Поскольку, очевидно, что ты от него без ума, я думаю, ты уже знаешь ответ на свою дилемму. Все ставки отменяются, когда вовлечен ребенок.

Ты указываешь, что его бывшая послужила причиной разрыва их отношений. А теперь она, вероятно, пришла к выводу, что совершила ошибку, которую сейчас хочет исправить ради их ребенка. Так как решение разорвать отношения не было лично его (это результат ее измены), это приводит меня к мысли, что у него еще могли остаться к ней чувства. Ты упомянула, что они очень подходят друг другу, и это вызывает еще большее беспокойство. Мне кажется, со временем это может стать очень запутанной ситуацией.

Ты также отметила, что не хочешь причинить ему боль. Возможно, если он подумает, что ты обманула его каким-то образом, он быстрее тебя забудет. Например, ты можешь заставить его думать, что у тебя есть кто-то другой.

Поступи правильно и найди мужчину без багажа. А этого мужчину верни его семье. Когда дело касается мужчин с детьми, у меня есть девиз: думай головой, а не сердцем.

 

Мне стало не по себе, и я почувствовала, как больно сдавило в груди. Хоть Ида и подтвердила решение, к которому я начала приходить сама, было тяжело принять резкость этого ответа. Я знала, что уйти было правильным решением, но как можно уйти от лучшего, что когда-либо случалось в жизни?

Она была права: Грэхем ни за что меня просто так не отпустит, пока не поверит, что я его предала. Измены он ни за что не потерпит. Идея поступить с ним подобным образом причиняла такую боль, что пробирал озноб. Я, правда, не видела другого выхода. Конечно, глядя в глаза, я ни за что не смогу сказать ему, что не люблю. Мне придется заставить его порвать со мной, а для этого был только один способ.

Была ли я сумасшедшей, решив притвориться, что изменяю ему, только ради того, чтобы он меня бросил? Или это честный и бескорыстный поступок ради благополучия ребенка? Я не могла поверить, что размышляла об этом.

Ворочаясь всю ночь, я приняла решение и разработала план. Завтра я позволю себе последнюю ночь с ним, буду наслаждаться им, позволю себе любить его в последний раз. Потом начну отдаляться, пока не смогу выяснить, как создать впечатление, будто у меня кто-то есть. Я напомнила себе, что вернуться и изменить свое детство я не в силах, но могу изменить жизнь Хлои.

Это будет чертовски больно. Я не смогу сделать это одна. И я знала только одного человека, который не попытается меня отговорить.

Я взяла телефон и написала сообщение Тигу.

 

Мне нужна твоя помощь.

Глава 27

Грэхем

 

Быть родителем — не для слабаков.

И хотя Хлоя не знала, что я ее настоящий отец, я обращался с ней так же, как если бы она знала. Я сделал все возможное, чтобы она видела меня почти каждый день, и поставил ее на первое место в списке своих приоритетов.

Прошлая ночь была особо тяжелой, так как я никогда не имел дело с больным ребенком. Женевьева подумала, что будет хорошо, если я возьму на себя инициативу в лечении Хлои. Если дочь будет проводить время у меня, мне нужно знать, как о ней заботиться и в болезни, и в здравии.

В основном, Хлоя лишь хотела, чтобы я держал ее за руку и читал ей. У бедняжки из ушей выходил гной и поднялась температура. Я чувствовал себя беспомощным, так как практически ничего не мог сделать, чтобы облегчить ее состояние, кроме как быть с ней. Она привыкала ко мне все больше с каждым днем. Это доказывало, что между отцом и ребенком существовала некая природная связь.

Слава Богу, Сорайя все понимала. Я скучал по ней, как сумасшедший. У меня начиналась серьезная ломка. Как бы сильно я ни любил проводить время со своей дочкой, сегодня мне нужно было увидеть мою девушку. Необходимо было почувствовать ее киску вокруг своего члена. Мне нужно было взять в кулак ее сексуальные черные волосы. Мне нужно было услышать звуки, которые она издает, кончая, когда я внутри нее. Черт… Мне нужно было сказать ей раз и навсегда, как сильно я ее люблю.

Удача была на моей стороне, так как Хлоя чувствовала себя лучше. Антибиотики начали действовать. Поужинав с ней пораньше, я направился прямо к Сорайе. Я собирался послать машину и привезти ее ко мне, но она предпочла, чтобы я пришел к ней. Я пошутил, что буду счастлив кончить, где бы она ни захотела сегодня. (Примеч.: игра слов: come — в пер. с англ. прийти, кончить).

Когда Сорайя открыла дверь, я немедленно прижался лицом к ее шее, вдыхая аромат ванили. От этого запаха я практически опьянел.

— Я чертовски сильно скучал по тебе, — сказал я у ее кожи. — Как ты могла стать еще прекраснее?

Для меня было облегчением увидеть, что концы ее волос все еще были синими. Подходящее по цвету платье обтягивало ее вздымающуюся грудь. Как бы я ни хотел сорвать это платье и присосаться к сладким соскам, я настолько же сильно скучал по ее улыбке, смеху, ее резкому поведению. Несмотря на то, что мы недолго были порознь, погрузившись в отцовство, я почувствовал себя, будто на другом краю мира от не менее важной части моей жизни. Я любил дочь, но мой дом был с Сорайей.

Опуская ладонь по ее спине, я спросил:

— Ты голодна?

— Нет. Ты упоминал, что поужинал с Хлоей, так что я перекусила.

Казалось, ее что-то беспокоит.

— Тебя что-то беспокоит?

Она заколебалась.

— Нет.

— Чем бы ты хотела заняться сегодня? Мы могли бы выпить, посмотреть кино, все, что хочешь.

— Мы можем просто остаться здесь?

— Знаешь, я никогда не буду жаловаться, получив тебя в свое полное распоряжение.

— Как Хлоя сегодня себя чувствует?

— Ей намного лучше. Доктор дал ей пенициллин, и боль в ушах значительно спала.

— Я так рада это слышать.

Бросив взгляд на раковину, я заметил там два использованных бокала вина. По телу прокатилась волна адреналина.

Два бокала? Кто, черт возьми, тут был?

— У тебя были гости?

Ее лицо покраснело.

— Эм… вообще-то, отец заходил.

Несмотря на облегчение от объяснения, меня беспокоил тот факт, что она мне не рассказала об этом.

— Правда?..

— Ага. Он вчера пришел без предупреждения.

Мое сердце болезненно сжалось, так как я знал: при нормальных обстоятельствах Сорайя рассказала бы мне об этом. Ей, должно быть, было тяжело его видеть. Даже зная ответ, я все равно спросил:

— Почему ты не сказала мне об этом?

— Ты был с Хлоей. Я не хотела тебя беспокоить. В любом случае, все прошло хорошо. Мы просто поговорили. Все было не так плохо, как я себе представляла, особенно после того, как покинула его дом в тот день.

— Что он тебе сказал?

— Знаешь, что? Я не хочу тратить этот вечер на пересказ. Отец и я… у нас все хорошо. Это был нормальный визит.

— Ты уверена, что не хочешь поговорить об этом?

— Уверена.

— Ладно. — Я притянул ее к себе и прижался лбом к ее лбу. — Знаешь, о чем я думаю? Может, съездим в Италию в отпуск. Я хочу поцеловать землю страны, которая подарила мне тебя. Я никогда там не был. Мы могли бы посетить Амальфитанское побережье. Как думаешь?

— Я уверена, Италия прекрасна.

— Ты не ответила на мой вопрос. — Я отстранился, чтобы посмотреть ей в глаза. — Ты не кажешься воодушевленной, как я думал. Нам не обязательно ехать туда. Мы можем поехать в другое место.

Сорайя обхватила ладонями мое лицо и сказала:

— Ты потрясающий. Я была бы счастлива поехать куда-нибудь с тобой. — Но она не улыбалась, когда говорила это.

Какого черта?

— Все в порядке? Ты кажешься подавленной. Ты уверена, что отец тебя не расстроил?

— Я в порядке.

— Я тебе не верю.

Она замолчала, и это начинало меня серьезно беспокоить.

— Ты знаешь, что можешь сказать мне все, ведь так? Я знаю, что вся эта ситуация с Женевьевой и Хлоей непроста для тебя. Мне нужно, чтобы ты говорила со мной, когда тебя что-то беспокоит, не держи все в себе. Нет ничего, с чем бы мы ни справились, пока ты ничего не скрываешь от меня.

— Здесь не о чем говорить. Просто я сегодня не в духе. Можем мы просто прилечь?

Я вгляделся в ее лицо, прежде чем ответить:

— Конечно.

Несмотря на ее объяснение, пока мы шли в спальню, за нами следовало зловещее облако. Я развязал галстук. Пока расстегивал рубашку, Сорайя просто сидела на кровати, глядя на меня. Мне нравилось то, как она очаровывалась, наблюдая за тем, как я раздеваюсь. Но, если быть честным, было немного странно и непохоже на нее — просто так смотреть на меня. Она действительно была сама не своя сегодня.

Бросив рубашку на стул, я сказал:

— Ты не хочешь говорить, поэтому придется найти другой способ заставить тебя чувствовать себя лучше.

Она встала и подошла ко мне, потом медленно провела пальцем вокруг татуировки с ее именем на моей груди.

— То, что ты сделал это, так много значит для меня. Не могу передать, насколько.

— Ты значишь для меня так много. Ты вернула меня к жизни, Сорайя. Это было меньшее, что я мог сделать, чтобы выразить свои чувства. Это показывает, что ты всегда со мной, даже когда физически мы не можем быть вместе из-за работы или Хлои. В итоге, зная, что ты со мной, прикрываешь мою спину, это помогает мне со всем справляться.

Сорайя продолжила смотреть на татуировку, а затем спросила:

— Ты займешься со мной любовью?

— Что-то не припомню, чтобы раньше у нас с этим были проблемы.

— Нет, но я хочу сегодня сделать это медленно. Наслаждаться этим.

— Я могу и медленно.

Секс не мог решить все проблемы, но я был чертовски уверен, что попробую вытрахать это уныние из нее. Я собирался показать ей своим телом, как сильно я ее любил, что не было ничего, с чем бы мы не смогли справиться, пока мы вместе буквально и фигурально.

Она потянулась и начала целовать меня страстно, даже почти отчаянно. Когда мы упали на кровать, она крепко держала меня за шею, притягивая меня к себе, пока широко раздвигала для меня свои ножки.

— Пожалуйста, — умоляла она.

Увидев ее такой обнаженной и раскрытой, мне тут же пришлось напомнить себе, что она попросила двигаться медленно, так как в этот момент я лишь хотел растерзать ее киску.

Когда я вошел в нее, она издала самый прекрасный вздох в мое ухо. Двигаясь внутрь и наружу медленно и напряженно, я понял, что на самом деле была разница между чистым необузданным трахом и страстным занятием любовью. Необходимо быть по-настоящему влюбленным в кого-то, чтобы достичь такого. А я, определенно, был так влюблен в Сорайю, как никогда раньше. Пришло время сказать ей.

Погрузившись в нее и пытаясь не раздавить ее весом своего жаждущего тела, я прошептал ей в ухо:

— Я так сильно тебя люблю, Сорайя. — Выходя из нее и врываясь вновь, я повторял: — Я люблю тебя.

Она ответила, просто крепче сжав меня, выгибая бедра и направляя мое тело. Я так сильно хотел услышать эти три слова в ответ. Вместо этого она молчала, пока я не почувствовал влагу на своем плече.

