя: Маленький монстр — моя племянница — не была напугана. Не удивительно. Что ты делал сегодня?

Я сидел один в своей гостиной с кучей документов, разбросанных по всему стеклянному кофейному столику, и с коньяком в руке. Сегодня у меня был четырнадцатичасовой рабочий день. Каждый раз, когда я хотел ей написать, я заставлял себя уткнуться в работу. Мои глаза сдались раньше, чем мое желание.

 

Грэхем: Я работал допоздна.

Сорайя: Знаешь, как говорят… от одной работы, без развлечений…

Грэхем: Грэхем будет богатым мальчиком.

Сорайя: Возможно. Но какая радость от богатства, если нет времени им наслаждаться?

Я выпил остатки напитка из бокала. Я слышал точно такие же слова слишком много раз. От моей бабушки.

 

Грэхем: Ты подумала, о чем я просил?

Сорайя: Ты о будущем расписании?

Умная. Меня сводило с ума то, что она была сегодня не дома и отказывалась принять мое предложение не встречаться с другими. Вчера я сказал ей, что это мое главное условие. В тот момент я пытался подвести ее к решению «все или ничего» в мою пользу. Но после последних двадцати четырех часов, я был уверен, что ни за что на свете не вступлю в открытые отношения с этой женщиной. Обычно это я не связываю себя обязательствами. Я, кажется, попробовал свое собственное лекарство.

 

Грэхем: Да.

Сорайя: Как насчет такого предложения: ты пойдешь со мной на одно общественное мероприятие, выбранное мной, а я посещу одно по твоему выбору. Если после этого ты все еще будешь меня хотеть, тогда я в деле.

О чем она думала? Что если я проведу время с ее друзьями, то пойму, что мы настолько разные и у нас ничего не выйдет? Или все наоборот? Она не впишется в мой стиль жизни. Очевидно, она недооценивает степень моего пофигизма на мнение других людей о моей жизни.

 

Грэхем: Это совершенно необязательно, но если это сделает тебя счастливой, я готов. Когда я смогу посетить твое мероприятие?

Сорайя: В четверг вечером. Тиг и Делия устраивают вечеринку в своем тату-салоне. Прошел год со дня открытия.

Грэхем: В пятницу вечером. Торжество Розовой ленты в музее «Метрополитен». Это ежегодный сбор средств, который я поддерживаю. (Примеч. Розовая лента — международный символ организаций и частных лиц, поддерживающих программу борьбы против рака молочной железы).

Сорайя: Торжество, да? Придется покрасить кончики волос, чтобы подошли к платью.

Грэхем: Это свидание?

Сорайя: Два свидания. И да.

Той ночью я спал лучше, чем всю прошлую неделю. Как обычно, днем в воскресенье я навестил бабушку. Она заставила меня сходить с ней по магазинам и сделала одно из моих любимых блюд. Единственная домашняя еда каждую неделю.

В понедельник утром я встал рано и пробежал одиннадцать километров вместо обычных шести. Когда я направился на железнодорожную станцию, осознал, как сильно ждал встречи с Сорайей. Когда ее остановка подошла и прошла, а она не появилась, я расстроился, затем позвонил секретарю и продиктовал ей список дел, которые нужно сделать к моему приезду. Я знал, что будет нереально выполнить их все, но это давало мне повод выплеснуть свое раздражение на кого-то другого.

В этот день я был особенно злым. К пяти часам я обнаружил, что пишу в «Спросите Иду».

 

Дорогая Ида.

Есть женщина, встречи с которой я с нетерпением жду в поезде каждый день. Этим утром ее там не было. Быть может, она специально избегает меня, так как не может больше бороться с сексуальным притяжением и боится, что сдастся, и я сделаю все по-своему. Как мне убедиться?

Целибат из Манхэттена.

Двадцать минут спустя во входящих появился ответ.

 

Дорогой Целибат.

Вопреки тому, как это представляется, можешь поверить, что мир не крутится вокруг тебя. Может быть, у этой женщины был ранний прием у доктора, чтобы пополнить запас противозачаточных таблеток. Этот факт мог бы оценить воздерживающийся мужчина воде тебя, если ты допускаешь возможность нарушить клятву целибата. Может быть, ты пока должен ездить на другом поезде какое-то время. Более того, можешь съездить к своему доктору для некоторых анализов. На всякий случай, вдруг появится возможность с этой загадочной женщиной с поезда, ты захочешь быть готовым.

Мой день и так был монополизирован мыслями о том, почему ее не было в поезде этим утром. Чертовски замечательно. Теперь всю ночь я буду думать лишь о том, как кончить внутри нее, и ни о чем больше.

 

***

 

Сорайя так и не появлялась в поезде следующие два дня. У меня было чувство, что она специально предпочла избегать меня до нашего свидания. Слава Богу, сегодня будет вечеринка в тату-салоне. Иначе я просто утрачу свой чертов разум.

Я был готов взорваться во многих смыслах. Мои эмоции вышли из-под контроля, а держать все в себе, казалось, не очень полезно для здоровья. Только одному человеку я мог доверить детали своей личной жизни. Обычно я не звоню бабушке в течение недели, но, по какой-то причине, мне нужно, чтобы она меня приструнила, прежде чем я выставлю себя на посмешище сегодня. Отложив кучу бумаг на край стола, я взял в руки телефон. После трех гудков она ответила.

— Грэхем? Все в порядке?

— Все хорошо, бабуля.

— Ты обычно не звонишь мне по четвергам.

— Я знаю.

— Что происходит? Ты выглядел озабоченным в прошлое воскресенье. Что-то случилось?

— Ничего не случилось.

— Тогда что такое?

Выдохнув, я перешел к сути.

— Я плохой человек?

— Что за вопросы?

— Есть… женщина, с которой я вижусь. Она, кажется, мне не доверяет. И я задумался, есть ли для этого обоснованная причина. Может, я не подхожу ей. Может, я не подхожу никому.

Будучи человеком, который не ходит вокруг да около, бабуля рассмеялась и сказала:

— У тебя есть склонность вести себя как козел, дорогой. Но из того, что ты мне рассказываешь, это твой обычный способ вести дела на работе. С другой стороны, поведение с женщиной — это совершенно другой разговор. И в этом ты, определенно, должен чувствовать себя свободно.

— В том-то и дело. Только здесь по-другому. Чувствуется по-другому. Я даже не знаю, как это объяснить. Это какая-то бессмыслица. Мы совсем не похожи. Она из Бруклина… Итальянка, темпераментная, непредсказуемая и с разноцветными волосами. Она во всем бросает мне вызов. Даже иногда бывает совсем неприятной. Но… Я не могу ею насытиться. И могу сказать, что она мне не доверяет. Я не знаю, как до нее достучаться.

Бабуля фыркнула.

— Полагаю, что под «достучаться до нее» ты также подразумеваешь, что она не позволила тебе все делать по-своему?

— Она не позволила случиться ничему в этой области.

— Ты просто не привык к женщинам, которые не раздвигают ноги. Знаешь, есть такие женщины — леди с самоуважением. Мне уже нравится эта девушка.

Я вздохнул в трубку, когда она продолжила:

— Чтобы понять, кто человек на самом деле, требуется время. Ты должен быть собой и быть терпеливым, и, со временем, она увидит тебя настоящего.

— Но что, если «настоящий я» ей не подходит? Что, если я отравлен?

— Кто это сказал?

— Я не знаю, способен ли еще любить кого-то…

— Даже тот факт, что тебе не все равно, Грэхем, это хороший знак. Если это правильный человек, мы все способны. Ты же влюбился в ту Женевьеву, не так ли?

Даже одно упоминание ее имени вызывает у меня несварение.

— Посмотри, куда меня это привело.

— Знаешь, что я думаю?

— Что?

— Я думаю, ты так сильно пытаешься контролировать все, умышленно выбирая не тех людей, чтобы тебе не причинили боль. А сейчас ты начинаешь думать, что не способен на что-то большее. Ты начинаешь верить в свою же собственную ложь.

— Возможно.

— Мне кажется, эта девушка… как ее зовут?

— Сорайя…

— Сорайя… хэх… мило.

Я закрыл глаза и покрутил часы вокруг запястья.

— Она такая.

— В любом случае, эта девушка для тебя как сигнал к пробуждению, что мы не всегда можем все контролировать. Дай всему идти своим ходом. Отпусти контроль. Но что более важно, ради бога, не будь придурком.

Я не смог не рассмеяться вслух.

— Я буду помнить об этом, бабуля.

И тут я понял, что Сорайя, определенно, была не первой женщиной в моей жизни, которая говорила со мной в подобной манере.



Глава 9

Сорайя

 

Избегать Грэхема последние несколько дней было действительно сложно, но мне казалось, что для моего же блага нужно было сделать шаг назад. Правда в том, что я не могла доверять себе. Любой малейший контакт с ним мог толкнуть меня за грань. Не очень хорошо, что я думала о нем весь день и удовлетворяла себя ночью, представляя его. Но я знала наверняка — в ту секунду, когда я сдамся, он исчезнет. А я не хотела, чтобы это заканчивалось. Мне нравилось воодушевление от гадания, что он скажет или сделает, что случится дальше. Я не могла рисковать и сдаться так рано, чтобы потерять это ощущение… или потерять его. Я ненавидела ту часть себя, которая все еще думала, что он испарится сразу после секса.

Тем не менее, я была готова к тому, что это может произойти, так как совсем не доверяла себе рядом с ним. Даже несмотря на то, что поклялась пока не спать с ним, я убедилась, что мои ноги выбриты, и на мне надето самое лучшее кружевное белье. Также проверила, что мои противозачаточные не просрочены.

Я налила апельсиновый сок и ром в чашу для пунша и поставила на фуршетный стол, который мы выставили в тату-салоне. Делия повесила праздничные рождественские огни и декорации, хотя до праздников еще далеко. Боб Марли играл на заднем плане, пока она выставляла закуски. Тиг работал над последним клиентом в задней части салона. Самодельный бар был установлен в углу нашим другом Лероем — он был сегодня барменом и диджеем.

В моем животе начинали роиться бабочки при мысли, что Грэхем встретится с моими друзьями. Я не могла себе представить, как он зайдет сюда в своем костюме за миллион долларов. Это будет забавно. Я надеялась, что Тиг и Делия не примут меня за сумасшедшую из-за того, что я привела его сюда. Они уже переживали, основываясь на моих первоначальных описаниях его яркой личности. Было трудно отступиться и объяснить им, почему я вдруг стала очарована мистером Большим Придурком. Они все еще называли его так.