Она плакала.

— Малышка, что случилось?

Мое сердце колотилось в груди. Может, мне просто показалось, что она со всем хорошо справляется?

Когда я замедлил движения, Сорайя пробормотала:

— Не останавливайся, Грэхем. Пожалуйста, не останавливайся.

Разочарованный ее скрытностью, я ускорил темп, трахая жестче, чем собирался. Она вскрикнула от удовольствия, ее мышцы ритмично сжимались вокруг моего члена, и я кончил так сильно, высвобождаясь внутри нее.

Лежа плечом к плечу, мы тяжело дышали, восстанавливая дыхание.

Сорайя смотрела в мои глаза так долго, будто пыталась подобрать слова. То, что она, в конце концов, сказала, практически убило меня.

— Твое имя, может, и не вытатуировано на моей груди, но оно навсегда останется в моей душе. Я провела больше двадцати лет, считая, что не способна на любовь. Спасибо, что доказал обратное. Ты изменил мою жизнь.

Даже если она не произнесла те три слова, которые я надеялся услышать, во многих смыслах, это значило даже больше.

Той ночью мы занимались любовью еще три раза, каждый еще более напряженный, чем предыдущий. И когда Сорайя, наконец, заснула в моих объятиях, я не мог уснуть от плохого предчувствия.

 

***

 

На следующей неделе стало ясно, что я не зря беспокоился. Сорайя каждый вечер придумывала различные отговорки, почему не может со мной встретиться.

Ее сестре нужна была помощь с переездом.

Ее мама хотела пойти по магазинам.

У нее были планы с Тигом и Делией.

С каждым днем страх усиливался, когда я вспоминал нашу последнюю встречу, которая, несмотря на чувственность и страстность, также включала в себя странное поведение Сорайи.

Как бы меня ни тронули слова о том, что я изменил ее жизнь, я не мог не зациклиться на том факте, что она ни разу не произнесла слово «любовь». С каждым прошедшим часом это упущение приобретало все большую значимость.

Может быть, она не любила меня.

Так или иначе, что-то было не так, и мне нужно было добраться до сути. Я очень старался дать ей пространство, которого она, очевидно, хотела. Я сфокусировался на Хлое и отвлекся от того факта, что Сорайя отдалялась от меня.

К концу недели она не оставила мне выбора, кроме как ждать у ее квартиры, пока она не появится. Предполагалось, что она снова с Тигом и Делией. Но это, блядь, был кто-то другой, с кем в девять часов вечера она прогуливалась по улице, держась за руки.

Глава 28

Сорайя

 

Все произошло слишком быстро.

Мы с Марко только вышли из салона Тига. Так как с Грэхемом мы не виделись несколько дней, у меня было подозрение, что на этой неделе он может появиться без предупреждения. Я просто не знала, когда это будет. Наш план на сегодняшний вечер был такой же, как и вчера. Мы сидели бы дома, смотрели фильмы и ждали, вдруг Грэхем удивит меня своим визитом. Если бы он пришел, я бы позволила ему увидеть Марко у меня в квартире, сказала бы, что мне жаль, я встретила другого и не хотела его обидеть.

В это было не так трудно поверить. Сидя в метро рядом с Марком, даже мне пришлось признать, что мы с ним больше похожи на пару. Оливковая кожа, взъерошенные волосы, итальянский кулон в виде рога на шее и накачанные мышцы делали его больше похожим на Pauly D из реалити-шоу «Пляж», чем на мужчину, управляющего советом директоров. Откровенно говоря, до Грэхема он был моим типом парня. Хоть и не Марко в частности. Мы слишком давно друг друга знали.

Марко был кузеном Тига, мы все дружили с детства. Хоть я и не видела его несколько лет, я знала, что он поможет мне, притворившись моим парнем. Когда Тиг позвал его в салон в понедельник, он согласился, даже не дослушав обстоятельства.

— Ты в порядке, куколка? — Марко сжал мое колено.

— Просто нервничаю.

— Хочешь снова обсудить, что мне нужно ему сказать, когда он появится?

— Нет. — Я выдавила улыбку. — Мы уже обсудили весь план.

Так я думала.

Но чего я не планировала, так это того, что Грэхем будет стоять снаружи возле моего дома. Он прислонился к своей машине, глядя вниз и набирая сообщение на телефоне. К счастью, я увидела его раньше, чем он нас. Резко запаниковав и зная, что должно случиться, я быстро схватила Марко за руку. Когда Грэхем поднял голову и заметил меня, я действительно увидела все его чувства на лице. Даже на расстоянии в полквартала я видела, как его глаза засияли на долю секунду, когда он заметил меня. Но этот свет быстро погас, когда он увидел высокого темноволосого татуированного хипстера, которого я держала за руку.

Мое сердце разрывалось от неприкрытой боли в его глазах. Снова и снова тысячи раз я репетировала, что и как ему скажу, но когда Грэхем подлетел к нам на улице, я не могла вымолвить ни слова.

— Сорайя? Какого хрена?

Я уставилась на тротуар, не способная посмотреть Грэхему в глаза. Марко понял, что происходит, и начал импровизировать.

— Ты, наверное, Грант. Сорайя говорила, что ты можешь появиться, прежде чем она сможет с тобой поговорить.

— Поговорить со мной о чем? Сорайя? Какого хрена происходит? — Грэхем практически выкрикнул эти слова.

— Чувак. Успокойся. Она собиралась тебе сказать. Мы говорили об этом вчера за ужином.

— За ужином? Вчера? Сорайя! Ответь мне. Какого черта происходит?

Когда я не ответила и не посмотрела на него, Грэхем потянулся ко мне. Роль защитника отлично подошла Марко. Он встал передо мной и сказал Грэхему прямо в лицо:

— Чувак. Я предупрежу тебя лишь один раз. Держи руки при себе и не трогай мою девушку. Мне не очень хочется, но придется надрать твою милую задницу прямо на улице.

— Твою девушку?

После этого все случилось очень быстро. Грэхем сделал шаг назад, потом начал отворачиваться, только чтобы размахнуться и вложить весь свой вес в удар, направленный Марко в челюсть. Громкий хруст вызвал тошноту, и на секунду я подумала, что меня вывернет прямо здесь, на улице. Не знаю, был ли это хруст от челюсти Марко или руки Грэхема. Мое сердце билось так громко в ушах, что это мог быть звук моего разбившегося сердца.

Марко отшатнулся на пару шагов назад и поднял руки к подбородку в попытке облегчить боль. Но я выросла, наблюдая за драками Марко и Тига, и знала, что такая мелочь, как сломанная челюсть, не закончит этот бой. Прежде чем я успела встать между ними, Марко бросился на Грэхема. Двое мужчин столкнулись, и Марко ударил Грэхема о припаркованную машину.

— Хватит! — наконец удалось мне сказать. — Пожалуйста, хватит! Марко, нет!

Грэхему как-то удалось отбросить Марко в сторону, а затем он встал передо мной, его грудь резко вздымалась, костяшки были сбиты и кровоточили. Без задней мысли я потянулась к его раненой руке.

— Грэхем.

Он отпрянул от моего прикосновения, как от огня.

— Скажи это, Сорайя.

Я посмотрела вниз.

— Скажи это! Скажи, что ты гребаная изменница, а я чертов идиот. Потому что, хоть и вижу это своими собственными глазами, я все еще не хочу этому верить.

Слезы покатились по моим щекам. Я не могла смотреть на него.

Когда Грэхем снова заговорил, его голос звучал низко и был наполнен болью. Он звучал сломленно.

— Посмотри на меня, Сорайя. Посмотри на меня.

Я, наконец, набралась смелости поднять голову и посмотрела ему в глаза. Слезы текли по моему лицу, и я сказала ему абсолютную правду:

— Мне очень жаль, Грэхем.

На секунду он закрыл глаза, затем развернулся, дошел до машины и уехал, не сказав ни слова. Я смотрела, рыдая, пока машина не скрылась из виду.

Что я только что наделала?

 

***

 

— Не будь таким неженкой, — Тиг рассматривал лицо кузена. Они с Делией появились через пятнадцать минут после того, как мы с Марко зашли в мою квартиру. Я даже не заметила, как Марко им позвонил.

— Я действительно считаю, что это должны сделать в скорой. — Во второй раз выразила я свое мнение, что очевидно выбитая челюсть Марко должна быть вправлена в больнице.

— Все в порядке. Я уже делал так раньше. Три раза, когда он занимался этим гребаным кикбоксингом. — Тиг вручил Марко бутылку «Джека», которую принес с собой. — Еще один глоток, выпей побольше.

Бедный Марко сделал глоток из бутылки, затем встал перед кузеном с закрытыми глазами.

— Готов.

— На счет три. Раз…

— Бля-я-я-я-я-я-я-я-я-дь! — Марко душераздирающе закричал, а я побежала в ванную. На этот раз меня действительно вырвало.

Когда я вернулась, Тиг усмехнулся.

— Я и забыл, какая ты девчонка.

— Ты сказал «на счет три», а сделал на «раз». Ты не дал мне шанса убежать из комнаты.

— Конечно, я сделал это на «раз». Кто, блин, на самом деле делает «на счет три», когда человек напряжен и ждет этого?

— Откуда, черт возьми, мне знать?

— Принеси своему любовничку пакет с горохом из холодильника, детка.

Я заглянула в морозилку в поисках пакета с чем-нибудь замороженным. Но у меня не было никаких овощей.

— У меня нет гороха.

— Что у тебя есть?

Я вытащила коробку мороженого в форме тако. Тиг достал один брикет из коробки и передал своему кузену.

— Это идеально. Тако для неженки, которому выбил челюсть мужик в костюме.

Марко сморщился, прикладывая мороженое к своей щеке.

— Отличный удар для смазливого парня.

— Я так понимаю, все пошло не по плану? — Делия обнимала меня, пока мои рыдания не прекратились. В это время Тиг играл в доктора с бедным кузеном.

— Не совсем. Мы даже не добрались до квартиры. Он увидел нас на улице, так что я запаниковала и схватила Марко за руку.

— Это, должно быть, послужило хорошим доказательством.

Я резко выдохнула.

— Это было ужасно. Ему было так больно, Дел.

— Ты знала, что так будет. Как думаешь, он поверил?

Я кивнула, по щекам вновь потекли слезы.

— Поверил. Честно говоря, не думаю, что мог быть другой способ. Даже увидев меня за руку с другим мужчиной и услышав, как Марко называет меня своей девушкой, он все еще хотел подтверждения. Он так в нас верил, что даже не хотел принимать это, когда все было перед его глазами. Он был таким с первого дня нашего знакомства. Я не знала, что человек может быть таким непоколебимым в своей любви и поддержке. И эта часть мне больше всего нравилась в нем.

Когда я снова горько зарыдала, Делия обняла меня.

— Он даст это все своей маленькой девочке. Ты ведь хотела сделать это для нее. Эта часть его не изменится. Просто теперь не тебе она будет посвящена.

Глава 29

Грэхем

 

— Ребекка!

Почему в наше время так сложно найти компетентного человека? Я ударил по кнопке интеркома еще раз и крикнул громче:

— Ребекка! — Не могло быть такого, что она не слышала меня последние десять минут. Целый чертов офис слышал меня, несмотря на закрытую дверь кабинета. Не получив ответа, я отправился на поиски моего секретаря. Ее стол был пуст и выглядел так, будто ее сегодня не было весь день, хотя она сидела здесь, когда я пришел три часа назад. Рыча себе под нос, я направился на ресепешн с пачкой документов.

— Где Ребекка?

— Кто?

— Мой секретарь. Ее снова нет на месте.

— А. Вы имеете в виду Элизу.

— Неважно. Где она?

— Она уволилась утром, мистер Морган.

— Она что?

— Она уволилась.

— Господи. Сейчас невозможно найти надежных работников. — Я бросил пачку документов ей на стол. — Мне нужно по пять копий этих документов.

Немного позже в мою дверь постучали.

— Что?

Администратор держала копии, о которых я просил, вместе с пачкой газет.

— Куда положить эти копии?

Я указал пальцем, не отрываясь от работы.

— На комод.

— Вы не забирали газеты из своей ячейки всю неделю, поэтому я принесла их вам.

— Мне они не нужны.

Спустя несколько минут я все еще не посмотрел вверх и вдруг понял, что администратор так и стоит в моем кабинете. Вздохнув, я обратил на нее внимание, не то чтобы мне так уж этого хотелось. Но то, как она стояла напротив моего стола и смотрела на меня, не оставило мне выбора.

— Что?

— Ава. Меня зовут Ава.

— Я знаю.

— Могу я кое-что сказать, мистер Морган?

Я бросил ручку на стол.

— Ты уже меня прервала, поэтому выкладывай, что ты там хотела сказать, и покончим с этим.

Она кивнула.

— Я работаю здесь два года.

Серьезно?

— И…

— Вы знаете, сколько за это время у вас было секретарей?

— Не представляю. Но так как ты тратишь мое время, предполагаю, ты собираешься меня просветить.

— Сорок два.

— Учитывая размеры этого города, чертовски странно, что так трудно найти хорошую помощь.

— Вы знаете, почему они уходят?

— Не уверен, что мне есть до этого дело.

— Они уходят, потому что обычно вы — тиран на работе.

Я приподнял брови.

— Это так, Ава?

— Это так, мистер Морган.

— Тогда почему ты все еще здесь? Ты сама сказала, что работаешь здесь уже два года.

Она пожала плечами.

— Мой отец был похож на вас. Вдобавок, мы не так много пересекаемся, так как я на ресепшене весь день. Чаще всего вы просто проноситесь мимо, не замечая меня. Но меня это устраивает.

— И смысл всего этого? Ты пытаешься закончить свое двухлетнее пребывание здесь, поругавшись со мной? Так как через десять секунд у тебя может получиться.

— Нет, сэр. Я хотела всем этим сказать, что… ну… несколько месяцев назад вы стали меняться. Элиза, ваш секретарь, была здесь почти шесть недель, и ей, казалось, начала нравится эта работа.

Я уставился на нее, но не сказал ничего, побуждая продолжить.

— До недавнего времени. Когда вернулся Злой Мистер Морган. Я не знаю, что случилось, но что бы это ни было, мне жаль. И я надеюсь, Добрый Мистер Морган скоро вернется.

Добрый Мистер Морган? Он был придурком, об которого вытерли ноги.

— Ты уже закончила, Ава?

— Да. Мне жаль, если я расстроила вас. Я просто хотела сказать, что вы казались счастливым. А сейчас вы несчастливы.

Я поднял ручку и продолжил работать. В этот раз Ава поняла намек. Когда она подошла к выходу, я спросил:

— Что случилось с твоим отцом?

— Что, простите?

— Ты сказала, что твой отец был похож на меня.

— Ох. Он встретил мою мачеху. Сейчас он изменился.

— Оставь газеты на комоде и смотри, чтобы дверью зад не прищемило, когда будешь уходить.

 

***

 

Я налил себе выпить и уставился в окно кабинета. Снаружи было уже темно. Последние три дня я уходил из дома до рассвета и возвращался в середине ночи. Я был истощен, но это не имело ничего общего с нехваткой сна. Гнев, который я носил в себе, физически меня опустошал. Кровь кипела в жилах. Я был обезумевшим, брошенным, преданным, полным ярости. Боль сжимала ледяным обручем мышцы того, что раньше было сердцем в моей груди. Сердцем, которое только начало оттаивать после встречи с Сорайей.

Меня предавали раньше. Блядь, моя невеста Женевьева и лучший друг Лиам. Когда это произошло, я потерял двух людей, которые годами занимали большую часть моей жизни. Но эта потеря ощущалась совсем по-другому. Нет, это даже не сравнить. Сейчас было полное разрушение — такая потеря, будто кто-то умер. Я до сих пор не мог пережить, что Сорайя сделала со мной… что она сделала с нами. Я никогда бы не подумал, что она способна на неверность. Женщина, в которую я влюбился, была открытой и честной. И теперь я задумался: а знал ли я ее когда-нибудь?

Телефон завибрировал в кармане, и, как это было последние три дня, я надеялся увидеть имя Сорайи на экране. Но, конечно же, это была не она. Сорайя ушла. Я выпил залпом остатки из бокала и ответил:

— Женевьева.

— Грэхем. Что происходит? Где ты был?

— Я был занят.

— Хлоя начинает задавать вопросы. Ты отменял встречи с ней два вечера подряд. Она очень уязвима сейчас после смерти Лиама и нуждается в постоянстве. Ей нужен ты, Грэхем. Каким-то образом, она уже привязалась к тебе.

Я закрыл глаза. Последнее, что я хотел, это подвести Хлою. Я отменял встречи, так как не хотел, чтобы она видела меня таким — несчастным и злым. Но я ее отец. Ради дочери мне нужно вытащить голову из задницы.

— Мне жаль. Этого больше не повторится.

— Что с тобой происходит?

— Тебя это не касается.

— Что-то с этой твоей девушкой?

Я проигнорировал ее вопрос.

— Может, я зайду на завтрак утром и затем отвезу Хлою в школу?

— Хорошо. — Она ненадолго замолчала. — Не только Хлоя скучает по тебе, Грэхем. Мне нравится, когда ты рядом.

— Увидимся завтра в семь утра, Женевьева.

Повесив трубку, я поставил пустой стакан на комод. Там все еще лежала куча газет, которую принесла Ава. The City Post — газета, в которой ежедневно печаталась колонка «Спросите Иду». Я взял одну сверху и уставился на нее. Не доверяя себе, я специально старался не находиться рядом с этой газетой, потому что мог броситься читать колонку в поисках написанных Сорайей слов. Я не хотел читать, как она дает совет какой-нибудь бедной овечке о любви и изменах. Блядь, ни за что. Бросив газету к остальным, я решил на сегодня закончить дела и идти домой.

 

***

 

— Мамочка сказала, что ты любишь блинчики с бананами.

Мы с Хлоей сидели за обеденным столом, заканчивая завтрак и допивая клубничное молоко. Женевьева поднялась наверх, чтобы одеться на работу.

— Да. И с шоколадной крошкой. Когда я был твоего возраста, моя бабушка обычно делала блинчики с бананом и шоколадной крошкой. — Я наклонился к дочери и прошептал: — Хочешь узнать секрет?

Она быстро закивала.

— Иногда она все еще делает их для меня. И они даже лучше, чем у твоей мамы.

Хлоя от души рассмеялась. Этот звук для меня был лучшим лекарством в мире. Ничто не могло помешать мне улыбнуться, когда я услышал его. Я держался подальше от дочки, чтобы защитить ее от своих чувств, беспокоился, что мое плохое настроение заразно. Хотя вышло совсем наоборот. Естественная способность Хлои быть беспечной была заразной. Эта маленькая драгоценная девочка совсем недавно потеряла мужчину, которого любила, как отца, но все равно улыбалась. Если она могла, значит, и я смогу. Моя дочь вдохновляла.

Я потянулся и обхватил ладонью ее щеку.

— Я скучал по тебе, солнышко.

— Ты не приходил ко мне несколько дней.

— Я знаю. Прости. Я задержался из-за кое-чего. Но это больше не повторится.

— А мы можем как-нибудь сходить к твоей бабушке на завтрак?

Она не только вдохновляла, но также была полна хороших идей.

— Ей бы это понравилось. Я рассказал ей о тебе, и она не может дождаться встречи с тобой.

— А Сорайя может тоже пойти?

В груди больно сдавило лишь от упоминания ее имени. Я все еще мог представить нас вчетвером. Себя и трех самых важных женщин в моей жизни. Мою дочь, бабулю и женщину, которую я люблю. Об этом еще рано было говорить, но я не собирался врать своей дочери.

— Мне жаль, Хлоя. Она не сможет пойти с нами. Но, может, мы с тобой пойдем вместе в эти выходные?

Женевьева зашла в столовую именно в этот момент.

— Ты злишься на Сорайю?

Мой взгляд на мгновенье встретился со взглядом Женевьевы, а затем я ответил:

— Иногда у взрослых не все получается, и они перестают видеть друг друга.

— Почему у вас с Сорайей ничего не получилось? Мне она нравилась.

Я сделал глубокий вдох.

— Мне тоже. — Посмотрев на часы, я сменил тему: — Ты опоздаешь, если мы не поедем прямо сейчас. Я подумал, что подвезу тебя сегодня до школы, ты не против?

Хлоя побежала собирать вещи, пока мы с Женевьевой убирали остатки посуды со стола.

— Ты придешь на ужин сегодня? Я сделаю цыпленка с пармезаном — еще одно твое любимое блюдо.

Скорее всего, что Женевьева попытается обсудить то, что подслушала о нас с Сорайей. Для меня стало облегчением, что она, кажется, двигалась дальше. Может, у нас с Женевьевой получится это совместное выполнение родительских обязанностей лучше, чем я предполагал.

— Это было бы хорошо. Спасибо.

 

***

 

Когда я пришел, Женевьева нарядилась в очень обтягивающее синее платье, демонстрирующее всю ее фигуру. Она всегда была красивой женщиной, но, казалось, материнство немного добавило округлости, делая ее более фигуристой. Я вручил ей бутылку ее любимого мерло, которое выбрал по пути сюда. Она кормила меня в течение нескольких недель, и это было меньшее, что я мог сделать, чтобы не прийти с пустыми руками.

— Ты куда-то уходишь сегодня?

— Нет. Я не собиралась. Почему ты спрашиваешь?

— Ты выглядишь… мило.

Она улыбнулась.

— Спасибо тебе.

— Пожалуйста.

— Мне нужно помешать пасту. Может, пойдешь на кухню и откроешь нам вино?

Женевьева достала два бокала из шкафчика, и я открыл бутылку, когда она отошла к плите.

— Хлоя наверху?

— На самом деле, она еще не дома. Ее лучшая подружка, Эмили, пригласила ее поиграть. Мама Эмили позвонила недавно и спросила, может ли она остаться на ужин. Я надеюсь, ты не против. В последнее время мне трудно ей в чем-нибудь отказывать. После того как Лиам переехал в прошлом году, она не отходила от меня. Потом, после его смерти, она не хотела играть со своими друзьями. Я подумала, это обнадеживающе, что она захотела поужинать у Эмили, поэтому разрешила ей остаться. Я уверена, она вернется к тому времени, как мы закончим.

Я ненавидел мысль о том, что Хлоя не хотела играть с друзьями. Когда моя мама была больна, я прошел через подобное. Теперь, спустя время, я понимаю, что просто боялся оставить ее. Если я куда-то шел, боялся, что за время моего отсутствия что-то могло случиться или измениться. Женевьева принимала правильные решения для Хлои.