Постоянно проверяя телефон, я заметила, что Грэхем опаздывал на пять минут. Люди начали прибывать, но я могла думать лишь о нем. Я решила отвлечься, выкладывая конфеты. И тогда услышала голос Делии:

— Пожалуйста, скажи мне, что этот только что вошедший секси Кларк Кент и есть мистер Большой Придурок. Потому что я могу с тобой подраться за него. (Примеч. Кларк Кент — главный герой сериала «Тайны Смолвиля». Является адаптированной версией супергероя Супермена).

Мое сердце стало неконтролируемо биться, когда я увидела Грэхема в дверном проеме.

О. Мой. Бог.

Он был одет так, как я никогда его не видела. Без костюма. Вместо него на нем было черное поло, обтягивающее грудь, как перчатка, и пара темных джинсов. Его волосы были зачесаны назад и на сторону, из-за этого он выглядел младше. И на нем были очки. Боже, ему действительно шел респектабельный вид. Он срабатывал на мне. Даже немного чересчур.

С каждым его шагом навстречу мне мое тело все сильнее реагировало, присущий лишь ему аромат вышибал из меня весь воздух. Пока я пыталась прийти в себя, Грэхем притянул меня в легкое объятие и прижался губами к моей шее.

— Я чертовски по тебе скучал, Сорайя.

То, как напряженно он произнес это, и ощущение его губ у моей кожи практически выбило почву из-под моих ног. Вечер еще не начался, а мои трусики уже промокли. Я уже была готова затащить его в кладовку.

Боже мой. Возьми себя в руки.

Карие глаза Грэхема обжигали меня. Взглядом он проследовал вниз к моему декольте и снова вверх. Я покрасила концы волос в фиолетовый и надела платье того же цвета. Он сжал в кулак пряди и слегка потянул, соблазнительно шепча мне на ухо:

— Фиолетовый, да?

Я прочистила горло.

— Да.

— Ты говорила, что красный означает гнев. А что означает фиолетовый?

— Зачем эти очки?

— Ответь первой.

— Фиолетовый означает замешательство и дилемму.

Он усмехнулся.

— Понятно.

— Так, почему ты в очках?

— Честно, я плохо спал. Я думал о тебе, но пытался дать тебе больше свободы. Когда я не высыпаюсь, глаза начинают болеть. Очки гораздо удобнее, чем контактные линзы.

Мы стояли и смотрели друг другу в глаза несколько долгих минут, прежде чем Делия прервала нас.

— Итак, если это не мистер Большой Придурок…

Черт.

Удивленно распахнув глаза, Грэхем пожал ее руку, а затем повернулся ко мне.

— Кажется, моя репутация меня опережает. Мне нравится думать, что Сорайя придумала мне прозвище, основываясь на буквальном значении этого слова, а не фигуральном. (Примеч.: « prick » — буквально укол, фигурально член).

— Я так назвала тебя до того, как мы встретились… в то время, когда у меня был твой телефон.

— И что заставило тебя выбрать именно это прозвище?

— Ты напомнил мне придурковатого мистера Бига из сериала «Секс в Большом Городе». Отсюда, мистер Большой Придурок.

Грэхем скользнул рукой вокруг моей талии.

— А ты тогда кто… развратная Саманта?

Я удивленно прищурилась.

— Ты смотрел этот сериал?

— Моя мама смотрела.

— Забавно, — улыбнулась я.

— Теперь, когда ты узнала меня лучше, я все еще напоминаю тебе того парня?

— Ну, у тебя есть водитель. Поэтому, полагаю, есть некоторые сходства.

Он наморщил лоб.

— Хотя, секса в нашем городе нет, не так ли?

Когда я посмотрела на него, он игриво поцеловал меня в щеку, затем провел рукой вниз по моей спине, заставив меня дрожать. Это будет долгая ночка.

Представив Грэхема Лерою и некоторым другим гостям, я подвела его к Тигу. У моего друга изо рта свисала сигарета, когда он пожал руку Грэхему.

— Мистер Большой Придурок… че, как?

Грэхем закатил глаза.

— Отлично. Ты, наверное, Тиг.

— Короче, не знаю, говорила ли тебе Сорайя, но она мне как младшая сестра. Пусть у нее нет родного брата или же отца, который не был бы куском дерьма, это не дает тебе права ее обижать. Если это случится, я надеру тебе зад. Просто хотел прояснить этот момент.

Грэхем медленно кивнул.

— Я ценю, что ты так о ней заботишься.

— Рад, что мы это выяснили, — ухмыльнулся Тиг. — Я бы предложил тебе сделать тату, пока ты здесь… но что-то подсказывает мне, что ты не любитель чернил.

— Я ее любитель. — Грэхем подмигнул мне, потом потер подбородок, будто раздумывая над чем-то. — Вообще-то, это может быть интересно. Ты исправляешь татуировки?

— Ага. О чем конкретно ты говоришь?

— У меня есть татуировка, которая мне больше не нужна. Это было ошибкой, и я хочу, чтобы ты набил поверх нее и вокруг что-нибудь.

У него есть тату? Нихрена себе.

— Давай взглянем. — Тиг махнул рукой, приглашая нас следовать за ним.

Я не отводила взгляда от задницы Грэхема, которая выглядела потрясающе в этих джинсах. Руки так и чесались сжать ее. Мне стало интересно, как он на это отреагирует.

Приглушенные голоса гостей растворились на заднем плане, когда мы зашли в тихую заднюю комнату. Мое дыхание ускорилось, когда Грэхем медленно снял свою футболку через голову, взъерошив волосы. Я впервые увидела его рифленую грудь во плоти. Его телосложение было прекрасным, за гранью воображения. Было очевидно, что он упорно тренировался. Я не могла отвести глаз от шести кубиков на его прессе. Его кожа была очень гладкой и загорелой. Это было всем, о чем я мечтала, и даже больше. Мои руки покалывало от отчаянного желания потрогать его кожу. Взглядом я проследила тонкую дорожку волос, ведущую под его джинсы, затем посмотрела выше, и наткнулась на это: татуировку на левой стороне торса. Я прищурилась. Это было имя, написанное прописью. «Женевьева». Мое сердце екнуло. Проглотив ревность, я специально решила не задавать вопрос, который до смерти хотелось задать.

Кто, черт возьми, эта Женевьева?

Сначала я волновалась о том, что Грэхем может быть отъявленным бабником. Теперь еще хуже — была вероятность того, что где-то есть кто-то, значивший для него так много, что он оставил на своем теле постоянный след в виде ее имени.

Тиг посмотрел на меня, чувствуя мой дискомфорт, и спросил у Грэхема:

— Кто такая Женевьева?

Грэхем смотрел на меня, когда отвечал.

— Бывшая девушка. Как я и сказал, татуировка была ошибкой, — Он говорил серьезно, и мне стало еще более любопытно, что могло случиться между ним и этой женщиной.

Тиг достал книгу и показал все виды дизайна, которые смогут скрыть буквы имени. Грэхем выбрал замысловатый племенной узор.

Я зачарованно стояла и слушала звук, издаваемый машинкой. Напряжение в комнате было ощутимым, когда Грэхем смотрел на меня время от времени. Тиг смог так закрасить и оттенить имя, что, в итоге, складывалось ощущение, будто его там и не было. Новая татуировка выглядела супер сексуально на оливковой коже Грэхема. Если быть честной, я хотела провести по ней языком.

Тиг приложил чистую повязку к узору и выдал инструкции по уходу, затем Грэхем надел футболку обратно.

— Спасибо, приятель. Сколько я должен?

Тиг вытянул руки.

— Не за что. За счет заведения.

— Я настаиваю.

— Просто позаботься о моей девочке. Это все, что мне от тебя нужно. Ничего более.

Грэхем посмотрел на меня.

— Это я могу сделать.

Положив руку мне на поясницу, он провел меня через дверь обратно в главную комнату.

— Могу я принести выпить? — спросил он.

— Ага. Я буду немного пунша.

Грэхем вернулся с двумя стаканами пунша, и мы оба быстро их выпили. Капля красного напитка упала мне в вырез, попав на грудь. Прежде чем успела убрать ее, я почувствовала, как пальцем Грэхем провел линию по ложбинке моей груди.

— Неряха, — сказал он, слизнув пунш с указательного пальца.

Лишь одно это касание практически убило меня. Меня так неимоверно тянуло к нему, и я никогда его так не хотела, как сегодня. Обычная одежда, очки, как он смотрел на меня, он без футболки… это слишком. Но больше всего меня сводила с ума затяжная ревность к «Женевьеве». Чуждое и неконтролируемое чувство собственности нахлынуло на меня. Моя реакция стала тревожным звоночком, что я погрязла слишком глубоко, и мне суждено страдать. Возьмите это откровение, добавьте немного ромового пунша и получите одну чертову заморочку.

— Ты глубоко в своих мыслях, Сорайя. Скажи мне, что у тебя на уме?

Подобие жаркой вспышки начало пронизывать мое тело. Никогда в своей жизни я так не реагировала на мужчину. Никогда я не чувствовала столько страха и желания в одно и то же время. И, конечно, никогда чудище-ревность не поднимало свою уродливую голову. Я не хотела, чтобы он это почувствовал. Мне необходимо было охладиться.

— Я скоро вернусь, — сказала я, направившись к задней части салона.

До того как смогла уйти далеко, я почувствовала крепкую хватку на талии. Затем, он затащил меня в кабинет Тига и закрыл дверь, прижимая меня к ней и уперев руки по бокам от меня.

— Ты думаешь, что единственная, кого накрывает все происходящее? — простонал он.

Я молча стояла, пытаясь восстановить дыхание.

В комнате не было света, и он не пытался найти выключатель. В темноте кабинета я практически ничего не видела. Я могла только чувствовать его грудь напротив моей и его дыхание на моих губах, когда он произнес:

— Ты сводишь меня с ума. Мне нужно к тебе прикоснуться. Пожалуйста, дай мне попробовать тебя… лишь один раз.

Отклонив голову назад, я прижала его голову к своей груди. Он медленно провел языком по моему вырезу, издавая стон над моей кожей. Опустив верх моего платья вниз, он открыл мою грудь и взял сосок в рот, сильно посасывая и заставляя меня громко стонать. Мышцы у меня между ног пульсировали от нужды. Несмотря на то, что я хотела его внутри себя, я была в ужасе. Внезапно я отодвинулась от него и начала прикрываться.

Тяжело дыша, он уткнулся носом в мою шею и приложил ладонь к моей груди, где билось сердце.

— Боже, послушай это сердцебиение. Ты хочешь меня. Я это чувствую. Но ты чертовски меня боишься. Почему?

— Я не знаю, — прошептала я.

Он отклонился назад и обхватил ладонями мои щеки.

— Поговори со мной. Что такое случилось с тобой, что ты не можешь доверять?

— Я боюсь, что мне сделают больно.

— Кто обидел тебя?

Даже мне было тяжело понять, откуда все это идет. У меня не было парня, который разрушил мое доверие или разбил мне сердце. Не было никакого смысла. На самом деле, я раньше никогда не влюблялась. Мои чувства к Грэхему были для меня в новинку, но я не хотела говорить это ему. Одно я знала наверняка — отец был причиной моей паранойи. Поэтому я решила рассказать Грэхему историю, которая может объяснить мой страх и отрицание, хотя, не могу сказать, что сама в этом полностью разобралась. Все, что угодно, было лучше, чем признаваться ему, что я никогда и ни к кому такого не чувствовала.

— Когда мне было около десяти лет, мои родители развелись. Отец вскоре женился на женщине из нашего района. Тереза была вдовой. У нее было три дочери, одна из них — Брианна, моя ровесница, ходила в ту же школу. Мой отец стал их отцом и проводил со мной и сестрой все меньше и меньше времени. Должно было состояться мероприятие — церемония роз для отца и дочери, а после танцы в школе для всех девочек моего возраста. Каждый отец должен был купить своей дочери дюжину роз и сфотографироваться вместе на танцах. Моя мама просила отца, если он сможет, пойти со мной. Он так и не ответил. В итоге, я пришла на танцы, разодетая и с надеждой, что он придет. И он пришел… с Брианной. Она держала большой букет розовых роз в одной руке и руку моего отца в другой. Я убежала домой в слезах, а когда мама высказала ему, он сказал, что подумал, будто для меня это не так важно. Он сказал, что, раз отец Брианны умер, было важно, чтобы он пошел с ней. Он думал, что я пойму. В любом случае, он не имеет к тебе отношения, Грэхем. Ты спросил, почему у меня проблемы с доверием. Мой отец, на самом деле, единственная причина, как я думаю.

Он снова обхватил ладонями мое лицо и прижался к моим губам в страстном поцелуе. Мое тело расслабилось, и когда мы отстранились, мне хотелось, чтобы он продолжал меня целовать.

— Мне жаль, что это случилось. Невероятно дерьмово. И это многое объясняет.

— Да… спасибо.

— Я был единственным ребенком, — сказал он. — Моего отца никогда не было и в помине. Это, наверное, было лучше, чем если бы он нас бросил потом. Я не знаю.

— Вас было двое, ты и твоя мама?

— Да.

— Как она умерла?

— Рак легких, когда я был подростком.

— Мне так жаль.

— Спасибо. — Он помолчал и продолжил: — Это было тяжело. После этого я поклялся никогда не позволять себе к кому-нибудь привязаться. Я не хотел снова страдать от такой потери. Смерть матери — главная причина, почему я такой… закрытый и холодный. В то же время, это мотивировало меня быть лучшим в других областях, чтобы она мной гордилась. Так что из этого вышло что-то хорошее и что-то плохое.

Мое сердце замерло, когда я приготовилась задать необходимый мне вопрос.

— Ты привязался к Женевьеве?

— Да, — просто сказал он.

Мое сердце затрепетало.

— Как долго вы были вместе?

— Два с половиной года.

— Ясно.

Когда я посмотрела вниз, Грэхем приподнял мое лицо, чтобы наши взгляды встретились в темноте.

— Что ты хочешь знать, Сорайя? Спроси меня.

— Что между вами произошло?

— Женевьева работала со мной в качестве брокера еще со школы. У нас все было серьезно… или я так думал. Короче говоря, я начал создавать свою компанию вместе с другом Лиамом Гейнсвортом. Лиам, Женевьева и я очень тесно работали вместе. Случайно я обнаружил, что у них интрижка за моей спиной. Лиам ушел, чтобы открыть свою компанию, которая сейчас является одним из моих конкурентов, и забрал Женевьеву с собой.

Вау.

— Это ужасно. Я даже не знаю, что сказать. Мне жаль.

— Не стоит. Этому не суждено было случиться.

— Но я могу сказать, что это ранило тебя.

— Я здесь с тобой, не так ли?

— А как это связано?

— Я не хочу быть нигде, только здесь. Если бы в моей жизни что-то пошло по-другому, меня могло бы тут не быть. Я также не понимаю это, Сорайя. Это. Что происходит между нами. Я не могу дать тебе никаких обещаний. Я просто знаю, что не хочу, чтобы это закончилось.

Я тоже.

— Нам лучше вернуться обратно, пока они не подумали, что мы …

— Трахаемся?

— Ага.

Грэхем уткнулся лицом мне в шею и усмехнулся.

— Не дай Бог.

— Спасибо за то, что так терпелив со мной.

Он прорычал:

— Терпение — не подходящее слово…

— Может быть, и нет.

Когда я взяла его руку и потянула из комнаты, на мгновение он притянул меня обратно.

— Эй… — Когда я повернусь к нему лицом, он прислонился лбом к моему.

— Я буду ждать столько, сколько ты захочешь. Я никуда не денусь.

— Спасибо.

После разговора мы оба сильно расслабились. Мы провели вечер, спокойно слушая разговоры на вечеринке. Я прислонилась спиной к Грэхему, а он обернул руку вокруг моей талии — тепло от его тела вызывало мурашки на коже.

Я не знала, к чему это все приведет, и впервые в жизни решила не анализировать.



Глава 10

Сорайя

 

На следующий день в офисе они продолжали прибывать без остановки. Дюжины роз. Розовых, красных, желтых. Каждый час по дюжине. Я не сразу поняла, зачем он это делает. А потом меня осенило: это было из-за истории, которую я рассказала ему о своем отце и церемонии роз. Позже я нашла карточку, выпавшую из первой дюжины роз: «С огромным опозданием». На сердце стало тяжелее, и в то же время оно наполнилось чем-то неопределимым.

Сегодня состоится торжество, на которое я должна пойти вместе с Грэхемом. Это будет выход из моей зоны комфорта, поэтому весь день меня сопровождала нервная дрожь. Я выбрала два разных вечерних платья в «Бергдорф» во время обеденного перерыва. (Примеч. Bergdorf Goodman («Бергдорф») — универсальный магазин, расположенный на Пятой Авеню в Манхэттене, Нью-Йорк).

Когда я пришла в офис, на моем столе была тарелка с индийской едой. От запаха карри меня затошнило.

— Ида? Как эта еда здесь оказала?

— Разносчик оставил, сказал для тебя. Я думала, это ты ее заказала.

— Я беру индийскую еду только для тебя. Ты же знаешь, я ее ненавижу.

Затем, в голове возникла мысль, и я достала телефон.

 

Сорайя: Это же не ты заказал мне индийскую еду?

Грэхем: Я.

Сорайя: Зачем?

Грэхем: Я думал, тебе нравится? Я видел, как ты ее покупала.

Сорайя: Эм… как это? Ты за мной следил?

Грэхем: Это было лишь один раз днем. Я скучал и хотел увидеть тебя. Хотел появиться перед тобой, как мистер Биг, удивить тебя и отвезти на обед. Затем я увидел, как ты выбегаешь из Massala Madness , и понял, что у тебя уже были планы.

Сорайя: ЛОЛ. Я забирала ланч для Иды. От индийской еды у меня изжога.

Грэхем: Мне нужно поработать над своими сталкерскими навыками.

Сорайя: Это было очень мило с твоей стороны.

Позже Грэхем прислал другое сообщение.

 

Грэхем: Эй, я слышал, они поменяли название торжества в мою честь.

Сорайя: Серьезно?

Грэхем: Оно называется Big Blue Ball . (Примеч. Big Blue Ball — «большое синее яйцо»).

Сорайя: АХАХА.

Грэхем: Они выдают подарочные наборы с пакетами со льдом и обезболивающим.

Сорайя: Ты чокнутый.

Грэхем: Из-за тебя.

Сорайя: Во сколько ты меня заберешь?

Грэхем: Черт возьми. Меня допустили до двери?

Сорайя: Да.

Грэхем: Тогда в 19:30.

Сорайя: Мне понадобится твое мнение о моем наряде. У меня отложено два платья в «Бергдорф», и я все еще не могу решить.

Грэхем: Знаешь, я собираюсь забраковать, что бы там ни было, просто чтобы увидеть, как ты переодеваешься.

Сорайя: Как твоя татуировка?

Грэхем: Хорошо. Позже мы можем поиграть в «Я покажу свою/Ты покажешь свою», если ты захочешь.

Сорайя: У меня есть несколько, которых ты не видел.

Грэхем: До боли хочу знать.

Сорайя: Если будешь хорошим мальчиком сегодня, я, может быть, позволю тебе увидеть одну.

Грэхем: А если ты будешь вести себя хорошо, я позволю тебе заглянуть под стол.

Сорайя: ЛОЛ.

Грэхем: Злая ты, Сорайя Венедетта. Дразнишь меня своими татуировками. Как, черт возьми, я должен сейчас работать?

Сорайя: ;-)

После работы я пришла в «Бергдорф», чтобы выкупить платье. У меня было отложено два, а я никак не могла выбрать, какое мне нравилось больше. Я сказала свое имя в примерочной и ждала, пока продавец вернется с моими платьями.

— Вот они, дорогая.

— Спасибо. Но это не мое. — Я указала на великолепное зеленое платье. На самом деле, сегодня днем я сперва положила глаз на это платье, но оно было дизайнерским, и я не могла его себе позволить. Цена была почти в десять раз больше, чем за оба мои платья вместе взятые.

— Это платье выбрал ваш муж сегодня днем.

— Мой муж?

— Я предположила, что это ваш муж. Простите, я не спросила его имени. Может быть, бойфренд? Не каждый мужчина, который выглядит так, пойдет в салон женской одежды. Или оплатит счет, если уж на то пошло.

— Оплатит счет?

— Джентльмен, добавивший это платье к отобранным вами. Он также оплатил зеленое. Еще он дал указания менеджеру, чтобы любое выбранное вами платье было занесено на его счет. К тому же, он попросил подобрать туфли к зеленому платью и оплатил их.

Она повесила платья в примерочной и исчезла. Вернувшись, она открыла коробку, чтобы показать мне пару потрясных «Лабутенов», которые я никогда не смогла бы себе позволить.

Раздеваясь, я отправила ему сообщение.

 

Сорайя: Ты часто закупаешься в женских отделах?