— Ты хорошая мать.

Она удивилась моему комплименту.

— Спасибо, Грэхем. Это много значит для меня, что ты так думаешь.

За ужином мы говорили преимущественно о работе. Я забыл, как легко было с ней говорить. У нас не было нормального разговора уже несколько лет. После еды я налил нам по второму бокалу вина.

— Оно приятное, — сказала Женевьева.

Я кивнул.

— Можно я кое-что спрошу?

— Если я скажу «нет», тебя это остановит?

Она улыбнулась.

— Скорее всего, нет. Что случилось между тобой и Сорайей?

— Я не хочу об этом говорить.

— Понимаю.

В моей голове было столько вопросов без ответов. Может, наконец, пришло время получить какие-нибудь ответы.

— Могу я задать личный вопрос?

Она приподняла брови.

— Что угодно.

— Ты уверена?

— Давай, для начала я налью нам что-нибудь покрепче. — Я допил свой второй бокал вина, когда Женевьева ушла на кухню и вернулась с двумя бокалами коньяка. — Почему бы нам не сесть в гостиной?

Женевьева сняла свои туфли, затем села рядом со мной на диване. Мы оба молчали, попивая свои напитки. Я смотрел на пол, когда заговорил:

— Что заставило тебя связаться с Лиамом? — Это был вопрос, размышляя над которым, я потратил год. Последние события, очевидно, поставили его вновь на первое место в моих мыслях.

Она громко выдохнула.

— Я задавала себе этот вопрос миллион раз. Ответ не так прост. Я была эгоисткой. Мне нравилось внимание Лиама. Ты был так занят и погружен в развитие своего бизнеса, и мне казалось, что мной пренебрегли. Это не значит, что в этом твоя вина. Потому что это не так. Я просто хотела быть центром твоего мира, причиной, по которой ты вставал с постели каждое утро. Не пойми меня неправильно, мы подходили друг другу во многом. У нас была работа, секс был как минимум впечатляющим. Но я никогда не чувствовала, что была любовью твоей жизни. Лиам дал мне почувствовать себя такой. Проблема в том, что, когда мы расстались, и я ушла к Лиаму, я поняла, что для меня он не был причиной, по которой я вставала каждое утро. Этой причиной был ты.

Я взглянул на Женевьеву. Четыре года назад я бы не смог понять, о чем она говорит. Я думал, что она была любовью всей моей жизни. До тех пор, пока не встретил Сорайю. Я с трудом заставлял себя встать с постели последние дни, потому что в моей жизни ее больше не было.

Я кивнул.

— Спасибо, что честно ответила.

— Это меньшее, что я могу сделать.

Я выпил залпом остатки коньяка и встал.

— Думаю, мне нужно еще. Тебе налить?

— Нет, спасибо.

После следующего бокала я почувствовал себя еще более расслабленным. Мы с Женевьевой перешли к более легким темам, и я удобно устроился на диване в ожидании дочери.

— Грэхем? — Ее тон изменился, она колебалась, пока я не посмотрел ей в глаза. — Прости. Я знаю, что говорила раньше, но я хочу, чтобы ты знал: я говорю это от чистого сердца. Я ненавижу то, что причинила тебе боль, и мне бы хотелось все переиграть и изменить свои эгоистичные решения.

— Спасибо.

— Я повзрослела с тех пор. Многое переосмыслила, когда у меня появился ребенок. Мне больше не нужно быть центром чьей-то вселенной, потому что она — моя вселенная.

— Я могу это понять.

Когда час спустя я встал и пошел в ванную, весь выпитый алкоголь ударил мне в голову. Я немного выпил в офисе, прежде чем уйти, два бокала вина за ужином и четыре коньяка. Я никогда не наслаждался опьянением, но сегодня оно ощущалось хорошо. Мои плечи расслабились, и гнев, копившийся во мне, казалось, немного рассеялся.

Облегчившись, я пошел пополнить свой пустующий бокал, потом, спотыкаясь, вернулся обратно в гостиную. Женевьевы там не было. Вокруг было тихо. Я выпил половину бокала и закрыл глаза, прислонившись спиной к дивану. Наверное, я заснул на несколько минут, прежде чем голос Женевьевы меня разбудил.

— Хлоя только что звонила, пока я переодевалась наверху, и спросила, может ли она остаться с ночевкой у Эмили. Она была так рада. Я не смогла отказать ей. Надеюсь, ты не расстроишься, что я не спросила у тебя.

— Если она счастлива, я счастлив. Уже поздно. Мне все равно пора уходить. — Я встал с дивана и немного покачнулся.

— Почему бы тебе не выпить кофе для начала. Потом ты сможешь позвонить водителю или вызвать такси, вместо того чтобы ехать на поезде.

— Это, возможно, хорошая идея. — Диван был таким уютным, я плюхнулся обратно и закрыл глаза. Это было последним, что я помнил, до того как голос Женевьевы разбудил меня через несколько часов посреди ночи.

— Грэхем?

— Мхм?

— Ты заснул.

— Черт. — Я потер лицо ладонями. — Прости. Я сейчас уйду.

Я был накрыт одеялом, в комнате было темно, лишь в коридоре горел свет, освещая комнату достаточно, чтобы увидеть Женевьеву передо мной. На ней был длинный шелковый халат, завязанный на талии.

— Я бы хотела, чтобы ты остался. Но… — Она развязала халат и распахнула его. Затем нерешительно потянулась, и гладкая ткань соскользнула с ее плеч. Халат лег лужицей у ее ног, пока она стояла передо мной полностью обнаженная. — Я разбудила тебя в надежде, что ты поднимешься наверх, в кровать, вместо того чтобы остаться на диване.

Глава 30

Сорайя

 

Я проснулась в поту из-за кошмара. Хотя я не могла четко его вспомнить, в нем были голые Грэхем и Женевьева. Это было настолько неприятно, что я больше не смогла заснуть.

Какая-то машина проехала мимо и осветила комнату огнями фар, пока я сидела в темноте. У меня было все то же ужасное чувство сомнения, которое появлялось почти каждую ночь с того происшествия с Грэхемом и Марко.

Правильно ли я поступила?

Что, если он не вернулся к Женевьеве?

Что, если все зря?

Такие мысли крутились у меня в голове. Также я постоянно думала о том, где он был и что делал, в частности, что он делал с ней. Он ушел от меня с такой болью… и я нисколько не удивлюсь, если Женевьева воспользовалась этой возможностью в ту же секунду, как узнала о нашей ситуации.

Его последние слова все еще преследовали меня.

— Посмотри на меня.

В груди защемило. Либо я была самой бескорыстной женщиной на Земле, либо самой глупой. Несмотря на это, боль от потери Грэхема не уменьшалась. Я сомневалась, что вообще когда-нибудь перестану тосковать по нему, но станет ли это легче когда-нибудь? До сих пор время не помогало.

Топил ли он свои печали в ком-то или нет, я знала, что где-то там Грэхем был опустошенным. Он действительно меня любил. Так или иначе, я уверена, он все еще любит меня, даже если разочарован во мне. Любовь на всю жизнь не так просто разрушить. Я искренне чувствовала, что наша любовь выдержала бы испытание временем, если бы я все не закончила.

Когда сквозь окно пробились первые лучи солнца, я взяла телефон. Делия всегда вставала ни свет ни заря. Мне постоянно было необходимо подтверждение, что я сделала правильный выбор, и я звонила ей при первой появившейся возможности.

Она взяла трубку.

— Ты снова не спала?

— Я знаю. Нужно что-то делать. Я в раздрае. У меня даже нет сил покрасить концы волос в красный.

— Вот поэтому я точно знаю, что у тебя проблемы.

— Серьезно, да? Они все еще синие, будто вся моя жизнь не перевернулась с ног на голову!

— Послушай, Яркая Радуга, вчера я говорила с Тигом, и он согласен, что нам двоим нужно уехать.

— Тебе и Тигу? — Я запаниковала. — Ты не можешь бросить меня сейчас!

— Нет… тебе и мне! Типа поездка для девочек. Тебе нужно выбраться из города. Все здесь напоминает о Грэхеме.

— Куда конкретно мы поедем?

— Ну, так как у тебя больше нет парня миллионера, нам нужно подумать о бюджете, но, в любом случае, мне кажется, у меня есть идеальное решение.

— Хорошо…

— Я говорила тебе про моего брата Эйба, который зарабатывает тем, что рисует аниме? На самом деле, он сейчас в Японии.

Пошатываясь по пути на кухню, чтобы сделать немного кофе, я зевнула.

— Ты хочешь поехать в Японию?

— Нет! У Эйба есть квартира в Калифорнии, прямо у океана. Хермоса-Бич. Там сейчас пусто. Мы можем бесплатно там остановиться. Я посмотрела билеты вчера вечером, цена у них приемлема, в пределах трехсот долларов. Что скажешь?

Всё будет лучше, чем оставаться здесь в унынии. Я не могла вспомнить, когда последний раз брала хоть какой-нибудь отпуск.

Решение было простым.

— Знаешь, что? Да. Давай сделаем это. Поехали в Калифорнию.

 

***

 

Я выросла в Бруклине и всегда мечтала увидеть Калифорнию, прославленные пейзажи многих телешоу, которые я смотрела с детства. Несмотря на то, что я, возможно, была противоположностью типичной калифорнийской девочки, мне очень хотелось увидеть Тихий океан и испытать беззаботную жизнь, которая у меня всегда ассоциировалась с побережьем. Жизнь здесь всегда казалась полной противоположностью жизни в Бруклине.

Квартира Эйба, брата Делии, была прямо у самой воды. Пока я сидела на песке, слушая шум разбивающихся волн, мысли о Грэхеме не покидали меня. Делия вернулась в квартиру и спала, а я воспользовалась шансом побыть одной, чтобы насладиться тихим пляжем, прежде чем его наполнят люди.

С песка я перевела взгляд прямо к людям на пляже. Женщина сидела рядом с девочкой, их ноги были скрещены в позе ребенка — позиции, которую я узнала, хотя посетила всего одно занятие по йоге.

Их глаза были закрыты, и они делали вдохи и выдохи, слушая шум океана. Отчаянно нуждаясь в том, чтобы успокоить свой разум, я сделала то, что в обычной ситуации никогда бы не сделала. Я подошла к ним и спросила:

— Могу я к вам присоединиться?

— Конечно, — сказала женщина. — Хотя мы почти закончили с разогревающей медитацией. Садись на песок и повторяй за нами.

Закрыв глаза, я прогнала тревожные мысли о Грэхеме с Женевьевой, пытаясь сфокусироваться только на дыхании и звуках вокруг меня. Следующие полчаса я повторяла за синхронными движениями матери и дочери, которые обучали меня различным позам, например, нисходящей собаки. Я пыталась игнорировать тот факт, что они немного напоминали мне Женевьеву и Хлою. Девочка была лишь чуть-чуть старше дочки Грэхема.

К тому времени, как мы закончили, я определенно чувствовала себя спокойнее.

Женщина достала из сумки бутылку воды и протянула мне.

— Вы живете где-то здесь?

— На самом деле, нет. Я приехала из Нью-Йорка на неделю.

— Я всегда хотела поехать в Нью-Йорк! — сказала она дочке. — Может, мы с твоим папой отвезем тебя туда в следующем году.

Глаза девочки взволнованно заблестели.

— Правда?

— Вы часто путешествуете всей семьей? — спросила я у них.