Грэхем: Это был первый раз. Ты должна взглянуть на те вещи, что я забрал с собой.

Сорайя: Ты что-то еще купил?

Грэхем: Да. Женщина в отделе белья посмотрела на меня так, будто думала, что я люблю игры с переодеванием.

Сорайя: Ха! Ты даже ходил в отдел белья? Что ты купил?

Грэхем: То, что я купил, ты еще не скоро увидишь. Так же, как и я не увижу их на ком-либо. Только если ты не передумала…

Мысль о том, что Грэхем делал покупки в отделе нижнего белья, и забавляла меня, и возбуждала. Я представляла, как в раздражении он проводит руками по волосам, полностью ненавидя то, что делает, но будучи не способным остановиться.

 

Сорайя: Зеленое платье прекрасно, но я не могу принять его. Это слишком.

Грэхем: Это окончательный выбор. Пожертвуй его, если не нравится.

Серьезно? Это платье стоило почти три тысячи долларов.

 

Сорайя: Ты чокнутый, ты знаешь это?

Грэхем: Оно подошло?

Сорайя: Я еще не примеряла.

Наш скоростной обмен сообщениями завис на пару минут.

 

Сорайя: Ты еще тут?

Грэхем: Ты в примерочной?

Сорайя: Да.

Грэхем: У меня только что была маленькая фантазия о тебе в примерочной, как ты смотришь на свое прекрасное обнаженное тело в зеркало.

Сорайя: И…

Грэхем: Ты хочешь услышать дальше?

Сорайя: Возможно…

Грэхем: Я бы хотел присоединиться к тебе там. Наклонить тебя, чтобы ты уперлась руками в зеркало, широко расставив пальцы. И взять тебя сзади, пока ты смотришь на нас. На тебе будут лишь туфли, которые я выбрал.

В этот раз зависла я. Я посмотрела в зеркало и представила, что Грэхем стоит сзади меня. Если уж иллюзия была такой сексуальной, тогда есть огромный шанс, что я растаю, когда это реально произойдет. Когда. Я больше не собиралась обманывать себя, повторяя если. Внезапно мой телефон завибрировал.

 

Грэхем: Я знаю, что ты делаешь.

Сорайя: Увидимся вечером, мистер Большой Придурок.

Когда я приехала домой с чехлом для одежды, то заметила черный лимузин, припаркованный снаружи. Когда я приблизилась, вышел водитель в форме. Водитель Грэхема.

— Мисс Венедетта, Мистер Морган приказал, чтобы это доставили вам. — Он вручил мне два запечатанных пакета из манильской бумаги.

— Что это?

— Я не знаю, мадам. Мне было велено доставить их, и вот я здесь. — Он вежливо кивнул и открыл дверь машины. — Приятного вам дня.

Мои руки были заняты, поэтому я поднялась наверх и только потом открыла пакеты. Повесив платье, я села на кровать и открыла первую посылку. В ней была зеленая краска для волос La Riche Alpine Green. Цвет точно подходил к цвету платья.

У Грэхема Дж. Моргана была очень милая сторона.

С любопытством я открыла следующий пакет. Это была коробка зеленой Betty Down There Hair Color (краска для лобковых волос) с прилепленной запиской «Я не был уверен, но на всякий случай».

Улыбаясь от уха до уха, я подумала: «Если ты продолжишь в таком же духе, сам скоро все узнаешь».

 

***

 

Звонок раздался ровно в 19:30. Перед тем как нажать кнопку, чтобы открыть главную дверь внизу, я спросила:

— Это Целибат из Манхэттена?

— К несчастью, да.

Я впустила его и открыла дверь.

Передвигаясь по коридору от лифта к моей квартире, он делал быстрые уверенные шаги. С каждым шагом мой пульс бился еще быстрее. На нем был черный смокинг, и он был, возможно, самым прекрасным мужчиной, на которого я когда-либо могла положить глаз. У меня не было никаких сомнений, что он может вызвать пробку, всего лишь если пройдет по улицам Манхэттена в таком виде. Я буквально облизала свои губы.

Пока я стояла там, пуская слюни, Грэхем обхватил ладонью мое лицо и легонько сжал.

— Ты доведешь меня до смерти, если будешь смотреть на меня так. — Затем он поцеловал меня, пока не осталось никаких сомнений, что мое чувство было взаимным.

Я вернулась обратно в реальность, когда он отпустил меня.

— Мне надо одеться. Проходи внутрь.

— Я постоянно думаю о том, что хочу кончить внутри тебя — с тех самых пор, как ты сказала мне о сеансе у доктора для пополнения запаса противозачаточных. (Примеч.: герой имеет в виду игру слов « come in side » — «проходи внутрь» и «кончить внутри»).

Я закатила глаза от того, что он такой извращенец, хотя мне понравилось каждое его пошлое слово.

— Мне нужна минута, чтобы надеть платье.

— Тебе нужна помощь в этом?

Я указала на стул в кухне.

— Сиди. Не двигайся.

— Я похож на пса? Я не постесняюсь умолять.

Я исчезла в спальне и надела зеленое платье. Это была моя самая дорогая вещь. Грэхем был прав, когда сказал, что это окончательный выбор. Иначе я бы не стала его надевать. Но мне пришлось признать, что остальные платья не смогли сравниться по красоте с этим.

В отличие от Грэхема, который самоуверенно шел ко мне, осознавая свое место на вершине пищевой цепи, я была сплошным комком нервов, когда выходила из спальни. Платье было потрясающим, оно обтягивало каждый мой изгиб и показывало идеальное количество кожи, чтобы выглядеть сексуально, но не развратно. Но это все равно было вне моей зоны комфорта. Я посмотрела в зеркало: отражение было красивым, но то, что я видела, не было… мной.

Все сомнения, какие у меня были, полностью исчезли, когда я увидела лицо Грэхема. Он сидел на стуле на кухне, играя с телефоном, но встал, когда увидел меня.

— Ты выглядишь чертовски изумительно.

— Платье изумительное. Я до сих пор не могу поверить, что ты столько за него заплатил.

— Это не платье, Сорайя. Это женщина в нем.

— Это мило. Спасибо.

— Зеленый — определенно твой цвет. — Он дотянулся и провел пальцами по волосам. — Из-за этой прически я не вижу, чтобы кончики волос подходили к платью.

Я собрала волосы во французский узел, подоткнув окрашенные концы вовнутрь.

Я улыбнулась.

— Они подходят. Но я не хочу быть белой вороной. Я никогда не была на подобных мероприятиях раньше, но что-то мне подсказывает, что я буду единственной с зелеными волосами.

— Тебе не нравится, когда твои волосы заколоты?

— Мне больше нравятся распущенные.

— Повернись. Дай мне посмотреть.

Когда я подчинилась, Грэхем достал шпильки, удерживающие мои тяжелые пряди, и мои длинные волосы упали вниз волнами. Он развернул меня.

— Ты будешь выделяться с заколотыми волосами или с распущенными, и это не имеет никакого отношения к цвету твоих волос.

— Ты не против?

— Против? Я надменный козел. Мне нравится, когда мне завидуют.

— Просто дай мне секунду привести их в порядок. — Я пошла в ванную и разгладила волосы. Мне действительно нравилось, когда мои волосы распущены. Когда я вернулась, Грэхем взял обе мои руки.

— Ну, они подходят?

— Да. Цвет почти такой же, тебе не кажется? — Я приподняла концы к верху платья. Цвета были почти одного оттенка зеленого.

— Я говорил не о платье.

— Ох, нет. Спасибо за Betty Down There , но я не воспользовалась.

— Какая жалость.

Я ухмыльнулась.

— Серьезно? Я думала, тебе понравится моя прическа там внизу.

— Твоя прическа?

Я нежно поцеловала его губы и прошептала напротив них:

— Там нечего красить. Я абсолютно гладкая там.

 

***

 

Грэхем был прав относительно одного момента — мы, определенно, привлекали внимание. Хотя я сомневалась, что хотя бы одна из женщин, трахающих глазами мужчину рядом со мной, вообще заметила мои волосы. Грэхем не обращал на них никакого внимания, пока вел меня к бару.

— У тебя, кажется, есть фан-клуб.

— Это скорее анти фан-клуб. В моей сфере много конкурентов.

Я смерила взглядом одну женщину, которая нагло пялилась на нас, когда мы шли. На ней было красное платье, она поворачивала голову и следила за каждым нашим шагом.

— Больше похоже на похоть.

Грэхем проследил за моим взглядом и притянул меня ближе к себе.

— Держись подальше от этой.

Этот комментарий только заставил меня дольше смотреть на нее.

— Почему?

— Я не хочу, чтобы она испортила твое мнение обо мне еще больше, чем уже сделал я.

У бара Грэхем заказал свой модный напиток и вино, которое я пила за нашим ужином. Он получил очко, запомнив, что я люблю. Пока мы ждали, я осмотрела помещение. «Метрополитен» был потрясающим местом. Я была внутри раньше — на выставках, но никогда в этой части зала. Куполообразные потолки были произведением искусства сами по себе. Было невозможно впитать все это. Люди. Место. Мужчина, стоящий рядом со мной.

Грэхем вручил мне напиток.

— Сколько денег собирают такие мероприятия?

— Кажется, в прошлом году собрали пять миллионов.

Я почти захлебнулась вином. Женщина в красном, смотревшая на нас, двинулась к бару.

— Привет, Грэхем.

Он кивнул. Его ответ был коротким, и я почувствовала, как напряглось его тело.

— Эйвери.

Ох, черт. Женщина, которой я звонила.

— Ты не представишь меня своей подруге?

Грэхем прижал меня еще ближе.

— Вообще-то, нет. Мы как раз собирались пойти потанцевать. Извини нас.

Грэхем неожиданно повел меня прочь от бара и женщины. Мне стало легче, когда мы ушли от нее, но меня заинтересовали их отношения. В одном конце зала был большой, практически пустой танцпол. По пути мы остановились около столика №4, и Грэхем поставил наши напитки.

Уже на танцполе Грэхем притянул меня к себе. Я была не удивлена, что он умел танцевать. Его манера вести сильной рукой определенно подходила его доминирующей личности.

— Итак… красное платье. Полагаю, у вас есть история?

— Да. Но это не то, что ты думаешь.

— То есть? Ты ее не трахнул?

Он выгнул бровь.

— Ревнуешь?

Я посмотрела в сторону. Мысль о нем с кем-то еще шевелила что-то нерациональное во мне. Грэхем наклонился и провел носом по моей шее.

— Мне нравится, что ты ревнуешь. Это значит, что ты одержима мной. Я чувствую к тебе то же самое.

Наши взгляды встретились. Мы долго смотрели друг на друга, пока он снова не заговорил:

— Нет. Я не спал с Эйвери. Даже пальцем к ней не прикасался. Ей не нравится то, как я сейчас нахожу новые контракты.

— О.

Он прижался ближе, хрипло шепча мне на ухо:

— Кстати о сексе. Я все еще твердый, с тех пор, как ты сказала мне, что ты там голая.

Своей рукой на моей пояснице он прижал меня еще ближе к себе. Я могла чувствовать эрекцию, упирающуюся в мое бедро. Этот мужчина атаковал все мои чувства разом: звук его нуждающегося голоса, запах, настолько мужской и присущий только ему, прикосновение его рук к моей голой коже. Боже, я хотела попробовать его. Не помогало и то, как его тело контролировало мое, пока мы легко скользили по танцполу. Это напоминало мне, каким властным он может быть в постели. Где-то неподалеку есть незакрытая подсобка, я уверена. Было бы так легко сдаться ему прямо сейчас. Но вместо этого сквозь завесу желания, угрожавшего поглотить меня, мне пришлось призвать на помощь всю свою сучность.

— Может, тебе стоит сходить с этим к доктору? Похоже у тебя постоянная эрекция. Быть может, слишком много «Виагры»?

— Могу тебя заверить, моему члену, чтобы встать, не нужна никакая искусственная помощь, когда я рядом с тобой, Сорайя. И я недавно посещал врача. Точнее, пару дней назад. Я принял совет одной колонки, которую я читаю, и подготовился к тому, что мне разрешат нарушить клятву воздержания. Я чист, и у меня есть документы, чтобы доказать это.

— Похоже, тебе не терпится. Они сейчас при тебе? — пошутила я, но Грэхем отстранился и похлопал пиджак в том месте, где должен быть потайной карман. Я ухмыльнулась. — Ты серьезно? У тебя же их нет сейчас при себе?

— Конечно, я серьезен. Больше всего на свете я хочу кончить внутри тебя. Ни за что не упущу эту возможность, будучи не подготовленным, когда представится случай. Я ношу результаты анализов с собой уже три дня.

Его признание было до странности милым. Началась другая песня, и мы танцевали некоторое время в тишине, наши тела покачивались в унисон.

Я положила голову ему на грудь и вздохнула.

— Мне нравится. Неожиданно, честно говоря.

Он уткнулся носом мне в волосы.

— Мне тоже. Обычно я ненавижу подобное.

Мои защитные стены рушились перед этим человеком. Но мне очень быстро напомнили поднять их обратно и защитить себя.

Мы сидели за большим круглым столом, за которым расположилась, по меньшей мере, дюжина гостей. Грэхем представил меня паре гостей, окружающих нас, несколько стульев еще пустовало.

— Так чем вы занимаетесь, Сорайя? Сорайя, правильно? — Брэкстон Харлоу сидел слева от меня. Это был джентльмен постарше, хотя еще прекрасно выглядел, с сединой в волосах, контрастирующей с его загорелой кожей. Грэхем говорил о делах с мужчиной по другую сторону.

— Я работаю в колонке советов «Спросите Иду».

— Вы писатель. Как замечательно.

— Не совсем. Я выполняю паршивые поручение для писателя, и иногда она позволяет мне написать короткие ответы на некоторые письма.

— Понятно.

— А чем вы занимаетесь?

— У меня своя фармацевтическая компания.

— Вы легальный наркодилер?

Он улыбнулся.

— Наверное, да.

— Это значит, вы доктор?

— Да.

— Тогда, возможно, вы можете поговорить с Грэхемом, у него проблема по медицинской части.

И тут Грэхем присоединился к разговору.

— Я услышал свое имя. Вы говорили обо мне?

Брэкстон ответил.

— Сорайя просто собиралась сказать о твоей проблеме по медицинской части. Я могу как-то тебе помочь, Грэхем?

Грэхем прищурился и выпил залпом остатки напитка.

— Я не знаю, вы лечите посиневшие яйца?

Сначала мужчина выглядел смущенным, но потом расхохотался. После этого мы втроем завели простой разговор. Рука Грэхема всегда была на спинке моего стула, пальцами он рисовал восьмерку на коже обнаженного плеча. Я уже начала расслабляться и наслаждаться, пока не увидела вспышку красного через стол. Эйвери сидела прямо напротив нас. Грэхем и мужчина, который был с ней, молча кивнули друг другу в обычной мужской манере.

— Похоже, мы делим еду с твоей подругой. — Я прислонилась к Грэхему.

— Игнорируй ее.

Легко сказать. Я чувствовала ее взгляд, даже когда не смотрела на нее. По какой-то причине, этой женщине доставляло удовольствие заставлять меня чувствовать себя некомфортно. Она не пыталась заговорить ни с кем за столом.

После ужина я извинилась и отошла в дамскую комнату. Я закрылась в кабинке и пыталась придумать лучший способ пописать, не окунув дорогое платье в унитаз, или не трогая сиденье, или не уронив сумочку, или не упав с этих двенадцатисантиметровых каблуков. Мне казалось, что все это будет гораздо проще.

Дамская комната была пуста, когда я пришла. Я услышала, как открылась и закрылась дверь. Стук каблуков остановился в районе моей кабинки. Интуиция подсказывала мне, кто стоит за дверью. Сделав глубокий вдох, я вышла, и меня тут же встретила вспышка красного. Эйвери подводила губы, глядя в зеркало, но ее взгляд был прикован ко мне, пока я выходила.

— Неужели это последняя игрушка Грэхема Моргана.

— Ты от этого кайфуешь? Преследуешь женщин в туалете и говоришь гадости об их партнерах?

Она накрасила губы еще более ярким красным цветом, промокнула салфеткой и закрыла помаду.

— Я оказываю услугу всем женщинам мира, предупреждая их об этом мужчине.

— В чем причина? Тебе не нравится, как он ведет свой бизнес, поэтому ты хочешь меня отпугнуть?

Она злобно улыбнулась.

— Это он тебе так сказал? Что мне просто не нравится, как он ведет дела?

Я ненавидела чувство, что она знает что-то, чего не знаю я, и я промолчала. Вместо этого я вымыла руки и достала свою помаду. Когда я была готова, она все еще стояла там. Я скрестила руки на груди.

— Ну, давай. Расскажи мне то, в чем ты так жаждешь меня просветить.

Она подошла на несколько шагов, остановившись позади меня и изучая мое отражение в зеркале. Затем сказала мне прямо в глаза:

— Я тут подумала, ты не стоишь моего времени. В конце концов, ты все выяснишь сама. Или можешь спросить у Грэхема, почему он пытается уничтожить компанию мужа моей лучшей подруги.

Мне потребовалась минута, чтобы собраться после ухода Эйвери. Она была большой сучкой, когда я позвонила ей в тот день, когда нашла телефон Грэхема в поезде. Я хотела списать ее предупреждение на яростное соперничество между компаниями, но мне так не казалось. Для этой женщины это было личным делом.

Грэхем ждал меня снаружи.

— Все в порядке? Я видел, как Эйвери пошла за тобой.

— В порядке. — Я выдавила улыбку. Сделав несколько шагов, я решила, что хочу знать больше. — Могу я спросить кое-что?

— Конечно.

— Кто лучшая подруга Эйвери?

Грэхем провел рукой по зачесанным черным волосам.

— Ее лучшая подруга — моя бывшая, Женевьева.



Глава 11

Грэхем

 

Что-то изменилось после того, как Сорайя сходила в дамскую комнату вчера. До этого она вела себя в обычной саркастичной манере — очаровывала шестидесятилетнего исследователя в области фармацевтики, просто будучи самой собой. Но после она стала тихой и замкнутой. Когда мы приехали к ее квартире, она не пригласила меня зайти, а в ее поцелуе не было привычного огня. Опасаясь давить на нее, я ждал, чтобы увидеть, что может случиться на следующий день. Ничего не произошло. И вот я сижу в офисе в субботу днем, уставившись на стопку проспектов. Моя концентрация свелась к нулю, когда эта женщина ворвалась в мою жизнь.

Я взял телефон, но затем отбросил его на стол. К трем часам я повторил это действие двадцать чертовых раз. В итоге, наворчав на себя за то, каким нытиком я стал, я написал сообщение.

 

Грэхем: Мы пережили два мероприятия. Уговор в силе?

Я таращился на телефон, пока не появились три прыгающие точки. Уровень моего беспокойства вырос, когда точки запрыгали, потом остановились, потом снова запрыгали. Наш договор об эксклюзивности был в силе, даже думать не о чем. О чем ты думаешь, Сорайя Венедетта?

 

Сорайя: Ты уверен, что ты этого хочешь?

Без промедления я написал свой ответ.

 

Грэхем: Я хотел этого с самого первого дня. Эти маленькие испытания были твоей идеей.

Сорайя: Я нервничаю.

Я нажал на вызов — это лучше, чем играть в игру «угадай, о чем ты на самом деле думаешь». Она ответила после первого гудка.

— Что она тебе сказала?

— Эйвери?

— А кто еще?

— Я уже сказала тебе.

— Скажи еще раз. Я что-то не понимаю.

— Я не помню точных слов.

— Скажи, что помнишь.

— Ну. Она дождалась, пока я схожу в туалет. Потом сказала, что оказывает услугу всем женщинам мира, предупреждая меня насчет тебя.

— Дальше.

— Дальше было не так много. Она сказала, что я не стою ее времени и что когда-нибудь я выясню все сама. Затем она сказала мне спросить у тебя, почему ты намереваешься уничтожить компанию мужа ее лучшей подруги.

— Я уже рассказал тебе о Лиаме и Женевьеве. Он мой конкурент.

Она помолчала минуту.

— Я загуглила тебя и Лиама утром.

Громко выдохнув, я откинулся на спинку кресла.

— И…

— Там было несколько статей о том, как ты пытаешься силой поглотить его компанию.

— Это правда.

— В статье говорилось, что ты переплачиваешь рыночную стоимость почти вдвое. Я не так много понимаю в бизнесе, но зачем тебе это делать? Если это не для того, чтобы уничтожить мужчину, потому что у тебя еще есть чувства к женщине, которую он у тебя украл? Женщине, чье имя было вытатуировано на твоем теле?

— Так в этом все дело?

— Я боюсь, Грэхем. Я чувствую, ты можешь целиком меня поглотить.

— Я стараюсь.

— Да, и это тоже. Но ты знаешь, о чем я.