— Большей частью по выходным, да. Мы с моим мужем делим опеку над Хлоей с ее мамой.

Я практически подавилась водой.

— Вы сказали Хлоя? — Я повернулась к девочке. — Тебя зовут Хлоя?

— Эм, ага, — улыбнулась она.

— Это прекрасное имя.

— Спасибо.

Повернувшись к женщине, я спросила:

— Так… вы ее мачеха?

— Да.

— Ого. Я просто предположила…

— Что она моя дочь? Потому что мы близки?

— Да.

— Ну, вы правы. Она действительно моя дочь. Я не считаю ее не своим ребенком из-за того, что мы не одной крови.

— Я счастлива, что у меня две мамы, — сказала Хлоя.

Я молча кивнула.

— Да, это так.

— Ну, нам надо бежать. У Хлои занятия балетом. — Она протянула руку. — Я, кстати, Наташа.

Я пожала ее руку.

— Сорайя.

— Очень рада с тобой познакомиться, Сорайя. Надеюсь, тебе понравится Хермоса-Бич.

— Может, увидимся в следующем году в Нью-Йорке! — сказала Хлоя, подпрыгивая на месте.

Я улыбнулась.

— Может быть. Спасибо за занятие йогой.

Оставшись в одиночестве на песке, я размышляла, что значила эта встреча. В течение дней, предшествующих разрыву с Грэхемом, я искала знаки, подтверждающие, что приняла правильное решение оставить его. Сегодня я не искала никаких знаков, но все равно один врезал мне по лицу, как тонна кирпичей.

Хлоя.

Это не было случайным совпадением.

Я ни разу не думала о том, что ребенок может посчитать мачеху как еще одного родителя, а не причину, из-за которой потеряла отца. Мой собственный опыт управлял моими решениями. Тереза никогда не пыталась узнать меня, не говоря уже о том, чтобы быть второй мамой. Она никогда не делала попыток привлечь меня к тому, что делал мой отец с ее дочерьми. Со мной и Хлоей такого бы никогда не было. Почему я никогда об этом не думала? Страх, стресс и чувство вины обрушились на меня, и сейчас я впервые видела совершенно другую перспективу. Но уже было слишком поздно.

 

***

 

Позже тем же днем мы с Делией отдыхали в гостиной с кондиционером, после того как провели день на пляже.

Я импульсивно взяла телефон и открыла цепочку сообщений с Грэхемом, просматривая все сообщения с момента нашего знакомства. Самое последнее пришло от него утром того дня, когда он застал меня с Марко. В нем было простое «Я люблю тебя».

Делия не знала, что я делала последние несколько минут. Возможно, она думала, что я шарюсь в интернете. Заметив, что по моим щекам начали катиться слезы, она подошла и внезапно выхватила телефон из моих рук.

— Просматриваешь старые сообщения от Грэхема? Точно! Я забираю телефон и отключаю его. Я не для этого вывезла тебя сюда, в Калифорнию.

— Ты не можешь просто забрать мой телефон!

— Да ты что, смотри, — сказала она, зажав кнопку питания. — Получишь его обратно в Нью-Йорке.

Глава 31

Грэхем

 

Телефон завибрировал в кармане, когда я уходил из офиса.

— Здравствуй, Женевьева.

— Почему ты не отвечал на мои сообщения?

— Загруженный день.

— Я надеялась, что ты заедешь к нам после работы. Нам надо поговорить о том, что произошло между нами.

— Хорошо. Увидимся, когда я приеду.

Последнее, что было нужно для моего настроения, это обсуждать ту ночь с Женевьевой. Я был по уши завален работой последние несколько недель, снова пропустил два вечера и не повидался с дочкой, так как она уже спала, когда я уходил с работы. Больше так не могло продолжаться. Я планировал поужинать с Хлоей и снова вернуться на работу через несколько часов.

Капли дождя стучали по окнам машины. Практически каждую ночь по пути домой я инстинктивно хотел написать Сорайе, на секунду забывая, что у нас все кончено. Потом меня накрыло ужасное, разъедающее чувство реальности. Меня злило, что я ей полностью доверял. После того, что случилось с Женевьевой и Лиамом, я был, возможно, самым недоверчивым человеком. Но я бы доверил Сорайе свою жизнь. Как я не увидел изменений в ее сердце? Это все просто не имело смысла.

— Не уверен, насколько я там задержусь, Луис. Я напишу, когда буду готов вернуться в офис, — сказал я, когда мы подъехали к особняку Женевьевы.

Она встретила меня, взяла мой мокрый пиджак и повесила его.

А потом неловко стояла, играя жемчугом.

— О той ночи… Я…

— Можем мы, пожалуйста, не обсуждать это, пока я не увижу свою дочь?

— Хорошо. — Женевьева опустила взгляд в пол. — Она в своей комнате.

Хлоя играла со своим кукольным домиком.

— Крекер Грэхема! Я скучала по тебе.

Наклонившись, я притянул ее в объятия и сказал:

— Я тоже скучал по тебе, печенька.

— Тебе все еще грустно?

— О чем ты?

— Из-за Сорайи?

— Почему ты спрашиваешь?

— Ты улыбаешься не так, как раньше.

Малышка была такой проницательной. Очевидно, она пошла не в своего бестолкового отца. Последнее, чего я хотел, чтобы моя дочь думала, что со мной что-то серьезно не так или что в этом может быть ее вина. Пытаясь придумать ответ, в итоге, я решил, что лучше быть честным.

— Мне немного грустно, Хлоя, да… из-за Сорайи. Но я не из-за этого не был здесь два дня. Я ухожу с работы очень поздно, но впредь не буду отсутствовать больше двух дней, хорошо?

— Мой папочка раньше много работал.

Мне было интересно, как много из этого на самом деле было работой, или Лиам просто изменял Женевьеве?

— Я знаю.

— Итак, когда ты перестанешь грустить?

— Не знаю, но кое-что скажу тебе, ладно? Я чувствую себя лучше просто от того, что я с тобой.

— Я так почувствовала, когда встретила тебя. После того как папочка умер, ты заставил меня чувствовать себя лучше, даже несмотря на то, что мне все еще грустно.

ЭТО Я твой папочка.

И я очень тебя люблю.

Притянув Хлою к себе, я поцеловал ее в лоб.

— Я рад, что смог сделать это для тебя.

Мы с Хлоей немного поиграли с кукольным домиком, пока Женевьева не пришла и не села рядом с нами на колени. Я чувствовал, как она смотрит на меня, и знал, что она очень хочет поговорить. После той ночи я опасался снова оставаться с ней наедине. Хотя, пока Хлоя была дома, ничего не могло произойти.

— Ужин будет готов через пять минут, — сказала Женевьева, выходя из комнаты.

Она сделала домашнее прошутто, инжирные пиццы-лепешки для нас и простую пиццу с сыром для Хлои. Она продолжала наполнять мой бокал каберне, и я ей позволял, зная, что это поможет сгладить тот разговор, который будет у нас позже.

После того как я уложил Хлою и прочитал ей сказку на ночь, Женевьева ждала меня на кухне, допивая остатки вина.

Не успела она и рта раскрыть, как я сказал:

— Нам действительно не надо обсуждать это.

— Мне необходимо снова извиниться. Я слишком к тебе приставала. Не знаю, что на меня нашло. Увидев, как ты так уютно лежишь в моем доме, я просто вернулась в прошлое. Это и то, что мы столько выпили…

— Это был не алкоголь, и ты это знаешь. Ты ясно демонстрировала свои намерения уже некоторое время.

— Ты прав. Пьяная или нет, я хочу, чтобы мы снова были вместе. Я сделаю что угодно, чтобы иметь возможность снова сделать тебя счастливым.

— Ты думала, что, показав свою киску, заставишь меня забыть все, что ты сделала?

Когда Женевьева разделась передо мной той ночью, я спрыгнул с дивана и потребовал, чтобы она немедленно оделась обратно. Казалось, что ее действительно шокировал мой отказ.

— Ты предполагала, что из-за моего разрыва с Сорайей я сойдусь с тобой? То, что случилось с Сорайей, не изменит того факта, что я попросту больше никогда не смогу тебе доверять, Жен. И хоть я и думаю, что ты отлично подойдешь для быстрого траха из мести, я чертовски уверен, что не буду трахаться с матерью моего ребенка, если не собираюсь снова с ней сойтись.

— Подумай, Грэхем. Сейчас у нас есть возможность изменить жизнь нашей дочери. Я не могу ждать тебя вечно.

— Давай я сэкономлю тебе немного времени. — Я наклонился вперед. — Перестань ждать.

— Ты не знаешь, что говоришь. Как ты можешь так просто закрыть дверь перед такой возможностью?

— Ты закрыла дверь, Женевьева. Ты закрыла ее и выбросила ключи.

— Я совершила ошибку!

— Ш-ш-ш. Ты ее разбудишь, — сказал я. Закрыв глаза, чтобы не потерять самообладание, я сделал глубокий вдох и сказал: — Я всегда буду любить Хлою. Тебя, как ее мать, всегда буду уважать. Но ты потеряла свой шанс на будущее со мной в тот день, когда решила предать мое доверие. Я хочу, чтобы у моей дочери было самоуважение. Я должен подавать хороший пример. — Я не мог больше терпеть этот разговор, поэтому подошел туда, где висел мой пиджак, и надел его. — Мой водитель снаружи. Мне нужно вернуться обратно в офис. Спасибо за ужин. Я приду завтра вечером.

 

***

 

В моем кабинете было темно, за исключением небольшого света от зеленой настольной лампы. Я теребил часы и ни о чем больше не мог думать, только о гребаной куче газет, которая дразнила меня через весь кабинет.

Последнюю неделю я постоянно запрещал себе даже думать о том, чтобы просмотреть колонку «Спросите Иду» в поисках любых возможных подсказок о настроении Сорайи. После признания в своей грусти перед Хлоей и ссоры с Женевьевой, я чувствовал себя слабее.

В итоге, я перенес пачку газет на свой стол и, как одержимый, просмотрел каждую колонку «Спросите Иду». После тщательного анализа больше дюжины ответов, ничего не показалось необычным. Пока я не перешел к двадцатому ответу.

Женщина писала с вопросом: должна ли она порвать со своим парнем, которого сильно любила, чтобы он мог вновь сойтись с матерью своего ребенка. Ради ребенка. Я посмотрел на дату — это было близко к тому дню, когда мы расстались. Остальные детали точно описывали то, что произошло у меня с Женевьевой.

Мое сердце начало бешено колотиться в груди.

Имя: Тереза из Бруклина.

Тереза — имя ее мачехи.

Если и были какие-то сомнения, что Сорайя написала этот вопрос, то ответ только все подтвердил. Ида посоветовала расстаться с парнем и предложила «Терезе» обыграть все так, будто она изменила ему, чтобы бедный дурак мог легче ее забыть.

«Думай головой, а не сердцем», — посоветовала Ида.

Я швырнул газету через кабинет. Все начало обретать смысл.

Сорайя солгала.

На самом деле, она не встречалась с этим итальяшкой. Просто притворялась. Гнев на ответ Иды перешел в эйфорию. Еще никогда в своей жизни я не был так счастлив, узнав, что кто-то обманул меня.

Я снова перечитал начало вопроса.

«Я встречаюсь с мужчиной почти два месяца и уже сильно влюблена в него».

Она влюбилась в меня.

Сильно.