— Ты боишься, что я причиню тебе боль?

Она вздохнула.

— Да.

— Компания Лиама владеет 23% акций Pembrooke Industries. В прошлом году я выкупил 28% от имени корпорации, в которой являюсь единственным держателем акций. Если я приобрету компанию Лиама, ко мне перейдет его доля в Pembrooke. Это даст мне 51% акций — контрольный пакет. Это стоит того, чтобы удваивать стоимость компании Лиама. Мне нужен Pembrooke, а не Лиам. Аналитики считают, что это из-за обиды, так как он был моим работником.

— Значит, ты не любишь Женевьеву до сих пор?

— Нет. И если у тебя появились сомнения, ты могла бы прийти с этим ко мне, Сорайя.

— Прости. Наверное, я просто испугалась того, что между нами происходит.

— Так же, как и я. Но знаешь, что я понял?

— Что?

— Боишься ты или нет, но это происходит. Это произойдет. Никто из нас не может это остановить. Так почему бы тебе не притащить свою задницу ко мне в офис и не рассказать, как тебе жаль, что ты сделала такие выводы.

— Это шифр, означающий, что я должна запрыгнуть на твой стол, и мы будем играть в босса и секретаршу?

Я застонал.

— Тащи свой зад сюда.

Она рассмеялась. Я был рад, что мои постоянные страдания могли, по крайней мере, казаться ей забавными.

— Не могу, Морган.

— Хватит издеваться надо мной, Сорайя.

— Я не издеваюсь. Я на самом деле не могу приехать. Я не дома.

— Где ты?

— Помогаю Делии на торговой выставке. Мы за городом, в нескольких часах езды.

Я пробормотал что-то нечленораздельное себе под нос.

— Когда ты вернешься?

— Утром. Выставка закончится поздно ночью, а Делия и при свете дня опасно водит. Вдобавок, она сделает пирсинг сотне посетителей, к концу вечера она окосеет. Поэтому мы завалимся в отель через дорогу.

— Что ты будешь делать весь день?

— Ассистировать. Я протираю кожу, перед тем как она делает прокол, и держу за руку трусливых.

Я не был уверен, хочу ли знать ответ, но все равно спросил:

— Что ты будешь протирать?

— Как обычно. Уши, носы, пупки, языки, соски, пару пенисов.

— Повтори-ка?

— Все беспристрастно.

— Ага, я чувствую себя лучше при мысли о том, как ты натираешь мужской член. Я уверен, у Делии есть степень по медицине.

— Расслабься, это не такое уж и большое дело.

— Да, ты права.

— Да?

— Конечно. — Я частично прикрыл телефон и заорал секретарю, которой сегодня не было. — Элизабет? Можешь подойти на минуту?

— Элизабет? Это твоя новая секретарь?

— Да. Я собираюсь помыть ей сиськи.

Сорайя фыркнула. Эта женщина посмеялась надо мной. Снова.

— Что смешного?

— Я лично видела, как ты обращаешься с секретарями. И вполне уверена, она не позволит тебе помыть даже ее ноги, не говоря уже о сиськах.

Печально, но, наверное, она права.

— Когда я тебя увижу?

— Завтра вечером.

— Хорошо. Я заберу тебя в шесть.

— Согласна. Сейчас мне надо идти. Большой парень в татуировках только что зашел в кабинку Делии. Обычно такие больше всего нуждаются в том, чтобы держать их за руку.

— Прекрасно. Теперь я буду представлять, как ты натираешь член какого-то качка, пока он таращится на твою грудь и возбуждается.

— У тебя очень живое воображение.

— Завтра, Сорайя.

— Позже, мистер Костюм.

Через несколько минут после того, как мы попрощались, мой телефон просигналил о входящем сообщения.

 

Сорайя: Уговор в силе.

***

 

Мне нужно было заставить Сорайю забыть ту хрень, что сказала ей Эйвери, показать, что ей нечего бояться, когда дело касается меня. Я не мог сконцентрироваться ни на чем, кроме того, что увижу ее сегодня, поэтому ушел из офиса пораньше — это уже становилось нормой. Если бы не я управлял компанией, меня бы давно уже уволили.

Вернувшись домой, я начал готовить овощи для пасты «Примавера», которую хотел приготовить. Я не умел готовить изысканные блюда, но мог приготовить чертовски вкусную пасту аль дэнте. (Примеч.: главный секрет итальянской пасты в том, что макаронные изделия отвариваются al dente (или, в переводе с итальянского, «на зубок»). Это емкое понятие описывает такое состояние макарон, когда они уже почти готовы, но еще не успели полностью развариться). Раньше я написал Сорайе, чтобы дать ей знать об изменении в наших планах. Я готовил ей ужин у себя. Мне казалось, это будет правильной сменой темпа после фиаско на торжестве. Мне нужно привести ее к себе и показать больше обыденной жизни.

Я только включил телевизор, встроенный в стену на кухне, и выбрал сериал из перечня, когда зазвонил телефон. Сорайя звонила. Я схватил полотенце, чтобы вытереть руки, перед тем как ответить.

— Привет, красотка.

— Привет… — Она замешкалась. — Что это за музыка на заднем плане?

— Телевизор.

Черт.

Нервно пытаясь уменьшить звук, я вскоре понял, что кнопка регулирования звука не работала. Уровень моей крутизны скоро упадет.

— Это была заставка из «Главного госпиталя»?

— Нет, — соврал я.

— Да, это она.

Черт. Пойман с поличным.

Я виновато рассмеялся.

— Ладно, да, это она. Ты меня поймала.

—Ты смотришь мыльные оперы?

— Только эту.

— И только я подумала, что у нас нет ничего общего…

Я прочистил горло, поддавшись смущению.

— Ты тоже его смотришь?

— Вообще-то, смотрела раньше… сейчас почти не смотрю.

— Мне он никогда особо не нравился, пока мама не заболела, когда я был в старшей школе. Она была одержима этим сериалом. Когда была прикована к постели, я укладывался рядом с ней в три часа дня и составлял ей компанию, пока он шел. В итоге, мне понравились некоторые сюжетные линии, и я продолжил смотреть его после ее смерти. Он напоминает мне о ней.

Сорайя замолчала и потом сказала:

— Грэхем… это… вау… это на самом деле прекрасно.

Почувствовав внезапные эмоции, я быстро сменил тему.

— И чему я обязан этим звонком?

— Я хотела узнать, могу ли я принести что-нибудь.

— Ничего, кроме своей прекрасной задницы, детка.

— Серьезно. Я хочу что-нибудь принести.

— У меня все готово.

— Ладно. Тогда, вино.

Упрямая.

— Мой водитель заедет за тобой через час.

— Хорошо.

Я замолчал на мгновение, а затем прошептал ее имя:

— Сорайя.

— Да?

— Не могу дождаться, когда увижу тебя.

 

***

 

Погрузившись в сервировку стола, я забыл предупредить портье, чтобы он отправил Сорайю наверх. Когда он позвонил мне, сообщая о посетителе, я решил поиздеваться над ней немного.

— Пожалуйста, дайте трубку мисс Венедетте, — сказал я ему.

Она подошла к телефону.

— Да?

Мой член дернулся при звуке ее голоса. Сорайя даже не находилась передо мной, но тот факт, что она была внизу, делал меня твердым.

— Чем могу помочь, мисс?

Она захихикала.

— Это «Главный госпиталь»?

Маленькая выскочка.

— Если ты сыграешь шаловливую медсестру, тогда может быть. Передай ему трубку обратно и поднимай свою задницу сюда.

Когда портье вернулся к телефону, я попросил его показать Сорайе лифт. Ее стук был ритмичным и громким. Блэки тут же начал лаять.

Пока шел к двери, я обратился к собаке:

— Да, да. Просто подожди и увидишь ее.

Мое сердце стало биться быстрее, когда я открыл дверь и увидел, как потрясающе красива она была. Ее волосы были распущены, лежали волнами и выглядели так, будто их разметал ветер. На концах они были зелеными и подходили по цвету изумрудной блузке без рукавов, закрывавшей всю шею. На вороте блузки был завязан бант. Гладкие черные штаны выглядели так, будто были нарисованы на ее ногах. Все вместе это было дразняще консервативным, по сравнению с ее обычным видом. Ее обычно красные губы были также не накрашены, будто она знала, что я буду поглощать их позже.

С трудом сдерживаясь, чтобы не приставать к ней, я нехотя прижал руки по бокам. Я пообещал себе не трогать и не целовать ее пока, так как боялся, что не смогу остановиться. Поэтому я собирался сдерживаться так долго, как мог. Этот вечер должен показать ей, что она может доверять мне. Если я наброшусь на нее прямо у входа, это все испортит.

— Заходи. — Я вдохнул ее цветочный аромат, когда она заходила в комнату.

Собака сразу начала прыгать вокруг нее.

— Отвяжись, Блэки.

Она выглядела удивленной, когда вручила мне бутылку вина, которую принесла с собой. Затем наклонилась и взяла пса на руки. Блэки начал лизать ее лицо.

Черт, я хотел в этом поучаствовать.

Забрав у нее собаку, я выдал:

— А ты думала, что это я к тебе пристану.

— Ты ведешь себя очень хорошо, мистер Морган.

— Я пытаюсь, — честно ответил я.

Она прикрыла рот.

— О, боже. Блэки. Я только поняла. Из «Главного госпиталя»! Он назван в честь того Блэки! (Примеч. Блэки Пэрриш — персонаж сериала «Главный госпиталь»).

— Да, это так.

— Ты же не стесняешься?

— Нет.

— Просто у тебя уши краснеют.

Черт.

— Мне кажется, это мило, Грэхем, особенно то, что этот сериал напоминает тебе о матери. Спасибо, что поделился этим со мной.

— Не думаю, что вообще говорил это кому-нибудь. Ты превращаешь меня в размазню, Венедетта.

— Хорошо, — улыбнулась она.

Медленно потирая руки, я сказал:

— Раз уж мы заговорили об этом. Давай посмотрим, как хорошо ты знаешь «Главный госпиталь».

Она блеснула милейшей улыбкой и приняла мой вызов.

— Выкладывай.

— Есть еще кое-что относительно меня — один из главных идентификаторов — связанное с «Главным госпиталем».

— Что я получу, если угадаю?

— Особенный поцелуй позже вечером.

— О, да? Особенный, да?

— Я дам тебе подсказку.

— Давай.

— Это рифмуется с органом.

— Ох, снова об этом. Ладно… Морган… твоя фамилия, — понимание внезапно озарило ее. — Точно! О, Боже. Это имя тоже из «Главного госпиталя»!

— Совпадение фамилии просто случайно, но «Дж.» в моем среднем имени — Джейсон.

Она понимающе кивнула.

— Джейсон Морган… как персонаж!

— Моя мать думала, что это гениально.

— Твоя мама, похоже, была очень умной женщиной.

— Она была… умной, забавной, яркой, жизнерадостной… очень похожей на тебя, на самом деле. — Я подошел к гранитной столешнице и открыл бутылку «Совиньон блан», которую она принесла. Вручив ей бокал вина, я спросил: — Могу я показать тебе квартиру?

Попивая вино, мы пошли по комнатам. Сорайя практически влюбилась в электрический камин в моей спальне. Не могу дождаться, как однажды смогу трахнуть ее перед ним.

Наконец, мы вернулись обратно в гостиную и остановились перед окном от пола до потолка с видом на Манхэттен.

Она смотрела на захватывающие огни города.

— Я всегда мечтала иметь такой вид.

В это время я смотрел только на нее.

— Этот вид твой. Ты можешь приходить сюда, когда захочешь.

— Я могу здесь кончать, да?

— Я не это имел в виду.

— О, я знаю. Ты сегодня необычно вежливый и политкорректный. Что на тебя нашло, Грэхем Джейсон Морган?

— Тебе не нравится, что я вежливый? Я пытаюсь не облажаться сегодня. После того, что случилось на торжестве…

— Ты прекрасен. Ты хорош такой, какой есть. Мне нравится, какой ты всегда честный со мной в своих мыслях и чувствах. — Она прислонилась ко мне и схватила мой свитер, заставляя член дернуться. Я чувствовал, как буквально разваливался, когда она продолжила: — По правде говоря, я предпочитаю грубую честность всему остальному. Я хочу, чтобы ты всегда говорил мне правду, даже если боишься, что можешь меня обидеть. Не думаю, что ты понимаешь, как сильно мне нужна правда.

— Не думаю, что ты понимаешь, как сильно ты мне нужна. — Сейчас, когда она прикасалась ко мне, я полностью пропал. — Я дам тебе все, что тебе нужно. Хочешь абсолютную правду?

— Да. Скажи, чего ты хочешь.

— Насчет чего? Жизни? Прямо сейчас? Конкретнее.

— Что ты хочешь прямо сейчас?

— Ты не будешь винить меня за мой ответ?

— До тех пор, пока это то, о чем ты на самом деле думаешь… нет.

Мой голос был хриплым, когда я произнес:

— Я хочу твой язык на своем члене.

Ага, я это сказал.

Ее ресницы соблазнительно затрепетали.

— Что еще?

— После того, как ты возьмешь меня в рот, я хочу раздеть тебя догола и попробовать твою киску, а сразу после трахнуть тебя сзади, пока твои руки будут прижаты к окну.

— Потом что?

— Я хочу кончить внутри тебя.

— Потом?

— Потом… мы будем есть пасту голыми в кровати.

Мы оба слегка рассмеялись, прежде чем тон снова стал серьезным.

Она оглядела гостиную.

— Когда вдруг так потемнело?

— Я не знаю. Я практически ничего не замечал вокруг с тех пор, как ты вошла. Вот и вся правда.

— Спасибо, что был честен со мной, Грэхем.

Это были ее последние слова, перед тем как она подняла руки к банту у шеи, медленно его развязывая. Ну, черт. Это, очевидно, было наградой за честность. Она расстегнула пуговицы, и ее шелковая блузка упала на пол. Когда она расстегнула спереди свой черный кружевной лифчик, ее грудь буквально выпрыгнула оттуда. Даже несмотря на то, что снаружи было темно, огни города создавали достаточное освещение, чтобы я мог увидеть, как ее соски напряглись от холодного воздуха.

Хрипло выдохнув, я сказал:

— Давай, я тебя согрею.

Я наклонился и безжалостно всосал ее сосок в рот. Она застонала в ту же секунду, когда мои губы коснулись ее кожи.

Сорайя впилась пальцами в мой свитер, потянув его, и я стянул его через голову. Прижимаясь своей голой грудью к ее, я втянул ее язык в рот и начал его медленно посасывать. Мой член, сейчас полностью затвердевший, прорывался сквозь джинсы напротив ее живота. Затем ощущение ее маленькой ручки, скользящей по моему телу к паху, стерло последние частицы контроля, которые у меня оставались.

Внезапно она опустилась на колени.

И я пропал.

Когда она расстегнула молнию и вытащила член, мое сердце, казалось, начало биться быстрее, чем могло вынести. Время будто остановилось. Она посмотрела на меня и обвела языком с пирсингом головку, уже мокрую и готовую для ее рта. Моя голова невольно откинулась назад от ощущения, которое можно было описать только как абсолютное блаженство.

Это.

Это был рай.

Когда она неожиданно опустила голову и взяла меня полностью, мои яйца сжались в отчаянной попытке не кончить тут же в ее прекрасный рот. Я понял, что у меня проблемы гораздо серьезнее, чем я себе представлял, так как не было ни единого шанса, что я отпущу ее теперь, когда знаю, на что это похоже.

Все, о чем я мог думать, — как оказаться внутри нее, как я хотел заявить права на каждый миллиметр ее тела, каждое отверстие. Я хотел владеть ею, но, по правде говоря... она уже владела мной. И это была правда.

— Помедленнее, детка.

Мой телефон начал звонить. Черт. Ни за что на свете я не возьму трубку. Когда сразу после этого начал звонить домашний телефон, внутри меня все сжалось, так как я знал, что это моя бабушка. Бабуля единственная знала мой домашний номер. Сработал автоответчик.

— Мистер Морган? Это Камбрия Линч, социальный работник вашей бабушки. Она сегодня достаточно сильно упала и теперь она в «Вестчестерском госпитале». Я звоню, чтобы вы знали. — Оставшуюся часть сообщения я уже не слышал.

Сорайя выпустила мой член изо рта и подпрыгнула, когда осознала, что говорилось в сообщении на автоответчике. Я подбежал к телефону и поднял трубку, но Камбрия уже отключилась.

Заправляя штаны, я видел перед глазами лишь туман. Я посмотрел на Сорайю.

— Мне нужно ехать в больницу.

Она начала быстро одеваться.

— Я еду с тобой.

Я практически споткнулся о Блэки, который, кажется, разозлился, потому что в этот момент трахал на полу свою игрушку. Я молился, чтобы одна из лучших ночей в моей жизни не превратилась в одну из худших.



Глава 12

Сорайя

 

У меня крутило живот всю дорогу до госпиталя.

Бедный Грэхем.

Тревога в его глазах была очевидна, пока он решительно смотрел вперед. Его водитель взял отгул на ночь, поэтому Грэхем вез нас в своем «БМВ» в Вестчестер.

Я положила руку на его ногу.

— С ней все будет в порядке.

— Да, — сказал он, продолжая смотреть на дорогу.

Час спустя мы подъехали к госпиталю. Грэхем взял мою руку, когда мы бежали ко входу.

— Моя бабушка здесь. Лил Морган. Где я могу ее найти? — спросил Грэхем у женщины в регистратуре.

— Палата №257, — сказала она.

Поездка на лифте была настоящей нервотрепкой. Запах больничного антисептика вызывал тошноту. Когда мы добрались до палаты, рядом с кроватью Лил стоял врач с медсестрой.

Я сразу узнала ее — пожилую женщину с фотографии в телефоне Грэхема. В моем сердце потеплело, когда я увидела, как ее глаза засветились, едва она его увидела.

— Грэхем. Кто тебе сказал, что я здесь?

— Камбрия звонила. Ты в порядке?

— Я не хотела, чтобы она тебя беспокоила.

— Она правильно сделала. Что случилось?

— Я не помню. Я поскользнулась и упала, но я не знаю, как это случилось. Они говорят, я сломала бедро.

Доктор протянул руку.

— Мистер Морган, я доктор Спорк.

— Доктор, можем мы поговорить снаружи?

— Конечно.

Грэхем вышел из палаты вместе с доктором, медсестра последовала за ними. Они оставили меня наедине с Лил.

Я все еще смотрела на дверь, когда звук ее голоса напугал меня.

— Ты, наверное, Сорайя.

Меня смутило, что она знала мое имя. Что Грэхем говорил ей обо мне?

— Да, это я. Приятно познакомиться, Лил, — я улыбнулась и села в кресло рядом с ее кроватью.

— Теперь я вижу, почему он так тобой увлечен. У тебя естественная красота, которую редко можно встретить.

— Большое спасибо.

Ее голос звучал устало и слабо.

— Грэхем очень скрытный. Он мог никогда не дать мне шанса познакомиться с тобой, поэтому прости, что сейчас я много на тебя взвалю…

Я сглотнула, не ожидая допроса.

— Ладно.

— Я знаю, временами мой внук может быть абсолютным придурком.

Я выпустила воздух, который задержала в легких, и рассмеялась.

— Да. Я узнала об этом довольно быстро.

— И я слышала, ты приструнила его с этой ерундой.

— Да.

— Хорошо. Но знаешь, в глубине души он не такой.

— Я начинаю понимать это.

— Когда его мать умерла, он переосмыслил все. У него заняло много времени вернуться к нормальной жизни. И в тот раз, когда попробовал это сделать, он обжегся.

— Женевьева?

Лил выглядела шокированной.

— Значит, он рассказал тебе о ней…

— Ну, я знаю не так много. Знаю, что она сейчас с его бывшим другом Лиамом.

— Да, это была плохая ситуация. Во многих отношениях это разрушило весь прогресс, возникший после смерти моей дочери Селии. Честно, я не была уверена, что Грэхем снова откроет свое сердце кому-нибудь. Но я чувствую, что это может произойти с тобой.

Когда я услышала это от нее, мое сердце, казалось, готово было разорваться.

— Я не знаю, что сказать.

— Тебе не нужно ничего говорить. Я просто хотела убедиться, что ты знаешь: за его внешним видом скрывается гораздо больше. Кажется, ты знаешь больше, чем я думала, и это хорошо. Только не дай ему убедить тебя, что его не разрушить.

— Я больше боюсь, что он разрушит меня, если быть честной.

— Не бойся пораниться. Это гораздо лучше, чем никогда не испытать ничего сногсшибательного. Каждая временная радость лучше, чем ничего вообще. Ты боишься, что тебе причинят боль, как я боюсь смерти. Но это не значит, что я не буду жить каждый день на полную катушку.

Я взяла ее за руки и сжала.

— Спасибо за ваш совет.