Я замер, скованный шоком, затем сильным облегчением, а потом переполняющим желанием просто добраться до нее.

Я тоже это чувствую, малышка. Так чертовски сильно.

Я немедленно взял телефон и набрал ее номер.

Гудки шли, но потом звонок перешел на голосовую почту.

Я набрал снова.

То же самое.

Затем написал сообщение.

 

Грэхем: Где ты?

Спустя пять минут она не ответила. Я написал снова.

 

Грэхем: Мне нужно тебя увидеть. Ты дома?

 

Я больше не мог ждать, схватил свое пальто и позвонил Луису, чтобы он меня забрал.

Когда мы приехали к квартире Сорайи в Бруклине, она все еще не ответила. Посмотрев в окна, я увидел, что света нет.

Черт, где она?

— Куда дальше, сэр? — спросил Луис, когда я вернулся в машину.

— 8-я Авеню. Тату-салон Тига.

Когда мы приехали, я велел Луису ждать снаружи. Мне понадобится машина наготове, когда я узнаю у Тига, где она.

Тиг докуривал свою сигарету.

— Костюмчик! Какого черта ты здесь делаешь? Уже поздно. Мы закрываемся.

— Где она?

— Ее здесь нет.

— Где она? — повторил я громче.

— Она в Калифорнии с Делией.

— В Калифорнии?

— Ага. Они отправились в девчачью поездку. Только вдвоем.

— Где они остановились?

— Я не скажу тебе, где они остановились. Ты ее гребаный бывший!

— Мне нужно позвонить в отель. Она не отвечает звонки. Позвони Делии и скажи, что мне нужно поговорить с Сорайей.

— Нет.

Я подошел к нему вплотную.

— Дай мне информацию, Тиг. Ты не представляешь, на что я способен в таком состоянии.

— О, я знаю на что ты способен, красавчик. Ты выбил челюсть моему кузену Марко.

Кажется, Тиг понял, что облажался. Его кузен. Он в этом замешан.

— Он не ее парень, так?

— Я этого не говорил.

— Я прочитал гребаную колонку Иды, Тиг. Я знаю, что Сорайя все это подстроила. Признаешь ты это или нет, но я знаю правду. Тебе надо сказать мне, где она.

— И что, ты собираешься заказать свой модный частный самолет до Калифорнии? С твоими деньгами, я позволю тебе нанять частного детектива. От меня ты не узнаешь ничего.

Он не оставил мне выбора, поэтому я направился к маленькой коробочке, спрятанной в углу салона.

— Что у нас тут? Твоя заначка с травкой? Готов поспорить, копы будут рады узнать об этом.

— Ты этого не сделаешь…

— Я сделаю что угодно, чтобы добраться до Сорайи. По мне видно, что я шучу?

— Иисусе, у тебя глаза как у гребаного демона.

— Скажи мне, где она, Тиг.

Он со злостью прокрутил сообщения на телефоне и записал на листке бумаги адрес, прежде чем бросить его мне.

— Здесь. Это квартира брата Делии в Хермоса-Бич.

Я прижимал листок к груди, пока шел обратно к двери.

— Спасибо. Без обид. Я бы на тебя не настучал. Сорайя бы тогда со мной больше не заговорила, а я не могу рисковать, потому что чертовски сильно люблю эту женщину.

— Неважно, МБП. — Впервые Тиг выглядел так, будто поверил мне. Он покачал головой и слегка улыбнулся.

 

***

 

Я сел на ближайший коммерческий рейс до Лос-Анджелеса.

Когда я приехал к квартире, там никого не было. Телефон Сорайи все еще был выключен и звонки переводились на голосовую почту — так же, как и телефон Делии. По крайне мере, я знал, что они сюда вернутся. По словам Тига, они останутся здесь еще на несколько дней.

Прогуливаясь по пляжу, я решил, что мне надо дать ей знать о своем присутствии здесь. Я начал писать сообщения, изливая душу, хотя она и не ответила ни на одно из них.

Я ни на что не обращал внимания и каким-то образом налетел на накачанного парня, выгуливавшего маленького пятнистого козла.

Какого черта?

— Смари, куда идешь, приятель, — сказал он с австралийским акцентом.

— Прости, мужик. Сегодня я сам не свой.

— Ты в порядке?

— Я кое-кого ищу.

Он понимающе кивнул.

— Женщину.

— Как ты догадался?

— Ты напоминаешь мне меня пару лет назад. По уши влюбленный в мою Обри, я бродил по пляжу, не замечая никого вокруг. Знаешь, все наладится, если так суждено.

— Почему ты… выгуливаешь козла?

— Это длинная история. Если хочешь пройтись с нами, я расскажу тебе подробности. Отвлекись от своей женщины ненадолго… пока не найдешь ее.

Его звали Чэнс Найтмен. Бывшая звезда футбола в Австралии, сейчас жил в Хермоса-Бич. Он рассказал мне историю о том, как встретил свою жену Обри на заправке в Небраске. Они вместе поехали в увлекательную поездку, а потом расстались на долгое время. Но, в итоге, все закончилось хорошо.

Я поделился с ним своей историей. Одним большим сходством в наших историях было то, что мы встретили наших женщин в необычных местах.

— Подумай об этом, приятель. Таких совпадений не бывает. Австралиец и чопорная принцесса из Чикаго встретились в какой-то глухомани в Небраске. Она оказалась моей родственной душой. А ты… ты сказал, что обычно не ездишь на поезде. Но по какой-то причине поехал на нем тем утром. Ты должен довериться судьбе. Все предрешено. Не важно, сегодня или через два года, если суждено, так или иначе, это случится.

Чэнс посмотрел на телефон.

— Должен бежать. Ты отличный малый. Если с твоей дамочкой все образуется, прежде чем уедешь, своди ее на завтрак в заведение у нашего дома.

Этот парень, возможно, был самым харизматичным из всех, кого я встречал.

Я улыбнулся, казалось, впервые за целую вечность.

— Может, я и воспользуюсь твоим предложением.

Он хлопнул меня по плечу.

— Удачи, приятель.

Будто бы прощаясь, его козел выдал долгое:

— Бе-е-е-е.

Качая головой от изумления, я наблюдал, как он уходил вместе с животным. Затем написал еще одно сообщение Сорайе, хотя не был уверен, получила ли она остальные.

 

Грэхем: Я только что столкнулся с мужиком, выгуливающим гребаного козла.

Глава 32

Сорайя

 

Делия принимала душ. Для меня это единственная возможность посмотреть, смогу ли я найти свой телефон. Она согласилась выключить свой, мы прожили без телефонов уже сутки, и у меня началась серьезная ломка.

Обыскав ее сумку, я не могла поверить, что все было так просто. Она положила его в самое очевидное место. Должно быть, она мне доверяла, хотя и не должна была.

Я включила телефон и увидела несколько пропущенных голосовых сообщений и смс.

И все от Грэхема.

Мое сердце екнуло.

Что-то случилось?

Прокрутив к началу цепочки сообщений, я нервно сглотнула и начала читать.

 

Грэхем: Где ты?

Грэхем: Мне нужно тебя увидеть. Ты дома?

Грэхем: Ты солгала. Я все выяснил.

Грэхем: Ты забыла кое о чем важном, когда сделала то, что считала правильным. Ты не можешь заставить меня разлюбить тебя.

Грэхем: Если я несчастлив, моя дочь это чувствует. И она почувствовала. Я знаю, ты думаешь, что твоя жизнь была бы лучше, если бы твои родители были вместе, но ты не думаешь, что могло быть только хуже? Если бы твой отец присутствовал физически, но был в депрессии и ломке, так как желал другую женщину?

Грэхем: Хлоя поймет, что моя любовь к тебе не имеет ничего общего с моей любовью к ней. Твой отец облажался. Я буду учиться на его ошибках. Ты поможешь мне. Мы сделаем это вместе.

Мое сердце стало бесконтрольно колотиться, когда я прочитала следующее сообщение.

 

Грэхем: Я только что приземлился в Хермоса-Бич. Еду к тебе.

Грэхем: Черт. Тебя нет дома. Скажи, где мне найти тебя.

Грэхем: Я вернусь.

Грэхем: Я на пляже. Думаю только о том, как сильно мне хочется снова держать тебя в своих объятиях, поцеловать и сильно шлепнуть по твоей заднице. Как ты вообще умудрилась додуматься, что мне может быть лучше без тебя?

Последнее сообщение было бессмысленным, но заставило меня улыбнуться.

 

Грэхем: Я только что столкнулся с мужиком, выгуливающим гребаного козла.

 

***

 

Бедная Делия… Ее голова была вся в шампуне, когда я вломилась в ванную, бессвязно бормоча о сообщениях Грэхема. Я ждала, что подруга разозлится, так как я нарушила наш договор о запрете на мобильники, но она не злилась. Сполоснувшись, она выскочила из душа и нашла меня в спальне, копающейся в чемодане в поисках чего-нибудь другого вместо грязных, нестиранных несколько дней треников, которые были на мне.

— Ты как?

— Я ошибалась. Мне не стоило принимать это решение за нас. Я люблю его, Делия. Грэхем прав. Я бы не забрала его у Хлои. Я бы стала для нее еще одним человеком, который ее любит. Я не Тереза. Я хочу быть частью жизни Хлои. Прошлой ночью я поняла, что оплакиваю потерю не только Грэхема. Я также потеряла маленькую девочку, которую люблю.

— Что ты собираешься делать?

— Упасть на колени и умолять о прощении.

Дел рассмеялась.

— Он мужчина. Если ты встанешь на колени, то не сможешь ни о чем умолять. Твой рот будет слишком занят.

Она была права. Раздевшись, я побежала в ванную в лифчике и трусиках, чтобы подмыться. Пока вытирала салфеткой лицо, подмышки и все остальные важные части тела, я продолжала говорить с Делией.

— Я задолжала ему огромное извинение. Надеюсь, я не разрушила все. Кажется, он понимает, почему я это сделала. Я просто надеюсь, что смогу все исправить.

Дел прислонилась к двери ванной, пока я чистила зубы. Она держала одежду и подала мне ее, когда я закончила.

— Вот. Надень это. Твоя грудь буквально вываливается из выреза этой футболки. Это сильно поможет все исправить.

Я улыбнулась и натянула штаны.

— С этой груди все и началось, ты же знаешь.

— И пера на твоей ноге. Я в этом тоже поучаствовала, так как это мой муж сделал тебе отличительную метку, с помощью которой мистер Большой Придурок разгадал тайну под названием Сорайя.

Упоминание о татуировке заставило меня посмотреть вниз. Мои стопы были голыми, и я уставилась на перо. Грэхем набил точно такое же на своей груди, там, где билось сердце. Как я могла подумать, что смогу жить без него? Что нам будет лучше порознь? Мы были вместе немногим больше месяца, когда он навечно запечатлел мое имя на своем теле. Он был самым романтичным, высокомерным, самодовольным мистером Костюмом, когда-либо встречавшимся в моей жизни. И он был идеальным для меня.

Помывшись и одевшись, я вернулась в комнату в поисках парфюма. Делия продолжала ходить за мной.

— Ты собираешься ему написать или просто будешь ждать, пока он снова здесь не появится?

— Я не знаю. Как ты думаешь, что мне нужно сделать? — Мое сердце неистово билось в предвкушении. Если придется ждать еще дольше, прежде чем добраться до него, оно может взорваться.