Грэхем вошел именно в этот момент.

— Ой-ой, чувствую назревающую проблему.

И снова лицо Лил озарилось, когда она посмотрела на него.

— Хоть я и не хотела, чтобы ты проделал такой путь сюда, я рада, что познакомилась с Сорайей. Надеюсь, я не испортила вам вечер.

— Неа, мы просто… ели пасту. — Он коротко посмотрел на меня, и мы обменялись понимающими взглядами.

— Что сказал доктор? — спросила Лил.

— Он считает, тебе нужна операция на бедре. Они продержат тебя здесь пару дней, перед тем как перевести в центр реабилитации. Я поговорю с Камбрией, чтобы убедиться, чтобы они поместили тебя в самый высококлассный центр.

— Я не хочу, чтобы ты переживал обо мне.

— Ты могла удариться головой. Ты даже не помнишь, как это случилось. Конечно, я буду волноваться. Я просто рад, что не произошло худшее, бабуль.

— Я тоже, — сказала я.

Мы посидели с Лил еще час, перед тем как уехать обратно в город. Грэхем включил классическую музыку и оставался очень тихим во время всей поездки. Когда мы, наконец, заехали на Манхэттен, я заговорила первой.

— Ты в порядке?

— Да… я в порядке. Просто…

— Что?

— Просто, меня сегодня осенило, как никогда раньше, что она — единственная семья, которая у меня есть. Моя мать была единственным ребенком. Бабушка буквально… одна. Когда она уйдет, у меня никого не останется. Это, вроде как, отрезвляет.

— Однажды у тебя появится своя семья.

Он застал меня врасплох вопросом, который я не предвидела.

— Ты хочешь детей, Сорайя?

Я могла только честно ему ответить.

— Я не уверена.

— Ты не уверена?

— Не могу сказать, что уверена на сто процентов. Надеюсь, буду уверена к тому моменту, когда придется решать.

— У тебя такие сомнения из-за ситуации с отцом?

— Частично. На самом деле, я еще не анализировала это. Я просто не чувствую абсолютной уверенности, что материнство — это мое.

Он выглядел опечаленным моим ответом. Может быть, он не это хотел услышать, но я не хотела лгать ему. Так я всегда чувствовала.

Посмотрев на него, я спросила:

— Ты везешь меня домой?

— Я не планировал. — На его лице промелькнуло разочарование. — Почему… ты хочешь поехать домой?

— Я просто думала, после всего, что произошло с Лил…

— Ты думала, я захочу побыть один? Нет. Я не хочу быть один, Сорайя. Я устал быть один. Я хочу тебя в своей гребаной кровати сегодня. Нам даже не нужно ничего делать. Я… просто хочу держать тебя, пока засыпаю. Этого я хочу, если ты не против.

Даже несмотря на то, что это пугало меня, я не хотела другого.

— Хорошо, да.

У Грэхема так и не выдалось возможности приготовить свою пасту. Так как было уже поздно, мы взяли еду на вынос в Szechuan и поднялись наверх в его квартиру. Мы передавали бумажные коробки друг другу, пока сидели, скрестив ноги, на полу его гостиной и смотрели «Главный госпиталь».

— Я мог бы к этому привыкнуть, — сказал он, засасывая лапшу в рот. В этот момент на его лице появилось нетипичное мальчишеское очарование.

Мое сердце сжалось. Сегодня меня в первый раз осенило, что между нами все становилось серьезнее. Его вопрос о том, хочу ли я детей, напугал меня, и я поняла, что пути назад нет. Мне нужно было знать, куда принесет нас течение. Как сказала Лил, будет лучше пораниться, чем никогда не узнать.

После уборки Грэхем тихо повел меня в свою спальню. Я смотрела, как он стягивал свитер через голову. Восхищаясь татуировкой, сделанной Тигом на боку Грэхема, я облизала губы, отчаянно желая попробовать его кожу.

Он вышел в ванную и вернулся в черных пижамных штанах, бросив мне синюю футболку.

— Я хочу, чтобы ты спала в моей футболке.

Он внимательно смотрел, как я расстегивала блузку. Казалось, его рот наполнился слюной, а глаза были приклеены к моей груди, пока я натягивала его футболку через голову.

Я забралась в огромную кровать, моментально утонув в мягком ортопедическом матрасе с эффектом памяти. Эта кровать подходила королю — или Моргану.

Он лег сзади меня и обнял. Его дыхание замедлилось, и я поняла, что он заснул. Вскоре я последовала за ним.

 

***

 

На часах было четыре часа утра, когда что-то меня разбудило. Грэхем лежал лицом ко мне с открытыми глазами.

— Мне нравится смотреть, как ты спишь.

Мой голос был сонным.

— Если бы я знала, что ты наблюдаешь за мной, я бы не смогла уснуть.

Он усмехнулся.

— Что тебя разбудило?

— Не знаю. Может, просто моя интуиция.

— Знаешь, что я думаю?

— Что?

— Я думаю, ты хотела заглянуть под одеяло.

— И только я подумала, что пошлый ублюдок в тебе взял выходной...

— Никогда. Он всегда здесь, даже когда молчит. — Грэхем рассмеялся, и его улыбка практически растопила мое сердце. Он переплел наши пальцы. — Впрочем, серьезно, мне кажется, на тебя что-то давит.

— Откуда ты знаешь?

— Вижу по твоим глазам.

— Твоя бабушка сказала, что я не должна бояться пораниться.

— Она мудрая женщина. Ты должна ее послушать. Но хочешь, расскажу секрет?

— Да.

— Ты меня пугаешь, Сорайя.

— Аналогично.

— Но именно по этой причине я точно знаю…

— Знаешь что?

— Это может быть чем-то настоящим.

Чем-то настоящим.

— Мне нужно научиться прекращать беспокоиться о завтрашнем дне и наслаждаться сегодняшним, — прошептала я.

Грэхем поднес мою руку к губам и поцеловал ее.

— Никто не знает, что случится завтра. Но если бы завтра наступил конец света, нет такого места, где я хотел бы быть, кроме как здесь, с тобой. Это о многом мне говорит.

Когда он прижался своими губами к моим, это чувствовалось по-другому, по сравнению с прошлыми нашими поцелуями. Более страстно, более отчаянно. Будто он выпускал все сдерживаемое в теле напряжение на меня. То, что началось медленно и нежно, вскоре обернулось диким и яростным. Неспособная больше сдерживать свою нужду в нем, я сделала сознательное решение отпустить все свои беспокойства, хотя бы на этот момент. Здесь, в его кровати, я чувствовала себя в безопасности. Это единственное, что имело значение.

Как будто мог читать мои мысли, Грэхем лег на меня, прижимая к кровати. Он навис надо мной на долгое время, просто глядя мне в глаза. Казалось, он сдерживался, ждал разрешения. Поэтому я молча кивнула, давая понять, что я в игре, что бы он там ни приготовил. Он на секунду закрыл глаза и снова их открыл.

Грэхем не отводил от меня взгляда, пока снимал своей большой рукой мое нижнее белье. Обхватил ладонью у меня между ног, и я задрожала, мокрая и готовая для него.

Он стиснул зубы.

— Черт, Сорайя. Я должен быть внутри тебя. Сейчас же. — Он прижался своим членом ко мне сквозь ткань боксеров, и я сжала его задницу, прижимая к своему клитору. Я была невероятно возбуждена.

Он снял свое белье и прижался членом к моему животу. Больше не в состоянии ждать, я расставила ноги так широко, как смогла. Взяла его твердый член и направила его в свое жаждущее лоно. Я была не готова для его размера, поэтому резко втянула воздух, медленно впуская его в себя.

— Ох… блядь… ты ощущаешься… черт… — бормотал он у моего рта, медленно двигаясь внутрь и наружу. Грэхем поднял голову, чтобы посмотреть на меня. Его зрачки расширились, пока он почти гипнотически смотрел на меня с каждым толчком. Ни один мужчина так не смотрел на меня во время секса. Он трахал меня, тело и душу, и я знала, что это разрушит меня навсегда.

В комнате стояла тишина. Я слышала лишь влажные шлепки нашего возбуждения, пока он трахал меня так глубоко, как только мог. Он тянул мои волосы все сильнее, а когда его дыхание стало сбивчивым, я знала, что он потерял контроль.

— Я собираюсь кончить так сильно, Сорайя. — Он сжал зубы. — Так… чертовски… сильно.

Этих слов хватило, чтобы меня накрыло нереальное удовольствие. Он почувствовал мой оргазм и, наконец, отпустил себя. Резко двигая бедрами, он жестко трахал меня, громко застонав, прежде чем кончить внутри меня.

Упав на меня, Грэхем нежно целовал мою шею снова и снова, оставаясь внутри меня долгое время. Когда он, наконец, вышел из меня, я могла чувствовать его теплую сперму, стекающую по внутренней части моих бедер. Я никогда не ощущала подобного, потому что до этого не позволяла мужчине кончить внутри меня. Я не была девственницей, но почему-то казалось, будто это мой первый раз, более интимный и напряженный, чем все, что я когда-либо испытывала. По идее, я должна была хотеть убежать в душ, но все было наоборот. Я хотела, чтобы эта часть его осталась во мне.

Он мягко меня целовал, пока я не уснула, гадая, сможет ли когда-нибудь фантазия во сне превзойти то, что я только что пережила.

 

***

 

Весь следующий день на работе я была в абсолютном тумане. Ничего из того, что говорила Ида, не откладывалось у меня в голове. Мой мозг продолжал проигрывать картинки прошлой ночи. Несколько часов до новой встречи с ним казались вечностью. Будто наркозависимость, черт подери.

Я думала, что он молчал весь день, пока не проверила почту «Спросите Иду».

 

Дорогая Ида.

Раньше я был Целибатом из Манхэттена. Ты можешь меня помнить еще как Самодовольного мистера Костюма. Мне показалось, будет вежливо, если я расскажу об изменениях в моей ситуации, так как ты была так полезна до сих пор. Хорошие новости: я счастлив заявить, что больше не воздерживаюсь. Плохие новости: получив ее, я хочу быть в ней каждую секунду дня. Не могу перестать думать о том, чтобы трахнуть ее всеми известными способами. Но я беспокоюсь, вдруг она устанет от моего ненасытного аппетита. Итак, мой вопрос такой: есть ли такая штука, как чрезмерный секс?


Поделиться:



Последнее изменение этой страницы: 2019-03-22; Просмотров: 329; Нарушение авторского права страницы


lektsia.com 2007 - 2024 год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! (1.472 с.)
Главная | Случайная страница | Обратная связь