Дел молчала, пока я причесывалась и надевала шлепки. Потом она взяла телефон и позвонила Тигу. Я слышала разговор лишь наполовину. Повесив трубку, она улыбнулась мне.

— У меня есть план, как воссоединить вас с МБП.

— План?

— Ты мне доверяешь?

— Конечно.

— Тогда раздевайся.

Глава 33

Грэхем

 

В паре кварталов от места, где Сорайя остановилась, я наткнулся на старый красный вагон, из которого сделали закусочную. Улыбнувшись, я решил зайти и взять чашку кофе. Я совершил перелет сегодня утром и потом часами гулял по пляжу, пока Сорайя продолжала молчать. Немного кофеина пойдет на пользу. Потребуются все возможные силы, чтобы вернуть мою девушку обратно.

— Черный кофе, большой, пожалуйста, — сказал я официантке, когда садился в кабинку. Весь декор ресторана был модернизирован под закусочную, хотя большая часть оригинального интерьера железнодорожного вагона осталась нетронутой. Я сидел на сиденье в настоящем поезде, когда телефон завибрировал в кармане. Увидев имя Сорайи на экране, я почувствовал, как мое тело тут же вернулось к жизни. Я разблокировал телефон и удивился, обнаружив, что это было не совсем сообщение. Это была фотография. Вообще-то, фотографии. Очень неожиданные. Фото ее прекрасной груди, сексуальных ног и невероятно аппетитной попки. Три снимка были похожи на первые, те, которые она оставила на моем телефоне, когда влетела в мой офис. Только эти фотографии были сделаны недавно — можно было увидеть линии загара на ее коже. И еще она не показывала мне средний палец, как сделала в тот раз. Я сохранил эти фото на телефон и немедленно написал сообщение.

 

Грэхем: Где ты? Эта грудь, ноги и попка принадлежат мне. Я иду за ними.

Пока я сидел внутри закусочной в ожидании кофе, у меня появилось чувство дежа вю. Парень, выгуливавший козла, был абсолютно прав. Вот он я, сидел в вагоне поезда, смотрел на фото груди, ног и попки женщины, которая сводила меня с ума. Снова. В жизни не бывает таких совпадений. Нам было предначертано то, через что мы прошли, как бы дерьмово и закручено оно ни было.

 

Сорайя: Я вышла с Делией. Меня не будет несколько часов.

Я нервно провел пальцами по волосам. Мне нужно увидеть ее сейчас. Если физически это невозможно, по крайней мере, мне нужно убедиться, что мы на одной волне.

 

Грэхем: Скажи мне, что я прав. Я больше не могу ждать. Ты мне не изменяла, а разыграла это ради меня и Хлои?

Ожидание ее ответа было мучительным.

 

Сорайя: Я попросила Марко подыграть мне. Он кузен Тига. Я бы никогда тебе не изменила.

Грэхем: Ты должна была поговорить со мной.

Сорайя: Сейчас я это знаю. Это было глупо.

Грэхем: Да, было. Позже я разложу тебя на коленях и отшлепаю твой зад в качестве наказания.

Сорайя: Обещаешь?

Грэхем: Я хочу пообещать тебе много всего, милая. Но лучше сделаю это лично. Когда ты вернешься?

Сорайя: Не уверена. Я напишу тебе, когда вернусь в квартиру. Где ты?

Грэхем: В паре кварталов, сижу в поезде.

Сорайя: В поезде?

Грэхем: Не волнуйся. Он не движется. Без тебя я никуда не собираюсь.

Сорайя: Обещаешь?

Грэхем: Ничто не удержит меня вдали от тебя, Сорайя.

Я просидел в этом поезде больше двух часов. Сорайя сказала, что напишет, когда вернется в квартиру, а мое терпение истощалось. Я не мог больше сидеть на одном месте, поэтому гулял по набережной, пока телефон, наконец, не завибрировал.

 

Сорайя: Я вернулась.

Грэхем: Уже иду.

 

Квартира брата Делии была на шестом этаже, 6G. Я нажал на кнопку лифта и нетерпеливо ждал. Лампочка над дверями медленно подсвечивала каждую цифру, пока кабина двигалась по этажам. Эта чертова штука ползла вверх, и ей еще нужно было спуститься обратно. Я не мог ждать так долго. Я нашел выход на лестницу и начал подниматься к первому пролету из шести. К третьему я уже должен был замедлиться, но наоборот, я начал перешагивать через две ступеньки. Мое сердце колотилось в груди, хотя я даже не запыхался. Мне нужно было попасть к ней. С начала шестого пролета я уже бежал остаток пути. Добежав до этажа, я распахнул дверь и продолжил бежать по коридору. Адреналин с бешеной скоростью несся по моим венам, когда я остановился перед дверью с номером 6G.

Я сделал глубокий вдох, успокаивая дыхание, но невозможно было расслабиться. Моя грудь быстро вздымалась. Мне так сильно нужно ее увидеть.

Постучав, я стал ждать.

Когда дверь, наконец, открылась, я замер на мгновенье.

Сорайя.

Боже, она была чертовски невероятной.

Она стояла у дверей, одетая лишь в ярко-розовый лифчик и трусики, а концы ее волос были подходящего ярко-розового цвета. Никогда в своей жизни я не видел такой красоты. Я стоял там целую минуту, просто глядя на нее. Потом, наконец, заговорил:

— Что значит ярко-розовый?

Она посмотрела мне в глаза.

— Любовь. Это значит, что я влюблена.

Я закрыл глаза. На секунду я подумал, что расплачусь прямо здесь, на пороге, как девчонка. Я был так чертовски счастлив, моим эмоциям требовался выход.

— Я боюсь заходить.

— Почему? — Ее лицо тут же погрустнело.

— Потому что я столько всего хочу с тобой сделать, столько всего чувствую сейчас… боюсь, я не буду нежным.

Ее щеки слегка покраснели.

— Я не хочу, чтобы ты был нежным. Я хочу, чтобы ты был собой. Властный и самодовольный мужчина с неожиданной милой стороной. Отец, который собирается любить свою дочь независимо от любых условий и никогда ее не оставит. Доминирующий любовник в постели, которому иногда требуется немного грубости. Я хочу всего тебя, Грэхем.

Я зашел внутрь и захлопнул за собой дверь.

— Ох, отлично, ты получишь всё. Мой рот, мои руки, пальцы, тело, мой член. — Обхватив Сорайю руками, я поцеловал ее со всей страстью.

Между поцелуями она извинялась снова и снова.

— Прости за то, что я сделала. Я думала, что поступаю правильно.

— Я знаю. Просто пообещай, что никогда не оттолкнешь меня снова, малышка.

— Обещаю.

Я удивил ее, подняв на руки.

— Поскольку ты открыла дверь в таком виде, полагаю, Делии здесь нет.

— У нее родственники в Хермоса-Бич. Она останется у кузена на ночь.

— Напомни мне отправить ей подарок с благодарностью. Может, машину.

Я пошел по коридору в поисках спальни. Посадив Сорайю на край матраса, я увидел, что ее нога перевязана.

— Что случилось?

— Я подправила свою татуировку.

— Ту, что с пером? — Она изменила ту, что я скопировал на свою грудь?

— Да. — Сорайя наклонилась к повязке и медленно ее отодвинула. Я задержал дыхание, пока не понял, как она не изменила татуировку, просто дополнила ее. Так же, как это сделал я, там было имя, написанное над пером. Грэхем.

У меня не было слов, поэтому я наклонился и поцеловал ее. Когда нам потребовался воздух, она указала на ногу.

— Не хочешь увидеть остальные изменения?

Я прищурился.

— Больше чернил?

— Давай. Снимай повязку. — Сорайя прикусила нижнюю губу и подняла свою сексуальную ножку.

Если бы до этого у меня еще оставались сомнения, что она идеальная женщина для меня, увидев то, что она сделала, уничтожило их навсегда. Я смотрел на татуировку и пытался сдержать эмоции, вырывающиеся наружу.

— Я не знаю, что сказать. Она прекрасна.

Таким же шрифтом, как и мое имя над пером, под ним было написано Хлоя.

— Я люблю тебя, Грэхем. И твою дочь тоже. Я знаю, что еще рано и нам нужно двигаться медленно, но я хочу быть частью ее жизни. Хочу принимать участие. Ты был прав. Из-за того, как поступил мой отец, не значит, что ничего не выйдет. Я хочу забирать ее с танцев, сжигать печенье по выходным. Хочу наблюдать, как она взрослеет и учится у своего неповторимого отца. Я не просто люблю тебя, Грэхем… — Я поймал слезу, которая катилась по ее щеке. — Я также люблю и Хлою.

Услышав эти слова, я ощутил, как огромный груз упал с моих плеч. Она любит меня и мою дочь. Впервые с тех пор как был ребенком, я почувствовал, что у меня снова есть настоящая семья.

— Я пришел сюда, подавляя столько эмоций, потому что нервничал и не знал, смогу ли быть нежен с тобой. Но каким-то образом ты меня смягчила. Я тоже люблю тебя, красавица… очень сильно. Сейчас я лучше себя контролирую, но мне все еще нужно быть внутри тебя. Скажи мне… — я начал раздеваться, — ты хочешь, чтобы я занялся с тобой любовью, а потом жестко оттрахал? Или оттрахать тебя сейчас, а сладкое оставить на потом?

Она не ответила сразу. Я быстро разделся и, когда подцепил боксеры пальцами, остановился и посмотрел на нее в ожидании ответа.

— Как все произойдет, Сорайя? — Я стянул свои боксеры, показывая, что уже полностью готов для нее, что бы она ни выбрала.

Сорайя облизнула губы.

— Оттрахать сначала. Сладкое на потом.

— Отличный выбор.

Она все еще сидела на краю кровати. Я снял с нее трусики, и по влаге на ткани точно знал, что она уже влажная для меня.

— Обхвати ногами мою талию, — сказал я, поднимая ее на руки.

Я отошел к стене, прижав ее к ней спиной, и, не тратя больше времени, буквально насадил на свой член.

— Бля-я-я-я-дь. — Я громко застонал, притягивая ее ближе к себе. Это было удивительно. Прошло всего лишь меньше двух недель с тех пор, как я был внутри нее в последний раз, но мне казалось, будто мы не были вместе целую вечность. Я пытался двигаться медленно, чтобы убедиться, что ее тело готово для меня, но когда она застонала и сказала, что любит меня и мой член внутри нее, я больше не мог сдерживаться.

Я вбивался в нее так сильно, как мог. С одной стороны, я волновался, что делаю ей больно, потому что ее спина постоянно билась об стену. Но когда я пытался замедлиться, она умоляла меня двигаться еще жестче. Нет ничего лучше, чем слышать от любимой женщины, как она любит твой член и хочет пожестче. Когда освобождение нахлынуло на нас одновременно, мы кончали долго, сильно и с криками. Я был уверен, соседи нас услышали. Черт, я хотел, чтобы они нас услышали. Хотел, чтобы весь гребаный мир знал, что эта женщина сделала со мной.

— Я чертовски сильно тебя люблю, Сорайя Венедетта, — пробормотал я ей в губы.

— Я тоже люблю тебя, мистер Костюм. Мне кажется, я влюбилась в тебя еще до того, как встретила.

Я усмехнулся.

— Это, наверное, мой невероятный шарм, которым я тебя очаровал, пока мы переписывались.

— На самом деле, ты был откровенным козлом. Это из-за фотографий на твоем телефоне. Они показали мне, что под этим стальным сердцем кроется прекрасный мужчина.

— Эти фотографии, которые я получил утром, понравились мне гораздо больше тех, что ты прислала до нашей первой встречи. Может быть, тебе нужно делать ежедневные снимки в качестве компенсации, которую ты мне должна за то, через что заставила пройти.

— Я могу это сделать. С тобой легко.

— Я не говорил, что это вся компенсация.

— Дай угадаю, ты возьмешь дополнительную плату в виде минетов?

— Звучит отлично, для начала.

Сорайя приподняла брови.

— Для начала? И сколько я должна буду заглаживать свою вину?

Я обхватил ее щеки ладонями.

— Я бы сказал, шестидесяти должно хватить.

— Шестьдесят дней? Думаю, с этим я справлюсь.

— Лет, Сорайя. Я буду ждать сексуальные фото и минеты следующие шестьдесят лет.

Ее лицо стало серьезным.

— Нет ничего, что понравилось бы мне больше.

— Отлично. Потому что, на самом деле, у тебя нет выбора. Это был первый и последний раз, когда ты ушла от меня.

Эпилог

Сорайя

 

Хлоя, сёрбая, пила свой охлажденный горячий шоколад, пока мы сидели в Serendipity 3. Грэхем продолжал писать мне сообщения. Он сходил с ума, потому что застрял в пробке, после того как первый раз отвез бабулю на ее занятия по джаз-аэробике. Я знала, он хотел, чтобы сегодня все прошло идеально, но я убедила его, что Хлоя довольна, и нет причин для спешки.

Конечно, я понимала, почему он нервничал. Для Хлои это был просто еще один ужин вместе с нами.

— Можно мне попробовать? — спросила я.

Она кивнула и пододвинула соломинку в мою сторону.

— М-м-м. Так вкусно. Теперь понятно, почему тебе нравится.

Хлоя положила голову на ладони и призналась.

— Моя мама разозлилась на меня сегодня утром.

— Почему? — спросила я с полным ртом напитка.

— Я захотела розовые волосы, как у тебя.

Женевьева, должно быть, очень любит меня.

— О-оу. Что ты сделала?

— Я раскрасила свои волосы акварелью.

Пытаясь скрыть смех, я широко улыбнулась. Меня тронуло, что она хочет быть похожей на меня.

— Хлоя, не пытайся их снова покрасить. Все равно не получится, как ты сама поняла, да? Сделаем это как надо, если к тому времени ты все еще будешь хотеть розовый.

Ее глаза заблестели.

— Правда?

Мне нравилось, когда я могла увидеть на ее личике выражение лица, как у Грэхема.

— Ага. Только не в ближайшее время.

Я сделала мысленную заметку поискать какие-нибудь ярко-розовые накладные волосы к следующему разу, когда мы будем играть в переодевание. Нам с Хлоей было очень весело в выходные, когда она оставалась со мной и Грэхемом. Она любила надевать мои платья и пытаться ходить в моих туфлях. Я была уверена, Женевьева взбесится, когда узнает хотя бы о половине того, что мы делали. Для Хлои я была больше как старшая сестра, чем надсмотрщик.

Через несколько месяцев после нашего с Грэхемом воссоединения в Хермоса-Бич я переехала из своей квартиры в Бруклине в его кондоминиум. Хоть мне и нравилось иметь свое собственное место, не было смысла оставлять квартиру, когда мой ненасытный мужчина настаивал, чтобы я проводила все ночи в его постели. Поэтому я сдалась, и, честно говоря, это сделало жизнь проще, так как ему теперь приходилось передвигаться между двумя местами — домом Хлои и нашим.

Грэхем зашел в ресторан. Лавируя между столиками, он направлялся к нам, и я видела, как он взволнован.

— У тебя получилось! — улыбнулась я.

— Чертовы пробки.

— Чертов — это ругательство, Крекер Грэхема, — упрекнула Хлоя.

— Дай мне немного сахарку, сладкая печенька, — сказал он Хлое, наклонившись и подставляя щеку для поцелуя.

После этого Грэхем целомудренно поцеловал меня в губы и сел. Он вспотел и взял салфетку, чтобы вытереть лицо. Когда он взглянул на меня, я положила ладонь на его колено.

— Я люблю тебя, — четко сказала я.

Свежие капли пота появились у него на лбу. После того как официантка принесла ему воду и меню, он начал разрывать на кусочки салфетки. А когда он перешел к щелканью часами, я знала, что он собирается сделать это. Потом он заговорил:

— Итак, Хлоя, мне нужно кое о чем с тобой сегодня поговорить.

Хлоя просто продолжила попивать свой напиток, невинно глядя на него своими большими, как у олененка, глазами.

Грэхем продолжил:

— Я кое-что от тебя утаивал.

— Ты по ошибке взял одну из моих игрушек из дома?

Он нервно рассмеялся.

— Нет. Это про твоего папу.

— Что про папочку?

Грэхем медленно вдохнул и выдохнул.

— Твой отец, Лиам… он очень тебя любил. Я знаю, что потерять его было тяжело. Он всегда будет твоим папой. Но есть разные виды пап. Иногда у детей есть больше одного папы. Как у твоей подруги Молли, например. У нее нет мамы, но есть два папы, которые женаты. Что я пытаюсь сказать… Я тоже твой папа.

Хлоя помолчала, а затем сказала:

— Ты был женат на моем папе, который умер? Мама говорила, что если у тебя два папы, это называется быть геем.

— Нет. — Грэхем посмотрел на меня, и мы оба тихо рассмеялись. Он продолжи: — Мы с твоей мамой были вместе до него. Мы с Женевьевой зачали тебя. Но тогда я об это не знал. Потом твоя мама и твой папа Лиам поженились. Лиам полюбил тебя и стал твоим папой. Он считал себя твоим единственным папой. Лишь после его смерти я узнал о твоем существовании. Когда я увидел твое лицо, я сразу понял, что ты моя. Я знаю, это сложно, малышка. — Он обхватил ладонью ее щеку. — Видишь, как мы похожи? Это потому что ты моя дочь.

Она потянулась своей маленькой ручкой к его лицу и стала изучать его черты. Было очаровательно, когда она сказала:

— Я всегда думала, что откуда-то знаю тебя.

— Да. С момента, когда мы встретились, правда? Это потому, что мы связаны, — улыбнулся Грэхем.

— Ты действительно мой папа?

— Да, — прошептал он дрожащим голосом.

— Вау. — Хлоя молчала какое-то время, пока усваивала информацию, а затем без предупреждения прыгнула ему на руки. Грэхем закрыл глаза — он успокоился и выглядел таким счастливым.

Я просто откинулась на спинку стула и наслаждалась видом того, как они крепко обнимаются. Реакция Хлои подтвердила, что мы сделали правильно, решив рассказать ей сегодня. Женевьева обычно создавала нам проблемы по этому поводу. Она хотела быть здесь, но Грэхем пообещал побыть с ними двумя после того, как привезет Хлою домой.

Для этого разговора была причина.

Когда Грэхем бросил на меня вопросительный взгляд поверх плеча Хлои, я кивнула, давая ему молчаливое разрешение рассказать ей другую новость.

— Итак, у нас с Сорайей есть кое-что еще для тебя.

От восторга она широко распахнула глаза.

— Вы берете меня в «Диснейлэнд»?

— Нет, — усмехнулся он. — Но когда-нибудь мы туда съездим, хорошо?

Я вмешалась.

— Помнишь, как ты всегда говорила, что мечтала о братике или сестричке?

— Ага?

Грэхем обнял меня рукой.

— Ну… это случится. У нас с Сорайей будет ребенок. Это значит, ты будешь старшей сестрой.

Сначала Хлоя ничего не сказала, но когда она начала прыгать на месте от радости, мы с Грэхемом дружно вздохнули с облегчением. Она встала и подошла ко мне.

— Где он?

— Он здесь. — Я указала на свой живот, и она положила на него руку.

— Он появится с розовыми волосами?

Я рассмеялась.

— Нет. Но мы узнаем, как он или она выглядит через шесть месяцев.

Она начала говорить с моим животом:

— Эй, там! Я твоя сестра. — Мы с Грэхемом посмотрели друг на друга и улыбнулись. Хлоя посмотрела на меня, и я почти расплакалась, когда она сказала: — Спасибо.

— Не за что. Спасибо, что так мила со мной.

Правда была в том, что если бы дочка Грэхема не открыла мне свое сердце, не знаю, смогли бы мы с ним быть вместе. Ее внутренняя доброта сделала это возможным.

Официантка проходила мимо и спросила:

— У вас все хорошо?

Хлоя гордо заявила:

— Да. Я буду старшей сестрой и у меня два папы. Я гей!

Она совсем не поняла, что объясняла ей Женевьева о родителях ее одноклассницы. Она подумала, что любой человек, у которого два папы, автоматически становится геем. Нам придется объяснить ей это позже.

Официантка посчитала это очаровательным.

Грэхем вмешался.

— Ты знаешь, слово «гей» значит «счастливый».

Хлоя улыбнулась, все еще прижимая ладошку к моему животу.

— Тогда я очень-очень гей!

 

***

 

Грэхем

Семь месяцев спустя

Дорогая Ида.

Я не писал тебе некоторое время. Ты можешь помнить меня как Самодовольного мистера Костюма, Целибата из Манхэттена, Потрахавшегося из Манхэттена, Пятьдесят оттенков Моргана. Я тот самый парень. Итак, сегодня я счастлив сообщить, что заслужил новое имя: Лицо с Какашкой из Манхэттена. Это правда. Я только что посмотрел на себя в зеркало в ванной и заметил, что у меня, в буквальном смысле, дерьмо на лбу. Не спрашивай меня, как оно туда попало. Знаешь, что самое забавное? Я никогда не был счастливее за всю свою жизнь. Да-да. Этот парень с какашкой на лице безумно счастлив. Это осознание побудило меня написать сообщение. Ты помнишь ту саркастичную девушку, которую я встретил в поезде. Ту, о которой я писал? Ее зовут Сорайя. Она от меня забеременела. Можешь в это поверить? Месяц назад она родила мне сына. Я получил ее навсегда, а теперь она производит маленьких темноволосых Морганов-итальянцев. У меня сын, Ида. Сын! Вот откуда дерьмо на моем лбу. Я уверен, это с того раза, когда я недавно менял ему подгузник. Да, какашка все еще там. С тех пор я ее так и не убрал, потому что… я упоминал, что безумно счастлив? Я не спал шесть дней. ШЕСТЬ ДНЕЙ, Ида! Я даже не знал, что человек может выжить без сна, но, очевидно, он может! Я — доказательство тому. Знаешь, почему все это хорошо? Потому что я БЕЗУМНО СЧАСТЛИВ. Даже без сна. Хотя есть кое-что, чего мне не хватает. Понимаешь, Сорайя не соглашается, чтобы я сделал ее честной женщиной. Она считает, что ей необходимо сбросить весь вес от беременности, чтобы влезть в модное белое платье и пройти к алтарю. Мы назначили дату через шесть месяцев, считая с сегодняшнего дня, но я больше не могу ждать ни дня. Я хочу, чтобы она стала моей женой. Я знаю, нам не нужен листок бумаги, подтверждающий, что у нас есть, но я эгоист. Я хочу этого, потому что так сильно ее люблю. Итак, мой вопрос тебе: что мне сделать, чтобы заставить ее выйти за меня замуж завтра?

⇐ Предыдущая12345678

Поделиться: